Обреченные на грех. Главы 9, 10

Глава 9

Анжела. Игорь.

После визита Виолетты, Анжела ожила. Она вышла из состояния депрессии, подавлявшее в ней желания к каким-либо действиям. Виолетта стала ее ангелом-вестником. Она принесла перемены. Перемены эти обещали многое. Прежде всего – возвращение к жизни. Весть от Игоря стала пропуском на свободу. Виолетта сказала, что он буквально «рвет когти» в поисках избавления ее от такого рабства. А чтобы она не беспокоилась о своей безопасности, он обделывает дела в совершенной секретности.

Что он надумал они с Олегом, как ни старались выведать, не смогли узнать. Анжелу передернуло. Игорь знал, что ей грозит в случае обнаружения ее причастности к попыткам освобождения. Она хорошо помнила, как однажды муж сказал, что стоит ей попытаться вильнуть в сторону, она разделит участь строптивых шалав, которых после этого находили на помойках.

Вся жизнь до этого смешалась для нее в единый мутный поток беспросветных дней. Анжела устала бороться, пытаться отвоевать для себя хоть какое-то личное пространство. Но это было напрасными надеждами. Рабство, в которое она попала, превратилось в безнадёжное ожидание несбыточного чуда. Анжела стала воспринимать свою жизнь как придаток к прихотям мужа. Регулярные случки с нужными ему людьми стали единственным способом общения с элитной тусовкой. Дни текли, как едва пробивающийся ручеек чистой воды сквозь наплывы болотной жижи.

И только по ночам она обретала прежнюю себя. Сны были ее лекарством, не позволявшие сойти с ума от ненависти и отвращения. В них Анжела снова была свободна и счастлива. В них она обретала в той поре, где в ее жизни был только один мужчина – Игорь. Недавнее прошлое ярко и полно раскрывалось перед ней во всем чувственном великолепии. Ночью Анжела была повелительницей жизни, которую она с Игорем делила пополам. Только сейчас она стала понимать, что ее огромный сексуальный опыт отделил временное, чужеродное внутри себя. С Игорем не так. Она ощущала его, как необходимую часть себя, без которой пропадала полнота жизни, секса. Это не было банальным чувством любви, настолько все было глубже и полнее, ярче. Этот мужчина был ее физической половиной.

Анжела понимала, что никто не поможет ей, кроме Игоря. Все знакомые влиятельные люди когда-то были безжалостно брошены ею. Даже если она попросит их о помощи, нет надежды, что кто-то забудет прошлые обиды и унижения. Подружки? Этих тайных, явных и откровенных завистниц она предпочитала не заводить. Зависть делала их злобными подворотными собачонками, норовящих укусить исподтишка, чем надежными подругами.

Виолетта не относилась к этой категории. Она была простодушна, как ребенок. К своим внешним данным Виолетта относилась с легкомысленным пренебрежением. «На мой век мужчин хватит, –  смеясь, заявляла она. –  Не одни же принцы есть на свете. Мне подойдет и убогонький. Я его приголублю и пожалею. Таким этого на всю жизнь хватит». Анжела для нее была идолом почитания и поклонения во всем.

Игорь стал для Анжелы единственной возможностью выбраться из бесконечных кругов ада. Ничто из тех надежд на удачное замужество не исполнились. Наоборот, ее положение можно было сравнить с последней служанкой. Тоска, мрачной тенью поселившаяся в ее душе, украла всю радость жизни.

Игорь гнал машину по трассе выжимая до предела газ. Стрелка спидометра перевалила за сто, но ему все казалось, что он ползет как черепаха. Горевший в сердце огонь, не давал ни на мгновение прийти в себя, очнуться от жесткого, терзающего измученные нервы чувства. Разгоняя на дороге пернатую живность, не замечая мелькающих на обочине со скоростью секундной стрелки километровые столбы, он думал только об одном: «Убить… убить тварь! ».

Разговор с Виолеттой, передавшей ему записку от Анжелы, превратил его в полубезумного, жаждущего жертвы зверя. Он еще и еще перечитывал нервные, истекающие страданием и мольбой строчки. «Милый, родной мой! Как ты был прав! Кляну себя за то, что не приняла твои сомнения в правильности моего решения. Я теперь жестоко наказана за свою глупость! Этот изверг полностью ограничил мою свободу. Он запретил мне выезжать куда-либо одной, запретил работать. Я попала в золотую клетку. Даже в магазины, салоны, фитнес-центры я могу ездить только в сопровождении его охранников-волкодавов. Звонки любых телефонов, кроме особо отмеченных номеров, блокируются. Я хотела дозвониться до тебя с телефона Виолетты, когда она приехала ко мне, но его у нее при въезде отобрали. Мамаша мужа, старая мерзкая мымра, изводит меня всеми способами. Я на грани срыва. Я погибну! Любимый, спаси меня! ».

Вскидывая голову к небу, Игорь испускал стон через зубовный скрежет: «Порву мерзкую гниду на куски! ». Наваждение, не покидавшее Игоря ни на миг, с того самого времени, когда он услышал голос Анжелы: «Завтра я прилетаю. Милый, любимый, жди звонка…», наполнило его сердце сладкой истомой. Ее слова зажгли в нем нестерпимый огонь желания. Он мучительно терзал изможденное страстью, сердце. Игорь не мог справиться с этим состоянием. Оно делило пополам его сознание. Сладость встречи с Анжелой, томительное ожидание скорой близости с ней, и одновременно темное, беспощадное пламя ревности и боли, повергало его жизнь в хаос. Он ждал встречи с Анжелой истово, всем своим существом предвкушая неземное блаженство.

Игорь машинально исполнял повседневную рутину. Присутствуя на работе, общаясь с коллегами, с Виктором, он пытался войти в ритм будничной жизни, но все было напрасно. Сила оргазмического наваждения намертво захлестнула его сознание, душу. Она не давала освободить волю. Было что-то мистическое в этом состоянии. Игорь четко понимал происходящее с ним. Два человека жили в его теле. Один был плотским, принадлежащим прагматичному миру. Другой являл собой сущность чувственного обладания второй своей ипостасью, ; Анжелой. Ибо она стала для него не преходящим предметом обладания, а настоящим, реальным смыслом жизни, ее вкусом, ароматом и целью. Но одна, поглощающая всю энергию дума, пробиваясь через крепостные валы плотских инстинктов, прочно овладела его мыслями.

Игорь не мог придумать, как уничтожить этого скользкого вонючего червя, ее «мужа». Он не сомневался, что это единственный путь к воссоединению с ниспосланным небом ангелом любви. Все упиралось в непреодолимое обстоятельство: к уроду невозможно было подобраться. Тщательная проверка и обыск при входе, не давали шансов на пронос любого вида оружия. Да и воспользоваться им ему даже бы не дали. Игорь извелся, измотался душевно, выискивая способ убрать сатанинское препятствие.

Бессонные ночи до крайности изматывали Игоря чередой бесполезных способов и вариантов. Идея пришла внезапно, как взрыв. «Взрыв! ». Игорь лихорадочно бросился к ноутбуку. Перелистав страницы органайзера, он почти сразу же наткнулся на нужный номер телефона. Провидение было на его стороне! Володька!.. Его закадычный фронтовой дружок! Чечня спаяла их в единый мужской сплав. Он был единственным человеком мужского рода, к которому Игорь испытывал приязнь.

Было что-то сакраментальное в их отношениях. Когда-то, в сумасшедшие девяностые, Игорь спас Володьку от тюрьмы, изготовив тому нужные документы. Тогда Игорь сказал: «Не спрашиваю, на что. Лучше не знать, крепче спать буду». Володька, поклявшись жизнью дочери, пообещал Игорю отдать долг, когда бы, и чтобы тот у него не попросил. Они тогда хорошо посидели, наговорившись за года разлуки. Володьке трудно было выбираться из своего города: работа до умопомрачения, семья, больная мать, –  все это держало его крепче якоря.

