Экваториальный обман... длящийся без конца

Именно так я назвал бы произведение, которое небезызвестный писатель эротических опусов Андрей Гусев опубликовал на Прозе. ру. Потому что у него этот текст называется «Экваториальный роман», хотя на роман он никак не тянет. И не потому, что в нём не хватает текстового объёма, как раз наоборот – буковок и словечек хоть отбавляй, только в роман они не собираются.

Посудите сами, роман предполагает наличие сюжета и его развитие. Здесь же ни сюжета, ни развития. Одна сплошная порка. Представьте, опубликовано 70 (семьдесят!) глав, и в каждой из них центральной темой является сцена порки задницы, в основном мужской, но изредка и женской, ротанговыми или иными розгами, или на худой конец плётками. Худой конец у персонажа Энди, потому что он кончает  во время экзекуции. Вот это двигатель сюжета!

Думаете, в 70 главах будет 70 разных способов порки? Увы, практически один и тот же способ и одни и те же действующие лица. Сейчас ткну, не разбирая, в любые два фрагмента из «Экваториального романа» – и сравним. Вот глава третья (в первой части их всего сорок четыре), самое начало.

Беру его за руку, веду в спальню. Там командую:

— Раздевайся, чёртов осёл!   Всё равно у тебя нет выхода.

Энди зло смотрит на меня; вопит, что эта антигейша может идти на ***. Потом мой тембо визжит уже по-английски:

— I fucked your missis Mona!

— Келеме, мчензи! — машинально восклицаю на суахили. — Тихо, болван! Быстро, pants down! — ору я.

Наконец, он подчиняется. Тщательно привязываю Энди к кровати. “Welcome to today’s session, my hubby!” — мысленно восклицаю я. Зову миссис Мону. Она появляется в нашей спальне со связкой bamboo canes.

— Jennifer! Is he ready to learn? — вопрошает она. Я утвердительно киваю в ответ.

Во второй день teaching Мона опять запихивает в рот Энди красный шарик; потом берёт дилдоу средних размеров и аккуратно вставляет ему в rectum, полностью. Только после этого принимается пороть. Мне она и в этот раз велела уйти из спальни. Тайком я наблюдаю за спектаклем из коридора. Люблю смотреть, когда попа Энди отплясывает танец боли; это ужасно возбуждает меня.

Миссис Мона дерёт сильно, размашисто, в жёстком ритме, лишь периодически она отвлекается на работу с дилдоу. После каждого удара её розга оставляет длинный белый след, который мгновенно становится ярко-красным, потом медленно бледнеет. Энди мычит и вертится, как уж на сковородке, пытаясь повернуться на бок. Тогда Мона недовольно кричит: “Don’t twist your ass! Keep still!”

Когда конец розги треснул, Мона бросает её на пол, берёт свежую. Так повторяется раза три. Mona plays his ass like a drum. Our bedroom is filled with the sound of the smacks and Andy’s moans.

Влепив обещанные сто пятьдесят strokes, Мона кладёт последнюю розгу на кровать рядом с исполосованной попкой Энди, забирает дилдоу, выходит из спальни с чувством исполненного долга. Мне заявляет, что мой муж обкончался под розгами, и что ему пора бы уже согласиться.

Иду в спальню узнать результат. Просовываю руку под живот Энди, простыня залита спермой. Отстёгиваю красный шарик, что у него во рту. На этот раз Энди молчит; вижу, что он смущён. Отвязывать его от кровати я не тороплюсь.

— Как ты, милый? — нежно вопрошаю супруга. Поскольку он отводит взгляд, то пытаюсь закрепить успех:

— Миссис Мона – твоя антигейша – считает, что пора бы согласиться с моими условиями. Впрочем, если хочешь, она доставит тебе неземное удовольствие ещё раз. Но завтра будет на пятьдесят розог больше.

А вот фрагмент из самого конца романа. Глава двадцать четвёртая (во второй части их всего двадцать шесть).

— Ты осёл и болван! Я всё расскажу Аманде; как ты слышал, она грозилась дать тебе двести розог. Ты их получишь!

— Джей, ты сумасшедшая обезьяна! — кричу ей, однако она не унимается.

— Вечером, когда уснут наши дочери, Аманда влепит тебе двести strokes with bamboo canes. Ты можешь отказаться, но тогда ночью не сможешь трахать сумасшедшую обезьяну, как ты выражаешься.

— Дорогая, Господь в силу своей неизъяснимой мудрости сделал тебя моей женой и одновременно слабоумной. Ночью я возьму силой обезьяну из Кисуму по имени Джей.

