История одной Маргариты. Дорога в Тему или Порно истории

Рита между тем продолжать, наслаждаясь уже третьим по счёту «космическим» капуччино. И только сполна насладившись, наконец-то приступила к описанию своей дороги в Тему.

«Говорят» - медленным, спокойным, размеренным и бесстрастным голом произнесла она, «что тематиками не рождаются, а становятся. Что влечение к Теме приобретённое, а не врождённое».

Я считал это утверждение несколько спорным, но решил промолчать. Ибо было совершенно очевидно, что Риту в нашей беседе интересует только лишь её мнение. Её монолог. Как говорил один мой знакомый (правда, про совсем другого сабжа), её космос гармонично населён ей одной. По крайней мере, здесь и сейчас.

Она спокойно и размеренно продолжала:

«Я с этим не совсем согласна. А в моём случае – так и вовсе не согласна. Ибо с болью начала экспериментировать... лет в пять, наверное. Колола себя иголками. Причём с умом – в такие места, где мама точно не заметит. Кончики иголок обжигала в пламени газовой конфорки – для дезинфекции... »

«Умно» - подумал я.

Рита улыбнулась. «Мама была помешана на защите от микробов. Не так, конечно, как Говард Хьюз – у этого на почве мизофобии крыша вообще радикально поехала – но серьёзно. Вот и учила меня, как говорится, с младых ногтей... »

«И как ощущения? » - спросил я. «В смысле, от иголок? »

«Мне понравилось» - сладострастно улыбнулась девушка. «Даже очень понравилось»

«Уже в этом возрасте? ». Чем-то мне это всё-таки напоминало известную то ли галлюцинацию, то ли сон Свидригайлова из «Преступления и наказания». Там, кстати, тоже вроде бы фигурировала пятилетняя девочка...

«Ну да» - пожала плечами Рита. «А что тут такого? Ничего эротичного – просто приятно. Да для меня и сейчас Тема скорее асексуальна... »

И с этим я мог бы поспорить. Но счёл за лучшее промолчать.

«При этом заметьте» - продолжила девушка, что, как говорится, ничто не предвещало. В том смысле, что тогда я была ещё бесконечно любимой – в самом что ни на есть общепринятом смысле – маминой дочкой, все родственники и знакомые тоже ко мне очень хорошо относились, сцен жестокости в книгах или кино я тогда ещё и близко не видела... в общем нет, это у меня точно не приобретённое. А очень даже врождённое»

Я пожал плечами. «Возможно. Не буду спорить».

Ибо мне это было без надобности совсем – всё мне необходимое я уже узнал. И проникся ещё большим уважением к Конторе… или к людям Белого Ангела. Которые каким-то образом научились распознавать пассивную алголагнию (некорректно именуемую мазохизмом) уже в очень раннем возрасте. А потом плотно и грамотно вести мазохисток… в конечном итоге на Виллу Вевельсбург.

Рита улыбнулась: «И хорошо, что не будете. Однако селфи я довольно быстро переросла... »

«Это как? » - я чуть не уронил кружку с очередной порцией американо без кофеина. К такому повороту я был явно не готов ...

Она объяснила: «Мне... после нескольких опытов в просторечии, самосада... »

Я улыбнулся. Очень выразительный термин, хоть и «уличный». Прямо в точку.

«... захотелось, чтобы меня кололи. Не я сама, а кто-то другой... »

«Не взрослые, надеюсь? » - обеспокоенно спросил я. Ибо такие... эээ... необычные детские желания имеют неприятную особенность притягивать педофилов всех возрастов, цветов и фасонов.

«Нет, конечно» - успокоила меня Рита. «Вообще мама в этом смысле меня изрядно напугала. Так что я была готова в любой момент, чуть что, реветь, орать и бежать со всех ног. А когда стала постарше – лет с одиннадцати-двенадцати – то и драться. Бить смертным боем, точнее... »

«Приходилось? ». Что-то мне подсказывало, что ответ на этот вопрос будет утвердительным.

Рита кивнула: «Однажды. Я как-то заметила, что вблизи спортплощадки... если это можно так назвать, конечно... у нас во дворе, где постоянно тусовались мои... почти ровесницы стал слишком уж часто возникать какой-то дядечка. Неопределённого возраста и ... ну, вы знаете, как эти обычно выглядят... »

Я снова пожал плечами. «Внешность может быть обманчива. А выглядят педофилы по-разному. Хотя соглашусь, в их облике есть, пожалуй, что-то неуловимо-общее. На уровне скорее ощущения. Интуиции... »

«Которая меня не подвела» - улыбнулась Рита. «Мне было... по-моему, уже почти пятнадцать, но выглядела я как совсем ещё девочка. Ещё даже моложе тех, кто на площадке тусовался. Такая знаете, лапушечка-девчушечка... »

«Могу себе представить» - подумал я.

Рита между тем вдохновенно продолжала: «Мне присутствие этого урода быстро надоело, да и боязно было за соседок. Я с ними почти не общалась – мама с раннего детства привила мне вкус и интерес к общению с взрослыми... ну, или, по крайней мере, с подростками много старше... »

Это меня совершенно не удивляло. Удивительно было бы, если бы Рите было бы интересно общаться со сверстниками. И сверстницами.

«... но всё равно жалко. Я попыталась поговорить с участковым, но он сказал, что пока сабж законов не нарушает, у него руки связаны. Когда я сказала, что когда нарушит, поздно уже будет, он только руками развёл... »

«Обычное дело» - подумал я. К сожалению.

«Поэтому» - всё более и более вдохновенно продолжала девушка, «пришлось решить проблему своими силами... »

Я уже догадывался, как и какими именно. Ибо о чём-то таком она уже рассказывала.  

«Подошла я к нему, заговорила, пару комплиментов сделала... он и поплыл. Реально поплыл. Крыша слетела в момент. Прямо там меня обнять... скорее, облапать попытался – забыв обо всём на свете... »

Рита кровожадно вздохнула.

«Потом резко вспомнил. Когда получил от меня прямой шоку-цки в челюсть. Сломала на раз – у меня оооочень хороший сенсей был. Так и повалился на землю. Лишившись ещё пары-тройки зубов впридачу»

Сделала паузу, затем продолжила.

«Потом я его долго ногами била. Топтала и всё такое прочее. Что-то на меня нашло... в общем, долго. Всё норовила в пах попасть, естественно. И, похоже-таки попала... Рёбра, наверное, поломала... руки, другие, наверное, кости... »

Я никак на это не реагировал. Нормальная уличная справедливость. Если бы каждый «любитель детишек» так получал, проблему решили бы безо всякой милиции-полиции. Которая если что и охраняет, то точно не то, что надо.  

Контора, кстати, тоже однажды выдала нечто подобное (а может, и не однажды). Только гораздо круче. Как-то раз оперативники Конторы накрыли тусовку «бойлаверов» в ..., впрочем, неважно, какой стране. Тех же педофилов, конечно, только типа «с человеческим лицом». Как будто такое у этих нелюдей существует.

Накрыли, собрали, упаковали в фургоны, вывезли в заброшенную промзону ..., впрочем, в промзону приехали уже трупы «бойлаверов». Ибо каждый такой фургон был замаскированным газвагеном (имени Исая Берга и Вальтера Рауффа, хотя последний, строго говоря, не был изобретателем сего адского агрегата).

Просто, быстро, эффективно и удобно. И надёжно. Трупы потом сожгли в промышленном крематории в этой же промзоне. Так что даже пепла, по сути, не осталось. Чем-то данная конкретная тусовка педофилов Конторе сильно не угодила. Жаль, что только одна (хотя, может, всё-таки и не одна).

Рита между тем продолжала: «Соседок, понятно, как ветром сдуло. А если кто что и видел, то… ничего не видел. Сабж долго ещё там валялся, пока менты... тогда ещё менты, вроде, а не полицаи... не забрали. Больше я его не видела. И ничего о нём не слышала... »

«Так что» - девушка плавно возвратилась к исходной теме, «нет, к взрослым меня никогда за этим не тянуло. Я хотела получить это от ровесника... ну, или ровесницы. Тогда мне, в общем, было без разницы... »

«Надеюсь, ты тогда не попробовала... ». Я запнулся.

«Претворить это в жизнь? » - усмехнулась Рита. «Да нет, конечно. Ибо хоть и была совсем мелкая, но голова на плечах у меня уже была. Поэтому прекрасно понимала, что не поймут-с. Хотя сама никогда не считала эти свои желания какими-то неправильными. Тем более, нездоровыми или постыдными... »

«Правильное отношение» - подумал я. «Уважаю».

«Так что ни к чему это не привело. В смысле воплощения в реальность. А потом... » - задумчиво протянула девушка, «в моей жизни появились книги. Взрослые книги. И не менее взрослые фильмы»

«Кто бы сомневался» - подумал я. Но промолчал.

«Я очень рано научилась читать» - спокойно и размеренно продолжала Рита. «По словам моей мамы, мне ещё и трёх лет не было, а я уже читала. Причём не по слогам, а как взрослые»

Почему-то меня это нисколько не удивляло.

«У нас была огромная библиотека. Осталась от маминых родителей... »

«Они... ». Я снова запнулся. Обычно мне это несвойственно совсем, но Рита была мало того, что живой бункер (нечитаема совсем), так ещё и с энергетикой мощности хорошей ГЭС…

Рита покачала головой: «Нет, они до сих пор вполне себе живы. И очень даже здоровы. И даже живут в Москве. Просто мы... очень редко общаемся. И мало»

«Почему? » - удивился я.

«Политика» - улыбнулась девушка. «Как ни странно, но именно политика. Хотя, наверное, скорее всё-таки политическая идеология, чем собственно политика»

«О как! ». Нечасто такое услышишь. По крайней мере, в том насквозь материалистичном, эгоистичном, аполитичном и безразличном мире, в котором обитают мои клиенты.

И начисто отсутствуют какие-либо убеждения. «Я только в одном глубоко убеждён – не нужно иметь убеждений» (© наёмник Урри из Приключений Электроника). Ну и, конечно бессмертная фраза Джонни Деппа (то есть, извините, Дина Корсо) в гениальных Девятых Вратах – «Я верю в мои комиссионные».

«Да, именно так» - подтвердила Рита. «Мой дед – коммунист до мозга костей. Настоящий. Убеждённый. Даже, пожалуй, сталинист. И очень активный член КПРФ. Даже в каком-то там их комитете зажигает. А мама – либертарий. Лютый индивидуалист. Я плачу налоги – и на этом мой гражданский долг заканчивается. Точка».

«Чертей не надо - дом и так отныне стал кромешным Адом. Пожалуй, лучше, чем в этой испанской классической эпиграмме и не скажешь» - подумал я. Но промолчал. Ибо Рита явно не нуждалась в моих комментариях.

«При этом дед был очень даже не бедным товарисчем. Ему от его отца – по слухам, подпольного мультимиллионера советских времён... »

«Похоже, некоторые гены передаются через поколение» - подумал я. «В смысле отношения к рыночной экономике и свободе предпринимательства»

«... досталась коллекция картин и антиквариата... »

В семидесятые – да и восьмидесятые - годы это было, пожалуй, единственным и относительно надёжным, и относительно легальным инвестиционным инструментом для теневых дельцов.  

«... которой вполне хватило – точнее, конечно, доходов от её продажи – чтобы купить очень хорошую трёшку в очень хорошем и очень зелёном районе нашей великой столицы... »

Рита вздохнула.

«А маме – это всё было ещё до моего рождения – досталась родительская трёшка же. Только в сталинском доме»

«А библиотеку дед оставил с тем расчётом, чтобы любимая внучка, как говорится, обратилась в истинную веру. Коммунистическую веру? » - усмехнулся я.

«Точно» - кивнула девушка. «Не обязательно дочка, конечно – тогда меня ещё и в проекте не было – но дети моей мамы»

«И поэтому... »

«Библиотека была, конечно, собранием голимой совковой пропаганды. То есть, извините, произведений социалистического реализма. Хотя, конечно, была и классика – отечественная и зарубежная - и библиотека современной фантастики, и библиотека приключений... много чего было. А поскольку ничего эротического там не могло быть по определению, мама и не контролировала моё чтение»

«Что было серьёзным заблуждением» - подумал я. Хотя понятно, что иное вряд ли могло прийти в голову художнику-оформителю...

«Понимаете» - столь же задумчиво произнесла Рита, «у меня с самого раннего детства было чёткое и ясное ощущение, что какая-то Сила – добрая сила, заметьте, заботливая – ведёт меня к нужным книгам, фильмам и так далее»

«Охотно верю» - подумал я. «Нормальное ощущение мистика». Насчёт доброты, правда, я несколько сомневался – ибо было у меня устойчивое ощущение, сто эта Сила очень скоро приведёт Риту на эшафот и посадит на кол. И хорошо ещё если мне не придётся при этом присутствовать… а то и ассистировать.

