26. Роман. Толтек. Аэромир. Встреча (Секс роман)

ТОЛТЕК. АЭРОМИР.

ОДА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ.

ВСТРЕЧА.

26-1.

— Василий Силин, понял я не сразу, не очень–то жаловал нашего брата — журналиста!

Но всё же я дождался предназначенного мне часа.

Сегодня Провидение свело нас.

Обстановка события приличиствовала поводу: конкурс Архитектуры.

Приём, однако, выдался отменный.

Здесь, на роскошной яхте, собрались фигуры архи-бизнеса.

Идеями поражая воображенье, макеты великолепных зданий повсюду привлекали взгляд, — один лучше другого.

Конечно же, Василий Силин мой был тут.

Я — Едадил Аристип — бесстрастно наблюдал со стороны за мэтром, как всегда, желая уловить момент для интервью.

Он перемещался, то здесь-то там, — обмолвится и исчезнет…

(Меня влекла манера его внезапно появляться и пропадать мгновенно и безвозвратно.) Ан нет! Он снова здесь! Каков?!

Достиг особого я отрешения, умудряясь наслаждаться предвкушением новизны вариантов спонтанных наших взаимодействий (вскользь, не более) и всплесками феерий разгорающегося праздника, одновременно.

Макеты виртуальные концепций то проецировались в небо, то — инсталлировались на поверхности лагуны. Изображения двигались, показывая трансформации зданий в действии.

Казалось, будущее разворачивается прямо здесь и сейчас. А манекенщицы прогуливались ню, под иглами лучей пересечённых. Их лазеры одевали объёмными импульсами света. По граням и плоскостям костюмов разбегались линии, круги, и функции, и точки. Повсюду корпускулы световые бомбардировали тьму, роились, превращая архитектуру обнажённых дев в бионику, в геометрию, в параметрию, пронизывая психоделическим мерцанием всё вокруг. В глазах мелькали стробоскопические блики, и световые облака, гипнотизируя, западали в разум. Бокалы дорогих напитков, инвесторские программируя мозги, неоновой струёй извилин лабиринты заливали, вспенивали душу яркими пузырьками.

Мне презентация Архитектурной концепции Василия Силина по казалась скудной. Вращающийся зеркальный вихрь — да и только. Я недоумевал! И лишь позднее осознал всю подоплёку лаконичности представления…., лишь позднее!

Без бравад скажу, — я перестал испытывать разочарование в текущей череде событий, что случаю одному подвластны! И потому, — не ждал свершится или нет сегодня, уж много раз несбывшаяся, встреча.

Я жаждал проявления кумира, как театрал премьеры, — нетерпеливо и страстно, и, реплики хватая жадно, я в предвкушении процесса ликовал заранее.

Но в этот раз Василий Силин удивил меня особо, когда, вдруг, материализовался из ниоткуда, (…Или из вихря? Я не уловил...) и сам ко мне поворотился, и с живостью кивнул, и приблизился, и поздоровался открыто, и, неожиданно, с радушием произнёс:

— Могли бы вы, Маэстро Слова, уделить мне некоторое время? — Так и назвал меня! Да, и продолжил:

— Для вас у меня образовался повод деловой и дерзкий! Согласны ли немедля приступить к беседе? Признаюсь, что давно, я наблюдаю, — вы ищите моего внимания. — Он знал?! — Однако, поверьте, ничего скучнее нет, формального интервью без назначения.

Не то, что данный случай!

Сегодняшняя, представьте, выкристаллизовалась тема и архи-важна она! Уж, если так пойдёт, не столько я вам оказать смогу услугу, но, много более, вы — мне! И к этому, сегодня меня и вас подводит особый всплеск! Позвольте же доложить вам мой расклад, не медля ни минуты!

Я знаю, — И тут он удивил меня словесным оборотом, — Вы — искатель и знаток архитектурных изысканий запредельных. Вас точно не проведёшь обычной уткой…— (О, что за чудо! Он знает обо мне и много более, чем я, возможно, мог и ожидать!) — Да! Я давно за вами наблюдаю. — Он уточнил, словно читая мысли, хотя мне и удавалось сохранять невозмутимость. — …И с вашим творчеством всегда знакомлюсь со вниманием. Мне нравится ваше умение подмечать то важное в архитектуре здания, в чём виден к авангарду шаг. Умение редкое, достойно знатока и интуита, и потому давно уж и непременно к вам решил я обратиться.

