Ника и её новая машина

За ящиком водки я-таки съездил. Да непросто съездил, но и попал к Жене Бондареву на борщ, где мы, собственно, и сняли первую пробу. Это была сугубо мужицкая вечеринка, на которой ещё присутствовал Лёша, (мой водочный дилер) и Паша друг Бондарева. Женю пропёрло на русско-украинскую кухню и потому поднявшись с утра пораньше в свой выходной, он решил сварганить борщ, и состряпать картопляников. В итоге Паша захватил ещё сала, и так стол был накрыт. Мы выпивали и уплетали сало за обе щёки, как взрослые дядьки. Хотя, что греха таить… Мы и были уже этими взрослыми дядьками. Проработавшими на заводах шесть лет, как это было в моём случае и сменившими по меньшей мере четыре профессии, как это сделал Евгений. Никак я не привыкну к данному статусу. Глядя на нас, складывается впечатление, что мы всё ещё пацанва зелёная. Но после третьей рюмки эта пацанва заводит разговоры на очень даже зрелые и глубокие темы. А именно, зачем и куда следует наша страна. Спустя два года военных действий, репрессий и ограничений свободы, многие наконец стали сомневаться в правильности выбранного политического пути, проложенного ещё десять лет назад прозападными политиканами. «Как не стучись головой об стену, а ума от этого не прибавится» — сделал я заключение, закидывая ещё одну рюмку огненной. Общественность, сидящая за столом с сожалением, согласилась. Было видно в них ещё тешилась слабая надежда, что обстоятельства чудодейственным способом переменятся. Это мне напоминало на крокодильи слёзы скорбящих около трупа, который никак не придадут земле, по причине возможного воскрешения. Но на этом всё не заканчивалось. Труп выделял зловонно-смертельный газ отравляя всех близко «плачущих». Ещё самое забавное, что мертвец при жизни был так себе. Воровал, всех наёбывал, по пьяни детей своих (Донецк и Луганск) поколачивал. В общем-то было б по кому страдать. Ну отмучился и других в покое оставил. Ликуй народ! Подобных радикальных взглядов, к несчастью, никто из нашей мужицкой тусовки не разделял. Все как один сохраняли официоз траура. Когда допивалась вторая бутылка, я было не выдержал и выплеснул мысль которая терзала меня в тот момент. Что в бедах хохлов виноват никто иной, как сами хохлы. Что за вонючий доллар или фунт, за дружеское похлопывание по плечу британцем, американцем, мы готовы уложить сотни тысяч своих людей в землю. И попробуй найди таких политических уродов, как мы. Историки будущего станут истерически насмехаться над нами, и будут несомненно правы. После моей короткой, но смелой речи, я допил последнюю рюмку и увидел, замершие словно в ожидании или скорее в ахуении лица моих приятелей. Воцарилась гробовая тишина, никто не звенел ложками, посудой, всё внимание было приставлено на меня. Потом, всё же Паша разрядил обстановку сказав, что я нихуйственно закладываю за воротник. Чем, собственно, и рассмешил нашу интеллигентную публику. Борщ и водка заканчивались, а я и Бондарев планировали продолжать мероприятие дальше, но уже на другой территории и с другими напитками. Лёша ещё пару дней назад вопросительно ляпнул Жене, что может потом пойдём к нему? Мол у него стоит запечатанная целая бутылка французского абсента. Это заманчивое предложение пересказал мне позже Евгений. И вот мы сидим вдвоём и смотрим пристально на Алексея. Ждём, так сказать, официального приглашение. Уже к тому времени Паше позвонила жёнка и ему нужно было срочно съёбывать домой. Семейные люди, что поделаешь… Увидя как тот вызывает себе такси, наш обладатель бутылки абсента, ненавязчиво попросил по пути подкинуть и его тоже. Таким же ненавязчивым тоном Женька переспросил у Лёши: «К тебе дальше не едим? » В итоге два интеллигента, поизвинявшись друг перед другом решили, что на этом хватит. Я только пожал плечами, и накинув пальто, вышел с ними. Ехать с Пашей и Лёшей в такси мне было не резонно, так как живу я намного дальше, и потому я воспользовался городским транспортом. Такси прелестно, кода утром проснувшись с бадуна нужно добраться домой с очередной вписки. Вечером же меня тянет больше на романтику. Огни ночного города и ослепляющие фары встречных машин, гипнотизируют моё пьяное воображение. В эти моменты мне больше хочется мечтать о чём-нибудь приятном. Музыка в наушниках только усилит эффект мечтательности. Лучше, чтобы она была с лирическими тестами. Можно даже что-нибудь интеллектуальное. Пётр Налич для начала. Песня про Подмосковье. Со своими заунывными флейтами и робкими скрипками она очень хорошо слушается в тёмное время суток. Продолжить неплохо было бы Валей Стрыкалом, его инди-роковым шедевром «Бесполезно». Ничего лучше не придумаешь для пьяного писателя из глубинки, путешествующего через весь город. Я представлял, как ещё не раз переменится моя судьба. Что может совсем скоро я напишу новый сборник стихов, который по литературной значимости будет приравниваться с Бодлеровскими «Цветами зла». Или на тернистом пути моём, попадётся мне вдруг грудастая блондинка, источающая сладко-липкую похоть. С которой я попаду в новые приключения. В любом случае, мне всегда безумно интересно, что будет дальше. Ну люблю я этот мир, со всеми его недостатками и вопиющим несовершенством. Как непослушного ребёнка люблю.

