Обреченные на грех Главы 7, 8

Глава 7

Анжела

Утро застало Анжелу в мрачных размышлениях. Ее всю ночь изводила мысль о перспективах такого замужества. Случившаяся принудиловка с испанским перестарком дала понять, что ждет ее впереди. Ефим не станет миндальничать. Это наверняка не последняя мерзость, которую он приготовил. Хотя никаких особых условий в деле принуждения к сексу не было, для Анжелы, привыкшей к самостоятельному выбору своих предпочтений, это было психологическим унижением. Надо положить этому конец. В конце концов она его жена и брачный договор не пустая бумажка. При разводе она отгрызет приличный кусок его состояния. Хочет он этого или нет!

К вечеру у нее сложился конкретный план действий. Анжела решила начать с проверенного средства – закатить скандал с истерикой по поводу ее фактического положения проститутки.

За ужином она была мрачна, холодна и неразговорчива. Ефим Израилевич, наоборот, был настроен шутливо, даже игриво. Он не обращал внимания на настроение Анжелы. Его шутки так и обсыпали непроницаемый эмоциональный кокон жены. Ефима Израилевича не смущало полное игнорирование такой волны внимания. Наконец, он решил чуть расшевелить эту неприступную крепость:

– Детка, разве сегодня у нас случилось что-то траурное? Ты прямо такая бука, что морозом по коже пробирает. Ну, поделись своей бедой и горем?

Анжела подняла глаза и обдала мужа презрительным ледяным взглядом:

– Если подкладывать свою жену под всякую гниль и тухлятину дело обычное, то лучше умереть, чем быть самой последней подстилкой из-за твоих прихотей! – отчеканила она.

– Вот так-так! – поднял брови Ефим Израилевич. – Я-то терялся в догадках, что так обидело мою куколку?

– Обида?! С таким унижением и оскорблением моей чести и достоинства лучше покончить прямо сейчас! Я больше не намерена подчиняться твоим мерзким желаниям! Если же ты будешь настаивать на своем, я вынуждена буду расторгнуть наш брак! Как только мы вернемся, я подам на развод!

Ефим Израилевич наклонил голову. Глянув исподлобья на Анжелу он ровным, безо всяких интонаций, отчего его голос приобрел свойства металлического гонга, сказал:

– Девочка моя, я понимаю твое состояние. Но давай договоримся, – разговор на эту тему будет последним. А теперь слушай меня внимательно. За все в этой жизни надо платить. Не буду скрывать, такое зрелище, как твои совокупления с нужными мне людьми, греют мне сердце, дают усладу моей нереализованной сексуальности. А заодно решают практические задачи. Буду с тобой откровенен: ты есть одно из самых действенных средств и способов обработки строптивых партнеров. Были у меня для этих целей другие куколки. Забегая вперед, скажу, – некоторые из них захотели поиметь с меня немалые суммы путем примитивного шантажа. Это было самое глупое из всех глупостей, которые они совершили в своей ничтожной жизни. Эти дурочки оказывались на помойке. В каком виде, не буду тебе говорить. Сама догадайся и сделай вывод…

Ефим Израилевич, пристально глядя на Анжелу, выдержал некоторую паузу. Чуть погодя, поигрывая десертным ножом, он продолжил:

– Они по определению были статусом ниже, чем статус жены. Поэтому не всегда срабатывало система адюльтера. Некоторым из моих клиентов было наплевать, что их съемки с проституткой окажутся в общем пользовании. Теперь ты понимаешь, насколько меняет дело, если эти мужички переспят с тобой, моей законной женой! Ситуация кардинально иная! Тут уж не отвертеться случайным сексом. Такой адюльтер грозит любому из них катастрофическими неприятностями. Из каждого, кто поимел тебя, я буду вить веревки. Считай, что я женился на тебе только из этих целей. Конечно, пока ты будешь куколкой. Я постараюсь надолго обеспечить твои прелести и красоту. А тебе, милая, придется это все возвращать своими сексуальными услугами. Я думаю, что ты не будешь в претензии. Переспать пару-тройку раз в месяц с одним-двумя, скажем, не совсем в кондиции мужиками, – невелика работа. Кстати, о работе: тебе, при встречах с клиентами, нужно несколько поломаться, поупрямствовать, что ли, чтобы это на записи выглядело практически насильным овладением. Это очень важно! Ты меня поняла?

Анжела хранила полное молчание при каменном выражении лица. Ее молчание Ефим Израилевич истолковал в свою пользу:

– Вот и хорошо. Молчание – знак согласия! Ты умная девочка и, я надеюсь, сделала правильные выводы. Заканчивай ужин без меня. У меня дела!

Ефим Израилевич встал, подошел к Анжеле. Взяв ее за подбородок, пристально глянул ей в глаза и сказал:

– Взаимопонимание, – самая большая ценность в отношениях между мужем и женой.

Он поцеловал Анжелу в лоб.

После его ухода, Анжела предалась мрачным размышлениям. То, что она услышала от мужа, не было простой угрозой. Катерина многое рассказала, чтобы задуматься о прямом противостоянии этому жирному пауку. Надо действовать по-другому. Отложить до возвращения домой. А пока…

Анжела встала и вышла из столовой. Оказавшись в своей спальне, она позвонила по внутреннему телефону:

– Мира Леонардовна, у меня к вам просьба. Вы не могли бы прислать с Катериной несколько свежих журналов моды. Желательно центральных. Благодарю вас, Мира Леонардовна…

Положив трубку, Анжела задумалась. Стоит ли посвящать Катерину в свои планы. Обещание взять ее с собой в Москву произвело на нее должное впечатление. Но будет ли этого достаточно? Эта простушка может быть подставной уткой, хорошо натасканной для слежки за ней! Может, стоит рискнуть. Уверить ее в реальности своего обещания. Она прекрасно понимает, что отсюда, из этой заморской тюрьмы ей на выбраться никогда. Да и путь отсюда может быть только один, – на «помойку», как сказал Ефим. Слишком она много знает и видела. В любом случае с ней церемониться не будут. Надо дать ей об этом знать. Она должна понять, что путь отсюда на свободу лежит только с ее, Анжелой, помощью…

В дверь постучали.

– Входи.

Через приоткрытую дверь проскользнула Катерина:

– Вот, Анжелочка, я принесла.

– Хорошо, брось их на столик.

– Может, что еще?

– Иди сюда, садись.

Катерина осторожно опустилась в кресло напротив Анжелы.

– Как у тебя дела?

– Да… – вздохнула Катя, – какие там дела. Сидим в доме сычами и трепемся. Тоска смертная. Анжелочка, миленькая, вы скоро, говорят, уезжаете домой, в Москву. Вы помните, обещали мне замолвить слово перед Ефимом Израилевичем. Взять меня с собой.

У Катерины перехватило дыхание. Глаза ее увлажнились. Она достала платочек из кружевного передничка и приложила к глазам. Хлюпая носом, Катерина сидела, понуро уронив голову. Анжела про себя усмехнулась. Как все удачно складывается. Поведение Катерины не давало повода усомниться в ее искренности чувств. Она и вправду серьезно надеется вырваться с ее помощью отсюда. Что ж, все складывается как нельзя лучше.

Если Игорь позвонил от имени отца Ефиму, то тот может ускорить отъезд. Но тут нужно все как следует просчитать. Катя в этом ей поможет.

; Не беспокойся, я все устрою. Ты мне сама поможешь в этом. Сделай завтра вот что…

Ранний телефонный звонок прервал утреннее сонное марево. Анжела взяла трубку.

– Детка моя, дорогуша! Пора, пора вставать. Тебя ждет приятнейшее времяпрепровождение. Быстро приводи в себя в порядок и птичкой лети в столовую. За завтраком я переговорить по поводу предстоящего путешествия, – хриплым тенорком проскребся в ушах голос Ефима Израилевича. – Жду!

Анжела поморщилась. Что этот хмырь болотный придумал? Не заморачиваясь макияжем, она не спеша спустилась на первый этаж. Там ее уже ждала Катя. Увидев Анжелу, девушка метнулась к ней и прошептала:

– Я все сделала. Он лежит в ящичке столика у входа. Можете не беспокоиться, мобильник совершенно ничей. Я его на прошлой неделе купила с рук у торговца рыбой. Мы с Ленкой…

– Хорошо, Катя, – прервала ее Анжела. – Молодец. Иди и будь неподалеку. Я тебя вызову.

Девушка торопливо скрылась за дверью. Анжела довольно усмехнулась. Теперь у нее есть хорошее средство влияния на самодовольного хряка-гомосека!

Ефим Израилевич, завидев Анжелу, благодушно приветствовали ее словами:

– Ну вот и впорхнул мой ангелочек. Ты сегодня прямо райский цветок. Тебе этот климат только на пользу. Садись, я тебе сообщу приятную новость.