Маргарита Сергеевна вдохновенно продолжала:

«Сначала я – что неудивительно – перечитала все сказки в библиотеки. Вообще все. Читала запоем – с утра до вечера. Напрочь игнорируя телевизор, компьютерные игрушки... да и общение с себе подобными. Тем более, что мама работала дома, а когда уходила на учёбу, со мной сидела соседка. Которой было вообще пофиг что я там читаю. Лишь бы проблем не создавала»

«Потом... как ни странно, Библиотеку приключений... »

«В шесть лет? » - удивился я.

«Нуу... » - протянула Рита, «в шесть-семь-восемь... так где-то»

«Круто» - подумал я. «Просто вундеркинд какой-то»

«... в которой впервые наткнулась на сцены пыток и казней... »

«В Трёх мушкетёрах? ». У меня тоже была вся Библиотека приключений. И я тоже в своё время прочитал её практически всю от корки до корки. Правда, в несколько более старшем возрасте… хотя и ненамного.

«Точно». Рита аж просияла. «Клеймение и повешение миледи – а потом... эээ... усекновение главы Шарлотты Баксон, графини де ла Фер и леди Винтер. Что занятно, одной и той же особы... »

«И? ». Хотя вопрос был, понятное дело, риторическим.

«И я поняла, что мне это интересно. Но пока это была только, как Вы любите говорить, констатация факта... »

Читала, значит, мои работы в свободном Интернет-доступе. Впрочем, кто бы сомневался...

«Что было потом? » - в высшей степени заинтересованно осведомился я.

«Потом... » - загадочно протянула Рита. «... потом была Легенда о Тиле Уленшпигеле. Книга, конечно, не фильм. Хотя фильм я тоже, конечно, потом посмотрела – только уже намного позже»

Я кивнул. Ибо именно так и понял.

«Легенда о Тиле Уленшпигеле и Ламме Гудзаке, их приключениях — забавных, отважных и достославных во Фландрии и иных странах» - чётко и без запинки по памяти произнесла она.

«Сцены пытки Сооткин и Катлины? » - предположил я.

Ибо тоже в детстве с восторгом читал Легенда о Тиле Уленшпигеле. И только в очень зрелом возрасте узнал (и осознал), какой же это был голимый антикатолический пасквиль. Хотя и талантливый, надо отдать должное его автору - Шарлю де Костеру. Как ни странно, бельгийцу, а вовсе не голландцу...

«Естественно» - кивнула Рита. «Конечно, ещё и пытки Тиля, и сожжение Клааса... там ещё, по-моему, графам Эгмонту и Горну головы рубили? »

«Рубили» - подтвердил я. Донельзя идиотская история, в которой все без исключения её участники – и палачи, и жертвы - выглядели полными кретинами. «И женщин живьем в землю закапывали – был такой вид смертной казни для женщин-еретичек... »

«Да, было» - подтвердила девушка. «В фильме даже мельком показали. В Легенде о Тиле с Лембитом Ульфсаком – ох как мне он всегда и везде нравился – и Евгением Леоновым... »

«Судя по тому, как ты об этой книге рассказываешь» - теперь уже я сделал весьма многозначительную паузу – «эта книга произвела на тебя колоссальное впечатление. В тебе что-то изменилось радикально... »

«Ещё как радикально... » - задумчиво произнесла Рита.

И продолжила: «Чисто внешне – в... наверное, обывательском смысле, у меня было очень счастливое раннее детство. Очень. Насколько это было вообще возможно в лихие девяностые. Мне просто очень, очень, очень повезло... »

«Это точно» - подумал я. Но промолчал. Маргарита Сергеевна продолжала:

«С чисто физической точки зрения мама очень эффективно защищала меня от... неблагоприятной внешней среды... »

«И это ещё очень мягко сказано» – подумал я. «Насчёт среды». Сам я лихие девяностые практически не застал – ещё в самом начале оных умотал в благословенную солнечную Калифорнию – страну вечной весны – но по рассказам уже давно понял, что это были те ещё джунгли.

«Да, наверное, и с психологической, и с эмоциональной по большей части тоже» - продолжала Маргарита Сергеевна. «А вот с духовной... »

«Ребёнок-мистик в лихие девяностые в России» - подумал я. «Точно не рецепт для счастливого детства... »

«Когда священник – а мама меня лет с шести регулярно водила в православный храм на службу – говорил о том, что мир во Зле лежит... »

Я, конечно, далеко не знаток Священного Писания, но, по-моему, это была цитата из Первого Послания Святого Апостола Иоанна. Потом выяснил, что таки была. Глава пятая, стих девятнадцатый.

«... я не столько понимала это, сколько чувствовала»

Кто бы сомневался...

Сделала небольшую паузу, затем продолжила:

«Мир мне представлялся... нет, галлюцинаций, видений и всего такого прочего у меня, слава Богу, никогда не было... я всё это видела каким-то внутренним зрением... таким очень агрессивным чудовищем, которое... »

«Хочет тебя утащить в Ад? » - предположил я.

Рита помотала головой. «Как ни странно, нет. У меня никогда – ни во сне, ни наяву – не было ощущений Ада. Впрочем, может быть, это потому, что я ужастики никогда не любила, не читала и не смотрела. Не мой жанр - совсем»

«А тогда что оно хотело? »

«Задушить» - спокойно ответила девушка. И объяснила: «Удушить в моей душе, в моём сердце всё доброе, светлое, человечное. Точнее, даже не так – не самой задушить (для меня это существо было почему-то женского пола, хотя вроде непонятно почему) ... »

«Баба Яга из детских сказок? » - снова предположил я. Она покачала головой:

«Нет, конечно. Баба Яга, злые волшебницы – Гингемы там всякие, колдуньи, ведьмы и всё прочее для меня почему-то всегда были персонажами комическими. Никогда их всерьёз не воспринимала»

Она вдруг задорно расхохоталась:

«Может потому, что первый раз таких сабжей я увидела в исполнении Георгия Милляра... а они у него уж больно смешными получились... »

Георгий Францевич Милляр (что занятно, урождённый де Мильё) был (он умер в 1993 году, дожив до впечатляющих девяноста лет) советским актёром театра и кино. При этом ни разу не советским по рождению - его отцом был Франц де Мильё, французский инженер-мостостроитель, уроженец Марселя, приехавший в Россию подзаработать; а матерью была дочь иркутского золотопромышленника Елизавета Алексеевна Журавлёва.

Милляр стал одним из самых известных артистов в СССР благодаря образу Бабы-Яги и нескольких других отрицательных персонажей, которых он блестяще сыграл в фильмах-сказках режиссёра Александра Роу. Тоже как-то отнюдь не советского - он был сыном ирландского инженера и гречанки.

Рита между тем продолжала: «... не самой задушить, а запереть в этом удушающем мире. Иначе как удушающим, я его не ощущала. Впрочем, » - грустно добавила она «и сейчас не ощущаю... »

Я пожал плечами и на этот раз высказался: «Нормальная реакция мистика на наш грешный мир. Ничего удивительного»

«А мир уже сам сделает за это... существо всю эту гнусную работу» - вздохнула она.

«Похоже на Танит - жену Молоха» - подумал я. Как известно, дети – самая желанная добыча для Сатаны и его приспешников. Тем более, дети-мистики. Однако озвучивать свою догадку не стал.

Вместо этого не столько спросил, сколько констатировал: «И поэтому ты стала подсознательно искать выход из этого мира. В некое иное измерение – более духовно насыщенное. Где можно было бы хотя бы дышать... »

Рита согласно кивнула. «Что-то в этом роде. Хотя, конечно, я это так для себя тогда не озвучивала. Вообще никак не озвучивала. Мелкая была ещё, да и девочка к тому же. Всё было на чувствах, ощущении, эмоциях, подсознании... »

«Хотя» - уточнила она, «наверное, всё-таки на сверхсознании»

Судя по её рассказу, последнее, было, пожалуй, ближе к истине.

Я, тем временем продолжал её вести. Почему-то в тот момент мне это казалось правильным и праведным: «И эти сцены – пыток, казней, наказаний... и всего такого прочего стали для тебя порталом в этот иной мир? »

«Точно» - подтвердила Рита. «Именно порталом. Эти сцены были настолько враждебны, антагонистичны тому унылому и удушающему болоту, в котором я жила – иномирны, по сути - что были для меня реально глотком свежего воздуха. Я как будто пробивала стену в камере, заполненной удушающим газом – без вкуса, цвета и запаха – в которой меня закрыло это... существо... »

«Энергии смерти - скорее, впрочем, умирания - боли и страданий» - подумал я.   «Очень мощные и, как ни странно, духовно нейтральные. Могут быть как разрушительны, так и – впрочем, гораздо реже – вполне себе созидательны. А в более старшем возрасте даже эротичны. Причём ещё как эротичны…».

Рита, похоже, была как раз таким редким созидательным случаем. Что, впрочем, могло иметь очень простое – и вполне себе научно-материалистическое объяснение. Без какой-либо мистики.

Детская депрессия. Примерно два процента детей в развитых странах страдают (реально страдают) от этого психического недуга (есть мнение, что на самом деле намного больше, ибо диагностика, мягко говоря, оставляет желать лучшего).

Что характерно, девочки подвержены депрессии намного чаще, чем мальчики. Что ещё более важно, детская депрессия нередко носит генетический (наследственный) характер. Причём может передаваться через поколения – у абсолютно психически здоровой мамы может быть фундаментально депрессивная от рождения дочь. Или сын. Или все дети сразу.

При этом лечится депрессия или нет (что детская, что взрослая) – это ещё очень большой вопрос. Теоретически лечится – индивидуальной комбинацией медикаментов, психотерапии, физиотерапии и так далее – но практически всегда пациент «садится» на всё вышеизложенное на всю оставшуюся жизнь.

Поэтому, строго говоря, никакое это не лечение. А поддерживающая терапия. Поддерживающая в смысле в приемлемом эмоциональном и физическом состоянии. И работоспособности. Причём пожизненная терапия.

Но для этого сначала нужно поставить ребёнку соответствующий диагноз. А с этим и в развитых-то странах... не очень. А в России вообще полный швах. Подавляющее (увы, в прямом смысле слова) большинство родителей понятия не имеет о существовании детской депрессии. Не говоря уже о том, что это очень серьёзное заболевание.

Поэтому бедный детёныш почти всегда оказывается один на один с этим заболеванием. Без какой-либо помощи извне (и то в лучшем случае). С соответствующими последствиями – зачастую, катастрофическими.

С энергетической точки зрения (а в конечном итоге всё в этом мире сводится к энергии), депрессия есть просто сильная энергетическая недостаточность. В смысле живительных энергий всех тонких тел – от эфирного (пресловутая ци или прана) до стабильно-трансцендентного.

Поэтому, чтобы реально вылечиться от депрессии, пациенту необходимо подключиться к источнику целительных энергий, которые в христианстве проходят под обобщающим термином Благодать Божья (мне, правда, намного больше нравится англоязычный термин Divine Grace).

Что, к сожалению, для больных депрессией, очень и очень сложно практически. Гораздо проще найти замены. Неполноценные, конечно, но помогают. И сильно. Например, мыслеформы, создаваемые сценами... вышеперечисленными.

Кстати, занятно, что мистические способности и депрессия, как говорится, рука об руку ходят. Правда депрессия скорее биполярная (в «иные миры» как-то легче на пике улетать, чем на дне) – а Рита биполярной не была (я бы заметил – ибо сам был таким, пока не убил эту болезнь). Её депрессия явно была клинической.

Я намеревался и далее «вести» Маргариту. Но у неё, как оказалось, были другие планы. Совсем. Ибо она вдруг выпрямилась, и гибким, грациозным, красивым движением поднялась из кресла. Встала рядом с ним... не по стойке «смирно», конечно, но довольно близко к этому.

И, как говорится, сбросила бомбу. Увесистую такую бомбочку. С убийственной точностью пикирующего бомбардировщика люфтваффе Ju-87 Stuka:

«Мне будет комфортнее стоять на коленях. На гречке... У Вас же есть гречка? » - с нескрываемой надеждой спросила Рита.

Продукт двойного назначения (тройного, если считать регулярное подкармливание голубей – наглых московских кур – на балконе) у меня действительно имелся. В соседней комнате.

Которая представляла собой фактически донжон для проведения сессий алготерапии. Неплохо оборудованный, правда, несколько иначе, чем это принято в Теме. Ибо цели разные: у них БДСМ-игры (как правило, сексуальные), у меня – алготерапия. Лечение болью.

В лечении болью Рита, конечно же, не нуждалась, а вот в энергетической подкачке, похоже, уже. Было видно, что её исповедь (а, по сути, имело место именно это) уже потребовала таких затрат жизненных энергий девушки, что без внешней «подпитки» дальнейший рассказ для неё будет проблематичен. А то и вовсе чреват нервным срывом. Что, разумеется, в мои планы не входило. Совсем.