Подъезжая к одной из главных остановок города, меня, в столь разнеженном состоянии, посетило внезапное желание совершить безумство. «Пьяные авантюры – это ещё одно произведение искусства» — говорил я себе обыкновенно в подвыпившем состоянии. В одном квартале от остановки жила К — героиня моей первой книги и моя некогда почти что жена. Да, понимаю, крайне трудная формулировка, но поверьте, наши отношения с ней были не легче. Пару недель назад, в порыве также видимо алкогольном, она написала мне. Сообщение было коротким и стилистически киношным. Драма всегда присутствовала в наших с ней отношениях. Совсем не удивлюсь, если за ней она-то и возвращалась всякий раз ко мне. Полюбить, повеселиться, пострадать. Спектр эмоций, который мы друг у друга вызывали, кажется, был бесконечным. В том сообщении моя недожена интересовалась свободен ли я вечером? Зная, что этим вопросом всё не закончится, и она будет больше и больше донимать меня, я поставил телефон тут же в «режим полёта». С трезвой головой, мне было предельно ясно – общение с ней может втянуть меня в новую бытовушную ***ню. Уж это она умела. Тут талант бесспорный. Создать себе проблему на пустом месте и смотреть, как я буду помогать разгребать всё это дерьмо. Поначалу, не разбираясь в подобных женских манипуляциях, меня влекло на подвиги, и я сломя голову и высунув язык, хотел во чтобы-то не стало освободить её от ненужных трудностей, которые были взвалены на хрупкие девичьи плечи. Джентльмен, ****ый в рот. Но несколько лет подобной ебатории охладили мой пыл. Я любил её, и скорее всего до сих пор чувствую к ней влечение, однако это всего лишь последствия, вызванные приятными воспоминаниями. Почему-то со временем они не только не исчезали, а и продолжали затмевать всё то плохое, что было между нами. Смазывая абстрактное полотно нашего с ней романа, наполненное экспрессией, однотонной краской. И вот под действием бухла и лёгкой ностальгии, мне захотелось выйти на этой остановке и побрести в сторону её квартиры. Постучать в двери и сказать что-то вроде: «Ну здравствуй, это я». Облокотиться так ещё на дверную раму да улыбнуться, как улыбаются невозмутимые герои в фильмах. Слегка натянув в одну сторону уголок рта. Приятно было бы увидеть её удивленное лицо, кто знает, может быть, даже запрыгнула на меня от радости. Вот он, любовник, мамочки родные, пришёл наконец-таки! Сейчас будем пить, а потом всю ночь заниматься любовью, в перерывах рассказывать о наболевшем и накопившемся за всё время разлуки. Что ж сила воли оказалась сильнее моих чувств пропитанных в алкоголе. По сему я сжал свои яйца в кулак и проехал мимо ту злосчастную остановку и те кварталы, где обитала моя экс-любовь. К чёрту прошлое! Надоело! В будущее пора врываться, а не нафталином себя обмазывать да выдумывать: «А как получилось если бы на этот раз, вернутся к ней? » Никак. Это бесконечный круг одних и тех же событий из которых потом хрен вылезешь. Но я вылез и еду теперь дальше в будущее. Уже переступая порог дома, мне на телефон пришло уведомление. «Не хочешь встретиться? » — интересовалась Ника Б. Слава богу, что не «К», такого совпадение или, если верить в принципы телепатии, обмена мыслями я б не пережил. «Почему бы нет? » — подумал я, и ответил ей, что как раз буду свободен через полчаса. На что она, хвастаясь сообщила, что на днях сдала на права и приедет ко мне прям под подъезд на своей новенькой машине. Я отправил ей восхищённый смайлик, включил «Край фор лав» Игги Попа, в которой он безумно просил любви, и залез в ванную. Она должна была немного меня протрезвить и смыть водочный шлейф, достаточно ощутимый при близком контакте со мной. Придав телу ощутимую свежесть, и обмазав его различными кремами и лосьонами, я принялся подбирать прикид. Мой выбор пал на узкие черные джинсы, которые я купил в секонд-хенде, по цене двух чашек кофе. Мне потом пришлось провести с ними некую манипуляцию. Так как штанины были сильно длинными и собирались складками на моих сапогах, я обрезал их ножницами по щиколотку, оставив свисать небрежно короткие нитки, вышмыгнувшие из ткани. Наверх я накинул футболку с эмблемой пива Guinness, а сверху неё бежевый, вязанный свитер и замшевую курточку бомбер жёлто-коричневого цвета. И сапоги, что-то гибридное между челси и ковбойскими. В таком амплуа меня хоть в вестерне снимай. Вскоре мне позвонила Ника Б. Я вышел из подъезда и увидел маленькую китайскую, фиолетового цвета машину по типу Matiz, а в ней довольно-улыбающуюся русую девку. Открыв двери на меня, обрушились децибелы клубно-попсовой музыки, под которую обычно дамы трясут своими ягодицами, подражая латинкам или афроамериканкам из подтанцовок в клипах подобного жанра. В салоне также пахло недавно скуренным айкосом, от которого меня в то время изрядно воротило. Мы поцеловались. Ника была из тех моих подруг, с которыми я мог встретиться раз в полгода и хорошо провести время. Поебаться без обязательств, если надо. Я и она спокойно и по-современному смотрели на эти вещи. Если, кто-то из нас долго не объявлялся, ничего не писал, никаких обид в дальнейшем по этому поводу не было никогда. Все мы бываем немного заняты. Ну не пишет, не звонит, ничего страшного. Позже значит встретимся.