Ефим Израилевич ткнул вилкой в сочный, с кровью, кусок ростбифа. Засунув его в рот, он, причавкивая, стал с наслаждением жевать. Анжела поморщилась. Все было противно. Чавканье, мясо с кровью, заплывшие глазки от написанного на лице животного удовольствия перебивало всякий аппетит. Эта привычка мужа, видимо, порожденная годами, проведенными в зоне, была уже неистребима.

Поначалу Анжела пыталась намекнуть, что такое поведение за столом не комильфо. Но Ефим Израилевич только смеялся. «Кому не комильфо, пусть едят в прихожей, или еще где-нибудь. Я у себя дома и там, где нахожусь, я могу позволить устанавливать свои правила этикета».

Анжела пригубила чуть из фужера какой-то напиток из смеси экзотических фруктов. Его подавали каждый завтрак разным, а потому не имело смысла уточнять состав. Отставив фужер, Анжела скрестила руки. Уставившись в лицо мужа, она всем видом показывала, что завтрак для нее окончен и ждет деловой его части.

Ефим Израилевич не торопился. Поглядывая на Анжелу, он, казалось, что-то прикидывает. Отрыгнув, Ефим Израилевич прищурился и сказал:

–Детка, как у тебя с морской болезнью? Не укачивает? Впрочем, это неважно. Сегодня у нас запланирована прогулка на яхте. Этак часиков на пять. Надо же тебя побаловать морскими видами напоследок. Теперь о деле. На яхте будет несколько человек, один из которых меня сильно интересует. Так вот, программа прежняя. Твоя задача, ; напрочь захомутать в свои сети одного симпатягу. Ты должна быть невероятно соблазнительна и неотразима. Он должен запасть на тебя, и чем сильнее, тем лучше. Тебе придется постараться, так как на эту операцию я поставил многое. Ты меня хорошо поняла? – жестко закончил он.

–Я поняла. Когда мне собираться?

–Прямо сейчас. Через полчаса мы должны быть на пирсе.

–Но я не успею собраться, одеться и…

–Ничего этого не надо. – фыркнул Ефим Израилевич. – Наведи блеск и красоту на лице, накинь легкий халатик, под которым практически ничего не должно быть. Это все! Марш собираться.

Наводя макияж, Анжела отрешенно думала о своих несбывшихся планах. Даже свадебное путешествие ужалось до неполных десяти дней. И все это время она провела, по сути, в камере заключения. Единственный раз, когда она смогла вырваться из этого проклятого места была поездка по магазинам. Все остальное ограничивалось вечеринками с приглашенными трахателями. Из этих дней только три прошли без сексуальных услуг. Вот и сегодня она будет секс-куклой для очередного, нужного Ефиму, мужика. Ее передернуло. Было настолько мерзко, что в груди все заледенело. Так однажды, поздней осенью, она наступила сапожком на покрытую хрустким ледком лужу. Ей казалось, что стоит сейчас пошевелится, и в груди у нее раздастся стеклянно-звонкий треск.

До пирса езды было десять минут. Анжела издали увидела огромную яхту. Машина лихо подрулила к трапу. Около него стоял молодой, чуть за тридцать, мужчина. Высокий, стройный, с могучим торсом и мужественным лицом. На нем были белые штаны, такая же рубашка с открытым воротом, голову покрывала белоснежная морская фуражка. Хотя вокруг него находились еще несколько мужчин в матросской форме, Анжела отметила сразу этот экземпляр мужского естества.

Пока Ефим Израилевич кряхтя выбирался из салона машины, Анжела успела выпорхнуть и с любопытством оглядывала все вокруг.

– Позвольте... – негромко пророкотал возле нее приятный баритон.

Анжела оглянулась. Отмеченный ею мужчина, обворожительно улыбаясь, галантно подставлял руку. Анжела спросила:

– Вы капитан этой лодки?

Мужчина склонил голову.

– В некотором роде. А потому я прошу оказать мне честь подняться на борт моего судна.

Анжела небрежно протянула ему ладонь. Мужчина подвел ее к трапу. Первым ступив на него, он крепко сжал руку Анжелы.

– Не бойтесь, трап надежен, как и все на этом судне.

– Я не боюсь.

– О, это редкость среди существ женского пола. И все же, позвольте подстраховать вас. Хотя бы ради моего такого нечаянного удовольствия быть полезным.

Они поднялись на яхту. Мужчина проводил Анжелу в каюту и сказал:

– Господь видит, с какой неохотой я оставляю вас. Пока мы не выйдем в море, вы можете немного отдохнуть. В баре есть напитки. Вы тут оглядитесь, похозяйничайте.

Анжела уселась на широкий, лаковой кожи диван. Оглядевшись, она заметила несколько незнакомых предметов, развешанных по стенам каюты. Анжела подошла к одному из них. На нее уставилась безобразная голова чудища, с огромными зубами и выпученными красными глазами. «Тьфу, гадость! », – передернуло Анжелу. Остальные предметы оказались такими же непонятными формами, с шипами, зубами и прочими жуткими атрибутами.

Пока она предавалась разглядыванию развешенных «гадостей», с каюту вошел недавний знакомец. Анжела усмехнулась и спросила:

– Что это такое? Ужас какой-то!

– Вот-вот, я тоже так думаю, – серьезно ответил мужчина. – Но весь этот ужас водиться прямо у нас под ногами, вернее, под днищем нашей яхты. Если нам повезет, мы сможем сегодня поймать живое страшилище.

– Ой, это должно быть, страшно и трудно?

– Это очень страшно и трудно! – чуть утрируя, улыбнулся мужчина. – Но это будет потом. Не желаете подняться на палубу? Там вас уже ожидают. Ваш спутник спрашивал вас.

Анжела надула губки:

– Вечно он меня контролирует. Прямо надзиратель какой-то! Ну, да ладно! Пойдемте!

На верхней палубе Анжела увидела мужа, сидящего рядом с каким-то, укрытого пледом, стариком. Болезненно худое лицо старика было бледно. Костистый череп его бессильно лежал на подголовнике кресла. Ефим Израилевич, наклонившись к нему, что-то негромко говорил.

Мужчина подвел Анжелу к старику:

– Отец, разреши тебе представить нашу очаровательную спутницу…

Анжела не дала ему договорить:

– Анжела, дочь Ефима Израилевича.

Не обращая внимания на недоуменно-оторопелое лицо мужа, она подала руку старику. Тот, не меняя положения головы, чуть кивнул. Уголок его рта пополз вниз, что должно было означать улыбку. Мужчина поспешил договорить:

– Не будем прерывать вашу беседу. Мы с Анжелой пройдемся по яхте. Я хочу показать ей судно.

Дотронувшись до сухой, как птичья лапка, кисти отца, мужчина отошел. Анжела все это время глядела в упор на мужа. Ефим Израилевич с плохо скрытым изумлением сопел носом. Но, видимо, оценив ход Анжелы, принял ее тактическую игру.

Отойдя к рулевой рубке, мужчина с грустью сказал:

– Отец безнадежно болен. Рак третьей степени. Он настоял, чтобы выйти сегодня со мной в море. Он хотел переговорить с вашим отцом, не лежа в кровати, а на природе. Но что поделаешь, такова жизнь. О! Простите меня, Анжела! Я так очарован вами, что забыл представиться:

– Олег Ростиславович, для вас Олег.

– Очень приятно! Я тоже попала в неловкое положение. Вы мне простите, что я приняла вас за капитана яхты.

– Ничуть! Вы попали в самую точку. Я и есть капитан этого судна. Мой отец в свое время, когда только построили эту яхту, так и сказал: «Нечего валандаться по клубам и мотаться по свету. Вот тебе дело! Будешь капитаном! И пока не выучишь назубок морское дело и эту яхту, я тебе запрещаю показывать нос куда бы то ни было! ». Вот такой у нас был с ним разговор. Так что, я, как капитан этого великолепного судна, могу показать вам все до последнего винтика!

Анжела засмеялась:

– Винтики мне ни к чему! А вот как управлять этой лодкой мне интересно. Я читала, что у руля корабля стоит сильный и мужественный капитан и, не ведая страха, ведет свой корабль через шторма и бури.

– Бог мой! Анжела, вы так романтично описали трудные будни моряка, что я просто покорен!

– Вот и хорошо! А где у вас этот самый руль? Не покажете мне?

– С огромным удовольствием! Вы мне окажете честь стать у руля моей яхты. Будет что вспомнить потом, как прекрасная принцесса морей сама вела мой корабль через бури и шторма!

– Так чего же вы ждете? Ведите меня к вашему рулю.

Они поднялись на верхнюю палубу. Олег подошел к матросу, стоявшему за штурвалом. Матрос, коротко кивнув, быстро покинул рубку. Анжела с интересом рассматривала штурвал:

; Какой красивый, прямо, как в кино про пиратов.