Но! Именно сегодня так случилось, что вызрела во мне необходимость задействовать профессиональный опыт ваш и мнение. Поверьте, дело деликатное и непростое. И только вы с ним справитесь, уверен, идеально!

Представлю я для размышления вам изящный анекдот! И в ходе обсуждения, надеюсь, подам изрядный повод для статьи! Ах! если, право, сударь мой, не станете вы совершенно против…

Однако, берегитесь же, посыл с подвохом!

О! Я уж уверен был наверное, что не стану против! Свершилось в одночасье — одним скачком! — желанное к заветной цели продвижение! Как видно, планеты встали для меня в парад сегодня!… Но в том ли виде представлял себе триумф я?!

Простор ночной внимание поражал и глубиной, и блеском, и фактурой. Дорожка, из-под лунного полноока неоновая, яркая бежала, от самого основания воображаемого куполосвода тёмного, до яркого корпуса прекрасной нашей яхты.

Белый силуэт корабельный в ночи мерцал эффектно! На гранях и плоскостях играли всплески отражений водных. Окутанная дымкой лунной лодка светилась загадочным, потусторонним светом по контурам обведена,… и сказочно она во тьме парила!

Мне чудилось, — незримый импульс света толкает призрак парусный по-над глубокой тьмой, подёрнутой, словно облаками, разводами ряби ветряной. И нечто тайное в каждом пассажире, вот-вот сдвигается неумолимо до глубин души, — до тайного загоризонтья, в тьму неосмысленных загадок запредельных!

В преддверии, речей Василия, вдруг, острой опасности меня охватило чувство! Я двигался, казалось, слишком быстро! Было нечто, что в предвкушении предстоящего представления, захватывало Сальвадоровской магией меня!... Свербило в животе, давило в горле!

Не в силах был я ни слова вымолвить пока преодолевали мы вдоль борта яхту. Пространство праздника, столь фееричное и с виду, меня сковало леденящей хваткой. И под влиянием впечатления своего, я, было, сжался весь внутри мгновенно….

— Так в чём же Ваш посыл ко мне, Василий Порфирьевич. — Я вопросил к герою своему, когда расположились мы в креслах, уютных к месту и мощных формой. Каждое — две сложенные в горсть — ребро к ребру — ладони.

В даль от торжеств, и за барьер от гостей увлёк сюда — на бак, меня мой собеседник, таинственно улыбаясь со значением.

Здесь, только, наконец, меж крыл ладоней скульптурных, я без причины видимой снова стал спокоен, и с радостью обрёл уверенность в себе, которую всегда считал предвестником событий успешных разворота.

Василий Силин, читал меня, похоже, превосходно. Но виду не подал. Лишь с хитрецой в глаза мне мельком глянул, и снова накатило чувство опасения!...

— Извольте, сударь! Я без промедления начну! — Василий Силин артистично, и непринуждённо, и страстно заговорил запоем, а голос его был полон предвкушенья. — Дело вот в чём. Я грежу всё сильнее о некоем, на первый взгляд, несбыточном проекте. Мои голова и тело даже, и душа — захвачены новой мыслью ежечасно. А проговариваю состояние вам своё не для придания значения пущего моей художественной идее, и не для важности собственной, и не для интриги, а для того только, чтобы прониклись вы особой грандиозностью момента, который, как мне представляется, наибольшее и наипервейшее значение имеет в этом деле.

Да, да, да, да! И даже не моя архитектура, как дОлжно было бы Вам подумать, а, именно, значительность события для человеческого мира важны мне! О форме после мы … Хочу, чтобы вы представили глобальность перемен грядущих!

Вот, именно новизна всецело влечёт и завораживают моё воображение! И ведаю, вас интуитивно охватило нечто,… то всеобъемлющее, что стоит над всем!

Я кивнул, — что оставалось, если не признаться в правоте Василия…, —  но не произнёс ни слова, боясь спугнуть приближение возможности раскрытия происходящей тайны.

