Сон

Мне приснился странный сон.

Был очень сексуальный он.

Приснилось мне, что я лечу

И отчего-то я кричу*.

(Народный фольклор)

*Примечание: В первоначальном варианте вместо слова «лечу»

было использовано иное слово, которое не приводится

из цензурных соображений.

Автор.

Сегодня, по привычке, я проснулся в семь часов утра и уже собрался делать зарядку, как вдруг вспомнил, какой сегодня день. Сегодня же праздник, 7-е ноября! Это неплохо, есть возможность наконец-то отдохнуть. Хотелось еще поваляться, но все же, я себя пересилил и встал. Что ж, пожалуй, можно будет сделать сегодня усиленную гимнастику. Взяв гантели, я довольно долго занимался самоистязанием, пока, наконец, не устал. Обливаясь потом, я с наслаждением забрался в ванну. Когда через полчаса вышел к завтраку свежий и чисто одетый, родители уже заканчивали трапезу.

- С праздником!

- Спасибо! И тебе того же! Садись, ешь.

Позавтракав, мы все вместе посмотрели по телевизору парад и демонстрацию. И как-то между делом родители упомянули, что их пригласили в гости.

- Пойдем с нами, - предложили они.

Надо сказать, что в этот день я намеревался встретиться со своими бывшими одноклассниками, поэтому наотрез отказался:

- Я сегодня с ребятами договорился встретиться. Нет, не пойду.

- Как знаешь? Может быть, мы там ночевать останемся. Приготовь обед. Все необходимое в холодильнике.

Часам к двум родители собрались, попрощались и ушли в гости. В квартире я остался один, как шиш. Надо бы позвонить Сашке. Набрав номер телефона, я услышал в трубке бодрый голос Сашкиного деда.

- Здравствуйте! С праздником Вас! Будьте любезны, позовите, пожалуйста, Сашу!

- Спасибо! Вас тоже с праздником! Сейчас позову.

- Алло, слушаю!

- Привет, Саня! С праздником тебя!

- Благодарю, и тебя туда же!

- Ну как, сегодня встречаемся? Ты свободен?

- Ты знаешь, меня сегодня в ДНД упекли. До восьми часов. Так что, никак. Если только завтра? Как у тебя завтра со временем?

- Мне очень жаль, старик, но завтра, скорее всего, вряд ли.

- Вот черт! Ладно, до свиданья! Мне уже скоро на дежурство. Надо еще собраться. Сам понимаешь. Извини!

- До видзеня!

Так, похоже на то, что день загублен. Лучше бы с родителями в гости поехал. Но в гости почему-то совсем не хотелось. Поэтому я сначала просмотрел институтские задания, а потом начал от нечего делать читать Отто Бисмарка. Да, действительно, «железный канцлер» был весьма неглупый мужик. Недаром он предостерегал немцев от походов на Россию. Но Гитлер его не послушал и поплатился. Правда, и нам здорово перепало. До сих пор никак не оклемаемся. Я вспомнил, как несколько лет назад вырезал у отца из спины острые снарядные осколки, вросшие за много лет в живые ткани. До этого я почти не видел на его глазах слезы. А тут, видимо, была такая дикая боль, что он не выдержал и заорал. Я тогда такого просто от отца не ожидал.

Отложив Бисмарка, снова включил телевизор. Но там ничего интересного не было, а время шло к вечеру. Бисмарк мне уже несколько наскучил, и я решил прилечь на диван. Потихоньку, незаметно, я задремал.

***

Разбудил меня звон. Что это за звон? Ах, да, новый телефон! За окном уже начало смеркаться. Все-таки ноябрь месяц. Сколько же сейчас времени? На часах было около половины пятого. Кто может звонить в это время? Без понятия.

Я слез с дивана, наскоро напялил тапочки и подбежал к аппарату. Снял трубку:

- Да, я слушаю.

- Привет! С праздником!

- Спасибо! И тебе того же! – ответил я.

Это звонила Наташа. Давненько же я с ней не встречался. Да и звонок ее – большая редкость.

- Как проводишь праздники? Наверное, веселишься? – предположила она.