Штурвал был действительно хорош. Сверкая темно-красным лаком, два резных колеса, вписанных друг в друга, соединялись резными спицами.

– Прошу.

Олег отступил назад, освобождая место. Анжела подошла к штурвалу.

– Вы не покажете мне, как управлять этой лодкой?

– Непременно, с превеликим удовольствием. Станьте сюда, ближе. Не бойтесь, штурвал не укусит. Его надо подчинить себе сразу же. Иначе в трудный момент он выкинет какой-нибудь фокус. Возьмитесь за вот эти ручки, шире и крепче. Вот так, ; прокомментировал он, – хорошо. А теперь попробуйте повернуть его. Ну, смелее!

Анжела с трудом, прикусив губку, пыталась повернуть огромное, чуть ли не в ее рост колесо штурвала. Олег усмехнулся и подошел. Прижавшись к Анжеле, положил на ее руки свои. Мягко журча ей в ушко, Олег стал рассказывает, что для чего. Анжела чувствовала его плотное, почти каменное тело. Восставшая плоть, ощутимо упиралась чуть выше ягодиц в ее почти обнаженное тело, но Анжела ничем не показала, что ее это волнует. Олег, как бы между прочим, сказал:

– Не знал, что у Ефима Израилевича есть дочь. Перед его приездом разговоры шли о его свадьбе и молодой жене.

– Я его дочь от первого брака. Жена осталась на вилле. Ей нездоровиться. И она не переносит качку.

Мужчина нервно задышал. Прижавшись еще сильнее, он прошептал:

– Трудно представить себе причуды природы! Гадкие монстры порождают неземных гурий!

Анжела засмеялась:

– Вы имеете в виду тех чудовищ, что развешены на стенах в каюте?

– Ну… и тех тоже. Мне с вашим родителем вскоре предстоят совместные дела. Отец передал мне все полномочия, для чего он настоял на сегодняшней встрече здесь, на яхте. Они сейчас обговаривают условия нашей совместной фирмы. Я, как соучредитель, буду вести дела здесь, в Испании, а ваш отец представлять нашу фирму в Москве.

Анжела сделала вид, что ей надоело торчать у штурвала:

– Когда мы поплывем? Мне все равно не справиться с этой махиной! Я хочу на свободу, наверх. Там просто отлично – ветер и волны!

– Все готово к выходу в море. Позвольте проводить вас.

Через несколько минут суета, поднятая командой, стихла и яхта, величественно разворачиваясь, стала выдвигаться из бухты. Анжела наслаждалась открывавшимся перед ней морским простором. Свежий ветер приятно холодил лицо. Ее охватило чувство сказочного погружения в какой-то иной мир. Она с восторгом окидывала взглядом на открывавшиеся перед ней виды бухты. Многочисленные белые паруса, похожие на больших чаек, застывших на морской глади, неторопливо скользили на пенных бурунах резвых волн.

Иногда она ловила на себе горящий взгляд Олега. Он буквально пожирал ее глазами, но на большее в присутствии Ефима, он не решался. Наконец, беседа Ефима Израилевича и отца Олега закончилась. Проводив отца в каюту, куда его отвезла сиделка, Олег, после некоторых наставлений, поднялся на палубу. Анжелу он застал в одиночестве. Ефим Израилевич, сославшись на плохое самочувствие из-за качки, ушел в свою каюту. Приняв изрядную дозу крепкой грапы, он почти сразу же захрапел на диване так, что иногда его было слышно даже на верхней палубе. Услыхав эти рулады, Анжела усмехнулась. Как бы там ни было, все складывалось по желанию ее законного «отца». «Ну, что ж, значит оторвемся по полной».

Анжела приняла вид простодушно-наивной глупышки и прикрыла лицо широкополой шляпкой. Разлегшись на кресле-качалке, она расположилась в самой соблазнительной позе. Анжела чувствовала, как ее пожирает взглядом красавчик-мужчина. Олег не долго сопротивлялся искушению. Услыхав рядом его дыхание, Анжела, не открывая глаз, спросила:

– Вам трудно, наверное, приходиться, вот так везде сопровождать отца. Ваша жена, верно, устала вас ждать?

– Мне не повезло, в отличие от многих. Я так и не смог встретить ту единственную женщину, с которой познал бы земное счастье.

– Неужели? – воскликнула Анжела. – А я думала, что для таких мужчин, как вы, это самая последняя проблема в их жизни!

– Что поделать, – вздохнул Олег. – К моим годам я стал осторожен и разборчив. Знаете, Анжела, иногда мне судьба давала шанс, но шанс оказывался либо занят, либо иная причина закрывала передо мной дорогу в рай.

– О, это огорчительно! А переломить судьбу вы не пытались?

– До сего времени нет.

– Ну тогда у вас все впереди. Главное, это решимость достичь своей цели. Я всегда так посту…

Договорить она не смогла. Жаркие, нетерпеливые губы Олега перекрыли ей дыхание. Он, как пушинку, поднял ее на руки и мигом пересек палубу. Слетев по трапу на нижнюю палубу, Олег распахнул дверь первой же каюты. Поднеся Анжелу к дивану, он бережно и нежно опустил ее на мягкую кожу. Анжела, не говоря ни слова, в упор глядела на него широко раскрытыми глазами. Олег впился в них взглядом, ища знака к действию. Анжела вздохнула и медленно закрыла глаза.

Олег без промедления пробежал руками по всему ее телу. Он наслаждался прикосновениями к атласу ее кожи. Анжела чувствовала, как его сильные, уверенные руки быстро вызвали в ней чувственное возбуждение. Его объятия становились жарче, нетерпеливее. По тому, как действовал Олег, женское тело было для него вполне знакомым инструментом, которое нужно было только настроить. Он старался найти такие чувственно-телесные ноты, которые были бы для этой юной красотки любовным откровением. Когда, по его мнению, Анжела была готова принять его всем естеством, Олег приостановился. Он медленно раздвинул ее ноги и опустился всей тяжестью торса на живот.

Его мощь обладания была чуждой, не той, которую она желала. Анжела помнила необузданные ласки и жестокую страсть Игоря. Они были эталоном ее мира эмоций и чувств. Но мужчина, лежащий сверху, казался ей совершенной секс-куклой. Он делал свои дела с усердием джентльмена, не особо задумываясь над тем, чтобы и она приняла его как страстного партнера, равного по жажде совокупления. Он наслаждался ее телом, нисколько не заботясь о наслаждении, которое ей должно принадлежать по праву дарителя женской ипостаси. Поняв это, Анжела лежала под ним безличной живой плотью. То, чего она желала от Олега, стало ее большим разочарованием. Он был только потребителем, даже не самцом, а мужиком, который привык брать все, ничего не давая взамен…

Она почувствовала, как задергалось его тело. В следующий момент Анжела вздохнула с облегчением. Олег взметнулся вверх, чтобы оросить ее грудь и лицо струей тяжелой, горячей спермы. Анжела зажмурила глаза. Неприятное чувство чего-то незавершенного наполнило ее. Не открывая глаз, она лежала без движения, пока Олег осторожно обтирал ее салфеткой.

Он не произнес ни слова после изданного им рыка во время оргазма. Она слышала, как скрипнула кожа кресла под Олегом. Анжела не шевелилась. Надо было усилить впечатление совершенного им жесткого действия. Пусть Олег думает, что перестарался в толковании якобы ее согласия. Это даст ей хорошую фору в их взаимоотношениях. Она должна взять верх, а он только следовать ее желаниям.

Анжела открыла глаза. Олег сидел в кресле, опустив голову. Он не глядел на Анжелу. Явное чувство вины, написанное на его лице, вполне могло быть и притворным. Анжела прекрасно это понимала. Но она помнила жесткие слова Ефима. Ситуация складывалась так, как нельзя лучше. Пора было действовать.

Встав, Анжела подошла к удрученному Олегу. Присев на подлокотник, она мягко и нежно сказала:

– Может, мы сделали ошибку, поторопившись с близостью? Ты не виноват. Это мне нужно было быть осмотрительнее. Мужчина всегда домысливает любое действие женщины в свою пользу. Так что, мне надо было думать о своей доступности.

Олег поднял голову. Закрыв глаза, он откинулся на спинку кресла:

– Я всегда только порчу отношения с безумно понравившейся мне женщиной. Это моя беда и наказание. Я слишком эгоистичен для близких отношений. Я только прошу об одном: не вычеркивать меня из твоего общения. Мне будет непереносимо больно. Ты зажгла пожар в моем сердце. И если мы не сможем видеться, я сгорю в нем дотла.

Анжела улыбнулась, потянулась к Олегу:

– Не надо таких страстей. Мы останемся самыми близкими людьми, если такое возможно между нами на таком расстоянии. Я всегда буду ждать встречи с тобой.