— Тогда завтра миссис Мона с Амирой, Аманда и я засунем тебя в станок для воспитания, что давно стоит без дела под большим деревом рядом с автомобилем. И будем трахать тебя с помощью дилдоу, поочерёдно… потом пороть кнутом, по очереди. Лучше соглашайся сегодня вечером на розги Аманды, милый, — уговаривает меня супруга.

— Джей, ты – роза моей жизни, луна моей ночи. Может быть, не надо? — жалобно так вопрошаю.

— Что не надо?

— Ну, этот домашний театр с розгами…

— Милый! Когда ещё представится случай, чтобы миссис Аманда показала своё филигранное искусство?! К тому же это так волнительно: я обожаю смотреть на порку своего мужа, когда его воспитанием занимается опытная мистресс.

В сумме 44 +26 = 70. Так что, как видите, я вас не обманул. В первом приведённом фрагменте речь ведётся от лица женщины, во втором – от мужского лица. Основных действующих лиц, которые ведут повествование, в романе именно два: Энди, русский писатель, сбежавший, как он считает, из дикой путинской России, и его жена Джей, метиска-африканка, у которой мама русская, отчего она знает русский язык и чуть-чуть Россию.

Побочные ветви повествования это подруги Джей (или, по-другому,   Дженни, или Дженнифер) – Мона, Аманда, Твига и Амира и друзья Энди (Андрея) – писатель Аманыч (Серг Мёдов) из России, кэгэбист полковник Гаген и Сэм, кенийский рыбак, с которым Энди любит рыбачить и добывает огромного марлина. Они чуть-чуть разбавляют различными красками однотонную ткань романа.

Раз уж мы привели такое выражение как ткань романа, надо сказать, что сплетена она всего из двух нитей, зато красных, то есть неизменно проходящих в каждой главе. Это повторение одних и тех же сцен порки и ненависть к Путину и российскому кровавому режиму. Опять же, чтобы не быть голословным, приведу два фрагмента из начала и конца произведения.

Я … вспоминаю давний разговорчик с Энди здесь же в “The Old Man & The Sea” – мы болтали об очередных выборах русского царя. Я спрашивала у Энди, что произойдёт. Он зло ответил, что ни-че-го, растягивая «ничего» по слогам.   Потом сказал:

— Царь, как ты его зовёшь, правит восемнадцать лет. За это время он сколотил личное состояние в миллиарды долларов, развязал три войны – в Грузии, на востоке Украины, в Сирии. У него за спиной «Норд-Ост», «Беслан», сбитый пассажирский «Боинг» в небе над Донбасом, а ещё чай с полонием-210 в центре Лондона. Этот царь отдаст власть в результате бросания листков бумаги в ящик с прорезью? Даже не смешно. Личную безопасность такому царю может гарантировать лишь бесконечное продление его власти. Тем более что у царя столько болезненных психологических комплексов и маний… я не представляю, как он ещё в силах жить на свете.

Помню, в тот момент Энди надолго задумался. Я ему не мешала, смирно ждала продолжения, ковыряясь в тарелке с королевскими креветками. После паузы Энди проронил:

— Если что и произойдёт в Москве, то всё будет решаться на улицах… Предыдущий сон русских длился больше семидесяти лет; нынешний пока гораздо короче. Интересно, что будет, когда люди проснутся. Какая подберётся команда? Мы с тобой Джей ведь тоже anti-Putin team. Хотя я не исключаю варианта, что власть в России возьмут военные. С другой стороны… когда русскими столько лет правит чемпион Ленинграда по японской драке, то я… я начинаю задумываться над менталитетом своих соотечественников. Ведь каждый народ заслуживает того правителя, которого имеет,   — изрёк тогда Энди и злобно выругался.

— Maybe, history has its own tragic irony, — сказала я ему. А сама подумала: «Наверно, мы уже никогда не вернёмся в Москву. Значит, и маленькая Натали не увидит Россию. Спасибо русскому царю-ироду».

Эти воспоминания пронеслись у меня в голове за одно мгновение, как короткий видеоклип.

Это из начала. А вот из конца.

— Что нового слышно о психушке с ядерным оружием и про её кормчего? — огорошивает меня миссис Аманда за утренним кофе, на третий день пребывания у нас в гостях.

— Госпожа Аманда, вы имеете в виду заведение с численностью сто сорок шесть миллионов человек?

— Да, Энди. Про другие психушки ты вряд ли что-нибудь знаешь.