Игорь тоже не хотел мешаться под ногами у Владимира. Понимая его хлопоты, он ограничивался звонками иногда переговорами по скайпу. Но задушевных встреч за столом не было. Владимир иногда наведывался по делам в Москву, но состыковаться с другом не удавалось. Бешеная скачка по учреждениям не давали им этой возможности.

И только тогда, когда взмыленная «Тойота» ворвалась во двор его дружка, они смогли сдвинуть ладони в единый спай, по привычке обмеряя силу жима. Вечером, выкладывая свою просьбу, Игорь мрачнел и сжимал скулы: «На тебя вся надежда…». Володя покачал головой, усмехнулся и сказал: «Не спрашиваю, на что… Не боись, прорвемся! И не таких «духов» валили! Помнишь высотку?.. ».

Утром, прихватив Игоря, Володя принялся за дело. К середине дня все, что было надо, он имел в наличии. Дома, попросив жену прогуляться с дочкой, разложив на столе все добро, Владимир проинструктировал как собрать все воедино, обращаться и применить его.

Назад Игорь гнал, окрыленный надеждой и возможностью закончить дело. Оставался единственный способ встречаться с Анжелой, –  заставить это «чмо» начать работу над портретом. Тщательно все обдумав, Игорь созвонился с Виолеттой. Приготовив записку, он отдал ее Виолетте с наказом передать ее Анжеле как можно быстрее. Виолетту не нужно было упрашивать. Каждой посещение подруги оборачивалось для нее кучей приятнейших презентов. Так что она сама предложила поехать к Анжеле, как только созвонится.

Но к великой досаде Игоря, все обстояло не так быстро. Эта процедура требовала времени. Сначала на ее звонок отвечал автоответчик. Виолетта должна была изложить свою просьбу. И, в зависимости от ее содержания, ей перезванивали, с назначением времени посещения. Случалось, что ее звонок оставался без ответа. Но она звонила до тех пор, пока не добивалась желаемого результата.

В этот раз ее звонок был услышан. Пока троица, в составе Олега, Виолетты и Игоря, сидя в мастерской распивали пиво, где-то там шла обработка сообщения этого назойливого абонента. Через час телефон высветился знакомым номером. Разрешение было получено. Время назначено. Виолетта запрыгала от радости в ожидании встречи со столь щедрой подругой.

В ожидании звонка от Виолетты, Игорь весь день был как натянутая струна. Дела валились из рук. Промаявшись до полудня, он отпросился у начальства под предлогом поработать в библиотеке. Оказавшись дома, Игорь, не притронувшись к обеду, бросился на диван. Уставившись в потолок, он погрузился в воспоминания. Ему явственно казалось, что вот сейчас войдет Анжела. Он даже чувствовал запах ее духов, звук шагов и изумительный по совершенству абрис ее тела. Звонок резко ударил по нервам. Игорь схватил смартфон. Но позвонила ему не Виолетта. На экране мобильнике высветился незнакомый номер:

–  Слушаю… –  севшим голосом просипел он.

–  Это Игорь Михайлович?

–  Да-да, –  торопливо подтвердил Игорь.

–  Вам следует подъехать завтра в удобное для вас время по такому-то адресу, –  без всяких предварительных объяснений проговорил голос. –  С вами хотят обсудить вопрос о работе над портретом. За час до приезда позвоните по этому номеру. Вам назначат место, где будете ожидать машину.

–  Хорошо, я понял.

В мобильнике раздались гудки. Игорь положил трубку. Вытерев со лба пот, он некоторое время сидел без движения. Встав с дивана, Игорь торопливо подошел к шкафу. Открыв один из ящиков, он вытащил оттуда коробку. Тщательно проверив ее содержимое, Игорь удовлетворенно накрыл ее крышкой.

Весь набор для гримирования был в полном порядке. Парик, стоивший ему немалых денег, был сделан на совесть. Он один полностью менял его облик. Усы и борода, шедшие в комплекте с париком, были ему под стать. Наклеенные на лицо особым клеем, намертво держащим их, придавали Игорю уверенность в своем изменённом обличье. Театральный грим, раздобытый у приятеля –  артиста театра на Таганке, –  был самого отменного качества.

Рано утром Игорь позвонил Виктору. Сказав, что задержится с появлением на работе.

–  Чего это у тебя там приспичило? –  съерничал Виктор.

–  Позвонил заказчик, –  бесстрастно ответил Игорь. –  Нестыковка по плану. Надо подъехать…

–  Ладно, мне то не говори, чего тебе туда приспичило! Прихвати у них пивка для меня. Баночки две-три для меня. Ты-то насосешься у них на халяву, а мне такое пивко не по карману.

–  Заметано. Я тебе еще кальмарчика сушеного надыбаю. Он у них свежачок. Так что сиди, жди, глотай слюни. Если что, нацарапай что-нибудь на моем кульмане.

–  Че ты тянешь? Ноги в руки и пошел! –  хмыкнул Виктор. –  Мне нужны не твои комментарии, а продукт!

Усевшись за зеркало, Игорь занялся гримом. С час он с неимоверным тщанием отрабатывал на своем лице каждую черточку, тени и тон. С париком и накладками возни было не меньше, но дело того стоило. Ставкой в этом деле была сама жизнь. Интуиция и сведения о заказчике подсказывали ему этот роковой вариант.

Пройдя всю обговоренную процедуру, Игорь в назначенное время подходил к арке театра Куклачева на Кутузовском проспекте. Ждать ему не пришлось. Едва он появился, как со стоявшей поодаль огромной угловатой машины пару раз мигнули фары. Он подумал, что его личность хорошо известна заказчику, если при появлении его сразу опознали. Змейка страха проскочила в сердце. Неужели им известен его настоящий вид. Но тут же отмел свои сомнения. Он был на регистрации брака. А там его загримированный образ был зафиксирован несколькими камерами и шустрыми фотографами. Так что именно так, как он сейчас выглядит, для них есть его настоящая личина.

Подойдя к открывшейся двери, Игорь шагнул внутрь. В салоне никого не было. Сам салон был отделен от водителя темной, во всю ширину, стеклянной перегородкой. Полумрак салона скрадывал его очертания. Игорь не торопясь уселся на широкий, светлого велюра, диван и откинулся на спинку. Он понял, что в его действиях не нуждаются. Дверь машины плавно закрылась. По-прежнему никто его не беспокоил ни присутствием, ни вопросами.

Едва машина тронулась, как перед ним откинулась панель и бесшумно выехал бар. Игорь хмыкнул и сказал в окно перегородки: «Гран мерси за угощение». Он не стал манерничать. Пересмотрев ассортимент, Игорь выбрал сухой мартини. С наслаждением потягивая превосходного качества напиток, он бездумно предался выпавшей минуте удовольствия.

Мартини пришелся кстати. Едва осушив бокал, Игорь почувствовал приятную легкость. Это пришлось как нельзя кстати. Напряжение, сковывавшее его, медленно куда-то ушло, исчезла слабость после бессонной ночи. Он глубоко вдохнул и закрыл глаза. Теперь надо расслабиться.

Путь занял немногим больше четверти часа. После пары поворотов, Игорь почувствовал плавное торможение. Снаружи не доносилось ни звука. После минуты ожидания, стекло двери опустилось, и в проеме окна показался мужчина. Он брызнул на него светом фонарика, окинул жестким взглядом и исчез. Дверь машины плавно открылась. Игорь вылез и огляделся.

Он находился в просторном помещении, где чуть поодаль стояли авто. Дольше рассматривать помещение ему не дали. Подошел охранник в серой униформе и попросил развести руки по сторонам. Профессионально пробежав ладонями по торсу Игоря, он кивком дал знак следовать за ним. Игорь шел за двухметровой фигурой и сердце его, учащаясь в ритме, сбивало дыхание. Подойдя к двери, охранник нажал на кнопку. Дверь отъехала в сторону. Перед Игорем находился лифт. Мужчина, ни слова не говоря, мотнул головой. Поняв его жест, Игорь шагнул в лифт. Охранник нажал на кнопки и дверь закрылась. Быстрый подъем не дал Игорю возможность определить, куда он поднялся.