– Madre de Dios! Ты настолько великодушна, насколько и прекрасна! Господь вседержитель устроил так, что я завтра отправляюсь вместе с вами в Москву, заключать соглашение между нашими фирмами. Может так случиться, что я останусь некоторое время в Москве, как постоянный представитель фирмы. Отец очень плох, и долго не протянет, – месяц-другой. Как только Всевышний призовет его к себе, я стану единственным наследником всего состояния и дел…

Олег говорил и говорил, все больше возбуждаясь. Он, словно торопился объяснить Анжеле, что его чувства к ней дар ему свыше Матерью Божией. Анжела в душе усмехнулась. Может быть так устроить, что этот великолепный образчик мужской красоты и богатства станет на коленях просить ее руки. Сейчас он пытается это сказать, но его испанская половина была еще не столь разогрета ответным чувством ее страсти. Анжела намерено молчала, давая несколько времени высказаться Олегу о своих планах. Чувства здесь были только фоном, на котором он мог открыть коммерческие тайны, о которых приказал расспросить Ефим.

– Олег, я признательна вам за ваши чувства и отношения. Я принимаю их и потому, только потому прошу вас отложить наши встречи на более благоприятное время. Я еще не решила, что мне делать с некоторыми обстоятельствами. Мне нужно время. А сейчас, в знак моего самого искреннего расположения, я сделаю вам небольшой сюрприз. Идите сюда.

Анжела прошла к дивану и, указав на него, с улыбкой сказала:

– Ложитесь на живот и закройте глаза. Чтобы тебе не казалось, постарайтесь расслабиться.

– Madre de Dios! Из твоих рук хоть яду, моя мадонна!

– Тс-с, ложись.

Уложив Олега, Анжела уселась на его ягодицы и положила ладони на его спину. Медленно перебирая пальчиками Анжела пробежалась по всем чувствительным точкам. Олег застонал. Не давая ему передыху, Анжела пустила в ход весь арсенал своего массажного искусства.

На следующее утро, за завтраком, Ефим Израилевич, дождавшись прихода Анжелы, довольно сказал:

– Ну, птичка моя, дело сделано! Ты виртуоз сексуальных обольщений. Мне только что позвонил Олег. Завтра мы возвращаемся в Москву на его самолете. Он за нами прилетит на вертолете. Зацепила ты его крепко! Он даже поинтересовался, полетит ли моя дочь с нами!

Ефим Израилевич расхохотался:

– Знал бы он, в какие сети попал! Запись ваших шалостей ты сделала превосходно. Нацепишь заколку и в самолете. Этот бычок непременно захочет продолжения. Не стесняйся меня. Я постараюсь впасть в отключку.

Анжела скроила гримасу безразличия. Вечером, вернувшись с яхты, Ефим был в восторге от ее трюка с дочерью. Он так распотекался по поводу ее находчивости и ума, что даже в запале клятвенно пообещал исполнить любое ее желание. Дождавшись окончания его словоизлияний, Анжела сказала:

– Я возьму с собой в Москву Катю.

– Какую-такую Катю? – недоуменно воззрился на нее Ефим Израилевич.

– Здешнюю мою горничную. Она девка исполнительная. Мне такая нужна. А то твоя мамочка всю свою любовь перенесла на меня. Это очень утомительно. Потом, ты сам сказал, что исполнишь любое мое желание.

– Хм, – почесал нос Ефим Израилевич. – Да черт с тобой. Скажи Мире Леонардовне, чтобы выдала документы твоей Катьке. На этом все. Завтра утром вылетаем. Олег заберет нас отсюда. Постарайся не опоздать. Ждать не буду, оставлю здесь, если проспишь, – хохотнул Ефим Израилевич.

Остальной день пролетел, как единый миг. Анжела успокаивала себя хлопотами по сборам в дорогу. Катя суетилась около нее, поминутно спрашивая, что делать и что взять. Анжеле, наконец, это надоело:

– Иди, собирайся сама и жди. Я вызову тебя.

Оставшись одна, она с холодным расчетом продумала свое поведение с Олегом. Если удастся ее план, то вместо опрелого гриба она получит крепенького боровичка, которых она собирала в лесу прошлым летом на даче одной своей подруги. А для этого ей необходимо просчитать свои шаги на несколько ходов вперед. И держать Олега на коротком поводке. Правда, если он и впрямь захочет секса в самолете, то придется уступить. Сладкая конфетка лишней не бывает…

Рокот мотора заполнил придомовое пространство. На лужайку, прямо к парадному входу садился вертолет. Он был похож на большую божью коровку. Анжела, стоя у окна, не оборачиваясь, сказала Кате:

– Забирай вещи и пошли. Принц на белом коне прибыли!

Катя, бледная и застывшая, молча схватила чемодан и пару сумок. Остальной багаж уже находился в холле. Его туда вытащили заранее.

Спустившись в холл, Анжела увидела мужа, разговаривающего с Олегом. Чуть поодаль стояли охранник и Мира Леонардовна. Ефим Израилевич, сказав что-то Олегу, засеменил к домоправительнице. Махнув им рукой, он быстро вышел из холла.

Едва завидев появившуюся Анжелу, Олег быстро направился к ним. Подойдя, он шепнул:

– Наконец-то я снова вижу тебя, моя мадонна. Поверь, ночь тянулась для меня бесконечно. Я никак не мог уснуть в ожидании встречи с тобой.

– Так ты и выглядишь, как будто всю ночь провел в веселой компании, – улыбнулась Анжела.

– Удивляюсь твоей проницательности, моя мадонна. Чтобы не мучиться бесполезной тратой времени в постели, я провел его в обществе моих друзей. Прощальная вечеринка, так сказать.

– Вот видишь, разве у тебя было время думать о какой-то малявке?

– О, Madre de Dios! Именно потому я был настолько рассеян, что друзья сразу же заподозрили неладное, – улыбнулся Олег. – Мне очень трудно было скрывать от них, что на моем жизненном небосклоне зажглась самая яркая звезда!

Олег взял Анжелу за руки и хотел было что-то добавить, но сзади появившийся Ефим Израилевич прервал его:

– Так! Можем отправляться! Все готово.

Олег отстранился от Анжелы и кивнул:

– Отлично! Тогда двинулись.

У вертолета он, заглянув в салон, удивленно повернулся к Ефиму Израилевичу:

– Это все, кто полетит?

– Как видите.

Олег хмыкнул и недоуменно спросил:

– А где же ваша жена?

Ефим Израилевич вяло махнул ладонью:

– Она не полетит. Я отправил ее поездом. У нее есть маленький бзик, – она страшно боится летать.

Пятнадцать минут до аэропорта Аликанте пролетели мигом. Разрешение на взлет дали быстро. Диспетчеры аэропорта, видимо, знали этот лайнер. Анжела не успела устроится, как к ней подошла стюардесса:

– Синьорина, прошу вас пристегнуться. Может, вы что-то хотите?

Анжела отрицательно мотнула головой. Ее больше интересовал Олег. Он не появлялся в салоне с того времени, когда закрыли двери самолета. Ефим Израилевич, едва оторвались от земли, присев рядом, коротко бросил:

– Ты все помнишь? Не увлекайся мужичком сверх меры! Дело прежде всего. Где заколка?

Анжела молча прикоснулась к волосам. Ефим Израилевич довольно хмыкнул:

– Будь умницей. Поймаем рыбку на живца! Ладно, иди.

Он проследил взглядом за Анжелой. Потом, грузно поднявшись, двинулся по салону, туда, где располагалось отдельное купе с шикарным баром. Плеснув в стакан виски, Ефим Израилевич, смакуя напиток, прикрыл глаза. На его губах играла неопределенная улыбка. Тонкий знаток психологии разглядел бы в ней целый букет иронии, скепсиса, азартного предвкушения…

Анжела не стала испытывать судьбу. Ей надо было закрепить сексуальную зависимость своего партнера. Допив превосходное «Барбареско Лорето 2008», она положила ладонь на руку Олега. Чуть сжав пальчики, Анжела встала. Не глядя на него, она двинулась к закрытому салону в хвосте самолета. Олег, словно сомнамбула двинулся вслед. Изящные изгибы точеной фигурки девушки, лишали его последних остатков самообладания.

Они вошли в туалетную комнату. Олег, прислонившись спиной к обитой кожей стене, повернул Анжелу к себе лицом. Легко подняв Анжелу за талию, он привлек ее к себе на грудь. Анжела с протяжным вздохом приняла мощный жезл любви. Слезы полились по ее щекам – столь беспощадно раздирала ее лоно тугая, жаркая плоть, несмотря на всю осторожность своего хозяина. Анжела корчилась, царапалась, хрипела, бормотала что-то невнятное. И когда он, наконец, вышел из нее, она все еще не могла от него оторваться. Анжела не заметила, как ее бережно поставили на пол, и только тихий голос привел ее в чувство:

– Тебе было хорошо? – услышала она вопрос.

