Последняя блажь

Ваграм Маркарович прожил насыщенную, полную всех важных и “обязательных” для нормального мужчины “фаз жизни”: прослужил в армии, получил высшее образование, женился и завел семью, детей, подошел к заслуженной пенсии вполне бодрым, практически не имеющим хронических болезней в стареющем, но еще крепком теле... Являлся отменным специалистом в своей области, а потому руководство ведомства, где он проработал почти полвека, высоко ценило его блестящие знания и опыт, не отпуская на покой – к уютному креслу, телевизору и мягким домашним тапочкам... Долгие годы трудяга работал в отдельной, специально отведенной ему комнате, чего не удостаивались другие сотрудники, годами сидевшие “нос к носу” вдвоем-троем. Ваграму Маркаровичу это льстило: не начальник отдела или управления, однако ценят и создают комфортные условия! Конечно, иногда хотелось бы отвлечься от трудовой рутины и перекинуться словечком или парой анекдотов с коллегой, сидевшим с ним в комнате, но все работники давно были “расквартированы” руководством “по ранжиру” и соответственно их вкладу в работу... Ветерану труда же – почет не только за долгий добросовестный труд на благо коллектива, но и уважение к его солидному возрасту – Маркарычу, как любовно и тепло называло Ваграма окружение, стукнуло уже 75. Однако мужик выглядел бодро, свежо и намного моложе своих лет, был энергичен и, как говорили за глаза, – “петушок петушком”!

... Иногда, в серые холодные зимние дни, переводя дух и отрываясь от бесконечной работы, Ваграм, сидя за старым письменным столом в своем кабинете, глядел отрешенно в окно на улицу, на торопящихся по своим делам людей. В минуты хандры его начинали одолевать невеселые мысли о катящейся к закату жизни, неизбежности ее грустного финала, – он уже ведь ничего не ждал от нее... Как говорится, “дерево посадил, дом построил, сына вырастил”... Живет, не тужит, здоровье не подводит, работает... И все же грустно и как-то не по себе даже за ежедневной традиционной чашечкой ароматного черного кофе в перерыв в учреждении – его “втором доме”... Одиночество и безмолвие комнаты уже томило и раздражало: “Хоть бы кого-нибудь подсадили”.

Господь словно услышал Ваграма – как-то шеф вызвал его к себе и несколько смущенно сообщил, что вскоре вынужден “подселить” к нему нового работника – за неимением места в других комнатах: “Извини, Маркарыч, придется тебе потесниться, сам знаешь, в здании везде друг на дружке сидят”... На следующий день рабочие занесли в свободный угол комнаты небольшой письменный стол и стул для будущего коллеги ветерана труда.    

Через пару дней действительно в дверь робко постучали и несмело вошла вполне миловидная белолицая голубоглазая женщина средних лет и небольшого росточка.

- Здравствуйте, меня зовут Алла Аваковна, - тихим мягким голосом представилась она, не спеша пройдя к своему столу.

Ваграм дружелюбно улыбнулся: “Весьма приятно, рад знакомству! А я Ваграм Маркарович”.

Женщина простодушно среагировала: “И я рада, руководство мне уже говорило о вас как об одном из лучших сотрудников”.

Мужчина зарделся от услышанного и неожиданно для самого себя предложил: “Может вам кофе или чаю приготовить, что вы обычно пьете по утрам?”

- Спасибо, по утрам ничего не ем и не пью..., - сдержанно откликнулась женщина.

- Что так? Бережете фигуру? Она у вас ладненькая..., -  Ваграм почувствовал легкий трепет в груди, в нем зашевелился давно уснувший джентльмен.

“Новенькая”, бросив недоуменный взгляд на коллегу, тем не менее тактично поблагодарила за приятный комплимент.

- Вы не обижайтесь на старика, если проявил сейчас бестактность, вы мне почти в дочки годитесь..., - миролюбиво усмехнулся Маркарыч, суетливо начав перебирать бумаги на своем столе.

- Ну что вы, ради бога, - какие обиды, да еще в первый день работы..., - улыбнулась Алла Аваковна. - Да, кстати, Ваграм Маркарович, можете меня называть просто по имени, я без амбиций...

- В таком случае прошу и меня величать только по имени, - “сфамильярничал” просыпающийся в Ваграме когда-то темпераментный мужчина, - почувствую себя более молодым...