Поэтому я и не подумал возражать.

«Есть, конечно» - кивнул я. И отправился в донжон за продуктом. Вернулся с пластиковой прозрачной коробкой с надписью черным маркеров «Гречка» на красной крышке. Ибо у меня были и другие... крупы для статической алготерапии. Горох, перловка, чечевица (на последней стоять очень больно) …

И длинной лакированной доской (точнее, дверцей от шкафа), оставшейся от предыдущих владельцев квартиры, которая ныне была моим местом работы. Пол в моей основной... приёмной покрыт довольно мягким ковролином, поэтому для сеансов статической алготерапии приходится ставить пациентку на доску. Иначе эффективность не та. Совсем не та.

«Вы позволите мне самой? » - вежливо попросила Рита.

Я пожал плечами: «Пожалуйста». Положил на пол доску, протянул ей коробку.

Рита взяла коробку, аккуратно – тонким слоем, ибо так гораздо больнее – рассыпала по доске гречку. Вернула мне коробку (которую я поместил на журнальный столик). Затем неожиданно попросила:

«Приподнимите мне юбку, пожалуйста. Мне так будет удобнее чулки спустить... »

Управление снизу приобретало всё более очевидные масштабы. Пока вроде не угрожающие. Вроде...

Я выполнил просьбу Риты. Юбка поднялась до её изящной осиной талии на удивление легко. Видимо, была специально сшита именно с этой целью.

Пояса для чулок на девушке не было (тут я не угадал – промашка вышла). Были только чулки и очень женственные чёрные трусики. Не стринги – обычный, без каких-либо выкрутасов, хлопок. Но очень красивые и эротичные.

Рита мягкими скользящими движениями спустила чулки, оголив в высшей степени притягательные коленки.

И продолжила процесс управления снизу: «Вообще-то, я бы хотела спустить трусики до лодыжек и стоять на гречке с поднятой юбкой... »

Это меня ни разу не напрягло. И даже не удивило. Известно, что стыд является мощным энергетическим усилителем. Иными словами, расширяет энергетический канал. Который, похоже, Рите сейчас требовался... мощный.  

«... но тогда уже Вам, думаю, будет некомфортно».

Я никак на это не отреагировал. На самом деле, мне было безразлично, в какой одежде она будет стоять на коленях. Хоть голышом. Ибо стандартным условием любого сеанса алготерапии является нагота пациентки – для максимального усиления эмоционального – и потому терапевтического – эффекта.

Поэтому я уже давно научился воспринимать женскую наготу во время... процедур как на нудистском пляже. То есть, как естественную и само собой разумеющуюся. Но если она так думает – пусть думает. Мне пофиг. Вообще.

«Поэтому» - неожиданно бесстрастно и даже как-то отстранённо продолжила Рита, «просто свяжите мне, пожалуйста, руки за спиной... »

Со связанными за спиной руками поза на коленях получается более неустойчивой, поэтому и эффект – и болевой, и эмоциональный - оказывается и сильнее, и ярче, и богаче. Интереснее даже. Поэтому ничего удивительного – ещё один расширитель канала.

Именно поэтому я сначала связываю руки за спиной своим пациенткам – и только потом ставлю их на гречку, горох, чечевицу, другие крупы (их, оказывается, немало), стиральную доску, аппликатор Кузнецова (дивайс для воздействия на биологически активные точки организма) и т. д. – кому что больше подходит.

И потому, предполагая нечто подобное (в смысле просьбы Риты), я захватил с собой из донжона пластиковые наручники. Стандартные и очень удобные Flex Cuffs, которые юзают полицаи по всему миру. К тому же одноразовые.

Впрочем, не совсем уж стандартные, ибо модель, которую я в своё время закупил в умопомрачительном количестве (онлайн, ессно) называлась... Safariland. Если быть совсем точным, то Safariland Flex-Cuf Disposable Restraints. Строгого чёрного цвета (белый был как-то не то).

Причём тут сафари, я так до сих пор и не смог выяснить. Разве что аборигенов обездвиживать, чтобы под ногами не путались...

Я отпустил юбку девушки. Выпрямился. Достал из кармана Safariland. Рита покорно завела руки за спину. Я двумя движениями (первым пропустил идеальные кисти её необычайно женственных рук в петлю наручников, вторым затянул петлю на её запястьях) зафиксировал её руки.

Рита благодарно улыбнулась. «Спасибо».

«Всегда пожалуйста» - буркнул я про себя. Но промолчал.

Я слегка приподнял юбку девушки – чтобы она опустилась на гречку голыми коленями. Она мягко и аккуратно опустилась. Выпрямилась.

«У нас будет долгая беседа» - предупредил я. «Ты уверена, что выстоишь? »

«Уверена» - спокойно ответила Рита. «У меня большой опыт. Очень даже большой, наверное. На чём только не стояла. Причём иногда часами... »

«Кроме того, » - добавила она «Вы, знаете, наверное, что исторически, стояние на горохе как раз и предназначалось для детей и стариков, которых было небезопасно пороть. По причине проблем со здоровьем. »

Любопытно. Я этого не знал. Век живи, век учись. И Тема, естественно, не исключение.

«Если захочешь поднять юбку и опустить трусики, скажи» - неожиданно для себя самого сказал я. Не то, чтобы я очень этого хотел (хотя мысль была соблазнительной, конечно). Просто... кто её там знает, когда ей понадобится расширить канал...

«Спасибо» - улыбнулась Рита. «Я пока так постою»

«Она уже там» - подумал я. «В альтернативном внутреннем состоянии»

Я ошибался. Рита была вполне себе в нормальном (в смысле, в не-альтернативном) состоянии. Что очень быстро продемонстрировала.

«Честно говоря» - сладко потянувшись, произнесла она, «я бы с гораздо большим удовольствием стояла на битом стекле... »

Почему-то меня это не удивило. Ибо в Рите явно чувствовалась аура некоей... экстремальности.

«Это не БРД» - улыбнулся я. «В смысле, небезопасно для физического здоровья»

«Знаю» - вздохнула девушка. «А жаль. Очень хочется... »

И неожиданно спросила: «Я могу делиться с Вами своими чувствами, ощущениями, желаниями, фантазиями? »

Я кивнул. «Конечно». Чем больше исходного материала, тем лучше. Убирать всегда легче, чем добавлять.

«Я хочу, чтобы Вы меня высекли. Розгами. Только обязательно настоящими, природными – у меня табу на пластик... »

«Не та энергетика? ». Вопрос, понятное дело, риторический, но задать надо.

«Ага» - кивнула Рита. «Настоящие – они дышат. Они живые. А пластик – мертвечина... »

Вздохнула и продолжила фантазировать:

«С оттягом высекли. До крови. Я хочу... »

Она запнулась. Учитывая её экстремальность, было очень легко догадаться, почему. И продолжила: «... чтобы Вы меня засекли до потери сознания... »

«Кто бы сомневался» - мрачно подумал я. Ибо было у меня уже очень сильное подозрение, что ежели Маргарита Сергеевна Лазарева чего хочет, то рано или поздно своего добьётся. Причём скорее рано, чем поздно.

«Как Алёшу Пешкова в Детстве Горького? »

«Именно так» - сладострастно улыбнулась Рита. «Моя любимая сцена порки в худлите. Постоянно представляю себя девочкой-подростком на лавке под розгой. Девочек ведь тоже пороли в семьях в то время... да ещё как пороли»

«Пороли» - кивнул я. Обычно даже чаще и сильнее мальчиков, ибо готовили к нелёгкой жизни за мужем. Ибо в то время в крестьянских семьях порка жены мужем была правилом – не исключением. Чем-то само собой разумеющимся.

Рита словно читала мои мысли.

«Там есть ещё воспоминания бабушки Алёши... »

Рита вздохнула и неожиданно чётко, без запинки процитировала:

«Все-таки теперь уж не бьют так, как бивали! Ну, в зубы ударит, в ухо, за косы минуту потреплет, а ведь раньше-то часами истязали! Меня муж мой однажды бил на первый день Пасхи от обедни до вечера. Побьет — устанет, а отдохнув — опять. И вожжами и всяко... »

Память у Маргариты Сергеевны действительно была феноменальная. Впрочем, для полиглота это не удивительно.

«Тебе тоже так хотелось? От обедни до вечера? » - улыбнулся я.

«Хотелось – не совсем правильное слово» - задумчиво произнесла Рита. Затем неожиданно твёрдо и убеждённо продолжила: «Я считаю, что женщину нужно регулярно пороть просто потому, что она женщина... »

Любопытно, что, по статистике, эту философию разделяет едва ли не больше женщин, чем мужчин. Но это было не важно совсем. Важно было то, что теперь было совершенно очевидно, что Рита идёт – причём семимильными шагами – на эшафот Виллы Вевельсбург. И таки дойдёт – причём очень скоро дойдёт. В сопровождении вашего покорного слуги.

Рита снова вздохнула – и уверенно заявила: «Я считаю, что муж должен меня любить и должен меня пороть. И то, и другое обязательное условие брака. Пороть каждую неделю, разумеется. Ставить на колени на гречку... на сколько сочтёт нужным и пороть сколько сочтёт нужным…»

Теперь было кристально ясно, что Маргарита Сергеевна – женщина незамужняя (впрочем, я и до того в этом был уверен). И эта незамужняя женщина довольно предсказуемо от фантазий и желаний перешла к просьбам:

«Вы можете мне сделать больно? » - с некоторой даже мольбой произнесла она. «Очень больно? Только руками – не дивайсом. Руки у Вас волшебные – я почувствовала, когда Вы мне юбку поднимали... »

Руки у меня были действительно волшебные. В том смысле, что я умел ими и диагностировать, и лечить, и, конечно, доставлять массу тактильного удовольствия женщинам.

Которого захотелось и Рите. Ничего удивительного – любая энергетически совместимая женщина (а у нас с Маргаритой Сергеевной была идеальная совместимость) после первого моего прикосновения очень быстро просит и второго, и третьего... и так далее. А то и просто берёт – безо всякой просьбы.

Правда вот прикосновения Рите захотелось весьма специфического. Впрочем, о вкусах не спорят – как говорит приснопамятный Сергей Паратов в фильме Жестокий романс: «один любит арбуз, другой – свиной хрящик... »

«Могу» - улыбнулся я. Ибо это был как раз тот самый случай, когда сделать проще, чем объяснить почему нет. Да и свой шкурный интерес, чтобы это сделать, у меня имелся.

Нет-нет, вовсе не потому, что мне уж так хотелось сделать Рите больно (хотя увидеть её реакцию на сильную, острую боль было интересно с чисто профессиональной точки зрения). Просто...

В той позиции, в которой находилась Рита, сделать ей действительно очень больно можно было только одним способом. Который и позволял мне удовлетворить мой шкурный (но, вообще-то, не тематический) интерес.

Я нагнулся к Рите, медленно расстегнул ей блузку. Распахнул её, открыв взгляду роскошный белоснежный лифчик. Явно очень дорогой предмет женского нижнего белья.

Лифчик, как это обычно бывает у нижних женщин, застёгивался впереди. Я расстегнул застёжку и распахнул лифчик.

Зрелище было... впечатляющим. По одной из классификаций женской груди (которую лично я считаю оптимальной), Рита была счастливой обладательницей довольно редкой груди типа Цирцея.

Если верить греческой мифологии, особа была серьёзная. Из тех, что гораздо полезнее для здоровья иметь в союзниках, чем в противниках (частью ландшафта такие не бывают по определению).

Маммологи, художники, скульпторы, фотографы и просто ценители красоты женской груди считают Цирцею считается самой совершенной из всех форм женских молочных желёз.

Не слишком большая, но и не слишком маленькая, грудь Риты соответствовала лучшим канонам античной скульптуры. Шарообразная, ровная, подтянутая, с достаточно крупными выпуклыми розовыми сосками и большими ареолами для этой формы. Обычно такая грудь достаточно упругая (я, правда, пока не имел шанса это проверить) и остается такой на протяжении многих лет.

Рита соответствовала психотипу Цирцеи, как говорят в таких случаях на Луркморе, чуть более, чем полностью. Цирцеи, как известно, независимы, много работают (хотя и не трудоголики) и, как правило много добиваются.

В постели (в случае Риты –в Теме) с ними интересно, каждый раз они стремятся достичь ощущения какой-то новизны, что, бесспорно, привлекательно для противоположного пола. И весьма.

Я не удержался и погладил груди Риты. Они действительно были крепкими и упругими, а её кожа – мягкой, нежной и бархатной.

Девушка аж замурлыкала от удовольствия: «Ой, как классно... А можно ещё? »

Я с немалым удовольствием гладил и слегка сжимал её роскошные груди, а потом резко взял каждый её сосок между большим и указательным пальцем и резко и безжалостно сдавил, стараясь захватить и ареолу...

