Грязь

Черный столик у окна покосился. Захромал на одну ногу, заваливаясь влево. Вся его поверхность была уставлена кружками разных форм и размеров, укрыта стопками исписанной бумаги. В одной из чашек ещё теплится налитый пару часов назад чёрный кофе. Никто здесь не убирает. Косой столик с годами только наклоняется сильнее, грозясь развалиться на части. Ручка ящика вырвана вместе с шурупом, так, что на её месте образовалась небольшая дыра, позволяющая заглянуть внутрь. Однако туда можно лишь глядеть - ключ от ящика давно утеряна.

Под столиком темнело удивительных размеров пятно, липкое, сладкое. Рядом с ним, около скошенной в сторону ножки, располагалась плошка с зерном. Вокруг неё собралась небольшая стайка мышей, толкающихся у края.   На кровати напротив столика сидела женщина. Её тёмные волосы были собраны в тугой пучок.

"Сколько лет здесь не убирались?" сказала она, закашлявшись.

"Не помню, это не важно," ответил мужчина, сидевший за столом, слегка отведя ноги в сторону от присохшей кофейной лужи. "К делу, к делу..."

Женщина раскрыла свою небольшую сумочку и достала из неё толстую жёлтую папку документов. Глаза мужчины скользнули в сторону её декольте, но в спешке перебежали на папку. Его толстые очки беспрерывно скользили вниз, к самому кончику его длинного бледного носа.

"Мой муж попросил вас  прочесть его рукопись как можно быстрее," сказала она, раскрывая папку. "Ваш беспорядок и вид, признаюсь, приводит меня в замешательство. Может вы литературный талант, не спорю. Но я бы предпочла контролировать вашу редактуру".

"Что же, оставайтесь" промямлил мужчина, в очередной раз поправляя очки.

Трясущимися тонкими руками он взял из рук женщины рукопись. На грязном столе даже нашлось для неё место: на высокой пыльной стопке других бумаг. Как только нижний её лист коснулся многодневного слоя пыли, женщина на кровати брезгливо сморщилась. Ей предстояло нести грязную стопку в своей новенькой сумке.

"Лоран... Вы ведь Лоран, верно?".

Редактор разогнулся, опасливо поворачиваясь к женщине лицом. Её взгляд упал на его сальные, чёрные волосы и она вновь содрогнулась от отвращения.

"Верно, верно... Лоран Фурье, мадам" протянул он. Его низкий голос не шёл к его загнанной наружности.

"У вас не найдётся воды? Здесь так душно, что мне захотелось пить" сказала она, пряча глаза в уголке комнаты, где стоял больших размеров линяный горшок с торчащим из него ссохшимся кактусом.

Фурье коротко кивнул и неловко поднялся со стула, ударяясь коленями об край шаткого столика. Стопки бумаг на нём покачнулись, пара листков слетела. Одна из  ещё наполненных чашек, стоявших на косящей половине стола, соскльзнула на пол, громко разбившись. Брызги разлетелись в стороны, задевая новые лаковые туфли гостьи и пугая мышей под столом.

"Простите... Я всё уберу, принесу вам воды и уберу" виновато пообещал Лоран, выскальзывая из комнаты. Оттопыренный карман его пиджака поймал собой дверную ручку, заставив хозяина остановится.

Когда он вышел, девушка тщательно обтёрла свои туфельки о чужие засаленные, бывшие некогда белыми, простыни. Мимо пронеслась вымокшая в кофе мышь, оставляя коричневатые пятна на покрывале. Лицо посетительницы вновь сморщилось.

Новые туфли ещё совсем недавно ей подарил её муж, получив небольшой гонорар. Они были по последней моде, красные, с золотой кнопкой на ремешке, украшенные чёрным цветком на носике. Муж её был средней известности писатель в городе V и имел чудесную фамилию, которую жена брать наотрез отказалась – Кандьен. Недавно он лишился редактора и теперь находился в поисках нового помощника. Один знакомый посоветовал ему обратиться к мьсе Фурье. Лоран в своем круге был одним из самых грамотных редакторов, только вот жил отшельником и, как выяснилось, в ужасной грязи.

Жена господина Кандьен была особой, привыкшей к почти что идеальной чистоте. А потому, запах и общая обстановка чужой захудалой квартирки её не радовали. Она происходила из знатной семьи по фамилии Вероле и ни за что бы не согласилась даже войти в такую каморку. Ей казалось, что ещё час пребывания здесь, и её непременно стошнит. Пока редактор ходил за водой, мадам Вероле настежь распахнула окно, находившееся перед самым столиком.

Лоран вернулся в комнату, держа в одной руке высокий стеклянный стакан, а в другой истрёпанную половую тряпку. Девушка попыталась улыбнуться, однако только скривилась в неоднозначной гримасе. Она снова присела на угол кровати и сделала глоток. Вода в этом месте была мерзкой ровно настолько, насколько она себе представляла. Сам стакан был в белёсых разводах, а по кромке его будто шла засохшая слюна. Тошнота усиливалась.