- Добро, - Алла рассмеялась, дружески среагировав на неожиданное предложение  пожилого благообразного мужчины с пышной седой бородой “а ля Хемингуэй”.

Теплая атмосфера была взаимно обеспечена, и оба включились в работу на весь день, более не переговариваясь...

Все последующие дни и недели Ваграм присматривался к женщине – к ее поведению, разговорам исключительно о работе, о погоде – и не мог понять: кто она, откуда взялась, по чьей протекции, с “какого боку” к ней пристать, чтобы получше узнать о ее личной жизни, привычках, привязанностях, слабостях, короче “уловить струнку” натуры... Алла была весьма сдержанна, не откровенничала, уходила от “наводящих” вопросов любопытного коллеги, “переводя стрелки” на служебные темы... Как мужчина он вполне оценил ее: хороша лицом, ухоженной прической, всегда одета со вкусом, ее огромные голубые глаза излучают свет, хотя и с какой-то затаенной грустью... “Женщина-загадка” – резюмировал старик и вновь утыкался в свои срочные бумаги. А в мозгу сверлило: сколько же ей лет? Есть ли семья, дети? На вид лет сорок-сорок пять.

... Весна наступила теплая, взбодрив тела и души сотрудников, готовившихся к традиционному корпоративу к Женскому дню. Обычно на 8 марта коллектив выезжал встряхнуться, освежиться и “пошалить” после зимней спячки в ближайшие живописные окрестности города, с уже пробуждающейся и волнующей кровь природой, чистым острым горным воздухом.

Ваграм не особо охотно участвовал в таких вылазках – солидный возраст уже не располагал к приобщению к бурному веселью энергичной учрежденской молодежи, мечтающей об активном “разгуле”, непременному шашлыку и красному вину на зеленеющих полянках ущелья Зангу или в Гарни, на Севане...

- Аллочка, как вы относитесь к корпоративу в нашем коллективе, вам пора сблизиться с людьми, завести подруг и друзей среди коллег-ровесников, не замыкаться в себе и работе в четырех стенах со мной, отживающим свой век стариком, - осмелился намекнуть словоохотливый сослуживец.

- Подумаю, - женщина не проявила особых эмоций и зашелестела лежащими перед ней документами.

Ваграм интересовался не всуе: представлялся удобный случай поближе познакомиться с новой коллегой, проникнуть в ее внутренний мир, душу. Мужчина поймал себя на мысли, что Алла взволновала его как женщина... В 75 лет, когда в его родном окружении – постаревшая и безразличная ко всему жена, диабетик и гипертоник, взрослые дети, живущие своими семьями и проблемами, внуки и внучки, которым от деда уже нужны не его любовь и ласка, а подарки в виде вполне конкретных “ценностей века” – сотовых телефонов, планшетов, ноутбуков...

Он всматривался в благородные и тонкие черты сидящей напротив него женщины и все больше тянулся к ней, причем не только сердцем и душой, но и телом, в котором еще бродил и метался тестостерон, не находящий надлежащего выхода...

... Корпоратив состоялся в назначенный срок: заказанный мерседесовский автобус, полный молодежи и небольшой группы солидных сотрудников, резво домчал до ближайших живописных гор, и народ высыпал на покрывшуюся первой яркой зеленью поляну близ клокочущего в камнях полноводного ручья... Парни  засуетились в подготовке шашлыков, романтичные девушки разбрелись по поляне в поисках в низкой траве первых подснежников...

Ваграм и Алла устроились подальше от суматохи приготовлений к “пиру” – на огромных камнях у ручья; веселое журчанье кристально чистой ледяной воды умиротворяло, успокаивало, настраивало на романтическую волну...

- Дочка, камни довольно холодные, еще не прогрелись, можете застудиться, встаньте, сейчас принесу плед..., - мужчина заторопился к автобусу.

Алла усмехнулась ему вслед; “Ухаживает, что ли, за мной, заботится... Какая я тебе “дочка” – несчастная одинокая баба под пятьдесят с богатым жизненным опытом...”.

Слегка запыхавшийся Ваграм аккуратно застелил пологие камни и волевым жестом руки “разрешил” женщине расположиться на них.

- Как славно здесь, - закинув голову и любуясь панорамой близких, еще заснеженных гор, глубоким синим небом без единого облачка и ярким солнцем, воскликнула Алла. – Вы молодец: сагитировали меня на корпоратив...