Сидя в машине мы долго решали куда поедем. Все местные Центрально-городские достопримечательности мне порядком надоели, потому я предложил ей отправиться куда-нибудь подальше. Заехать например в Макдональдс, взять чё-нибудь пожрать и поехать дальше, может даже загород. На что она смущаясь заявила, что хоть и права она получила, но ездить ей пока очень сложно и страшно, что путь который мы выберем не должен был быть очень длинным, что лучше всего кататься где-то по местности. Будь у меня права или хотя бы какой-никакой опыт вождения, я бы уговорил её на авантюру и где нужно подстраховывал. Но, увы, за свою бытность я метра не проехал. Это меня всегда возили. Если требовалась срочность, я просто вызывал такси, и шеф увозил меня куда душе моей было угодно. Тем более, что зачастую я выпивший или прилично бухой. Как мы начали трогаться, неуверенность Ники была видна невооруженным глазом. Эта нервозность дошла до того, что, выезжая со двора, она умудрилась, открыв окно побеспокоить зачем-то случайного прохожего. «Не подскажите, как выехать на центральную дорогу? » Я знаю этот город, как свои пять пальцев, могла бы и у меня спросить… Но ей не ответ был нужен, а время потянуть. Она видимо, таким образом пыталась настроиться и вспомнить всё, чему её обучал лысый, худоватый инструктор в автошколе. Прохожий объяснял, но о чём он говорил, я слышал едва ли через слово. По реакции Ники, он видимо засомневался в её способностях управлять автомобильным транспортом, и чуть ли не засунув голову в окно спросил: «Вы вообще водить умеете? » На что она без зазрения совести сказала: «Нет. Я сегодня в первый раз самостоятельно». После этого прохожий слегка отошёл назад и посмотрел на номер. Тут до меня дошло, что это необычный зевака, а самый что ни на есть мент. Точнее полицейский. Их управление находилось в ста метрах от моего дома, вот они и бросились врассыпную по всем близлежащим дворам. Не все из них ходили в форме, большинство можно было идентифицировать по полубоксам на голове, кожаным курткам, классическим джинсам, а на ногах зачастую что-то невразумительное… Я называю такую обувь туфлекроссовками. Как на мой взгляд — полная безвкусица. Именно такой же человек стоял и перед нами. В руке его ещё красовалась черная папка. «Точно мусор» — подумал про себя я. Перебив их, заходящую в тупик, беседу, я поблагодарил его за подсказку и сказал, что мы спешим, пнув при этом незаметно свою горе-водительницу. Он было хотел вставить ещё какую-то реплику, но Ника уже нажала на газ, и мы укатили в сторону старого города. Не желая добавлять ей лишний стресс, я решил промолчать о своём опасении по поводу этого мента в штатском. Было и было. Впереди нас ждёт ещё много напряженных ситуации на дороге. Впервые за долгое время, мне почувствовалась реальная опасность жизни. Вы бы видели, как у неё руль крутился из стороны в сторону, обомлели бы. «Возможно ты умрёшь сегодня, как и хотел в далёкой юности. В автомобильной катастрофе, как Цой. Вот только тебе нихуя ещё не двадцать восемь, и девять альбомов с музыкой ты не записал» — смирялся со смертью двадцатипятилетний поэт. Машинально рука моя схватилась за рукоятку, расположенную на потолке, так как ремня безопасности мне показалось маловато в данном путешествии. К удивлению, но дороги были полупустые, и с горем по полам, мы доехали до кольца, где нужно было просто встроиться в немногочисленный поток авто, который и выведет нас в нужном направление. Достаточно было просто ехать следом, что мы, собственно, и сделали. Я говорю «мы», поскольку мой вклад в управлении был несколько не меньше её. «Давай левей! Оп-оп, стоп! Так и держись за этим мерсом» — кричал я ей, чуть ли не подпрыгивая с пассажирского сидения. Сколько тогда адреналина испытали наши тела, которые бросало то в холодный пот, то резко в жар. С божьей помощью мы как-то добрались до её любимой кофейни. Внутри оно напомнило мне советское кафе-мороженое, которое я видел в различных ностальгирующих передачах об СССР. Такие же столики, стеклянные витрины, не хватало только продавщицам надеть фартуки и чепчики. Помимо кофе в ассортименте было всё сладкое: молочные коктейли, пирожные, тортики, какие-то конфеты, шоколадки, и ничего спиртного… «Можно было б и стресс снять — подумал я, — вроде как заслужил. » Пробежав глазами полки ещё раз, досконально убедился, что заведение не моего профиля. Заказав два лате, мы сели ближе к окну и подальше от колонки с музыкой. Она что-то мне радостно щебетала, периодически стреляя на меня кокетливо глазками, а я думал о своём. Я думал о том, как бесшабашно летит время, что с Никой мы знакомы порядком лет пять. Впервые она явилась ко мне семнадцатилетней девочкой, разодетой под Коко Шанель. Каблуки, шляпы, бусы, книги со стихами. В ней тогда не утихала жажда творчества, и я был хоть никому неизвестный, но громоздкий поэт, пишущий целый роман в стихах. Кто бы сейчас решился повторить нечто подобное? Увы, роман я так и не дописал, утратив попросту к нему всякий интерес. Но к тому моменту нашего с ней знакомства две главы я-таки намарал, и даже напечатал с десяток самиздатовских книжонок. Они потом раздались *** пойми кому… Тогда из-под всех этих аксессуаров творческой натуры в ней прослеживалась ещё пубертатная дурость. Помню, она порой несла такую ахинею, что на лоб не натянешь. Какие-то выдуманные истории о себе, о своих придурковатых друзьях, с которыми они ошивалась вечно на литературных вечерах, корча из себя псевдо-эстетов. И всё это ради того, чтобы понравиться мне. Однако в те дни я не очень воспринял её старания. Я мало о чём в то время думал, кроме как о своём романе в стихах. Настолько я был предан своему делу. О бабах ещё думал, но не о таких папиных дочках с подростковыми прыщами на лице, какой была она, а об длинноногих блондинках с широким декольте и ****ским взглядом. Чтобы в чулочках, чтоб трусики тоненькой полосочкой врезались между упруго-гладких ягодиц. И пахло чтобы от них еблей. После я всё же нашёл себе некое подобие такой дамы, и полностью прекратил общение с Никой. Через пару лет, судьба нас всё же снова чудеснейшим образом свела, но теперь уже любительница литературников сама имела что-то эдакое притягательное… Нет, ноги длиннее у неё с тех пор не стали, но женственность всё ж расцвела в полной красе. Не проглядывалось больше этой подростковой неуклюжести в чертах лица. Предо мной была уже сформированная девушка двадцати лет. Пухлые губы её казались настолько чувственными, что то и дело хотелось прикоснуться к ним, облизать, как что-то сладкое. При росте метр пятьдесят восемь или около того, она имела довольно приличные формы. Грудь третьего размера смотрелась на удивление аккуратно. Что тут таить, она была очень недурна собой. Сидя в кафетерии, я наблюдал на белые усики, оставшиеся после пенки лате над её губой, и размышлял, что может жениться на Нике? И превратится Ника Б. в Нику Ф. Перееду к ней в квартиру-студию. Буду романтические ужины ей готовить, а между делом стихи писать, пока она на занятиях в медицинском институте препарирует очередную зверушку. Как-то она обмолвилась мне, что гинеколог ей прописал пить на постоянной основе противозачаточные, дабы восстановить гормональный фон. Каким образом он должен восстановится я не знал, но то, что мы можем заниматься любовью без контрацепции это меня тут же вдохновило. Кончать не на живот или спину, не в рот по законам порнофильмов, а непосредственно в неё, оставаясь там некоторое время…Что может быть прекраснее? Ника могла до поздней ночи мне втирать про свою машину, про сложные экзамены, которые ей предстоит сдать в конце учебного года, про депрессию, диагностированную личным психологом и многое другое, а я мог ещё долго слушать и представлять о том, как было бы хорошо ****ь её, прижав к стене, ухватив руками под заднюю часть бёдер. Но закрытие кафетерия прервало моё мечтание и её монолог. Мы вернулись в машину и как-то обоюдно пришли к мнению, что было бы неплохо поехать к ней и продолжить вечер. Ведь вскоре начнётся комендантский ёбаный час, а ни у неё, ни у меня сна не в одном глазу. Молодым людям просто необходима ночная жизнь. Именно в темное время суток и происходят всякие чудеса. Под покровом бледной луны и малочисленных звезд. Чаще всего новых человеков зачинают тоже в это самое время. А вот пик смертности, если верить медикам, констатируется как раз под утро. Такое вот интересное наблюдение, я сделал однажды лёжа в парке на лавочке наблюдая за беготнёй детей, гоняющих уток возле водоёма.  