Дверь лифта раскрылась. Игорь шагнул вперед и не сразу понял, где оказался. Большое пространство этажа накрывало полностью застекленное перекрытие. А под ним буйная растительность ошеломляла разнообразием форм, расцветок и видов. В этом необычном интерьере чувствовалось нечто дикое, непривычное для обывательского глаза. Игорь, как художник, не мог не отметить эту странную оригинальность дизайна.

Он не заметил, как к нему подошла девушка в одежде горничной. Он чуть кивнула и сказала:

–  Пожалуйста, идите за мной.

Они прошли с десяток метров по просторному коридору, пока горничная не подвела его к большой витражной двери. Жестом указав на нее, она пригласила Игоря пройти внутрь.

Сделав шаг, он замер, будто пораженный неведомой силой. Перед ним, в двух метрах от него, сидела Анжела. Казалось, ее взгляд осязаемо плотными волнами нежности и счастья словно поглотил его. Все закрылось, сконцентрировалось для Игоря, как в капсуле, в этих двух метрах, –  от него и до нее. Наполненный безумным ощущением раскаленной лавы от разливавшейся в груди блаженной истомы, он едва дышал. Не чувствуя тела, Игорь будто парил в этих волнах любви.

Какие-то звуки постепенно пробились к его сознанию. Игорь глубоко вздохнул. Повернув голову на звук голоса, он увидел ее мужа. Ефим Израилевич сидел в широком кресле. На его кругленьком, лоснящемся личике играла доброжелательная улыбка. Поманив Игоря пальцем, он указал на стоящий рядом стул:

–  Друг мой, присаживайся. Есть тема и ее надо перетереть до начала всяческих действий.

Чуть помедлив, Игорь подошел к стулу и опустился на него. Наклонив голову, он исподлобья бросил взгляд на Анжелу. Замерев в позе бездушной статуэтки, она смотрела на Игоря. Ее взгляд, испуская ментальный посыл молил, стенал: «Милый, любовь моя, сделай, сделай так, как он говорит…».

Ефим Израилевич сделал вид, что не замечает этой паузы. Хмыкнув, он хлопнул ладошкой по бедру:

–  Детка, цыпленок, будь любезна, спустись вниз. Нам кое-что надо обсудить с господином художником.

Анжела, как сомнамбула, поднялась. Не глядя в сторону мужчин, она медленно двинулась к проходу между огромных кадок с фикусами. Едва она скрылась за густой ширмой зеленого кустарника, как личико Ефима Израилевича озарила теплая отеческая улыбка:

–  Славная девчушка. Послушная, исполнительная. Что ни попрошу, –  исполнит беспрекословно. Ты женат, друг мой?

Игорь в некотором замешательстве ответил не сразу. Но осмыслив вопрос, покачал головой.

–  Что ж так? –  поднял бровки Ефим Израилевич. –  Хотя, что я! Творческая личность, богемная жизнь! Разве там до размеренного семейного уклада? Впрочем, оставим это. Друг мой, ты заметил, что я обращаюсь к тебе запанибрата. Хочу сразу сказать: все люди, приближенные ко мне, автоматически входят в число близких знакомых и друзей. А какие церемонии могут быть среди близких друзей? Вот потому у меня в доме общаются запросто, без официоза. А теперь к делу. Мои условия покажутся тебе, мягко говоря, необычными. Даже, на обывательский взгляд, экстравагантными. Но они таковы, и ничего другого в нашем деловом сотрудничестве я не приемлю. Они окончательны и обжалованию не подлежат…

Ефим Израилевич усмехнулся, поиграл сложенными на груди пальчиками и продолжил:

–  Каждый труд должен быть оплачен соразмерно усилиям и вложенному мастерству. Принято среди обывателей производить оплату банальными дензнаками. Но я, чуток поразмыслив, пришел к выводу, что вдохновенное творчество художника должно быть оплачено как-то по-особенному. А посему в своих размышлениях я пришел к однозначному выводу: дензнаки только оскорбят вдохновение и полет муз художественной натуры. Так вот… о натуре. Получать свой гонорар ты будешь тоже натурой. Анжелой. Она утешит и удовлетворит любые притязания на достойное вознаграждение. Тебе понятно мое условие?

Игорь остолбенело глядел на лучащееся приятством личико мерзкого субъекта и пытался понять, –  что скрывается за шуткой этой твари. То, что это изощренное издевательство с его стороны, Игорь не сомневался. Но ему сейчас же пришлось убедиться в серьезности намерений Ефима Израилевича.

–  Ну что ж, молчание –  знак согласия. Уточню некоторые детали. После каждого сеанса, ты будешь трахать мою девочку столько, сколько захочешь. Я не обговариваю способы и позы. Они у современной молодежи настолько своеобразны и утонченны, что нам, старикам, тут не разобраться. И еще одно мое условие: я непременно буду присутствовать при ваших играх. Это я буду делать в целях безопасности моей девочки. Никаких извращений и прочей садомазохистской хрени! На этом у меня все! Как я уже сказал, условия обсуждению не подлежат и не меняются. Так что договоримся сейчас о времени твоих посещений. Тебе позвонят и сообщат график прихода на сеансы. У меня все. Если есть какие-либо вопросы, можешь задать.

Все время потока словес Игорь лихорадочно размышлял. Он никак не мог собраться с мыслями. Что делать? Этот мелко-жирный боров говорил вещи, недоступные его пониманию. Это превосходило всякие границы разумного человеческого поведения. Сволочь не оставляла Игорю никакого выбора! Либо расстаться с Анжелой и, тем самым, обрубить свободный доступ в дом, либо согласиться на условия этой вонючей гниды. О самом портрете Игорь даже не думал. Что портрет и время, затраченное на его написание?! За возможность быть с Анжелой это было даже не платой! Это было милостью божьей! Две вещи, которые полностью овладели Игорем –  Анжела и месть –  перевешивали все остальные аргументы! Если подумать, ее муженек своими руками убрал все препоны на его пути. Игорь поднял глаза:

–  Я принимаю ваши условия. Когда мне можно будет приступить к работе?

–  Вот это разумно! Сразу видно делового человека! Такие люди никогда ни в чем не упустят своей доли, какой бы малой или неудобной она ни была. В жизни все сгодится. Никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь! Птичка по зернышку клюет, и тем сыта бывает! –  ни к селу, ни к городу заключил Ефим Израилевич свою сентенцию.

Ждать Игорю долго не пришлось. На следующий день ему позвонили. Короткая СМСка высветилась на экране строчками дат и времени, на которые ему назначено приходить работать. Игорь скрипнул зубами. Посмотрев на номер телефона, с которого пришла СМС, он понял, что дозвониться по нему он не сможет. Это был номер-пустышка, который применяют при шифрованных сообщениях.

«Ну, что ж, есть пара дней есть, чтобы приготовиться как следует», –  мелькнула мысль. Отработав день, Игорь отговорился какими-то делами от предложения Виктора махнуть к нему домой. У того намечался небольшой сабантуй. Естественно с подружкой жены, которая прямо-таки выпрыгивала из себя, чтобы оказаться в одной компании с Игорем. Не скрывая удивления, с недоуменным лицом Виктор смотрел вслед исчезнувшему дружку: «Что-то тут не так! Чтобы Игорек отказался от приятнейшей тусовки? Дела! ».

Весь вечер Игорь тщательно продумывал, как разместить полукилограммовое взрывное устройство в маленькую, подарочную коробочку. Проблема состояла еще и в том, что саму коробочку нужно было пронести в разобранном виде. Механизм взрывного устройства с таймером, Игорь разместил в сумке с красками и художественными принадлежностями, в коробке с палочками угля. Пластит, отформованный в виде больших туб, с наклеенными на них этикетками и ярлыками, делали их совершенно неотличимыми от реальных.

Продавив специальным шаблоном в одной из туб-взрывчатке отверстие, Игорь всунул туда запал. Провода от него он заклеил этикеткой, чтобы случайный взгляд бывалых охранников не смог опознать что-то в этих тубах недопустимое. Все остальные манипуляции Игорь совершил по изученному сценарию. Владимир хорошо его натаскал. Теперь собрать это устройство под неусыпным взглядом Ефима Израилевича было пустяком.