- Ну что это мы все еще на “вы”, - заметил шутливо Ваграм, - уже более двух месяцев вместе дышим одним и тем же воздухом нашей комнаты, вроде притерлись...

- Мне неловко как-то переходить с вами на “ты”..., - разведя руками, сконфузилась женщина.

- Да бросьте, Аллочка, - нетерпеливо бросил мужчина, невольно коснувшись руки сидящей рядом женщины.

Алла чуть вздрогнула от неожиданности, но руку не убрала и лишь удивленно взглянула своими огромными голубыми глазами на Ваграма.

Мужчина смутился и слегка отодвинулся от нее.

- Ну что ж, на “ты”, так на “ты”, - тихо сказала Алла, попытавшись таким образом выйти из неловкой ситуации.

Ваграм облегченно перевел дух и неожиданно предложил коллеге “размяться”, побродив вдоль ручья, извилистого и теряющегося в дальних зарослях кустов.

- Да, пожалуй, можно, - согласилась Алла, неспешно вставая с камня. – Интересно, где истоки этой бурлящей и завораживающе пенящейся воды... Наверное, высоко в этих горах, до них нам явно не добраться...

- В молодые годы я и не на такие вершины взбирался! - похвастался Ваграм. – Покорял и Арагац, и севанские потухшие вулканы...

- Не сомневаюсь, судя по твоей почти атлетической фигуре, - женщина тепло взглянула на идущего рядом статного не по возрасту мужчину.

Ваграм, поймав этот неравнодушный взгляд, осмелел и решительно взял нежную женскую ручку в свою крепкую широкую ладонь, мотивировав: “Здесь мокрые, скользкие камни, поскользнетесь ненароком”.

Алла не отстранилась, не выдернула руку, почувствовав горячую сильную мужскую плоть, которую не ощущала уже долгое время, и невольно прильнула к Ваграму... “Что это со мной, - молнией стрельнуло в мозг, - неужели я неравнодушна к нему?”

Спутник же понял: женщина нуждается в мужчине! У Ваграма заколотилось сердце, как у восемнадцатилетнего парня, – он, резко остановившись, нетерпеливо обнял Аллу и зашептал в нежное ушко: “Ты бесподобна...!”

Алла не пыталась освободиться из его объятий, была словно парализована действиями и словами мужчины, потерявшего чувство меры, логики, реальности... “Что он говорит!? У него семья, жена... Это невозможно, непостижимо... С ума, что ли, сошел на старости лет? Седина в бороду - бес в ребро!”. Мысли путались в голове встревоженной, подогретой неожиданной близостью женщины, понимала, что с обоими происходит что-то неладное, неправильное, неприличное, странное, и, тем не менее, не могла оторваться от него...

Наконец, Алла, придя в себя, легонько оттолкнула Ваграма: “Меня в жар бросило... Давай вернемся, что-то мы слишком далеко отошли от коллектива, дымком от мангалов и шашлычным ароматом  не тянет... Что подумают о нас?

- Пожалуй, ты права, Аллочка, - лукаво улыбнулся Ваграм. – Нам не нужны лишние разговоры и сплетни... Я – женатый человек, ты...

- А я свободная женщина, в разводе, - поспешно прервала Алла, - уже несколько лет живу одна в съемной однокомнатной квартире, но в самом центре города... Детей у нас с мужем не было по моей вине, и свекровь, постоянно укоряя меня за бесплодность, окончательно рассорила с супругом, охладила его ко мне... А через пару лет вообще поставила ультиматум: не можешь родить, убирайся из дому и дай возможность сыну создать нормальную, полноценную семью, ему нужны дети, а мне – внуки! Муж безвольно промолчал, значит согласился с матерью... У меня хватило гордости встать и уйти ни с чем из ставшего ненавистным дома... Вот так и живу - работа, только работа и уютное гнездышко, правда арендованное...

Ваграм молча слушал понравившуюся ему женщину. Он был сбит с толку – не ожидал услышать столь печальную историю...

- Если тебе неприятно, не продолжай..., - только и выдавил он из себя, искренне жалея Аллу.

