Удержи Меня. Как меня ебали

Глава 1 Саймон

Задыхающийся крик будит меня, вырывая из беспокойного сна. Мой невредимый глаз распахивается от прилива адреналина, и я принимаю сидячее положение, внезапное движение заставляет мои сломанные ребра протестующе кричать. Гипс на моей левой руке врезается в монитор сердечного ритма рядом с кроватью, и волна агонии настолько сильна, что комната кружится вокруг меня в тошнотворном вихре. Мой пульс бешено колотится, и я не сразу понимаю, что меня разбудило.

Лора.

Должно быть, она попала во власть очередного кошмара.

Мое тело, приготовленное к бою, слегка расслабляется. Нет никакой опасности, никто не идет за нами прямо сейчас. Я лежу рядом с Лорой на своей роскошной больничной койке, и мы оба в безопасности, клиника в Швейцарии настолько безопасна, насколько это может сделать Лукас.

Боль в ребрах и руке стала лучше, более терпимой. Двигаясь более осторожно, я кладу правую руку на плечо Лоры и пытаюсь осторожно разбудить ее. Она отвернулась от меня, глядя в другую сторону, так что я не вижу ее лица, чтобы проверить, плачет ли она. Ее кожа, однако, холодная и влажная от пота. Должно быть, ей уже давно снился этот кошмар. Она так же дрожит.

- Проснись, детка, - шепчу я, поглаживая ее тонкую руку. Я вижу свет, просачивающийся сквозь жалюзи на окне, и понимаю, что сейчас, должно быть, утро. - Это всего лишь сон. Проснись, моя милая ...

Она напрягается под моим прикосновением, и я знаю, что она еще не совсем проснулась, кошмар все еще держит ее в плену. Ее дыхание становится слышным, прерывистым, и я чувствую, как дрожь пробегает по ее телу. Ее отчаяние цепляется за меня, причиняя боль сильнее, чем любая другая травма, и сознание того, что я снова несу ответственность за это—что я не смог уберечь ее—заставляет мои внутренности гореть кислотной яростью.

Ярость на себя и на Питера Соколова—человека, который позволил норе рисковать своей жизнью, чтобы спасти меня.

До моей проклятой поездки в Таджикистан она постепенно приходила в себя после смерти Бет, и с каждым месяцем ее кошмары становились все реже. Теперь, однако, плохие сны вернулись—и Лоре стало еще хуже, чем раньше, судя по приступу паники, который она испытала вчера во время секса.

Я хочу убить Питера за это—и могу убить, если он когда-нибудь снова встанет у меня на пути. Русский спас мне жизнь, но при этом подверг опасности жизнь Лоры, а этого я никогда не прощу. А его гребаный список имен? Забудь это. Я ни за что не вознагражу его за то, что он предал меня, что бы ни обещала ему Лора.

- Давай, детка, просыпайся, - снова настаиваю я, используя правую руку, чтобы снова опуститься на кровать. Мои ребра болят от этого движения, но на этот раз не так сильно. Я осторожно придвигаюсь ближе к Лоре, прижимаясь к ней всем телом со спины. - Ты в порядке. Все кончено, я обещаю.

Она делает глубокий, прерывистый вдох, и я чувствую, как напряжение внутри нее спадает, когда она понимает, где находится. - Саймон? - шепчет она, поворачиваясь ко мне лицом, и я вижу, что она все-таки плакала, ее щеки покрыты влагой от слез.

- Да. Теперь ты в безопасности. Все хорошо.- я протягиваю правую руку и провожу пальцами по ее подбородку, восхищаясь хрупкой красотой ее лица. Моя рука кажется огромной и грубой на фоне ее нежного лица, ногти ободраны и покрыты синяками от игл, которыми меня колол Маджид. Контраст между нами разительный, хотя Лора тоже не совсем невредима. Чистота ее золотистой кожи омрачена синяком на левой стороне лица, где эти ублюдки из Аль-Квадара ударили ее, чтобы вырубить.

Если бы они не были уже мертвы, я бы разорвал их голыми руками за то, что причинил ей боль.

- Что тебе снилось? - тихо спрашиваю я. - Это была Бет?

- Нет.- она качает головой, и я вижу, что ее дыхание начинает приходить в норму. Однако в ее голосе все еще слышатся отголоски ужаса, когда она хрипло произносит: - Маджид вырезал тебе глаза, и я не смогла его остановить.

Я стараюсь не реагировать, но это невозможно. Ее слова возвращают меня в холодную комнату без окон, к тошнотворным ощущениям, которые я пытался забыть последние несколько дней. Моя голова начинает пульсировать от воспоминаний агонии, моя полузажившая глазница снова горит пустотой. Я чувствую, как кровь и другие жидкости стекают по моему лицу, и мой желудок сжимается от воспоминаний. Я не новичок в боли и даже пытках—мой отец считал, что его сын должен быть способен выдержать все,—но потеря глаза была самым мучительным опытом в моей жизни.

По крайней мере, физически.

Эмоционально появление Лоры в этой комнате, вероятно, имеет такую честь.

Мне требуется вся моя сила воли, чтобы вернуть свои мысли в настоящее, подальше от ошеломляющего ужаса при виде того, как ее тащат люди Маджида.

- Ты остановила его, Лора.- это убивает меня, но если бы не ее храбрость, я бы, наверное, разлагался в каком-нибудь мусорном контейнере в Таджикистане. - - ты пришла за мной, и ты спасла меня.

Мне все еще трудно поверить, что она сделала это—что она добровольно отдала себя в руки психически больных террористов, чтобы спасти мою жизнь. Она сделала это не из наивной уверенности, что они не причинят ей вреда. Нет, моя любимица точно знала, на что они способны, и у нее все еще хватало смелости действовать.

Я обязан жизнью девушке, которую похитил, и не знаю, как с этим справиться.

- Зачем ты это сделала? - спрашиваю я, поглаживая большим пальцем ее нижнюю губу. В глубине души я знаю, но хочу услышать, как она это признает.

Она смотрит на меня, ее глаза полны теней из ее сна. - Потому что я не могу жить без тебя, - тихо говорит она. - Ты же знаешь, Саймон. Ты хотел, чтобы я любила тебя, и я люблю. Я люблю тебя так сильно, что готова пройти через ад ради тебя.

Я воспринимаю ее слова с жадным, бесстыдным удовольствием. Я не могу насытиться ее любовью. Я не могу насытиться ею. Сначала я хотел ее из-за ее сходства с Марией, но моя подруга детства никогда не вызывала у меня и доли тех эмоций, которые Лора заставляет меня испытывать. Моя привязанность к Марии была невинной и чистой, как и сама Мария.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Моя одержимость Лорой-это совсем другое.

- Послушай меня, моя милая ... - моя рука покидает ее лицо и ложится ей на плечо. - Мне нужно, чтобы ты пообещала мне, что никогда больше не сделаешь ничего подобного. Я, конечно, рад, что остался жив, но скорее бы умер, чем подвергал тебя такой опасности. Ты никогда больше не будешь рисковать своей жизнью ради меня. Ты меня понимаешь?

Она едва заметно кивает мне, и я вижу мятежный блеск в ее глазах. Она не хочет меня злить, поэтому не возражает, но у меня есть сильное подозрение, что она будет делать то, что считает правильным, независимо от того, что она говорит прямо сейчас.

Это, очевидно, требует более жестких мер.

- Хорошо, - вкрадчиво говорю я. —Потому что в следующий раз—если вообще будет следующий раз-я убью любого, кто поможет тебе вопреки моим приказам, и сделаю это медленно и мучительно. Ты понимаешь меня, Лора? Если кто-то рискнет хотя бы волосом на твоей голове, будь то ради моего спасения или по какой-то другой причине, этот человек умрет очень неприятной смертью. Я ясно выражаюсь?

- Да.- сейчас она выглядит бледной, ее губы сжаты, как будто она пытается сдержать протест. Она сердится на меня, но в то же время и боится. Не за себя—теперь она этого не боится,—а за других. Мой питомец знает, что я говорю серьезно.

Она знает, что я бессовестный убийца, у которого есть только одна слабость.

Она.

Крепче сжав ее плечо, я наклоняюсь вперед и целую ее в закрытые губы. Ее губы на мгновение застывают, сопротивляясь мне, но когда я провожу рукой под ее шею и обхватываю ее затылок, она выдыхает, и ее губы смягчаются, впуская меня. Волна жара в моем теле сильна и мгновенна, ее вкус заставляет мой член неудержимо твердеть.

- ГМ, извините, Мистер Эсгерра ... - женский голос сопровождает робкий стук в дверь, и я понимаю, что это медсестры делают утренний обход.

Блядь. Я испытываю искушение проигнорировать их, но у меня такое чувство, что они просто вернутся через некоторое время—возможно, когда я буду глубоко внутри тугой киски Лоры.

Неохотно отпуская Лору, я переворачиваюсь на спину, втягивая воздух от резкой боли, и смотрю, как Лора спрыгивает с кровати и торопливо натягивает халат.

- Ты хочешь, чтобы я открыла им дверь? - спрашивает она, и я покорно киваю. Медсестры должны сменить мне повязки и убедиться, что я достаточно здоров, чтобы отправиться в путь сегодня, и я намерен сотрудничать с их планами.

Чем скорее они закончат, тем быстрее я смогу выбраться из этой гребаной больницы.

Как только Лора открывает дверь, входят две медсестры в сопровождении Дэвида Голдберга—невысокого лысеющего мужчины, моего личного врача в поместье. Он отличный травматолог, так что я поручил ему проследить за ремонтом моего лица, чтобы убедиться, что пластические хирурги в клинике ничего не испортили.

Я не хочу отталкивать Лору своими шрамами, если это возможно.

- Самолет уже ждет, - говорит Голдберг, Когда медсестры начинают разворачивать бинты на моей голове. - Если не будет никаких признаков инфекции, мы сможем вернуться домой.

- Отлично.- я лежу неподвижно, не обращая внимания на боль, вызванную действиями медсестер. Тем временем Лора достает из шкафа кое-какую одежду и исчезает в ванной, примыкающей к нашей комнате. Я слышу, как льется вода, и понимаю, что она, должно быть, решила воспользоваться этим временем, чтобы принять душ. Возможно, это ее способ избегать меня некоторое время, так как она все еще расстроена моей угрозой. Моя любимица чувствительна к насилию, которое раздается тем, кого она считает невинными—как тот глупый мальчик Джейк, которого она поцеловала в ночь, когда я взял ее.

Я все еще хочу вырвать его внутренности за то, что он прикоснулся к ней ... и когда-нибудь, вероятно, это сделаю.

- Никаких признаков инфекции, - говорит мне Голдберг, когда медсестры заканчивают снимать повязки. - Ты хорошо поправляешься.

- Хорошо.- я делаю медленные, глубокие вдохи, чтобы справиться с болью, пока две медсестры чистят швы и перевязывают мои ребра. Последние два дня я принимаю половину предписанной мне дозы обезболивающего, и я определенно это чувствую. Через пару дней я полностью откажусь от обезболивающих, чтобы не зависеть от них.

Одной зависимости достаточно для любого человека.

Когда медсестры заканчивают работу, из ванной выходит Лора, только что принявшая душ и одетая в джинсы и блузку с короткими рукавами. - Все чисто? - спрашивает она, глядя на Голдберга.

- Он готов идти, - отвечает он, одаривая ее теплой улыбкой. Я думаю, она ему нравится, и это меня вполне устраивает, учитывая его гомосексуалистскую ориентацию. - Как ты себя чувствуешь?

- Я в порядке, спасибо.- она поднимает руку, чтобы показать большой пластырь на том месте, где террористы по ошибке вырезали ее противозачаточный имплантат. - Я буду счастлива, когда снимут швы, но это меня не очень беспокоит.

- Отлично, рад это слышать. - повернувшись ко мне, Голдберг спрашивает: - Когда мы планируем отправиться?

- Пусть Лукас приготовит машину через двадцать минут, - говорю я ему, осторожно спуская ноги на пол, когда медсестры выходят из палаты. - Я оденусь, и мы пойдем.

- Будет сделано, - говорит Голдберг, поворачиваясь, чтобы выйти из комнаты.

- Подождите, доктор Голдберг, я выйду с вами, - быстро говорит Лора, и что-то в ее голосе привлекает мое внимание. - Мне нужно кое-что снизу, - объясняет она.Голдберг выглядит удивленным.

- О, конечно.

- В чем дело, моя милая?- я встаю, не обращая внимания на свою наготу. Голдберг вежливо отводит глаза, когда я хватаю Лору за руку, не давая ей выйти. - Что тебе нужно?

Она выглядит смущенной, ее взгляд смещается в сторону.

- В чем дело, Лора? - спрашиваю я, мое любопытство задето. Моя хватка на ее руке крепче, когда я притягиваю ее ближе.

Она смотрит на меня снизу вверх. Ее щеки окрашены румянцем, а подбородок дерзко сжат. -Мне нужна утренняя таблетка, хорошо? Я хочу убедиться, что получу его до того, как мы уедем.

- О, - мой разум на секунду становится пустым. Почему-то я не подумал о том, что без имплантата Лора может забеременеть. Я держал ее в своей постели почти два года, и все это время она была защищена имплантатом. Я так привык к этому, что мне даже не пришло в голову, что теперь нам нужно принять меры предосторожности.

Но Лоре это явно приходило в голову.

-Хочешь таблетку на следующее утро? —повторяю я медленно, все еще пытаясь переварить мысль о том, что Лора—моя Лора-может быть беременна.

Беременна моим ребенком.

Ребенок, которого она явно не хочет.

- Да, - ее темные глаза кажутся огромными, когда она смотрит на меня. - Конечно, это маловероятно с первого раза, но я не хочу рисковать.

Она не хочет рисковать быть беременной моим ребенком. Моя грудь странно сжимается, когда я смотрю на нее, видя страх, который она так старается скрыть. Она беспокоится о моей реакции на это, боится, что я помешаю ей принять эту таблетку.

Боится, что я навязываю ей нежеланного ребенка.

- Я сейчас выйду, - говорит Голдберг, очевидно чувствуя растущее напряжение в комнате, и прежде чем я успеваю сказать хоть слово, он выскальзывает за дверь, оставляя нас одних.

Лора поднимает подбородок, встречаясь со мной взглядом. Я вижу решимость на ее лице, когда она говорит: - Саймон, я знаю, что мы никогда не говорили об этом, но ...

- Но ты еще не готова, - перебиваю я, чувствуя, как сжимается моя грудь. - Ты же не хочешь ребенка прямо сейчас.

Она кивает, широко раскрыв глаза. - Верно, - говорит она осторожно. - Я еще даже не закончила школу, а ты ранен.

- И ты не уверена, что хочешь иметь ребенка от такого мужчины, как я.

Она нервно сглатывает, но не отрицает этого и не отводит взгляда. Ее молчание было убийственным, и напряжение в моей груди превратилось в странную ноющую боль.

Отпустив ее руку, я делаю шаг назад. - Ты можешь сказать Голдбергу, чтобы он дал тебе таблетку и любые противозачаточные средства, которые он сочтет лучшими. - мой голос звучит необычно холодно и отстраненно. - Я умоюсь и оденусь.

И прежде чем она успевает сказать что-то еще, я иду в ванную и закрываю дверь.

Я не хочу видеть выражение облегчения на ее лице.

Я не хочу думать о том, каково это будет.

Глава 2 Лора

Ошеломленная, я смотрю, как обнаженная фигура Саймона исчезает в ванной. Ему мешают травмы, движения более жесткие, чем обычно. И все же в его походке есть определенная грация. Даже после адского испытания его мускулистое тело остается сильным и атлетичным, белая повязка на ребрах подчеркивает ширину плеч и бронзовый оттенок кожи.

Он не возражал против утренней таблетки.

Как только я осознаю этот факт, мои колени ослабевают от облегчения, вызванное адреналином напряжение уходит с внезапным свистом. Я была почти уверена, что он откажет мне в этом; выражение его лица, когда мы говорили, было непроницаемым... опасным в своей непроницаемости. Он видел меня насквозь сквозь мои надуманные оправдания по поводу школы и своих травм, его неповрежденный глаз сверкал холодным голубым светом, от которого мой желудок сжимался в узел от страха.

Но он не отказал мне в таблетке. Напротив, он предложил мне получить новый метод контроля рождаемости от доктора Голдберга.

Я чувствую себя почти легкомысленной с радостью. Саймон, должно быть, был на борту с битами без детей, несмотря на его странную реакцию.

Не желая подвергать сомнению свою удачу, я выбегаю из комнаты, чтобы схватить доктора Голдберга. Я хочу убедиться, что получу то, что мне нужно, прежде чем мы покинем клинику.

Противозачаточные имплантаты нелегко найти в наших джунглях.

* * *

—Я приняла таблетку, - говорю я Саймону, когда мы удобно устраиваемся в его частном самолете-том самом самолете, который доставил нас из Чикаго в Колумбию после того, как Саймон вернулся за мной в декабре. - И я получила вот это.- я поднимаю правую руку, чтобы показать ему крошечную повязку в том месте, куда вставили новый имплантат. Моя рука тупо болит, но я так счастлива иметь имплантат, что не обращаю внимания на дискомфорт.

Саймон поднимает взгляд от ноутбука, выражение его лица по-прежнему непроницаемо. - Хорошо, - коротко говорит он и продолжает работать над письмом одному из своих инженеров. Он описывает точные характеристики нового беспилотника, который он хочет спроектировать. Я знаю это, потому что спросила его об этом несколько минут назад, и он объяснил, что он делает. В последние пару месяцев он был со мной гораздо более откровенен—вот почему мне кажется странным, что он избегает темы контроля над рождаемостью.

Интересно, он не хочет обсуждать это из-за присутствия доктора Голдберга? Коротышка сидит в передней части самолета, более чем в дюжине футов от нас, но у нас нет полной конфиденциальности. В любом случае, я решаю пока оставить эту тему и вернуться к ней в более подходящий момент.

Пока самолет набирает высоту, я развлекаюсь, наблюдая за швейцарскими Альпами, пока мы не поднимаемся над облаками. Затем я откидываюсь на спинку кресла и жду, когда прекрасная стюардесса—Изабелла—принесет нам завтрак. Сегодня утром мы так быстро покинули больницу, что я успела только выпить чашку кофе.Изабелла входит в каюту через несколько минут, ее потрясающее тело втиснуто в обтягивающее красное платье. В руках у нее поднос с кофе и тарелкой пирожных. Голдберг, похоже, заснул, поэтому она направляется к нам, ее губы изогнуты в соблазнительной улыбке.

В первый раз, когда я увидела ее, когда Саймон вернулся за мной в декабре, я была безумно ревнива. С тех пор я узнала, что у Изабеллы никогда не было отношений с Саймоном, и она фактически замужем за одним из охранников в поместье—два факта, которые прошли долгий путь к успокоению зеленоглазого монстра внутри меня. Я видела эту женщину всего пару раз за последние пару месяцев; в отличие от большинства сотрудников Саймона, она проводит большую часть своего времени за пределами комплекса, работая его глазами и ушами в нескольких высококлассных частных авиационных компаниях.

-Ты бы удивилась, если бы узнала, какими болтливыми становятся люди после пары стаканчиков на высоте тридцати тысяч футов, - объяснил однажды Саймон. - Руководители, политики, боссы картелей ... им всем нравится, что Изабелла рядом, и они не всегда следят за тем, что говорят в ее присутствии. Благодаря ей я получил все, начиная от советов по инсайдерской торговле и заканчивая информацией о сделках с наркотиками в этом районе.

Так что да, я больше не ревную Изабеллу, но все равно не могу отделаться от ощущения, что ее манеры с Саймоном слишком кокетливы для замужней женщины. С другой стороны, я, вероятно, не самый лучший судья подходящего поведения замужней женщины. Если бы я смотрела на любого мужчину дольше секунды, я бы подписала ему смертный приговор.

Саймон выводит собственничество на совершенно новый уровень.

- Не хотите ли кофе? - спрашивает Изабелла, останавливаясь рядом с ним. Сегодня она более осмотрительна в своих взглядах, но я все еще чувствую желание дать пощечину ее хорошенькому личику за улыбку, которую она дарит моему мужу.

Итак, Саймон не единственный, у кого проблемы с собственничеством. Как бы все ни было запутано, я чувствую себя собственником человека, который похитил меня. В этом нет никакого смысла, но я давным-давно оставила попытки разобраться в своих безумных отношениях с Саймоном.

Легче просто принять это.

Услышав вопрос Изабеллы, Саймон оторвал взгляд от ноутбука. - Конечно, - говорит он, прежде чем посмотреть в мою сторону. - Лора?

- Да, пожалуйста, - вежливо отвечаю я. - И еще парочку круассанов.

Изабелла наливает нам по чашке, ставит на мой стол блюдо с печеньем и, покачивая пышными бедрами из стороны в сторону, неторопливо возвращается в переднюю часть самолета. Я испытываю момент зависти, прежде чем напомнить себе, что Саймон хочет меня.

На самом деле он хочет меня слишком сильно, но это совсем другая проблема.

Следующие полчаса я спокойно читала, поедая круассаны и потягивая кофе. Саймон, похоже, сосредоточился на своей электронной почте с дизайном дронов, поэтому я не беспокою его; вместо этого я делаю все возможное, чтобы сосредоточиться на своей книге, научно-фантастическом триллере, который я купила в клинике. Мое внимание, однако, продолжает блуждать, мои мысли блуждают каждые две страницы.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Странно сидеть здесь и читать. В каком-то смысле сюрреалистично. Как будто ничего не случилось. Как будто мы только что пережили террор и пытки.

Как будто я не вышибла человеку мозги хладнокровно.

Как будто я снова чуть не потеряла Саймона.

Мое сердце начинает биться быстрее, образы из утреннего кошмара вторгаются в мой разум с поразительной ясностью. Кровь ... тело Саймона изрезано и искалечено ... его красивое лицо с пустыми глазницами ... книга выскальзывает из моих трясущихся рук и падает на пол, когда я пытаюсь втянуть воздух через внезапно сжавшееся горло.

- Лора?- сильные, теплые пальцы сжимают мое запястье, и сквозь панический туман, застилающий мое зрение, я вижу перед собой забинтованное лицо Саймона. Он крепко сжимает меня, его ноутбук забыт на столе рядом с ним. - Лора, ты меня слышишь?