Другое дело, –  как поместить его в подарочный коробок и передать Анжеле. Это Игорь решил продумать с Анжелой. Оставалось передать ей записку во время сеанса. В ней он подробно изложил суть дела. Игорь не сомневался, что Анжела сможет сделать то, что ей предстояло. Он знал ее. Под ангельским личиком Анжелы скрывались суть и характер дьявола. И такую возможность, даже любой ценой, она не упустит. Поэтому простые бабские заморочки Игорь не брал в расчет. Это было не про нее.

В назначенное время Игорь по известному маршруту был отвезен на виллу. Охрана постаралась на совесть. Все, что он привез с собой, было перерыто и перещупано. Жесткие пальцы двух амбалов не церемонились с его телесами. Обыскивая, они едва не продавливали кожу до костей. «Синяки наверняка мне обеспечены», –  усмехнулся Игорь.

После продолжительной процедуры обыска, Игоря повели из гаражного бокса другим путем, нежели предыдущий. Шедший впереди охранник довел его до железной двери и нажал несколько кнопок кодового замка. Дверь бесшумно отворилась. Охранник коротко бросил:

–  Прямо, второй поворот, до лифта.

Игорь хотел было спросить, на какой этаж подниматься, но охранник, не удостаивая больше его своим вниманием, развернулся и ушел. Едва пройдя через дверь, Игорь услышал, как щелкнул замок закрываемой двери. «Как в тюряге». Он напрасно беспокоился. Этаж в лифте был следующим и единственным. Как только Игорь вошел в кабину, дверь закрылась и через пару секунд открылась. Игорь шагнул в холл.

Его уже ждали. Около лифта стояла знакомая молодая девушка в форме горничной. Она пригласила Игоря идти за ней. Длинный коридор, украшенный всевозможными безделушками, стоящими, висящими на стенах и потолке, делали похожим на кунсткамеру. Игорь невольно отметил разношерстность этого собрания. Откровенный китч перемежался со стоящими предметами искусства.

Около широкой двери горничная остановилась.

–  Вам сюда.

Она распахнула дверь. Перед Игорем открылась панорама большого, залитого светом помещения. Через широкие, панорамные окна на потолке лились потоки солнечного света, не давая возможности обозреть его сразу. Сделав несколько шагов, Игорь оказался в центре небольшого эркера, составленного из мощных стволов пальм и еще каких-то древесных растений. Отсюда открывался вид на остальную часть большого зала. Он находился ниже эркера, с которого вели вниз несколько ступеней.

–  Смелей, друг мой! Проходи к нам!

Метрах в десяти от себя, Игорь увидел призывно манящую ладошку Ефима Израилевича. Он расположился на диване, на котором, чуть поодаль, сидела Анжела.

У Игоря екнуло сердце. Волна нервного импульса пробежала по телу, отозвавшись в голове легким звоном. Игорь взял себя в руки. Он не спеша спустился в зал и подошел. Ефим Израилевич довольно хохотнул:

–  Как тебе твоя мастерская?

–  Она изумительна, –  сухо ответил Игорь.

–  Все твои вещи доставлены. Они там. Я распорядился, чтобы ты не тратил время на раскладывание своей треноги и прочей мелочи. У меня есть понимающие в этом люди. Вот и Анжелочка тоже поучаствовала в приготовлениях. Так ведь, крошка?

Анжела утвердительно кивнула. Все это время она неотрывно смотрела на Игоря, но тот не отвечал ей взглядом. С безучастным выражением лица он слушал Ефима Израилевича. Тот приобнял Анжелу и шутливо потрепал ее за щеку:

–  Все, дорогие мои. Не будем тратить время на безделье. Потом поговорим, побеседуем. Я вас больше не задерживаю. На меня не обращайте внимания. Меня здесь как будто нет. Я займусь своими делишками. Тут у меня ноутбук. Так что я тоже проведу это время с пользой. Ну, вперед, вперед!

Анжела поднялась. Она двинулась к стоявшему поодаль дивану, возле которого стоял мольберт. Рядом, на столике, стояла сумка с красками. Палитра в чехле и три подрамника с натянутыми холстами на них, прислоненные к мольберту, стояли тут же.

Анжела, остановившись у дивана, не оборачиваясь, прошептала:

–  Любимый, любимый! Как я тебя ждала!

Игорь стиснул зубы. Он подошел к мольберту, чуть постоял и взял один из холстов. Поставив его на мольберт, Игорь громко сказал:

–  Анжела, присядьте. Я должен выбрать положение, свет и точку ракурса.

Анжела опустилась на диван. Игорь, глядя на нее, стоял, как застывший гипсовый истукан. Он, не моргая, смотрел на Анжелу пережидая охвативший все его существо ступор. Со стороны это казалось намеренным состоянием художника, приценивающегося к нужной ему позиции модели. С минуту Игорь был в состоянии транса. За это время он смог осознать единственное верное поведение в этой невыносимой ситуации, –  бесстрастность. Анжела умница. Она сразу поймет, что к чему.

Сеанс протекал в полном молчании. Анжела сидела не шевелясь. Ее лицо, бледное и чуть осунувшееся, походило на скульптурный шедевр античных мастеров. За время работы к горлу Игоря подкатывали спазмы, перекрывающие дыхание. Пережидая немыслимое сердцебиения и приступы удушья, Игорь машинально оттирал пальцы от следов угля, которым делал набросок. Поднимая голову к сияющему через стеклянный потолок солнцу, он старался взять себя в руки. Ему казалось, что еще немного и он голыми руками придушить этого …

Он не мог видеть в это время пристального взгляда Ефима Израилевича. Тот, наморщив лоб, о чем-то напряженно думал. Он интуитивно ощущал, что этих двоих связывает нечто большее, чем простое знакомство. Анжела в свое время говорила что-то о покупке картин этого парня, которые она, якобы, видела на одном из вернисажей. И дело тут не в ее подруге, которая их познакомила. Все их поведение говорило о гораздо большем. Они были любовниками… В этом нет сомнений! Интуиция еще ни разу не подводила Ефима Израилевича. Ну что ж! Тем проще будет держать их в узде! Скоро он узнает, насколько они близки!    

Сеанс близился к концу. Игорь бросил ветошь и уголь в ящик с красками. Повернувшись к Ефиму Израилевичу, он севшим голосом сказал:

–  На сегодня все. Ваша жена устала. Ее лицо стало статичным. Оно утеряло живое отражение внутренней красоты. Разрешите на этом прерваться.

–  Чудесно, чудесно! Признаться, и я подустал, решая свои головоломки. А теперь мы чуток отдохнем, расслабимся. Прошу сюда.

Он встал и вразвалочку перекатился к стоящему поодаль столику. Он был уставлен бутылками, легкими закусками и изящными конфетницами, доверху набитые сладостями. Ефим Израилевич ухватил коротенькими пальчиками-сосисками конфету, сунул ее в рот и с размаху шлепнулся на диван. Когда Игорь с Анжелой уселись, он вдруг посерьезнел:

–  Так, дорогие мои любовнички! Настало время исполнения второй части нашего договора. Для пущей смелости глотните по рюмашке вот этого рому. Для разгончика! Но не более, чтобы не размякли раньше времени. Трудиться, чем бы человек не занимался, надо с полной самоотдачей! К чему я вас и призываю! Вот на этом диване, –  он ткнул пальчиком в диван напротив, –  вам предстоит насладиться друг другом в полной мере. Я не буду вас ни прерывать, ни останавливать и, тем более, упаси боже командовать с чего начать. Вам, молодым, виднее. А теперь приступайте…

Некоторое время все сидели неподвижно. Ефим Израилевич, сложив ручки на животе, откинулся на спинку дивана. Он томно прикрыл глаза, как будто все дальнейшее перестало его интересовать. Игорь протянул руку и коснулся ладони Анжелы. Она наклонила голову. Из ее глаз скатилась слеза. Выпростав руку из-под руки Игоря, она встала. Не глядя на него, Анжела подошла к дивану. Заведя руки за спину, она одним движением расстегнула молнию на платье. Платье шелковым потоком скользнуло вниз, обнажив тело девушки. Под платьем не оказалось нижнего белья.

