Странная жизнь Максима Т. Из книги Жизнь проституток

Первое время Максим просто сходил с ума - так подействовала на него смерть его лучшего друга. Елисей попал в больницу c тяжелейший гриппом и оттуда уже не сумел выбраться на своих двоих. Хотя до последнего даже слабо пытался шутить с Максом по телефону -в больницу никого не пускали. Макс  каждый день методично молился у свечи о его выздоровлении христианскому богу. А потом с тем же спокойствием об упокоении. Об эффективности второй молитвы Макс мог только догадываться.

«Внезапно умер» - сообщили ему родственники почившего. И Макс отреагировал  на то так,   как будто сообщили о том,   что на дворе непогода, и не мешало бы захватить зонтик. Какая-то его часть, должно быть,   о том уже знала заранее. «И что уж теперь? - Друга больше нет, и точка. » И эта проза заставила его сбрендить.

Целыми днями он стоял у мусорных баков, поджидая, когда какая-нибудь девушка выбросит пакет, рассчитывая там найти что-нибудь полупрозрачное, кружевное и женское. Эта фетишная жуть возбуждала в нем звериное желание и он не мог, да и не думал с ним бороться. Ведь его  лучшего друга больше не стало. Просто был  - и теперь нет.   Будто газета в почтовом ящике. Кто-то взял почитать и не положил на место.

Скверно,   до чего скверно.   Куда скверней, чем c  дрожью внутри мерить колготки в сеточку.    Колготки, которые выбросила за ненадобностью незнакомая блондинка. Возможно,   Максу хотелось очиститься таким образом от еще большей скверны - смерти. А быть может даже смыть с себя всё напускное величие жизни. Дескать,   «смотрите, женщины, что мне действительно от вас нужно! Вот что меня влечет - диссонанс. Вопящее несоответствие».   Быть может, это и было природой Макса, а смерть лучшего  Друга просто позволила ей сполна проявиться.

Макс и до того был тем ещё извращенцем. Находил девушек, которые  делали  ему больно. Хотя в первую очередь ему хотелось унижений.

Да кто он такой собственно в этой своей жизни?! Мысли об унижениях возбуждали и были с ним неразлучны с самого детства.   Еще двенадцатилетним - ему хотелось этой  дичи, о которой нигде не говорились,   не было в кино и газетах.

Но она была в его голове. Ну разве нормален этот мир, в котором такое случается? Ну ладно, допустим, с кем-то другим - но нет, с тобой, c тобой! Представь,   тебе нравится  то,   что не пришлось бы по вкусу никому на свете, даже тебе самому,   но все равно - тебе это Нравится! Это твоя химическая реакция. Но как проявить ее на полную катушку - так, как есть это в голове? В каком мире нужно было родиться? Может,   есть такие планеты? Но Макс попал на Землю.   И все, что он делал здесь на Земле,    никак не было отображением того, что сидело в его голове,   что было в нем самом,   а может - значительной частью его сути.

В первый раз он попробовал сделать то,   что по-настоящему хочется лишь тогда, когда ему было почти под тридцать.   Его видимый мир был такой приличный,   такой причесанный, правильный, что удивляет,   что Максим вообще сделал это - отыскал женщину,   которая определила его место под своим компьютерным столиком.   В прямом смысле у ее ног. То, что заставляет разум кричать благим матом, а чувства - гореть в блаженном огне успокоения. Наконец, у Макса появился интернет (правда в мире он уже появился почти десять лет до этого), и парень стал искать человека, c которым можно было бы найти выход своему кипучему, немилосердному желанию.

Ольга была в разводе. Наверное,   потому что муж оказался вполне нормальным мужчиной.   Нормальный мужчина - никогда не поймет женщину. Зато успеет сделать ребенка, прежде чем это поймет. И вот вдруг полученное от Максима сообщение с приветствием и пожеланием познакомиться… Довольно скоро завязался интересный диалог - благо, оба участника были в ладу с интеллектом. Уже на второй день в чате стало по-настоящему жарко- Ольга виртуально надавала Максу пощечин.   В колонке модной тогда аськи перед глазами Макса появлялись цифры :   1, 2, 3… символизирующие номер удара. Максу велено было представлять, что изящная ручка его повелительницы со звоном хлещет его по щеке.   Тогда для Макса это был  вообще первый опыт подчинения, и он,   что называется поплыл. Кровь прилила к его голове, глаза затуманились, он практически ничего не соображал - так реальны оказались эти воображаемые пощечины. Каждый день  Ольга с Максимом связывались по аське,   являя на свет те самые магические слова,   действующие как заклинания.   И в конце каждого дня Максим писал своеобразный отчет о своих чувствах, названных им «Сентенции». О чем только не писал в них Максим!   И о бессонной ночи,   проведенной связанным в кровати. И о  грозящей мастурбации прямо на улице, если бы он не кончил сейчас перед ней.