И продержал так... секунд десять, наверное. Учитывая моё умение концентрировать силу и энергию в одной точке, ей хватило. Вполне.

Девушка чуть не подпрыгнула. Надо отдать ей должное, не завопила - от боли и неожиданности – и даже не застонала. Только закрыла глаза, прикусила губу, откинула голову назад... и так стояла минут пять, тяжело дыша.

«Однако» - вздохнула она, отдышавшись. «Действительно волшебные. Я так далеко и высоко от точечных воздействий ещё не летала. Хотя работали со мной очень неплохие мастера... »

Ещё раз вздохнула и продолжила:

«Я вообще очень люблю свои груди... »

Ещё бы она такие не любила...

«... но всегда хотела, чтобы их истязали. Реально истязали. Сдавливали прессом, пороли кошкой, кололи иглами, протыкали спицами, клали на битое стекло или на кнопки... Лифчик... да, вообще, я такое платье всегда хотела носить. Обшитое кнопками остриями внутрь... »

«Это уж совсем не БРД» - усмехнулся я. И осведомился - вкрадчиво, но настойчиво: «А можно вернуться к твоему повествованию? ». Было уже понятно, что закончится всё это либо Темой, либо сексом (либо и тем и другим), но мне было ну просто ооочень любопытно, что с ней произошло дальше...

«Конечно» - улыбнулась она. И продолжила: «Я была хоть ещё и мелкая совсем, но уже вполне смышлёная. Очень даже смышлёная... »

«Достаточно смышлёная, чтобы сообразить где копать? » - улыбнулся я.

«Ага» - кивнула Рита.

«Дай-ка я попробую догадаться... » - усмехнулся я. «Худлит о революции и гражданской войне в России, Второй мировой... »

Не переношу определения Великая Отечественная. Ибо голимый агитпроп и вообще победобесие. Густо замешанные на вранье галактических масштабов – как и вообще вся официальная советская история.

Рита кивнула и закончила за меня: «... Святой Инквизиции, охоте на ведьм... и так далее. Кстати, не только худлит – в библиотеке деда и документалистики хватало. Вы тоже в детстве... копали? » - улыбнулась она.

Я покачал головой. «Нет». Что было чистой правдой. «Просто я был на удивление впечатлительным ребёнком... »

«Думаю, что очень впечатлительным... » - неожиданно перебила меня Рита.

Я не менее неожиданно – в первую очередь для себя – резко и хлёстко ударил её по щеке. Не очень сильно, нет – так верхние обычно «приводят в чувство» нижних. Когда те начинают совсем уж лисячить.

«Не надо меня перебивать. » - жёстко сказал я. «Ещё раз позволишь себе – сделаю очень больно. Очень. Тебе не понравится…»

После моей огнестрельной эскапады в центре помощи женщинам – жертвам домашнего насилия – моя типа охранник (помимо много чего ещё) Лотта-Маргарета научила меня кое-чему из прикладных боевых искусств. Из Крав Маги, если быть более точным (неудивительно, учитывая её национальность)

В том числе, и воздействию на определённые точки на человеческом теле. Применить эти навыки мне пришлось лишь однажды... но даже и этого опыта было достаточно, чтобы быть уверенным, что Рите это точно не понравится.

«Извините» - покорно произнесла Маргарита. «Больше не повторится»

А затем прошептала. «А можно ещё? ». И подставила другую щёку.

Я ударил её ещё раз. Теперь уже не для коррекции поведения, а чисто для удовольствия. Обоюдного. Почему-то мне очень понравилось бить её по лицу.

«Я очень люблю пощечины» - тихо сказала девушка. «Это очень... »

«Интимно? » - улыбнулся я. Она кивнула:

«Да. Мне всегда приятно, когда мужчина бьёт меня по лицу. Но твои удары... мне никогда так хорошо не было. Такая приятная волна по всему телу растекается... »

Учитывая мою энергетику и способность концентрировать энергию (даже подсознательно), ничего удивительного.

Рита неожиданно спросила: «Можно мы будем на Ты... »

Я не удержался и погладил её по голове. Ребёнку хотелось ласки. Просто ласки. И близости... Она замурлыкала.

«Ты хочешь эмоциональной близости? ». Вопрос, понятное дело, был риторическим.

«Да» - прошептала девушка.

«Хорошо» - улыбнулся я. На Ты так на Ты.

«Можно... » - она запнулась. Впрочем, и так было понятно, что она сейчас попросит. «... ты меня периодически будешь бить по лицу во время моего рассказа? »

Управление снизу во всей лисячьей красе. Впрочем, в данном случае я не против. В отличие от разнообразных ХЖМ, Рита умела делать это ненавязчиво.

«Можно» - усмехнулся я.

«Спасибо» - благодарно прошептала она. Я продолжил:

«Теперь насчёт пыток, казней и впечатлительного ребёнка. В отличие от тебя, у меня никогда не было желания выискивать соответствующие сцены... хотя библиотека моих родителей, пожалуй, не уступала оной твоего деда... »

Я сделал паузу, давая ей возможность отреагировать. Если захочет.

Не захотела. Я продолжил:

«Я был просто одержим... даже не книгочтением, а приобретением знаний. Которые, к сожалению, в значительной степени оказались никакими не знаниями, а оголтелым совдеповским агитпроповским враньём. Поэтому и пришлось заново приобретать знания – теперь уже настоящие. В США – точнее, в шикарной библиотеке Техасского университета».

Снова пауза. Снова возможность. И снова молчание.

«Что же касается пресловутых сцен... » - задумчиво произнёс я, «моё отношение к ним было совсем не такое, как у тебя... »

Снова пауза. На этот раз Рита отреагировала:

«А какое? » - заинтересованно спросила девушка.

«Львиное» - улыбнулся я. И объяснил: «Не знаю, представляла ли ты себя внутри этой сцены – либо одним из персонажей, либо вводила новый... а вот я себя очень даже представлял... »

И неожиданно даже для самого себя расхохотался. Ибо вспомнил старый, ещё совковых времён анекдот.

Рита удивлённо посмотрела на меня.

«Лесником» - объяснил я.

«Который пришёл и всех разогнал? » - улыбнулась уже полуголая девушка. Некоторые анекдоты, видимо, бессмертны. И вздохнула: «Понятно. Рыцарь... »

Затем, так сказать, приняла эстафету. В смысле, повествовательную.

«Первое время я себя представляла исключительно наблюдателем. Скорее, даже потребителем... »

«Неотмирных... точнее, за-мирных энергий смерти? » - усмехнулся я.

«Да» - подтвердила Рита. «Персонажем этих сцен я начала себя чувствовать позже. Намного позже»

Сделала небольшую паузу и добавила: «Когда залпом – от корки до корки проглотила Молодую Гвардию Фадеева. А потом долго, очень долго – и с невыразимым наслаждением – гурманила. Как самую изысканную пищу или самый шикарный коньяк... »

Занятная книженция, надо отдать ей должное. Голимая совковая пропаганда, спору нет, но написана талантливо. Впрочем, не совсем пропаганда. Сан Саныч Фадеев, конечно, был вполне заслуженным пропагандоном Советского Союза, но какие-то остатки писательской чести у него всё же имелись.

Это чувствовалось ещё в «Разгроме», где красные партизаны показаны не стандартно-лубочно, а довольно близко к весьма непривлекательной реальности. А в Молодой Гвардии он, похоже, решил описать реальную повседневную жизнь краснодонцев под немецкой оккупацией... из чего стало совершенно очевидно, что под «проклятыми фашистскими оккупантами» жилось несравнимо лучше, чем под родной Советской властью.

Кстати, лучше жилось не только в Краснодоне, но и практически везде, где не было «народных мстителей» (партизан или бандитов – а то и вообще военных преступников – это исключительно в зависимости от кочки зрения).

Там же, где оные были, нормальной жизни сильно мешал донельзя идиотский «приказ о заложниках» фельдмаршала Кейтеля (в просторечии Лакейтеля). За что (и за ряд других чудес) его вполне справедливо повесили в Нюрнберге.

ИМХО, не столько за собственно преступления (бравая антигитлеровкая коалиция тоже отметилась этим не по-детски), сколько за крайнюю степень идиотизма. Нехарактерного, в общем-то, для в целом весьма компетентного руководства Третьего Рейха. Видимо, и на старуху бывает проруха...

Впрочем, вранья в Молодой Гвардии тоже было навалом. Даже непонятно, с чего начинать – так там этого много. Правда, до Юлиана Семенова и его пресловутых «17 мгновений весны» Фадеев не дотянул (там враньё вообще всё). Но враньё всё равно впечатляющее.

Начну, пожалуй, с вполне тематической сцены. В которой девушка раздевается догола перед медкомиссией вермахта. Которая (якобы) определяет её физическую годность для отправки в Германию на принудительные работы.

Впрочем, насчёт совсем уж вранья я несколько погорячился. Ибо медкомиссия таки была (и весьма строгая) и догола молодёжь, конечно же, раздевали. Только никакого угона в Германию не было.

Был набор. Точнее, аж три набора – причём исключительно на добровольной основе (о чём в официальном деле Молодой Гвардии в архивах НКВД имеются соответствующие документы).

А поскольку количество желающих значительно превышало число вакансий на немецких предприятиях и фермах... вот медкомиссия и лютовала. Видимо, уровень жизни в Германии (вопреки вранью совкового агитпропа) был таки много выше оного в Донбассе. И уж точно выше, чем на свободных от немецкой оккупации территориях...

А вот никакой коммунистической подпольной организации в Краснодоне и окрестностей (всяких там Лютиковых, Бараковых и иже с ними) не было. Совсем. Кстати, именно поэтому её и не было в первоначальной версии романа (Фадеев добавил эту линию позже – под прямым давлением лично Сталина).

Почему не было? А потому... занятная история, кстати. Вполне типичная для периода великого драпа доблестной РККА и партхозактива (сиречь сталинских чиновников) летом и осенью 1941 года. Летом 1942 года история повторилась.

Всё началось с того, что, понимая, что удержать Донбасс шансов нет никаких (ибо вермахт всё ещё воевал куда лучше Красной Армии), НКВД и ЦК/обком ВКП(б) создали Луганский подпольный обком партии во главе с Паникиным и Краснодонский подпольный райком во главе с Тупиченко. Фамилии оказались в точку. Прямо в десятку.

Именно через них в теории и должна была осуществляться координация деятельности территориальных подпольных партийных органов, всего партизанского движения и партийного подполья на территории области. Никакого комсомольского подполья не планировалось от слова совсем.

Однако планы планами, а жизнь жизнью. Ну, а миром и тогда правили интересы. Причём в основном шкурные, разумеется. Поэтому неудивительно, что, говоря официальным языком НКВД, данный план не был воплощен в жизнь, так как вышеназванные руководители не выполнили возложенные на них функции.

В переводе на нормальный язык это означает, что Паникин, Тупиченко и их ближайшие «соратники по будущей подпольной борьбе» банально сбежали в глубокий тыл вместе с удиравшими в панике от тогда ещё победоносных вермахта и ваффен-СС частями Красной Армии.

Что было совершенно стандартным поведением советских партийных и государственных чиновников и летом 1941-го, и летом 1942-го. Крайне немногочисленные исключения лишь подтверждали незыблемое правило.

При этом несостоявшиеся «герои подполья» не забыли присвоить крупные суммы денег, золото и прочие драгоценности, предназначенные для организации подполья на территории области. Тоже стандартная модель поведения сталинской партийной и госноменклатуры, тащившей за собой в тыл (желательно глубокий) всё, что можно было унести и увезти.

А вот то, что при этом данные руководители умудрились потерять секретные документы, раскрывающие дислокацию и структуру партийного подполья оккупированной вермахтом Луганщины (такое, правда, случалось нечасто), самым трагическим образом отразилось на судьбе Филиппа Лютикова, Николая Баракова и других коммунистов, которые не смогли эвакуироваться (то ли машин не хватило, то ли вермахт слишком быстро передвигался) и остались на оккупированной противником территории.

Документы попали в руки оккупационной жандармерии, которая... да просто поступила в соответствии с приказом свыше. Который предписывал расстреливать без суда и следствия всех партийных и государственных функционеров. Так сказать, во избежание возможных неприятностей в будущем.

Приказ идиотский донельзя, ибо там, где он не выполнялся (а выполняли его далеко не все и не везде), бывшие партийные и госчиновники весьма охотно сотрудничали с оккупантами.

В Ленинградской области, например, редакция газеты, которую издавали оккупационные власти, на сто процентов состояла из бывших сотрудников идеологического отдела обкома ВКП(б).

