Внештатный корреспондент

С молодости ты старался отомстить мне за то, что я не легла с тобой в постель, отказала главному редактору. Месть твоя была жестокой. Имя моё стёрто со страниц газет и из истории города.   Прошу тебя, прекрати эту месть. Может быть тебя успокоят мои слова, что я пожалела об этом, о том, что не отдалась тебе тогда в кабинете, а потом в  квартире, когда ты велел принести  готовую статью срочно домой.  

Была суббота, а ты до понедельника ждать не мог. Ты хотел проверить мой материал, лёжа на диване. Это так убедительно звучало, что я бегом прибежала к тебе, а на столе уже стояло вино и лежали бутерброды с конфетами, но помешала жена.

Она, почему-то, сразу пришла. Я даже раздеться не успела, так и стояла в прихожей в пальто.

До сих пор, не понимаю, о чём ты думал тогда, что ты хотел? Опозорить меня перед твоей женой? Которая потом бы всем рассказывала, что застала меня с тобой в интимной обстановке, мол, какая я дрянь оказалась? Или вы намерены были устроить групповой секс?

Прости, если я не поняла. Но теперь я жалею о бездарно прожитых годах. Надо было отдаться тебе, ведь для тебя не важно было, что у меня есть муж, что у меня есть двое детей, две дачи, что я ночами не сплю, работая на тебя, пишу статьи. Женщина, да ещё журналистка - не человек, а игрушка.

Если бы ты хоть иногда видел во мне человека и поговорил со мной о жизни, ты бы узнал, что мой муж ради меня порвал со своей семьёй, потому что он татарин, а я нет, потому что его родители религиозные люди и хотели для сына только мусульманку.

К тому же, я была нищенка из бараков, бесприданница, а он из зажиточной семьи. И до меня у него была невеста, хоть и не мусульманка, но дочка мэра города. Думаю, что в таком случае его религиозные родственники смирились бы с православной невесткой ради богатства и статуса.

А он выбрал меня худосочную безотцовщину, нищебродку и получил отлучение от родственных связей. Они попросту выгнали его из дома в одной рубашке. Друзья несли ему старые вещи. Так мы и жили в малюсенькой комнатке барака с моей мамой.

Мы спали на кровати, а  мама рядом - на раскладушке. Прохода между нашей кроватью и маминой раскладушкой не было совсем. Так что, в туалет по ночам, мы не ходили. Выручало нас только то, что мама иногда работала в ночную смену.

Вот таким образом и родились наши двое детей. Потом бараки снесли, но нам дали коммуналку, где стало ещё хуже,   соседями нашими были алкоголики с драками и поножовщиной почти каждый день. Мою маму облили кипящими щами. Мои дети выросли нервными и больными.

Что ещё тебе рассказать? Тебе же всё равно было, как я жила, с каким благоговением я смотрела на мужа, который всё это терпел и не бросил меня с детьми ради другой, более выгодной партии.

Я не могла даже подумать, чтобы изменить ему с тобой в кабинете редакции?

Но тебя не интересовала моя личная жизнь. У тебя инстинкт преобладал над сознанием. Разве можно отказывать тебе? Даже если я провела бессонную ночь   с больным сыном?   Подумаешь, у ребёнка была температура тридцать девять и пять. Это же не твой ребёнок. На мои опухшие и усталые глаза ты не смотрел, а смотрел ниже.

Ты всегда был готов к разврату. Настоящий самец! О какой чести я могла заботиться, когда рядом со мной был ты? Вот, если бы я тогда отдалась тебе в кабинете, в квартире с групповым сексом, вот тогда бы я получала все премии, которые в те года получали другие работницы пера и секса.

Ты отомстил. Я прожила свою жизнь с одним мужем и не узнала, каково это  лежать, распятой на письменном столе, когда карандаши и ручки, падая, выстукивают тарантеллу, или стоять, опираясь на деревянный край стола. Это ещё интереснее.  

Кофта задрана, джинсы спущены, а под ними рваные колготки, потому что ты не давал мне премии и не платил за статьи, объясняя это тем, что я внештатный корреспондент, а чтобы стать штатным сотрудником, надо полежать на столе в позе лягушки, и постоять, виляя попкой, лицом к столу.

Для тебя не важно то, что я экономила на колготках, чтобы оплатить музыкальную школу дочери и художественную школу сыну.

У тебя были более широкие мотивы — сексуальные.   Что может быть желаннее, когда даже в детской песенке поётся: «Ничего на свете лучше нету...! »

Прошло пятьдесят лет твоей ненависти ко мне из-за несостоявшихся сексуальных фантазий.

Ты построил себе коттедж. Твои любовницы ездят на машинах, а я по-прежнему внештатный корреспондент. И лучше я им останусь. Я счастлива с мужем и я уезжаю, поэтому пришла попрощаться. То, что я тут написала, прочти в интернете. Всё равно ты не станешь слушать меня  внештатного корреспондента и  верную жену благородного мужа.

И ещё: у меня на животе есть крест от двух операций, один шов вдоль тела, а другой поперёк. О том, что твоя подчинённая осталась жива, благодаря заботе родных, ты не знал и не хотел знать, не в твоих правилах замечать бледность лица бедной женщины. Ты мечтал заглянуть ей под юбку.   Жаль, что ты так и не увидел мой крест.