Да, за грамматические ошибки, допущенные в сочинениях, Максиму полагалось наказание. Но уже не виртуальное. Настоящее. То, что он получит, когда приедет к ней.   Он сделал предложение, она согласилась.   А как же иначе? Не пропадать же даром всю весну трехкомнатной квартире, которую Ольге предоставила во временное пользование ее уехавшая в другую страну подруга? Можно замечательно в ней пожить со своей живою игрушкой. Она даже может играть в машинки с ее пятилетним сыном. Может сопровождать во время прогулок. Купать в ванне или быть ковриком у ее ног. Словом, от привычной реальности можно было хорошенько так оторваться.

Ольга чем-то напомнила Максиму ворону.   Но ворону весьма симпатичную. Встретила она его на вокзале в серо-черном пальто, нос был с небольшой горбинкой,   может из-за этого возникла ассоциация. Правда, голос был весьма приятный. Но его звучание почему-то  растворилось в большом корыте времени. Прошло столько лет, рассеялось столько туманов…  Но тогда - это был самый первый туман. Самый пробирающий насквозь, до мурашек. Не вымокнуть в нём было просто невозможно, особенно для такой чувствительной натуры как наш герой. И он весь пропитался их встречей.   Это были наверное самые счастливые пять дней его жизни. По приезде домой, Максим даже загар на теле посвящал своей неожиданно  обретенной госпоже.   Продолжались сентенции. Но потом Ольга написала,   что все их фотографии на компе  случайно увидала ее вернувшаяся подруга,   хозяйка квартиры, и реакция ее была, мягко говоря, не из приятных.   Всё, финита, писала Ольга. Пока - наши встречи отменяются. Но еще более ошеломительным было более позднее известие - Ольга уезжает в другую страну и там выходит замуж. Загар Максима остался просто ненужным более никому лоском….

У Максима было еще множество встреч. Может быть, c  десяток подобных женщин, которым нравится тематика владычествовавания. Одна из них как-то призналась ему, что не может получить оргазм,   если перед этим не трахнет, по крайней мере в уме,   своего любовника. «А лучше конечно не в уме,   а по-настоящему.   И сразу двоих» - это признание еще одной, самой последней пассии Максима. Ее звали также необычно - Фиона. И ей нравилось избивать мужчин. Руками, ногами,   топать каблуками - по всякому.   Главное, чтобы пить боль своей милой жертвы.   А жертвы должны обязательно были выглядеть мило,   совсем не мужественно. Лучше чтоб руки и плечи были потоньше, манеры - поизысканней. Фиона даже говорила с Максимом на «Вы». Давала п******й и притом была вежливой.   Они ходили по ресторанам, Макс даже дважды пригласил ее в филармонию и она с большой охотой пошла с ним на  вальсы Шопена и темнокожего кубинского саксофониста. Они мило гуляли в ботаническом саду, любуясь  расцветшими только что хризантемами.   Часами гуляли они по осеннему Крещатику, оставляя на вечер самую пикантную часть своей культурной программы. В один вечер Фиона велела Максу раздеться,   стать коленями на диван и поставить руки на спинку. 15 минут плетей он вытерпел как стоик, утолив на время садистскую жажду женщины. «Но ты способен и на большее. В следующий раз, думаю, ты можешь выдержать и полчаса». Потом он читал ей в кровати «Одноэтажную Америку», хотя  от каждого слова дико трещала голова. Фиона вскоре заснула, а Макс еще долго лежал с открытыми глазами,   дивясь своему положению. Момент был так реален, что он запомнит его потом на всю жизнь. Нет, ему не было хорошо, как и не было плохо. Он просто видел себя участником игры, которая была ему не под стать, в которую он мог позволить себе играть лишь урывками, будто актер, устраивающийся на сезонные гастроли в каком-нибудь Театре абсурда.

