Уродства в половом воспитании. Глава Мой первый половой акт

Моя соседка Ася родилась в послевоенное время. Её родители были безграмотны в вопросах воспитания детей. Мать часто говорила: «Я не умею воспитывать детей, а твоему отцу, вообще, их нельзя было иметь». Ася не понимала, почему нельзя. Уже будучи взрослой, она услышала от матери: «Мы тебя породили, мы тебя и убьём! » К чему это было сказано, Ася не помнила, наверно, они с матерью конфликтовали. Иногда люди её спрашивали, родная ли она дочь своему отцу?

До одиннадцати лет Ася понятия не имела и не интересовалась, откуда берутся дети.

Однажды у родителей случился разлад — отец завёл любовницу и собирался бросить дочь с матерью. Начались скандалы с криками, битьём посуды, готовились к разводу и размену квартиры. Мать стала спать с Асей в одной комнате, отец в другой. Уходя на работу, он закрывал свою комнату на ключ, вёл себя, как чужой. Его предательство девочка  восприняла не менее остро, чем мать. Не очень понимая, в чём заключается супружеская измена, Ася была убеждена, что он собирается вычеркнуть их из своей жизни, и эта обида осталась в ней на долгие годы.

Однажды поздним вечером дочка ждала, когда мама придёт из кухни спать, а она всё не шла. Ася вышла в коридор, услышав в комнате отца шорохи и скрипы, приоткрыла дверь и увидела такую картину. На диване лежит голая мать, отец тоже голый на ней, поднял голову, смотрит на дочь, она на них: «Что вы делаете? » - спрашивает одиннадцатилетний подросток у родителей, которые совсем недавно готовы были поубивать друг друга. «А мы играем в папу и маму», - был ответ отца. «Иди спать, я скоро приду», - отправила дочку мать. Ася прикрыла дверь и ушла к себе, заснула, не дождавшись её.

Наутро она потребовала объяснений от матери, что у них там вчера происходило. Мать, закрыв лицо руками, раскрасневшись от волнения, не знала, как приступить к щекотливой теме, с чего начать разгерметизацию величайшей тайны. Ася ждала, сурово насупившись. Наконец, неуклюже, словами неумного, незрелого человека она объяснила, что так делают все люди — писька в письку и получают от этого удовольствие. Мол, вырастишь, будешь  делать то же самое. «Нет! Никогда! » У матери смех застрял в горле: «Ты ещё дурочка», - закончила разговор умная мамаша. И тут ребёнок задаёт вопрос, на который у неё не нашлось ответа: «Как же ты можешь с ним, если он был с другой? » Мать поспешила уйти от ответа. А вечером Ася услышала, как она опять кричит на отца, который поздно вернулся, видимо, от любовницы: «Даже ребёнок понимает, что это гадко, ты то со мной, то с ней! » Отец после такого обвинения затаил на дочь злобу: «Эта мерзавка лезет в нашу жизнь!? »

У девочки развился невроз с галлюцинациями. Возвращаясь со школы, она подходила к закрытой на ключ двери отца и отчётливо слышала хрипы, ей казалось, что отец душит мать, она стучала в дверь, кричала, но никто не отвечал. Возможно, отец затаился и ждёт, когда дочь уйдёт из дома. Тогда Ася придумала свою детскую хитрость. Чтобы быть уверенной, что отец ещё не вернулся домой, она бросила в прихожей на пол шляпу, как будто та упала с полки случайно. Если отец дома, он подберёт шляпу и положит на место, ничего не заподозрив. Ася, вернувшись со двора, увидит, что шляпа на полке, значит, он дома. Проделав этот эксперимент, Ася убежала во двор. Вернувшись через час, она с облегчением увидела, что шляпа ждала её на том же месте на полу. Значит, дома никого ещё не было. С души свалился камень.  

Вскоре её мать всерьёз приступила к сексуальному просвещению дочери. На подмогу пришёл книжный шкаф с французскими классиками. Первым мать привлекла на помощь французского классика, большого знатока чувственных наслаждений, и порекомендовала Асе начать чтение с Ги де Мопассана. Итак, в одиннадцать лет ребёнок  проштудировал всего Мопассана, за ним полное собрание сочинений Оноре де Бальзака. Затем мама посоветовала прочитать «Декамерон» Боккаччо и «Гаргантюа и Пантагрюэль» Франсуа Рабле. Последнюю гадость Ася не дочитала до конца. Рабле отбил у неё охоту на французских классиков.