Анжела припала лбом к груди Олега.

– Мне было хорошо, – пробормотала она. – Возьми меня еще раз.

–Да, моя мадонна, – ответил он. – Непременно…

Он наклонился и впился в ее губы. Полчаса любовной игры дали им весь спектр удовлетворения. В отличие от Олега, упавшего в опустошительной истоме к ее ногам, Анжела сразу же потеряла интерес к этому образчику мужской красоты. Возникшее поначалу вожделение быстро погасло. Как бы ни был хорош Олег, он все же был на другой стороне воплощений ее мужских идеалов. Яркой вспышкой взорвалось перед глазами отождествление двух сексуальных миров: этот, жадный, сиюминутный мир Олега и тот, единственный мир истинного божественного естества Игоря.

Глава 8

Анжела. Ефим Израилевич. Игорь.

В vip-зале аэропорта было малолюдно. Войдя, Ефим Израилевич обернулся к Петру, как тень следовавшему за ним:

– Иди, проследи, чтобы обе машины стояли у входа. Отвезешь Анжелу домой и сразу же возвращайся в офис. А я с Олегом Ростиславовичем прокачусь до нашей конторы. Вы ведь не против? – быстро обернувшись, спросил он у Олега. – Чего дело на безделье менять. Быка надо брать за рога! Поездка была не утомительной, так что я предлагаю сразу же приступить к практической реализации предстоящего дела.

По губам Ефима Израилевича пробежала неопределенная усмешка. Он глянул на Олега, ожидая от того реакции на его предложение. Олег одобрительно кивнул:

– Я сам хотел было предложить вам этот вариант. Осмотреться и устроиться я успею позже.

– Ну вот и прекрасно. Анжела, детка, подойди.

Чмокнув Анжелу в щеку, Ефим Израилевич сказал с весьма заметной приказной интонацией:

– Отправляйся немедленно домой. Подготовь все к моему возвращению. А мы прибудем попозже. Как только устроим наши дела. Тебе все понятно, мышонок?

Анжела состроила недовольную гримасу:

– Да, папочка! Я все исполню так, как твоей душеньке угодно.

Ефим Израилевич более не удостоил ее вниманием. Обернувшись к Олегу, он взял его под руку и легонько потянул к выходу:

– Сейчас мы проедем в головной офис, так сказать, мою резиденцию. Там мы предварительно обговорим некоторые условия нашей сделки.

– Принимаю ваше предложение, Ефим Израилевич! Наш филиал в Москве, это только начало. Потом мы откроемся в других городах, прежде всего регионального значения. Об этом меня просил отец. Так мы сможем рационально разместить капитал и ресурсы.

– Да чудненько, чудненько, мой дорогой, уважаемый партнер! Я не против, только за! Но все-таки я настаиваю на некоторых уступках в обсуждении кое-каких частностей.

– Что вы имеете в виду? Наш меморандум, по-моему, полностью покрывает все вопросы каждой из сторон.

– Да, да, это так! Но в разговоре с вашим отцом я обнаружил некоторые нюансы, о которых вы может еще не информированы. Вот потому я решил прямо сейчас уточнить мелкие, ну, скажем, несущественные до этого момента, детали.

В обширном холле офиса было тихо и сумрачно. Едва они поднялись на второй этаж, как около них бесшумно появился Петр. Он молча кивнул Ефиму Израилевичу. Тот ухмыльнулся. Хотя эта мизансцена не ускользнула от внимания Олега, он не придал ей особого значения. Мало ли какие дела есть между боссом и его охранником. Расположившись в кресле напротив стола, он откинулся на спинку и выдохнул с облегчением. Ефим Израилевич, устроился на привычном для себя месте. Скрестив руки на животе, он с полуприщуром наблюдал за своим будущим компаньоном.

Олег обвел взглядом кабинет:

– Ефим Израилевич, припоминая, как вы недавно мудро высказали отношение делового человека ко времени, хочу сразу же перейти к делу. Вы не могли бы уточнить, что за мелкие детали и уступки, о которых вы просите?

– Не будем пока спешить, мой любезный партнер. Гнуть бодягу – это не мой метод! Не хотите ли выпить с дороги? Что-нибудь ободряющее. Предстоящая процедура потребует от нас максимума энергии и сил. Прошу!

Ефим Израилевич нажал на головку сфинкса, стоящего на столе. Перед Олегом выехала панель, уставленная напитками и емкостями для их потребления. Ефим Израилевич выпростал ладошку и жестом пригласил Олега отпробовать напитки:

– Боники, банки с хвостиками, хавка, – все, чем богаты!

Олег вскинул недоуменный взгляд на лучащееся добродушием лицо Ефима Израилевича:

– Простите, как вы сказали?

– Ах, да, – вскинул руки Ефим Израилевич. – Не обращайте внимания, это наша феня. Не опасайтесь, тут все то же, что и в лучших ресторанах Андалузии, только на местном жаргоне.

Олег взял одну из бутылок:

– О, да, прекрасный портвейн. Одна из лучших марок. Кстати, виноградники, где производят это вино, собственность нашей семьи.

– Я хотел сделать вам приятное, Олег Ростиславович. Потому запасся некоторым количеством этого нектара. Но у меня есть для вас еще один сюрприз. Для начала мы просмотрим один занимательный сюжетец. Устраивайтесь поудобнее.

Ефим Израилевич раскрыл ноутбук. Включив его, он жестом указал на огромный экран, висевший сбоку на стене. Олег чуть развернулся. Сначала он не понял, что за картинка находится на экране. Но тут же кадр переместился, и Олег с оторопелым удивлением впился взглядом в происходящее. Он узнал обстановку одной из кают яхты. В центре картинки на диване лежала Анжела. Олег, застыв, глядел, как его руки оглаживают изумительные формы девушки. Анжела, отвернув голову набок, с непонятным выражением лица принимала его ласки. Он не мог понять, что происходит. Ему вдруг показалось, что девушка морщится, принимая его настойчивые лобзания.

Олега поразило не то, что их любовная связь заснята непонятным образом и непонятно как. Его насторожило, как Анжела принимала его. Создавалось впечатление, что любовная игра происходит вопреки ее желанию. Ее безразличная поза, страдальческий излом бровей и брезгливый изгиб губ, дали бы любому, кто просмотрел бы это видео, понять о нежелании девушки предаваться сексу с этим мужчиной.

Олег не успел ничего сказать, как этот сюжет мгновенно сменился другим. В кадре был туалет его самолета. Он смотрел, как его мощная фигура раз за разом сотрясает нежное тело Анжелы тяжелыми, размашистыми ударами снизу. Ее широко распахнутые ноги трепетали, как тростиночки. Ее опущенные руки беспомощно вздрагивали в такт его жестким ударам.

Он вдруг с ужасом увидел в глазах Анжелы слезы. Но это были не слезы страсти. Их было немного, но несколько слезинок отчетливо виднелись на ее щеках. Но главное – ее выражение лица. Оно было пустым, безразличным. Так выглядят женщины, которых берут по принуждению.

Видео окончилось. Олег с недоумением обернулся и спросил:

– Ефим Израилевич, объясните, пожалуйста, что это значит?

Тот пожал плечами:

– Да тут нечего объяснять. Вы сами все видели.

– Я не об этом. Объясните мне происхождение этих видео. Мне, по-моему, не возбранялось завести отношения с вашей дочерью. Одно непонятно, – с какой целью были засняты эти эпизоды наших отношений? Как это было сделано и зачем?

По губам Ефима Израилевича проскользнула хищная усмешка. Он открыл папку, лежащую перед ним. Вынув оттуда лист бумаги, протянул его Олегу:

– Ознакомьтесь с текстом этого документа. Вы все сразу же поймете, без моих нудных комментариев.

Гербовый бланк документа ничего не сказал своим видом Олегу. Но едва он стал читать, как его лицо с каждым мгновением стало приобретать выражение изумленного недоумения. Закончив читать, он оторопело глянул на Ефима Израилевича:

– Что это значит? Я не понимаю!

Ефим Израилевич мягко улыбнулся, взял из его рук бланк регист-рации брака и положил его в папку:

– Мой любезный юноша! Это значит, что Анжела вот уже месяц является моей законной женой. Я понимаю твое разочарование! Сделать хорошую партию с очаровательной девушкой, к тому же папочка которой весьма богат, – недурная выгода. Одним махом убивается сразу много зайцев. Не будем уточнять, каких, оно и так понятно. Но, как говорят у нас, на Руси, – «и ни старуху бывает проруха! ». Так что, попал в просак – испей до дна. Вот тут у меня есть еще один документ. Изволь ознакомиться.

Олег взял протянутую бумагу. На ней ровным, почти детским, размашистым почерком было написано:

«В прокуратуру Российской федерации. Заявление от гражданки Анжелы Владиславовны Горелик.