— Так вот, послушайте, я продолжу. Вообразите, мысленно себе Колосс, скульптурный. Да! Здание, высочайшее из всех, что виданы и воплощены людьми в натуре. Такой небоскрёб, который бы проницал наш Мир от дна под толщей океана, вплоть до поверхности, и далее — до облаков! Но и тогда, не прерываясь, всё выше громоздилась бы башня! Пусть потеряется сия вершина у вас в сознании, и лишь только чувство догадкой тонкой зыбко обозначит достижения точку!…. Улавливаете ли вы, о чём я говорю?

— Да, продолжайте же, пытаюсь уследить за мыслью!

— О! Простите! Мне возбуждение не даёт собраться! Уж много раз я мысленно приступал к рассказу и всякий — откладывал, считая мысль сырой. Однако, сейчас пора! Позвольте — к делу!... Сей Колосс, если покажется идея Вам возможной, таит в себе не только утилитарное назначение, но много более различных тайн, чем сразу, без подсказки, кому-либо можно было бы представить так, по описанию просто….

Лишь действие откроет все слои — все уровни и весь функционал! Не каждый испытать сподобится! Сие — для дерзновенных! Однако, в этом деле особую важность обретает и слово! Без слова нам не удержать баланс, не сепарировать плевелы от семя и не направить токи в правильное русло. И в том за вами шаг!

Внимайте же, та Башня, есть — канал трансформационный из мира в мир, она — коридор, и портал!...

Да, что же я, право, так спешу и сбивчив!…

А знаете ли вы о мире водных жителей — Луанов? Нет!?

А о воздушно – лёгких, крылатых, небесно–сияющих Аэритах? Нет и нет?!

А они — здесь рядом и реальны! Я был у них в мирах и виделся у нас лицом к лицу.

А слышали вы, наверное, и легенду, как будто странствовать в сновидении я обладаю силой? Вы знаете? Да? Да! И это точно — правда!

Сей небоскрёб, по замыслу моему, связать миры в один большой поможет.

Как вам такой вот бред, на первый, не искушённый взгляд покажется, мой коллега? Как вам тема?

Какой бы выбрали вы стиль словесный, что бы общественности иметь возможность об этом намекнуть?… — Продолжил мысль свою мой Василий Силин, всё следуя вперёд в практическом ключе, без обиняков, —

— Однако, действовать необходимо очень тонко. Я взываю к Вам! Прошу формулировками лишь заронить догадку. Нет, — никак не в лоб! — И, говоря беспрестанно, он всё более увлекался, глаза его блестели, срывался голос, мерк и тих, пока на шёпот искренний он не перешёл совсем!...

Фантастику концепции нести нам следует, точно от зерцала свет невесомый — чуть повернёшь неверно амальгаму и блик исчез, поставишь под другим углом и вспыхнет пламя! Вникаете в мысль — я прямиком на ваше тут искусство уповаю!...

26-2.

Василий Силин замолчал и пристально посмотрел в глаза мне. Всю паузу долгую я проклинал момент! За что же провиденье столь несправедливо, и встреча долгожданная наша, так странно обернулась?! Что за фарс!

Мой архитектор — сумасшедший точно! И я, наверняка, с ним в месте не в себе. То осознав, вдруг, я полностью сей мыслью стал повержен. Внутри меня переместились точки опоры. Мир, и без того неясный и туманный ранее, словно мираж, ещё стал зыбче.

Василий Силин, мой, однако, зело насмешливый принял облик. Без всякого стеснения, предолгую паузу выдержал спокойно, и всё следил, как я переменяюсь в лицах.

Он чувствовал меня и наперёд предвидел все мои переживания. Но не осуждал, и, как истый душ технолог, проектировщик пространств и режиссёр передвижений, дал мне пережить и выстрадать всю гамму чувств различных, позволил осудить и побороть,… и оправдать,… и оправиться, наконец, … а следом и продолжил:

— Скажу вам, коли не готовы уловить так сразу, в конечной трансформации, мысль мою по обинякам и недомолвкам, право, очень кратким, так знайте — время есть. Я, тем не менее, — не сейчас же, — после, намереваюсь быть для вас намного более открытым и подробным.