- Да и рассказывать уже почти нечего: в ваше солидное ведомство меня обещал устроить однокурсник по университету, когда-то, по его словам, любивший меня и неравнодушный ко мне до сих пор... Он сделал неплохую карьеру, имел круг влиятельных друзей  в  госструктурах... При случайной нашей встрече на улице, узнав, что ищу работу, клятвенно заверил, что обязательно найдет для меня что-нибудь достойное... Я всегда была равнодушна к нему как к мужчине... Он же, наконец, спустя годы, добился своего: пришлось мне на время стать его любовницей – надо же было как-то “отблагодарить” однокурсника, тем более, что он об этом, вроде шутя, намекнул, гарантировав трудоустройство в столь престижное министерство... Пожалуй, это самая грязная страница моей жизни – “через постель” оказалась у вас... Вот такая я “аморальная бабенка”,   уважаемый коллега...

Оторопевший и мертвенно бледный мужчина невольно присел на еле согнувшихся ногах на ближайший холодный мокрый валун, не зная что сказать... Он молча, не мигая смотрел на свою “позднюю любовь”...

- Наконец, раскрываю “последние скобки”... Твоей “дочкой” не могу быть по той банальной причине, что мне уже под пятьдесят... Так сказать, девочка не первой и даже не второй свежести... Романа между нами никак не может быть, хотя как личность и как мужчина ты мне понравился – тебе никак не дашь 75, выглядишь на десять лет моложе!

Ваграм потемнел, как грозовое черное облако. Он не мог выговорить ни слова, во рту пересохло...

- Ну а теперь поспешим на шашлычок с красным вином и другими вкусностями, - почти скомандовала Алла, решительно потянув за руку своего остолбеневшего “рыцаря”...

... Корпоратив на воздухе прошел отменно, ели-пили, танцевали под армянские, русские и европейские хиты, кое-кто из молодых быстро сложился в пары и улизнул подальше в чащу высоких кустов, окружавших поляну... Разрядка перед трудовой неделей воодушевила коллектив на “новые подвиги”: решено было отметить 1 Мая с большим размахом и более дальним прицелом – на Севане...

Коллеги после стольких откровений Аллы, не очень приятных для старика, оставались в рамках четких, нормальных, служебных будничных отношений. Первомайский корпоратив прошел без них – ни  Аллу, ни Ваграма не тянуло в дальнюю дорогу, сидеть на ветреном берегу еще холодного озера только из-за приготовляемого молодежью отменного шашлыка и задорного веселья коллектива как-то не особо воодушевляло... Да и о чем было уже говорить: мужчина, раньше времени окрылившийся какими-то надеждами, сник – все было четко сказано и разложено по полочкам стареющей женщиной...

... Перемены в их отношениях произошли неожиданно: через некоторое время скончалась жена Ваграма, которая страдала целым букетом болезней. Старик ждал подобного развития событий – здоровье его Анаиды все более ухудшалось, все чаще к ним стала заезжать “скорая”... Печальный финал был предопределен, и он наступил... Коллектив искренне жалел старика, оставшегося в доме одним: дети жили своими семьями отдельно, в разных концах города, невестки приходили к нему, чтобы в первое время помочь по хозяйству, в быту, приглашали на обед к себе по очереди, кто-то из сыновей иногда ночевал с ним, чтобы как-то вывести отца из хандры и все более одолевавшего вдовца равнодушия ко всему и всем...

... С каждым днем и месяцем психологическое состояние сидящего напротив коллеги вызывало все большую тревогу Аллы. Сегодня же красивые большие черные глаза Ваграма были полны грусти не от потери жены... Когда он, оторвавшись от дел, ненароком поднял на нее свой взгляд, Алла уловила в них какие-то потаенные искры мужской любви и тепла! Женщина не знала, куда себя деть от этого долгого молчаливого взгляда... В смятении Алла встала и вышла на небольшой балкон в конце длинного коридора учреждения – успокоиться и привести в порядок одолевавшие ее чувства...

“Бедный Ваграм, в кого он превратился..., - терзалась женщина. - Душа щемит от его состояния... Неужели он так любил жену, что не может оправиться от утраты? Но ведь как неистово, с настойчивостью ловеласа он повел себя со мной на первом нашем корпоративе, еще при живой жене, как он страстно и жарко прошептал мне уверенным голосом: “Ты бесподобна!”... Нет, чувство ко мне у него не угасло, оно лишь затаилось... Да и я ощущаю в себе что-то необъяснимое... Помню его крепкие руки, обхватившие меня сильно и в то же время трепетно... Я тоскую по любящему взгляду Ваграма, его огненным глазам, тоскую по его... телу, которого не знаю... О боже, что я говорю...”.

Глубоко вздохнув и собрав волю в кулак, Алла задумчиво прошагала в свою комнату и как ни в чем не бывало продолжила свою поднадоевшую работу...