- Увы, не с кем. Встреча с ребятами-одноклассниками накрылась, институтские ребята не позвонили, предки в гости уехали. Делать нечего. Бисмарка читал – заснул. А ты как? Веселишься, раз спрашиваешь?

- Что ты! К родителям гости приехали. Шумят, галдят, а скучно. Тоже делать нечего.

- Наташка, давай объединимся в нашей скуке. Приезжай ко мне. Давно же не виделись. У меня все равно до завтра никого не будет.

- Дай подумать. Сейчас – пятый час. Но ведь уже вечер!

- Останешься, переночуешь. Не все ли равно…

- Хорошо, приеду. Надо только с предками договориться.

- Мама! – услышал я приглушенный голос в трубке, - Я, пожалуй, к подруге съезжу. Здесь мне делать нечего, а там весело.

- Ого! – подумал я, - хорошая же из меня подруга, особенно с точки зрения наличия первичных и вторичных половых признаков. Да еще здесь, оказывается, весело!

- Я еду, жди. Пока! – она бросила трубку.

Я зажег свет – уже смеркалось. Глянул в зеркало. У-у, заспанная рожа. Что там у нас в серванте, баре, холодильнике? Надо бы что-то приготовить, я же есть хочу. Да и Наташка, наверное, тоже голодная.

Через полчаса на столике уже стоял собственноручно изготовленный мною салат, бутылочка кипрского муската, что-то из легкой закуски, кажется, красная рыбка, балык и черная икра. В вазочке со льдом на подоконнике лежала бутылка шампанского. Кресла стоят в ожидании гостей. На тумбочке – кассетник «Хитачи» тоже наготове. Колонки и цветомузыка в порядке. Оставалось только поставить одну из кассет набора, который мои приятели в шутку называли «психологической подборкой старого развратника». «Она моя, она в экстазе…» – пронеслась у меня в голове фраза из старого пошлого анекдота. Потом пришло еще несколько «черных» мыслей, но я их отогнал мощным усилием воли.

- Так скоро она? – не успел я так подумать, как в прихожей протренькал звонок.

- Здравствуй, Наташка! Еще раз тебя с праздником. Хотя в это время года придумать праздник могли только большевики. Вот сюда шапку клади. Надевай тапочки, проходи в комнату. Присаживайся.

Наташка села на диван. Тапочки, которые я ей дал, были немного велики. Она вытянула ноги и смешно поболтала ими.

- Как у тебя хорошо сейчас! Извини, можно я с ногами заберусь? – спросила она, остановив на мне кроткий взгляд прелестных голубых глаз, обрамленных длинными и густыми черными ресницами. Наташа выглядела немного усталой, но в уголках этих глаз притаилась смешинка. Вероятно, зная, что я не люблю, когда девушки густо красятся, она не стала проводить косметических упражнений, а пришла ко мне так, как была, в натуре, разве что, подведя чуть-чуть легкие тени на веках, как это было в моде. Не дождавшись моего ответа, Наташа с ногами устроилась на подушках дивана.

Из спрятанных за занавесками колонок лилась тихая легкая музыка, не мешая нам разговаривать. Наташка подтянула под себя ноги и теперь сидела, как у себя дома, уютная, словно воробушек.

- Сделай, пожалуйста, музыку погромче, - обратилась она ко мне, - может, у тебя есть что-то побыстрей, поэнергичней – я хочу танцевать.

- Сейчас будет, - я отправился к магнитофону и поменял кассету. Из колонок горохом посыпалась дробь барабанов. Это был рок-н-ролл Чака Берри. Я его обожал.

- Ну что, Наташ, в полную силу?

- В полную!

Мы взялись за руки и завертелись, полностью отдавая себя динамичному ритму танца. Рок-н-ролл оборвался так же резко, как и начался. Начался медленный танец.

Наташа обвила мою шею руками, я плотно прижал ее тело к себе. Она склонила голову мне на плечо, и длинные темно-русые волосы ворохом рассыпались по мне и по ней, как бы объединяя в танце два тела. Медленно передвигая руки по ее длинной, нервной спине, я почувствовал, что на ней нет бюстгалтера. Небольшая упругая грудь вплотную соприкасалась с моей.

- Наташка, - шептал я ей на ухо, - какая же ты хорошая.

Я придвинул свои губы почти к самому ее уху и пытался убрать рукой попадающие в рот и глаза волосы.