А нынешнее сиюминутное обозначенье темы лишь для того пригодно, чтобы активировать ваше собственное воображение, сударь. Пусть в будущем эпистолярном бдении, друг Аристип, сей мой рассказ короткий, подробностями творческими обрастить сумели бы вы в сто крат.

Извольте же, я отдаю идею вам на пристальное и пристрастное рассмотрение. Творите сами словом! Дерзайте же! Являю повод преудобный. Представьте, сей посыл мой ярко и юморно, и с кислинкой, хотя бы и в виде фарса, — как угодно!

Ответьте, смог ли я вас заинтриговать чуть-чуть?

— О! Маэстро! Я наслышан много!… — Сказал я и замолчал, задумчиво потупясь…

— О чём же?

— О ваших путешествиях в Мирах пространственных, о том, что мысль ваша и опыт запредельны по отношению к любому бытовому представлению о мирозданиях… Однако же, понять не в силах я, то — явь или прикрытие? Одно лишь, наверное, вижу точно — вы думаете о имидже дотошно…

— Вот видите! Вы схватываете суть! Прагматикам такие сведения не столько тайна знаний, но… фирменная байка — лишь одно! Рекламный слоган, будто бы…

Вы сами верите подобным россказням? Нет конечно! И пусть на скепсиса весах, ваши с читателем чаши будут равновесны — ни одна не перетянет: то ли — есть, то ли — нет, однако, так или иначе, факт обозначен будет! Пытливый свой смысл отыщет!

— …И всё же, прикрытие?!... Вы о много большем мне... — Я с озарением Василия встречал сияющий взгляд!

— «Отнюдь» или «конечно», отвечу я вам, — не важно. Пришёл момент, иначе б не случилось и разговора нашего. Но вот он происходит! Я обращаюсь только лично к вам — определитесь! Верите мне или нет?

— Я, признаюсь, — Не верю! Но, одновременно, идея ваша каким-то непонятным углом меня задела… и потрясла от пят до маковки: «что гром», так сказать! Маэстро, не знаю как связать моё неверие, (скорее всего, основанное на невежестве в высвеченной теме), и чувство, подспудной ясности, живейшим, подкреплённое впечатлением?

— Не плохо для начала! Мне того и надо! Признаюсь вам, я, точно был уверен, — вы и не охватите до конца насколько анекдот мой. Да! И не сможете осознать, понять всю мысль, конечно, пока воочию не убедитесь сами. Прав ли я?! Хотите доказательств?

— Я право и не знаю. Сомнение моё… За тем ли дело стало? Да и встало ли? Ведь я готов к письму! Довольно, наверное, мне и того воодушевления, что вы мне внушить сумели своим целеустремлённейшим энтузиазмом!

— Ну, уж нет! Готовьтесь! Без опыта я вас не отпущу! Скажу вам прямо, точно и просто: Миры все — здесь. Я лишь, хочу объединить их стержнем.

Да, так связать, чтоб каждый из людей, желающий, узреть Аэритов ярко-розово-белых и чешуехвостых зелёно-синих Луанов, всех в их обличии явном смог увидеть, скользя сквозь этажи, как в лифте. И чтоб они между собой и среди нас могли перемешаться.

— Неужто, право, каждый…, — В задумчивости отрешённой произнёс я, витая над плацдармом внутри меня меняющегося мировоззрения.

— Но, ладно, ладно, уточню, — не каждый!

Надобно уметь преодолевать границы собственного воображенья. А это действо, подмечу, не всякому отдаётся по щелчку!

— Допустим, я уверую глубже, но к чему вам-то это? К чему моя вам вера, а, всего вопроснее, — к чему такая башня нам всем сдалась?!

— Мне ваша прямота по нраву! Что ж, извольте! Хочу я путь создать для изучения миров. Пускай, непосвящённым, Колосс сей — лишь мираж в просторах океана.

Но кто решиться на большее, сам узрит, однако, врата Великолепного Портала, распахнутые во все Миры Вселенной.

Пусть небоскрёб мой каналом станет, где обретший силу, из тела в тело во мгновение сможет перевоплотиться. Исследователям пытливым мира и души я сей проект сегодня посвящаю!

Тут он — человек. В воде — Луан. А в небе, — Аэрит крылатый!

