31. Роман. Толтек. Аэромир. Миражи (Слушать читать эротические секс рассказы романы измены бесплатно без регистрации)

ТОЛТЕК. АЭРОМИР.

ОДА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ.

МИРАЖИ.

31-1.

Василий читал доклад.

Горячая толпа ходила ходуном перед трибуной, подобно чёрным волнам океана.

От движущихся веяло ветрами.

Казалось, он был гол. Василий ощущал порхание потоков торсом.

Порывы множественных энергий отовсюду невидимыми струями омывали кожу.

И доносился пересудов рык зигзагоподобный, рваный…

Казалось, будто миллионы воронов в его ушах ритмичным шёпотом причитают рэп.

Василий говорил о призрачности, о чувстве, о информации, волнами идущей от объекта, о собственном заряде каждого, о связи со сторонами света и о созвучии форм фасадов востоку, западу, северу и югу. И каждой стороне, он утверждал, — часть тела человека принадлежна.

Он чувствовал, что совет ему не внемлет. Как будто он — Василий — вовсе не раскрывает сути.

— Нет, с ними так не надо. Нет, не о том, иначе!... — Оценивал он, не переставая говорить, одновременно.

Однако, информация должна быть завершённой. Необходимо было донести всю мысль вполне.

Василий знал, что погружённая в головы совета, произнесённая им идея, откроется, как скрытый шифр, намного позже. Так слово русское подобно коду!...

— Зайдём во второй раз! — Отрезал он Киму, выйдя. —

Посыл не принят. Дай им время.

Я по-другому переформулирую понятия.

— Да—ааа-а. Ты загнул сегодня! Будь проще. — Фёдор Ким оценивал глубины и дали будущей череды событий, по-деловому хмуро и отрешённо. — Ой, ли?!

— Не сомневайся! И не отступай! — Собьёшь поток.

Твоя задача создать финансовый аэродром для мечт их приземления.

А я уж — сниму зацепки.

Совместно — защитим проект.

— Изволь. Рискни истолковать моим партнёрам сегодняшнее фиаско для начала! Они считают, что «ЭТО» полный бред! — Он показал на планшеты с фасадами отеля.

— Сам объясняй! У нас договор с тобой. Или ты дал заднего?

Проект хорош? Ты принял?!

— Мне нравится!

— Ну, вот и бейся!

Я своё дело сделаю и завершу. А победителей потом не судят.

31-2.

…Василий ушёл в себя. Он более не сказал ни слова. Видел даль.

Проект изображал мираж небесный — крылатых пышнооблачногрудых дев сплетенье в высоком вертикальном облаке парящих....

То был эрото-небоскрёб, словно осевший в долину между гор, — кудлатый облачный, протуберанец, изгибы прелестей вздымающий к небесам.

Везде, — средь форм округлых и женоподобных внедрились башни, арки и мосты.

Висячие сады архитектуры, расцветшие геометричными цветами — колоров перламутровые вставки — сияли средь беловыпуклых изгибов, как драгоценные кристаллов друзы.

И с каждой стороны дом был различным. Иная форма — для иной стихии.

Гора то, или Рериховский* облак? — Нельзя было понять наверное…— Скульптура из сплетённых тел — в оправе геометрий стихиеподобных …

Совет не мог никак определиться в принятии или отторжении образов концепции. И потому — роптал. Никто подобного не видел.

Но что ему совет?! Войдёт или не войдёт? — Всё будет. — Здесь Фёдор Ким любому стиснет горло…. Он справится!… Или, вдруг, уступит?!

Тогда и Василий сам своё дожмёт! Здесь главное — устойчивая мысль и непрерывность! Материя любит сосредоточенного проникновения постоянство. Нажим за нажимом — Вскрики! Стон!... И истечёт поток — сольются инь и ян, вода и жар, земля и семя, мысль и дело,… — зародится форма!

Он жаждал сцепления измышлений и материй.

31-3.