Впрочем, и в самой Германии коммунисты весьма охотно переходили под другое красное знамя – со свастикой в белом круге. Причём безо всякого «просветления мозгов» в Дахау и прочих Бухенвальдах. По данным гестапо, 70% берлинских штурмовиков СА в прошлом были коммунистами…

Легенда о том, что коммунистов якобы «закопали живыми», скорее всего, агитпроповские сказки (демонизация противника – испытанный приём военного агитпропа всех времён и народов).

Ибо технология массовых расстрелов у нацистов (как и у НКВД, кстати), была отработана до мелочей. Приговорённых ставили на край ямы (либо, реже, на колени в яму) и стреляли из карабина Маузера (или из пистолета) в упор в затылок. Шансы на выживание после этого равнялись нулю.

Поэтому показания участника расстрела бывшего полицейского Лукьянова – чушь собачья. Якобы «некоторые из расстрелянных были еще живы, в связи с чем оставшиеся с нами жандармы стали пристреливать тех, которые еще подавали признаки жизни. Однако это занятие жандармам скоро надоело, и они приказали закопать жертвы, среди которых были еще живые»

И, вероятнее всего, написаны под диктовку следователя НКВД. Тоже совершенно стандартная практика того времени. Рудольф Хёсс – комендант Освенцима – не моргнув глазом, заявил о том, что в лагере было уничтожено четыре миллиона человек.

Хотя позднейшие криминалистические экспертизы показали, что больше миллиона (1 100 000, если быть уж совсем точным) уничтожить было просто технически невозможным…

Понятно, что всё вышеизложенное есть зело позорная страница в истории партизанского движения на Украине (и без того не особо привлекательной). А позор нужно было срочно замазать… правильно, мифом.

Именно из этой необходимости и «растут ноги» требования Сталина к Фадееву показать «руководящую и направляющую» роль партии в организации краснодонского подполья.

Идиотизм приказа о расстреле партийных и советских функционеров подчёркивает ещё один интересный факт (удивительным образом проникший в роман Фадеева). И Лютиков, и Бараков, и другие коммунисты, и многие члены «Молодой Гвардии» изначально… сами предложили свои услуги оккупантам.

Одни – по восстановлению шахт, другие – в качестве полицейских. Что вызывает очень серьёзные сомнения в том, что они действительно планировали какую-то подпольную деятельность. Ибо никаких фактов саботажа или диверсий в их «зонах ответственности» не обнаружено…

Причём именно что никаких. Биржу труда никто из подпольщиков не поджигал – её уничтожили отступавшие (скорее, впрочем, драпавшие обгоняя звуки собственного визга) кадровые военнослужащие Красной Армии.

Расклейка листовок (особенно в таких масштабах) – тоже вымысел. Как и якобы вывешенные на годовщину Октябрьского переворота красные флаги. Оккупанты уделяли огромное внимание пропаганде и агитации и поэтому проигнорировать такую вызывающую акцию, как красные флаги на советский праздник никак не могли (не говоря уже о том, что сие было свидетельством существования подпольной организации). Да и листовки обеспокоили бы оккупационные власти ничуть не меньше.

Поэтому если бы эти... события... действительно имели место, оккупанты бы мгновенно перевернули город (кстати, не такой уж большой) вверх дном – а потом зачистили бы похлеще Мойдодыра. Благо жандармерия в городе была немалочисленная. И весьма в этих делах компетентная.

Никаких советских военнопленных молодогвардейцы тоже не освобождали. Ибо освобождать было неоткуда и некого. Во-первых, все военнопленные, которые имели документальное подтверждение постоянного места жительства на оккупированной территории, были отпущены по домам. Вовсе не из человеколюбия, а потому, что рабочей силы элементарно не хватало.

«Нерезидентов» из военнопленных же в Краснодоне было не более тридцати человек. Их определили на местожительство в медицинский пункт, находящийся в Первомайке. И на работу – в основном, на шахты. На которой им платили зарплату, позволявшую вполне сносно жить (для сравнения – на зарплату в сталинском СССР выжить без карточек было нереально).

Да, и никакого конвоя – по городу военнопленные передвигались совершенно свободно. Об этом сохранилось свидетельство жены Николая Баракова. Кстати, ещё один маленький штрих – в СССР членов семей «врагов народа» отправляли в ГУЛАГ (жён нередко тоже расстреливали); оккупанты же жён (и других членов семей) расстрелянных коммунистов не трогали.

Ибо в рейхе сын за отца не отвечает. А жена – за мужа. Да, жена полковника Штауффенберга загремела в концлагерь после провала донельзя бездарного генеральского путча… но это был всё же совершенно уникальный случай.

Советский и российский агитпроп утверждает, что на оккупированных территориях население чуть ли не поголовно ненавидело оккупантов и поддерживало подпольщиков. На самом же деле, в Донбассе в целом и в Краснодоне в частности симпатий к сталинскому режиму практически не было.

Донские казаки (до революции эта территория относилась к землям Войска Донского), хорошо помнившие кошмар большевистского расказачивания, почти поголовно присягнули оккупантам; этнические же украинцы тоже едва ли не поголовно были сторонниками ОУН/УПА.

Сразу же по приходу оккупантов в Краснодоне были сформированы аж две казачьи сотни. Казаки устроили в Краснодоне парад 24 октября 1941 года и, промаршировав перед немецкими офицерами, поклялись в верности Гитлеру и получили благословение «на борьбу с врагом» (сиречь со сталинским СССР) от местного священника.

Совершенно искреннее благословение, ибо оккупанты церкви восстанавливали и священников возвращали, а «освободители» из РККА церкви разрушали, а священников расстреливали. Как говорится, «почувствуйте разницу».

Архивные документы оккупантов неумолимо свидетельствуют: ни один оккупант или коллаборант на территории Краснодонского района от рук подпольщиков не пострадал. Пострадали бы – были бы расстрелы заложников (ибо был соответствующий приказ Кейтеля). А расстрелов не было. Ни одного.  

Поэтому, увы и ах, сожжение биржи – миф; освобождение военнопленных – миф; листовок было не пять тысяч, а гораздо меньше (если вообще были); убийства полицейских – миф; красные флаги – тоже весьма вероятно, что миф. Что же остаётся «в сухом остатке»?

А в остатке остаётся... на самом деле очень загадочная, интересная и... в общем-то, вполне себе детективная история. Нет, то, что Молодую Гвардию придумал советский агитпроп, чтобы хоть как-то прикрыть крайне неприятный для красных факт о том, как реально вело себя население на оккупированных территориях – неоспоримый факт. Поэтому тут как раз никакого детектива нет; более того – всё просто, банально и элементарно скучно.

Гораздо интереснее, почему сию подпольную организацию придумали в первый раз. Кто придумал, понятно – местная полиция и оккупационная жандармерия. Что придумал – тоже понятно, ибо в реальности, ничего кроме банальной уголовщины, в этом деле не было.

То есть, кражи новогодних подарков для солдат из немецкой машины в ночь с 30 на 31 декабря 1943 г. Каковые потом банально пустили в продажу через рынки, магазины и рестораны. Нет, конечно и такое можно выдать за борьбу с немецкими оккупантами – но только если ооочень постараться.

А вот зачем придумал... Это вопрос уже... для Аарона Хочнера и его коллег, которые составляют психологические портреты преступников (в сериале Criminal minds). Серийных и массовых убийц, насильников и прочих маньяков.

Ибо есть у меня подозрение, что дело Молодой Гвардии настолько необычно и уникально, что если бы кто-нибудь раскопал, как оно было на самом деле, а потом написал документальный детектив (ессно, по-аглицки), то получился бы мировой супербестселлер, который затмил бы лучшие книги Энн Рул, Трумана Капоте и Винсента Буглиози. Вместе взятые.

Нет, понятно, что банальное желание выслужиться перед начальством и заработать всякие там медальки, повышение в чине и прочие ништяки имело место быть. Куда ж без этого...

Ибо раскрытие уголовного дела, конечно, поднимает престиж начальника полиции в глазах начальства. Но далеко не так, как раскрытие огромной, разветвлённой подпольной организации.

А поскольку в местной полиции работали сабжи, хорошо знакомые с методикой НКВД по фабрикации политических дел (во времена совсем недавнего Большого Террора дела фабриковались миллионами конвейерным способом), то всё становится понятным.

Кроме одного – чудовищной, нечеловеческой (скорее, демонической) – и абсолютно бессмысленной – жестокости. Бессмысленной потому, что практически у всех «молодогвардейцев» были большие семьи. Мамы, братья, сёстры.

Поэтому берётся банальный наган (полицию оснащали исключительно трофейным советским оружием), приставляется к голове младшей сестрёнки... и подследственный (или подследственная) подпишет любую галиматью.

А не подпишет – можно ещё чем-нибудь пригрозить. Не пуле в голову братика – а чем-нибудь пострашнее. Кстати, именно так в реальности и работали полиция, жандармерия, ГФП (тайная полевая полиция, то есть), и прочие оккупационные структуры на «временно оккупированной территории».

А жуткие пытки и истязания (толку от которых немного – это вам любой спец по допросам подтвердит) обычно существовали лишь в (реально) воспалённом воображении советских пропагандонов. ИМХО, тех ещё скрытых садистов.

Пытать, истязать и прочее – долго, нудно и опасно (можно ненароком убить сабжа или превратить в овощ). И прощай необходимая информация... Да и неприятно это, вообще-то.

Но это если допрос проводят нормальные люди. Как мы с вами. А вот если патологические садисты...

Я думаю – скорее, впрочем, это мне интуиция подсказывает (и опыт работы с садистами – пусть и с не криминальными, но менталитет схожий), что краснодонским юношам и девушкам просто сильно не повезло.

По статистике, патологическими садистами на войне становятся (впрочем, возможно, что это гены), от 1% до 3% солдат и офицеров. 1% мне кажется более близким к истине, ибо военнослужащих учат (и они быстро привыкают) быстро и эффективно убивать.

Поэтому если у них слетит крыша, то они мучить, пороть, пытать и истязать не будут – ибо не под то заточены. Всех под пулемёт, а деревню спалить – это они могут. Танком раздавить – тоже.

Но вот то, что так... сладострастно описал Фадеев (ИМХО, тот ещё скрытый садист, причём явно криминального склада – БРД тут и не ночевало) ... это требует совершенно иного менталитета. Патологического, криминального садиста.

Я думаю (и, уверен, это когда-нибудь подтвердят профессиональные исследователи), что в конце 1942 года в Краснодоне как-то сама собой сформировалась стая (по-другому и не скажешь) криминальных садистов. Реальных отморозков, причём и местных полицейских, и немецких жандармов.

Я думаю, что к моменту, когда грабители грузовиков были арестованы, они уже успели... пошалить, но пока ещё по мелочи. А потом вдруг поняли, какие сногсшибательные перспективы – и для их карьеры, и для их статуса, и для удовлетворения своих дьявольских желаний – открывает абсолютная, безграничная власть над совершенно беззащитными юношами и девушками. В основном, очень даже красивыми и привлекательными юношами и девушками.

И понеслось. Чикатило отдыхает, а Тед Банди с Джоном Уэйном Гэси нервно и завистливо курят в сторонке.

Впрочем, может, ничего такого и не было. Ибо мы о жутких пытках и истязаниях «молодогвардейцев» в застенках полиции и жандармерии знаем лишь из следственных материалов НКВД и заключений НКВД-шных же судмедэкспертов. А и у тех, и у других репутация (с точки зрения достоверности) как-то не очень. Если не «очень не».

Тела молодогвардейцев были сброшены в шурф №5 одной из краснодонских шахт. Глубина шурфа составляет 80 метров. Это высота 27 – этажного дома. Спросите у любого судмедэксперта (или просто патологоанатома) – что будет с человеческим телом при падении с такой высоты на промёрзшую породу? А если сверху ещё спустить пару вагонеток? Как при этом отличить прижизненные повреждения от посмертных?

Даже если очень хотеть отличить. А если учесть, что следствие по делу Молодой Гвардии вели, по сути, те же судмедэксперты, которые, не моргнув глазом, признали катынский расстрел делом рук немцев… то достоверность их выводов вызывает, мягко говоря, серьёзные сомнения.

Показаниям следователей полиции и жандармов в этой части доверия нет – в НКВД умели убеждать давать «нужные» показания. Ибо допросы проводили ровно те же следователи (по сути, а то и по именам), которые осуществляли Большой террор.

И методы были те же. Впрочем, заплечных дел мастера союзников от них недалеко ушли. Пока их не уняли позорнейшим "делом Мальмёди" (спасибо сенатору Мак-Карти – тому самому)…

Кстати, о шурфах и о казни молодогвардейцев. Во всех без исключения случаях, когда оккупанты раскрывали реальные подпольные организации, преступников (а с точки зрения международного права все, абсолютно все подпольщики были военными преступниками, подлежащими смертной казни) осуществлялись публично. Так сказать, в назидание населения.