Добравшись домой без всяких происшествий, мы рухнули чуть ли не сразу в постель, предварительно понежившись. Обстоятельства развивались классическим образом. Делая ей массаж спины, я медленно спустился ниже, где меня встретили две ягодицы как бы подвязанные красными стрингами. Сжав их руками, я принялся выполнять разминающие движения. К слову, за своей попой, Ника следила и три раза в неделю посещала спортзал, где применяла всевозможные упражнения на присед с помощью различного спортивного инвентаря. Во время таких приседаний, ласины в которых она занималась, обтягивали попку так, что разрез глубоко втягивался между двумя дольками создавая тем самым эффект сексуальной оголённости. Потянув в разные стороны ягодицы, из-под трусиков я увидел едва выглядывающую щёлку и несколько тоненьких лепестков половых губ. Продолжая массажный процесс, я постепенно стал прикасаться к ним пальцами. Поначалу как бы случайно, подушечками мизинцев задевал слегка влажно-тёплую кожу. Затем уже и вовсе забыв про попку переключил своё внимание на то самое место. Вставляя в него по несколько фаланг, я прислушивался к звуку, который всё отчётливей напоминал клокотание. Это звучала субстанция выделяемая женскими железами при возбуждении. Хлюпала в её кратере. Мокрая и обессиленная Ника, только тяжело дышала. Перевернув на спину девичье тело, я принялся стягивать с неё штаны вместе с трусиками. В момент сего действия, лодыжки её вытянулись так грациозно. Так гибко тянулся большой пальчик и все остальные прижавшись друг к другу, стремились вслед за ним, что от всей полноты картины в джинсах моих совсем становилось мало места. Уж больно чувствительный я на эти дела. Через пару минут стянув с себя их окончательно, мне краем глаза удалось лицезреть свой бедный, прижатый к животу ***, с прозрачной капелькой тянущей смазки из отверстия. Так всегда бывает, когда продолжительное время находишься в предвкушении близости.