Двадцать восьмого августа, я вместе с мужем, находясь в свадебном путешествии, приехали в Испанию, где у моего мужа, Ефима Израилевича Горелика имеется недвижимость в виде виллы. Там я провела несколько дней, пока моему мужу не потребовалось срочно возвращаться в Москву по неотложным делам.

Накануне, перед отъездом, мой муж имел встречу с одним из бизнесменов, с которым намеревался открыть филиал его фирмы в Москве. Встреча состоялась на яхте этого бизнесмена. Там же находился его сын, Олег Ростиславович Яворский. Он предложил мне, пока шли переговоры, показать яхту. Там и случилось неслыханное надругательство над моей честью и женским достоинством. Без предупреждения он насильно отнес меня в каюту и овладел мною. Во время изнасилования из моих волос выпала заколка, в которой была вмонтирована видеокамера. Эту заколку мне подарил муж для моей личной безопасности, чтобы все, что происходило со мной было зафиксировано.

После окончания гнуснейшей мерзости, Олег Ростиславович, видя мое подавленное состояние, стал угрожать мне, что в случае рассказа об этом, приложить все силы для разорения бизнеса мужа.

Я совершенно не сведуща в делах мужа, а потому приняла за чистую монету все угрозы и шантаж этого низкого и аморального человека. Этот человек, видя, что я не решилась рассказать об этом мужу, совершил насилие надо мной в каюте самолета, на котором мы возвращались домой. Его жестокость и извращенное овладение мной не поддавалось никаким моим мольбам и просьбам. Он был одержим, как зверь. Этот акт насилия также был записан видео камерой на заколке.

По приезде домой, я рассказала все мужу и показала запись видео.

Прошу защитить мою честь и достоинство и воздать по заслугам насильнику и шантажисту.

Число, подпись».

Во время чтения Олег бледнел и быстро покрывался мелкими бисеринками пота. Закончив чтение, он медленно положил заявление на стол. С минуту он сидел молча, глядя перед собой:

– Это шантаж… вы подставили меня, сказав, что Анжела ваша дочь.

Ефим Израилевич развел руками:

– Что поделать, дорогой. Мир бизнеса жесток и несправедлив. К тому же, какая разница, дочь Анжела или жена – это сути не меняет. Ты жестоко надругался над ней. А то, что она является моей законной женой, настолько усугубляет твое положение, что трудно представить себе мало-мальски благоприятный для тебя исход. Простенькая бумажка, но жизнь она при определенных условиях сломает… Если мы не договоримся, – добавил Ефим Израилевич.

Цепко глянув на Олега, он сказал:

– А теперь, молодой человек, я открою свои карты. Пришло время обговорить наши особые условия бизнеса, о которых ты так стремился узнать. Но предварительно я объясню тебе всю ситуацию, в которую ты попал, как муха на варенье.

Он взял со стола другую папку. Открыв ее, вынул оттуда пачку документов и протянул их Олегу.

– Вот твое спасение. Ты, без всяких условий подписываешь этот пакет документов, и мы расстаемся без ущерба для твоей свободы и здоровья. Но сначала я покажу тебе свои аргументы, так сказать, вживую. Подойдем к окну.

Отодвинув жалюзи, Ефим Израилевич кивнул за окно.

– Вот там стоят две полицейские машины. В одной из них прокурор Главного управления следственного отдела прокуратуры Москвы, в другой генерал Следственного управления по уголовным делам. Один звонок, и ты будешь через час сидеть в СИЗО.

Олег молча выслушал Ефима Израилевича. Ничего не говоря, он отошел к столу. Вынув мобильный телефон, Олег начал набирать номер. Ответом ему были короткие гудки. Ефим Израилевич с усмешкой наблюдал за безуспешными попытками Олега дозвониться до нужного ему номера. После третьего раза, он сказал:

– Должен предупредить тебя, все мобильные телефоны в этом офисе глушатся. Это сделано в рабочих целях, чтобы сотрудники офиса не тратили драгоценное время на пустые разговоры. Так что толку от твоего мобильника тут ноль.

– Мне нужно связаться с консулом, – глухо проговорил Олег. – Я иностранный гражданин, и вы не имеете никакого юридического и дипломатического права задерживать меня здесь…

– Брось, петушок, свои причитания! Здесь только я имею на все права, и ты сейчас мой со всеми своими потрохами! Не стоит дергаться, сопленыш… Здесь тебе не Испания. Тут закон мой. А для ясности уточню некоторые детали, которые ты не можешь знать, как иностранный подданный, – особо подчеркнул последние слова Ефим Израилевич. – Сиди и слушай если тебе дороги свобода и здоровье. В нашей стране закон не церемониться с насильниками. Для них предусмотрены самые суровые статьи уголовного кодекса. И совершенно неважно кто перед ним: простой работяга из наших или высокородный дон иностранного государства. А учитывая особые обстоятельства, тебе светит минимум десятерик, червонец по-нашему. И все твои надежды на то, что тебя вызволят из этой бодяги бессмысленны. Наши люди, особенно подмазанные хорошо, упрячут тебя в самую глухую камеру, как пить дать. Никакие дипломатические каналы, консулы, тебе не помогут. Ты будешь сидеть за свое преступление в нашей тюряге. До самого донышка изучишь свою историческую родину, – добродушно хохотнул Ефим Израилевич. – И оно покажется тебе настолько глубоким, что ты сам захочешь все закончить суицидом.

Кстати, насколько мне известно, в Испании для таких, как ты есть не менее серьезные сроки. Правда, условия отбывания срока там ни в какое сравнение с нашими не идут. Но наше правосудие туда тебя не выпустит несмотря ни на что. Мои возможности, поверь, намного больше. А лесоповал в глухой сибирской тайге в стаде матерых уголовников покажется тебе немыслимым адом, мой птенчик. Твой родитель тебя вырастил нежным и чувствительным мальчиком. Хоть ты и вымахал, что дубина стоеросовая. Но в зоне любят таких красавчиков, как ты. Так что кукарекать тебе придется там без передыху. Надеюсь, тебе все понятно из моих слов. Ты спрашивай, если что пропустил, не стесняйся.

Некоторое мгновение Олег молчал. Затем, стремительно рванувшись к двери, он с размаху врезался в стену из пары двухметровых амбалов, выросших на его пути. Они разом скрутили парня, заломив ему руки за спину.

– Полегче, полегче, ребята, – упреждающе подал голос Ефим Израилевич. – Ему еще чуток надо поработать руками. Тащите его сюда.

Амбалы приволокли Олега к креслу. Бросив в него, они остались стоять по обе стороны. Ефим Израилевич, подтолкнув папку с документами к Олегу, добродушно сказал:

– Ну чего трепыхаться и ерепениться, как маленький. Подписывай, и закончим эту трехомудию.

Олег медленно поднял глаза на расплывшееся в глумливой улыбке лицо своего вымогателя и подался вперед:

– Чтобы русский дворянин, потомок древнего рода подчинился грязному, вонючему жиду? Скорее ты, мелкая вошь, лопнешь от злобы и жадности!

Ефим Израилевич поморщился:

– Ну к чему эти истерики. Будь мужчиной! Надо уметь проигрывать. Всего-то делов, что поставить подпись под парой-тройкой бумаг. Мои юристы заверят их в твоем присутствии и будем считать, что ты отделался малой кровью. Подумаешь, потерять производство испанской керамики! У твоей фирмы таких предприятий по всему миру, как грязи! Так что невелика потеря. Я понимаю, потерять такой рынок, – это в любое другое время было бы печально. Но только не в твоем случае! Так что все: поговорили и будет.

Ефим Израилевич нажал на кнопку. Тут же, без малейшей паузы в двери проскользнула фигура. Поспешно просеменив к столу, фигура неподвижно застыла. Круглые очки в сочетании с прилизанными на пробор жидкими волосиками делали фигуру типичной канцелярской крысой.

Олег все это время сидел, опустив голову. Но, когда Ефим Израилевич закончил, он поднял ее и глухо сказал:

– Говорили моему отцу, предупреждали, что вы натуральный волчара, но я не верил… Можете меня здесь четвертовать, задушить и что там еще принято в ваших бандитских кругах, но подписывать я ничего не буду.

– Зачем же так сурово! – картинно воскликнул Ефим Израилевич. – Есть более деликатные способы заставить упрямцев подчиниться.

Он сделал знак.

– Петя, помоги Олегу Ростиславовичу.

Все произошло мгновенно. Олег не успел осознать, что произошло, как дыхание ему перекрыла обильно смоченная чем-то повязка. Удушливая, резкая волна ударила в мозг. Он попытался сбросить жесткую руку со своего лица, но все было тщетно. Через пару минут его сознание отключилось. Он повис безвольной тряпкой на подлокотнике кресла. Ефим Израилевич, покачал головой и с нескрываемым сарказмом проговорил:

– Ну, парни, вдуйте-ка ему нашу дозу. Да поделикатней обращайтесь с его высокородной задницей.