То, что «молодогвардейцев» расстреляли тайно, сообщив родственникам, что их перевозят в тюрьму в Луганск – ещё одно свидетельство в пользу того, что никакой подпольной организации не было, а всё дело Молодой Гвардии было шито белыми нитками.

А их именно расстреляли, ибо криминальные садисты были всё-таки именно садистами, а не танатофилами. Иными словами, получали удовольствия от мучений жертв (но не от их мученической смерти). Да и расстрельные команды – это немного другие подразделения оккупантов. Вряд ли замешанные в дьявольских игрищах. Обычные солдаты, по сути.

Поэтому сбрасывание в шахту живыми тоже, скорее всего, чистой воды агитпроповская демонизация противника. Шурф был выбран, во-первых, из удобства (копать яму в промёрзшем грунте удовольствие небольшое) и, во-вторых, потому, что давал некоторые шансы на сокрытие преступления (отсюда и сброшенные сверху вагонетки).

Вероятнее всего, основную группу молодогвардейцев просто расстреляли (вместе с «попавшими под руку» пятью евреями – куда ж без них). Остальные (Кошевой, Шевцова и другие) были расстреляны позже – в Ровеньках.

От исторического экскурса меня оторвал мечтательный голос Риты:

«Именно тогда, когда я впервые прочитала Молодую Гвардию, мне впервые захотелось... »

«Чтобы тебя как героинь? » - усмехнулся я.

«Да» - кивнула девушка. «Нет, садиться на раскалённую плиту мне, конечно, совсем не хотелось... »

Что наверняка было тоже вымыслом агитпропа. Ибо после такого объект сразу и навсегда исключался из дальнейшего... употребления. Что ну никак не устраивало криминальных садистов.

«Как, впрочем, и украсить свою спинку вырезанной ножом пятиконечной звездой... »

Аналогично. Вообще, для любого человека, хотя бы минимально знакомого с техникой допросов и с психологией криминальных садистов, соответствующие фантазии Фадеева – это именно фантазии. Сказки для взрослых.

Рита вздохнула: «А вот раздеться самой догола перед незнакомыми мужчинами... »

«Как Уля Громова? »

«Да. Мне вообще очень нравилось – и нравится – публично раздеваться. Публичные экшены, стриптиз, просто голой ходить... »

«Откуда это у тебя? ». Действительно любопытно, откуда.

«Из моего первого сексуального опыта» - сладко потянулась Рита. «Потом расскажу»

«Хорошо»

Рита продолжала свой рассказ. О своём прочтении «Молодой Гвардии».

«Ну, и потом, чтобы меня пороли как Любу Шевцову. Или как эту... забыла, как её зовут... »

«Девушку, похожую на лисичку? » - не столько спросил, сколько констатировал я.

Каюсь, в своё время я написал статью о скрытых садистских наклонностях Фадеева. И других советских писателей, у которых были похожие творения. Видели бы вы, какой вой подняли в СМИ и Интернете разнообразные «патриоты» и сталинисты...

Девушка кивнула: «Да. Кожаными ремнями от винтовок, по-моему? »

«Ими, родимыми» - подтвердил я. Тоже, скорее, всего, вымысел агитпропа. Дивайс для «допроса третьей степени» непригодный вообще (лёгкий и слабый слишком), а криминальные садисты предпочитают ремни поясные. Ибо фетишно.

«Кстати, о ремнях» - сладострастно протянула Рита. «Вторым произведением... точнее, второй историей, которая произвела на меня неизгладимое, чуть ли не сногсшибательное впечатление... »

Она сделала многозначительную паузу. Очень многозначительную. И закончила:

«... была история Зои Космодемьянской»

Зоя Космодемьянская... Ну конечно, куда ж без неё. Советская великомученица №1 (и в коммунистической религии без мучеников никак). Первая женщина, удостоенная звания Героя Советского Союза (посмертно, правда) во время Великой Отечественной войны. Впрочем, какая война – такие и герои.

Зоя – хороший пример того, как фамилия создаёт совершенно ложное представление о её носителе. Согласно православной традиции (в этом случае похожей на правду) святые Косма и Дамиан (которых православная церковь почитает аж три пары) – родные братья-врачеватели, исцелявшие (зачастую чудесным образом) самые разнообразные недуги.

Зоя же – военный преступник, которая лишь по счастливой случайности не стала одной из самых страшных (если вообще не самым страшным) массовым убийцей женского пола за всю историю человечества. За что и получила по заслугам.

Причём военный преступник сразу по двум причинам. Во-первых, потому, что её действия самым грубым образом нарушали Гаагскую конвенцию «О правах и обычаях сухопутной войны», принятую 18 октября 1907 года.

Собственно, именно нарушение этой конвенции (за которую по международному праву полагается смертная казнь) и является юридическим определением военного преступления.

Цель этой конвенции состояла в том, чтобы максимально защитить жизни мирных жителей (не-комбатантов), насколько это вообще возможно в условиях войны и оккупации.

Вообще в этом отношении, как ни странно, нацисты были куда благороднее своих противников. Причём как на Востоке, так и на Западе. За исключением, понятное дело, отношения к евреям – но это была отдельная тема, к войне, строго говоря, прямого отношения не имевшая.

Нацисты считали (и лично я с ними в этом вопросе полностью согласен), что выяснять отношения высокие воюющие стороны должны только в одном месте – на фронте. Точка.

На оккупированных территориях оккупационные власти должны обеспечивать населению сносные условия существования, а население – соблюдать оккупационный режим. То есть, не вести партизанскую войну – ни «на природе», ни в населённых пунктах. Разумеется, исключаются и ковровые бомбардировки мирного населения противника в тылу последнего.

К сожалению, противоположная сторона (как англо-американцы, так и Советы) на этот счёт имела радикально иное мнение. И буквально с первых дней войны чётко дала понять, что и на оккупированной территории гадить будет, и мирное население Германии фугасками и зажигалками утюжить. Так сказать, по полной программе.

Отсюда, собственно, и растут ноги всех этих «приказов о заложников», «акций АБ» (последнюю, собственно, инициировали бравые ляхи, до последнего человека – и с нечеловеческой жестокостью – вырезавшие всё немецкое население города Бромберг, по Версальскому договору отошедшего Польше) и прочих художеств вермахта и СС на оккупированных территориях.

Резню в Бромберге («Кровавое воскресенье»), кстати, поляки совершили третьего сентября 1939 года. Так что сомнительная честь первого военного преступления Второй мировой войны принадлежит вовсе не нацистам. А вполне себе «правильным» полякам.  

Любопытно, что Гаагская конвенция оказалась менее благородной, чем нацисты. Ибо не запрещает партизанские операции. Однако выдвигает четыре условия, лишь при выполнении которых партизан будет считаться не военным преступником, подлежащим суду военного трибунала (и, как правило, смертной казни), а комбатантом, на которого распространяются все права военнопленного.

Во-первых, он (или она) должен «иметь определённый и явственно видимый издали отличительный знак». Отличительный знак комбатанта, то есть. В идеале – носить военную форму (именно поэтому бойцы УПА, Армии Крайовой, прибалтийских «лесных братьев» и т. д. предпочитали носить форму соответствующих вооружённых сил). Впрочем, красная полоса на головном уборе или даже нарукавная повязка тоже сойдёт.

Во-вторых, открыто носить оружие. В-третьих, соблюдать нормы и обычаи войны. И, наконец, в-четвёртых, быть не «вольным стрелком», а частью отряда, имеющего ответственного командира.

А поскольку Зоя отличительных знаков на одежде не имела; наган носила за пазухой, а бутылки с зажигательной смесью – в сумке; и была сама по себе – безо всякого командира, то... извини, голубушка, но никакой ты не комбатант, а военный преступник. Поэтому добро пожаловать на виселицу, милая...

Теперь о «соблюдении норм и обычаев войны». Многочисленные почитатели «святой великомученицы Зои» почему-то очень старательно обходят вниманием такой вполне естественный, в общем-то вопрос:

А какой, собственно, приказ выполняла Зоя Анатольевна Космодемьянская на временно оккупированной противником территории?

И вполне понятно, почему обходят. Ибо выполняла она секретный (отсюда ноль в качестве первой цифры номера) приказ Ставки Верховного Главнокомандования (сиречь лично Сталина) №0428 от 17 ноября 1941 года «О создании специальных команд по разрушению и сжиганию населенных пунктов в тылу немецко-фашистских войск».

Именно так – по разрушению и сжиганию населённых пунктов. Что гарантировало всем без исключения мирным жителям этих населённых пунктов жуткую смерть от холода. Гражданам СССР, на минуточку. Своим.

Вообще-то на языке цивилизованного мира это называется геноцидом. Тотальным уничтожением собственного населения на определённой территории. Геноцидом против собственного народа. Приказ о заложниках, приказ о комиссарах, акция АБ и прочие художества нацистов – мелкое хулиганство по сравнению с этим.

Даже Холокост меркнет перед такой нечеловеческой жестокостью. Ибо пуля в затылок или отравление цианидом (почти мгновенное) – верх гуманности по сравнению с тем, что Сталин готовил собственным подданным. И что должна была творить «святая великомученица» - и сотворила бы, если бы её вовремя не остановили.

Даже смерть в газвагене – и то гуманнее (там умирают минут 10-20, а здесь – многими часами). А то и сутками. Впрочем, лично меня этот приказ не удивляет, во время «великой коллективизации» так называемых кулаков (на самом деле, просто трудолюбивых, хозяйственных крестьян) тоже выгоняли на мороз целыми семьями. Дать им кров другие жители не могли – иначе сами оказались бы на улице (за этим бдительно смотрел НКВД).

Или вывозили в дальние края – и выбрасывали в ледяную степь или тайгу. Без средств к выживанию. Кстати, волей Сталина именно такая судьба ожидала всех евреев в СССР в марте 1953-го... и только смелость Берии сотоварищи (и некий яд американского производства) спасли советских евреев от Холокоста 2.0.

Бесчеловечность приказа № 0428 сравнима, пожалуй, лишь с «подвигами» палачей Пол Пота в «демократической Кампучии», младотурков, устроивших геноцид армян да боевиков хуту в Руанде, с чудовищной жестокостью истребивших соседей-тутси в 1994 году.

Причём с такой скоростью, что Освенцим отдыхает. Бравые янки и томми, впрочем, недалеко ушли, заживо сжигая зажигалками стариков, женщин и детей Гамбурга и Киля, Берлина и Кёльна, Дрездена и Франкфурта.

Самое отвратительное в том, что приказ 0428 – чистые эмоции. Безумная ярость кровавого палача и людоеда Сталина, у которого просто крыша слетела от того, что его опередили. Причём всего на сутки – советский удар по Германии планировался на 23 (!) июня.

И, конечно, на то, что его хвалёная военная машина в пух и прах разлетелась от молодецкого удара вермахта и ваффен-СС (на тот момент лучшей армии мира). Что солдаты и офицеры РККА тысячами и тысячами дезертируют – а то и вовсе дивизиями сдаются в плен победоносному противнику, упорно не желая воевать и умирать за кровавого упыря в Кремле и его дьявольский режим.

А мирное население не только не собирается сопротивляться оккупантам, но и сплошь да рядом встречает их хлебом-солью. Как реальных освободителей от жуткого, кошмарного, сатанинского сталинского гнёта. Было от чего взбеситься.

Этот приказ настолько замечателен, что заслуживает того, чтобы его привести полностью:

Ставка Верховного Главнокомандования

Приказ

от 17 ноября 1941 года № 0428

о создании специальных команд по разрушению и сжиганию населенных пунктов в тылу немецко-фашистских войск

г. Москва

Опыт последнего месяца войны показал, что германская армия плохо приспособлена к войне в зимних условиях, не имеет теплого одеяния и, испытывая огромные трудности от наступивших морозов, ютится в прифронтовой полосе в населенных пунктах. Самонадеянный до наглости противник собирался зимовать в теплых домах Москвы и Ленинграда, но этому воспрепятствовали действия наших войск.

На обширных участках фронта немецкие войска, встретив упорное сопротивление наших частей, вынужденно перешли к обороне и расположились в населенных пунктах вдоль дорог на 20—30 км по обе их стороны.

Немецкие солдаты живут, как правило, в городах, в местечках, в деревнях, в крестьянских избах, сараях, ригах, банях близ фронта, а штабы германских частей размещаются в более крупных населенных пунктах и городах, прячутся в подвальных помещениях, используя их в качестве укрытия от нашей авиации и артиллерии. Советское население этих пунктов обычно выселяют и выбрасывают вон немецкие захватчики.

Лишить германскую армию возможности располагаться в селах и городах, выгнать немецких захватчиков из всех населенных пунктов на холод в поле, выкурить их из всех помещений и теплых убежищ и заставить мерзнуть под открытым небом - такова неотложная задача, от решения которой во многом зависит ускорение разгрома врага и разложение его армии.

