36 секунд на небесах. 9

Чтобы преодолеть расстояние от одного этажа до другого, лифту необходимо четыре секунды. Ей нужно было попасть на девятый этаж. То есть в кабине лифта, изолированная от всего внешнего мира, буквально подвешенная в воздухе, она будет находиться ровно тридцать шесть секунд. Много это или мало?

Зайдя в лифт, она повернулась к зеркалу. Порой созерцание себя самой приносило ей немыслимое наслаждение. Конечно, вопрос об аутосексуальности никогда не стоял, но факт остается фактом. Не отрывая взгляда от своего отражения в зеркале, она скользнула ладонью по внутренней стороне бедра, и, после, отодвинув в сторону трусики, позволила своим пальцам действовать по наитию.

Акцент на своем отражении в зеркале приносил отрешенность и расслабление. Она не думала о том, что она делает, не думала о том, что ей необходимо сделать, чтобы ощущения были красочнее. Ее мысли не посещали фантазии, в голове было пусто. Фантазии были не нужны. Ей было не важно физическое это или духовное, она лишь получая истинное наслаждение, игнорировала все, что ей могло бы помешать.

Двадцать секунд. Остальное время на то, чтобы поправить юбку и отдышаться. Выходя в магазин за отсутствующими в их холодильнике ингредиентами для ужина, она даже представить себе не могла, что двадцать секунд наедине с собой смогут так сильно изменить ее жизнь.

Он должен был задержаться на работе. Времени для экспериментов было достаточно. Отправившись в спальню, она решила сравнить ощущения. В этот раз она не смотрела на себя в зеркало, напротив, закрыв глаза, она представляла его и то, как хорошо с ним, как он делает то, чтобы она хотела, чтобы он сделал. Удовольствие было слабее и времени ушло больше - около минуты.

Готовя ужин, она мысленно рассуждала о том, что произошло. Она прекрасно понимала, что дело было не в аутоэротизме и не в том, что она потеряла к супругу всяческий интерес, а в том, что она нашла верный способ отключать голову. Любые мысли, даже самые возбуждающие и будоражащие сознание, отвлекают. Поэтому чтобы получить максимальное удовольствие нужно, просто необходимо, уметь отключать голову. Не зря же во время оргазма, пребывая в состоянии эйфории, наше сознание отключается. А что если есть возможность сделать так, чтобы, эта самая эйфория была не результатом, а тем, что сопутствует процессу на пути к экстазу?

Как ей думалось, основная проблема была в том, что мы постоянно находимся в тисках между стимулом (мотивом) и желаемой наградой. Проще говоря, помня о том, как хорошо нам было с партнером в прошлом, мы ожидаем того же самого и в настоящем, а это ошибка. Ведь при таком подходе, мы по большей части прибываем не “сейчас”, а “ тогда”.

Тем более перепробовав все, что только можно было перепробовать, они, остановясь на трех сравнительно простых, но самых эффективных с их точки зрения позициях, все делали на автомате, задействуя мышечную память, что немного задерживало реакцию нервных окончаний. Тело одновременно пребывало в двух состояниях: памяти о прежнем опыте и получения нового опыта. И эти два опыта неизбежно подсознательно сравнивались и не всегда в пользу последнего. Поэтому она и пришла к выводу, что нужно отдаться на волю ощущениям, пребывая лишь в сейчас, а не в том, что было.

Долгое время, прожитое на расстоянии друг от друга, стало ценнейшим опытом в этом вопросе. Ведь редкие встречи не давали возможности о чем-либо думать, они всецело растворялись в моменте. И теперь оставалось внедрить это в их семейную жизнь.

***

Она не стала обсуждать это с ним за ужином. Лишь спросила:

-Ты можешь смотреть на меня так, как будто видишь меня впервые?

-По крайней мере, могу попробовать. - Пребывая в недоумении, ответил он.

-Сотри меня из своей памяти. - Нежным полушепотом сказала она, касаясь губами его уха. И протянув ему руку, увлекла его за собой.

Спустившись на первый этаж, они вышли из лифта, после покинули подъезд и разошлись в разных направлениях. У этой истории не было сценария, лишь экспромт. Как сама жизнь: она была полна интриг и недосказанностей.

Она направилась в аптеку, а он в винный магазин. После, случайно столкнувшись у входа в подъезд, они окинули друг друга заинтересованными взглядами. Причем интерес в этот раз был иным, отличным от того, присутствующего в их взглядах изначально.

Он протянул руку к кнопке вызова лифта, она сделала тоже самое. Их руки соприкоснулись лишь на мгновение, но этого было достаточно для того, чтобы волны прилива начали стремительно накатывать на пустынные пляжи их тел.

Убрав руку, чтобы он мог вызвать лифт, она, отойдя немного, стала ждать, пока лифт прибудет.

Наконец-то прозвучал долгожданный сигнал, двери открылись, будто приглашая их в иное измерение, где их с нетерпением ждали их отражения.

Как только двери закрылись, поставив пакеты с сумками на пол, они в порыве бросились к друг другу, слившись в глубоком страстном поцелуе. Пять секунд.

Она, повернувшись лицом к зеркалу и спиной к нему, сжала поручень руками, немного подавшись назад. Он кладет руки на ее бедра, поднимает юбку, а после выпустив своего зверя на волю, входит в неё.   Она сводит ноги. Двадцать секунд.

Вытянув руки вперед, будто бы укладывая их на импровизированную столешницу, она сильнее подается назад. Но они чувствуют нечто иное.

Они чувствуют, как движется лифт. Они чувствуют, как трутся тросы, поднимая эту многотонную конструкцию все выше и выше. Но более всего они чувствуют друг друга.

Он, находясь не глубоко, почти у самого входа в ее “таинственную пещеру”, двигаясь быстро и плавно, не отрывая взгляда от ее отражения в зеркале, забывается.

Забывает обо всем, что было до этого момента. Эта смесь невинности и порока сводит его с ума. Ничего не стесняясь, она руководствовалась лишь одним правилом: мы сделаем это, если это принесет нам в равной степени удовольствие.

Видя ее отражение в зеркале, он видел не просто женщину, которая купается в наслаждении, а женщину словно бы способную чувствовать то, что чувствует он. Женщину, понимающую, что она тому причиной. И это осознание заставляет ее глаза сверкать неведомым светом, соединяющим в них целомудрие и похоть, объединяющим их воедино.

Она рефлекторно сжимает бедра, он резко входит в нее на полную глубину и замирает. Тридцать секунд.

Она поправляет юбку и волосы, снимает с камеры его футболку, выходит из лифта, он за ней. Зажимы, которыми крепятся чулки к поясу, немного натягивая юбку привлекают его внимание. Они то появляются, когда она делает шаг вперед, то вновь исчезают и, смотря на них, он видит воочию ее отражение в зеркале, поднятую до пояса юбку и его пальцы, оттягивающие шелковые ленты, плотно прилегающие к ее коже. Он мог отсоединить зажимы, но само ощущение того, что его руки как бы прикованы к ее бедрам, а после к талии, несли в себе всю суть привязанности к ее телу.