Мне удается кивнуть, и я облизываю губы языком. Во рту у меня пересохло от страха, а блузка прилипла к спине от пота. Мои руки сжимают край сиденья, ногти впиваются в мягкую кожу. Какая—то часть меня знает, что мой разум играет со мной злые шутки—что эта крайняя тревога необоснованна, - но мое тело реагирует так, как будто угроза реальна.

Как будто мы снова на стройке в Таджикистане, во власти Маджида и других террористов.

- Дыши, детка, - голос Саймона успокаивает, когда его рука нежно касается моей челюсти. - Дыши медленно, глубоко ... вот хорошая девочка ...

Я делаю, как он говорит, не сводя глаз с его лица и делая глубокие вдохи, чтобы справиться с паникой. Через минуту мое сердцебиение замедляется, и мои руки отрываются от края сиденья. Я все еще дрожу, но удушающий страх прошел.

Чувствуя себя неловко, я обхватываю пальцами ладонь Саймона и убираю его руку от своего лица. - Я в порядке, - удается мне сказать относительно ровным голосом. - Мне очень жаль. Не знаю, что на меня нашло.

Он смотрит на меня, его глаза блестят, и я вижу смесь ярости и разочарования в его взгляде. Его пальцы все еще сжимают мои, словно не хотят отпускать. - Ты не в порядке, Лора, - резко говорит он. - Ты не в порядке, но ладно.

И он прав. Я не хочу этого признавать, но он прав. Я не была в порядке с тех пор, как Саймон покинул поместье, чтобы выследить террористов. Я была в полном беспорядке с тех пор, как он уехал, и теперь, когда он вернулся, я, кажется, еще больше запуталась.

- Я в порядке, - говорю я, не желая, чтобы он считал меня слабой. Саймона пытали, и он, кажется, справляется с этим, в то время как я разваливаюсь на части без всякой причины.

- В порядке?- его брови сходятся вместе. - За последние двадцать четыре часа у тебя было два приступа паники и кошмар. Это нехорошо, Лора.

Я сглатываю и смотрю вниз на свои колени, где его рука держит мою в крепком, собственническом захвате. Я ненавижу тот факт, что не могу просто отмахнуться от всего этого, как это делает Саймон. Конечно, ему все еще снятся кошмары о Марии, но это испытание с террористами, похоже, почти не беспокоило его. По всем правилам, это он должен волноваться, а не я. Я была почти не тронута, в то время как он пережил несколько дней мучений.

Я слаба и ненавижу это.

- Лора, детка, послушай меня.

Я поднимаю глаза, привлеченная мягкими нотками в голосе Саймона, и ловлю себя на том, что заворожена его взглядом.

- Это не твоя вина, - тихо говорит он. - Все, что угодно. Ты через многое прошла, и ты травмирована. Тебе не нужно притворяться со мной. Если ты начнешь паниковать, скажи мне, и я помогу тебе справиться с этим. Ты меня понимаешь?

- Да, - шепчу я, испытывая странное облегчение от его слов. Я знаю, это ирония судьбы, что человек, который принес всю тьму в мою жизнь, помогает мне справиться с ней, но так было с самого начала.

Я всегда находила утешение в объятиях своего похитителя.

- Хорошо.- он наклоняется, чтобы поцеловать меня, и я встречаю его на полпути, зная о его поврежденных ребрах. Его губы необычайно нежны, когда они касаются моих, и я закрываю глаза, моя оставшаяся тревога исчезает, когда горячая потребность согревает мое сердце. Мои руки оказываются на его затылке, и низкий стон вибрирует в моем горле, когда его язык вторгается в мой рот, его вкус знаком и мрачно соблазнителен одновременно.

Он стонет, когда я целую его в ответ, мой язык обвивает его. Его правая рука обвивает мою спину, притягивая меня ближе к нему, и я чувствую растущее напряжение в его мощном теле. Его дыхание ускоряется, и его поцелуй становится жестким, пожирающим, заставляя мое тело пульсировать в ответ.

- Спальня. - его слова больше похожи на рычание, когда он отрывает свой рот и поднимается на ноги, поднимая меня с моего места. Прежде чем я успеваю что-то сказать, он хватает меня за запястье и ведет в хвост самолета. Я мысленно благодарю Бога за то, что доктор Голдберг крепко спит, а Изабелла вернулась в переднюю часть самолета; никто не видит, как Саймон тащит меня в постель.

Когда мы входим в маленькую комнату, он пинком захлопывает за нами дверь и тянет меня к кровати. Даже раненый, он невероятно силен. Его сила одновременно возбуждает и пугает меня. Не потому, что я боюсь, что он сделает мне больно—я знаю, что он сделает, и я знаю, что мне это понравится,—а потому, что я видела, на что он способен.

Я видела, как он убил человека всего лишь ножкой стула.

Это воспоминание должно вызывать у меня отвращение, но почему-то оно одновременно и возбуждает, и пугает. С другой стороны, Саймон не единственный, кто лишил себя жизни на этой неделе.

Теперь мы оба убийцы.

- Раздевайся, - приказывает он, останавливаясь в паре футов от кровати и отпуская мое запястье. Рукава его застегнутой на все пуговицы рубашки оторваны, чтобы скрыть гипс на левой руке, и с повязкой на лице он выглядит раненым и опасным одновременно—как современный пират после набега. Его правая рука бугрится мускулами, а непокрытый глаз поразительно синеет на загорелом лице.

Я люблю его так сильно, что это причиняет мне боль.

Сделав шаг назад, я начинаю раздеваться. Сначала моя блузка, потом джинсы. Когда на мне остаются только белые стринги и такой же бюстгальтер, Саймон хрипло говорит: - Я хочу, чтобы ты встала на четвереньки, задницей ко мне.

Жар скользит по моему позвоночнику, усиливая растущую боль между ног. Повернувшись, я делаю, как он говорит, мое сердце колотится от нервного ожидания. Я помню последний раз, когда мы занимались сексом в этом самолете—и синяки, которые украшали мои бедра в течение нескольких дней после этого. Я знаю, что Саймон не настолько здоров, чтобы выдержать такое напряжение, но это знание не уменьшает моего трепета и голода.

С моим мужем страх и желание идут рука об руку.

Когда я, к удовлетворению Саймона, оказываюсь на высоте его паха, он подходит ближе и, зацепившись пальцами за пояс моего нижнего белья, стягивает его до колен. Я дрожу от его прикосновения, мое лоно сжимается, и он стонет, его рука скользит вверх по моему бедру, чтобы проникнуть между моих складок. - Твоя киска такая чертовски влажная, - грубо шепчет он, толкая в меня два больших пальца. - Так влажно для меня, и так тесно ... ты хочешь этого, не так ли, детка? Ты хочешь, чтобы я взял тебя, трахнул ...

Я задыхаюсь, когда он сжимает эти пальцы, ударяя по месту, которое заставляет все мое тело напрячься. - Да ... - я едва могу говорить, когда волны жара омывают меня, затуманивая мой разум. - Да, пожалуйста ...

Он хихикает, звук низкий и наполненный темным восторгом. Его пальцы уходят, оставляя меня пустой и пульсирующей от желания. Прежде чем я успеваю возразить, я слышу звук расстегиваемой молнии и чувствую, как гладкая, широкая головка его члена касается моих бедер.

- О, я так и сделаю, - хрипло бормочет он, направляясь к моему отверстию. - Я буду ублажать тебя так чертовски хорошо,—кончик его члена проникает в меня, заставляя мое дыхание застревать в горле,—ты будешь кричать для меня. Не так ли, детка?

И не дожидаясь моего ответа, он хватает меня за правое бедро и толкает до упора, заставляя задыхаться от крика, вырвавшегося из моего горла. Как всегда, его вход бьет по моим чувствам, его толщина растягивает меня почти до боли. Если бы я не была так возбуждена, он бы сделал мне больно. А так, его грубость только добавляет восхитительную остроту, усиливая мое возбуждение и наполняя мою плоть большим количеством влаги. С нижним бельем, спущенным до колен, я не могу раздвинуть ноги шире, и он чувствует себя огромным внутри меня, каждый дюйм его тела твердый и обжигающе горячий.

Я ожидаю, что он установит жестокий темп, чтобы соответствовать этому первому толчку, но теперь, когда он вошел, он двигается медленно. Медленно и обдуманно, каждое его движение рассчитано на то, чтобы максимизировать мое удовольствие. Вдыхаю и выдыхаю, вдыхаю и выдыхаю ... такое чувство, будто он гладит меня изнутри, дразня каждой частичкой ощущения, которое способно произвести мое тело. Вдох и выдох, вдох и выдох ... я близка к оргазму, но не могу достичь его, когда он двигается со скоростью улитки. - Саймон,- стону я, и он замедляет шаг еще больше, заставляя меня хныкать от разочарования.

- Скажи мне, чего ты хочешь, детка, - бормочет он, почти полностью отстраняясь. - Скажи мне точно, чего ты хочешь.

- Трахни меня, - выдыхаю я, мои руки сжимаются в кулаки на простынях. - Пожалуйста, просто заставь меня кончить.

Он снова хихикает, но звук получается натянутым, его дыхание становится тяжелым и неровным. Я чувствую, как его член утолщается внутри меня, и сжимаю свои внутренние мышцы вокруг него, желая, чтобы он двигался немного быстрее, чтобы дать мне тот дополнительный кусочек, который мне нужен ...

И он наконец это делает.

Держа меня за бедро, он ускоряет темп, трахая меня сильнее и быстрее. Его толчки эхом отдаются во мне, посылая ударные волны удовольствия, исходящие из моей сердцевины. Мои руки сжимают простыни, мои крики становятся громче, когда напряжение внутри меня становится невыносимым, невыносимым ... а затем я раскалываюсь на миллион кусочков, мое тело беспомощно пульсирует вокруг его массивного члена. Он стонет, его пальцы впиваются в мою плоть, когда его хватка на моем бедре сжимается, и я чувствую, как он трется о мою задницу, его член дергается внутри меня, когда он находит свое освобождение.

Когда все кончается, он отстраняется от меня и делает шаг назад. Дрожа от интенсивности моего оргазма, я падаю на бок и поворачиваю голову, чтобы посмотреть на него.

Он стоит там с расстегнутыми джинсами, его грудь поднимается и опускается от тяжелого дыхания. Его взгляд полон затаенного желания, когда он смотрит на меня, его глаза приклеены к моим бедрам, где его семя медленно вытекает из моего отверстия.

Я краснею и оглядываю комнату в поисках салфетки. К счастью, на полке рядом с кроватью стоит коробка. Я тянусь к нему и использую салфетку, чтобы стереть следы нашего соединения.

Саймон молча наблюдает за моими действиями. Затем он отступает назад, выражение его лица снова становится замкнутым, когда он засовывает свой размягчающийся член обратно в джинсы и застегивает молнию.

Схватив одеяло, я натягиваю его, чтобы прикрыть свое обнаженное тело. Мне вдруг становится холодно и беззащитно, жар внутри меня рассеивается. Обычно Саймон обнимал меня после секса, усиливая нашу близость и используя нежность, чтобы уравновесить грубость. Однако сегодня он, похоже, не склонен к этому.

- Все в порядке? - неуверенно спрашиваю я. - Я сделала что-то не так?

Он холодно улыбается мне и садится на кровать рядом со мной. - Что ты могла сделать не так, моя милая?- глядя на меня, он поднимает руку и берет прядь моих волос, растирая ее между пальцами. Несмотря на игривость его жеста, в его глазах есть жесткий блеск, который усиливает мое беспокойство.

Я испытываю внезапную вспышку интуиции. -Это ведь утренняя таблетка, не так ли? Ты расстроен, потому что я взяла его?

- Расстроен? Потому что ты не хочешь иметь от меня ребенка?- он смеется, но в этом смехе есть резкость, которая скручивает мой желудок в узел. - Нет, моя милая, я не расстроен. Из меня вышел бы ужасный отец, и я это знаю.

Я смотрю на него, пытаясь понять, почему его слова заставляют меня чувствовать себя виноватой. Он убийца и садист, человек, который безжалостно похитил меня и держал в плену, и все же мне плохо—как будто я нечаянно причинила ему боль.

Как будто я действительно сделала что-то не так.

- Саймон ... - я не знаю, что сказать. Я не могу лгать, что он был бы хорошим отцом. Он увидит меня насквозь. Поэтому вместо этого я осторожно спрашиваю: - Ты хочешь иметь детей?

Затем я задерживаю дыхание, ожидая его ответа.

Он снова смотрит на меня с непроницаемым выражением лица. - Нет, Лора, - тихо говорит он. - Последнее, что нам с тобой нужно, - это дети. Ты можешь иметь все противозачаточные имплантаты, которые ты хочешь. Я не заставлю тебя забеременеть.

Я выдыхаю с резким облегчением. - Ладно, хорошо. Так почему же тогда

Прежде чем я успеваю закончить вопрос, Саймон встает, давая понять, что разговор окончен. - Я буду в главной каюте,- спокойно говорит он. - У меня есть некоторые работы, чтобы сделать. Приходи ко мне, когда оденешься.

И с этими словами он исчезает из комнаты, оставляя меня лежать в постели голой и растерянной.

Глава 3 Саймон

Я как раз просматриваю отчет моего портфельного менеджера о потенциальных инвестициях, когда Лора тихо садится рядом со мной. Не в силах сопротивляться соблазну ее присутствия, я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на нее, наблюдая, как она начинает читать свою книгу.

Теперь, когда у меня было несколько минут в разлуке с ней, иррациональная потребность наброситься на нее и причинить боль исчезла. На его месте-необъяснимая печаль ... странное и неожиданное чувство утраты.

Я этого не понимаю. Я не лгал Лоре, когда говорил, что не хочу детей. Я никогда не задумывался об этом, но теперь, когда я думаю об этом, я даже не могу представить себя отцом. Что я буду делать с ребенком? Это было бы еще одной слабостью, которую могли бы использовать мои враги. Я не интересуюсь детьми и не знаю, как их воспитывать. Мои родители, конечно, не были образцом для подражания в этом отношении. Я должен был бы радоваться, что Лора не хочет детей, но вместо этого, когда она заговорила о таблетках на следующее утро, это было похоже на удар под дых.

Как отказ самого худшего рода.

Я старался не думать об этом, но вид того, как она вытирает мое семя со своих бедер, вернул мне те нежелательные эмоции, напомнил мне, что она не хочет этого от меня.

Что она никогда не захочет этого от меня.

Я не понимаю, почему это так важно. Я никогда не планировал заводить семью с Лорой. Брак был лишь способом укрепить нашу связь, не более того. Она моя любимица ... моя одержимость и моя собственность. Она любит меня, потому что я заставил ее полюбить меня, и я хочу ее, потому что она необходима для моего существования. Дети не являются частью этой динамики.Этого не может быть.

Заметив, что я смотрю на нее, Лора неуверенно улыбается. - Над чем ты работаешь? - спрашивает она, кладя книгу на колени лицом вниз. - Все тот же дизайн дрона?

- Нет, детка.- я заставляю себя сосредоточиться на том факте, что она приехала за мной в Таджикистан—что она любит меня настолько сильно, чтобы сделать что—то настолько безумное-и мое настроение начинает подниматься, затянувшаяся напряженность в груди исчезает.

- Что же это такое? - настаивает она, и я невольно улыбаюсь, забавляясь ее любопытством. Лора больше не хочет быть на задворках моей жизни; она хочет знать все, и она становится смелее в своих поисках ответов.

Если бы это был кто-то другой, я бы разозлился. С Лорой, однако, я не возражаю. Мне нравится ее любопытство. - Я рассматриваю перспективные инвестиции, - объясняю я.

Она выглядит заинтригованной, поэтому я говорю ей, что читаю о биотехнологическом стартапе, который специализируется на химических препаратах мозга. Если я решу продолжить, то стану так называемым ангельским инвестором-одним из первых, кто профинансирует компанию. Венчурный капитал-это то, что всегда интересовало меня; мне нравится оставаться на вершине инноваций во всех областях и получать от этого максимальную прибыль.

Она слушает мои объяснения с явным восхищением, ее темные глаза все время сосредоточены на моем лице. Мне нравится, как она впитывает знания, как губка. Мне доставляет удовольствие учить ее, показывать ей разные части моего мира. Несколько вопросов, которые она задает, очень проницательны, показывая мне, что она точно понимает, о чем я говорю.

- Если этот препарат может стирать воспоминания, то нельзя ли его использовать для лечения посттравматического стрессового расстройства и тому подобного?- она спрашивает после того, как я описываю ей один из наиболее перспективных продуктов стартапа, и я соглашаюсь, придя к такому же выводу всего несколько минут назад.

Я не ожидал этого, когда похищал ее—чистое удовольствие, которое я получу, проводя с ней время. Когда я впервые взял ее, я видел в ней исключительно сексуальный объект, красивую девушку, которая так сильно завладела мной, что я не мог выбросить ее из головы. Я не ожидал, что она станет моей компаньонкой, а также моей подругой по постели, не понимал, что мне будет приятно просто быть с ней.

Я не знал, что она будет владеть мной так же, как я владею ею.

Это действительно к лучшему, что она не забыла принять таблетку. Как только мы оба исцелимся, наша жизнь вернется в нормальное русло.

По крайней мере, наша нормальная.

Со мной будет Лора, и я никогда больше не спущу с нее глаз.

* * *

Когда мы приземляемся, уже темно. Я вывожу сонную Лору из самолета, и мы садимся в машину, чтобы ехать домой.

Домой. Странно снова думать об этом месте как о доме. Это был мой дом, когда я был ребенком, и я ненавидел его. Я ненавидел все вокруг, от влажной жары до резкого запаха влажной растительности джунглей. И все же, когда я стал старше, меня потянуло именно в такие места—в тропические места, которые напоминали мне джунгли, где я вырос.

Только присутствие норы заставило меня понять, что я вовсе не ненавижу поместье. Это место никогда не было объектом моей ненависти—оно всегда было тем, кому принадлежало.

Мой отец.

Лора прижимается ко мне на заднем сиденье, прерывая мои размышления, и деликатно зевает мне в плечо. Звук такой кошачий, что я смеюсь и обнимаю ее правой рукой за талию, притягивая ближе к себе. - Хочешь спать?

-Хм-м ... - она трется лицом о мою шею. - Ты хорошо пахнешь, - бормочет она.

И точно так же, мой член становится твердым как камень, реагируя на ощущение ее губ, скользящих по моей коже.

Блядь. Я разочарованно выдыхаю, когда машина останавливается перед домом. Ана и Роза стоят на крыльце, готовые приветствовать нас, и мой член вырывается из штанов. Я отодвигаюсь в сторону, пытаясь отодвинуть Лору подальше от себя, чтобы моя эрекция могла утихнуть. Ее локоть касается моих ребер, и я напрягаюсь от боли, мысленно проклиная Маджида к чертовой матери и обратно.

Я, блядь, не могу дождаться, чтобы исцелиться. Даже секс сегодня ранним утром причинял боль, особенно когда в конце я задал более жесткий темп. Не то чтобы это сильно уменьшало удовольствие—я почти уверен, что мог бы трахнуть Лору на смертном одре и наслаждаться этим—но это все еще раздражало меня. Мне нравится боль в сексе, но только тогда, когда я сам ее выплескиваю.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

С другой стороны, моя эрекция уже не так заметна.

- Мы приехали, - говорю я Лоре, когда она трет глаза и снова зевает. - Я бы перенес тебя через порог, но боюсь, что на этот раз у меня ничего не получится.

Она моргает, выглядя смущенной на мгновение, но затем широкая улыбка расплывается по ее лицу. Она тоже помнит. - Я больше не новобрачная, - говорит она, ухмыляясь. - Значит, ты сорвался с крючка.

Я улыбаюсь ей в ответ, необычное удовлетворение наполняет мою грудь, и открываю дверцу машины.

Как только мы вылезаем, на нас нападают две плачущие женщины. Или, точнее, на Лору нападают. Я просто ошеломленно смотрю, как Ана и Роза обнимают ее, смеясь и всхлипывая одновременно. Покончив с Лорой, они поворачиваются ко мне, и Ана всхлипывает еще сильнее, увидев мое забинтованное лицо. - О, побрекито ... - она начинает говорить по-испански, как иногда делает, когда расстроена, и Лора с Розой пытаются ее успокоить, говоря, что я поправлюсь, что главное, что я жив.

Забота экономки одновременно трогательна и смущает. Я всегда смутно осознавал, что эта пожилая женщина заботится обо мне, но я не знал, что ее чувства настолько сильны. Сколько я себя помню, Ана всегда была теплым, успокаивающим присутствием в поместье—кто-то, кто кормил меня, убирал за мной и перевязывал мои детские царапины и синяки. Я никогда не подпускал ее слишком близко, и впервые я чувствую укол сожаления об этом. Ни она, ни Роза, горничная, которая дружит с Лорой, не пытаются обнять меня, как мою жену. Они думают, что мне это не понравится, и, возможно, они правы.

Единственный человек, от которого я хочу любви—нет, жажду любви—это Лора, и это недавнее событие.

После того, как три женщины закончили свое эмоциональное воссоединение, мы все направляемся в дом. Несмотря на поздний час, мы с Лорой проголодались и поглощаем еду, которую приготовила для нас Ана, с рекордной скоростью. Затем, сытые и измученные, мы поднимаемся в нашу спальню.

После быстрого душа и столь же быстрого секса я засыпаю, положив голову Лоры на свое здоровое плечо.

Я готов к возобновлению нашей нормальной жизни.

* * *

Крик, который будит меня, леденит кровь. Полный отчаяния и ужаса, он отскакивает от стен и наполняет мои вены адреналином.

Я вскакиваю с кровати еще до того, как понимаю, что происходит. Когда звук затихает, я хватаю пистолет, спрятанный в тумбочке, и одновременно нажимаю на выключатель тыльной стороной ладони.

Лампа на ночном столике зажигается, освещая комнату, и я вижу Лору, съежившуюся в середине кровати и дрожащую под одеялом.

В комнате больше никого нет, никакой видимой угрозы.

Мое учащенное сердцебиение начинает замедляться. На нас никто не нападал. Должно быть, крик исходил от Лоры.

Ей опять снится кошмар.

Блядь. Стремление к насилию слишком сильно, чтобы его можно было сдержать. Он заполняет каждую клеточку моего тела, пока я не начинаю дрожать от ярости, от желания убить и уничтожить каждого ублюдка, ответственного за это.

Начиная потенциально с самого себя.

