Уан мор ту матч фром Бэйли Джей

Моей любимой рыженькой прелестнице Елене Ландер

- Ну к что ж, товарищи, - вкатился бодрым шариком в замкнутое по периметру помещение Цензурного комитета по недопущению советский премьер, занимая достодолжное место во главе, - можно, думаю, приступать.

Министр культуры Фурцева, пьяненько улыбаясь, с нескрываемой благодарностью во взоре вызвала первого из прорабатываемых. Благодарность грудастой министра проистекала из казавшегося еще вчера невероятным факта самого присутствия такого высокопоставленного руководителя народного хозяйства на рутинном заседании комитета, сложно было даже представить товарища Сталина вникающим в мелкие детали ( фитюльки, по образному выражения экс - премьера Медведева, шибко, наверное, развитого в смысле интеллекта человека ) какой рукописи или намалеванной маслом на холсте картины, но Хрущев, сцепившись накануне на выставке достижений зияющих высот с идеологическим Сусловым, грозно пообещал вникнуть и разобраться, вот, видимо, мелькнуло в голове Фурцевой, и вникает и разбирается. В дверь осторожно просочился невнятный молодой человек с политическим зачесом на вытянутой огурцом голове, сразу же не понравившийся Хрущеву своим обликом : ну, кто, я вас спрашиваю, на излете пятой пятилетки может себе позволить такой явно тщательно приуготовленный зачес в условиях недостач в кассах рыбколхозов и общем недомогании целинных путепроходцев ? Советский премьер неприязненно подбоченился короткой рукой, полуприкрыв глаза, внимательно вслушиваясь в льющиеся из глотки юноши слова и целые фразы.

- Я буду долго гнать велосипед,

В глухих лугах его остановлю ...

- Это что же такое ! - возопил Хрущев, не в силах далее терпеть вокальные экзерсисы молодого человека. - Это, мать вашу так, слова народные ? Вы только послушайте, товарищи, что именно он поет ! Долго гнать велосипед. Во - первых, ячество. К чему он начинает сразу с себя ? Ему что, так сказать, успехов на производстве своих товарищей и друзей недостаточно ? Долго гнать. К чему гнать при нашей становящейся зажиточной жизни велосипед ? И почему не мотороллер ? Это при культе личности велосипеды считались недосягаемой мечтой всякого трудящегося, но Америка, например, давно уже обогнала нас не только по молоку и мясу, но и по насыщению народов и племен моторной тягой. Я сам видел : почти каждый простой американец ездит себе на машине, а мы все велосипеды и велосипеды. И наконец, что возмущает особо, какие такие глухие луга ? Они контужены ? Или уже родились глухими ? А может, кто может сказать, они сами своей волей заткнули свои уши ? И для чего ? Чтобы не слышать радиоточку ?

- Идеологицкая диверсия, - вмешался идеологический Суслов, нервно пристукивая кончиком зонтика в половицу, - а не песня. Раньше бы вас, молодой человек, расстреляли ...

- Время сменилось, - оборвал старшего товарища старший по чину Хрущев, стуча кулаком по столу, - мы даже сажать не будем. Направить, - обернулся он к задремавшей Фурцевой бородавками, - на производство.

- Производство чево ? - зевнула Фурцева, приоткрывая хмельные глаза.

- Всего ! - закричал Хрущев, вскакивая. - Нет, Михалдреич, вы как хочете, но я таковского кощунства не потерплю.

Он катился по лестнице, ведущей из Цензурного комитета в тайную каморку, но не Стасовой, что могут предположить читатели сказочек коалы, а крайне развращенного волюнтаризмом нового премьера маршала Жукова. По слухам, упорно витавшим в коридорах власти, маршал побед, изъятый из оборота Хрущевым и отправленный на заслуженную боями и походами пензию, воспользовавшись нечистоплотными методами и многочисленными связями  в руководящих сферах Союза, выбил себе общественную должность Вырезателя неподобающих эпизодов и сцен. Фурцева поведала Хрущеву еще на прошлой неделе, что старик Жуков, отложив в долгий ящик седьмую версию своих чрезвычайно честных мемуаров, обосновался в подвалах комитета, где создает с непонятными целями собственную коллекцию из голых товарищей женщин, безжалостно вырезанных ножницами цензоров. Советский премьер еще не знал, что время, как он сам правильно заметил, изменилось, и нелегкий труд по цензурированию всего и вся почетно перешел к американскому еврею Цукербергу, с чем я вас лично, товарищ Ландер, и поздравляю.