Анжела стояла не шевелясь. Игорь быстро подошел, обхватил ее за талию и усадил на диван. Анжела медленно опустилась спиной на ложе, вытянувшись в струнку. Игорь медлил. Он не мог справиться с бешеным ритмом сердца. Казалось, оно сейчас выпрыгнет из горла.

Сдерживая себя настолько, насколько это было возможно, Игорь расстегнул ремень на брюках. Приспустив их, он начал было опускаться на колени, как его остановил окрик:

–  Минутку, минутку! У нас в договоре было обговорено условие полностью находиться без одежды! То есть, голенькими! Попрошу тебя, Игорь, разоблачится! Иначе я аннулирую наш договор! Уговор дороже денег!

Игорь не обернулся на эти выкрики. Он не торопясь разделся и лег рядом с Анжелой. Некоторое время они лежали рядом без малейших движений –  две белые статуи, пара застывших во времени прекрасных тел. Все кончилось разом. В одно мгновение они слились в единое, неразличимое существо. Все в нем плавно перетекало из одного в другое. Руки вливались в нежное пространство жаркого треугольника. Губы стали продолжением одного в другом. Их тела, вибрируя чувственными протуберанцами, исторгали вокруг почти физически ощутимую яростную, безумную страсть. Дрожало под ними ложе, накаленный ментальной энергией воздух, казалось, светился от тесного переплетения освобожденной плоти! Они выплескивали себя в безудержном и бесконечном инстинкте жизни! Все было дозволено!

Эта игра двух ангелов любви, казалось, на знала пределов. Одна поза сменялась другой. Их вариации были изумительны в своей изощренности. Любой скульптор отдал бы многое, чтобы запечатлеть хотя бы одну из них, бесконечно перетекающих друг в друга. Взметающиеся вверх совершенные по форме колонны женских ног, мощная амплитуда мужской ипостаси, с неутолимой энергией свершающая па древнего танца вдруг оканчивались застывшей композицией. Лишь извергнутая из недр прекрасного мужского торса плотная жемчужная струя была в движении. Опадая на вздымающиеся от бурного дыхания покровы женского тела, она завершала цикл любовного откровения.

И в этот момент, когда любые другие существа падали бы без сил, эти двое вновь сливались в яростном совокуплении. Они не знали усталости! Время для них остановилось…

Глава 10

Роковой треугольник

Странное чувство беспомощной мухи, закатанной в кокон, заставило Игоря открыть глаза. Он выдохнул и повернул голову. Сначала он не сразу понял, где он. Лежащая рядом Анжела была воспринята им сразу, как собственное тело. Но повернув голову, Игорь чуть не вздрогнул. Над ним нависало искаженное лицо, похожее на грубую, безобразную маску.

Ее рот был перекошен в инсультной судороге, обвисшие веки почти закрывали маленькие глазки. Изо рта вырывались хрипы в такт с дыханием, напоминающем собачье после жесткого гона. Из углов рта свисали тяжи слюны. И держало эту пародию на человеческую голову коротенькая шея, упертая в круглый, в жирных складках, торс.

Но проснулся Игорь не столько от жуткого видения, сколько от мерзкого ощущения обшаривающих его тело рук. Отшвырнув их, Игорь вскочил. Он пришел в себя от звука голоса Ефима Израилевича:

–  Ну что перепугался? Маленького мальчика испугал злой, нехороший дядя?

Игорь с удивлением смотрел на голую тушу Ефима Израилевича, стоящего на коленях. Он никак не мог понять ситуацию. Что происходит?! Зачем этот хрен тут находиться? Да еще щупает его?! Он помотал головой.

Тем временем Ефим Израилевич поднялся, дружески похлопал Игоря по плечу:

–  Проснулся? Вот и прекрасно. Сейчас мы разбудим Анжелу и подкрепим свои истраченные в сексуальной битве силы.

Он шлепнул Анжелу по ягодице. Анжела медленно повернулась. Потянувшись, она спросила:

–  Я что, спала?

–  Да еще как! Сном младенца! Я даже устал ждать, когда вы изволите проснуться. Вот и ускорил этот процесс. Игорь даже чуток испугался моего тормошения.

–  Простите Игорь! –  торопливо сказала Анжела. –  Я, наверное, не смогла исполнить свое обязательство так, как следовало по вашему договору с мужем.

–  Вы сделали все так, как я предполагал, исходя из условий, как вы сказали, договора, –  сухо обронил Игорь.

Он торопливо натягивал на себя одежду. Слова Анжелы он понял именно так, как она хотела сказать. Их подтекст был абсолютно ясен. Умница Анжела, не растерявшись, тонко перевела в официальную плоскость. Стоявший рядом Ефим Израилевич, нимало не смущаясь своей наготы, досадливо крякнул:

–  Ну все, все! Хватить объяснений! Пора чуток посидеть за столом, прийти в себя. Пойдем Игорь. Не будем ждать эту малышку.

Он ласково приобнял парня за талию и повлек за собой. Игорь поежился. Горячая ладошка этого потного мужика неприятно жгла сквозь рубашку. Ефим Израилевич шустро довел Игоря до дивана. Обхватив обеими руками, он усадил Игоря и прерывистым шепотом выдохнул:

–  Все было чудненько! Ты был великолепен! Красава! Красава! Я полностью удовлетворен этим сеансом! Даже, думаю, нам стоит подумать о сокращении перерывов между ними. Через день тебя устроит, мой юный художник?

Игорь уже полностью осознал ситуацию. Анжела была единственной целью его присутствия здесь. Он ощущал жгучую потребность в ней, ее теле, голосе, жестах и смехе. Все это, смешавшись в огромный чувственный ком, не дало время на обдумывание ответа:

–  Как скажете, Ефим Израилевич… Чем меньше промежутки между сеансами, тем легче мне уловить непостижимую красоту вашей жены.

Уже облачившийся к этому времени в халат Ефим Израилевич с явным удовлетворением потер руки:

–  Отлично! Вот и Анжелочка подоспела. Пора нам славно завершить отличный денек! Выпьем за счастливые мгновения любовных утех и удовольствий.

Тосты понеслись один за другим. Ефим Израилевич шутил, смеялся за троих. Он будто не замечал их некоторой натянутости, отчуждения. Для него это было неважно. Он наслаждался своей властью над этими двумя. Их заторможенность только придавала Ефиму Израилевичу развязной непринужденности.

Игорь часто ловил на себе странный взгляд Ефима Израилевича. Он не мог распознать, что скрывается этим взглядом. В нем явно читались страсть, любование, даже чувственное желание. Но это было невозможно. Игорь приписывал эти воображаемые фантомы чувств к своему состоянию после близости с Анжелой.

Но что было совсем непонятным, так это постоянное стремление Ефима Израилевича сесть поближе, потеснее. То он приобнимет его, мягко обожмет бедро или проведет по талии. Эти как бы нечаянные, приятельские прикосновения не сочетались с положением Игоря. Они не соответствовали правилам поведения в той компании, в которой он находился. Тем не менее, этот мелкий боров чувствовал себя весьма комфортно. Он наслаждался флиртом с Игорем. Масляный взгляд его блуждал по лицу парня, словно ища подтверждения каким-то своим тайным желаниям.

Игорю это вконец осточертело. Он резко встал:

–  Ефим Израилевич, мне пора. Спасибо за прекрасные условия для работы. Время следующего сеанса вы мне сообщите. Еще у меня к вам убедительная просьба не присылать за мной машину. Адрес ваш мне известен. Я прекрасно доберусь на своей машине.

Досада, написанная на лице Ефима Израилевича, сказалась в его голосе:

–  Хгм! Хорошо. Можешь приезжать своим ходом. Я думаю, где-то послезавтра к вечеру у меня будет свободная минутка. Подъезжай.