Отвернувшись, я делаю несколько глубоких вдохов, пытаясь сдержать бурлящую во мне ярость. Здесь нет никого, на кого я мог бы наброситься, нет врага, которого я мог бы сокрушить, чтобы вывести себя из себя.

Есть только Лора, которой нужно, чтобы я был спокоен и рассудителен.

Через несколько секунд, уверенный, что не причиню ей вреда, я поворачиваюсь к ней лицом и кладу пистолет обратно в ящик тумбочки. Потом я снова забираюсь на кровать. Ребра и плечо тупо болят, голова раскалывается от резких движений, но эта боль ничто по сравнению с тяжестью в груди.

- Лора, детка ... - склонившись над ней, я стягиваю одеяло с ее обнаженного тела и кладу правую руку ей на плечо, чтобы разбудить. - Проснись, моя милая.- ее кожа липкая на ощупь, и хнычущие звуки, которые она издает, причиняют мне боль больше, чем любая из пыток Маджида. Новая ярость поднимается, но я подавляю ее, стараясь говорить тихо и ровно. - Проснись, детка. Ты спишь. Это не реально.

Она переворачивается на спину, все еще дрожа, и я вижу, что ее глаза открыты.

Открытая и невидящая, она хватала ртом воздух, ее грудь вздымалась, а руки в отчаянии цеплялись за простыни.

Ей не снится сон—она находится в середине полномасштабной панической атаки, вероятно, вызванной ее кошмаром.

Мне хочется запрокинуть голову и зарычать от ярости, но я этого не делаю. Она нуждается во мне сейчас, и я не подведу ее.

Никогда больше.

Встав на колени, я оседлаю ее бедра и наклоняюсь, чтобы схватить ее челюсть правой рукой. - Лора, посмотри на меня. - я превращаю эти слова в приказ, мой тон резок и требователен. - Посмотри на меня, моя милая. Сейчас.

Несмотря на панику, она повинуется, ее обусловленность слишком сильна, чтобы ее можно было отрицать. Она поднимает глаза, чтобы встретиться со мной взглядом, и я вижу, что ее зрачки расширены, а радужка почти черная. Она также задыхается, ее рот открыт, когда она пытается втянуть достаточно воздуха.

Блядь и двойное блядь. Мой первый инстинкт-прижать ее к себе, быть нежным и успокаивающим, но я помню ее панический приступ во время секса прошлой ночью и то, как ничто, казалось, не помогало ей тогда.

Ничего, кроме насилия.

Поэтому вместо того, чтобы бормотать бесполезные нежности, я наклоняюсь, приподнимаюсь на правом локте и беру ее рот в жесткий, жестокий поцелуй, используя свою хватку на ее челюсти, чтобы удержать ее неподвижно. Мои губы врезаются в ее, и мои зубы впиваются в ее нижнюю губу, когда я грубо толкаю свой язык внутрь, вторгаясь в нее, причиняя ей боль. Садистское чудовище внутри меня трепещет от восторга при металлическом вкусе ее крови, в то время как остальная часть меня болит от агонии ее разума.

Она задыхается прямо мне в рот, но теперь звук другой, скорее испуганный, чем отчаянный. Я чувствую, как ее грудь расширяется, когда она делает глубокий вдох, и понимаю, что мой грубый способ добраться до нее работает, что теперь она сосредоточена на физической, а не на умственной боли. Ее кулаки разжимаются, руки больше не цепляются за простыни, и она замирает подо мной, ее тело напрягается от другого вида страха.

Страх, который пробуждает самую темную, самую хищную часть меня—часть, которая хочет подчинить и поглотить ее.

Ярость, которая все еще кипит во мне, добавляет к этому голоду, смешиваясь с ним и питаясь им, пока я не становлюсь этой потребностью, этой бессмысленной, ужасной жаждой. Мой фокус сужается, обостряется, пока все, что я осознаю-это шелковистое ощущение ее губ, приправленных кровью, и изгибы ее обнаженного тела, маленького и беспомощного под моим. Мой член напрягается до болезненной твердости, когда она хватает мое правое предплечье обеими руками и издает мягкий, мучительный звук в глубине своего горла.

Внезапно одного поцелуя становится недостаточно. Я должен заполучить ее всю.

Отпустив ее челюсть, я подталкиваю себя одной рукой, поднимаясь на колени. Она смотрит на меня, ее губы распухли и покраснели. Она все еще тяжело дышит, ее грудь поднимается и опускается в быстром темпе, но невидящий взгляд в ее глазах исчез. Она со мной—она полностью присутствует—и это все, что требуется моему внутреннему демону в данный момент.

Одним быстрым движением я слезаю с нее, не обращая внимания на острую боль в ребрах, и снова лезу в прикроватный ящик. Только на этот раз вместо пистолета я достаю плетеный кожаный хлыст. - Саймон?- ее голос задыхается от остатков паники.

- Переворачивайся.- слова выходят грубыми, выдавая неистовую потребность, бушующую во мне. - Сейчас.

Мгновение она колеблется, потом переворачивается на живот.

- На колени.

Она встает на четвереньки и поворачивает голову, чтобы посмотреть на меня, ожидая дальнейших указаний.

Такой хорошо обученный питомец. Ее послушание усиливает мою похоть, мой отчаянный голод обладать ею. Эта поза демонстрирует ее задницу и обнажает ее киску, заставляя мой член набухать еще больше. Я хочу проглотить ее целиком, претендовать на каждый дюйм ее тела. Мои мышцы напрягаются, и почти не думая, я взмахиваю хлыстом, позволяя кожаным нитям впиться в гладкую кожу ее ягодиц.

Она вскрикивает, ее глаза закрываются, а тело напрягается, и темнота внутри меня берет верх, стирая все остатки рациональной мысли. Я наблюдаю, почти издалека, как флоггер целует ее кожу снова и снова, оставляя розовые следы и красные полосы на ее спине, заднице и бедрах. Она вздрагивает при первых же ударах, вскрикивая от боли, но когда я нахожу ритм, ее тело начинает расслабляться, ожидая, а не сопротивляясь укусу. Ее крики смягчаются, а складки киски начинают блестеть от влаги.

Она реагирует на порку как на чувственную ласку.

Мои яйца напрягаются, когда я бросаю флоггер и подползаю к ней сзади, обхватив правой рукой ее бедра, чтобы притянуть ее к себе. Мой член прижимается к ее входу, и я стону, когда чувствую, как ее скользкий жар трется о кончик, покрывая его сливочной влагой. Она стонет, выгибая спину, и я толкаюсь в нее, заставляя ее плоть поглотить меня, принять меня.

Ее киска невероятно тугая, ее внутренние мышцы сжимают меня, как кулак. Неважно, как часто я ее трахаю; каждый раз это что-то новое, ощущения острее и богаче, чем в моей памяти. Я мог бы остаться в ней навсегда, ощущая ее мягкость, ее влажный жар. Но я не могу—примитивное желание двигаться, вонзиться в нее слишком сильно, чтобы его можно было отрицать. Мое сердце громко стучит в ушах, мое тело пульсирует от дикого желания.

Я стою неподвижно так долго, как могу, а затем начинаю двигаться, каждый толчок заставляет мой пах прижиматься к ее розовой, только что выпоротой заднице. Она стонет с каждым ударом, ее тело сжимается вокруг моего вторгающегося члена, и ощущения нарастают друг на друга, усиливаясь до невыносимой степени. Мою кожу покалывает от надвигающегося оргазма, и я начинаю входить в нее быстрее, сильнее, пока не чувствую, как начинаются ее схватки, ее киска колышется вокруг меня, когда она выкрикивает мое имя.

Это последняя капля. Оргазм, который я сдерживал, настигает меня со взрывной силой, и я извергаюсь глубоко внутри нее с хриплым стоном, ошеломляющее удовольствие проносится по моему телу. Это блаженство, не похожее ни на какое другое—экстаз, который выходит далеко за пределы физического удовлетворения. Это то, что я испытал только с Лорой.

Будет когда-нибудь переживать только с Лорой.

Тяжело дыша, я выхожу из ее тела, позволяя ей рухнуть на кровать. Затем я опускаюсь на правый бок и прижимаю ее к себе, зная, что ей нужна нежность после жестокости.

И в каком-то смысле мне это тоже нужно. Мне нужно утешить ее, успокоить. Чтобы привязать ее ко мне, когда она наиболее уязвима, чтобы я мог обеспечить ее любовь.

Это может быть хладнокровно, но я не оставляю такие важные вещи на волю случая.

Она поворачивается ко мне лицом и зарывается лицом в изгиб моей шеи, ее плечи сотрясаются от тихих рыданий. - Обними меня, Саймон, - шепчет она, и я обнимаю ее.

Я всегда буду обнимать ее, несмотря ни на что.

Глава 4 Лора

- Саймон, у тебя есть минутка?

Войдя в кабинет мужа, я подхожу к его столу. Он поднимает голову, чтобы поприветствовать меня, и я снова поражаюсь тому огромному прогрессу, которого он достиг в своем выздоровлении за последние шесть недель.

Гипс на его руке уже снят, как и все бинты. Саймон взялся за исцеление так же, как он подходит к любой цели: с целеустремленной безжалостностью и решимостью. Как только доктор Голдберг одобрил снятие гипса, Саймон с головой окунулся в физиотерапию, проводя каждый день по нескольку часов в упражнениях, направленных на восстановление подвижности и функций левой стороны тела. Когда его шрамы начинают исчезать, бывают дни, когда я почти забываю, что он был так тяжело ранен—что он прошел через ад и вышел относительно невредимым.

Даже его глазной имплантат больше не кажется мне раздражающим. Наше пребывание в клинике в Швейцарии и все процедуры обошлись Саймону в миллионы—я видела счет в его почтовом ящике—но врачи проделали феноменальную работу с его лицом. Имплантат настолько точно соответствует реальному глазу Саймона, что когда он смотрит прямо на меня, почти невозможно сказать, что это подделка. Я понятия не имею, как им удалось сделать его именно такого оттенка синего, но они сделали это, вплоть до каждой бороздки и естественного изменения цвета. Поддельный зрачок даже сжимается при ярком свете и расширяется, когда Саймон возбужден, благодаря устройству биологической обратной связи, которое Саймон носит как часы. Часы измеряют его пульс и проводимость кожи и посылают информацию на имплантат, позволяя получить наиболее естественные реакции. Единственное, чего имплант не делает, - это не воспроизводит нормальные движения глаз ... или не позволяет Саймону видеть из него.

- Эта часть—связь с мозгом—займет еще несколько лет,- сказал мне Саймон пару недель назад. - Сейчас они работают над этим в лаборатории в Израиле.

Так что да, имплантат удивительно реалистичен. И Саймон учится сводить к минимуму странность движения только одного глаза, поворачивая всю голову, чтобы посмотреть на что—то прямо-как он смотрит на меня сейчас.- В чем дело, моя милая? - спрашивает он, улыбаясь. Его красивые губы теперь полностью зажили, а исчезающие шрамы на левой щеке придают его внешности опасный, но привлекательный оттенок. Как будто часть его внутренней тьмы теперь видна на его лице, но вместо того, чтобы отталкивать меня, она притягивает меня к нему еще больше.

Наверное, потому, что сейчас мне нужна эта тьма—это единственное, что удерживает меня в здравом уме в эти дни.

- Месье Бернар только что сказал мне, что у него есть друг, который будет заинтересован в демонстрации моих картин, - говорю я, стараясь говорить так, как будто преподаватели мирового класса постоянно сообщают мне подобные новости. - По-видимому, он владеет художественной галереей в Париже.

Саймон поднимает брови. - Это правда?

Я киваю, едва сдерживая волнение. - Да, ты можешь в это поверить? Месье Бернар прислал ему фотографии моих последних работ, и владелец галереи сказал, что это именно то, что он искал.

- Это замечательно, детка. - улыбка Саймона становится шире, и он тянется, чтобы усадить меня к себе на колени. - Я так горжусь тобой.

-Спасибо. - мне хочется подпрыгнуть, но я останавливаюсь на том, чтобы обвить руками его шею и запечатлеть возбужденный поцелуй на его губах. Конечно, как только наши губы соприкасаются, Саймон берет на себя поцелуй, превращая мое спонтанное выражение благодарности в длительную чувственную атаку, которая оставляет меня задыхающейся и ошеломленной.

Когда он наконец позволяет мне подняться на воздух, мне требуется секунда, чтобы вспомнить, как я оказалась у него на коленях.

- Я так горжусь тобой, - мягко повторяет Саймон, глядя на меня. Я чувствую выпуклость его эрекции, но он не делает этого дальше. Вместо этого он одаривает меня теплой улыбкой и говорит: - Я должен поблагодарить Месье Бернара за то, что он сделал эти фотографии. Если владелец галереи все-таки выставит ваши работы, возможно, мы совершим небольшую поездку в Париж.

- Неужели?- я изумленно смотрю на него. Это первый раз, когда Саймон намекнул, что мы не можем оставаться в поместье все время. А ехать в Париж? Я не могу поверить своим ушам.

Он кивает, все еще улыбаясь. - Конечно. Аль-Квадар больше не представляет угрозы. Это настолько безопасно, насколько это вообще возможно, поэтому при достаточной безопасности я не вижу, почему мы не можем посетить Париж через некоторое время—особенно если есть веская причина для этого.

Я улыбаюсь ему, стараясь не думать о том, как Аль-Квадар перестал быть угрозой. Саймон почти ничего не рассказывал мне об этой операции, но того немногого, что я знаю, вполне достаточно. Когда наши спасатели совершили рейд на стройку в Таджикистане, они обнаружили огромное количество ценной информации. После нашего возвращения в поместье каждый человек, даже отдаленно связанный с террористической организацией, был ликвидирован, некоторые быстро, а другие медленно и болезненно. Я не знаю, сколько смертей произошло за последние недели, но не удивлюсь, если число погибших достигнет трехзначных цифр.

Человек, который держит меня прямо сейчас, несет ответственность за то, что равносильно массовой бойне, и я все еще люблю его всем сердцем.

- Поездка в Париж была бы потрясающей, - говорю я, отбрасывая все мысли об Аль-Квадаре. Вместо этого я сосредотачиваюсь на умопомрачительной возможности того, что мои картины могут быть выставлены в настоящей художественной галерее. Мои работы. В это так трудно поверить, что я осторожно спрашиваю Саймона: - Ты ведь не просил Месье Бернара сделать это, верно? Или как-то подкупить этого своего друга?- поскольку Саймон использовал свое финансовое влияние, чтобы заполучить меня в очень избирательную онлайн-программу в Стэнфордском университете, я бы ничего не пропустила мимо него.

- Нет, детка, - улыбка Саймона становится шире. - Я не имею к этому никакого отношения, Честное слово. У тебя настоящий талант, и твой наставник это знает.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я верю ему, хотя бы потому, что месье Бернар в последние недели бредит моими картинами. Темнота и сложность, которые он видел в моем искусстве в ранние годы, теперь еще более заметны. Живопись-это один из способов борьбы с ночными кошмарами и приступами паники. Сексуальная боль—это другое, но это совсем другое дело.

Не желая зацикливаться на своем хреновом психическом состоянии, я спрыгиваю с колен Саймона. - Я собираюсь рассказать родителям, - бодро говорю я, направляясь к двери. - Они будут очень взволнованы.

- Я уверен, что так и будет. - и, одарив меня последней улыбкой, он снова переключает свое внимание на экран компьютера.

* * *

Мой видеочат с родителями занимает около часа. Как всегда, мне приходится потратить целых двадцать минут, чтобы убедить маму, что я в безопасности, что я все еще в поместье в Колумбии, и что никто не придет за нами. После того, как я исчезла из торгового центра Чикаго-Ридж, мои родители убедились, что враги Саймона повсюду, готовые нанести удар в любой момент. Если я не звоню и не пишу родителям ежедневно, они впадают в полную панику.

Конечно, они не думают, что я в безопасности с Саймоном. По их мнению, он ничем не отличается от террористов, похитивших меня. На самом деле, я думаю, что мой отец считает, что Саймон хуже—учитывая, что мой муж украл меня не один раз, а дважды.

- Галерея в Париже? Это же замечательно, дорогая! - восклицает моя мама, когда я, наконец, получить вокруг, чтобы поделиться своими новостями с ней. - Мы так за тебя рады!

- Ты все еще сосредоточена на своих занятиях? - спрашивает Папа, хмурясь. Он не в восторге от моей картины. Я думаю, он боится, что я откажусь от всех мыслей о колледже и стану голодающим художником—страх, который, учитывая обстоятельства, совершенно нелогичен. Если и есть что-то, о чем мне сейчас не стоит беспокоиться, так это деньги. Саймон недавно сказал мне, что он учредил трастовый фонд на мое имя, а также назвал меня единственным бенефициаром в своем завещании. Таким образом, если с ним что—нибудь случится, обо мне все равно позаботятся-а он имеет в виду, что у меня будет достаточно денег, чтобы управлять маленькой страной.

- Да, папа, - терпеливо отвечаю я. - Не волнуйся, я все еще сосредоточена на учебе. Я же сказала тебе, что в этом квартале возьму более легкий груз. Я наверстаю упущенное, взяв пару уроков летом.

Более легкий груз-это то, на чем настаивал Саймон, когда мы вернулись, и, несмотря на мои первоначальные возражения, я рада, что он это сделал. По какой-то причине в этом квартале все кажется сложнее. Мои работы занимают у меня целую вечность, а подготовка к экзаменам утомительна. Даже с более легким грузом я чувствовала себя подавленной, но это не то, что я хочу сказать своим родителям. Достаточно того, что Саймон беспокоится.

Он так волновался, что даже привез ко мне в поместье психиатра.

- Ты уверена, дорогая?- спрашивает Мама, глядя на меня с беспокойством. - Может, тебе стоит взять отпуск на лето и отдохнуть пару месяцев? Ты выглядишь очень усталой.

Дерьмо. Я надеялась, что темные круги под глазами не будут так заметны на видео.

- Я в порядке, мам,- говорю я. - Я просто допоздна занималась и рисовала, вот и все.

Я также просыпалась посреди ночи с криком и не могла заснуть, пока Саймон не выпорол и не трахнул меня, но моим родителям не нужно этого знать. Они не поймут, что боль теперь для меня целебна, что я стала нуждаться в том, чего когда-то боялась.

Что жестокость Саймона - это то, что я принимаю всем сердцем.

Когда мы заканчиваем разговор, я вспоминаю, что Саймон обещал мне однажды: что он возьмет меня навестить мою семью, когда опасность от Аль-Квадара спадет. Мое сердце подпрыгивает от волнения при этой мысли, но я решаю молчать, пока у меня не будет возможности спросить об этом Саймона за ужином. А пока я просто говорю родителям, что мы скоро снова поговорим, и выхожу из безопасного соединения.

Сегодня вечером мне нужно обсудить с Саймоном две вещи ... и обе будут довольно сложными.

* * *

- Поездка в Чикаго?- Саймон выглядит слегка удивленным, когда я заговариваю об этом. - Но ты же видела своих родителей меньше двух месяцев назад.

- Да, за весь один вечер до того, как Аль-Квадар похитил меня. - я дую на свой грибной суп, прежде чем окунуть ложку в горячую жидкость. - Я тоже очень волновалась за тебя, так что не уверена, что этот вечер можно считать хорошим времяпрепровождением с моей семьей.

Саймон изучает меня секунду, прежде чем пробормотать: - Возможно, ты права.- потом он начинает есть свой суп, а я смотрю на него, не в силах поверить, что он так легко согласился.

- Так мы поедем?- я хочу убедиться, что нет никаких недоразумений.

Он пожимает плечами. - Если хочешь. После экзаменов я отвезу тебя туда. Конечно, нам придется усилить охрану вокруг твоих родителей и принять некоторые дополнительные меры предосторожности, но это должно быть возможно.

Я начинаю улыбаться, но потом вспоминаю то, что он мне однажды сказал. - Ты думаешь, что наша поездка туда подвергнет опасности моих родителей? - Спрашиваю я, и мой желудок скручивает от внезапной тошноты. - Могут ли они стать мишенью, если ты будешь находиться с ними в тесном контакте?

Саймон спокойно смотрит на меня. - Это вполне возможно. Отдаленная возможность, но это не совсем исключено. Очевидно, когда террористы жаждали крови, опасность была гораздо больше, но у меня есть и другие враги. Никто из них так решительно не настроен—по крайней мере, насколько я знаю,—но есть много людей и организаций, которые хотели бы заполучить меня в свои руки.

- Да.- я проглатываю ложку супа и тут же жалею об этом, так как сливочная жидкость вызывает у меня еще большую тошноту. - И ты думаешь, что они могут использовать моих родителей в качестве рычага давления?

- Это маловероятно, но я не могу полностью исключить это. Вот почему я с самого начала следил за твоей семьей. Это предосторожность, не более того, но, по-моему, необходимая.

Я делаю глубокий вдох, изо всех сил стараясь не обращать внимания на бурление в животе. - Так увеличит ли наша поездка в Чикаго опасность для них или нет?

- Не знаю, моя милая.- Саймон смотрит на меня с легким сожалением. - Я думаю, что нет, но никаких гарантий нет.

Я беру стакан и делаю глоток воды, пытаясь избавиться от тошнотворно жирного вкуса супа на языке. - А что, если я пойду одна? - предлагаю я без долгих раздумий. -Тогда никто и не подумает, что ты близок со своими родственниками.

Лицо Саймона мгновенно темнеет. - В одиночку?

Я киваю, инстинктивно напрягаясь от перемены в его настроении. Даже зная, что Саймон не причинит мне вреда, я не могу не опасаться его вспыльчивости. Я могу быть с ним по доброй воле сейчас, но он все еще имеет абсолютный контроль над моей жизнью—так же, как и тогда, когда я была его пленницей на острове.

Во всех отношениях он все еще мой опасный, аморальный похититель.

- Ты никуда не пойдешь одна.- голос Саймона мягок, но взгляд тверд, как сталь. —Если ты хочешь, чтобы я отвез тебя в Чикаго, я сделаю это, но ты и шагу не ступишь из этого поместья без меня. Ты понимаешь меня, Лора?

- Да.- я делаю еще несколько глотков воды, все еще чувствуя в горле привкус супа. Что, черт возьми, Ана положила в него сегодня вечером? Даже запах от него неприятный. - Я понимаю.- мои слова звучат скорее спокойно, чем обиженно—в основном потому, что я чувствую себя слишком больной, чтобы злиться на деспотичное отношение Саймона. Допивая остатки воды, я говорю: - Это было просто предложение.- Саймон несколько мгновений пристально смотрит на меня, потом коротко кивает. - Хорошо.