…Василий брёл в неведомых садах. Он внутренне не различал дороги. Его теснили образы снаружи и в глубине. А сам он — облаков среди и форм телесных парит — так мир его замешан, — будто сад небесный.

…Цикады пели. И их скрип или рык напоминал открытие тысячи порталов, речитатив толпы у ног трибуны, раскупорки бутонов беззвучный ритм.

Василий проходил в растворенные двери без задержки, насквозь анфилады призрачные проницал, всё дальше познавая неизвестность.

Ему череда пространств покорно отдавалась. Стоит прильнуть, — тот час распахнуты лепестков крыла. Лишь пройдена разверзнутая зала, а уж — другая впереди манит вратами.

Казалось, он идёт внутри барокко… Но залы плавились и изгибались, их формы особою меж собою сложены! Вибрации наэлектризованных стихий призрачными мерцают плоскостями… Приемлют зов энергий потусторонних и отражают ритм.

Нет, — то не стиль, не ордер, а — эпатаж, и футур, и дежавю!…

Что впереди?

Как будто сочных контуров вязь и паутина?

И купола-а-а!... Покрытые сплетением капилляров… В ветвях — бутонов сладостно раскрытых — свисает сень, маня букетом нектаров…

31-4.

— Вот и Ты пришёл! Тебя я здесь ждала!

— Аллария?! Но — откуда?!

— Ты научился проходить в наш Мир!

— А я подумал — умер!...

— ХА! — ХА! — ХА! — ХА! — ХА! — Да, пОлно, сядь, внемли! Не озирайся!

— Я никогда здесь не был…. Где мы,… где мы??… Эхо?...

— То — Аквидарона сад, сад сад, сад, сад…. Так называется среди аэритов это место.

— Да?! Что за ответвление бытия!? — Прекрасные партеров перспективы составлены из растений снежно-белых в соотношении изгибов и пропорций дивном… Но деревья ль это? Облака? Или кущи? Или коконов пещеры и переходы?! Что, что, что такое здесь?!,,,

— Сей сад — есть образ облачный измысленный всеми нами — миром аэритов. Его мы создали для наслаждений, для наслаждений! Здесь может каждый крылатый житель быть. Но вот — и ты теперь! Гляди! Осознавай! Внемли! И ты допущен! Смог! Вложил свою ты лепту единомоментно, когда визуализировал Новый Город нам.

Частица идей твоих, и здесь материализовалась. Найдёшь её ты позже, полагаю… Аэриты приняли в свой клан тебя! Ликуй! Один из нас — возрадуйся — ты причастен!

—…Повсюду — гуляющие среди партеров пары… (Я, будто, их не замечал сперва.) Под куполом силуэтов световых, крылатых кувыркание — Идилия — человеко-птичья — Мираж и сон!….— Василий осмотрелся.

Она:

— Так что? Твой небоскрёб земной? Сегодня принят?

— Пока не ясно. Мэрия разногласна. Архитектурные функционеры виснут, новизне недоумевая. Однако, Фёдор пробьётся. В нём — уверен, — сможет! Ким тянется к преодолению преград, а вызов ему сегодня достойный брошен.

— И на него надеешься ты разве?

— Нет, конечно! — Во всём я уповаю на силу образов моих творений. Знать, Форма сама себе найдёт во плоть дорогу. Эскиз — живой зародыш. Ему лишь только дай внутри моей башки слепиться, а дальше Дом и сам…

…Однако,… Нельзя сбивать поток. Для непрерывности и Фёдор немаловажен. Он создаёт упорство материализма — мосты к мечте…

— Мы голые. Тебя то не смущает? — Она кокетливой улыбкой поманила.

— О! Да! И везде вокруг аэриты, как же?!...

— Они — в своём мирке. Ты видишь их такими только, какими зримые желают нам предстать.

Прозрачною ладонью он провёл по обнажёнию, светящегося торса гибкой Дивы…

— А можно ли надумать так, чтобы нас никто не видел?

— Изволь!

Представь, что мы одни — виденье станет явью!

— Я, право, — в идеальном мироздании!!!!

***