1918 - 2018

Моей любимой Милене Ангел

Стыло и сумрачно в Зале Шепотов. Шарятся неумытики по Влахерну, деланно изумляясь при особенно удачной руладе несущегося из невидимых динамиков, тщательно упрятанных по углам заброшенного дворца, голоса :

- Смерть шагает по русской земле,

Мать Европа во власти жида,

Подонки пируют в нашем древнем Кремле,

За бедою приходит беда.

Хихикают неумытики, не обнаружив в дальней части и варангов. Лишь шкипетары, спустившись неопрятной кучкой с гор, шляются по двору, деля добычу. Смуглые люди в звериных шкурах, отбившись еще под Равенной от орды Алариха, тащат золоченую статую, голую девку с раззявленным ртом, шкипетары же подбирают знатно сделанное оружие, не брезгая и двуручным боевым топором на простом липовом держале. Куда им девка ? У них Бог Белый Христос, идолы заброшены или разбиты, а эти, смуглые, зверообразные, эти издали прибились к медленно катившейся на Запад толпе. Вылезли из лесов и болотин, скерготали невнятно, мычали и рычали, но в битве отодвигали неистовым напором и диких гуннов, предавших Этцеля и Руга - та. Нужна им, видишь ли, своя Богиня. Долог путь домой, но примерно лет через семьсот пресловутый Торир - собака, грабя побережье Биармии, обнаружит статую среди заповедного леса и, разумеется, ограбит и ее. Снимет покрова, набьет мешки и седельные сумы подношениями, жрецов вырежет. Он сам колдун, недаром Олаф Воронья Кость, сам искусный в деле годи, избегал предателя, шатавшегося на Русь через год.

- Манцикерты !

Чей - то безумный выкрик всполошил неумытиков. Топот копыт насторожил больше. Никому, как пацинакам, не мчаться рядом с гуннами, но и те, и другие давно уже откололись от удачливого Алариха, решив основать собственные королевства на Западе. Так и пропали, хотя Гензерих, сокрушая Карфаген, хвастался, что вырвал зубы у остатков племен, благоразумно не уточняя, что это были за племена. Во двор влетела конная толпа, размахивающая странно выглядящими саблями, и не фальшионы, и на шашки, и не мечи.

- Гы, - слюняво осклабился прячущийся за занавесью Песков, вороша неизбежные гнусью и плесенью усы дарственным перстнем масонов Тридцатой лиги Дракона, - это джедаи. Космические и наши.

- Кгхм, - осторожно кашлянул пан Мошка, издатель, снова не смотря в сторону сидевшего напротив него писателя землицы русской, опять притащившего в и так забитое рукописями издательство очередной шедевр словесности, смешавший в кучу людей и коней, там даже акварели иллюстрации предусматривались бизнес - планом, конечно, не потомка скоттов Лермонтов, а своевременных, модных, кошерных, патриотских по самые гудящие от триумфа яйца проклятой крысы Потупчик, вынудившей ахинеей чепухи тошниться коалу вот уже сутки. - Вы, батенька, конечно, основатель невиданного до сего местного жанра для нутряного потребления за попаданцев, но вы бы, - пан Мошка, издатель, задумчиво пощелкал пальцами, ловя себя на повторении повторенного, ведь так же щелкал суставами Большой Пит Француз Бондюран, но Эллрой и почвенные - вещицы или штучки разные, даже очень разные, - как бы сказать, поменьше бы херни писали бы, что ли.

- Народу, - широченно повел вальяжной дланью писатель, - нравится. Он, пан Мошка, личные бабки уплочивает за это говно.

Пан Мошка, издатель, выразительно вздохнул и пожал плечами. Действительно, хоть какая минимальная свобода выбора. Хотя бы за одно это, не говоря об открытых границах и возможностях свалить, надо быть благодарным, потому как в этакой местности могли бы и вешать с пулеметами, а гляди ж ты, на хохлов скинули святое дело уничтожения населения.