Серая в белую полоску. Глава девятая

Число "8" похоже на велосипед, на котором катается бесконечность, перевозя нас из детства в зрелость. Вот так: по колдобинам и ямам, по горам и по долам, по асфальту автобанов и утоптанным тропинкам. Даже по лестницам, упирающимся в площадку первого этажа, а другим краем - в неведомое, которое у каждого своё. У одного - кресло президента строительной компании; у второго - зачуханный тибетский монах, разрушающий мыслями реальный мир; у третьего - васильки, вложенные на память в книгу; у десятого - осознанные сновидения, изнанка нижнего астрала. Судьба на ходу забрасывает нас в корзинку, притороченную спереди к велосипеду, словно упаковку с неочищенным арахисом, и мы мчимся, самодовольно считая, что рулим сами, не замечая НАСТОЯЩЕГО ГОНЩИКА. К чему это я, серая? За столом, накрытым для ужина, собрались восемь человек. Хи-хи, знак равновесия в действии! Сэм, Сьюзен, три сына (Ари, Ваг и Чейз), я и парочка совершенно неадекватных охотников за торнадо. Ямс с мясной подливкой, отбивные без крови, спаржевая фасоль с чесноком, море салатов - и вся эта благодать под рассказы о хвостатом засранце, размолотившем до грунта очередной "фанерный" городишко. Иной раз думаешь, как быстро природа превращает обывателя в фанатика своих извращений, типа жутких колебаний воздуха, гигантских волн после вулканического "пук-пук", пустынь, заросших бедуинами и легендами о заблудившемся пророке, маге, джинне. Я бы ни за что не отправилась в сельву кормить собой москитов и аллигаторов. А эти отщепенцы сами вкладывают ногу в пасть очередного чешуезадого, дабы снять на камеру волнующий момент, когда тварь отрыгнёт непереваренный значок скаута. Но всё же прислушаюсь к пулемётной стрельбе, называемой в приличном обществе беседой во время ужина.

- Главное, не попасть в "медвежий ящик", - гундосит Хью, ловко подхватывая на вилку сладкий картофель. - Ум-ум! Истинный ловец стихии обожает её ровно до тех пор, пока она предоставляет ему для пользования свою щель, и удирает в тот миг, когда "дамочка" поворачивается мордой, вооружённой клыками гризли.

- Точняк! - поддакивает лысый Стив, загружая на тарелку очередной кулинарный шедевр тётушки Сью. - В прошлом году едва успели в подвальчик нырнуть. Я ещё задницей подпирал дверь, поскольку кроме нас там окопалась толпа сайентологов, решивших - явно сдуру - подчинить своей воле бешеный "флюгер". Их предводитель битый час доказывал мне теорему о божественном происхождении первого сайентолога. Пришлось слушать! Их десять оглоедов против нас двоих. Запросто выпихнули бы из схорона - на радость пролетающим мимо камням и черепице. Обошлось. Правда, после пришлось отпиваться виски, чтобы выкинуть из памяти религиозную мутотень.

Внезапно он поворачивается ко мне и, заглядывая в глаза, предлагает:

- А тебе, бродяжка, не хочется стать "охотником за привидениями"? Чую суть твою - окаянную! За эдакую "начинку" раньше баб кандальникам отдавали, чтобы усмирить! А нынче всё намного проще. Можешь на помеле летать - гоняй себе на здоровье! Заодно притянешь торнадо - нам с напарником не придётся полагаться на сводки метеослужб. Ну, как, по рукам?

Ого, царапка, нас с тобой раскусили!! Расслабилась я в гостях - коготки твои и вылезли наружу. А впрочем, было бы занятно влюбиться в гулёну, в дар-ветер, как говаривал начитанный дедуля. Мысленно пританцовываю под знаменитую мелодию и щёлкаю по носу циничного профессора, воплощение Билла Мюррея.

- Почему бы и нет, - отвечаю непринуждённо. - Лучше вытворять невозможное, чем день за днём спорить, как правильно есть яйцо "всмятку". По рукам, бродяги!

- Эй, эй! - протестует Сэм. - Куда ребёнка тащите? Ей бы с недельку-другую откормиться, в покое побыть, в тело гладкое войти. Вы хоть Санта-Клауса верхом на оленихе ловите, а девчуру не троньте.

- Остынь, ворчун, - ласково говорит Сью. - Ежели девочка желает танцевать со сквозняком, нечего заставлять её отплясывать на виселице. По-моему, и так верёвка недавно оборвалась. Я права, Варька?

Встаю, обхожу стол и нежно обнимаю толстуху. Что-то шепчу ей на ухо: то ли слова благодарности, то ли полную ерунду. Но тётушка меня понимает, целует в макушку и похлопывает мягкой ладонью по спине.

- Что бы с тобой не случилось, крошка, - воркует она, - в этом доме тебе будут всегда рады. А сейчас вернись на своё место и доешь ореховый кекс. Кофе тебе долить?

Спустя три часа мы выдвигаемся. Прямо в ночь. Меня запихивают на заднее сидение между пакетом с кексами и странной штуковиной, именуемой "магнитной ловушкой". Хотя Стив обзывает её "тёщиным языком". Представляю, какова его реальная тёща!! Хи-хи!!

Что, серая, опять крутим фуэте по двойной сплошной? Где ты, призрак сливочного мороженого, раздёрганный циклоном до величины Джереми Спэлдинга? Как там написано у Сандрелли: "Наступила ночь, и с нею прилетел ветер...". От нетерпения стучу кулачком по спинке переднего сидения, и Хью в ответ хохочет:

- Торговец громоотводами не зря забрёл в ваше селение, мисс! Поезд с каруселью уже рядом!