Олега подняли и повалили на стол лицом вниз. Петр быстро сдернул с парня штаны. Открыв небольшой чемоданчик, он вынул оттуда огромную, полулитровую клизму оранжевого цвета. Вытащив пробку из бутыли, наполненную какой-то синеватой жидкостью, Петр набрал из нее жидкости до отказа. Воткнув клизму в анус Олега, он полностью вдавил ее содержимое в прямую кишку. Быстро надев штаны на Олега, амбалы положили его на пол, чтобы жидкость всосалась в желудок. Через несколько минут Олег пришел в себя. Он уже сидел в кресле.

Открыв глаза он некоторое время не проявлял никакой реакции. Все предметы, что Олег видел перед собой, были слегка размыты и окружены едва заметными радужными ореолами. Напротив себя он увидел Ефима Израилевича. Олег попытался было встать, но не смог. Ноги, словно ватные столбики, сложились в безвольном усилии. Он сжал руками подлокотники кресла и хрипло, натужно пробормотал:

– Что вы со мной сделали?

– Все в полном порядке. Ты почему-то на мгновение потерял сознание. Наверное, от излишнего эмоционального напряжения, – сухо ответил Ефим Израилевич. – Хотел подписать документы и… отключился. Но ничего, ты сейчас в полном порядке. Вот, возьми ручку и поставь свою подпись на бумагах, которые тебе даст мой юрист.

К Олегу подскочил прилизанный очкарик и разложил несколько документов. Вложив в руку Олега ручку, он поднес его руку к месту на документе:

– Вот здесь, пожалуйста.

Олег вяло, без единой мысли, сделал росчерк. Прилизанный быстро выхватил из-под руки Олега бумагу и в мгновение ока подложил другую:

– Вот здесь… вот здесь, и здесь, пожалуйста. Вот и чудесненько. Готово, Ефим Израилевич.

Тот кивнул. Юрист, подхватив бумаги, шустро вложил их в папку и исчез из кабинета. Амбалы по знаку хозяина подхватили Олега и потащили из кабинета. Ефим Израилевич последовал за ними. Амбалы снесли полубесчувственного парня в холл. У входа в подъезд уже стоял мощный тупорылый «Hummer». Петр, проскочив вперед, открыл дверь машины. Парни занесли Олега в салон и уселись по обе его стороны на заднем сиденье. Петр, заняв водительское место, застыл в ожидании. Он смотрел, как его босс подошел к полицейским машинам и скрылся в одной из них. Пробыл он там недолго. Показавшись, Ефим Израилевич сделал знак рукой, чтобы Петр заводил мотор. Усевшись, он устало приказал:

– Ну, чего ждешь? Погнали!

Петр рванул с места. Они не успели выехать за ворота, как за ними рванули обе полицейские машины. Выскочив на трассу, они перестроились: одна из них проскочила вперед. Включив огни и сирены, вся кавалькада на бешеной скорости помчалась по великолепной трассе к домодедовскому аэропорту.

Развернувшись перед въездными воротами на территорию аэропорта, они на скорости подскочили к частному, изящных очертаний, самолету. На трапе показался пилот. Он с удивлением смотрел, как два огромных парня в черном вынули его босса из машины. Они довели Олега до трапа. Стюард и пилот бросились навстречу. Парни передали Олега им и отошли. Ефим Израилевич, шедший сзади, с шутливым видом пояснил. «Мой гость нагрузился чуть больше положенного. Везите его аккуратнее. Никаких фигур высшего пилотажа. Пару часов сна и он будет как огурчик! Ну, с богом! ».

Вся тройка спецтранспорта резво развернулась и таким же быстрым аллюром выскочила с территории аэропорта…

Едва Анжела оказалась в своей комнате, она сказала:

– Катя, возьми этот мобильник, – Анжела протянула ей телефон, – и сейчас же съезди в город. Купи любую симку. Пусть тебе там ее настроят. Как только все сделаешь, немедленно домой. Успеть надо до возвращения Ефима.

Катя кивнула головой:

– Не беспокойтесь, Анжелочка. Я мигом, туда-сюда. На воротах скажу, что нет специй для обеда. Ефим Израилевич приказали купить. Что сами звонили и послали в город.

– Правильно, Катя! Умница! Езжай городским транспортом. Никаких наших машин. Лучше возьми такси, их около остановки полно. Вот тебе деньги. Все, скорее.

Анжела не рассчитывала на какую-нибудь перемену в своей жизни. Она понимала, что муж и дальше не будет принимать во внимание такие пустяки, как ее чувство собственного достоинства, женское самолюбие, право на личную жизнь и… Она давно пребывала в постоянном состоянии стресса. Все, что ее окружало, внушало отвращение и страх. Заслышав голос мужа, Анжела вздрагивала. Он стал для нее предвестником какой-либо пакости или очередного насилия.

Вот и сейчас его сиплый с привизгом голос едко ввинтился в уши.

– Анжелочка, деточка, встречай своего папочку.

Ефим Израилевич показался в дверях с широким, ощеренным во все лицо собачьим оскалом. Она сразу поняла, что у этот урод провернул удачную аферу. Иначе с чего бы это Ефим Израилевич стал бы с порога объявлять о своих родственных чувствах в ласкательно-уменьшительных определениях. Обычно все его ласки заканчивались сухими «детка», «птичка», «лапуля». Пройдя к дивану, на котором сидела Анжела, он плюхнулся рядом:

– Ну, что, голуба моя, как настроение?

Ефим Израилевич приподнял головку Анжелы за подбородок. Анжела недовольно повела головой и встала.

– Я тут одна, как в мышеловке. Никуда не выйти, ни съездить. Мне даже с подругами нельзя встретиться…

– С подругами ты можешь встречаться сколько тебе угодно. Только надо согласовывать свои встречи. Конечно, в свободное от дел время. Как раз завтра я намечаю небольшой прием, на нем ты отведешь свою душеньку. Кстати, там будет один генерал, – ты знаешь, что делать. Поработай с ним, как ты умеешь. Мне надо, чтобы этот мужик обалдел от твоего шарма, красоты и… доступности. Надо, крохотулька, надо. Этот мужик сегодня оказал мне некоторую услугу. Так что я хотел бы заручиться его поддержкой на будущее.

– Олег будет завтра на приеме? – безразличным тоном спросила Анжела.

– Ой, дорогая моя! Я в шоке! Ты знаешь, ему пришлось срочно вернуться обратно. Утром он получил сообщение, что умер его дорогой родитель. Так что ему уже не до развлекух! Ну, ничего, перед тем, как покинуть нашу гостеприимную землю, он оформил документы филиала на право владения всеми активами на мою корпорацию.

Весь вечер Анжела была в центре внимания. Контингент приглашенных не очень различался в возрастном диапазоне. Сладкие улыбочки и льстивые слова стареющих и изрядно потрепанных жизнью одров порождали в Анжеле едва выносимую тоску и злость. Переждав официальную программу представления, она решила ускорить обязательную часть приема. Нимало не церемонясь, Анжела вытащила из группы старцев, облаченных в разукрашенные кители и штаны с разноцветными полосами по бокам, своего клиента. Ни слова не говоря, она, взяв его под руку, потащила в укромных уголок. Усевшись на диван, Анжела проворковала:

– Я много слышала о вас, генерал. Вы, наверное, тот самый удивительный мужчина, который может быть желанным спутником женщины в любой компании.

Генерал улыбнулся:

– Лесть, моя восхитительная леди, хороша для молодых ушей. Я стреляный воробей и мне знакомы многие уловки прекрасных юных дев. Ну, говорите, что вы хотите взамен потраченного на меня времени.

– О господи! – всплеснула руками Анжела. – Как вы могли так подумать! Разве вы не видите, что из всех присутствующих мужчин только возле вас разлита яркая карма мужественности и интеллекта. Не нужно мне никаких вознаграждений, кроме разговора с вами. Я так люблю разные истории о страшных ситуациях, жутких случаях и чудесных спасениях из лап разбойников и бандитов! У кого, как не у вас их предостаточно за время работы в таком месте. Мне Ефим Израилевич прямо посоветовал провести время с вами в приятных беседах. Он так и сказал, что я не пожалею о времени, проведенном в вашем обществе.

– Вот так тирада! Прямо музыка для моих старых ушей! И что же вы хотели услышать от меня, дивная прелестница?

Анжела скроила гримаску неудовольствия:

– Здесь так шумно! Может быть, вы позволите проводить вас в более тихое местечко, где никто нас не перебьет и не побеспокоит.