— Что ж… там сейчас царит страх: страх среди элиты, страх среди простых людей; страх заболеть ковидом, страх угодить в тюрьму, страх потерять работу, свой бизнес и капитал, страх новой большой войны. Этот страх сеет кормчий, ведь после двадцати с лишним лет своего мудрого правления ему не удержать власть без запугивания всех подряд. Коронавирус стал ему как подарок: можно хладнокровно сидеть в своём бункере, контролировать властную вертикаль, при этом ни за что не отвечая. Нынче в Москве чрезвычайная неустойчивость бытия, одна сплошная херня. Ясно, что Путин и его престарелые дружки – это пережиток прошлого, но пережитки всегда отчаянно цепляются за живых людей, пытаясь утащить их вместе с собой. Утащить в ад. Кремлины они и есть кремлины.

— Надо признать, что оставшиеся в России русские просто-напросто трусливы, — говорит миссис Аманда.

“Who knows, who knows… Watch and wait!” I answer her.

— Энди! — вступает в разговор Джей, — леди Твига говорит, что узнала у божественных Loa, когда они расправятся с московскими упырями.

— И когда же? — усмехаюсь я.

— Твига, сказала, что Loa обеспокоены ковидом в южной Африке, но потом…

— Потом суп с котом; этого она тебе не сказала? Или её знание русского языка ещё не достигло уровня поговорок.

— С Твигой я общаюсь на суахили, там нет супа с котом.

Лоа это всемогущие невидимые божественные сущности – так считают на африканском континенте. В принципе можно сказать, что это ещё один собирательный персонаж романа, потому как говорится о них бесконечно много и часто они становятся предметом раздора, который ведёт, как вы, наверное, уже догадались, к порке задницы. Впрочем здесь любой разговор ведёт к одному порочному (ударение на первое «о») концу. И, кстати, конец этот не обязательно член Энди. Это может быть, как вы уже знаете, и дилдоу – искусственная имитация мужского члена из какого-либо вещества. Задница Энди всё выдержит.

До этого я знал только одного писателя, пишущего под копирку, вернее – писательку, если можно так сказать, Дарью Донцову. Ну, раз Дарье Донцовой можно писать под копирку, то и по отношению к её творчеству можно сказать так, как не будешь говорить о других. Однако вот второй образчик Дарьи Донцовой – эротический писатель Андрей Гусев. Кстати, он тоже персонаж «Экваториального романа».

Упоминание автора в романе имеет смысл, если автор пишет под другим именем. Иначе получается масло масленое, шизофреническое раздвоение личности и вообще непонятка, кто есть автор. Ведь и Гусев, и Энди оба вроде бы писатели. И кто из них кого придумал, остаётся за кадром. Но настоящего московского писателя Гусева это нисколько не смущает. Вот посмотрите. Это ли не факт шизофрении?

— В современном мире, как и в прошлые столетия, государства борются за ресурсы, причём за любые ресурсы: не только за полезные ископаемые, но и за человеческие ресурсы, информационные и в космическом пространстве, — толкует Аманыч. — Элиты, как и в прошлые века, борются за выживание. В беспрерывной борьбе национальных элит,   государств обычный человек становится разменной монетой. Литературные Энди и Дженнифер в романе у Андрея Гусева этого не понимают, что само по себе довольно странно. Они живут иллюзиями.

— Ну, не скажи… как знать, как знать, — возражает мой муж. — Были б иллюзии, то не уехали бы они из Москвы. В Москве соль потеряла силу и даже превратилась в яд. Кто может, тот уезжает из России; кто не может – убегает в водку. В водку чаще, потому что легче.

— Опыт жизни в России, — добавляю я, — у Энди и Дженнифер уже есть. Не жить же в Москве до могильного червя?! В конце концов, на Земле восемь миллиардов человек, и неприятных людей стоит избегать.

Кто же это такие эти неприятные люди? Да вот же они – далеко ходить не надо.

— Энди, эти твои люди, читающие по-русски, они ведь избранные, — говорю я, — они глубоко чувствуют, любят классическую музыку, живопись, любят русскую природу, любят Путина – не так ли?

Энди молчит и ждёт моего продолжения.

— В этой своей избранности они очень похожи на немцев, равно как похож и Путин, который долго работал в Дрездене for communication between the KGB and Stasi agents.

— Хочешь сказать, что судьба путинской России окажется схожей с немецким рейхом, который предполагался тысячелетним? — перебивает меня супруг.

— I can’t foretell the future… Просто вижу очередной пример того, как один человек может загипнотизировать целую нацию. Мне этого никогда не понять.

— Ну… не нацию, а лишь быдло; хотя да, быдло составляет большинство. Плюс подлецы… эти всё отлично понимают, но исходят из собственной выгоды.