Ваграм пил, как обычно в этот час, свой черный кофе без сахара и курил неизменную при этом “кофейном церемониале” сигарету, хотя в другое время никогда не злоупотреблял табаком при женщинах.

- Аллочка, дым тебе не мешает? – тихим безучастным голосом спросил он.

- Ваграм джан, кури, что за щепетильность напала на тебя? Я и сама иногда покуриваю дома – на работе не люблю баловаться этим...

- Серьезно? Скажи пожалуйста, вот не думал..., - слегка улыбнулся коллега.

- Как-нибудь приглашу тебя на обед к себе, - оживилась женщина, - наверное, я не хуже твоих невесток умею готовить и печь, только мне лень всегда для себя одной возиться на кухне...

- Спасибо на добром слове..., - воодушевился Ваграм. - Наконец, увижу твое “уютное гнездышко”, кажется, ты так сказала когда-то... Заодно оценю и твои кулинарные способности...

- Что ж, ловлю на слове: давай через неделю ко мне... Что ты любишь, что тебе сварить или испечь? Или и то, и другое?, - от души рассмеялась Алла, впервые за все время после смерти жены коллеги.

- А почему именно “через неделю”? Нельзя пораньше или попозже? – шаловливым тоном “распоясался” воспрявший духом вдовец.

- А потому, дорогой, что именно в это время мой день рождения!

- Прекрасный повод, Алла джан, сам Бог велел прийти к тебе...

... Ваграм заявился к Алле к вечеру, как и было назначено. Хозяйка приняла коллегу в дверях с доброй и лукавой улыбкой. Взяв из занятых рук гостя букет роз, бутылку шампанского и шикарную бонбоньерку, она проводила его в единственную комнату, служившую и столовой, и спальней. Широким жестом она пригласила Ваграма устроиться в мягком кресле у журнального столика, под неяркий свет торшера.

- Ваграм джан, я разберусь быстренько с букетом и твоими щедрыми дарами, а пока можешь просмотреть мой фотоальбом... В нем почти вся моя жизнь... Я на кухню...

- Не суетись, пожалуйста, все отлично, чашечки кофе достаточно, - мужчина почувствовал себя комфортно в этой уютной квартирке, интерьер которой явно свидетельствовал о высоком вкусе и образе жизни хозяйки. Он неспешно открыл альбом и стал с интересом рассматривать еще черно-белые фотографии...

Тем временем Алла, управившись с презентами гостя, стала сноровисто накрывать на стол, то и дело бегая между кухней и гостиной...

- Да успокойся наконец, - дружелюбно чуть повысил голос Ваграм, - сядь, поговорим, расслабимся, дело ведь не в насыщении желудка...

- Все, сейчас выну из духовки индюшку, все остальное уже на столе!

- О-о, ты сегодня решила меня обкормить не только деликатесами, но и индейкой! Давно забыл ее вкус... Аллочка, милая, к чему столько возни из-за одного старого бесперспективного мужика... А ну признавайся!

- Ладно, брось ерунду пороть! – по-свойски кинула женщина и опять побежала на кухню.

Стол хозяюшка накрыла отменный: финская копченая колбаса, чешская ветчина, испанские маслины, швейцарский сыр, традиционные армянские бастурма, суджух, марочный коньяк, по бутылке красного и белого вина... Королевой стола, конечно же, была огромная жирная индейка с румяной золотистой корочкой, просто поразившая Ваграма, не избалованного последние годы кулинарными изысками: жена из-за своего хронического диабета и других болячек совершенно перестала заниматься обедами, тем более горячими блюдами... Ваграм, понимая состояние жены и ее постоянную хандру, безразличие к быту, никогда не выражал ей своего недовольства, смирившись с полуфабрикатами, которыми вынужден  был заваливать холодильник, - пельмени, хинкали, котлеты и прочий магазинный “холостяцкий корм” стали его уделом... Ну да упокой ее душу – об ушедших или хорошо, или ничего...

От нахлынувших невеселых дум оторвала Алла: “Ваграм джан, давай, как “мужчина в доме”, наполни бокалы, и начнем кутить! Что предпочитаешь – коньяк, вино?”.

- Я – точно коньяк, а ты, как женщина, пей шампанское, вино, на свой вкус, красное или белое, - малость “обнаглел” гость.

- Есть, начальничек!, - развязно засмеялась Алла.

