Памяти лангобардов и муравьедов посвящается

Моей любимой рыженькой прелестнице Елене Ландер

Неистребимые порывы время от времени потрогать ниггера, приобщиться чутка холокостом или иными путями проявить свою крайне неустойчивую активную жизненную пропозицию ответственного налогоплательщика и кредитоспособного электоратчика приводили общественную публичность Диты фон Тиз к забавным ситуациям временной утраты доверия, когда отвращение Хантера Томпсона трансформировалось в ненависть Жонни Деппа, не понимающего творимого.

- Ахуй ! - бесновался на задней седушке   "Большой Красной Акулы " Человек - Паук, надышавшись парами клея   "Момент ". - Творится ахуй !

Сидевшие впереди неразлучные приятели не спорили с одиноким хитчикером, ведь действительно творился самый натуральный ахуй. Сумеречные правосознанием и родовой памятью угнетавшихся белыми рабовладельцами предков ниггеры окружали со всех сторон матерую и блистательную, олицетворяя собой образец толерантности, в девятнадцатом ( викторианском ) веке неизбежно включавшей в свою составляющую еженедельную милостыню нуждающимся рабочим Манчестера, в начале двадцатого - общественную петицию в поддержку полиции Эл - Эй, разгоняющую пулеметами бастующих безработных, а с эпохи поганца Кеннеди, точнее, Джонсона с его сраным Актом - ниггеров.

- Ниггеры нынче не в тренде, - с важностью сказал доктор Гонзо, вытягивая  " Магнум - 357 " из наплечной кобуры Грязного Гарри, подобранного на обочине следом за Пауком, - сейчас катют феминизированные ковырялки.

- А коблихи, - подхватил я, наслаждаясь постепенно проступающим на лице Гарри ужасом, - переквалифицировались в журналисты. Все, сука, журналисты теперь лесбиянки и пидарасы. И вот куда деваться простому профессору журналистики ?

Грязный Гарри мог бы многое сказать нам, он, судя по всему, человек опытный, повидавший всякого, думаю, что он встречал на своем жизненном пути и самого Грибова.

- В сорок втором, - подтвердил Гарри, шумно отпивая бурбон из мутного стекла бутыли, - под Бобруйском. Помнится, вышел тогда к людям новорожденный Путин и сказал, что навсегда.

Мы переглянулись. Полинезиец сразу смекнул, что поиски Дикого Хенри в дебрях Лас - Вегаса никак не могут закончиться удачей, не стоило и начинать. Он развернул   " Большую Красную Акулу " и помчал по направлению к Далласу, негромко напевая по пути :

- Всего три затяжки до книжного склада,

Всего два глотка до жакета Жаклин.

Товарищ ! Верь : так надо,

И мы все - как один.

Уж не знаю, если честно, как там все, но я, как один из всех, нисколько не сомневался в целесообразности обмена Гарри на Ли Харви Освальда. Он, наверное, торчит такой весь из себя одинокий посреди Элм - стрит, жрет пончик и думает о российской киноактрисе Насте Дорожной.

- Блондинка, - облизнулся Рауль Дюк, подозревая низменность моих помыслов, - типа Нэнси Сюитер, но много хуже.

- Насрать, - легкомысленно отмахнулся я, - все бабы одинаковы, наливай и пей. Но вот какого хера бывший морпех мыслит о вовсе неизвестной ему русской ?

- Псих, - пожал плечами мой адвокат, с визгом тормозов останавливая  " Большую Красную Акулу ". - Думаю, что мы найдем Освальда не на Элм - стрит, а в  " Карусели ".

- Туда до сих пор не пускают ниггеров и латиносов, - заметил Грязный Гарри, бросая опустевшей бутылкой в бегущего по пустыне койота, - истинная сегрегация и дух Техаса.

- Я, конечно, терпим и политически корректен, - начал трахать ему мозг я, - мой адвокат, как ты, вне всяких сомнений, заметил, является представителем низшей расовой подгруппы, это видно хотя бы по форме его черепа, но я лучше буду иметь дело с белым карликом, чем лобызаться с ниггером.

- А как ты относишься к япошкам ? - спросил Гарри, выскакивая на обочину.

Господи, вот придурок ! Доктор Гонзо дал газ, и мы умчались. Не в Вегас, не в Даллас, а просто в пространство, так как вопиющая глупость Диты фон Тиз не оставляла нам иного выбора.