Не произнеся больше ни слова, он, кряхтя, встал. Не запахиваясь, Ефим Израилевич привлек к себе Игоря:

–  Не надо обижаться на меня, если что не так показалось! Ты парень умный, сам поймешь, что к чему. Есть в жизни ситуации, которые возникают помимо воли человека. Обрушиваются, так сказать, как ураган. У нас еще будет возможность все прояснить. Ну все, иди.

Всю дорогу назад Игорь мрачно размышлял. Что хотел сказать своими словами эта пародия на мужика он так и не понял. Но они его зацепили тем, что породили чувство гадливости. Прикосновения, вроде нечаянных ощупываний, потные ладошки и вонючая смесь испорченного желудка и зубов, которыми он обдавал Игоря, шепча ему на ухо свои сальности, были на грани допустимого. Это еще тем мерзостнее, что мужская плоть для него была одной из самых неприкасаемых субстанций. Игорь скрипнул зубами –  надо терпеть. Собрать самообладание в кулак и продержаться до часа «Х». Эта мысль его утешала, одевая в броню холодной ненависти.

День до следующего сеанса раздробился на кучки разрозненного времени. Он что-то делал, двигался, но мысли его были полностью поглощены обдумыванием сборки взрывного устройства. Все, что нужно, он уже имел. Заготовка подарочной коробки, которую он несколько раз собирал и разбирал, ленточка для ее перевязки, к которой был приделан крючок для зацепления пусковой кнопки таймера, сборка фальшь-туб в единую связку, –  все было отработано до автоматизма. Пары минут ему хватило бы даже под пристальным вниманием, чтобы собрать и передать Анжеле. Осталось лишь передать ей записку с подробнейшей инструкцией. Времени, чтобы подготовить все, как надо, у нее будет предостаточно.

Подъехав к массивным, кованого железа воротам, Игорь коротко просигналил. Створки ворот дернулись и нехотя стали расходиться. К машине подошел охранник. Он сверил номер машины, глянул на Игоря и, ни слова не говоря, ушел. Игорь понял, что ему дали разрешения на проезд.

Как и в прошлый раз, его жестко и тщательно обыскали, проводили до двери. Наверху его встретила горничная. Она довела его до двери и ушла. Игорь прошел внутрь. В зеленом эркере сейчас было сумрачно. Впереди горели яркие сполохи хрустальных люстр, развешенных на консолях под потолком. Темнеющее небо уже не давало достаточно света, а потому свет люстр, отражаясь и множась в стеклянном перекрытии, создавал фантастическое зрелище.

Удивляться этим эффектам ему не дали. На землю его вернул голос Ефима Израилевича:

–  А вот и наш драгоценнейший мастер кисти! Анжела, что ж ты сидишь! Встречай своего любовника, да как положено –  жарким поцелуем!

Игорь увидел, как Ефим Израилевич подтолкнул Анжелу в его направлении. Анжела, сделав шаг, глубоко вздохнула и медленно двинулась к Игорю. Он, даже не осознав, что делает, при виде Анжелы, чуть ли не бегом сделал несколько шагов со ступеней. Но опомнившись, застыл. Кровь стучала в висках тяжким молотом. Сердце перехватывало дыхание, отчего ему казалось, что он сейчас рухнет, не устоит на подкосившихся ватных ногах. И только внутреннее чутье заставило его взять себя в руки. Это стоило ему значительных усилий. Пот, выступивший на лбу, и испарина по всему телу были результатом их результатом. Но внешне Игорь оставался спокоен. Ни одним мускулом он не выдал своего состояния.

Когда Анжела оказалась рядом, Игорь не сделал никаких попыток обозначить свою реакцию. Она медленно обвила его шею, и приблизив губы к его лицу, прошептала:

–  Жизнь моя, любимый, родной! Я больше не могу без тебя!

Они слились в поцелуе. Он не был долгим. Сработал инстинкт самосохранения. Не стоило будить зверя, не ко времени это было. Отстранившись друг от друга, они направились к дивану, на котором, развалившись, с блудливой ухмылкой наблюдал за ними Ефим Израилевич.

–  Ну вот, поприветствовали друг дружку и будет! К делу, к делу, мои юные любовнички! Все остальные страсти потом!

Он махнул рукой в направлении мольберта. Взяв наполненный бокал, Ефим Израилевич пригубил его, давая понять, что больше не намерен говорить. Игорь и Анжела, также не произнеся ни слова, направились к месту работы. Подойдя к дивану, Игорь усадил Анжелу. Придав ей прежнюю позу, он выставил дополнительный софит, чтобы вернуть нужное освещение с прошлого сеанса. Проделывая эти манипуляции, Игорь шепнул:

–  Анжела, будь готова. Я сейчас передам тебе записку. Будь внимательна, чтобы ее у тебя не нашли. Изучи все, что там написано. И запомни рисунок. Поняла?

Анжела глазами дала понять, что все в порядке. Поворачивая девушку в нужном ракурсе, Игорь сунул в карман ее халатика записку. Отойдя к мольберту, Игорь погрузился в сосредоточенное состояние рабочего транса. Он с трудом заставил себя сделать это. Присутствие Анжелы, ее невообразимая красота и желанность постоянно выбивали его из процесса. Но надо было работать. Мысль об этом придавала сил, возвращая его в профессиональную абстракцию.

По окончании работы, Игорь, собирая принадлежности и вытирая кисти, услышал голос Ефима Израилевича:

–  Анжела, подойди сюда детка!

Что-то шепнув ей, он запахнул халат и встал. Взяв Анжелу под руку, Ефим Израилевич проводил ее до двери, находящейся в другом конце зала. Вернувшись, он сказал:

–  Мой друг, сегодня я сделаю небольшое отступление от нашего договора. Условленной оплаты не будет. Будет другое предложение, от которого ты не должен отказываться. Ибо оно сулит тебе такие блага, о которых ты даже помыслить не можешь!

Глядя на Игоря масляным взглядом, он предложил сесть за столик.

–  Давай-ка, мой милый, выпьем за нас! За тех, кто знает, что такое страсть!

Ефим Израилевич наполнил рюмки и самолично преподнес одну из них Игорю. Отдавая ее, он задержал пальцы на его руке.

–  Я хочу, чтобы ты без предвзятостей, глупостей, которыми напичкана мораль стада, называемого людьми, выслушал меня. Прими мои слова за проявление самых искренних чувств. Так вот… Некоторым, особо избранным судьбой и природой людям дано нечто большее, чем простое проявление стадного инстинкта совокупления. Эти люди проявляют свое чувство, любовь, чтобы было понятнее, особым образом. Они не желают удовлетворять свою похоть примитивными инстинктами. Им необходима эстетическая сторона так же, как и плотское желание близости с объектом их страсти. Я думаю, что ты понимаешь, о чем я хочу сказать. Мне только хотелось бы, чтобы вся та шелуха мерзостных обиняков и сплетен о таком проявлении высшего дара природы, не затмили твой разум и чувство. Оценить и принять это удивительный сплав любования совершенным творением природы, –  мужским телом тебе, как художнику, человеку, которому доступны идеалы природного совершенства будет просто и легко. Недаром все великие скульпторы с самых древних времен уделяли в своем творчестве подавляющее внимание изображению мужского тела. Оно и только оно способно дать истинное представление о божественной красоте.

При этих словах Игорь невольно бросил взгляд на сидевшее перед ним «чудо совершенства мужских статей». С усилием подавив в себе саркастическую усмешку, он прервал Ефима Израилевича:

–  Простите, Ефим Израилевич, что перебиваю вас. Но мне не очень понятна цель ваших слов…

–  Погоди, погоди, –  несколько судорожно выдохнул тот. –  Я скоро… –  его дыхание прервалось. Он сглотнул и, подняв глаза на Игоря, продолжил:

–  Не буду больше тебя утомлять, мой друг, блужданиями вокруг да около. Я хочу предложить тебе выгодное соглашение.

Голос Ефима Израилевича снова прервался. Коротко выдохнув, он прикоснулся к руке Игоря. Запинаясь через слово, Ефим Израилевич проговорил: –  Ты… переспишь со мной… несколько раз. После каждого сеанса… Анжела остается в плане. Но я после… ты понимаешь?