Сие движение поможет и осознать и прочувствовать, как мне когда-то: не изменение формы, но перемены внутренние ведут нас к совершенству. Однако, аттракцион! Он сам по себе совсем не лишним будет! Ведь действие сильнее размышленья! Да, и параллельно ещё окупит инвесторам их материальные старания! В любой архитектуре спрятан практицизм — для кесарей отрада! А страждущим о божественном — в ней своя идилия, мы-то с вами знаем!!

А!? Каково?!

И я кивнул…

— Мне трудно и представить даже самою возможность, не то, что смысл её практический постичь. В смятении я!...

— Желаете увидеть?

— Прямо, здесь, сейчас?...

— Не струсите?!

— Я, право, и не знаю… А-ааа! Не была — была! — Готов! Колдуйте, Маэстро!

— Я вижу, чувство юмора к вам опять вернулось! —

Василий Силин тотчас же приподнялся с кресла, и я встал перед ним лицом к лицу, когда… он возложил на правое плечо мне руку, затем, на левое — другую и….

Изображение яви треснуло вдруг вокруг, и грани развернулись, Мир привычный, повсюду бликов вихрем замерцал, и силой сказочной меня втянуло в полый столб вращения!

Казалось, дорожка лунная из бликов волн свернулась в лестницы спираль и поднялась, ступень за ступенью, в бесконечную высь.

Там на верху видение поплыло, раскинулось равниной белых далей над облаками, слепящими, без горизонтов, без опор и ограничений!... Собрался Новый Мир!

Передо мною, летающий, полупрозрачный, дивный город распростёрся …

— Оглядитесь, Аристип! Вот наяву для вас столица аэритов — небесных жителей, сияющих и крылатых — мной созданный новейший мыслеобраз!

Хорошо ль вам видно?

— Мы пребываем где-то в запредельном?! Что происходит!? Или умер я?! Да кто же вы, Василий?! — Пытался воскликнуть, но только прохрипел не свойственным себе гортанным хрипом, как будто бы, чревовещая… Я погрузился в ужас леденящий, но одновременно обуян был восторга чувством, неземным, хрустальным, сковавшем горло мне холодной, кристальной хваткой.

— Нет, вы не умерли! Или…— не совсем. — С улыбкой в кадр зрения вплыл ко мне Василий. — Вы, созерцаете часть сновидения моего, Аристип, и только!

Нет! То — не Мир Аэритов! Вам солгал я, преждевременно обнадёжив. Нельзя так быстро за границы вырваться без подготовки должной. В этом правда. Я пригласил вас, сударь, проникнуть к образам моих новейших грёз.

Но и того довольно, вижу! Сильно вы белы! Дышите глубже! — Василий обворожительно улыбнулся, хищно, и по-кошачьи. —

— И, полноте!... Снова мы на яхте! Оглядитесь!

26-3.

Я с некоторых пор умение обуздал входить телесно во вселенную своего сознания. Исследую миры воображений, будто бы реальность. И, более того, — могу преподнести сей мир любому иному наблюдателю по выбору своему. И вы, Едадил Аристип, здесь — в городе аэритов — первый!

Всё тренировке в сосредоточении пристальном благодаря, могу втянуть вас я… Однако, лишь на несколько мгновений.

Чтобы увидеть настоящий мир нужна и сила личная, и решимость, и радение. Подключайтесь! Готовы в будущем стать созерцателем миров?!

Когда-нибудь вы вспомните о нашем разговоре и устремитесь мысленно к Колоссу, задуманному мной…

Найдёте? — Милости просим!

Тогда и вам откроются сновидений этажи,… быть может….—

— Василий сделал паузу, всё вглядываясь пристально в меня, бескомпромиссно, испытующе и жёстко. Мне показалось, миновала вечность, пока мой Архитектор Грёз серьёзный взгляд смягчил. Искра в глазах мгновенная блеснула, и тонкая, изогнутая, кошачья улыбка, такая характерная, опять всплыла мимолётно. Лучики морщин, как крылышки пернатых окружили на миг его проникновенные зерцала, пронизанные мудростью и силой… И тут же, Василий Силин снова стал серьёзен, хотя и продолжил речь в игривом настроении.