Весь вечер она суетливо и любовно накладывала гостю поочередно всякие вкусности, огромную румяную ножку индюшки...

... Время за трапезой прошло незаметно: ели-пили, травили политические анекдоты, даже потанцевали пару раз под старые любимые мелодии на магнитофоне...

... К полуночи Ваграм засуетился и попытался встать из-за стола. Алла всполошилась: “Ну куда ты спешишь – еще не попробовал моей выпечки, зря что ли возилась у плиты, для тебя специально пекла “наполеон”, ты же как-то обмолвился, что любишь только это из печеного... Сейчас нарежу ананас, крепкий кофе приготовлю...

Мужчина от съденного-выпитого немножко осовел и подустал – ему уже хотелось спать, а не продолжать набивать брюхо...

- Сладкая моя, сыт по горло, огромнейшее спасибо тебе за все... Но уже поздно, нам ведь обоим с утра на работу..., - промычал он, глядя на склонившуюся над ним у стола женщину, и невольно мягко взял ее за руку повыше локтя. – Пойду уж, благодарю за “вкусный стол”... Честно говоря, не ожидал столь щедрого приема такого заурядного старика, как я, при твоей скромной зарплате...

- Не говори глупостей... Ты не старик! Еще ого-го, судя по твоей ладной фигуре...

Женщина подсела поближе к Ваграму и, обняв его голову обеими руками, с придыханием и жаром зашептала в ухо: “останься...”.

Ваграм вмиг протрезвел, встрепенулся...

- Я не ослышался на пьяную голову?! – вскинул на Аллу удивленные глаза Ваграм.

- Нет, не ослышался... Останься, если я тебе не безразлична..., - более волевым голосом сказала женщина и потянула его за руку к кровати.

От решительных слов Аллы в Ваграме проснулся давно “задремавший” мужчина! Он ведь уже и забыл, когда в последний раз имел дело с женщиной... С женой не спали годами – она боялась близости из-за своей гипертонии, диабета и еще чего-то женского... Ужасалась лишь от одной мысли, что ее может хватить инсульт  или инфаркт при сексе... Она чувствовала себя виноватой перед еще бодрым мужем, просила понять и окончательно оставить ее в покое в “исполнении супружеского долга”... Он понимал ее страхи и вынужден был воздерживаться, иногда прибегая к мастурбации, когда совсем не мог совладать с собой и буквально “лез на стенку” от одолевающей похоти... Случайных связей Ваграм гнушался, проституток презирал, хотя деньги на них у него всегда нашлись бы... Зарплата у него была достойная...

- Давай взбодримся чашечкой кофе и  ананасом, а потом... спать!, - воодушевленно защебетала Алла, убедившись, что уговорила мужчину остаться на ночь.

- Ну ладно, неси “под занавес” свой кофе с ананасом, только покрепче, - совсем отогнав сон, воспрял духом и телом Ваграм, вернувшись к столу. Опрокинув   полный бокал коньяка “для храбрости”, мужчина вдруг почувствовал, как разлившаяся по всему телу горячая волна заполонила подбрюшье – приятно защекотало в паху,   затеплилась и заныла мошонка, стал набухать “дурачок”...

Алла подала черный кофе и села напротив Ваграма, поедая его глазами и всем своим существом.   Лицо ее разрумянилось, глаза сияли, она явно волновалась от предстоящего и нервно откусывала от свеженарезанного крупного ломтика ананаса... У нее ведь тоже давно не было мужчины! А Ваграм - не только новый, но и, скорее всего, последний мужчина в ее жизни... Желанный!

... Алла взбила огромную, видимо единственную в доме, подушку и легла, взволнованным полупьяным любящим взглядом приглашая  в кровать Ваграма. Мужчина, чуть стесняясь, разделся до семейных трусов и неловко прилег бочком к женщине... Алла томно проворковала: “Я специально не обнажилась догола - люблю, когда меня мужчина раздевает...”.

Сигнал был понят Ваграмом – начал медленно, осыпая нежными поцелуями шею и плечи Аллы, стягивать с нее ажурный бюстгальтер и трусики, оказавшиеся уже взмокшими от возбуждения. Мужчине в нос пахнуло соками женщины, страстно жаждущей мужской твердой плоти... Он, быстро стянув с себя трусы,   поспешно, без прелюдий, ловким напористым движением ввел вздыбившийся член во влажное влагалище, протяжно промычав от удовольствия. Женщина охнула, вскрикнула, цепко обхватив упругие ягодицы Ваграма... Ее влажные губы и горячий язычок целовали, неистово ласкали его отвердевшие соски, ковер жестких волос на крепкой и приятно, по-мужски, пахнувшей широкой груди.