Прежде чем он успевает сказать что—то еще, в комнату входит Ана, неся наше следующее блюдо-рыбу с рисом и бобами. Увидев мой почти нетронутый суп, она хмурится. - Тебе не нравится суп, Лора?

- Нет, очень вкусно, - вру я. - Я просто не очень голодна и хотела оставить место для основного блюда.

Ана бросает на меня обеспокоенный взгляд, но убирает тарелки без дальнейших комментариев. Мой аппетит был непредсказуем с момента нашего возвращения, так что это не первый раз, когда я оставляю еду нетронутой. Я не взвешивалась, но думаю, что за последние недели потеряла по крайней мере пару фунтов, что в моем случае не обязательно хорошо.

Саймон тоже хмурится, но ничего не говорит, пока я играю с рисом на своей тарелке. Мне очень, очень не хочется есть прямо сейчас, но я заставляю себя взять вилку и положить ее в рот. Рис тоже не слишком вкусный, но я решительно жую и глотаю, не желая, чтобы Саймон обращал внимание на то, что я не ем.

Мне нужно обсудить с ним кое-что более важное.

***

Как только Ана выходит из комнаты, я кладу вилку и смотрю на мужа. - Я получила еще одно сообщение, - тихо говорю я.

Джулиан сжимает челюсти. - Я знаю.

- Ты сейчас следишь за моей электронной почтой?- мой желудок снова сжимается, на этот раз от смеси тошноты и гнева. Я думаю, что не должна удивляться, учитывая трекеры, все еще имплантированные в мое тело, но что-то в этом случайном вторжении в частную жизнь действительно расстраивает меня.

- Конечно.- он не выглядит ни капельки виноватым или раскаивающимся. - Я подумал, что он может снова связаться с тобой.

Я медленно вдыхаю, напоминая себе, что спорить об этом бесполезно. - Тогда ты знаешь, что Питер не оставит нас в покое, пока ты не отдашь ему этот список, - говорю я так спокойно, как только могу. - Каким-то образом он знает, что ты получил его от Фрэнка на прошлой неделе. Его послание гласило: "пришло время вспомнить о своем обещании". Он не отступит, Саймон.

- Если он продолжит приставать к тебе по электронной почте, я позабочусь, чтобы он ушел навсегда. - тон Саймона становится жестче. - Он знает, что лучше не пытаться добраться до меня через тебя.

- Он спас твою жизнь и мою, - напоминаю я ему в десятый раз. - Я знаю, ты злишься, что он не подчинился твоим приказам, но если бы он этого не сделал, ты был бы мертв.

- И у тебя не было бы этих кошмаров и приступов паники.- чувственные губы Саймона сжимаются. - Прошло уже шесть недель, Лора, а тебе не стало лучше. Ты почти не спишь, почти не ешь, и я не могу вспомнить, когда ты в последний раз выходила на пробежку. Он не должен был подвергать тебя такой опасности

- Он сделал то, что было необходимо!- Хлопнув ладонями по столу, я поднимаюсь на ноги, не в силах больше сидеть спокойно. - Ты думаешь, мне будет лучше, если ты умрешь? Думаешь, мне не снились бы кошмары, если бы Маджид прислал нам твое тело по частям? Моя треклятая голова не виновата в Питере, так что перестань винить его за этот бардак! Я обещала ему этот список, и я хочу отдать его ему!- К тому времени, как я добираюсь до последней фразы, я уже кричу во весь голос, слишком злая, чтобы беспокоиться о характере Саймона.

Он смотрит на меня, прищурившись. - Садись, Лора.- его голос опасно мягок. - Сейчас.

- Или что? - бросаю я вызов, чувствуя себя нехарактерно безрассудной. - Или что, Саймон?

- Ты действительно хочешь пойти туда, моя милая? - спрашивает он все тем же мягким тоном. Когда я не отвечаю, он указывает на мой стул. - Садись и заканчивай трапезу, которую приготовила для тебя Ана.

Я выдерживаю его взгляд еще несколько секунд, не желая сдаваться, но затем опускаюсь обратно в кресло. Волна дерзкого гнева, нахлынувшая на меня так внезапно, прошла, оставив меня опустошенной и желающей плакать. Я ненавижу тот факт, что Саймон может так легко выиграть бой, что я все еще не достаточно бесстрашна, чтобы проверить его пределы.

По крайней мере, не из-за такой мелочи, как окончание трапезы.

Если я собираюсь бросить ему вызов, то это будет из-за чего-то важного.

Опустив взгляд в тарелку, я беру вилку и протыкаю ею кусок рыбы, стараясь не обращать внимания на растущую тошноту. Мой желудок сжимается с каждым кусочком, но я продолжаю настаивать, пока не съедаю почти половину своей порции. Саймон тем временем доедает все, что лежит у него на тарелке, его аппетит явно не пострадал от нашего спора.

- Десерт? - Чаю? - Кофе? - Спрашивает Ана, когда возвращается, чтобы убрать наши тарелки, и я молча качаю головой, не желая продлевать мучения этой напряженной трапезы.

- Я пас, спасибо, Ана, - вежливо говорит Саймон. - Все было замечательно, как всегда.

Ана лучезарно улыбается ему, явно довольная. Я заметила, что после нашего возвращения Саймон стал чаще хвалить ее, и вообще в последнее время его отношение к ней стало чуть теплее. Я не знаю, что вызвало эту перемену, но я знаю, что Ана ценит это. Роза сказала мне, что в последние недели экономка почти танцует в прямом эфире.

Когда Анна начинает убирать со стола, Саймон встает и подходит ко мне, чтобы предложить руку. Я обхватываю его за локоть, и мы молча поднимаемся наверх. Пока мы идем, мое сердце начинает биться быстрее, а тошнота усиливается.

Сегодняшний спор только подтверждает то, что я уже давно знаю: Саймон никогда не увидит смысла в вопросе о списке Питера. Если я хочу сдержать свое обещание, мне придется взять дело в свои руки и смириться с последствиями неудовольствия моего мужа.

Даже если от одной мысли об этом меня буквально тошнит.

Глава 5 Саймон

Как только мы входим в спальню, Лора извиняется, чтобы привести себя в порядок.

Она исчезает в ванной, и я раздеваюсь, наслаждаясь свободой иметь обе руки, не обремененные гипсом. Мое левое плечо все еще болит во время тренировки, но я восстанавливаю свою силу и диапазон движений. Даже потеря глаза не беспокоит меня так сильно; головные боли и напряжение глаз уменьшаются с каждым днем, и я научился компенсировать слепое пятно слева, поворачивая голову чаще.

В общем, я в значительной степени вернулся к нормальной жизни, но я не могу сказать то же самое о Лоре.

Каждый раз, когда я просыпаюсь от ее криков, каждый раз, когда она начинает задыхаться из ниоткуда, ядовитая смесь ярости и вины накрывает мою грудь. Я никогда не был склонен зацикливаться на прошлом, но я не могу не желать, чтобы я мог как - то перемотать часы назад, отменить непреднамеренные последствия моего испорченного выбора.

Что я смогу вернуть Лору—мою Лору.

Через несколько минут она выскальзывает из ванной, уже приняв душ и надев белый флисовый халат. Ее гладкая кожа блестит от горячей воды, а длинные темные волосы небрежно собраны на макушке, обнажая стройную шею.

Шея, которая начинает казаться слишком тонкой, почти хрупкой из-за потери веса.

- Иди сюда, детка, - шепчу я, похлопывая по кровати рядом с собой. Я подумывал наказать ее за вспышку гнева за ужином, но все, чего я хочу сейчас-это обнять ее. Ну, трахни ее и держи, но ебля может подождать.

Она идет ко мне, и я тянусь к ней, как только она оказывается на расстоянии вытянутой руки. Она чувствует тревожную легкость, когда я притягиваю ее к себе на колени, тени под ее глазами выдают ее усталость.

Она совершенно измотана, и я не знаю, что делать. Психотерапевт, которого я привез в поместье три недели назад, кажется, бесполезен, и Лора отказывается принимать успокоительные лекарства, которые ей прописал доктор. Конечно, я мог бы заставить ее, но сам не доверяю этим таблеткам. Меньше всего мне хочется, чтобы Лора на них подсела.

Единственное, что, по—видимому, помогает ей—по крайней мере временно, - это эмоциональная разрядка, достигаемая через сексуальную боль. Это то, что ей сейчас нужно, то, о чем она просит почти каждую ночь.

Мой питомец стал так же зависим от получения боли, как и я от ее причинения, и это развитие одновременно радует и опустошает меня.

- Ты опять почти ничего не ела, - мягко говорю я, устраивая ее поудобнее у себя на коленях. Протянув руку, я освобождаю ее волосы от зажима, удерживающего их, и смотрю, как темная масса стекает по ее спине густым, блестящим потоком. - Почему, детка? Что-то не так с готовкой Аны?

- Что? Нет ... — начинает она, но тут же поправляется. - Ну, может быть. Просто мне сегодня суп не понравился. Он был слишком не вкусный.

- Тогда я попрошу Ану не делать этого в будущем.- я отчетливо помню, как Лора ела суп и любила его раньше, но я решаю не напоминать ей об этом. Мне все равно, что она ест, главное, чтобы она оставалась здоровой.

- Только, пожалуйста, не говори ей, что я жаловалась.- взгляд Лоры наполняется беспокойством. - Мне бы не хотелось, чтобы она обиделась.

- Конечно.- на моих губах появляется улыбка. - Я унесу твою тайну в могилу, обещаю.

Ответная улыбка появляется на ее лице, освещая ее черты, и я чувствую, как большая часть затянувшегося напряжения между нами рассеивается. - Спасибо, - шепчет она, глядя на меня. Затем, положив одну маленькую руку мне на плечо, а другую на затылок, она закрывает глаза и прижимается своими мягкими губами к моим.

Я резко вдыхаю, мое тело напрягается от мгновенного желания. Ее дыхание сладкое и мятное, ее легкий вес теплый в моих руках. Я чувствую ее тонкие пальцы на своей коже, вдыхаю ее нежный аромат, и мой позвоночник покалывает от растущего голода, мой член твердеет в изгибе ее задницы.

На этот раз, однако, голод не приходит с необходимостью причинить ей боль. Вместо этого он окрашен нежностью. Темные импульсы есть, но они затмеваются моим острым осознанием ее хрупкости. Сегодня вечером, больше чем когда-либо, я хочу защитить ее, исцелить от ран, которые она никогда не должна была получить. Я хочу быть ее героем, ее спасителем.

Всего на одну ночь я хочу стать мужем ее мечты.

Закрыв глаза, я сосредотачиваюсь на ее вкусе, на том, как меняется ее дыхание, когда я углубляю поцелуй. То, как ее голова откидывается назад, и ее тело сливается с моим, ее ногти нежно царапают мой скальп, когда ее рука скользит в мои волосы. Она-мой мир, мое все, и я хочу ее так сильно, что это причиняет мне боль.

Она все еще закутана в свой пушистый халат, материал мягкий на моих голых бедрах и члене. Как бы хорошо это ни было, я знаю, что ее обнаженная плоть будет чувствовать себя еще лучше, поэтому я хватаюсь за пояс на ее талии, дергая его. Одновременно я поднимаю голову и открываю глаза, чтобы посмотреть на нее.

Когда пояс развязывается, ее халат раздвигается, обнажая гладкую, загорелую кожу. Я вижу внутренние изгибы ее грудей и упругий плоский живот, но ее соски и нижняя часть тела все еще прикрыты, как будто специально.

Это эротический образ, еще более чувственный от того, как она дышит, ее грудная клетка движется вверх и вниз в быстром, задыхающемся ритме. Ее губы покраснели от поцелуя, а кожа слегка покраснела.

Мой маленький питомец возбужден.

Словно почувствовав на себе мой взгляд, она открывает глаза, ее длинные ресницы взлетают вверх. Мы смотрим друг на друга, и боль внутри меня растет. Это чувство, которое как-то отличается от похоти, бушующей в моем теле, сложное желание, которое накладывается поверх моего обычного навязчивого желания.

Тоска, которая пугает меня своей интенсивностью.- Скажи мне, что любишь меня. - внезапно мне это нужно от нее. - Скажи мне, Лора.

Она и глазом не моргает. - Я люблю тебя.

Мои руки сжимаются вокруг нее. - Снова.

- Я люблю тебя, Саймон.- она выдерживает мой взгляд, ее глаза мягкие и темные. - Больше всего на свете.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Блядь. Моя грудь сжимается, боль скорее усиливается, чем ослабевает. Это слишком много, но почему-то недостаточно.

Наклонив голову, я снова завладеваю ее губами, вкладывая в этот поцелуй все то, что не могу выразить словами. Я чувствую, как ее дыхание становится поверхностным, и знаю, что держу ее слишком крепко, но ничего не могу с собой поделать. К непреодолимому желанию примешивается странный, иррациональный страх.

Страх, что я могу потерять ее. Что она может ускользнуть, как прекрасный, эфемерный сон.

Нет. Я наклоняю голову, чтобы глубже погрузиться в ее рот, позволяя ее вкусу, ее запаху поглотить меня, прогоняя тени. Она не ускользнет. Я ей не позволю. Она настоящая, и она моя. Я целую ее до тех пор, пока мы оба не начинаем задыхаться, пока страх внутри меня не утихает, сжигаемый палящим жаром.

Потом я занимаюсь с ней любовью так нежно, как только могу.

Когда через некоторое время я засыпаю, то вижу Лору, уютно устроившуюся в моих объятиях.

Глава 6 Лора

Мне требуется вся моя сила воли, чтобы не заснуть, когда я слышу, как дыхание Саймона обретает ровный ритм сна. Мои собственные веки тяжелеют, мое тело вялое от усталости и сексуального насыщения. Все, что я хочу сделать, это закрыть глаза и позволить успокаивающей темноте поглотить меня, но я не могу.

Сначала я должна кое-что сделать.

Я жду, пока Саймон заснет, и осторожно вырываюсь из его объятий. К моему облегчению, он не шевелится, поэтому я встаю и нахожу халат, который упал на пол во время секса.

Тихонько надев его, я бреду босиком в ванную. Мой желудок, все еще не успокоившийся после обеда, снова скручивает от тошноты, и мне приходится несколько раз сглотнуть, чтобы еда не вернулась.

Вероятно, это не лучшая идея, чтобы сделать это, когда я чувствую себя больной. Я знаю это—но я также знаю, что, если я не сделаю этого сейчас, у меня может не хватить смелости сделать это позже. И мне нужно это сделать. Я должна выполнить свое обещание, вернуть долг Питеру. Это очень важно для меня. Я не хочу быть девушкой, которая не может действовать самостоятельно, женой, которая всегда живет в тени своего мужа.

Я не хочу быть беспомощным маленьким питомцем Саймона до конца своей жизни.

Плеснув холодной водой в лицо, я делаю несколько глубоких вдохов, чтобы подавить тошноту, и возвращаюсь в спальню. Шторы чуть-чуть приоткрыты, но сегодня полнолуние, и света достаточно, чтобы разглядеть, куда я иду.

Моя цель-комод, на котором стоит ноутбук Саймона. Он не всегда приносит компьютер в спальню, но сегодня вечером он это сделал—и это еще одна причина, по которой я не хочу ждать, чтобы осуществить свой план.

Сам по себе план не так прост. Я возьму ноутбук, получу доступ к электронной почте Саймона и отправлю список Питеру. Если все пойдет хорошо, Саймон не узнает об этом в ближайшее время. А когда он это сделает, будет уже слишком поздно. Я верну долг бывшему консультанту Саймона по вопросам безопасности, и моя совесть будет чиста.

Ну, настолько ясно, насколько это возможно, зная, что Питер, скорее всего, убьет людей из этого списка ужасными способами.

Нет, не думай об этом. Я напоминаю себе, что эти люди ответственны за смерть жены и сына Питера. Они не невинные гражданские лица, и я не должна думать о них как о таковых.

Единственное, о чем я должна беспокоиться в данный момент, - это доставить список Питеру, не разбудив Саймона.

Я иду через комнату так тихо, как только могу, мое сердце тяжело колотится в груди. Дойдя до комода, я останавливаюсь и прислушиваюсь.

Все спокойно. Саймон, должно быть, еще спит.

Закусив губу, я тянусь к ноутбуку и беру его. Затем я снова останавливаюсь и прислушиваюсь.

В комнате по-прежнему тихо.

Медленно выдыхая, я возвращаюсь в ванную, прижимая ноутбук к груди. Добравшись туда, я проскальзываю внутрь, запираю за собой дверь и сажусь на край джакузи.

Пока все идет хорошо. Не обращая внимания на бурление в животе, я открываю ноутбук.

Появится окно запроса пароля.

Я делаю еще один глубокий вдох, борясь с нарастающей тошнотой. Я ожидала этого. Саймон параноидально относится к безопасности и меняет свой пароль по крайней мере раз в неделю. Однако в последний раз он изменил его на следующий день после того, как Фрэнк, контакт Саймона в ЦРУ, отправил ему список по электронной почте.

Саймон изменил его, когда я уже вынашивала свой план—и я убедилась, что была рядом, когда он это сделал. Я, конечно, не пялилась на его ноутбук. Это было бы подозрительно. Вместо этого я тихонько засняла его на свой смартфон, делая вид, что проверяю электронную почту.

Теперь, если только я правильно интерпретирую записанные нажатия клавиш ...

Задержав дыхание, я ввела “NML_#042160” и нажал “enter.”

Экран компьютера мигает ..., и я в игре.

Я со свистом выдыхаю с облегчением. Теперь все, что мне нужно сделать, это найти письмо от Фрэнка, открыть вложение, войти в свою собственную электронную почту и отправить список на тот же адрес электронной почты, с которого Питер связывался со мной.

Это должно быть достаточно легко, особенно если я смогу сдержать свой обед.

- Лора? - стук в дверь пугает меня так сильно, что я чуть не роняю компьютер. Мои легкие сжимаются от паники, и я замираю, уставившись на дверь.

Саймон снова стучит. - Лора, детка, с тобой все в порядке?

Он не знает, что у меня есть его компьютер. - Просто пользуюсь ванной, - кричу я, надеясь, что Саймон не слышит вызванную адреналином дрожь в моем голосе. Одновременно я открываю электронную почту Саймона и начинаю искать имя Фрэнка. - Я скоро выйду.

- Конечно, детка, не торопись. - эти слова сопровождаются затихающим звуком шагов.

Я облегченно вздохнула. У меня есть еще несколько минут.

Я начинаю просматривать электронные письма, содержащие слово “Фрэнк.” Есть более дюжины с прошлой недели, но тот, который я хочу, должен иметь маленький значок вложения рядом с ним.... Ага! Там. Я быстро открываю ее.

Это электронная таблица, содержащая имена и адреса. Я машинально просматриваю их. Там более десятка строк, и адреса варьируются от городов в Европе до различных городов в Соединенных Штатах. Один особенно бросается мне в глаза: Гомер Глен, Иллинойс.

Это место недалеко от Оук-Лон, моего родного города. Меньше чем в сорока минутах езды от дома моих родителей.

Ошеломленная, я прочитала имя рядом с адресом.

Джордж Кобакис.

Слава Богу. Я никого не знаю.

- Лора? - голос Саймона возвращается, и напряженная нотка в нем заставляет мое сердце подпрыгнуть к горлу. Его следующие слова подтверждают мои опасения. - Лора, у тебя мой компьютер?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Что? Почему? - надеюсь, мой голос звучит не так виновато, как я себя чувствую. Дерьмо. Черт, черт, черт. Я лихорадочно сохраняю список на рабочем столе и открываю новый браузер.

- Потому что мой ноутбук пропал. - его голос напряжен от зарождающейся ярости. - Ты там с ним, что ли?

- Что? Нет! - даже я слышу ложь в своем голосе. Мои руки начинают дрожать, но я добираюсь до страницы Gmail и начинаю вводить свой логин и пароль.

Дребезжит дверная ручка. - Лора, открой дверь. Прямо сейчас.

Я не отвечаю. У меня так трясутся руки, что я перепутала пароль и вынуждена вводить его снова.

- Лора! - Саймон колотит в дверь. - Открой эту чертову дверь, пока я ее не сломал!

Наконец-то я в своем Gmail. Мое сердце колотится в груди, я ищу последнее письмо от Питера.

Взрыв. Дверь сотрясается от сильного удара.

Моя тошнота усиливается, мой пульс учащается, когда я нахожу письмо.

Взрыв. Взрыв. Еще больше ударов в дверь, когда я нажимаю “ответить” и прикрепляю список.

Взрыв. Взрыв. Взрыв.

Я нажимаю “отправить”—и дверь слетает с петель, грохнувшись на пол передо мной.

Саймон стоит там голый, его глаза похожи на ледяные голубые щелочки на красивом лице. Его мощные руки сжаты в кулаки, ноздри раздуты, на скулах пылают красные пятна.

Он великолепен и ужасен, как разъяренный Архангел.

- Дай мне ноутбук, Лора. - его голос пугающе спокоен. - Сейчас.

К горлу подступает желчь, заставляя судорожно сглотнуть. Я встаю, подхожу к нему на дрожащих ногах и протягиваю компьютер.

Он берет его у меня одной рукой и, прежде чем я успеваю отпрянуть, обхватывает другой мое правое запястье, приковывая меня к себе.

Затем он смотрит на экран.

Я вижу тот самый момент, когда он понимает, что я сделала.

- Это ты ему его послала? - поставив компьютер на стойку в ванной, он хватает меня за другую руку и притягивает ближе к себе. Его глаза горят от ярости. - Ты, блядь, отправил его ему? - он сильно встряхивает меня, его пальцы впиваются в мою кожу.

Мой желудок кувыркается, тошнота накатывает на меня тошнотворной волной. - Саймон, отпусти меня.

И вырываясь из его хватки с отчаянной силой, я ныряю к унитазу, едва достигая его, прежде чем меня вырвет.

* * *

- Как давно тебя тошнит? - доктор Голдберг щупает мой пульс, пока я лежу на кровати, а Саймон расхаживает по комнате, как ягуар в клетке.

- Не знаю, - отвечаю я, следя глазами за движениями Саймона. Сейчас на нем футболка и джинсы, но ноги все еще босые. Он делает круги перед кроватью, каждый мускул его тела напряжен, а челюсти плотно сжаты.