А родители… Они всё-таки разъехались по разным коммуналкам. Ася с матерью поехали в комнату двадцати квадратных метров в центре города, отец выменял себе четверть дома с участком земли в пригороде и в деревянном доме комнату двенадцати квадратных метров. Но месяца не прошло, как отец снова стал жить с ними, теперь уже в одной комнате.

Начался настоящий ликбез с наглядным пособием по ночам. Летом и по выходным дням семья выезжала к отцу за город, теперь у них была как бы дача. Опять все вместе спали в одной комнате. Как-то родители очень разрезвились, Ася ещё не успела уснуть, и дёрнуло её вымолвить: «Долго вы ещё будете тереться? » Слово «тереться» она заимствовала у Рабле: «Они весело тёрлись друг о друга». В ту же секунду мать выскользнула из-под отца, подлетела к кровати дочери, как разъярённая тигрица, и вцепилась в волосы дочери. Она рвала их и орала: «Лучше бы я тебя в своей утробе удавила!!! »  Эту фразу Ася слышала потом ещё много раз. Такой взбешённой она никогда мать не видела. Ася поняла, что совершила ужасную ошибку, и больше старалась не мешать их случкам.

Родители в свою очередь стали иногда выставлять дочку из комнаты. Зимой на выходные её зачем-то брали с собой на дачу, хотя она с большим удовольствием осталась бы дома одна в городе. Но с желаниями дочери не считались, Ася была нужна родителям, чтобы цементировать их союз. Дело было вечером, смеркалось, супругам взгрустнулось, как они выражались, и ей предложили выйти на улицу. Очень не хотелось гулять на морозе, Ася поковыряла лопаткой снег, спустя час или полтора осторожно заглянула в комнату. Они всё успели, отец, подтягивая сползающие штаны, шуровал кочергой дрова в печке, в комнате было жарко, мать лежала полуголая на кровати, томная, раскрасневшаяся, удовлетворённая. В эту минуту Ася испытала к ней чувство, похожее на отвращение, смешанное со стыдом и презрением.

Позднее Ася узнала от своей матери много плохого об отце, мать критиковала его, говорила неуважительно и с презрением. Асе было непонятно, почему тогда они живут вместе. Однажды она спросила, зачем позволила отцу жить с ними? Мать ответила, потому что отец очень любит дочь. «Но нам с тобой без него лучше! » - пыталась Ася убедить мать. Если бы та ответила, что ей вообще-то нужен мужик, или хотя бы, что она отца любит, Ася бы поняла своим уже почти недетским умом. Но её ответ шокировал девочку: «Он обещал купить мне квартиру и дачу. А что ты можешь мне дать? » Действительно, что ребёнок может дать матери? Ребёнок это обуза, его кормить надо, одевать, для этого ей придётся идти работать, а она уже забыла, как ходить на службу, к физическому труду не привыкла.

Таким образом, Ася усвоила, что для матери важнее личное материальное благополучие, чем спокойная обстановка в семье и здоровая психика ребёнка. Это Ася поняла на подсознательном уровне. Родительский эксгибиционизм продолжался ещё восемь лет, пока муж не купил жене обещанную кооперативную квартиру, а дочь отделил, оставив ей комнату, в нарушении жилищного законодательства, поскольку обязан был сдать государству всю имеющуюся жилплощадь при покупке двухкомнатной квартиры. Но папа был председателем ЖСК, а мама там же  бухгалтер, своя рука владыка, поэтому дочери сделали большой подарок — комнату в коммуналке на долгие годы. Такова родительская щедрость.

Оноре де Бальзак, а за ним Бхагван Шри Раджниш, индийский духовный лидер Ошо, утверждали, что брак — узаконенная проституция. Не стоит заводить детей супружеским парам, если их жилищные условия не позволяют уединяться, а секс у них в приоритете.