В  обыденной и страшной жизни Максима однажды была и девушка,   которой он почти годился в отцы,   если отцам, конечно, позволено быть такими негодниками. На первой встрече Аня дала прочитать Максу свои стихи. Максим рассудил, что они очень даже ничего. Но конечно не такие хорошие, как ее ножки. Аня , будучи одновременно и расчетливым программистом, предупредила, что только они могут быть доступны Максиму. Для фетишиста десятого уровня лучшей арены для игры было и не сыскать. Ане, помимо чувствительных мужских пальцев и языка, очевидно, нравились комплименты.   По ее настоянию в книжном магазине Максим приобрел блокнот,   в котором обязался от руки записать 100 пунктов,   «почему ему хорошо с Ней».    И опять, опять оставляя записи в блокноте,   Максим замечал себя со стороны неким героем программы «Вожделенье и жизнь».   Он хорошо видел и понимал,    что для того,   чтобы страсть не пропала даром,   нужна определенная лесть и лукавство. Нужна причудливая смесь из денег, правды и актерского мастерства. чтобы получить то, чего хочет его темная сторона. И в этой смеси нужен баланс, чтобы не сорваться, идя по тонкой грани безумного. Но он всякий раз падал. Точнее,   просто сходил с каната, не имея достаточно терпения идти дальше. Всё, чего так желало его нутро, не вписывалось ни в какие рамки, для того не годился ни один из всем известных видов отношений. Максим заполнил блокнот на половину. А через две недели чиркнула спичка и блокнот уже в прямом смысле тлел огнем, превращаясь потихоньку в пепел. Рукописи горели, но значит ли это, что в них не было ничего настоящего?

…Ее лица он уже и не мог вспомнить. Но хорошо помнил, как они сидели на скамейке то ли в парке, то ли в каком-то уединенном дворе. Сами же такие уединенные, в одной своей человеческой страсти - вожделении. Она курила сигарету за сигаретой, он дышал запахом ее волос, смешанных с мягким лавандовым запахом духов и никотина.   Никотина было больше. И это еще больше нравилось Максиму. Как и то,   что она была старше его на добрых двенадцать лет. Как ее звали? Максим уже вспомнить не мог. Она была слегка полноватая, с темными длинными волосами.   Работала поваром в каком-то частном отеле. И вот сейчас - был их час фантазий. Она придумала, что в следующий раз они встретятся в том самом отеле, ей дадут ключ от номера. С ночевкой. Из всей одежды на нем останется только ошейник, который она ему оденет в знак его принадлежности. Нет. Даже не ошейник. Просто набросит на него цепь. У нее дома две здоровые собаки, так она одолжит одну из цепей.   «Ты будешь на цепи, совершенно голым, и я буду делать с тобой всё, что хочу»   И Максим, слыша такие откровения, c еще большим опьянением прижимался к ее волосам,   вдыхая запретное,   дикое, вздорное и вместе с тем - такое желанное!..

Потом они долго шли к конечной маршрутки.   Тоже о чем-то говорили, но уже без того накала,   что был на скамье. Ей нужно было выходить раньше,   она встала с сидения и нарочито громко, чтоб могли слышать окружающие, сказала ему на прощание: «Напишешь мне и отчитаешься». ….

И вот я пишу за него, так как немного знал этого человека. Пишу и отчитываюсь. Спустя бездну лет, а может то прошмыгнула горстка воробушков. Что он делал весь этот час? Чем был по-настоящему занят? Чем увлечён? Наверное, главным образом преобразованием себя - в энергию слов. Он писал рассказы о своих бравых похождениях, будто желая преобразовать мир слабой реальности в мир убийственных грёз. Наделить себя и своё окружение- тонкой материей из эмоций и чувств, оставив за скобками тяжёлые доспехи тазобедренных суставов. Он пытался оживить токи своих мыслей полупроводниками из слов. Пытался показать изящество, лишив его почти всякой опоры разума и простоты. Не мне судить, насколько ему это удалось. Да и что есть успех в этом деле? Сама попытка жить и была его жизнью. Рассказы Максима опубликованы на страничке Темной мелодии. Что случилось с ним после и где он сейчас- остаётся неизвестным.