Скинув с обоих бренные одежды, я не стал, как троглодит, вставлять свой прибор в её щёлку. Я по искреннему порыву своего сердца, решил пройтись по её внутренней части бедра губами. Целуя, одновременно вдыхая запахи тела, я медленно направлялся к заветной цели. ****а для меня всегда была чем-то священным. Не на хую вертится мир, а как раз-таки вокруг ****ы. Она вершитель судеб. Для неё созидают и завоёвывают целые страны. Это банальная практика, переходящая из века в век. И я не стесняюсь предстать перед ****ой. Я беру и облизываю, пробую на вкус. Языком стимулирую клитор. ****а должна быть счастлива и удовлетворена, только тогда соблюдётся баланс системы. Ника нисколько не сопротивлялась, она входила в азарт. Моя забота ей непременно льстила. Однако, какие-то неведомые мне женские проблемы, помешали восстановить должный баланс системы. Дело было не то в её чрезмерной чувствительности, не то в смене настроения. Она начала капризничать, уверяя меня, что ей стало больно, когда я прикасаюсь к её половым губам. А я-то даже ещё считайте ничего не начал. *** мой весь изнемог, но он как достойный солдат стоял и ждал приказа. А боя до сих пор нихуя ведь нет. Не люблю я это истошное ёрзание. Разные ритмы поцелуев, неуклюжие движения словно впопыхах, резкое дёргание за член во время мастурбации и в общем-то равнодушное отношение к нему — всё это не люблю. Почему я понимаю всю красоту и нежность маленькой дырочки между ног, всецело осознаю её божественное свойство приводить в этот мир новую жизнь, а они совершенно не считаются с величием хуя? Спрашивается, что действительно может получиться из подобного отношения? Да нихуя хорошего. И вот вам одна из причин расторжений брака в таких массовых масштабах, кои они приняли в наши дни.