— Как вам, путешествие наше, друг мой, Едадил? Достойно ли? Достиг я вау-эффекта? —

Василий, вдруг, раскатисто и заразительно засмеялся. («Так быстры перемены настроения у впечатлительных людей! » — Подумал я.) — Возьмётесь вы теперь за это дело? И чувствуете ли силы осветить мой замысел настолько витьевато, в своих статьях, чтобы заинтриговать и не отпугнуть серьёзного, и не отвратить пытливого читателя, между прочим; но и, вместе с тем, глупцу подать сие так ловко, чтобы затею нашу с вами, воспринял тот, как заманчивый и замысловатый анекдот, достойный, однако, внимания настолько, чтобы быть повторённым в скептическом обществе без страха оказаться осмеянным или уличённым в фантазёрстве?

Вы понимаете меня? И пусть подтрунивают только над моим измыслом, ссылайтесь на меня, себя не подставляйте. Мне — простят. Я исподволь буду потчевать их начинаньем моим в картинах и макетах.

Уж, всякому концепции мои известны! И измыслы мои всегда безумны поначалу. Однако, и воплотимы были до сих пор…Согласны? Пускай теперь опять гадают — быль иль небыль!

Подумают, что я слегка заврался. А что?! Давно уже не будоражил я бомонда атмосферу! Небоскрёбы долги. Покуда строят, подумают, заскучал, и эпатажа ищет архитектор.

Почему бы и нет?! Тут знак для сведущих только развернётся полно. Остальным — негоже. Однако, пускай разносят!

Издание, из тех, что согласятся, выбирайте посерьёзней. Пускай и,… — с придурью, но, всё ж, без желтизны… Осилите, коллега?!

— Издание любое подберу. Не думайте. Я в этом дока!... Мне поразительна всё больше ваша личность! Маэстро Василий! Так, вы и экстрасенс, и ясновидец! Я потрясён! Ошеломлён и заинтригован!

Однако, скажите правду мне, реален ли Мир Аэритов? Иль существует, лишь, в воображении он? Вот если бы под силу вашего гипноза я попал, и только?... Запутался, не знаю как сказать…

— ХА, ХА, ХА, Ха! Мой друг! Смотря, как вы хотите понимать свой опыт? Видения — ваши! В этом весь и смак! И тайна только вам раскрыться может. Для каждого она своя! Дерзайте!

— Мне кажется, я правильно вас понимаю… Если так, тогда, что жители других миров подумают о людском вторжении? И каково нам людям испытать придётся, коли нашествие различных монстров нагрянет прямиком в привычный мир?!

— Мой небоскрёб подобен лифту для перевоплощений. Но Люди, Аэриты или Луаны не будут в нём между собой пересекаться. И каждый сведующий воспользоваться сможет только, удвоенным пространством панорамным, при этом оставаясь невидимым за мембраной зазеркалья моей «Трансформационной Башни». (Так думаю её назвать, наверное…). Ты словно бы снаружи, ан нет — внутри!

Что скажете, мой друг?

— Я — в предвкушении! С жарким интересом наблюдаю, какой возникнет текст во мне теперь.

— О! В этом с вами мы безудержно похожи! Я сам люблю рождение образов созерцать в себе! Так мы договорились?

— О! Весь ваш я! Извольте, завтра же заверну такое!... А что не поверят мне, — теперь уж всё равно!... — Ответил, в задумчивость я всё более погружаясь, с вершин энтузиазма обвалившись.

— Такого нам и надо! Рад согласию! Мне видится, — резонанс возник. От ныне, нашей связи духовной — быть! До встречи в будущем! Но соблюдайте осторожность! Законность никогда у нас не дремлет! Мне на вид уж ставили фантазёрство… — Улыбнулся в даль Василий...

— До встречи скорой! Я, право, чувствую давно созвучие наше… Когда же мы снова…?!...

— О! Не сейчас! Не сразу! Позвольте мне откланяться отсюда… Зовёт мечта! —

(О, словно бы и не здесь Он был всё время…) Василий Силин, встал, и пожал мне руку, и театрально поклонившись, по трапу поднялся ловко, преодолел барьер, волну гостей рассёк харизматично, и, тот час же, исчез бесследно.

Костюма белого лишь силуэт мелькнул.

На яхте в этот день его я не встретил боле…

****