Он либо все еще злится на меня, либо безумно беспокоится обо мне. Я предполагаю, что это сочетание того и другого. Через несколько минут после того, как меня вырвало, он привел доктора в нашу комнату, а меня удобно уложил на кровать.

Это напоминает мне, как быстро он действовал, когда я получила аппендицит на острове.

- Я думаю, что просто съела что-то плохое или, может быть, подхватила вирус, - говорю я, возвращаясь к доктору. - За ужином меня начало тошнить.

Доктор Голдберг достает завернутую в пластик иглу с трубкой, прикрепленной к пузырьку. - Можно мне?

- Окей. - я не особенно хочу, чтобы он брал мою кровь, но у меня такое чувство, что Саймон не позволит мне отказаться. - Бери.

Доктор находит вену на моей руке и вводит иглу, пока я смотрю в сторону. Меня все еще слегка подташнивает, и я не хочу испытывать силу своего желудка при виде крови.

-Все готово, - говорит он через мгновение, вынимая иглу и протирая мою кожу ватным тампоном с запахом спирта. - Я проведу тесты и дам вам знать, что найду.

- А еще она постоянно устает, - тихо говорит Саймон, останавливаясь рядом с кроватью. Он не смотрит на меня, что меня немного раздражает. - И она плохо спит, ее мучают кошмары и все такое.

- Право. - доктор поднимается на ноги, сжимая пузырек. - Мне нужно, чтобы запустить это в мою лабораторию. Я вернусь в течение часа.

Он торопливо выходит из комнаты, а Саймон садится на кровать и смотрит на меня. Его лицо необычайно бледно, на лбу залегли морщины. - Почему ты не сказала мне, что тебе плохо, Лора? - тихо спрашивает он, протягивая руку, чтобы взять меня за руку. Его пальцы теплые на моей ладони, его хватка нежная, несмотря на смятение, которое я чувствую внутри него.

Я удивленно моргаю. Я думала, он спросит меня о списке Питера, а не об этом. - За ужином все было не так уж плохо, - осторожно говорю я. - Я почувствовала себя лучше после того, как приняла душ, и мы ... ну, ты знаешь. - я машу свободной рукой в жесте, предназначенном охватить кровать.

- Мы трахались? - напряженное выражение лица Саймона слегка смягчается, в его глазах мелькает неожиданное веселье.

- Да. - Жар ползет вверх по моему телу от мысленных образов, которые вызывают его слова. По-видимому, я не слишком больна, чтобы быть возбужденной. - Это заставило меня почувствовать себя лучше.

- Я вижу. - Саймон задумчиво смотрит на меня, поглаживая большим пальцем внутреннюю сторону моего запястья. - И ты решила, что раз уж тебе так хорошо, то ты взломаешь мой компьютер.

Так оно и есть. Расплата, которую я предвидела. Вот только Саймон уже не кажется таким злым, как раньше, его прикосновение скорее успокаивает, чем наказывает.

Похоже, пищевое отравление—или что там у меня—имеет свои преимущества.

Я осторожно улыбаюсь ему. - Ну да. Я решила, что это такая же хорошая возможность, как и любая другая. - я не утруждаю себя извинениями или отрицанием своих действий. В этом нет никакого смысла. Дело сделано. Я отдала свой долг Питеру.

- Откуда ты знаешь мой пароль? - большой палец Саймона продолжает двигаться по моему запястью круговыми движениями. - Я никогда не говорил тебе, что это было.

- Я снимала тебя, когда ты менял его несколько дней назад. После того, как я узнала, что Фрэнк вошел в список.

Уголки губ Саймона едва заметно подергиваются. - Я вот о чем подумал. Мне было интересно, почему ты так много разговаривал по телефону в тот день.

Я облизываю губы. - Ты собираешься наказать меня? - Саймон, кажется, больше удивлен, чем зол в данный момент, но я не могу себе представить, что он отпустит меня безнаказанно.

- Конечно, моя милая. - в его голосе нет и тени сомнения.

Мой пульс подскакивает. - Когда же?

- Когда захочу. - его глаза блестят, когда он отпускает мою руку. - А теперь не хочешь воды или чего-нибудь еще?

- Немного крекеров и ромашкового чая было бы неплохо, - говорю я на автопилоте, глядя на него. Я, конечно, ожидала этого, но все равно не могу избавиться от чувства тревоги.

- Сейчас принесу, - Саймон встает. - Вернусь через несколько минут.

Он исчезает за дверью, и я закрываю глаза, моя прежняя усталость возвращается теперь, когда выброс адреналина закончился. Может быть, я просто немного вздремну, пока Саймон не вернулся ...

Стук в дверь снова пугает меня, заставляя резко сесть. - Да?

- Лора, это Дэвид Голдберг. Можно мне войти?

- О, конечно. - я ложусь обратно, мое сердце все еще бьется слишком быстро. - Вы уже провели тесты? - Спрашиваю я, когда доктор входит в комнату.

- Да. - на его лице появляется странное выражение, когда он останавливается рядом с кроватью. - Лора, ты ведь в последнее время устала, верно? И необычайно напряжена?

- Да. - я хмурюсь, начиная чувствовать себя неловко. - Но почему?

- А еще что-нибудь заметили? Перепады настроения? Нетипичные пищевые пристрастия или антипатии? Может быть, немного нежности в груди?

Я смотрю на него, холодный кулак сжимает мою грудь. - Что ты такое говоришь? - симптомы, которые он перечисляет, —конечно, он не может иметь в виду ...

- Лора, анализы крови, которые я провел, показали сильное присутствие гормона ХГЧ, - мягко говорит доктор Голдберг. - Ты беременна. - Он делает паузу, а затем тихо добавляет: - учитывая время удаления имплантата, я думаю, что примерно через шесть недель.

Глава 7 Саймон

Неся поднос с чаем и крекерами, я поднимаюсь по лестнице в спальню. Мне следовало бы разозлиться на Лору, но вместо этого моя тревога за нее окрашена невольным восхищением.

Она бросила мне вызов. Она заперлась в ванной и взломала мой компьютер, чтобы заплатить долг, который, как она считала, была должна. Она должна была знать, что ее поймают, но она все равно это сделала—и я не могу не уважать ее за это.

Я бы сделал то же самое на ее месте.

Оглядываясь назад, я должен был ожидать этого. Она была непреклонна в своем желании передать список Питеру, поэтому неудивительно, что она решила действовать самостоятельно. С самого начала я почувствовал в ней тихую, упрямую силу, стальную сердцевину, которая противоречит ее хрупкой внешности.

Моя любимица может быть послушной большую часть времени, но это только потому, что она достаточно умна, чтобы выбирать свои битвы—и я должен был знать, что она выберет эту битву.

Приближаясь к спальне, я слышу голоса и узнаю слегка гнусавый тон Голдберга.

Он вернулся с результатами анализов, и Лора кажется расстроенной.

Блядь. Страх, ледяной и острый, кусает меня. Если это что-то серьезное, если она действительно больна ... ускорив шаг, я двумя длинными шагами подхожу к двери. Чай выплескивается через край чашки, но я едва замечаю, все мое внимание сосредоточено на Лоре.

Схватив поднос одной рукой, я толкаю дверь и вхожу.

Она сидит на кровати с огромными глазами на бесцветном лице, а Голдберг говорит: - Боюсь, что это возможно

Мое сердце замирает. - А что возможно? - резко спрашиваю я. - Что случилось?

Голдберг поворачивается и смотрит на меня. - А, вот и ты. - в его голосе слышится облегчение. -Я только что объяснял вашей жене, что утренняя таблетка эффективна только на девяносто пять процентов, если принимать ее в течение двадцати четырех часов, и, хотя вероятность зачатия невелика, учитывая время удаления имплантата, все же есть небольшая вероятность беременности ...

Я чувствую, что он говорит на иностранном языке. - О чем ты говоришь?

Голдберг устало вздыхает. - Лора на шестой неделе беременности, Саймон. Похоже, утренняя таблетка не подействовала.

Я ошеломленно смотрю на него, и он говорит: - Послушай, я знаю, что это слишком тяжело. Почему бы мне не оставить вас вдвоем, чтобы обсудить это, и я отвечу на любые ваши вопросы утром? А сейчас самое лучшее для Лоры-немного отдохнуть. Стресс - это не очень хорошо в ее состоянии.

Я киваю, все еще немой от шока, и он быстро уходит, оставляя меня наедине с Лорой.

Лора, которая сидит там, как восковая кукла, ее лицо почти такое же белое, как халат, который она носит.

Горячая жидкость разливается по моей руке, обжигая меня, и я понимаю, что забыл о подносе, который держу в руках. Боль проясняет мой разум, и я, наконец, перевариваю смысл слов Голдберга.

Лора беременна.

Не больна. Беременная.

Ледяной страх отступает, сменяясь новым, совершенно чуждым чувством.

Поставив поднос с недопитой чашкой чая на тумбочку, я сажусь рядом с женой и обхватываю ее маленькие ладошки. - Лора. - я тяну ее за руки, чтобы она повернулась ко мне лицом, и вижу, что она все еще потрясена, ее взгляд пустой и отстраненный. - Лора, детка, поговори со мной.

Она моргает, словно приходя в себя, и ее руки дергаются в моей хватке. Я отпускаю ее и смотрю, как она отползает назад, подтягивая колени и обхватывая себя руками. Ее глаза встречаются с моими, и мы молча смотрим друг на друга, пока тикают секунды.

- Ты это сделал? - наконец спрашивает она напряженным шепотом. -Ты просил доктора Голдберга дать мне плацебо вместо утренней таблетки? Может быть, новый имплантат в моей руке-подделка?

- Нет, - я не утруждаю себя тем, чтобы возмущаться ее обвинениями. Если бы я хотел, чтобы она забеременела, я мог бы подумать о том, чтобы сделать что-то в этом роде, и Лора достаточно умна, чтобы это знать. - Нет, моя милая. Для меня это такой же шок, как и для тебя.

Она кивает, и я знаю, что она мне верит. У меня нет причин лгать. Она моя, и я могу делать с ней все, что захочу. Если бы я нарочно сделал ей ребенка, то не стал бы этого отрицать.

- Иди сюда, - бормочу я, протягивая к ней руки. Она напрягается, когда я притягиваю ее ближе, но я игнорирую ее сопротивление. Мне нужно обнять ее, почувствовать в своих объятиях. Ее волосы щекочут мой подбородок, когда я притягиваю ее к себе на колени и делаю глубокий вдох, закрывая глаза.

Лора не больна.

Она носит моего ребенка.

Это кажется нереальным, неестественным. Она крошечная в моих объятиях, едва ли больше ребенка. И все же она будет матерью, а я—отцом.

Отец, как тот человек, который дал мне жизнь и превратил меня в то, чем я являюсь сегодня.

Непрошеное, старое воспоминание приходит ко мне.

- Лови! - он со смехом бросает в меня мяч. Я прыгаю за ним, и мои пятилетние руки смыкаются вокруг него, выхватывая его из воздуха.

- Я поймал! - я так горжусь собой, так полон радости. - Отец, я поймал его с первой попытки!

- Хорошая работа, сынок. - он улыбается мне, и в этот момент я люблю его. Его одобрение значит для меня больше всего на свете. Я забываю о частых укусах его ремня, обо всех тех случаях, когда он кричал на меня и называл никчемным.

Он мой отец, и в этот момент я люблю его.

Мои глаза распахиваются, и я тупо смотрю на стену, все еще держа Лору. Не могу поверить, что когда-то любил этого человека. Он был предметом моей ненависти так долго, что я забыл, что бывают такие моменты.

Я и забыл, что иногда он делал меня счастливым.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Сделаю ли я своего ребенка счастливым? Или он или она возненавидят меня? Я сказал Лоре, что буду ужасным отцом, но я понятия не имею, правда ли это. Впервые я пытаюсь представить, как держу на руках новорожденного ребенка, играю с пухлощеким малышом, учу пятилетнего ребенка плавать ... картины приходят ко мне с удивительной легкостью, наполняя меня тревожной смесью страха и тоски.

С желанием чего-то, чего я никогда не знал.

Сдавленный всхлип пугает меня, и я понимаю, что это Лора.

Она плачет, ее стройное тело дрожит в моих руках. Я чувствую влагу от ее слез на своей шее, и это обжигает меня, как кислота.

На мгновение я забыл, как сильно она не хочет этого ребенка.

Как сильно она не хочет ребенка от меня.

- Тише, моя милая. - слова получаются резче, чем я хотел, но я ничего не могу с собой поделать. Неприятная тяжесть в груди вернулась, а вместе с ней и иррациональное желание причинить ей боль. Борясь с этим, я говорю более мягким тоном: - Это не конец света, поверь мне.

Она замирает, замолкая на мгновение, но затем еще один всхлип сотрясает ее тело. И еще один.

Я больше не могу этого выносить. Ее страдание подобно горячему ножу, вонзающемуся в мой бок—мучительно и сводит с ума одновременно.

Запустив руку в ее волосы, я сжимаю в кулаке шелковистые пряди и оттягиваю ее голову назад, заставляя посмотреть на меня. Ее глаза, широко раскрытые и потрясенные, встречаются с моими. Я вижу слезы, сверкающие на ее ресницах, и это зрелище еще больше бесит меня, пробуждая зверя внутри.

Ее губы дрожат, приоткрываясь, как будто она хочет что-то сказать, но я опускаю голову, проглатывая ее слова глубоким, крепким поцелуем. Вожделение, острое и сильное, разгорается в моих венах, укрепляя мой член и затуманивая мой мозг. Я хочу ее и в то же время хочу наказать. Я чувствую, как она борется со мной, чувствую вкус соли от ее слез, и это подстегивает меня, усиливая извращенный голод.

Я не знаю, как мы оказались на кровати, с ней, беспомощно растянувшейся подо мной, но одежда, которую мы носим, кажется невыносимым барьером, поэтому я срываю ее, чувствуя себя скорее животным, чем человеком. Мои пальцы смыкаются вокруг ее запястий, перенося их в левую руку, и мои колени толкаются между ее бедер, грубо раздвигая их.

Я слышу, как Лора умоляет меня остановиться, но не могу. Потребность обладать ею подобна огню под моей кожей, сжигающему все рациональные мысли. Схватив свой член свободной рукой, я направляю его к ее отверстию и проникаю в нее одним глубоким толчком, беря ее тело, когда я жажду завладеть ее сердцем и душой.

Она маленькая и тесная вокруг меня, ее мышцы отчаянно сжимаются, чтобы удержать меня, но сжимающее давление только усиливает мое неистовое желание трахнуть ее. Ее сопротивление сводит меня с ума, заставляет меня брать ее сильнее, колотить ее своим членом, когда я прижимаю ее к своему телу. Каждый выпад-это безжалостное требование, жестокое завоевание того, что уже принадлежит мне. Я трахаю ее, как мне кажется, часами, не сознавая ничего, кроме свирепого голода, кипящего под моей кожей.

Только когда я падаю на нее, тяжело дыша от взрывного оргазма, туман похоти рассеивается из моего сознания, и я понимаю, что я сделал.

Отпустив ее запястья, я приподнимаюсь на локтях и смотрю на нее сверху вниз, мой член все еще погружен в ее тело. Она лежит подо мной, ее глаза плотно закрыты, а лицо бледно. Я вижу пятно крови на ее нижней губе. Я либо резал ее зубами, либо она кусала от боли.

Пока я смотрю на нее, она медленно открывает глаза, встречаясь со мной взглядом ... и впервые за многие десятилетия я чувствую горький привкус раскаяния.

Глава 8 Лора

Когда я смотрю на Саймона, мой разум пуст, лишен всяких мыслей. Я смутно сознаю, что он все еще внутри меня, но это все, что я могу понять в данный момент. Я чувствую себя сломленной, уничтоженной, боль в теле усиливается глубокой, пронзительной болью в душе.

Я не знаю, почему этот приступ грубого секса был так похож на насилие. Почему это напомнило мне о тех первых днях на острове, когда Саймон был моим жестоким тюремщиком, а не человеком, которого я люблю. Всего пару дней назад он пытал меня флоггером и зажимами для сосков, и я упивалась этим, умоляя о большем.

Сегодня я тоже умоляла, но не о большем. Секс был не тем, чего я хотела—не с моим разбитым сердцем за крошечную жизнь, растущую внутри меня.

За невинное дитя, зачатое двумя убийцами.

- Лора ... - голос Саймона превратился в болезненный шепот. Боль в нем разрывает то, что осталось от моего сердца. Я хочу ненавидеть его за то, что он причинил мне боль, но не могу. Это часть его натуры. Это тот, кто он есть.

Вот почему любой наш ребенок обречен.

Я выдерживаю его взгляд, чувствуя, что разваливаюсь на куски. - Отпусти меня, Саймон. Пожалуйста.

- Я не могу. - его лицо исказилось, шрамы вокруг глаза резко выделялись. - Я не могу, Лора.

Я с трудом сглатываю, зная, что он говорит не о нашем физическом положении. - Я не прошу тебя об этом. Пожалуйста, мне просто ... мне просто нужно немного времени.

Он отстраняется от меня, перекатываясь на спину, и я отворачиваюсь на бок, подтягивая колени к груди. Тошнота, которая мучила меня раньше, прошла, но я чувствую слабость. Измученную. Мое тело болит от жестокого обращения Саймона, и чувство безнадежности охватывает меня, добавляя к моему растущему отчаянию.

Я едва замечаю, как Саймон встает. Только когда он прижимает теплую мочалку между моих ног, я понимаю, что он, должно быть, ушел в ванную и вернулся. У меня нет сил двигаться, поэтому я лежу неподвижно и позволяю ему смыть остатки секса с моих бедер.

Потом он заключает меня в объятия и накрывает одеялом. Когда знакомое тепло его тела проникает в меня, убаюкивая, мне снится, что я чувствую прикосновение его губ к своему виску и слышу шепот: - Прости.

* * *

- Как я начал объяснять вчера вечером, эта беременность была невероятной, но не невозможной, - говорит доктор Голдберг, когда я сажусь на диван рядом с Саймоном. - Утренняя таблетка неэффективна примерно в пяти процентах случаев, и ваша вероятность забеременеть через несколько дней после удаления старого имплантата также была где-то в пределах пяти процентов, так что, если вы сделаете математику ... - он пожимает плечами, смущенно улыбаясь мне.

- А как насчет того, что Лора все еще находится на контроле над рождаемостью? - спрашивает Саймон, хмурясь. —У нее в руке новый имплантат-она уже несколько недель его носит.

- Да. - доктор кивает. - Мы должны удалить его как можно скорее, и пусть Лора начнет принимать витамины для беременных. - он делает паузу, затем деликатно добавляет: - то есть, если ты хочешь оставить ребенка.

- Да, - отвечает Саймон, прежде чем я успеваю обдумать вопрос. - И мы хотим убедиться, что ребенок здоров. - он тянется к моей руке и обхватывает пальцами мою ладонь, собственнически сжимая ее. - И Лора, конечно.

Наконец, поняв слова доктора Голдберга, я перевожу взгляд на Саймона. Его челюсть сжата в жесткие, бескомпромиссные линии. Аборт не приходил мне в голову как вариант, но я удивлена, что Саймон так яростно против этого. Он утверждал, что не хочет иметь детей, и я не могу себе представить, чтобы он был настолько лицемерен, чтобы иметь моральные или религиозные возражения против этой процедуры.

- Конечно, - говорит доктор. - Акушерство-не моя специальность, но я могу осмотреть Лору, удалить имплантат и прописать ей соответствующие витамины. Я также могу порекомендовать вам превосходного акушера, который согласится наблюдать за беременностью Лоры здесь. Я уже отправил вам по электронной почте ее контактную информацию.

- Хорошо. - отпустив мою руку, Саймон встает с беспокойным и напряженным видом. - Мне нужен самый лучший уход за Лорой.

- Вы его получите, - обещает доктор Голдберг, тоже поднимаясь на ноги. Повернувшись ко мне, он говорит: - по крайней мере, это кое-что объясняет.

- Что объясняет? - я тоже встаю, чувствуя себя неловко из-за того, что сижу одна.

- Твои постоянные кошмары и приступы паники. - Доктор бросает на меня сочувственный взгляд. - Гормоны беременности нередко усиливают тревогу, особенно после травматических событий.

- О. - я пристально смотрю на него. - Значит, я не слишком остро реагирую на случившееся?

- Это не так, - уверяет меня доктор Голдберг. - Депрессия и тревога могут случиться с беременными женщинами с гораздо меньшим количеством провокаций. Однако вам нужно успокоиться и расслабиться как можно больше, как для себя, так и для ребенка. Острый стресс во время беременности может привести ко всевозможным осложнениям, включая выкидыш.

- Я прослежу, чтобы она отдохнула и не нервничала. - Саймон снова тянется ко мне, переплетая свои пальцы с моими. Как будто он не может не прикоснуться ко мне сегодня. - А как насчет еды, напитков?

- Я дам вам список того, чего следует избегать, - говорит доктор Голдберг. - Вы, вероятно, знаете об алкоголе и кофеине, но есть еще несколько вещей, таких как суши и морепродукты с высоким содержанием ртути.

- Хорошо. - Саймон поворачивает голову и смотрит на меня. - Детка, ты не против, если доктор осмотрит тебя сейчас и удалит имплантат? - его голос необычайно мягок, а взгляд полон непонятных эмоций.

- ГМ, конечно.

Я не вижу причин медлить, и мне нравится, что Саймон задал этот вопрос, вместо того чтобы просто приказать провести осмотр в своей обычной властной манере.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Хорошо. - он поднимает мою руку—ту, которую держит—и целует меня в запястье, прежде чем отпустить. - Я скоро вернусь.

Я киваю, и Саймон тихо выходит из комнаты, закрывая за собой дверь.

- Хорошо, Лора. - доктор Голдберг улыбается мне, протягивая руку к своей сумке и вытаскивая латексные перчатки. - Ну что, начнем?

* * *

После ухода доктора я переодеваюсь в купальник и иду на заднее крыльцо, прихватив по дороге учебник психологии. Беременна я или нет, но мне нужно готовиться к экзамену, и я намерена это сделать—хотя бы для того, чтобы отвлечься от ситуации. На моей руке снова появилась крошечная, покрытая пластырем рана, и я стараюсь не обращать внимания на слабую боль там, не желая сосредотачиваться на том факте, что мой противозачаточный имплантат исчез ... и причина почему.