- Хватит. Не надо. Щекотно, - прошептала в ответ Наташа. Я поцеловал мочку ее уха.

Так мы танцевали довольно долго. Медленные композиции не желали кончаться. Потом я предложил Наташе немного поесть и выпить вина. Она со смехом согласилась, сказав, что я прочел ее мысли, и что она ничего не ела сегодня с самого утра, как и я.

Она отказалась от муската, но с удовольствием выпила шампанского. Играющий в это время американский фолк блюз явно способствовал хорошему пищеварению. Я выключил свет в торшере и подключил цветомузыку. Красные, желтые, зеленые, оранжевые и синие огоньки, мигая в такт мелодии, действовали возбуждающе.

- Наташка, мне кажется, что тебе неудобно сидеть без подушки. Можно, я буду твоей подушкой? – спросил я и, не дожидаясь ответа, сел позади нее и, обняв ее тело обеими руками, повалил на себя.

- Отстань, дурачок…Ой, какой же ты дурачок…Милый… - нежно лепетали ее губы.

Мои руки, уже независимо от мозга, гладили ее тело, расстегивали пуговички и стягивали с нее легкую трикотажную кофту. Наши губы соединились в одном долгом, влажном и горячем поцелуе. Теперь казалось, никакая сила не могла их разомкнуть. Я очень хорошо сделал, застелив постель, и теперь у нас не было никаких проблем.

Мы полностью разделись и теперь продолжали предаваться нашей игре безо всякой тени стыда, просто и естественно. Стоял приятный полумрак, только разноцветные лампочки мерцали на платах цветомузыкальной установки, создавая на стенах и потолке причудливые фантастические тени, усиливая нереальность и сказочность впечатления.

Наташино мягкое, гибкое и сильное тело так и извивалось в моих руках. Они скользили по ее бедрам, талии, мягкой и упругой груди, нежно сжимали круглые пуговки неожиданно набухших и ставших удивительно рельефными девичьих сосков. Наши тела сплетались и расплетались, стараясь доставить друг другу максимум удовольствия.

- Наташ, ты знаешь, чем мы занимаемся?

- Чем? – недоуменно спросила она.

- Половыми играми. Это теперь так называется.

Она только насмешливо хмыкнула. И вновь продолжились жаркие объятия обнаженных молодых тел, любовь и объятия…, раздвинутые и переплетенные ноги, сомкнувшиеся груди и животы, разметавшиеся волосы, ритмичные движения и …странным диссонансом – нудный писк пружины где-то в недрах дивана. И музыка…

Наконец мы оба устали. Магнитофон, кажется, тоже перегрелся. Во всяком случае, он затих. Цветомузыка отключилась. Наташка лежит у меня на груди, закинув голову, и смотрит куда-то в темноту потолка. Я вспоминаю ее вздохи и тихие стоны. Это просто экстаз. Общий экстаз. Я вяло и нежно вожу ладонью по ее груди и животу.

- Я не знала, что ты такой кусок мяса, - произносит она, легонько касаясь пальцами руки моей грудной мышцы и бицепса.

- Конечно, вам, наверное, нужно, чтобы мужчина был толстый, теплый и мягкий, а не твердый, жесткий, сильный и уверенный в себе.

- Да, иногда хотелось бы.

- Но ведь я могу быть мягким и ласковым, … иногда, по ночам, … и для тебя, Наташа, - отвечаю я и чувствую, как она в темноте улыбается своим мыслям.

Так мы проговорили еще довольно долго, но, в конце концов, усталость взяла свое, и мы заснули.

Утром, по привычке, я проснулся в семь часов утра, но тут внезапно ощутил, что, как это ни странно, сплю не один.

- Ах, да, ведь это Наташка, - сообразил я. Она лежала, закинув одну руку за голову, при этом свернувшись калачиком, уютная, домашняя, словно она всегда здесь жила. Волосы ее разметались по подушке и причудливо переплелись. Я вспомнил, что произошло у нас вчера, и нежность наполнила мою душу. Я аккуратно спустил ноги с кровати, стараясь не разбудить Наташу резким движением.