Конечно, есть и исключения. Мне встречались девушки и с некой долей любопытства. Разглядывающие, изучающие с пытливыми очами его строение, изгибы и стадии увеличения. В такие моменты они обычно лежали на животе с задранными вверх ногами, головой едва ли не упираясь мне в самые яйца и пристально глазели. Но были и те, кто прикоснуться к нему боялись. Их породу я больше всего не терпел.

Видя, что вся наша прелюдия превращается в обыкновенную возню, мне не хотелось ровным счётом ничего делать и я развалился похуистично на кровати.

— Если хочешь можешь попробовать войти в меня, — выдала Ника.

— Давай потом уже – ответил я ей в той же манере. Я прекрасно знал, что таким образом каши нам не сварить. Что подход особый здесь нужен, и без выпивки нам не обойтись. Чтобы не распыляться на различные женские мыли, то и дело витающие у неё в голове, нужно как следует бахнуть. Пригубить крепенького. Желательно чтобы это крепенькое было в тоже время и вкусненьким. Всё-таки с дамой нахожусь как никак.

— Ник, а Ник, не хочешь ли коньяку ёбнуть? — увидев, что после этих моих слов она замешкалась, я добавил. — С кофе? А? Давай. Только думай быстрее, пока магазины ещё открыты.

— Давай, но только если ты сам сходишь, и кофе у меня нет. В соседнем доме есть кофейня, возьми мне большой лате и макарунсов.

— Кого-кого? Макаронсы? Это чё такое? — смеясь переспросил я.

— Это такие пирожные. Ну очень вкусные. —  Протянула она для пущей убедительности букву «о» в слове «очень».

Выйдя из подъезда меня застал мелкий дождь. Не взирая на происки стихии, я как ни в чём не бывало по****ил за коньяком. На встречу мне шли влюблённые парочки с зонтиками. Тут недалеко был парк, видимо оттуда все и чесали. Идут себе, улыбаются, заискивающе глядя друг на друга, и о чём-то своём ****ят. Я сначала было позавидовал, а потом до меня дошло, что моё положение, куда лучше их будет. Я ведь куплю сейчас коньяк и попизжу к Нике. Пить буду и ****ь её. А завтра мне никуда не нужно, и после завтра тоже. А они явно придут домой, поужинают скромно своими сосисками с макаронами и спать лягут, пока я буду закидывать в рот макаронсы запивая их благородным напитком. Выполнив программу максимум, залезу к ней под одеяло, обниму сзади и упрусь вставшим ***м ей в попу. Сладко усну. Пьяный и довольный собой.