Игорь медленно опустил бокал. Некоторое время, застыв, он глядел в глаза Ефиму Израилевичу. Потом, видимо осмыслив сказанное, глухо выдавил:

–  Ваше предложение… –  Игорь запнулся, но тут же продолжил. –  Для меня мужское тело, как и для великих скульпторов, есть предмет полной абстракции. Я не рисую ни торсов, ни фигур, ни портретов мужчин. Это связано с одним… давним и страшным случаем моего детства… Простите за мой отказ от столь необычного и неприемлемого для меня, предложения. Я хотел бы на этом закончить наш разговор…

Ефим Израилевич с каменным лицом слушал Игоря. Некоторое время он, не говоря ни слова, глядел на парня. Несколько раз нервный тик прочертил его лицо. Вскочив, он суетливо засеменил по комнате…

–  Нет, нет! Ты не разобрался в том, что я предложил тебе. Для тебя это пустяк! Еще один случай близости. Тебе что, –  несколько усилий и все, забыл, как и не было! Но для меня твои ласки и прикосновения станут последним подарком судьбы! Я не прошу многого, ты ведь это понимаешь!

Ефим Израилевич метался перед Игорем по комнате, маленький, багроволицый, и кричал, кричал. Было ясно видно, что он потерял голову и самообладание. Подскочив к Игорю, он бросился перед ним на колени. Сжав колени парня потными, горячими ладонями, истово забормотал:

–  Не губи, мой мальчик! Я устрою твою жизнь так, как ты и не мечтал. Выставки, зарубежные поездки, заказы самых влиятельных и богатых людей! За час близости пару раз в месяц. Я не прошу большего…

–  Извините, Ефим Израилевич, но я…

–  Хорошо, –  как-то внезапно сникнув, выдохнул Ефим Израилевич, –  я не буду тебя торопить. Дам тебе время для обдумывания… Только добавлю, –  по нашим временам любой другой художник, оказавшись на твоем месте, не раздумывал бы. На сто процентов уверен. Слишком великие преференции он получит за какой-то мизер услуг. Продолжай работать над портретом Анжелы. Обдумай со всех сторон то, что я тебе предложил. Стоят ли человеческие предрассудки того, что может составить счастье всей твоей жизни?! Мы будем жить здесь втроем. Ты и Анжела, я и ты, –  наши чувства искренни и неподдельны. Я видел и понимаю твои чувства к Анжеле. Так проникнись моей страстью! Дорогой мой мальчик! Составь счастье человеку на закате его жизни. Да, я стар, непрезентабелен в глазах юности, но и я, пока живу и чувствую, хочу желать простого... быть счастливым. Никто не отнимет это желание у меня. Никто…

Ефим Израилевич поник головой. Осев всем телом, он походил сейчас на бесформенный мешок, наполненный желеобразной массой. Игорь глядел на это существо с брезгливым презрением. Он поднялся и попрощался. Ефим Израилевич не сделала попытки остановить его. Плотно сжатые губы и глубокая складка на лбу сказали о его скорби. Перед выходом, чуть обернувшись, Игорь увидел страдающий, молящий взгляд истерзанного неразделенным чувством, старика.

Все время до следующего визита на виллу Игорь лихорадочно готовился к решающему действию. Необходимо было уточнить все детали с Анжелой. Игорь не волновался, что она может все перепутать. Ей надо было точно просчитать время, чтобы не ошибиться с размещением коробки в машине. В самой записке он подробно изложил все действия, но отдать коробку мужу Анжела должна была сама.

Сеанс проходил спокойно. Анжела успела сказать Игорю, что у нее все в порядке. Пусть он не волнуется, инструкции она заучила наизусть. Ее бесстрастное выражение лица для Игоря не имело уже никакого значения. Его больше волновал горящий взгляд Ефима Израилевича. Пристально разглядывая Игоря, он часто прикладывался к бокалу с виски. Это было на руку. Виски сделает свое дело –  чем быстрее отрубится, тем легче будет собрать устройство. Поэтому Игорь тянул время до последней возможности. Он понимал, что по окончании сеанса ему уже не дадут ни малейшей возможности закончить дело.

Через некоторое время Игорь заметил, что Ефим Израилевич стал часто клевать носом. Тот, смежив веки, погрузился в беспокойный забытье. Не тратя ни секунды, Игорь мгновенно собрал устройство и сложил в коробку. Сверху положил косметические причиндалы, которые ему дала Анжела. Связал ее ленточкой, один конец которой он соединил с пусковым устройством.

–  Все! Зови горничную.

Анжела вытащила мобильник и нажала одну кнопку. Не успела она спрятать его под диванную подушку, как из двери показалась Катерина. С ней все было обговорено заранее. В ее надежности и пунктуальности Анжела не сомневалась. Катерина на цыпочках подбежала к Анжеле, взяла коробку и так же быстро скрылась за одной из боковых дверей.

Теперь все зависело от Анжелы. Риск был велик. Если бы что-то задержало отъезд Ефима Израилевича, то устройство сработало бы не вовремя. Главным условием в инструкции было особое действие: «…перед тем, как положить коробку в машину, потяни ленточку вот за этот конец…». После этого время пошло необратимому финалу. Пять минут, –  и от всего, что было машиной и ее начинкой останутся только ошметки и куски рваного железа.

С дивана, где сидел Ефим Израилевич, послышался слабый звук, –  то ли продолжительный зевок, то ли всхлипывание очнувшегося алкаша. Игорь переглянулся с Анжелой.

–  О, кажется, я прикорнул немного. Славные мои, почему вы еще не в объятиях друг друга! Никто вам не мешал своим назойливым вниманием. Ну-ка, быстренько принялись за дело!

Выждав, когда они улягутся, Ефим Израилевич скинул свой роскошный халат. Пересев на пуфик, стоявший поближе к дивану, на котором расположились его секс-актеры, он замер в напряженном ожидании. Едва Игорь обнажился, как Ефим Израилевич тяжело дыша, закачался всем телом, издавая чуть слышные утробные звуки. Впившись глазами в совершенное тело парня, Ефим Израилевич преобразился. На его лице появилась гримаса дикого вожделения. Впав в пароксизм неуправляемой чувственности, Ефим Израилевич представлял собой бессмысленное воплощение голого инстинкта. Из углов его рта свисали тонкие тяжи слюны. Они болтались из стороны в сторону, как у старого, облезлого дога.

Но те двое, слившиеся в жарком слиянии любовной крепи, не обращали на это жуткое подобие человеческого тела. Все пропало вокруг них, исчезло в другой вселенной, где существовали примитивные людские потребности. Проникая друг в друга всеми несовершенствами телесного воплощения, эти двое растворялись в ином измерении, –  непостижимой высоте райских сфер, когда-то обещанных людям высшим существом.

Сколько бы ни прошло времени для этих троих, –  оно не имело значения. Было важно только одно: насыщение ментальным и чувственным нектаром было не бесконечным. Едва Анжела почувствовала, как ослабли объятия и мощь ее партнера, она шепнула:

–  Милый, не трать себя на остатки сил. Мы можем на сегодня прерваться. Дорогой, мне нужно время, чтобы подумать о деле, подготовиться.

Игорь, вдохнув аромат ее волос долгой, глубокой затяжкой, чуть заметно кивнул головой:

–  Хорошо, любимая. Сейчас это важнее нашей близости.

Он встал. Сидящий чуть поодаль Ефим Израилевич медленно сделал знак рукой:

–  Подойди.

Игорь хотел было одеться, но тот нервно дернул головой:

–  Я сказал, подойди!

Игорь приблизился и остановился на расстоянии вытянутой руки. Ефим Израилевич издал хрипяще-утробный звук. Глядя выпученными глазами на Игоря, он теребил свою промежность, где в складках жира давно затерялось мужское достоинство:

–  Ты бесподобен, мой мальчик… Я хочу знать, готов ли ты ответить на мое предложение?