Ходить голым по квартире мне казалось неприличным. Я приоткрыл створку платяного шкафа и вытащил спортивные трусы. Надев их, я обернулся и заметил, что Наташа тоже не спит. Вероятно, я все-таки ее разбудил, вставая.

- Доброе утро, Нат. Спи, еще рано. Только семь утра. Я сейчас буду делать гимнастику.

- И я с тобой! – она выскочила из постели, не сообразив, что совершенно раздета и, заметив это, моментально забилась опять в одеяло. Как она только успела так покраснеть?

- Не смотри на меня… Пожалуйста! – она потупила взор и нахмурилась.

- Ну, хорошо. Я тебе что-нибудь принесу.

Я вышел в другую комнату, залез в свой шкаф и достал спортивную синюю футболку и тонкие трикотажные тренировочные брюки. Когда я вернулся, Наташка уже успела надеть трусики и кофточку на голое тело.

- Надень вот это, - я протянул ей футболку.

Наташа, стараясь не смотреть на меня, скинула кофточку и быстро натянула слегка мешковато сидящую на ней футболку.

- На ноги тоже надень. Чтобы хорошо и правильно сделать упражнение, надо сосредоточиться. А я не могу этого сделать, глядя на твои прекрасные стройные ножки.

Она опять смутилась и стала надевать штаны. Ее было не узнать. Сегодня, хотя и спросонья, она выглядела много свежее вчерашнего. Вот что делает с человеком любовь! Надо будет почаще этим заниматься, - пронеслось у меня в голове.

Я взял гантели и начал свой обычный утренний силовой комплекс. Наташа внимательно следила за моими движениями. Потом встала и начала делать потягивания. Так, не мешая друг другу, мы делали каждый свое, посматривая друг на друга и перемигиваясь между собой.

- Ой, хулахуп! – воскликнула Ната и, вытащив из-за спинки дивана алюминиевый обруч, во мгновение ока водрузила его себе на талию и привела во вращение.

Я умею управляться с этим большим кольцом, сам кручу его иногда, но делать это с такой грацией, как Наташа! Равномерно раскачивались крутые изящные бедра, изгибалась и пульсировала тонкая девичья талия, вздрагивали и покачивались молодые упругие груди, распиравшие тонкий трикотаж рубашки вздувшимися и вновь затвердевшими розовыми сосочками, разлетались в стороны длинные русые волосы – и обруч вращался, вращался, вращался!

Но вот мы оба закончили упражнения и, усталые и мокрые от пота, но счастливые и румяные, побежали вместе в ванную комнату.

- Я – первый! – горланил я.

- Нет, я первая! – вопила Наташка. Мы одновременно разделись и вместе залезли в ванну. Правда, в последний момент я галантно пропустил свою даму сердца вперед.

- Сейчас я тебе устрою! – страшным голосом проскрежетал я и врубил холодную воду. Квартиру огласил громчайший поросячий визг. Такого напора от Наташки я не ожидал. Выключив холодную, я тут же отвернул до упора горячую воду. Натка забарабанила кулаками по моей груди: вот тебе, вот тебе, вот тебе! Так, дурачась, мы стояли и мылись, намыливали друг другу спины, окатывали водой, хохотали.

Вдруг что-то тихо щелкнуло у нас за спиной. В дверях ванной комнаты стояла, как вкопанная, моя мама. В ее остекленевших, выползших на лоб глазах отражались недоумение и ужас.

- Здравствуй, мама! Знакомься – это Наташа, - промямлил я.

- Очень приятно, - чрезвычайно вежливо «на автомате» пробормотала мама, разглядывая две молодые голые фигуры под душем. За ее спиной что-то проворчал отец.

- Здорово, приятель…, - произнес он, просовывая голову в дверной проем между мамой и косяком. Он не договорил. У него отвалилась челюсть…

***

Разбудил меня звон. Что за звон? Ах, да, телефон! За окном уже начинает смеркаться. Сколько же сейчас времени? На часах было около половины пятого. Кто может звонить в этот час? Без понятия.

Я слез с дивана, наскоро напялил тапочки и подбежал к аппарату. Снял трубку.

- Да, я слушаю.

- Привет! С праздником!

- Спасибо! Тебе того же! – ответил я.

Это звонила Наташка….

12.11.1980.

Москва.