Анжела, мягко прильнув к руке генерала, подвела его к неприметной двери в стене около дивана. Оказавшись в небольшой, уютной комнате, она сказала:

– Это мое укромное убежище. Иногда я спасаюсь здесь от назойливых почитателей. Они даже не понимают, куда я запропала. Была рядом и… Вот и вы здесь.

Генерал окинул взглядом комнатку. Это было действительно настоящее гнездышко молодой девицы. Розовые пуфики на кремовых диванах, обои в розовых цветах и россыпи всяких безделушек на изящных комодиках, столиках и нишах. Зеркала в обрамлении рам модного дизайна многократно отражали это буйство молодого безвкусия и бесконтрольной роскоши.

Генерал обернулся к Анжеле:

– Вот уж не думал, что попаду в царство юной нимфы. Действительно, такая обстановка невольно настраивает на фривольные мысли.

– Ах, генерал, если бы вы знали, как здесь мне тоскливо и грустно. Скрываясь здесь, я мечтаю только об одном, – кто бы из мужчин моих грез составил бы мне компанию. Но это только мечты. Из тех, кто приходит к моему мужу, даже близко не напоминают принцев, о которых в мечтах предается всякая молодая женщина. Если только ей не посчастливится встретить на этих сходках рыцаря, пусть и в годах, но умного, мужественного и умеющего хранить тайну.

– Это для вас важно? – поднял брови генерал.

– Очень, очень, – с жаром воскликнула Анжела. – Знаете, я многое отдала бы, если бы я могла бы оказаться хоть на несколько восхитительных мгновений в…

Она не договорила. Генерал с улыбкой глядел на Анжелу:

– Ну что же вы, договаривайте.

– Ах, генерал! Разве вам нужны еще какие-либо слова к той энергии чувства, которую, я уверена, вы давно ощутили по отношению к себе!

Она порывисто приблизилась к генералу. Взяв его за руку, Анжела прошептала:

– Как только я увидела вас, я поняла, что это мой час страсти и наслаждения! Мне невыносимо жить в этом роскошном доме и не знать истинного мужского чувства! Я страдаю, генерал! Вы понимаете меня?! Давайте выпьем за эти чувства и оставим суетные мысли!

Она налила густо-красного вина в бокалы, и протянула один из них генералу. Тот откинул голову назад, глянул на вино, потом перевел взгляд на Анжелу:

– Это должно быть, эликсир райского наслаждения. Хотя мне, старому служаке, привычнее баловаться водочкой, но разве можно отказаться от вина из рук юной красавицы.

Анжела внимательно наблюдала, как генерал, едва отпив из бокала, вознамерился отставить его. Но Анжела, шустро протянув руку, пальчиком придержала бокал:

– Ай-яй-яй, генерал! Разве так исполняют просьбы юных красавиц?

Генерал медленно допил вино, приобнял Анжелу за плечи и привлек к себе. Он глядел на ее полуоткрытые алые лепестки полных губ, на полуприкрытые глаза, брызги бриллиантового сияния которых из-под длинных, тяжелых ресниц, прокалывали до самого сердца. Он чувствовал, как бьется ее сердце в неподдельной жажде близости. Жаркая, тугая волна желания, поднявшаяся снизу, в одно мгновение подчинила его волю и разум. Генерал поднял Анжелу. Сжимая ее тело, он, как сомнамбула, шагнул к дивану. Опустив Анжелу на диван, генерал медленно наклонил голову, зарывшись в высоких, упругих холмах женской страны наслаждения.

Генерал не понимал, что с ним происходит. Все плыло перед ним, как в тумане. Он только видел перед собой воплощение мужской мечты о сексуальном идеале. Яркий ореол окружал фигуру прекрасной девушки.

Генерал не был обделен вниманием женщин. Жена, подруга по жизни, была его крепостью. Но крепость эта обветшала, местами зияла брешами сексуальных потерь. Это его не смущало. Жена есть жена. Для других утех есть другие, – молодые, крепкие, как силиконовые куклы, женщины. Секретарши, сотрудницы отделов, клиентки, жаждущие любыми средствами добиться своих целей, – все они давали удовлетворение его мужскому либидо. Но все они были просто телами для освобождения зова полового инстинкта.

То, что случилось сейчас, не поддавалось никакому пониманию. Он взирал на чудо женской плоти, восхитительные формы молодого тела и трепетал. Его трясло и бросало то в жар, то в озноб, как когда-то, пятнадцатилетнего пацана перед распростертым телом взрослой женщины.

Навершие жезла, освобожденного от крайней плоти, давно не знавшее такого напряжения сексуальной силы, казалось, было готово взорваться от переполнявших его соков. Все перестало существовать для генерала. Расцветший перед ним розовый бутон райского цветка, готовый принять разбухший до предела член манил и доводил до безумия.

Генерал ринулся в бой. Он овладевал Анжелой настолько, насколько позволяли ему возрастные рамки. Непрекращающиеся оргазмические спазмы, излившись единым разом жидкой субстанцией, лишили его последних сил. Обмякнув, он застыл в прострации, потеряв последние остатки сознания.

Анжела брезгливо сдвинула с себя потное тело изможденного сексуальными потугами мужика. Рыхлый генеральский торс со свисающими оковалками подкожного жира вызвал у нее приступ неконтролируемой идиосинкразии. «Сволочь похотливая! Девчатинки захотелось! Сейчас узнаешь, почем стоит секс-праздник…».

Очнулся генерал от резкого, одуряющего запаха. Он с трудом повернул голову. Напротив него, в кресле с озабоченным личиком сидела Анжела.

– О, господи! Я уж думала, что с вами приключился сердечный приступ. Я послушала пульс, так он был еле заметен. Я была просто в панике – что делать? Но потом вспомнила, что в таких случаях надо делать. Я обтерла вас бальзамом, который мне посоветовали в Испании. Это очень действенное средство. Оно и мертвого поднимет, не то, что мужчину в расцвете лет…

Анжела тараторила без умолку. Генерал с трудом понимал ее. Он никак не мог сосредоточится на какой-нибудь конкретной мысли. Все в голове смешалось, плыло и гудело. Он собрался с силами и привстал. Анжела бросилась ему на помощь. Усадив генерала, она с беспокойством спросила:

– Как вы себя чувствуете?!

Генерал поморщился:

– Что ты сделала со мной? Я как будто ложками наелся наркоты… Чем ты меня опоила?

– Вот это средство! Оно настояно на средиземноморских травах и плодах. Мне управляющая хозяйством на вилле мужа дала. Сказала, что лучше его для восстановления сил не бывает. Я и чуток влила вам в рот и всего растерла, как мне советовала Мира Леонардовна.

– П-пф! Какая, к черту Мира Хренардовна! Я себя чувствую, как обожравшийся наркоты бомж! Где моя одежда?.. – выговорил он, заметив, что сидит в чем мать родила.

– Генерал! – жалобно простонала Анжела. – Я даже не знаю, как так получилось! Когда вы замерли на мне, у вас начались рвотные позывы. И я едва успела выбраться из-под вас и стащить на пол. А когда начался приступ рвоты, вы облевали весь свой мундир. Он лежал около дивана. Вон, на ковре остались следы.

Генерал повернул голову. В метре от него густая, желто-оранжевая масса с включениями кусков расплылась жидкой лужей. Он понял, чем так воняет здесь. Генерал выдохнул и сквозь зубы сказал:

– Тащи сюда одежду!

Анжела вскочила и мигом разложила перед генералом его китель и брюки. Генерал кряхтя взял штаны и натянул их на голое тело. Китель он брать не стал. От него разило на метры рвотной массой.

– Где у тебя тут туалет?

– Вот тут. – Анжела указал пальчиком на дверь.

– Ну-ка, бери китель и отмой его начисто. Быстро! Я подожду здесь. Исподнее тоже отстирай! Небось, не разучилась еще тряпки стирать! – с ехидной злобой процедил генерал. – Будешь знать, как поить всякой дрянью! Благодари бога, что я мужа твоего уважаю и ценю. Не то отсидела бы ты у меня в одиночке месячишко, пока срок тебе приматывали! Поняла! Ну, живо!

Анжела схватила генеральское шмотье и исчезла за дверью туалета. Схватив с тумбочки мобильник, она набрала номер:

– Катя, ты где?

– Здесь, как и мне приказали, Анжелочка!

– Заходи, но так, чтобы никто не видел тебя. Дверь открыта.

Едва она закончила, как в дверь проскользнула Катя. Анжела торопливо сунула ей в руки генеральскую одежду:

– Вот тебе шмотки! Чтобы через десять минут они были здесь, выстираны и выглажены. Быстрее, Катюха. Не то Ефим хватиться.

Анжела глянула на себя в зеркало. В нем отразилось ее лицо, нисколько не потерявшее изумительной красоты свежей юности. Анжела усмехнулась. Она еще долго будет править миром мужчин. Ей это было назначено самой судьбой.

продолжение следует...