Оба были на верху блаженства, не испытанного ими давно...

Оргазм был взаимный, но, увы, единственный: от долгого отсутствия половой жизни Ваграм, к досаде обоих, быстро кончил, излив обильную сперму в "вожделенное гнездышко"...

Женщина явно не была удовлетворена и, схватив сникающий, замызганный семенем пенис, жадно взяла его в рот... Ваграм был удивлен: за всю свою семейную жизнь жена ни разу не позволила себе этого, да он и не стал бы предлагать ей минет, считая подобное не только извращением, но и унижением жены - матери его детей ("как могут губы, сосущие его залупу, потом целовать его малышей - это кощунство!")...

Впрочем, Алла оказалась искусна в этом деле - Ваграму понравилось и дало импульс новому, не столь обильному, эякуляту, рефлекторно проглоченному "голодной" женщиной... В романтическом неярком свете торшера он видел ее почти обезумевшие глаза,   чувствовал ее горячую плоть всем своим подуставшим телом, она была готова на “новые секс-подвиги”... Ваграм уже тяжело дышал, ему не хватало воздуха в этой проклятой квартире-клетушке: сердце  угрожающе кольнуло пару раз, в висках бешено застучала кровь, голова раскалывалась от непривычной нагрузки. Ему стало нехорошо... Он резко отодвинулся от Аллы и попытался встать с кровати...

-Что с тобой, Вагрик? – ласково спросила женщина, нежно дотронувшись до его вялого уже мужского достоинства, мирно покоившегося на полуседой пышно-кучерявой поросли  лобка.

- Ничего, любимая, извини, просто надо отлить..., - глубоко и судорожно дыша, глухо кинул Ваграм и прошлепал босиком по холодному паркету в туалет.

Алла вся дрожала от не удовлетворенного сполна соития... Ее лоно горело,   промежность и анус с затекшей из влагалища  и еще не высохшей спермой сильно чесались и жаждали чего-то более острого, грубого, не испытанного доселе... Ваграм, увы, оказался не столь силен в сексе. “Возможно, от того, что у него долго не было женщины, он разучился “долговременно играть”, секс-марафон не выдерживает... Да-а, все же возраст дает о себе знать - он же на двадцать пять лет старше меня...”, - вдруг осознала женщина и испугалась этой внушительной разницы.

Ваграм вернулся в постель и мягко обнял Аллочку со спины – в надежде, наконец, заснуть и в уверенности, что она вполне довольна им и пора уж “баиньки”...

Но женщина только сильнее возбудилась, вновь почувствовав попкой вплотную крепкий обильно волосатый торс Ваграма, его нехилый “прибор”, безвольно запавший между ее ягодиц... Она, как пантера, ловко перевернувшись на живот и выгнув спину, взмолилась: “Вагрик, хочу сзади...”.

Мужчина опешил: какая неутомимая, неугомонная женщина! За все свои годы он не делал этого никогда, не только считая извращением, но и чисто физиологически брезгуя анального секса. Ваграм был твердо убежден: "дырка", данная природой человеку для "выхода" говна, не может служить "входом" творящему жизнь семени - это противоестественно!

Алла, почувствовав безразличие Ваграма, взяла в руку уже "заснувший" член и стала активно его массировать... “Король”, наконец, затвердел, и Алла нетерпеливо направила его в свой сильно увлажнившийся и расширившийся от возбуждения анус. Ваграму  сперва не понравилось, но чем активнее он "орудовал" в аппетитной попе Аллы, тем сильнее и приятнее становились ощущения... Он, наконец, излил скупое семя, и любовники, испытав новый оргазм, казалось, угомонились... Но Алла словно взбесилась - захотела еще!   Увы, на этот раз безнадежно обмякшая "сарделька" Ваграма никак не собиралась вставать...

Тогда Алла, нежно обхватив голову Ваграма, стала медленно, но настойчиво спускать ее к своей "огнедышащей" вульве... Мужчина, воспротивившись, дернулся всем телом вверх, дав понять, что  "кайф" куннилингуса не для него... В жизни он ни разу не прикасался губами и языком к женской "прелести" и тем более не собирался делать этого ныне - просто брезговал!