Ставка Верховного Главнокомандования ПРИКАЗЫВАЕТ:

1. Разрушать и сжигать дотла все населенные пункты в тылу немецких войск на расстоянии 40—60 км в глубину от переднего края и на 20—30 км вправо и влево от дорог.

Для уничтожения населенных пунктов в указанном радиусе действия бросить немедленно авиацию, широко использовать артиллерийский и минометный огонь, команды разведчиков, лыжников и партизанские диверсионные группы, снабженные бутылками с зажигательной смесью, гранатами и подрывными средствами.

2. В каждом полку создать команды охотников по 20—30 человек каждая для взрыва и сжигания населенных пунктов, в которых располагаются войска противника. В команды охотников подбирать наиболее отважных и крепких в политико-моральном отношении бойцов, командиров и политработников, тщательно разъясняя им задачи и значение этого мероприятия для разгрома германской армии. Выдающихся смельчаков за отважные действия по уничтожению населенных пунктов, в которых расположены немецкие войска, представлять к правительственной награде.

3. При вынужденном отходе наших частей на том или другом участке уводить с собой советское население и обязательно уничтожать все без исключения населенные пункты, чтобы противник не мог их использовать. В первую очередь для этой цели использовать выделенные в полках команды охотников.

4. Военным Советам фронтов и отдельных армий систематически проверять как выполняются задания по уничтожению населенных пунктов в указанном выше радиусе от линии фронта. Ставке через каждые 3 дня отдельной сводкой доносить сколько и какие населенные пункты уничтожены за прошедшие дни и какими средствами достигнуты эти результаты.

Ставка Верховного Главнокомандования

И. СТАЛИН

Б. ШАПОШНИКОВ

Ходят упорные слухи (которым лично я склонен верить, ибо уж очень похоже на правду), что у этого приказа есть двойник – то есть совершенно секретный (поэтому 00428). Настолько секретный, что он до сих пор хранится за семью печатями в самых тайных уголках российских архивов.

Согласно этому приказу, советские зондеркоманды по разрушению и сжиганию населенных пунктов в тылу немецко-фашистских войск необходимо... одевать в трофейную форму вермахта и ваффен-СС.

Если такой приказ действительно существовал и выполнялся (а на это очень и очень похоже), то... «зверства фашистских оккупантов», мягко говоря, сильно преувеличены. Ибо многие из действительно жутких злодеяний совершены совсем другими преступниками...

Кстати, эти зверства и так преувеличены. По собранной соответствующими отделами НКВД статистике (рассекреченной после войны), из каждых десяти сожжённых сёл немецкие оккупанты (или их пособники) сожгли... нет, не десять.

А семь. Три сожгли... правильно, советские партизаны. Народные мстители...

Что самое страшное – с военной точки зрения приказ 0428 – полный идиотизм. Это не только моё мнение – это мнение выдающегося профессионала по части диверсионной работы (т. е. как минимальными средствами нанести максимальный ущерб врагу) Ивана Старинова.

Который с солдатской прямотой характеризует это приказ как преступный с точки зрения юридической и моральной, и бессмысленный, более того — вредный с точки зрения военной.

Конкретно задание Зои в соответствии с этим приказом состояло в следующем. Ей было необходимо сжечь десять населённых пунктов: Анашкино, Грибцово, Петрищево, Усадково, Ильятино, Грачево, Пушкино, Михайловское, Бугайлово, Коровине. Срок выполнения — пять-семь дней.

И масштаб, и сроки конечно бред полный (что даёт некоторое представление об уровне компетентности тех, кто этот приказ отдавал). Но Зоя была правильной советской девочкой, да ещё и комсомолкой (партия сказала Надо, комсомол ответил Есть), да и психическое заболевание, похоже, имело место (а такие сабжи весьма внушаемы) ... в общем взяла красноармеец Космодемьянская под козырёк и отправилась выполнять задание.

С чудовищной, нечеловеческой, дьявольской жестокостью убивать... несколько тысяч человек. Стариков, женщин, детей. Матерей, жён, детей, братьев, сестёр. И всё исключительно для того, чтобы потешить ЧСВ, пожалуй, самого жуткого и кровавого упыря в истории человечества.

Как известно, в России (да и в СССР до того) жестокость законов и приказов компенсируется... в общем, забивают на эти законы и приказы, да и все дела. Не стал исключением и 0428.

Подавляющее большинство подельников Зои (в смысле, получивших тот же приказ) либо немедленно дезертировали, либо вообще сдались немцам, заявив, что лучше уж плен, чем творить такое. Разумеется, сдав сей секретный приказ с потрохами.

Доктор Геббельс немедленно запустил мощную пропагандистскую кампанию, Черчилль и Рузвельт нахмурили брови и стали задавать нехорошие вопросы (спустя четыре года прославленный американский генерал Паттон произнесёт знаменитую фразу «Эх, не с теми мы воевали... »), в общем, пришлось всё это дело резко и быстро сворачивать.

А чтобы как-то прикрыть сей, в общем-то, ужасающий провал... и была создана и запущена легенда о Зое. При этом занятно, что достоверной информации о том, что же с ней всё-таки произошло в Богом забытой деревне Петрищево, в общем-то, не так уж и много.

Относительно достоверно известно следующее. Вечером 28 ноября 1941 года (оперативно девочку запустили – всего-то десять дней прошло после издания приказа) при попытке поджечь сарай некоего Свиридова (жителя деревни Петрищево) Зоя была замечена хозяином означенного сарая.

Свиридов был членом местного отряда самообороны от поджогов (по официальной версии - организованной немцами, на самом деле, скорее всего, самими же жителями деревни).

По официальной версии, он вызвал немцев и те схватили Зою, но скорее всего, дело было иначе. Схватил её сам Свиридов, на его призывы сбежались односельчане... и линчевали бы голубушку здесь и сейчас (благо было за что), если бы немцы не отбили.

Отбили не по причине человеколюбия (которым вермахт особо не отличался, да и комсомолочка не заслуживала от слова совсем), а по вполне практичным соображениям. Ибо немцы были вовсе не уверены, что она тут одна – и что с её задержанием опасность поджога миновала.

Нет, конечно, инженеры вермахта времянки возведут за день-два из местного дерева (отсюда и бессмысленность приказа), но нафига такие проблемы. И так жизнь не сахар –Богом забытая дыра, дикий холод... да и вообще с блицкригом что-то явно не так пошло. Только пары ночей на морозе не хватало...

Поэтому Зою таки оккупанты отбили, Свиридова наградили (по официальной версии – бутылкой водки, на самом деле, скорее всего, чем то посущественней в оккупационных марках или натурой)... и отправились допрашивать задержанную.

По официальной версии, Зоя на вопросы отвечать оказалась, ибо правильная советская девочка, которой выдавать врагу секреты не полагается. Тогда её раздели догола и долго пороли (именно это Риту, видимо, и завело). По одной версии – пороли ремнями, по другой – вообще какими-то резиновыми палками.

Последнее – чушь свинячья, плод дурной фантазии следователей НКВД, фабриковавших показания свидетелей. Ибо резиновая палка – рабочий инструмент охранников концлагерей в глубоком тылу – а то и вообще на территории Германии. В вермахте таких дивайсов отродясь не водилось. Зато водилось в НКВД (очень даже водилось). Что как бы намекает...

Ремнями тоже вряд ли. Почему? А потому что в чём смысл порки-то? Если для кайфа, то в то время и в том месте немецким солдатам и офицерам (даже если они вдруг и были скрытыми тематиками), не до БДСМ было. Совсем.

Им от Зои нужна была информация. Причём конкретная информация – одна она или нет. И если нет, то где скрываются её подельники. И всё. Порка получить такую информацию не позволит от слова никак. Ибо немцы не вчера родились и дело с красными имели уже пять месяцев. Поэтому прекрасно понимали, что накачали девочку по полной программе.

То есть, сообщили, что это билет в один конец. Не вернётся никто. Одни погибнут, другие после мучительных пыток будут казнены. На самом деле зверские пытки в фашистских застенках существовали лишь в фантазиях сотрудников НКВД, искренне считавших, что если они зверски пытают подследственных – а пытали в НКВД жутко), то так же поступают и немцы.

Немцы, к великому их удивлению, так не поступали. Почему? А потому, что у них были другие цели. Задача палача НКВД – заставить подследственного признаться в шпионаже в пользу Гондураса, Тимбукту и рептилоидов с планеты Кин-дза-дза. И оговорить всех своих друзей, родных и близких – включая грудных младенцев, немощных стариков и давно умерших (типа шпионят за нами из Вальхаллы).

Задача сотрудников гестапо (в прифронтовой полосе - ГФП) – установить истину. Для решения задач НКВД пытки очень даже подходили, для решения немецких задач не подходили никак. Ибо от боли сабж такого наговорит – потом месяц будешь базар фильтровать. В смысле отделять факты от бреда. А время уйдёт...

Поэтому я уверен на 100%, что никто Зою и пальцем не тронул (ибо понимали прекрасно, что к таким мелким неприятностям, как порка ремнём, она готова психологически зер гут).

Ей предложили свободный выбор – либо мы тебя отдаём тем, кого ты хотела заморозить до смерти, и они тебя... хорошо если на части разорвут, а то ведь и живьём сжечь могут. На медленном огне. Либо ты выкладываешь всё, что знаешь.

Я думаю, что Зоя на медленном огне всё-таки не захотела (несмотря на идеологическую накачку). Ибо больно-с ... Тем более, что для просветления мозгов кто-то из немцев мог и зажигалку поднести... к нежному месту (вот в это я охотно поверю – ибо быстро и эффективно).

А может, и совесть, наконец, проснулась (как у очень многих её подельников). Ибо одно дело – согласиться сжечь десять абстрактных деревень, и совсем другое – смотреть в глаза тем, кого ты отправляешь на мороз умирать. Особенно старикам и малым детям. Или и то, и другое вместе...

Поэтому выложила наша комсомолочка оккупантам всё как на духу. Как она немцев убедила, что не врёт – не знаю. Но, видимо, убедила. Впрочем, выпороть её всё равно могли. Но по совсем другой причине. Ибо то, что жители Петрищева требовали выдать Зою им на расправу, и были возмущены тем, что (а) Зою им не выдадут и (б) её только повесят, довольно хорошо известно.

Офицерам вермахта совсем уж ссориться с местным населением было не с руки (это СС, а также партийные и государственные чиновники нередко вели себя по-хамски, а военные предпочитали с местными ладить).

Поэтому, скорее всего, был достигнут компромисс. Девушку выпорют (стандартное наказание в российских деревнях, вермахт этим как-то не баловался), потом разденут (сильно подозреваю, что донага – всё какое-то развлечение) и заставят погулять на морозе. Чтобы, так сказать, на своей голой шкурке почувствовала, что готовила сельчанам. И только потом повесят. ИМХО, так вполне адекватное наказание.

Что, собственно, и было исполнено. Выпороли, поморозили немного и повесили. Никаких пламенных речей она, понятное дело, не толкала – ибо немцы, скорее всего, пригрозили аннулировать сделку и отправить-таки Зою на медленный огонь, если хоть пикнет.

А вообще в таких случаях любитель (или любительница) патриотических лозунгов после первой же попытки открыть рот получал(а) от конвоира в зубы (рукояткой пистолета или прикладом Маузера 98к) так сильно, что... в общем, говорить уже не мог(ла). Ибо немцы к пропаганде относились очень серьёзно. Очень. Особенно к столь... экстремальной.

Потом немцев прогнали, приехали бравые сотрудники «органов», во всём разобрались, расстреляли кого попало (обычное дело), пропагандоны нарисовали красивую легенду о Зое, писари оформили соответствующие документы... ну, а жителям Петрищева (под страхом расстрела) было предписано держать язык за зубами, а если говорить, так только то, что соответствует линии партии.

Так и возник культ великомученицы Зои. Небольшой, но важный элемент более общего культа – победобесия. Ибо бесы – гордыни и ненависти – из этого культа так и прут. Как там говорил Тертуллиан (светлая ему память)? Кровь мучеников есть семя Церкви? Ну, не знаю насчёт христианской Церкви (там, как говорится, возможны варианты), а вот культа победобесия точно.

«После того, как я прочитала статью о Зое... » - мечтательно произнесла Рита

«С подробным описанием её мучений? » - усмехнулся я.

«Очень подробным» - подтвердила девушка.

Нет, похоже, что садистские фантазии – точно профессиональная болезнь советских пропагандонов. По крайней мере, тех, кто работал над материалами о революции и гражданской войне – и особенно о так называемой Великой отечественной...  

Рита между тем продолжала: «... мне очень, очень захотелось порки и на мороз... »

«Это было как-то связано... »

«С войной, партизанами, вермахтом и всё такое? » - улыбнулась девушка.