Возвращаясь обратно с полными руками, (в одной я держал подставку, на которой были закреплены два стаканчика с кофе, а во второй пакет с печеньем и с бутылкой) мне довелось попасть-таки под ливень. Уверен, со стороны сия картина выглядела крайне удручающе. Мокрый бумажный пакет с макарунсами, намокшие стаканчики и картонная подставка, слипшиеся от воды волосы, таким я переступил порог квартиры. Ника встретила меня в одних трусиках и маечке. Мелочь, а приятно. Сняв с себя мокрую одежду, я отправился на кухню за рюмками. Но рюмки, как и в общем всё в её квартире, оказались маленькими, тридцатиграммовыми. Чтобы мозги себе не ****ь, достал и разлил напиток по чашкам. К тому моменту полпакета сладостей уже было уничтожено голопопой. А говорят ещё, что мужчины вечные дети. Капризность и незащищённость больше роднит женщину и ребенка. Что уж тут говорить про эмоциональное восприятие мира.    

Честно говоря, то пойло, что нами употреблялось в тот вечер, язык не поворачивается назвать коньяком. Надпись мелким шрифтом на задней стороне бутылки гласил: «Напий алкогольный», что выглядело уже больше правдоподобно. Но нам тогда было похуй, мы просто сидели, пили и ****ели на различные темы. Начиная от рассказов Ники, как она заработала на onlyfans на квартиру, в которой мы, собственно, сидели, и заканчивая списком любимой литературы. К слову, работала она не моделью, а менеджером. Переписывалась с жирными и потными дрочерами, извращенцами разных мастей.

Как оказалось писателей мы любили приблизительно одних и тех же. Приятно находить людей с схожими вкусами, развалится с ними пьяными на кровати приятно. Вот чего я не могу простить Нике, так это то, что мою книгу она не читала. Точнее начала, но до конца так и не осилила. А ведь она была первой кому я осмелился её отправить. Окажись книга в руках спецслужб, меня бы быстренько закрыли или отправили в окопы умирать за жёлто-голубых пидерастов. Это Нике и не понравилось. Моя позиция. Здесь все привыкли придерживаться одному мнению. Шаг влево, шаг вправо — порицание, ганьба. Они сами того не замечая превратились в то, от чего вчера бежали и от чего открещивались. Что уж тут говорить, если Ника особо не вникая во все политические и военные моменты, не смогла принять моё мнение, мой взгляд на мир. В этом и заключается существенное различие между украинской молодёжью и российской. Молодёжь в принципе всегда беспечна и похуистична, но если вы остановите тинэйджера в центре Киева и такого же балбеса в центре Москвы, то невольно окажется, что украинский зумер за власть и всячески поддерживает её, холит и лелеет. Российский зачастую настроен оппозиционно. Забавно получается не правда ли? Так и где проходит зомбирование населения хотелось бы мне узнать? За два года мне не удалось услышать хоть какого-то протестного суждения со стороны украинских граждан. Разве что невнятное ворчание, и то после того, как их силком стали тащить на убой.

Дойдя незаметно до военных тем, мы с Никой перешли на повышенные тона. Хоть её русский и был без малоросского, южного акцента, она сердилась, когда я упоминал в разговоре аббревиатуру «СВО». «А когда в 14 году революционеры гидности объявили АТО, ты ведь приняла это нормально, а в чём тогда разница? » — ехидничал я. Мне было понятно, что вся её позиция была сформирована окружающим информационном шумом, взглядами знакомых, сплетённых из разговоров домашних. А все говорили как один. Русские — кромешное зло, мы — не русские. По окончанию аргументов и с началом прилётов русских ракет ровно в 4 утра, она перешла в истерику. Укутавшись пледом, со спокойствием паука, мне приходилось наблюдать, как она мечется по квартире со словами: «Какого *** они нас бомбят? За что нам это? » То что ****ься сегодня никто уже не будет я понял сразу. Вечер провалился. Глядя на её истеричность мне всё это вдруг стало до боли знакомым. Аналогичную картину я уже не раз наблюдал. Психопатическая нервозность, резкая смена настроение, вернула меня на несколько лет назад, когда я жил с героиней своего сборника стихов. К той, что чуть не попал после пьянки у Бондарева. После её частых скандалов, я всячески не переношу теперь театральщину подобного жанра.