Странно, но разбитого чувства прошлой ночи больше нет. Его сменила какая - то отдаленная боль. Наверное, мне следовало бы обидеться и разозлиться на Саймона, но это не так. Как и дни сразу после моего похищения, прошлая ночь словно принадлежит к другой эпохе, к тому времени, когда мы еще не стали теми, кто мы есть. Я знаю, что снова играю в эту игру с самим собой—ту, где я существую исключительно в данный момент и выталкиваю все плохое в отдельный уголок своего мозга, —но мне нужна эта игра, чтобы оставаться в здравом уме.

Мне нужна эта игра, потому что я не могу перестать любить своего похитителя, что бы он ни делал.

Не помогает и то, что Саймон с сегодняшнего утра далек от жестокого дикаря прошлой ночи. С того момента, как я проснулась, он обращался со мной так, будто я сделана из хрусталя. Завтрак в постель, затем растирание ног, постоянные поцелуи и нежные жесты—если бы я не знала его лучше, то подумала бы, что он чувствует себя виноватым.

Конечно, мне виднее. Только тонкая грань отделяет чудовище прошлой ночи от нежного любовника сегодняшнего утра. Чувство вины так же чуждо моему мужу, как и жалость к его врагам.

Добравшись до заднего крыльца, я хватаю шезлонг под зонтиком и устраиваюсь поудобнее. Как всегда, воздух снаружи горячий и влажный, такой густой, что почти душит. Впрочем, я не возражаю. Я к этому привыкла. Если станет невыносимо, я прыгну в бассейн. А сейчас я открываю учебник и начинаю перечитывать главу о нейромедиаторах.

Я только наполовину закончила, когда движущаяся тень заставляет меня посмотреть вверх.

Это Саймон. Одетый в пару черных плавок, он стоит рядом с моим стулом, его взгляд путешествует по мне с нескрываемым голодом.

Я облизываю губы, глядя на него снизу-вверх. В ярком солнечном свете он, почти невыносимо красив, а новые шрамы только добавляют ему мужественности. От плеч до икр, каждый дюйм его тела заполнен тощими, твердыми мышцами. Его мощная грудь покрыта темными волосами, а пресс четко очерчен, с линией волос, спускающейся от пупка до шорт.

Он сногсшибателен, великолепнее любого мужчины, которого я знала, и я хочу его.

Я хочу его, несмотря на прошлую ночь, несмотря ни на что.

- Как ты себя чувствуешь, детка? - спрашивает он низким и хриплым голосом. - Тошнота есть? Усталость?

- Нет. - я сажусь, спуская ноги на землю, и откладываю учебник. - Сегодня я в порядке.

Саймон садится рядом со мной и заправляет прядь моих волос за ухо. - Хорошо, - тихо говорит он. - Я очень рад.

- Ты вышел поплавать? - я стараюсь не обращать внимания на тепло, растекающееся между моих бедер от его прикосновения. - Я думала, ты пойдешь в свой кабинет.

- Да, всего на несколько минут, но я беру отгул до конца дня.

- Неужели? - выходные дни Саймона так редки, что их практически не бывает. - Но почему?

Он криво улыбается мне. - Я не мог сосредоточиться.

- О.- я смотрю на него с опаской. - Так ты хочешь пойти поплавать? Я думала нырнуть туда после того, как закончу эту главу, но теперь я могу идти.

- Конечно. - Саймон встает и протягивает мне руку. - Пошли отсюда.

Я кладу свою руку в его и позволяю ему вести меня к бассейну. Когда мы подходим к воде, он внезапно наклоняется, просовывает руку мне под колени и поднимает меня.

Вздрогнув, я смеюсь, обнимая его за шею. - Саймон! Не бросай меня туда! Я люблю входить медленно

- Я бы не бросил тебя в воду, моя милая, - бормочет он, обнимая меня, когда спускается в бассейн. Его глаза блестят неожиданным юмором. - За какого монстра ты меня принимаешь?

- ГМ, я должна ответить на этот вопрос? - я не могу поверить, что я в настроении дразнить его, но внезапно чувствую себя до смешного беззаботно. Какие-то странные гормональные колебания, без сомнения, но я не возражаю. Я возьму беззаботность над депрессией в любой день недели.

- Ты должна ответить, - говорит он, и на его лице появляется злая усмешка. Вода теперь доходит ему до пояса, и он останавливается, прижимая меня к груди. - Или же ...

- А иначе что?

Саймон опускает меня на несколько дюймов, позволяя моим болтающимся ногам коснуться воды. Он пытается угрожающе нахмуриться, но я вижу, как уголки его рта подергиваются в сдерживаемой улыбке.

- Вы угрожаете мне окунанием, сэр? - покачивая правой ногой в воде, я смотрю на него с притворным упреком. - Я думала, мы только что договорились, что ты меня не бросишь?

- А кто говорит о метании? - он шагает дальше в бассейн, позволяя воде подниматься выше по моим икрам. Его фальшивый хмурый взгляд исчезает, уступая место мрачной чувственной улыбке. - Есть и другие способы справиться с непослушными девочками.

- О, скажи ... - мои внутренние мышцы сжимаются от образов, наводняющих мой разум. - Что за способы?

- Ну, для начала, —он наклоняет голову, его губы почти касаются моих, и я задерживаю дыхание в ожидании, —нужно немного остыть.

И прежде чем я успеваю среагировать, он опускается вниз, опуская нас обоих в воду, которая тут же окутывает меня по подбородок.

- Саймон! - рассмеявшись от возмущения, я отпускаю его шею и толкаю в плечи. Бассейн подогревается, но вода все еще прохладная по сравнению с моей нагретой солнцем кожей. - Ты же сказал, что не будешь!

- Я же сказал, что не брошу тебя, - поправляет он, и его злая усмешка возвращается. - Я ничего не говорил о том, чтобы отнести тебя сюда.

- Хорошо, вот и все. - мне удается выскользнуть из его хватки и отодвинуться на пару футов. - Ты хочешь войны? Он у вас есть, мистер! - Зачерпывая воду ладонью, я бросаю ее в него и, смеясь, смотрю, как она попадает ему прямо в лицо.

Он вытирает воду, моргая в ошеломленном неверии, и я отступаю, смеясь еще сильнее.

Оправившись от шока, он начинает приближаться ко мне. - Ты что, только что обрызгала меня? - его голос низкий и угрожающий. - Ты только что плеснула мне в лицо водой, моя милая?

- Что? - Нет! - я насмешливо хлопаю ресницами, пытаясь отступить к более глубокому концу бассейна. — Я не посмею ... - мои слова заканчиваются визгом, когда Саймон бросается на меня, сокращая расстояние между нами в мгновение ока. В последний момент мне удается выпрыгнуть из его досягаемости и поплыть прочь, все еще истерически смеясь.

Я хорошо плаваю, но не проходит и двух секунд, как стальные пальцы Саймона обхватывают мою лодыжку. - Попалась, - говорит он, притягивая меня к себе. Когда я подхожу достаточно близко, он хватает меня за руку, чтобы привести в вертикальное положение, и обхватывает мускулистыми руками мою спину, ухмыляясь моим безуспешным попыткам оттолкнуть его.

- Ладно, ты меня поймал, - смеясь, признаю я. - И что теперь?

- А теперь вот это.

Наклонив голову, он целует меня, тепло его большого тела борется с прохладой воды.

Когда его язык вторгается в мой рот, я невольно напрягаюсь, воспоминания о прошлой ночи всплывают с внезапной ясностью. На несколько мрачных мгновений я вновь переживаю ужасное чувство беспомощности, болезненного предательства, и я знаю, что мне не совсем удалось разделить хорошее и плохое. Как бы мне ни хотелось притвориться, что сегодня такой же день, как и любой другой, это не так, и никакое количество игривого смеха не меняет того факта, что зло в душе Саймона никогда не будет полностью искоренено.

Что Чудовище всегда будет подстерегать нас.

И все же, когда он продолжает целовать меня, жар желания растет во мне, заманивая меня под свои чары. Сейчас он нежен со мной, и мое тело смягчается, купаясь в этой нежности, в коварном тепле его объятий. Я хочу верить в иллюзию его заботы, в мираж его извращенной любви, и поэтому я позволяю темным воспоминаниям исчезнуть, оставляя меня в более ярком настоящем.

Оставив меня с человеком, которого я люблю.

Глава 9 Саймон

Мы с Лорой плаваем и играем в бассейне, пока Ана не приходит за нами и не говорит, что обед готов. К тому времени я умираю с голоду, и Лора, наверное, тоже голодна. Я также страдаю от синих шаров от всех этих поцелуев, но это то, что придется отложить на потом.

Я хочу, чтобы Лора ела даже больше, чем я хочу трахнуть ее.

Видя своего питомца таким—таким счастливым, энергичным и беззаботным—я очень сильно ослабил тяжелое давление в груди, но это не сняло его полностью. Выражение ее лица после того, как я взял ее ... оно преследует меня, вторгаясь в мои мысли, несмотря на все мои усилия выбросить его из головы. Я знаю, что в прошлом поступал с ней и похуже, но что-то в прошлой ночи было еще хуже.

Мне казалось, что я обидел ее.

Возможно, это потому, что теперь она полностью моя. Мне больше не нужно обуславливать ее, лепить из нее то, что мне нужно. Она любит меня достаточно сильно, чтобы рисковать своей жизнью ради меня, достаточно сильно, чтобы хотеть быть со мной по собственной воле. Все, что я делал с ней в прошлом, было рассчитано до определенной степени, но прошлой ночью я причинил ей боль, сам того не желая.Я причинил ей боль, когда все, чего я хотел-это обнять ее, исцелить.

Я причинил боль женщине, которая носит моего ребенка, и даже если Лора, кажется, простила меня за это, я не могу простить себя.

- Что я могу для тебя сделать, Лора?” - спрашивает Ана, когда мы садимся за обеденный стол. Пожилая женщина улыбается моей жене, такой счастливой я ее еще никогда не видел. - Немного тостов? Может, немного простого риса?

При этих словах экономки глаза Лоры расширяются, но ей удается спокойно сказать: - Мне сегодня лучше, правда.

Несмотря на мои предыдущие мысли, я не могу не улыбнуться. Голдберг, должно быть, что-то проговорился, или Ана подслушала наш разговор сегодня утром. Вот почему улыбка Аны так широка, что проглатывает все ее лицо: она знает о беременности Лоры и вне себя от радости.

От заверений Лоры лицо Аны проясняется еще больше. - О, хорошо. Теперь я понимаю, что ты, должно быть, вчера болела ребенком. Такое случается, знаете ли, - говорит она заговорщицким тоном. - Говорят, это начинается примерно через шесть недель.

- О, отлично. - Лора пытается скрыть мрачность в голосе, но ей это не совсем удается. - С нетерпением жду этого.

- Я позабочусь о том, чтобы тебе был обеспечен лучший уход, детка, - бормочу я, протягивая руку через стол, чтобы накрыть нежную руку норы своей. - Я дам тебе все, что нужно, чтобы чувствовать себя хорошо.

Я уже связался с акушером, которого рекомендовал Голдберг, написав ей по электронной почте, пока Лора проходила обследование. Возможно, я и не планировал иметь этого ребенка, но теперь, когда он здесь, мысль о том, что с ним что-то случится, невыносима. Когда сегодня Голдберг намекнул на возможность аборта, я едва удержался, чтобы не разорвать ему глотку.

Запланированный или нет, этот ребенок-моя плоть и кровь, и я убью любого, кто попытается причинить ему вред.

Лора слегка улыбается мне. - Я уверена, что все будет хорошо. Женщины все время рожают детей.

Несмотря на ее ободряющие слова, ее голос звучит напряженно, и я знаю, что она все еще обеспокоена этим развитием событий.

Меня беспокоит тот факт, что она носит моего ребенка.

Сделав глубокий вдох, я подавляю инстинктивную волну гнева. На рациональном уровне я понимаю ее страх. Лора любит меня, но она не слепа к моей природе.

Не может быть, особенно после прошлой ночи.

- Да, все будет хорошо, - спокойно отвечаю я, нежно сжимая ее руку, прежде чем отпустить. - Я позабочусь об этом.

И до конца ужина мы избегаем этой темы, оба более чем счастливы сосредоточиться на чем-то другом.

* * *

Я провожу остаток дня с Лорой, полностью игнорируя работу, которая ждет меня. Впервые за много лет я не могу заставить себя беспокоиться о производственных проблемах в Малайзии или о том, что мексиканский картель требует более низких цен на индивидуальные пулеметы. Украинцы пытаются загладить свою вину и подкупить меня, чтобы я не вступал в союз с русскими, Интерпол готов к тому, что ЦРУ вышлет мне список Питера Соколова, новая террористическая группировка в Ираке хочет попасть в список ожидания взрывчатки, и мне на все это наплевать.

Сегодня для меня важна только Лора.

После обеда мы идем на прогулку по поместью, и я показываю ей некоторые из моих любимых мест детства, в том числе небольшое озеро на краю участка, где я однажды столкнулся с ягуаром.

- Неужели? Ягуар?- глаза Лоры широко раскрыты, когда мы выходим из леса и выходим на небольшую поросшую травой поляну перед озером. Высокие деревья, окружающие его, обеспечивают тень и уединение от охранников—вот почему я часто проводил там время в детстве.

- Они иногда выходят из джунглей, - говорю я в ответ на вопрос норы. - Это редко, но случается.

- Как тебе удалось уйти от него?- она бросает на меня обеспокоенный взгляд. - Ты сказал, что тебе было всего девять лет.

- У меня был с собой пистолет.

- Значит, ты его убил?

- Нет. Я выстрелил в дерево рядом с ним и спугнул его.- я мог бы убить его—к тому времени мой прицел был превосходен,—но мысль о том, чтобы причинить вред свирепому существу, почему-то вызывала отвращение. Ягуар не был виноват в том, что родился хищником, и я не хотел наказывать его за то, что он имел несчастье забрести на человеческую территорию.

- А что сказали твои родители, когда ты рассказала им об этом?- Лора садится на сломанный ствол дерева и смотрит на меня снизу вверх. Ее гладкие плечи блестят в отраженном от озера свете. - Моя была бы в ужасе за меня.

Я сажусь рядом с ней и, не удержавшись, наклоняю голову, чтобы поцеловать ее в правое плечо. Ее кожа пахнет восхитительно, и голод, зажженный нашей игрой в бассейне, возвращается, мое тело снова твердеет от ее близости.

- Я им не сказал.

- Почему ты им не сказал?- Хрипло спрашивает она, поворачиваясь ко мне, когда я поднимаю голову

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Моя мать уже боялась джунглей, а отец расстроился бы, если бы я не принес ему шкуру ягуара. Так что не было никакого смысла рассказывать им обоим, - объясняю я. Дотянувшись до ее волос, я провожу пальцами сквозь густую шелковистую массу, наслаждаясь чувственным ощущением, как они скользят по моим рукам. Мой член напрягся от желания, но это все, что я собираюсь сделать сейчас.

Секса не будет до сегодняшнего вечера, когда ей будет удобно в нашей постели, и я могу быть уверен, что не причиню ей вреда.

- О, - Лора наклоняет голову, придвигая ее ближе к моим рукам, и смотрит на меня сквозь полуприкрытые веки. Выражение ее лица напоминает кошку, которую гладят. - А как же твои друзья? Ты рассказал им, что случилось?

- Нет, - бормочу я, мое возбуждение растет, несмотря на мои добрые намерения. - Я никому не говорил.

- А почему бы и нет?- Лора почти мурлычет, когда я снова провожу пальцами по ее волосам, слегка массируя кожу головы. - Ты думал, они тебе не поверят?

- Нет, я знал, что они мне поверят. - я убираю руки с ее волос, когда мое желание усиливается, угрожая моему самоконтролю. - У меня просто не было близких друзей, вот и все.

Что-то неприятно близкое к жалости мелькает в ее взгляде, но она ничего не говорит и не задает дальнейших вопросов. Вместо этого она наклоняется ближе и прижимает свои губы к моим, ее маленькие руки поднимаются, чтобы остановиться по обе стороны от моего лица.

Ее прикосновение странно невинно и неуверенно, как будто она целует меня в первый раз. Ее губы едва касаются моих, каждое прикосновение-намек, обещание большего. Я почти ощущаю ее вкус, почти чувствую ее, и желание трахнуть ее так сильно, что я содрогаюсь от этого. Только воспоминание о прошлой ночи—о раненом, преданном взгляде в ее глазах—позволяет мне оставаться неподвижным и принимать ее не совсем поцелуи, мои руки покоятся на ее плечах. Я знаю, что должен остановить ее, оттолкнуть, но не могу.

Ее нерешительные поцелуи-самое сладкое, что я когда-либо чувствовал.

Когда я думаю, что больше не выдержу, ее горячий маленький рот движется к моей челюсти, а затем спускается вниз по моей шее, целуя и покусывая с той же мучительной нежностью. Ее руки отпускают мое лицо и скользят вниз по моему телу, ее пальцы смыкаются вокруг нижнего края моей рубашки. Она начинает поднимать рубашку, и я стону, когда костяшки ее пальцев касаются моих обнаженных боков, ее прикосновение оставляет мою кожу горящей в своем следе.

- Лора ... - я втягиваю воздух, когда она опускается на колени между моих раздвинутых ног, ее лицо на уровне моего пупка. - Лора, детка, перестань меня дразнить.

Она игнорирует мои указания, держа мою рубашку скомканной. - Кто тебя дразнит? - шепчет она, глядя на меня снизу вверх. И прежде чем я успеваю ответить, она наклоняется и кладет теплый влажный поцелуй мне на живот.

Блядь. Все мое тело дергается, мои яйца сжимаются от дикой волны похоти. Вид ее коленопреклоненной там толкает мои кнопки во всех неправильных направлениях, взывая к моим самым темным желаниям. Мои руки сжимаются в кулаки, и я делаю короткие, глубокие вдохи, напоминая себе, что сейчас она очень хрупкая.

Что она беременна моим ребенком, и я не могу снова взять ее, как животное.

Вот только сейчас она лижет мне живот. Ебать. Проводя языком по каждой мышечной впадинке, словно пытаясь запечатлеть ее в своей памяти.

- Лора, - мой голос охрип. - Детка, довольно.

Она отстраняется, глядя на меня сквозь свои длинные, густые ресницы. - Ты уверен? - бормочет она, все еще не выпуская мою рубашку. - Потому что я думаю, что хочу большего.- и снова наклоняясь, она скребет зубами по моему низу живота, а затем сосет его, ее рот горячий и влажный на моей голой коже.

Кожа, которая находится прямо рядом с пульсирующим членом, все еще заключенным в мои шорты.

Черт возьми.

- Лора ... - я едва могу произнести эти слова, мои пальцы впиваются в кору дерева в попытке не схватить ее. - Ты не хочешь этого, детка, прекрати.

- А кто сказал, что я этого не хочу?- отодвинувшись, она снова смотрит на меня темным и горячим взглядом. - Я действительно хочу этого, Саймон ... ты заставил меня хотеть этого.

Я тяжело вздыхаю, мой член дергается, когда она отпускает мою рубашку и вместо этого тянется к пряжке ремня. - Я не хочу причинять тебе боль.

Ее губы изгибаются вверх. - Да, Саймон , ты хочешь. - ей удается расстегнуть ремень, и ее рука погружается в мои шорты, ее тонкие пальцы смыкаются вокруг моей набухшей длины и слегка сжимают. - Разве нет?

Я почти взрываюсь, мои руки тянутся к ней, прежде чем я даже понимаю, что делаю. - Да ... - мой голос ближе к рычанию, когда я сажаю ее к себе на колени, заставляя ее оседлать мои ноги. - Я хочу сделать тебе больно, трахнуть тебя, взять тебя всеми возможными способами, а потом еще немного. Я хочу отметить твою красивую кожу и услышать, как ты кричишь, когда я вхожу глубоко в твою киску и заставляю тебя кончить на мой член. Это то, что ты хочешь услышать, моя милая?- крепко сжав ее руки, я пристально смотрю на нее. - Ты этого хочешь?

Она проводит языком по губам, ее глаза сверкают странной темнотой. - Да,-ее голос мягок, как шепот. - Да, Саймон . Именно этого я и хочу.

Блядь. Я закрываю глаза, буквально дрожа от похоти. С тем, как она оседлала мои колени в своем платье, только крошечные стринги отделяют ее киску от моего члена. Если я приподниму ее на несколько дюймов, то смогу оказаться внутри нее, колотя ее маленькое тугое тело ...

Искушение невыносимо.

Один, тысяча. Две, одна тысяча. Три, одна тысяча. Я заставляю себя считать в уме, пока не обретаю хоть каплю контроля.

Затем я открываю глаза и снова встречаюсь с ней взглядом.

- Нет, Лора, - мой голос почти не дрожит, когда я отпускаю ее руки и поднимаю их, чтобы взять ее лицо в свои ладони. - Все будет совсем не так.

Она растерянно моргает. - Что—

Я наклоняю голову, прерывая ее поцелуем. Медленно и глубоко я вторгаюсь в ее рот, пробуя ее на вкус, поглаживая языком. Затем я запускаю руку в ее волосы и толкаю ее вниз между своих ног, наслаждаясь выражением шока на ее маленьком лице.

- Ты будешь сосать мой член, - резко говорю я. - А потом, если будешь хорошей девочкой, получишь свою награду. Понимаешь?

Глаза Лоры расширяются, но она тут же подчиняется. Вытащив мой член из шорт, она обхватывает его губами и начинает ритмично поглаживать рукой. Внутренняя часть ее рта горячая, шелковистая и влажная, почти такая же восхитительная, как и ее киска, и давление ее руки не что иное, как идеальное. Я так близко к краю, что все, что требуется, - это пара минут, и оргазм вырывается из моих яиц, взрывая экстаз через мои нервные окончания. Застонав, я хватаю ее за волосы и толкаю глубже в горло, заставляя проглотить каждую каплю.Затем я выхожу, опускаюсь на колени рядом с ней и заставляю ее лечь на траву. - Раздвинь ноги, - приказываю я, задирая ее платье, чтобы обнажить нижнюю часть тела.

Она делает, как я велю, ее взгляд полон предвкушения и намека на настороженность. Я кладу руки на ее гладкие загорелые бедра и глажу их, наслаждаясь нежной текстурой ее кожи. Затем я наклоняюсь, зацепляю пальцами ее розовые стринги и оттягиваю их в сторону, обнажая ее блестящие половые губки.