И немедленно получила по лицу. Сильно так получила. Чувствительно. А потом я даже сам удивился своей... агрессивности, наверное. Схватил Риту за волосы, сильно потянул вверх. Запрокинул ей голову назад:

«Я сказал – не перебивай меня... »

«Извини» - с трудом произнесла девушка. Затем решительно и смело впилась в меня взглядом. И спросила – медленно и неожиданно дерзко и властно:

«Нравится? »

«Делать тебе больно? »

«Да»

«Нравится» - честно признался я.

«Это хорошо» - довольно улыбнулась Рита. «Значит, у нас есть будущее».

Какое именно будущее, я спрашивать не стал. Как и оспаривать её заявление. Придёт время – разберёмся.

Вместо этого спросил:

«По морозу тебя, я так понимаю, гоняли? »

В отличие от, наверное, подавляющего большинства нижних, у Риты было вполне достаточно решительности и смелости для того, чтобы реализовать свои фантазии. По крайней мере, БРД-шные.

«Гоняли» - сладко потянулась девушка. «Конечно, не по такому морозу – там очень небольшой минус был. И не босиком... »

«В валенках? » - улыбнулся я. Вспомнив соответствующий тематический рассказ. Марка Десадова, если я не ошибаюсь.

Она покачала головой: «Не совсем. Материал тот же – войлок, но голенища короткие. Исключительно чтобы защитить ступни от обморожения. И в перчатках шерстяных – с той же целью. Нагишом, естественно... »

Мне начинало казаться, что нагота – её естественное состояние. Не Рита, а Ева какая-то...

«Понравилось? » - на этот раз точно констатировал я.

«Очень» - мурлыкнула девушка. «Особенно когда с поркой, с банькой, с массажем, с горячим чаем с мёдом и травами... Мммм... »

Затем, так сказать, вернулась к основному повествованию.

«Нет, ни с чем конкретным мои желания не были связаны. В смысле, что я хотела раздеваться перед абстрактными мужчинами – и женщинами. И чтобы пороли меня и гоняли по морозу тоже абстрактные мужчины и женщины. »

Сделал паузу и продолжила:

«После этого во мне словно что-то щёлкнуло... »

«То есть? » - удивился я.

«Теперь я уже чувствовала себя не наблюдательницей, а участницей сцены. Не вне, а внутри сцены. Которую я воспринимала уже совершенно по-другому. И мне начало реально жутко хотеться... »

«Порки? »

«Да, но и всего остального тоже. На коленях на гречке, пощечин, таскания за волосы... Связывания, наготы... ну и всего прочего... »

«БРД, надеюсь? »

«Почти» - вздохнула девушка

«Как это - почти? »

«Ну-у... » задумчиво протянула девушка, «одно время мне очень хотелось иглы под ногти. Прочитала рассказ на Пытках и казнях – я тогда уже Интернет зер гут освоила... и очень захотела. До одури просто... »

«Надеюсь... »

«Нет» - снова перебила она меня.

Так. Начинается ХЖМ во всей лисячьей красе. Я влепил ей две пощёчины, затем взял её за соски, сжал...

Она завопила «Ой... ». Не давая ей опомниться, я положил палец на ей болевую точку (спасибо Лотте за науку). Нажал.

У ней аж слёзы брызнули из глаз. И это было... красиво.

«Аййй... ». Это было уже очень громко. Очень.

«Я предупреждал» - спокойно произнёс я.

Отдышавшись, Рита буркнула. «Хорошо, не буду больше ХЖМ-ничать. Себе дороже. Кстати, последнее мне действительно не понравилось. Категорически»

«Больно? » - участливо (хотя, в общем-то, лицемерно) спросил я.

«Неприятно. Некомфортно» - честно призналась она.

«... под ногти ты себе иголки не загоняла? И другим не давала? » - закончил я прерванный Ритой вопрос.

«И не загоняла, и другим не давала» - улыбнулась девушка. «Я слишком люблю свои лисячьи коготочки…»

«Я другое делала» - загадочно улыбнулась Рита. Загадочно и озорно улыбнулась.

«Что именно? » я аж испугался. Хотя с инстинктом самосохранения у Маргариты Сергеевны всё было вроде бы вполне нормально. Более, чем.

Девушка лукаво посмотрела на меня. Очень лукаво.

«На лошадке посидела. Со связанными за спиной руками»

У меня несколько отлегло от сердца. Что-то в этом я и подозревал.

«Лошадка» (она же «деревянный конь» или «деревянный пони») – это довольно жуткое (и вполне реальное) орудие пыток. Придуманное специально для японских христиан в период Эдо (1603 - 1867 годы). Применялась практически только к женщинам (мужская анатомия для этого не приспособлена категорически).

Считалось, что психологическое унижение и интенсивное болевое воздействие на самое запретное для христианки место быстро заставит женщину отказаться от своей веры.

Пытка, собственно, заключается в том, что женщина сидит верхом на деревянном лезвии (острой верхней кромке устройство, которое действительно внешне похоже на деревянного коня), которое под весом её же собственного тела вонзается ей в самые интимные места.

Силой ног женщина может ненадолго приподниматься над деревянной гранью, избавляя себя от боли, но потом снова соскальзывает вниз. Такие движения вверх и вниз создают впечатление, будто она занимается сексом с деревянным животным, радуя палачей и добавляя ещё больше унижения для их жертвы.

В наше время деревянная лошадь уже не используется как пыточный инструмент (по крайней мере, в цивилизованном мире). Но зато прочно вошла в фантазии тематиков как отличное сочетание сексуальной пытки интимных мест с восхитительной беспомощностью и доступностью нижней. Разумеется, верхняя кромка устройства покрыта мягкой силиконовой накладкой, надёжно защищающей интимные части тела нижней от травм.

«У Бессонова подсмотрела? » - с улыбкой осведомился я.

Николай Владимирович Бессонов – один из самых известных исторических живописцев. Автор серии картин на темы Святой Инквизиции, охоты на ведьм и всего такого прочего, проходящего по категории «Пытки и казни».

«Ага» - кивнула Рита.

«И как ощущения? » - заинтересованно спросил я.

«Это как раз тот случай» - честно призналась Рита, «когда фантазии куда круче реальности»

«Не понравилось? » - участливо осведомился я.

«Не-а» - честно призналась девушка.

«А твоему Верхнему? ». Совершенно естественный вопрос. Она кивнула:

«Верхнему – понравилось. Так что мы иногда это делаем – когда встречаемся. Но только для него. Я получаю удовольствие только от того, что ему приятно. А он вообще садист – любит делать то, что мне неприятно. Когда мне приходится реально терпеть... »

Обычное дело в российской Теме. Впрочем, не только в российской.

«А ещё» - снова загадочно протянула Рита, «мне очень хотелось, чтобы меня гоняли сквозь строй... »

«Как в Без надежды? »

«Да» - кивнула девушка.

ИМХО, самой исторически достоверной (и очень эмоционально сильной) сценой, в которой показаны телесные наказания женщины, является сцена в фильме Без надежды (Szeg; nyleg; nyek) талантливейшего венгерского режиссёра Миклоша Янчо. Фильм вообще потрясающий – чёрно-белый, кстати. При этом удивительно, что снят в 1965 году – при коммунистах.

«Так там же вроде... это... до смерти девушку забили... » - осторожно спросил я.

«Чушь собачья» - фыркнула Рита. «Сколько она там получила? Восемь пробегов –я специально считала – по двадцать слабеньких ударов лёгкими розгами? И ласты склеила? Не смешите мои подмётки... »

И продолжила. «Здоровая деревенская девка. Такая на лавке – где удары и сильнее, и точнее, спокойно тысячу выдержит. Да ещё и кофе попросит... »

Мне про такое приходилось слышать. Действительно просила. При том, что в той истории вообще фигурировал кнут... Не тысяча ударов, конечно, но всё же кнут...

«Ну и наконец, » - ошарашила меня Рита, «мне почему-то в моих фантазиях часто хотелось, чтобы меня посадили на кол... »

Это признание меня совершенно не удивило – странно было бы, если бы его не было. Ибо Контора и Общество (возможно и DNSS тоже) вели Маргариту Сергеевну так плотно, как они делают только в одном случае. Когда они точно знают, что предложение сесть на кол (абсолютно безопасное при использовании Эликсира Белого Ангела) будет принято с безграничным энтузиазмом.

И, тем не менее, меня аж передёрнуло – хотя я не раз и не два был не только наблюдателем, но и ассистентом (в смысле, помогал женщине садиться на кол) во время такой энергетической алго-сессии (сидя на колу, алго-кедеша становилась Вриль-антенной колоссальной мощности).

И знал, что сам механизм возникновения такой фантазии был не то чтобы уж очень необычным. Просто, когда очень хочется анального секса (особенно впечатлительным девушкам-подросткам, да ещё и девственницам, при этом одарённым развитым воображениям), эти запретные желания иногда трансформируются... вот в такие фантазии.

«В жизни это выглядит совсем не так, как на картинке» - мрачно прокомментировал я её признание. «Жуткая, мерзкая, отвратительная казнь. Дьявольское зрелище... ».

На всякий случай прокомментировал – вдруг передумает? Хотя вероятность этого была практически нулевой – уж слишком целеустремлённой выглядела моя собеседница…

Как-то мне довелось прочитать книгу о настоящем Дракуле (который на самом деле был никакой не Дракула, а Влад III Басараб, да и не граф, а очень даже князь Валахии) ... в общем, в этой книге (в общем и целом очень качественной исторической монографии) была очень подробно (по мне, так излишне подробно) описана казнь посажением на кол – де-факто официальным видом смертной казни в правление Влада.

«Знаю» - вздохнула Рита. «Но всё равно очень хотелось – и до сих пор хочется. Конечно, не казни – суицидальным синдромом я никогда всерьёз не страдала... »

«А как Томмазо Кампанеллу? » - улыбнулся я.

Томмазо Кампанелла - итальянский философ, теолог и писатель, наиболее известный своим утопическим трактатом Город Солнца. Адепты коммунистической религии почитают его как одного из предтеч так называемого «научного коммунизма» (который, на самом деле, совсем не коммунизм и уж точно не научный).

Как и подавляющее большинство коммуняк, фра Томмазо (он был францисканским монахом), был та ещё сволочь. Такая сволочь, что был готов сдать чуть ли Неаполь (!) туркам (!!) – и всё потому, что ему не понравилось, что римская инквизиция пыталась... принудить его и его подельников к более праведному образу жизни. Для начала – перестать нести полуязыческую околесицу на всех углах.

Его поймали – и точно сожгли бы на костре, если бы он не сумел ловко симулировать безумие (лица, признанные в установленном порядке безумными, смертной казни не подлежали). Успешно симулировал, надо отметить. Именно Кампанелла подсказал идею другому коммуняке – Симону Тер-Петросяну (более известному как Камо).

Подельнику Сталина (и вообще редкостному бандиту и налётчику) Камо грозила смертная казнь за контрабанду оружия (в те годы нравы и законы в фатерлянде были суровые). Вспомнив Кампанеллу, Камо успешно симулировал безумие... а потом вообще сбежал из психушки.

Что ему помогло не сильно – Сталину свидетели его «бурной молодости» были не нужны категорически. Поэтому в 1922 году Камо очень своевременно попал под грузовик (которых в тогдашнем Тифлисе можно было по пальцам пересчитать).

И в том, и в другом случае врачи проверяли истинность безумия по старинке – нечеловеческой болью. Сиречь лютыми истязаниями. Негуманно, зато эффективно. Хотя, судя по тому, что и Кампанелле, и Камо (как, подозреваю, и многим другим) удалось обмануть «медкомиссию», не столь уж и эффективно.

Истязание, которому подвергли Кампанеллу (в течение 36 часов, если верить официальной версии), называлась la veglia. По-итальянски – бодрствование. То же посажение на кол, по сути, только не до смерти (кол вводили в задний проход так, что он вызывал дикую боль, но жизненно важные органы не задевал) ...

«Ладно, хватит о пытках» - улыбнулась Рита.

«Давно пора» - мрачно подумал я. Ибо мне это уже начинало серьёзно надоедать.

«Давай я лучше тебе расскажу о своих первых сексуальных опытах... » - предложила девушка.

Это было уже намного интереснее. Да что там – на порядок интереснее. Ибо, хотя я и порол (и не только порол) до десяти женщин в день и участвовал в посажении женщин на кол (и в прочем алго-экстриме) два-три раза в неделю, душа к подобным алго-эскападам у меня решительно не лежала.

Просто Общество Чёрного Солнца (точнее, лично баронесса Элина Ванадис фон Энгельгардт) сделала мне предложение, от которого я – по разным причинам – просто не смог отказаться.

Поэтому предложение Риты я принял с огромной радостью. Не без оснований надеясь на очень интересный рассказ.

Я не ошибся.