Я также лежал и рассуждал о том, что в мире ведь нет никакой свободы. А есть различные режимы, и что логичней было выбрать себе страну для комфортного проживания именно по этому критерию. Не нравится тебе Россия, ну так вали в какую-нибудь Австралию или подбери себе симпатичный остров да живи спокойно. Но нет, уехав они продолжают жиденько гадить родине их взрастившей. Лично мне, как вы уже могли догадаться, близок русский режим. Своими гулагами, красными звёздами на Кремле, золотыми куполами, переливающимися на солнце, тёмно-зелёным пикселем на солдатской форме. Всем тем империалистическим, что так не терпит наш обиженный либерал.

Не дождавшись окончания её истерического припадка, я уснул пьяным сном. На утро украинские новостные каналы сообщили, что ночная атака агрессора была отражена сверхсовременной американской системой противовоздушной обороны. «Как же не так, — подумал я. – Приелись нам все эти формулировки. Всё сбить не могли, а то, что летело попало прямо в цель, вот они и молчат. Если б задели жилые застройки — тут же рас****ели б». Подобных вещей за два года не понимал только идиот. Я проснулся раньше Ники и застал нас в объятиях друг друга. Очень мило наблюдать затем как спит объект обожания, однако с каким безразличием встаёшь с постели человека, к которому это обожание не испытываешь. Разница колоссальная. Парашный коньяк давал о себе знать истошной головной болью. И потому мне не оставалось ничего кроме, как принять более удобное положение и попытаться вернуться в мир грёз. Вырубившись на пятнадцать минут, я обнаружил себя лежащего в одиночестве. На кухне происходил какой-то кипишь. Звенели тарелки, открывались и закрывались шкафчики. Грешный делом подумал, что меня кормить собрались. Однако через несколько минут после вопроса: «Какой чай будешь? », мне принесли фруктовое подобие чая, хотя я просил чёрный. Зачем было тогда вообще спрашивать? Порой логика женщин не поддаётся моему толкованию. Недопив чай, я оделся и отправился к входной двери. В такие у; тра лучше съёбываться как можно быстрее. Пока кто-то кого-то нахуй не послал или ещё хуже, не от****ил. Уж я остро чувствую подобные моменты. Бррр. Утро оно всегда интимнее. Ночью бурлят гормоны, мысли незаурядные ненароком приходят, планы наполеоновские рождаются, одним словом, иллюзии овладевают сознанием не иначе. Утром же ты один на один с собой. И картина мира более живо вырисовывается. Происходит как бы отрезвление. И то, что ещё вчера казалось само собой разумеющимся, сегодня уже не имеет никакого смысла. И я и Ника, кажется, понимали это. И потому поцеловав её на прощание, я отправился домой. Так вышло, что в этот день домой я не дошёл, а поехал к Лёше с Дианой. Диана по совместительству жена Лёши. Они заранее звали меня к себе в гости. Чего бы нет? Гости я люблю. Уже сидя у них на кухне и мило беседуя о влиянии медиа на общество, мне пришло сообщение от Ники. «Ты добрался? » — гласила короткая строчка в шторке уведомления. Потом последовало: «Почему не пишешь» и т. д. «Что-то всё же ёкнуло у неё внутри» — подумал я. Либо она почувствовала себе неловко после той ситуации с чаем. Хотя зная нравы современных девок, скорее вряд ли. Наверное, моя безразличная позиция смутила её. Вы глядите, ушёл на похуях и к тому не пишет ничего. Непозволительно!

К несчастью для себя заметил, что я до ужаса стал неуживчив. Представлю только, что каждый день мне кто-то будет на ухо ныть, или не дай бог попрекать меня в финансовом плане, вечно что-то просить и требовать, я схвачу нож и без всякого зазрения совести совершу бытовое преступление. Видеть, как она жрёт, закладывая за обе щеки хрючево перед экраном ноутбука или ТВ, согласитесь тоже зрелище не из приятных. Потому я пока просто хожу, наблюдаю. Присматриваюсь, если хотите. Совсем не брезгую несовершеннолетних компаний. Понимать, чем живёт современная молодёжь тоже полезно, хоть и порой жрущая бабища в твоей гостиной кажется более выигрышным вариантом. Но несмотря с тем, есть у меня чёткое писательское предчувствие, что жёнка моя как раз-таки будет года так 2009го от рождества христова. И потому сидит она сейчас где-то за письменным столиком, и уроки делает, к завтрашней контрольной может готовится. А сведёт нас нелёгкая, на улочке московской, лет так через пять и напишу я ей самые главные свои стихи, и быть может прощу ей набитые щёки, полные еды.