Женщина, не ожидавшая такого "облома" и изголодавшаяся по давно отсутствовавшему сексу, совсем обезумела от страсти и похоти - стала остервенело, мазохистски, дрочить Ваграму член, доставляя ему не удовольствие, а нестерпимый физический дискомфорт. И вдруг мужчина почувствовал резкую боль в залупе, что-то липкое и горячее, стекающее по стволу члена. Алла, ощутив в ладони кровь, в страхе отшатнулась от Ваграма... Он растерянно и испуганно вперился в окровавленную взбухшую головку члена, боясь прикоснуться к ней, – женщина порвала ему уздечку!

Алла соскочила с постели и кинулась за бинтом и йодом в ванную...

Ваграм понял: его “любовь” – сексуальный вампир, с которым можно потерять не только голову, но и здоровье...

- Успокойся, родной..., – Алла ловко забинтовала опухающий уже член старика. – Утро вечера мудренее: завтра пойдем вместе к моему знакомому хирургу! Ложись спать, вот выпей на всякий случай пару таблеток ибупрофена...

Оба нырнули под одеяло, соблюдая, впрочем, из предосторожности дистанцию между телами и пытаясь уснуть после досадного конфуза... Алла, уставшая от любовных утех, быстро отключилась... Ваграм же с опаской полез в уже надетые трусы и пощупал свой забинтованный “конец” – уздечка вроде перестала кровоточить, но изувеченная головка ныла и неприятно пульсировала... “Слава  богу, хер цел, не омертвел”, - мужчина осторожно сполз из-под одеяла на пол, дабы ненароком не разбудить свою обожаемую ненасытную женщину.

Сидя на холодном полу с ноющим членом, замотанным в несколько слоев, задумался: "Что я делаю здесь, к чему мне эти "приключения на жопу"? Что скажут мои родные дети, взрослеющие внучки, родственники, друзья, коллеги в учреждении, если, не дай бог, узнают о молодой пассии? Алла бесподобна и изобретательна в сексе, "лакомый  кусочек" для любого мужчины, но надо встряхнуться, одуматься, порвать отношения с взбалмошной самкой с сексуальным аппетитом на дюжину молодых мачо, а не на меня, старика, финиширующего в Вечность... Решено!". Встал, торопливо оделся...

Ваграм бесшумно выбрался из греховной душной хрущевки и вышел на пустынную, безлюдную улицу. Ударивший в лицо ночной холодный ветер вмиг освежил старика. Он с трудом поймал за двойную цену такси и уехал в свою тихую одинокую обитель – в твердом намерении вычеркнуть из своей жизни, навсегда забыть обаятельную Аллочку - свою “последнюю блажь” в долгой и праведной жизни...

Ранним утром Ваграм Маркарович, до появления сотрудников, оставил вахтеру учреждения, в котором безмятежно и с незапятнанной репутацией проработал около полувека,   заявление об увольнении с работы “по состоянию здоровья” - для передачи директору лично в руки. Затем метнулся на автовокзал, купил билет на первый же автобус в родной, затерянный в горах, провинциальный городишко, в котором не бывал уже четверть века...

... Алла, утром не обнаружив свою “любовь” рядом в постели, запаниковала и помчалась на работу, в уверенности застать Ваграма на месте и затащить его к хирургу с злополучной “половой травмой” по ее вине...

Женщина, узнав новость от секретарши, была сражена наповал, озадачена "неблагодарностью" Ваграма... Впрочем, погоревав, поплакав пару дней на давно надоевшей и неинтересной ей работе, задумалась: что же делать дальше, как жить после столь вероломного удара мужчины, которого она, кажется, полюбила по-настоящему?

Через неделю созвонилась со своим однокурсником, устроившим ее на работу в министерство. Он пообещал на этот раз подружке менее престижное, но более "хлебное" место. "Конечно, не за сухое "спасибо", Аллочка", - знакомый голос друга в телефоне опять был игривым и похотливым...

Алла Аваковна подала заявление “по собственному желанию” и покинула авторитетное заведение, где единственным плюсом оказалось счастье познать мужчину-личность! Иногда ей снится  Ваграм  Маркарович с седой бородой "а ля Хемингуэй", согревают душу воспоминания об их кратковременной, как огонь бенгальской свечи,   странной любви и полной страстей незабываемой одной-единственной ночи...

*   *   *