“Мадам, вы открыли окно?” спросил Фурье.

“Да,” ответила девушка. “Вам просто необходимо проветривание”.

Мужчина неловко кивнул, соглашаясь. Стоило бы открыть окно, тем более в комнате гости. Наклонившись, он принялся тереть пол возле столика, бросая взгляды на дорогую обувь жены писателя.

“Трите тщательнее, но поскорее,” сказала мадам Вероле, потянувшись вниз, чтобы снять свои туфельки – было нестерпимо жарко. Стакан с водой был отставлен ей в сторону, на прикроватную тумбочку старинного вида. “И не зовите меня мадам, говорите просто Мари”.

Щёлкнула первая застёжка, с изящной белой ножки на пол шлёпнулась левая туфелька. Мари не носила носков, ноги её без обуви были голые. У неё всё никак не получалось расстегнуть вторую застёжку и она закинула ногу на колено. И без того короткая юбка чуть сползла вверх, но Мари, кажется, этого не заметила.

Лоран, ползая по полу в тщетной попытке заодно с лужей вытереть присохшие пятна, случайно поднял глаза. Мадам Вероле не носила трусов и теперь была видна ему вся, точно целиком перед глазами. Аккуратно подстриженные волосы, розоватый цвет её промежности, – всё соответствовало идеальному представлению о женщине. Она расстегнула туфельку, но юбку не опустила, не замечая даже лёгкого дуновения ветерка меж ног.

Наклонившись ещё ниже, чтобы поставить туфли на пол, она невольно задрала юбку окончательно. Подтянувшись чуть выше, садясь на кровать уверенней, она сделала ещё глоток воды. Фурье сглотнул, как ему показалось, шумно. Мари смотрела куда-то в окно, совершенно не обращая на него внимания.

Поправив одной рукой очки, другой он кинул тряпку под кровать. Поднявшись с колен, он подошёл к мадам Вероле.

“Вы ещё не допили?” спросил он, мелко подрагивал.

“Минутку” Мари сделала последний глоток и вернула стакан на тумбу.

“Замечательно, замечательно…” задумчиво сказал Фурье, подойдя чуть ближе, будто с намерением взять стакан и унести его сейчас же. “Ваш муж – человек безмерно талантливый, вы знаете?”

“Все так говорят,” пожала плечами девушка. “А чёрт его знает, талант он или нет. Время покажет”.

“Верно, верно” ответил Лоран, приблизившись почти вплотную, протянув одну руку к стакану.

Сердце мадам Вероле вдруг забилось, словно в ощущение приближающихся событий. И точно – пока мужчина одной рукой тянулся к стакану, вторая его рука грязными пальцами вошла в её промежность с хлюпающим звуком, так, что Мари ахнула. Липкие от тряпки и кофе фаланги, наверняка до этого касавшиеся потных спин мышей и сальных волос редактора находились в ней. Какая грязь.

Вторая рука, протянутая к стакану, толкнула её на кровать, схватывая длинными пальцами широкой ладони её руки в замок. Девушка от неожиданности взбрыкнула лишь раз, опешив. Пальцы внутри неё зашевелились, вытираясь от грязи об её стенки.

“Фу, боже!” крикнула она, почувствовав движение. “Что вы это делаете?!”

Лоран вынул пальцы, потянулся к пряжке своего ремня. Живо разделавшись с ним, он стянул брюки и приспустил трусы, обнажая потный, окружённый сальными волосами член, уже вставший и истекающий смазкой. В комнате появился новый запах. Мужчина молчал.

“Ох, боже, боже” визжала мадам Вероле, когда немытый член полностью вошёл в её вагину.

Фурье обхватил её талию обеими руками, насаживая на себя как безвольную тряпичную куклу. От омерзения девушка потеряла всякую способность сопротивляться и только покрикивала.

“Знаешь, Мари, я хочу чтобы ты стала такой же грязной, как и я сам,” задумчиво сказал редактор, вколачиваясь агрессивнее. “Ты смотришь свысока, честная жена честного господина. Моя квартира вызывает у тебя отвращение…”

Мадам Вероле перестала пытаться выкрикивать слова, из её рта доносились лишь звуки.

“Будет славно, если ты забеременеешь,” сказал он. “Это будет забавно”.

Мужчина кончил, тепло разлилось внутри. Тело Мари свело судорогой от осознания происходящего.

“Нет, нет…”

Лоран порвал её юбку, уныло стянутую в полоску на косточках таза, прижался к ней сильнее и пустил в неё струю мочи. Девушка заплакала, чувствуя, что происходит. На её красном лице пот смешался со слезами, растрепавшиеся волосы налипли на лоб и щёки.

Мужчина всё никак не заканчивал, моча лилась из неё, минуя его уже вялый член, растекалась по покрывалу, впитывалась в матрас. Мари наклонила голову в бок, рвота ручейком потекла с её губ на кровать и на пол.