и дедушка Фрейд в обвисших штанах

Отчет пациента для моей любимой Лизы Готфрик

Умудрившись самому мне непонятным способом смоленских хитростей и народной правды организовать двухнедельный побег из печальной действительности постельного режима серьезно больного человека, я, тем не менее, вернулся к началу, расположив себя горизонтально на койке, слава Богу, не больничной, но близко тому, какая, на хрен, разница где именно ты лежишь, хотя сам антураж белых стен и потолков, крахмальных халатов и волосатых ручищ самоуверенных хирургов навевают не то, чтобы скуку, но неприятно, неприятно. Сраные катетеры, литры чужой крови, жолтые плазмоиды и медленно, сводя с ума своей неспешностью, капающие капельницы, короче, вся та шняга, что и отличает место дисклокации столь схожих по условиям содержания режимов. Я дома, между прочим, сам ставил себе капельницы, приспособив простой носок. Ищешь подобающую возвышенность, в край забиваешь гвоздик в районе потолка, подвешиваешь носок, куда засунул башкой вниз бутылек с лекарством, дальше - дело техники, в моем конкретно случае стремное по самое не могу, вен - то нету практически, так, синявки, а капиллярку инсулиновую не используешь, калибр мелкий, кстати, я и в поликлинике, когда сдаю контрольные пробы кровушки, весьма напрягаю медсестер, кроме одной, напоминающей мне ни разу не виденную в реальности Тицкую, только Ольга, не Лиза. Такая же худенькая, стройная, тоже без косметики, хрупкая и сексуальная, веселая такая хохотушка, я уж ее развлекаю как могу, пока она лепит мне иглой - шестеркой в обратку или ногу. Это в глубочайшем детстве пользовали ломы от стекляшек, могучие и заякоренные, вывариваемые в автоклавах часами, что мало помогало, ежели судить по моему опыту, но там было прямое переливание крови, вопрос стоял ребрами, жить мне, верно, оставалось полчаса, вот и запсодили напрямую, выловив какого - то мужика с моей самой распространенной группой, а у него оказался гепатит Ц, но ничего, в крайний раз, пройдя УЗИ и прочую диагностику, был рад услышать от специалиста оптимистическое заявление, типа не видать там ни хера, ухудшений нет, а сроку моей приобретенной болячке тридцать семь лет, учитывая же образ прошлой жизни, всю ту грязную дрянь, что я запускал себе по трубам, то, действительно, оптимизм имеет и просто обязан быть.

- Сучий же потрох, - пробормотал я, мельком проверяя себя на ошибки, - дневник наблюдений за природой получается, какая - то ботва эпикризов и диагнозов. Да с моими проблемами я просто обязан быть помещен сразу после смерти в учебники гематологии, терапии и наркологии ! Образец такой совершенно непонятной живучести. Помнится, однажды зимой матушку проглючило, будто послышались ей стоны на улице, она подорвала из дома и увидела меня, уже постепенно засыпаемого снегом у забора. Я, по - ходу, кое - как добрел до места назначения, а на последних метрах срубился, закипел, но уж стонать - то был реально не в состоянии. Вот что это было ? Чуйка ? Вещее сердце матери ? Хрен его знает, но было, факт.

Уставившись в потолок, намекающий на крышку гроба, где окажемся почти мы все, конечно, те, чья родня сочтет нужным закопать нас, а не, скажем, спалить к такой - то матери или бросить на растерзание хищных зверям на арене Колизея, я скучно и заунывно перебирал эти четырнадцать дней, заполненных мелкой суетой, и отличающей обычные дни горизонтального положения на кровати от моего парынедельного побега, отмечая с ложной скромностью свою нерушимость однажды принятого решения лечиться, ведь ни на час я не сбился с приема лекарств, не выскочил из предписанного мною себе режима, дав слово тринадцать с половиной лет назад матушке лечиться, бросить тяжелые, короче, жить рядом с ней, пока она жива. Держу, однако. Конечно, первые пару лет была жопа. Ад был. Раз, наверное, по сто на день думал о том, как было бы хорошо вот прямо вот сейчас врезаться, закурить на приходе   " Бонд ", сняв ботинки. С ума сходил реально, но вытерпел, а после лет пяти стало вообще просто. Мне говорил один, спрыгнувший с системы при помощи анабаптизма, все сроки раскидывал, даже странно, но в его случае и в моем они совпали, именно пара лет безумия, просто крышу сносило, после пятилетки же проще и почти легко, даже мудак, нежданно прикативший и суливший мне халявный метадон, вот прямо вот сейчас, бесплатно, обломался и долго не мог поверить, пеняя мне же моими же словами. " Бля, адвокат, - говорил он, неверяще рассматривая мои весело блестевшие глаза, ибо ( шикарное словечко ! ) стояла у меня на паузе порнуха с шикарной Келли Трамп, а на вечер приуготовлен был Эдвард Дж. Робинсон в роли заблудшего по чарам ля фэмм фаталь профессора, отмазывавшегося от мокрухи, короче, я был почти счастлив и уж всяко не нуждался в тяжелых, даже с доплатой мне, вот, сказать примерно, на, мол, тебе штукарь сверху, только вмажься, не стал бы, блябуду не стал бы, - да ты же сам кричал всю дорогу, что не мыслишь своей жизни без тяжелых ! Ты же сам утверждал, что это обдуманно выбранный тобой же образ жизни, абсолютно всем устраивающий тебя, нравящийся тебе ". " Ну да, - нисколько не спорил я, начиная уже маленько уставать от назойливости этого мутного доброхота, по - любому подразумевающему нечто кромешное за выглядящим невинно угощением метом, хотя метом обычно именуют амеры метамфетамин, но мы, азиаты, употребляем схожие слова совсем по другому поводу, - говорил и утверждал, так как на тот момент это была правда - истина, но вот время изменилось, я стал другим, все изменилось, соответственно ". А потом я явно дал гостю понять, что связывали нас в прошлой жизни лишь тяжелые, добыча на гора бабла, приобретение и употребление, но никак не человеческие отношения, никакого минимального приятельства, даже подельниками не назовешь, так как предпочитал тогда еще не коала одиночное плавание, кидалово, иногда - карман. Живые, короче, деньги.

- П... дец, - констатировал я, вновь проверяя вышенаписанный ( см. выше, курсив мой ) абзац на ошибки, закуривая вредную привычку, по словам ударившейся в певчевство Трейси Лордс, ласт драгс, - начал за здравие, кончил за упокой. Медицина и практически чистуха. Ты еще явку с повинной захерачь, мудак ! - в сердцах выругался я, подбегая к зеркалу и с нескрываемым пренебрежением рассматривая гримасничающего с той стороны полудурка.

Что ж, хотя это и противоречит теориям эволюции Дарвина или Розенберга, но человек вполне способен к существованию горизонтально, не все над властной вертикалью насмехаться.