–  Ефим Израилевич, я думаю над вашим предложением. Мне трудно принять его, но я стараюсь вас понять. А потому, может быть, мы сможем… через некоторое время закрыть этот вопрос… Не торопите меня, –  уклончиво ответил Игорь.

–  Ну конечно, мой дорогой мальчик! Как ты скажешь! Но не тяни. Это слишком жестоко и невыносимо! Если ты веришь в бога, то поймешь мое мучительное состояние ожидания счастья! Только исполнение божественного промысла может сравнится с моей страстью к тебе…

Слушая бессмысленное бормотание жалкой пародии на человеческое существо, Игорь не спеша оделся. Дождавшись паузы, он почти участливо сказал:

–  Ефим Израилевич! Вы очень кстати упомянули имя Бога! Ведь про таких людей как вы сказано: «Кто ищет, тот обрящет! ». Вы точно обрящете. Поверьте, я это знаю совершенно определенно. Я не стану заставлять вас долго ждать моего ответа. Я сделаю все, чтобы ваши надежды были достойно отблагодарены.

–  Спасибо, мой чудесный друг! Я буду ждать твоего ответа… Иди…

Весь оставшийся день Ефим Израилевич провел в непонятном напряжении. Внутри него словно дрожала некая струна. Она лишала его сил, чем бы он не занимался. Ефим Израилевич погрузился поглубже в кресло и застыл. Он не понимал, что с ним такое. Внезапно обрушившаяся на него страсть к этому парню, сокрушила весь устоявшийся уклад.

Но не это волновало Ефима Израилевича. Он был в состоянии тревожной неопределенности. Такого с ним не случалось никогда. До сих пор все его отношения с многочисленными партнерами были весьма предсказуемы. Они не несли в себе никаких сюрпризов. Секс, –  случайные случки, запланированные совокупления с хорошо оплаченными парнями из vip-эскорта давно не давали удовлетворения. Все пройдено, испытано и изучено. Но такой размеренный ход событий никогда не выбивал его из колеи, как это случилось сейчас. Ефим Израилевич был ошарашен, напуган и растерян. Что-то подсказывало ему, что такой ход событий неспроста. Предчувствия, сродни волчьему инстинкту опасности, –  распознавания засад и ловушек, –  никогда не подводили его. Он чувствовал, что этот парень не подарок счастливого провидения. Ефим Израилевич подсознанием чувствовал, что Игорь дар не бога любви, а дьявольское наваждение, посланное ему в наказание. Но поделать Ефим Израилевич ничего с собой не мог. Несмотря на всю опасность сближения с невесть откуда взявшимся адским соблазном, Ефим Израилевич был готов падать в эту, полыхающую адскими огнями, бездну страсти…

Этой ночью Ефим Израилевич спал беспокойно и тревожно. Проснулся он оттого, что на грудь ему легла невыносимая тяжесть. Открыв глаза, он увидел стоящую около своей постели Анжелу. Она был видом совершенно реальная, но только на ее лице светилась злобно-торжествующая улыбка.

–  Чего тебе? –  пробормотал Ефим Израилевич. Анжела, прожигая его мертвенным взглядом, злорадно прошипела: «Ты ошибся… Я не ангел! Я твоя смерть…». Обливаясь холодным потом, Ефим Израилевич застыл на кровати. Безжалостная острая боль, острой спицей воткнулась в сердце. Он зажмурился от боли и ужаса. Переведя дух, Ефим Израилевич открыл глаза. Никого перед ним не было. Он вскочил. Видение исчезло.

Путаясь в одеяле, он бросился в спальню Анжелы. Добежав до нее, рванул дверь. Ворвавшись, он увидел Анжелу в постели. Она спала. Отдышавшись, Ефим в бешенстве выматерился. Его трясло от злобы, что принял кошмар во сне за реальность. Даже прибежал сюда…

За завтраком Ефим Израилевич был угрюм и неразговорчив. Заметив это, Анжела с наивным видом поинтересовалась:

–  А что сегодня мой папулик не в духе? Что случилось с моим котиком?

Ефим Израилевич отшвырнул вилку, сдернул салфетку с шеи и раздраженно бросил:

–  Живот болит у твоего папулика! Сиди, дожирай одна! Мне нужно собираться. Некогда здесь прохлаждаться!

–  Ефим, –  изобразила Анжела голосом крайнюю озабоченность, –  давай я тебе принесу соды? Тебе сразу полегчает! Моя мама говорила, что это очень помогает…

–  Заткнись, дура! И без тебя тошно! –  глухо буркнул Ефим Израилевич, покидая столовую. –  Сегодня я приеду с людьми. Будь, крыска моя, готова к работе! Понятно! И без всяких глупостей!

–  Конечно, конечно, мой дорогой папулик! Не нервничай, а не то язва какая-нибудь откороется от нервов!

Едва он скрылся за дверьми, как Анжела вскочила. Бросившись к другому выходу, она стремглав взлетела на второй этаж. Порывшись в потайном месте, она вытащила подарочную коробку, которую ей дал Игорь. Слетев на первый этаж, Анжела бросилась к выходу из гаража. Дождавшись машины мужа, она бросилась к дверце машины.

–  Папулечка, мой дорогой! У меня к тебе огромная-преогромная просьба! Сделай для меня доброе дело! Передай по пути вот эту коробочку одной девочке! Ну, пожалуйста, пожалуйста!

–  Что там такое? –  пробурчал Ефим Израилевич, принимая коробку. –  Можно подумать, кирпич лежит.

–  Папусечка, Ефимусик, ну пожалуйста, передай! Там наборчик девчачьих ценностей: помада, пудра, лосьончики и шапмуники! Еще маникюрный наборчик. Я его в Испании присмотрела. На день рождения специально! Ты такой добрый! Ну, пожалуйста! –  запрыгала на месте Анжела.

–  Куда подъехать?

–  Никуда не надо подъезжать. Она встретит тебя на Кутузовском у гостиницы «Украина», у съезда ко входу. Притормози, она сама подойдет.

Ефим Израилевич сухо бросил «Ладно», отдал коробку Анжеле и приказал положить коробку на заднее сиденье. Анжела чмокнула его в щеку и прощебетала:

–  Спасибо, Ефимусик, не буду тебя задерживать. Твое время очень дорого. Прощай, дорогой папулик!

Но перед тем, как положить коробку, Анжела осторожно потянула до упора нужный конец ленточки, которой была обвязана коробка…

Машина рванула с места, как будто последние слова Анжелы дали старт гоночному заезду. Анжела застыла на месте. Ее еще трясло крупной дрожью. Собрав всю волю, она смеялась и щебетала как беззаботная птаха, отдавая коробку мужу. Она знала, что он может вскрыть коробку только для того, чтобы лично убедиться в ее содержимом. Но все обошлось. Его настроение и самочувствие сработали как стопор. Анжела на последних каплях самообладания положила коробку в машину. Что она говорила Ефиму, она не помнила. Она знало только одно: сделать все так, как было сказано в записке Игоря.

И теперь, застыв маленьким истуканчиком, Анжела инстинктивно осталась стоять на месте. Если бы она сделала хоть один шаг, она непременно рухнула бы на асфальт, как подкошенная. Застыть на месте ее удержало еще одно нестерпимое желание, –  услышать один-единственный, такой желанный звук. Как бы далеко не уехала машина, звук взрыва должен был быть слышен на километры вокруг. Так сказал Игорь, когда просил остаться на улице. Но и без его просьбы Анжела страстно хотела услышать звук вестника свободы. Пять минут текли как густой крем из узкого горлышка пузырька. Томительная ожидание длилось и длилось, терзая до предела натянутые нервы. «Господи, господи… Пусть свершиться праведная месть! ».

И едва она произнесла эту мысленное заклинание, как где-то там, на Рублево-Успенском шоссе случилось знаменательное событие. Раскат был едва слышен, но слух Анжелы, до предела обостренный, донес до нее эту невероятную весть. Ее сердце в такт раскатам многократно усилило этот слабый импульс. Сбив дыхание несколькими мощными толчками, оно заставило Анжелу жадно глотнуть полной грудью свежий воздух, воздух свободы и грядущего счастья…

продолжение следует...