- У тебя такая сексуальная киска, детка.- слова выходят тихими и хриплыми, когда мой голод, едва подавленный, возвращается с удвоенной силой. Наклонившись ниже, я вдыхаю ее сладкий мускусный аромат. - Такая красивая, мокрая маленькая киска.

Ее дыхание прерывается, стон вибрирует в горле, когда я прижимаюсь губами к ее складкам, слегка целуя их. - Саймон , пожалуйста.Пожалуйста, я ... я нуждаюсь в тебе.

Я позволил своему дыханию омыть ее чувствительную плоть. - Я знаю, что ты хочешь. - я долго и медленно облизываю ее щель. - Ты всегда будешь нуждаться во мне, не так ли?

- Да.- она приподнимает бедра, умоляя. - Всегда.

- Тогда, моя милая, вот тебе награда.

Прижав язык к ее клитору, я начинаю всерьез ублажать ее, упиваясь ее мольбами и стонами. Когда она наконец вздрагивает и вскрикивает от облегчения, я обнимаю ее еще несколько раз, растягивая оргазм, а затем ложусь рядом с ней на траву, подложив левую руку под голову, как подушку, и устраивая ее голову на своем правом плече.

Мы лежим так некоторое время, глядя на мерцающую воду озера и слушая тихое щебетание насекомых. Я все еще хочу ее, но теперь это желание более мягкое. Более контролируемое. На этот раз я не причинил ей боли, но тяжесть в груди все еще давит на меня.

Наконец, я больше не могу молчать.

- Лора, вчера вечером ... это было не из-за списка Питера.- я не знаю, почему я чувствую себя обязанным сказать ей это, но я это делаю. Я хочу, чтобы она поняла, что я не собирался наказывать ее в тот момент, что боль, которую я причинил, не была частью какого-то жестокого плана. Я не знаю, почему это имеет для нее значение, исходящее от ее похитителя, или в чем разница на самом деле, но мне нужно, чтобы она знала это. - Это была ошибка. Этого не должно было случиться.

Она не отвечает, никак не реагирует на мои слова, но через несколько мгновений поворачивается в моих объятиях и кладет правую руку мне на грудь, прямо над сердцем.

Глава 10 Лора

В течение следующих двух недель я делаю все возможное, чтобы справиться с новой реальностью моей ситуации. Или, точнее, жить своей жизнью и делать вид, что ничего не происходит.

Тошнота приходит и уходит. Я обнаружила, что питание маленькими, частыми приемами пищи помогает, как и прилипание к более простой пище. Под бдительными взглядами Аны и Саймона я послушно принимаю витамины для беременных и избегаю продуктов из списка доктора Голдберга, но стараюсь не зацикливаться на этих вещах. Пока не появится шишка, я буду вести себя так, как будто все нормально.

К счастью, мое тело пока сотрудничает. Мои груди стали немного больше, и они стали более чувствительными, но это единственное изменение, которое я заметила. Мой живот все еще плоский, и я не набрала никакого веса. Во всяком случае, из—за моего беспокойного живота я потеряла пару фунтов-факт, который беспокоит Саймон, а, который делает все возможное, чтобы нянчить меня до безумия.

- Мне не нужен отдых, - раздраженно протестую я, когда он снова пытается заставить меня вздремнуть в середине дня. - Правда, я в порядке. Прошлой ночью я проспала десять часов. Сколько сна нужно человеку?

И это правда. Последние две недели я сплю гораздо лучше. Как ни странно, осознание того, что моя тревога имеет гормональную причину, в значительной степени облегчило ее, значительно уменьшив мои кошмары и приступы паники.

Мой психотерапевт говорит мне, что это потому, что я меньше беспокоюсь о том, что моя голова будет испорчена из-за всего, что произошло. По—видимому, стресс из—за чрезмерного стресса особенно вреден для психики, в то время как менее запутанные факторы, стресса-например, наличие ребенка с садистским торговцем оружием-менее тревожны.

- Человеческий мозг крайне непредсказуем, - говорит доктор Уэссекс, глядя на меня сквозь свои модные очки от Прада. - То, что вы думаете, пугает вас, возможно, вовсе не то, что давит на ваше подсознание. Вы можете беспокоиться об этом ребенке, но это не пугает вас так сильно, как мысль о том, что вы никогда не сможете справиться со своей тревогой. Если ваши панические атаки происходят из—за беременности, то вы знаете, что это временная проблема, и это помогает вам чувствовать себя менее тревожно.

Я киваю и улыбаюсь, как будто это имеет смысл. Я часто так делаю, когда разговариваю с ней. Если бы Саймон не настаивал, чтобы я продолжала свои сеансы терапии дважды в неделю, я бы уже прекратила их. Дело не в том, что мне не нравится доктор Уэссекс—высокая, стильная женщина лет сорока пяти, вполне компетентная и, по—видимому, не склонная к суждениям, - но я нахожу, что разговор с ней только подчеркивает безумие моих отношений с Саймон ом.

Да, доктор, мой муж—ну, вы знаете, человек, который нанял вас и настоял на том, чтобы вы приехали в эту глушь—держал меня в плену на своем острове в течение пятнадцати месяцев, и теперь мне так промыли мозги, что я не могу жить без него и жажду жестокого секса. О, и у нас будет ребенок. Ничего не паритесь по поводу, что, конечно же. Обычная, заурядная Криминальная семейка.

Да, конечно.

В любом случае, попытка заставить меня вздремнуть-наименее вопиющий пример чрезмерного нянченья Саймона. Он также следит за моей диетой, следит за тем, чтобы физические упражнения, которые я возобновила, были полностью одобрены врачом, и, что хуже всего, лечит меня в постели в лайковых перчатках. Как бы я его ни провоцировала, он только и делает, что удерживает меня в постели. Как будто он боится дать волю жестокости внутри себя, снова потерять контроль. - Я же говорила тебе, акушер сказал, что грубый секс-это нормально, пока нет кровянистых выделений или утечки околоплодных вод, - говорю я Саймон у после того, как он снова нежно берет меня. - Я здорова, все нормально, так что никакого вреда не будет.

- Я не собираюсь рисковать, - отвечает он, целуя меня в ухо, и я знаю, что он не собирается слушать меня на эту тему.

Какая-то часть меня все еще не может поверить, что я хочу этого от него, что я скучаю по темному краю нашей любви. Дело не в том, что я никогда не остаюсь неудовлетворенной—Саймон каждую ночь заставляет меня испытывать хотя бы пару оргазмов, —но что-то внутри меня жаждет опьяняющей смеси удовольствия-боли, прилива эндорфинов, который я получаю от по-настоящему интенсивного секса. Даже страх, который он заставляет меня чувствовать, в некотором роде вызывает привыкание, хочу я это признавать или нет.

Это отвратительно, но ночь, когда мы узнали о моей беременности—ночь, когда он заставил меня—не раз появлялась в моих фантазиях в последние дни.

Что сказал бы по этому поводу доктор Уэссекс, я не знаю, да и не хочу знать. Достаточно того, что воспоминания об этой травме, как и воспоминания о моем пребывании на острове, каким-то образом приобрели в моем сознании эротический оттенок.

Достаточно знать, что я совершенно не в себе.

Конечно, нехарактерная для Саймона нежность в постели-не единственная проблема. Еще одна жертва его удушающей заботы обо мне-моя подготовка к самообороне. Это особенно расстраивает, потому что впервые за несколько недель у меня есть энергия. Хороший сон уменьшил мою усталость, и занятия в школе больше не утомляют меня так сильно. Я даже смогла возобновить бег—предварительно, конечно, обсудив это с доктором, -но Саймон не позволяет мне делать ничего, что могло бы привести к синякам. О стрельбе тоже не может быть и речи; по-видимому, при стрельбе из пистолета высвобождаются частицы свинца, которые в неизвестном количестве могут нанести вред еще не родившемуся ребенку.

Существует так много ограничений, что мне хочется кричать.

- Ты же знаешь, что это временно, Лора, - говорит Ана, когда я совершаю ошибку, выражая ей свое разочарование за завтраком. —Еще несколько месяцев, и у тебя на руках будет ребенок-и тогда все это будет стоить того.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я киваю и приклеиваю на лицо улыбку, но слова экономки не поднимают мне настроение.

Они наполняют меня ужасом.

Чуть больше чем через семь месяцев я буду нести ответственность за ребенка—и эта мысль пугает меня больше, чем когда-либо.

* * *

- Ты все еще не рассказала родителям о ребенке? - Роза удивленно смотрит на меня, когда мы выходим из дома на утреннюю прогулку.

- Нет, - говорю я, потягивая фруктовый коктейль с порошкообразными витаминами. - Я до этого еще не дошла.

- Но я думала, что ты разговариваешь с ними каждый день.

- Да, но эта тема еще не поднималась. - возможно, это звучит как оправдание, но я ничего не могу с собой поделать. С точки зрения вещей, которых я боюсь, рассказать родителям о своей беременности-это прямо там, где роды.

- Лора ... - Роза останавливается под толстым, увитым виноградом деревом. - Ты боишься, что они не будут рады за тебя?

Я представляю себе вероятную реакцию моего отца, узнавшего, что его не совсем двадцатилетняя дочь беременна ребенком своего похитителя. - Можно сказать, что так

- Но почему бы им не быть счастливыми? - Моя подруга выглядит искренне смущенной. - Ты замужем за богатым человеком, который любит тебя и будет хорошо заботиться о тебе и ребенке. Чего еще они могли желать?

- Ну, во-первых, чтобы я вообще не была замужем за этим человеком, - сухо отвечаю я. - Роза, я рассказал тебе нашу историю. Мои родители не самые большие поклонники Саймона.

Роза пренебрежительно машет рукой. —Все это-как бы это сказать? —вода под мостом. Кого волнует, как все это началось? Важно настоящее, а не прошлое.

- О, конечно.

-Не нужно быть таким саркастичным, - говорит Роза, когда мы возвращаемся к нашей прогулке. - Тебе надо поговорить с родителями, Лора. Это их внук. Они заслуживают того, чтобы знать.

- Да, я, наверное, скоро им расскажу. - я делаю еще один глоток коктейля. - У меня не будет выбора.

Пару минут мы идем молча. Затем Роза спрашивает тихо: - Ты действительно не хочешь этого ребенка, не так ли, Лора?

Я останавливаюсь и смотрю на нее. - Роза ... - как мне объяснить свои опасения девушке, которая выросла в поместье и считает, что такая жизнь нормальна? Что мои отношения с Саймоном романтические? - Дело не в том, что я не хочу ребенка. Просто мир Саймон —наш мир—слишком испорчен, чтобы привести в него ребенка. Как такой человек, как Саймон, может быть хорошим отцом? Как я могу быть хорошей матерью?

- Что ты имеешь в виду? - Роза хмуро смотрит на меня. - Почему бы тебе не стать хорошей матерью?

- Я влюблена в криминального авторитета, который похитил меня, и который убивает и мучает людей как часть своего бизнеса, - мягко говорю я. - Это вряд ли делает меня хорошим родителем. Пример для одной из работ доктора Уэссекса, возможно, но не для хорошего родителя.

- О, пожалуйста, - Роза закатывает глаза. - Многие мужчины совершают плохие поступки. Вы, американцы, такие чувствительные. Сеньор Эсгуэрра далеко не самый худший человек на свете, и ты не должна винить себя за то, что заботитесь о нем. Это ни в коем случае не делает тебя плохой.

- Роза, дело не только в этом. - я колеблюсь, но потом решаю просто сказать это. - Когда мы были в Таджикистане, я убила человека. - я медленно выдыхаю, вновь переживая темный трепет от нажатия на спусковой крючок и наблюдая, как мозги Маджида разбрызгиваются по стене. - Я хладнокровно застрелила его.

- Ну и что? - она почти не моргает. - Я тоже убивала.

Я ошеломленно смотрю на нее, и она объясняет: - Это было, когда на поместье напали. Я нашла ружье, спряталась в кустах и выстрелила в нападавших на нас людей. Я ранила одного и убила другого. Позже я узнала, что раненый тоже умер.

- Но ведь ты был всего лишь ребенком. - я не могу оправиться от шока. —Ты хочешь сказать, что убила двух человек, когда тебе было сколько-десять, одиннадцать?

- Почти одиннадцать, - говорит она, пожимая плечами. - И да, я это сделала.

- Но ... но ты кажешься такой ...

- Нормальной? - переспрашивает она, глядя на меня со странной улыбкой. - Милой? Конечно, почему бы и нет? Я убивала, чтобы защитить тех, кто мне дорог. Я убивала людей, которые пришли сюда, чтобы принести нам смерть и разрушение. Это ничем не отличается от отсечения головы змеи, которая хочет укусить вас. Если бы я не убила их, погибло бы больше наших людей. Может быть, они убили бы мою мать, а также моего отца и брата.

Я не знаю, что на это ответить. Я и представить себе не могла, что Роза—веселая, круглолицая Роза-способна на такое. Я всегда думала, что зло оставляет след. Я вижу это в Саймоне, оно так глубоко врезалось в его душу, что стало частью его самого. Теперь я вижу это и в себе. Но я не вижу этого в Розе. Нисколько.

- Как же ты не позволяешь этому влиять на тебя? - спрашиваю я. - Как ты сохраняешь свою невинность?

Она смотрит на меня и впервые кажется старше своих двадцати одного года. - Ты можешь позволить этому черному веществу запятнать тебя, Лора, или ты можешь отмахнуться от него, - тихо говорит она. - Я выбрала последнее. Я убивала, но это не тот, кто я есть. Я не позволяю этому поступку определять меня. Это случилось, и дело сделано. Это в прошлом. Я не могу изменить прошлое, поэтому не собираюсь зацикливаться на нем., и ты тоже не должна. Твое настоящее, твое будущее—вот что важно.

Я прикусываю губу, мои глаза начинают гореть от зарождающихся слез. - Но какое будущее может быть у этого ребенка с такими родителями, как мы, Роза? Посмотри, что случилось со мной и Саймоном за последние два года. Как я могу быть уверена, что мой ребенок не будет похищен или замучен врагами Саймона?

- Ты не можешь быть уверена. - взгляд Розы непоколебим. - Никто ни в чем не может быть уверен. Плохие вещи могут случиться с кем угодно и где угодно. Есть солдаты, которые доживают до глубокой старости, и офисные работники, которые умирают молодыми. В жизни нет ни рифмы, ни смысла, Лора. Ты можешь выбрать жить каждый момент в страхе, или ты можешь наслаждаться жизнью. Наслаждайся тем, что у тебя есть с Саймоном. Наслаждайтесь этим ребенком, который растет внутри тебя. Это дар, а не проклятие, чтобы дать жизнь. Может быть, ты и не хотела рожать ребенка в этом мире, но теперь он здесь, и все, что ты можешь сделать, это любить его. Береги его. Не позволяй своим страхам все испортить. - она делает паузу, а затем мягко добавляет: - Не позволяй своей душе запятнать то, что ты не можешь изменить.

Глава 11 Саймон

- Так в чем же дело? - спрашиваю я Лукаса, когда мы покидаем тренировочную площадку. Я тяжело дышу, мышцы болят, левое плечо болит, но я чувствую удовлетворение.

Я почти вернулся к своей прежней боевой форме—как могут засвидетельствовать три хромающих охранника.

- Во Франции произошло еще одно нападение, и еще два-в Германии. - Лукас вытирает пот с лица скомканным полотенцем. - Он не теряет времени даром.

- Я и не думал, что он это сделает. - учитывая исключительную сосредоточенность Питера Соколова на мести, я знаю, что это только вопрос времени, когда он устранит остальных людей из этого списка. - Как ему это удалось на этот раз?

- Француз был найден плавающим в реке со следами пыток и удушения, поэтому я предполагаю, что Соколов похитил его первым. Для немцев одним попаданием была заминированная машина, а другим - снайперская винтовка. - Лукас мрачно усмехается. - Должно быть, они не так сильно его разозлили.

- Или он пошел из соображений целесообразности.

- Или это, - соглашается Лукас. - Он, наверное, знает, что Интерпол у него на хвосте.

- Я в этом не сомневаюсь. - я пытаюсь представить, что бы я сделал, если бы кто-то причинил вред моей семье, и меня охватывает дрожь ярости. Я даже представить себе не могу, что должен чувствовать Питер—не то, чтобы это оправдывало то, что он подвергает опасности Лору, чтобы получить этот гребаный список.

Я все еще хочу убить его за это.

- Кстати, - небрежно говорит Лукас, - Я привез сюда из Москвы Юлию Цакову.

Я останавливаюсь как вкопанный. - Переводчица, которая выдала нас украинцам? Почему?

- Я хочу лично допросить ее, - говорит Лукас, набрасывая полотенце на шею. - Я не доверяю русским досконально, - его лицо по-прежнему бесстрастно, но я вижу намек на волнение в его бледных глазах.

Он с нетерпением ждет этого.

Я прищуриваюсь, изучая его. - Это потому, что ты трахнул ее той ночью в Москве? - русская девушка подошла ко мне первой, но я пропустил ее приглашение мимо ушей—и тогда Лукас проявил к ней интерес. - Так вот в чем дело?

Его рот становится жестким. - Она меня трахнула. Буквально. Так что да, я хочу добраться до этой маленькой сучки. Но я также думаю, что у нее может быть какая-то полезная информация для нас.

Я задумываюсь на мгновение, затем киваю. - В таком случае, пойди на это. - было бы лицемерно из-за меня, чтобы отрицать Лукас позабавиться с симпатичной блондинкой. Если он хочет лично заставить ее заплатить за авиакатастрофу, я не вижу в этом ничего плохого. В любом случае, в Москве она была бы уже давно мертва.

- Ты уже договорился об этом с русскими? - спрашиваю я, когда мы идем дальше.

Лукас кивает. - Сначала они пытались сказать, что будут иметь дело только с Соколовым, но я убедил их, что было бы неразумно становиться на вашу плохую сторону. Бущеков увидел свет, когда я напомнил ему о недавних неприятностях в Аль-Квадаре.

- Хорошо. - если даже русские склонны пойти мне навстречу, то моя вендетта против террористической организации достигла намеченного эффекта. Аль-Квадар не только полностью уничтожен, но и моя репутация значительно улучшилась. Вряд ли кто-то из моих клиентов теперь станет меня обманывать—а такое развитие событий обещает быть полезным для бизнеса.

- Да, это полезно, - вторит моим мыслям Лукас. - Она приедет сюда завтра.

Я поднимаю брови, но решаю не комментировать скорость этого развития событий. Если он так сильно хочет поиграть с русской девушкой, это его дело. - Где ты собираешься ее держать? - спрашиваю я вместо этого.

- В моей каюте. Я буду допрашивать ее там.

Я ухмыляюсь, представляя себе допрос, о котором идет речь. - Хорошо. Наслаждайся.

- О, я так и сделаю, - мрачно говорит он. - Можешь на это поспорить.

* * *

Приняв душ, я отправляюсь на поиски Лоры. Или, скорее, я проверяю свой компьютер на наличие ее встроенных трекеров и иду прямо в библиотеку, где она, должно быть, готовится к выпускным экзаменам.

Она сидит за столом, отвернувшись от меня, и яростно печатает на своем ноутбуке. Ее волосы собраны в свободный хвост, и она одета в огромную футболку, которая падает ей на колени.

Моя футболка, судя по всему.

Она начала делать это в последнее время, когда ей нужно учиться. Утверждает, что мои футболки удобнее, чем ее платья. Я нисколько не возражаю. Вид ее в моей одежде только подчеркивает тот факт, что она моя.

И она, и ребенок, которого она носит.

Она никак не реагирует, когда я вхожу в комнату и подхожу к ней. Когда я добираюсь до нее, то понимаю почему.

На ней наушники, ее гладкий лоб наморщен от сосредоточенности, когда она колотит по клавиатуре, ее пальцы летают по клавишам с поразительной скоростью. На секунду я решаю оставить ее в покое, но уже слишком поздно. Лора, должно быть, заметила меня краем глаза, потому что подняла голову и ослепительно улыбнулась, снимая наушники.

- Привет. - ее голос мягкий и немного хрипловатый. - Неужели уже время ужина?

- Не совсем. - я улыбаюсь в ответ и кладу руки ей на затылок. Ее мышцы напряжены, и я начинаю разминать их большими пальцами. - Я только что сделал несколько обходов со своими людьми и пришел сюда, чтобы принять душ, прежде чем вернуться в свой офис. Решил проверить тебя по дороге.

Она выгибается от моего прикосновения, закрывая глаза. - О, да, прямо здесь ... О, это так хорошо ...

Она говорит так, будто я ее трахаю, и я мгновенно реагирую.

Я становлюсь твердым. Очень твердый.

Блядь.

Сделав глубокий вдох, я обуздываю свою похоть, как делала последние две недели. Когда я возьму ее сегодня вечером, это снова будет осторожным и контролируемым образом. Несмотря на провокацию, я не рискну повредить ребенку.

- Это твоя работа по психологии? - я сохраняю свой тон, продолжая массировать ее шею. - Похоже, ты действительно этим увлекаешься.

- О, да. - она открывает глаза и наклоняет голову, чтобы посмотреть на меня. - Речь идет о стокгольмском синдроме.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Мои руки неподвижны. - Это правда?

Она кивает, и на ее губах появляется темная улыбка. - Да. Интересная тема, не находишь?

- Да, очаровательно, - сухо отвечаю я. Мой питомец определенно становится смелее. Насмехается надо мной—вероятно, в надежде, что я накажу ее.

И я хочу этого. У меня руки чешутся перегнуть ее через колено, задрать эту гигантскую футболку и отшлепать ее идеальную задницу, пока она не станет розовой и красной. Мой член пульсирует от этого образа, особенно когда я представляю, как потом раздвигаю ее щеки и проникаю в ее тугую маленькую попку

Черт возьми, перестань думать об этом. Я вижу, как улыбка Лоры становится шире, когда ее взгляд скользит вниз к выпуклости на моих джинсах. Маленькая ведьма точно знает, что она делает со мной, какой эффект она оказывает на мое тело.

- Да, мне это нравится, - бормочет она, ее взгляд возвращается к моему лицу. - Я так много узнаю об этой теме.

Я медленно вдыхаю и продолжаю растирать ее шею. - Тогда тебе придется учить меня, моя милая, - говорю я спокойно, как будто мое тело не бушует от желания трахнуть ее. - Боюсь, я пропустил психологию в Калтехе.