Тексты Гусева, похоже, отражают видение нашей страны поуехавшими. Именно так они видят современную Россию. Не в пример, конечно, жизнь их самих. Они-то теперь живут в свободном демократическом обществе, где свобода слова и вообще любого волеизъявления. Только почему-то Гусев забывает, что его произведение опубликовано на российском портале Проза. ру в самом деспотичном государстве, управляемом самым страшным диктатором современности.

Честно говоря, на мой взгляд это произведение – смесь порнухи и заумного романа с бредовыми рассуждениями. Казалось бы, это вИдение событий двумя людьми – мужчиной и женщиной. А на самом деле это видЕния одного человека – пресловутого писателя Андрея Гусева. Это вроде как сны двух человек: женщины, как она мстит всем мужчинам в лице мужа-писателя, и мужчины, который никак не может «воспитать» свою жену до нужной ему кондиции. Потому что никакой жизненной логики в этих писаниях нет.

Их, этих снов, слив и слияние происходит только в голове у так называемого писателя Андрея Гусева. Он тащит в роман всю бытовуху, все эти бесконечные супружеские разговоры, не несущие никакой нагрузки в контексте произведения, потому что от бесконечного повторения в каждой главе они теряют свой последний смысл. Видимо, Гусев считает на этом основании, что он бытописатель. Увы, он бытосрисовыватель. Слово писатель здесь не годится.

Писатель создаёт художественное произведение, вытаскивая из быта его зерно. А уже из зерна прорастает какое-то растение-произведение. А какое зерно может прорасти из ненависти? А может, всё это фантасмагория? Гусев описывает ужасного Путина, но реальная картинка складывается, если подставить вместо российского любого президента Северной Америки. Может, он о них и пишет, маскируясь под злобного антипутинца?

Иначе Гусев настолько не понимает русский народ, что верится, что он не только много времени провёл в своём Малинди, но и родился там, и прожил всю свою жизнь, питаясь только слухами и западным интернетом. Кстати, использование иностранного языка без перевода – это неуважение к читателю. Это во-первых. А во-вторых, кто считает, что русский язык не даёт возможности красиво оформить свои мысли, просто не знает русского языка и не умеет им пользоваться. Хотя и считает себя русским писателем.

А писатель Гусев именно так и считает, это я узнал из комментариев к его роману на Прозе. ру и его ответов на комментарии. Такие куски на английском без перевода! Он мнит себя Толстым? А свои писания «Войной и миром»? Или надеется, что будущие издатели его бессмертных творений привлекут переводчиков для подстрочников? Следующий абзац на английском читать не обязательно, это иллюстрирующий пример.

I begin the preparation for whip strokes to Andy. The expected time of the execution is eleven o’clock in the evening. I’ll give whippings to remind Andy of his place. And I hope that the pain will transcend him into another world. Besides, I love his scream.

At last whipping time for naughty husband begins. As a first point, I say to Andy, “My dear, no more discussion, just take down your pants.”

И таких англоперлов рассыпано по тексту, наверное, на четверть романа. Но при этом Андрей Гусев, судя по статье о нём в Википедии, современный российский писатель, урождённый москвич в каком-то там поколении. Конечно, то, что автор так хорошо знает местный кенийский колорит, свидетельствует о том, что он там не раз бывал. И даже скажу больше: в его текстах немало действительно красивых, берущих за живое описаний. Это и африканские пейзажи, и покорение кенийских гор, и великолепнейшие сцены рыбалки, заканчивающиеся триумфом – добычей огромного марлина!

Но проанализировав весь текст романа, приходишь к странному выводу. Сюда же, кстати, как раз укладываются и пассажи с постоянными переходами на иностранный язык. Автор явно дворянских корней. У него пищу не едят, а поедают. И пища у него не еда, а яства. Сексуальные изыски, кстати, тоже присущи рафинированным представителям элиты. И получается, что источник ненависти к Путину это у писателя Гусева давно спрятанная, но кипящая в подсознании (а может, и в сознании?) классовая ненависть.

И тогда становится понятно, почему в современной действительно демократической России его всё раздражает и вызывает ядовитую слюну. Вот откуда этот сплошной обман в его рассуждениях о настоящем и будущем нашей страны. Как и обман в названии – никакой это не роман и даже не бытописание. Это графоманская попытка затаившегося представителя дворянского рода, оставшегося, видимо, ни с чем после революции, клеветать на нашу действительность. И в заключение об обмане без конца. Как я узнал опять же из комментариев к этому произведению, роман опубликован незаконченным. Так что это действительно бесконечный обман.

Хотите проверить - читайте сами: