Флоранда из Маргаритово

Романеска из "младости весёлой", когда и сны сбываются.

В шестидесятые годы прошлого столетия, а точнее в 1963 году, мы-молодые парни вернувшиеся со службы в Советской Армии, пришли работать на завод «Электроаппарат». В числе «дембелей» был и Вадим Видлога. Был он статен, с цыганским блеском в глазах, порывист как шальной ветер, с прекрасной шевелюрой. Одним словом – красив. Но красота его блекла по сравнению с красотой его жены, которую он привёз с собой из села Маргаритово в Приазовье где он служил. Мы, товарищи Вадима, думали, что она цыганка, а оказалось цыганка да не очень. К тому же Вадим наводил тень на плетень, когда его спрашивали - Вадик, так кто она? - он отвечал: - А цыганка-сербиянка-молдованочка моя, порошки в кармане носит, отравить хочет меня, - и хохотал. Я, как и все мы, вчерашние дембеля, лыбились майскими рожами. И всё бы ничтяк, но образ жены Вадика стал преследовать меня повсюду, как наваждение. Днём и ночью.

Во сне я видел однажды девушку с гривой тёмнокаштановых волос на очаровательной головке, болтавшую с моей сестрой в то время, как она показывала ей вышивание крестиком. Девушка говорила, я чётко то слышал:

- Валечка, я родилась и расцветала в семье графа Юлиана в четырёхугольной башне дворца короля Родриго в Толедо Испании. Под одним из окон покоев короля на старой мхом поросшей стене был прикреплён железный балкон, а под ним шумящая река Тахо.   У берега была чаща мирта и жасминов. Мы, девицы, в ней раздевались. Король имел привычку любоваться купающимися девицами.

Раз в жаркий полдень мы, молодые шалуньи, вздумали выйти из воды и помериться, чья ножка меньше. Одна из девиц выхватила из своего платья жёлтую шёлковую ленту и давай прикидывать ею ко всем. Самая очаровательная ножка оказалась у меня – Флоранды. Начали осматривать руки, и руки у меня оказались изящнее. Зашёл спор о стане, и тот был признан самым тонким. Все девицы признали:

- Флоранда, ты можешь ослепить любого мужчину!

Флоранда продолжала рассказывать: - Король Родриго забыл Завет Вамбы: «Властитель, прежде всего, должен бояться двух вещей в мире: лести окружающих и красоты женского тела».

Он влюбился в красоту моего тела и забыл всё на свете. С тех пор спал и видел меня. И однажды наклонился ко мне и на ухо прошептал:

- Ты знаень ли, я умираю от любви к тебе!...

- А ты? - удивлённо спрашивает её сестра. Та, облизав свои очаровательные губки, произнесла:

- Дело кончилось, как всегда, между мужчиной и девицей. Так что я выходила за Вадима уже женщиной.

В сновидении она представлялась мне очень знакомой, и мне казалось даже, что я неоднократно видел её. После пробуждения я ещё живо видел это лицо, но абсолютно не мог узнать его. Затем я опять уснул, сновидение повторилось. В этом новом сновидении я заговариваю с каштановолосой и спрашиваю её, не имел ли я счастья встречать её где-либо.

- Разумеется, - отвечает она, - вспомни Толедо и Тахо.

Тотчас я опять просыпаюсь и теперь ясно вспоминаю все подробности, с которыми было связано это прелестное лицо в сновидении. Это была она – жена Вадима, которая по его словам, хотела отравить его!

Наша встреча стала неотвратимой. Когда мы с ней уеденились в Панском лесу по пути в Маргаритово, и я поведал ей тот сон, она сказала:

- С юных лет я помню тот сон, пробуждающий во мне зов крови и воспоминание о жизни, в которой я никогда не жила в то далёкое время королей и рыцарей. Я жила тобой, мой рыцарь на белом коне. ...- и обвила меня своими руками словно виноградной лозою, целуя медово.

P. S. Ах! эти далёкие милые дивы! Ваш образ во мне не угас. Когда-то мы, парни, страстно любили, а девы любили нас.