Улыбка Лоры становится сардонической. - Значит, ты просто самородок, не так ли?

Я молча выдерживаю ее взгляд, не утруждая себя ответом. Там нет необходимости для слов. Я видел ее, я хотел ее, и я взял ее. Все очень просто. Если она хочет навесить ярлык на наши отношения, чтобы они соответствовали какому-то психоболтливому определению, она вольна это сделать.

Она просто никогда не освободится от меня.

Через несколько мгновений она вздыхает и закрывает глаза, снова склоняясь ко мне. Я чувствую, как ее мышцы медленно расслабляются, когда я массирую ее плечи и шею. Вызывающее выражение исчезает с ее лица, оставляя ее особенно молодой и беззащитной. С ресницами, опущенными на гладкие щеки, она кажется невинной, как новорожденный олененок, не тронутый ничем плохим в жизни.

Нетронутая мной.

На мгновение я задумываюсь, что было бы, если бы все было по-другому. Если бы я был просто мальчиком, которого она встретила в школе, как тот Джейк, от которого я ее забрал. Будет ли она любить меня больше? Полюбит ли она меня вообще? Если бы я не взял ее так, как взял, была бы она моей?

Конечно, глупо об этом задумываться. С таким же успехом я мог бы размышлять о путешествиях во времени или о том, что я буду делать, если наступит конец света. Моя реальность не допускает никаких "если". А что, если мои родители не умрут, а я закончу Калтех? Что, если бы я отказался убить этого человека, когда мне было восемь? Что, если бы я смог защитить Марию? Если я буду думать обо всем этом, то сойду с ума, а я не позволю этому случиться.

Я есть то, что я есть, и я не могу измениться.

Даже ради нее.

* * *

- Сегодня днем я разговаривала с родителями, - говорит Лора, когда мы садимся ужинать. - Они снова спросили меня о том, чтобы навестить их.

- Что с ними? - я бросаю на нее сардонический взгляд. - И это все, о чем вы с ними говорили?

Лора смотрит на свою тарелку с салатом. - Я скоро им все расскажу.

- Когда же? - меня бесит, что она продолжает вести себя так, будто ребенка не существует. - Когда ты родишь?

- Нет, конечно, нет. - она смотрит на меня и хмурится. - Откуда ты знаешь, что я им еще не сказала? Ты подслушиваешь мои разговоры?

- Конечно. - я не все подслушиваю, но несколько раз подслушивала. Достаточно знать, что ее родители пребывают в блаженном неведении относительно последних событий в жизни их дочери. И все же не помешало бы норе думать, что все ее разговоры прослушиваются. - А ты ожидала, что я этого не сделаю?

Ее губы сжимаются. - Да, пожалуй. Неприкосновенность частной жизни является одним из основных прав человека и все такое.

- Нет такого понятия, как основное право человека, моя милая. - мне хочется посмеяться над ее наивностью. - Это выдуманная конструкция. Никто тебе ничего не должен. Если ты хочешь чего-то в жизни, ты должна бороться за это. Ты должна сделать так, чтобы это произошло.

- Как будто это ты устроил мой плен?

Я холодно улыбаюсь ей. - Точно. Я хотел тебя, вот и взял. Я не сидел без дела, тоскуя и мечтая.

- Или, по-видимому, зацикливается на концепции прав человека. - в ее голосе слышится едва заметная нотка сарказма. - Так вот как ты будешь воспитывать нашего ребенка? Просто бери то, что хочешь, и не беспокойся о том, чтобы причинить людям боль?

Я медленно вдыхаю, отмечая напряжение в ее чертах. - Так вот что тебя беспокоит, моя милая?

- Меня многое беспокоит, - ровным голосом говорит она. - И да, воспитание ребенка с человеком, у которого нет совести, стоит довольно высоко в списке.

По какой-то причине ее слова причиняют боль. Я хочу успокоить ее, сказать ей, что она не должна волноваться, но я не могу лгать ей больше, чем я могу лгать себе.

Я понятия не имею, как буду воспитывать этого ребенка, какие уроки ему преподам. Мужчины вроде меня—мужчины вроде моего отца—не должны иметь детей. Она это знает, и я тоже.

Словно прочитав мои мысли, Лора тихо спрашивает: - Зачем тебе вообще нужен этот ребенок, Саймон? Почему это так важно для тебя?

Я молча смотрю на нее, не зная, как ответить на этот вопрос. Нет никаких веских причин для того, чтобы этот ребенок был так важен для меня, как он есть. У меня нет причин хотеть этого так сильно, как я хочу. Я должен был бы расстроиться—или, по крайней мере, разозлиться—из-за беременности Лоры, но вместо этого, когда Голдберг сообщил нам эту новость, эмоции, которые я испытывал, были настолько чуждыми, что я сначала не узнал их.

Это была радость.

Чистая, неподдельная радость.

На краткий блаженный миг я почувствовал себя по-настоящему счастливым.

Когда я не отвечаю, Лора вздыхает и снова смотрит в свою тарелку. Я смотрю, как она отрезает кусочек помидора и начинает есть салат. Ее лицо бледно и напряжено, но каждое ее движение так грациозно и женственно, что я загипнотизирован, полностью поглощен ее видом.

Я могу смотреть на нее часами.

Когда я впервые привез ее на остров, еда была моей любимой частью дня. Мне нравилось общаться с ней, видеть, как она борется со своим страхом и пытается сохранить самообладание. Ее стоическая, хрупкая храбрость восхищала меня почти так же, как и ее восхитительное тело. Она была напугана, но я видел расчет за ее робкими улыбками и застенчивым флиртом.

По-своему спокойная, моя любимица всегда была бойцом.

- Лора ... - я хочу снять с нее стресс, ее понятное беспокойство, но не могу ей лгать. Я не могу притворяться тем, кем не являюсь. Поэтому, когда она поднимает глаза, я говорю только: - этот ребенок-часть тебя, часть меня. - и когда она продолжает смотреть на меня с неизменным выражением лица, я тихо добавляю: - я сделаю все, что в моих силах, для нашего ребенка, моя любимая. Это я могу тебе обещать.

Уголки ее губ приподнимаются в мимолетной улыбке. - Ну конечно, Саймон. И так будет. Но будет ли этого достаточно?

- Мы просто должны подождать и посмотреть, не так ли? - я отвечаю, и когда Ана приносит следующее блюдо, мы сосредотачиваемся на еде и оставляем эту тему.

Глава 12 Лора

- Ты видела девушку, которую привезли сюда сегодня утром? - спрашивает Роза во время нашей обычной прогулки. - Ана сказала, что на ней были наручники и все такое.

- Что? - я удивленно смотрю на Розу. - Какая девушка? Я быстро пробежался перед завтраком и ничего не увидела.

- Я тоже ничего не видела. Ана сказала мне, что заметила ее, и она действительно красивая блондинка. Очевидно, Лукас Кент держит ее в своей каюте. - Роза явно наслаждается этой сплетней. - Ана думает, что она каким-то образом предала сеньора Эсгуэрру.

- Неужели? - я хмурюсь. - Я ничего об этом не знаю. - в общем, с тех пор как я взломала компьютер Саймона, он стал меньше рассказывать мне о своем бизнесе. Я не знаю, потому ли это, что он теперь не доверяет мне, или потому, что он пытается держать меня как можно более спокойной в свете беременности. Я подозреваю, что это последнее, учитывая, насколько он чрезмерно заботлив в эти дни. - Может, пройдемся мимо дома Кента и посмотрим? - глаза Розы блестят от возбуждения. - Может быть, нам удастся заглянуть в его окно.

Я изумленно смотрю на нее. - Роза! - это последнее, чего я ожидала от нее. - Мы не можем этого сделать.

- Пошли, - уговаривает меня мой друг. - Это будет весело. Разве ты не хочешь узнать, кто эта блондинка и почему она у Кента?

- Я могу просто спросить об этом Саймона. Он мне все расскажет.

Роза бросает на меня умоляющий взгляд. - Да, но я могу умереть от любопытства раньше него. Я просто хочу посмотреть, что Кент с ней делает, вот и все.

- Но почему? - у меня нет никакого желания видеть, как правая рука Саймона мучает какую-то несчастную женщину, и я понятия не имею, почему Роза хочет стать свидетелем чего-то столь тревожащего. - Если она предала Саймона, это будет некрасиво. - мой желудок сжимается от этой мысли. Сегодня у меня не самый лучший день, если не считать тошноты.

Роза краснеет. - Просто потому. Ну же, Лора. - схватив меня за запястье, она потащила меня в сторону караульных помещений. - Давай просто пойдем туда. Ты беременна, так что никто не будет злиться на тебя за то, что ты шпионишь.

Я позволила тащить себя за ней, ошеломленная ее необъяснимым желанием поиграть в шпиона. Обычно Роза проявляет мало интереса к вопросам, касающимся преступной деятельности моего мужа. Я не могу понять, что стоит за ее необычным поведением, если только ...

- Ты интересуешься Лукасом? - выпаливаю я, останавливаясь и заставляя нас обоих остановиться. - Так вот в чем дело?

- Что? Нет! - голос Розы становится выше. - Мне просто любопытно, вот и все.

Я пристально смотрю на нее, отмечая яркий румянец на ее щеках. - О боже, тебе это интересно.

Роза фыркает и отпускает мое запястье, скрещивая руки на груди. - Нет.

Я поднимаю ладони в примирительном жесте. - Ладно, ладно. Если ты так говоришь.

Роза пристально смотрит на меня, но потом ее плечи опускаются, а руки опускаются по бокам. - Ладно, ладно, - мрачно говорит она. - Так что, возможно, я нахожу его привлекательным. Только немного, ладно?

- Конечно, - говорю я с ободряющей улыбкой. Со своими светлыми волосами и свирепым лицом с квадратной челюстью Лукас Кент напоминает мне воина-викинга—или, по крайней мере, голливудское изображение одного из них. - Он очень красивый мужчина.

Роза кивает. - Так и есть. Он, конечно, не знает, что я существую, но этого и следовало ожидать.

- Что Ты имеешь в виду? - я хмуро смотрю на нее. - Ты когда-нибудь пыталась с ним поговорить?

- Говорить, о чем? Я всего лишь горничная, которая убирает в главном доме и иногда приносит стражникам угощение от Аны.

- Ты можешь спросить его, какая у него любимая еда, - предлагаю я. - Или как прошел его день. Это не должно быть чем-то сложным. Просто простое” привет", вероятно, поставит вас на его радар. - когда я говорю это, я понимаю, что быть на радаре такого человека, как Лукас Кент, возможно, не самое лучшее для Розы—или любой другой женщины, на самом деле.

Прежде чем я успеваю взять свое предложение обратно, Роза вздыхает и говорит: - Я просто не думаю, что он видит меня, Лора. Только не так. Да и зачем ему это? Я имею в виду, посмотри на меня. - она насмешливо показывает на себя.

- О чем ты говоришь? - я все еще не думаю, что привлечение внимания Лукаса было бы позитивным событием в жизни Розы, но я не могу позволить этому комментарию уйти. - Ты очень привлекательна.

- О, пожалуйста, - Роза недоверчиво смотрит на меня. - Я в лучшем случае средняя. Кто—то вроде Кента привык к супермоделям -как та блондинка, что сейчас с ним. Я не в его вкусе.

- Ну, если ты не в его вкусе, значит, он дурак, - твердо говорю я. С ее приятным круглым лицом, теплыми карими глазами и яркой улыбкой, Роза довольно хорошенькая. У нее также есть фигура, которой я всегда завидовал: пышная и соблазнительная, с тонкой талией и полной грудью. —Ты красивая девушка-парень должен быть слепым, чтобы не видеть этого.

Она фыркает. - Право. Вот почему моя личная жизнь так хороша.

- Твоя личная жизнь ограничивается пределами этого поместья, - я напоминаю ей об этом. - Кроме того, разве ты не говорила мне, что встречалась с парой охранников?

- О, конечно. - она пренебрежительно машет рукой. —Эдуардо и Ник ... но это ничего не значит. Охранники тоже ограничены в выборе, и они не настолько разборчивы. Они трахают все, что движется.

- Роза. - я бросаю на нее укоризненный взгляд. - Теперь ты просто преувеличиваешь.

Она усмехается. - Ладно, может быть. Наверное, мне следовало бы сказать "любая женщина, которая двигается", хотя я слышала, что доктор Голдберг тоже получает какое—то действие. Ходят слухи, что татуированные парни-его фавориты. - она многозначительно поднимает брови.

Я качаю головой, невольно улыбаясь в ответ, и мы оба расхохотались, представив, как степенный доктор развлекается с одним из здоровенных татуированных охранников.

- Окей, теперь, когда мы установили, что ты влюблена в Мистера Блондина и опасна, - говорю я пару минут спустя, когда мы перестаем смеяться и продолжаем идти к жилищу охранников, - не могла бы ты еще раз сказать мне, почему ты хочешь шпионить за ним с этой цыпочкой?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Не знаю, - признается Роза. - Просто не знаю. Это отвратительно, я знаю, но я просто хочу посмотреть, как он ведет себя с другой женщиной.

- Если она приехала сюда в наручниках, то у них точно не романтическое свидание. Ты ведь это знаешь, правда?

- Да, конечно. - она говорит на удивление легкомысленно. - Наверное, он делает с ней что-то ужасное.

- И ты хочешь понять, почему?

Она пожимает плечами. - Даже не знаю. Может быть, я надеюсь, что, увидев его таким, смогу преодолеть эту глупую влюбленность. А может, мне просто нездорово любопытно. Разве это имеет значение?

- Нет, пожалуй, нет. - я спешу, чтобы не отстать от ее быстрого шага. - Но я могу сказать тебе прямо сейчас, что доктору Уэссексу было бы очень весело с тобой.

- О, я уверена, - говорит она и снова улыбается мне. - Хорошо, что именно ты лечишься, не так ли?

* * *

Казармы гвардейцев находятся на самом краю лагеря, рядом с джунглями. К скоплению маленьких, приземистых зданий примешивается еще несколько обычных домов. Из моих предыдущих исследований я знаю, что они заняты некоторыми высокопоставленными сотрудниками в организации Саймона и охранниками, у которых есть семьи.

Когда мы приближаемся, Роза направляется прямиком к одному из этих больших домов, и я следую за ней, почти бегом, чтобы не отстать. Мой желудок начинает чувствовать себя неуютно, и я уже жалею, что поддался этому безумию.

- Вот оно, - тихо говорит она, когда мы огибаем дом. - Его спальня здесь.

- И откуда ты это знаешь?

Она улыбается мне. - Возможно, я бывала здесь раз или два раньше.

- Роза ... - я открываю для себя совершенно новую сторону моего друга. - Ты уже шпионила за этим беднягой?

- Только раз или два, - шепчет она, присаживаясь под окном, пока я отодвигаюсь на несколько футов и наблюдаю. - А теперь ш-ш-ш ... - она прижимает палец к губам в знак молчания.

Я прислоняюсь к стволу дерева, скрещиваю руки на груди и смотрю, как она медленно поднимается и заглядывает в окно. Я поражена, что у нее хватило смелости сделать это средь бела дня. Несмотря на то, что эта сторона дома Лукаса выходит на лес, в этом районе есть много охранников, и они теоретически могут заметить нас, болтающихся вокруг.

Прежде чем я успеваю высказать свое беспокойство Розе, она поворачивается ко мне с разочарованным выражением лица. - Их там нет, - тихо говорит она. - Интересно, где они могут быть.

- Может быть, он увез ее в другое место, - говорю я, радуясь такому повороту событий. - Пошли отсюда.

- Подожди, я только кое-что проверю. - все еще пригибаясь, она движется к окну слева.

Я неохотно плетусь за ней, чувствуя все большую тошноту и дискомфорт от сложившейся ситуации. Еще минута, обещаю я себе, и я вернусь.

Как раз, когда я собираюсь сказать ей, что ухожу, Роза издает тихий вздох и машет мне, чтобы я подошел ближе. - Там, - говорит она взволнованным шепотом, указывая на окно. - Он держит ее прямо здесь.

Теперь в дело вступает мое собственное любопытство. Нагнувшись, я пробираюсь туда, где прячется Роза, и присаживаюсь рядом с ней. - Что он делает? - шепчу я, почти боясь узнать.

- Я не знаю, - шепчет она в ответ, поворачиваясь ко мне. - Его нет в комнате. Она там одна.

- Тогда что же она делает?

- Лично убедись. Она не смотрит в нашу сторону.

Мгновение я колеблюсь, но искушение оказывается слишком велико. Затаив дыхание, я поднимаюсь ровно настолько, чтобы заглянуть за нижний край окна, едва осознавая, что Роза заглядывает рядом со мной.

Как я и боялась, вид изнутри заставляет мой желудок перевернуться.

Комната, на которую я смотрю, большая и скудно обставленная. Судя по черному кожаному дивану у стены и телевизору на противоположной стороне, это, должно быть, гостиная Лукаса. Стены выкрашены в белый цвет, а ковер-в серый. Это чисто мужская комната, функциональная и бескомпромиссная, но мое внимание привлекает не декор.

Это молодая женщина в середине.

Совершенно голая, она привязана к крепкому деревянному стулу, ее ноги широко расставлены, а руки связаны за спиной. Ее голова опущена, спутанные светлые волосы скрывают лицо и большую часть верхней части тела. Все, что я вижу, - это узкие ступни и длинные бледные конечности, покрытые синяками.

Конечности, которые кажутся слишком тонкими для девушки ее роста.

Пока я смотрю на нее в ужасе и восхищении, она резко поднимает голову и смотрит прямо на меня, ее голубые глаза остры и ясны на ее изящном лице.

Я мгновенно пригибаюсь, мой пульс учащается от всплеска адреналина. Роза, однако, все еще смотрит в окно с выражением жадного любопытства.

- Роза, - шиплю я, хватая ее за руку. - Она видела нас. Пойдем.

- Ладно, ладно, - уступает моя подруга, позволяя мне оттащить ее. - Пошли отсюда.

Мы молча возвращаемся на наш обычный путь. Роза, кажется, глубоко задумалась, и я не могу заставить себя заговорить, моя тошнота усиливается с каждым шагом. Когда мы проходим мимо розовых кустов, я опускаюсь на колени и блеваю, а Роза держит меня за волосы и постоянно извиняется за то, что причинила мне боль в моем состоянии.

Я отмахиваюсь от ее извинений, неуверенно поднимаясь на ноги. Но больше всего меня беспокоит не то, что я видела связанную женщину, которую, вероятно, собирались пытать.

Дело в том, что это зрелище не потрясло меня, как должно было бы.

* * *

Саймон не присоединяется ко мне за ужином в тот вечер. По словам Аны, у него срочный разговор с одним из его гонконгских партнеров. Я подумываю о том, чтобы пойти к нему в кабинет и послушать, но решаю использовать это время, чтобы позвонить родителям.

- Нора, дорогая, когда мы снова увидимся? - спрашивает Мама в десятый раз после того, как я быстро рассказываю ей о своих занятиях. Мой папа путешествует по делам, так что сегодня мы только вдвоем в видеочате. - Я так по тебе скучаю.

- Я знаю, мама. Я тоже по тебе скучаю. - я прикусываю щеку изнутри, мои глаза внезапно наполняются слезами. Гребаные гормоны беременности. - Я же говорила, Саймон сказал, что мы скоро сможем приехать.

- Когда? - разочарованно спрашивает мама. - Почему бы тебе просто не назначить нам свидание?

Потому что я беременна, а мой чрезмерно заботливый похититель/муж отказывается даже говорить о том, чтобы пойти куда-нибудь прямо сейчас. - Мама ... - я делаю глубокий вдох, пытаясь собраться с духом. - Я думаю, тебе следует кое-что знать.

Моя мама наклоняется ближе к камере, мгновенное беспокойство морщит ее лоб. - В чем дело, милая?

- Я на восьмой неделе беременности. У нас с Саймоном будет ребенок. - как только я произнесла эти слова, мне показалось, что с моих плеч свалилась гранитная плита. До этого момента я не осознавала, как тяжело давит на меня эта тайна.

Мама моргает. - Что? Уже?

- Гм, да. - это не та реакция, которую я ожидала. Нахмурившись, я наклоняюсь ближе к камере. - Что значит" уже"?

- Ну, мы с твоим отцом решили, что раз уж вы оба женаты и все такое ... - она пожимает плечами. - Я имею в виду, мы надеялись, что это не произойдет какое-то время, и ты сначала закончишь школу

- Ты думала, что у нас с Саймоном будут дети? - я чувствую себя так, словно нахожусь в альтернативной вселенной. - И тебя это устраивает?

Мама вздыхает и откидывается назад, глядя на меня с усталым выражением лица. - Конечно, мы не согласны с этим. Но мы не можем жить в отрицании, независимо от того, сколько твой отец, возможно, захотите попробовать. Очевидно, это не то, чего мы хотели для тебя, но ... — она замолкает и снова вздыхает, прежде чем сказать: - Послушай, дорогая, если это то, чего ты хочешь, если он действительно делает тебя такой счастливой, как ты говоришь, тогда не наше дело вмешиваться. Мы просто хотим, чтобы вы были счастливы и здоровы. Ты ведь это знаешь, правда?

- Да, мама. - я быстро моргаю, пытаясь сдержать новый прилив эмоциональных слез. - Я знаю.

- Хорошо. - она улыбается, и я почти уверена, что вижу, как ее глаза блестят от собственных слез. - А теперь расскажи мне все о нем. Ты болела? Может быть, ты устала? Как ты узнала об этом? Это был несчастный случай?

И в течение следующего часа мы с мамой говорим о детях и беременности. Она рассказывает мне все о своем собственном опыте—я была младенцем для нее и папы, зачатым во время их медового месяца, —и я объясняю, что повредил руку, когда меня похитили террористы, и мне пришлось на короткое время удалить имплантат. Это самое близкое, что я могу сказать: Аль-Квадар вырезал имплантат из моей руки, потому что они приняли его за устройство слежения. Мои родители знают о моем похищении из торгового центра—я должна была как—то объяснить им свое исчезновение-но я не рассказала им всю историю.

Они понятия не имеют, что их дочь действовала как приманка, чтобы спасти жизнь своего похитителя, и хладнокровно убила человека.

К тому времени, когда мы наконец заканчиваем наш разговор, снаружи уже темно, и я начинаю чувствовать усталость. Как только мы отключаемся, я принимаю душ, чищу зубы и ложусь в постель, чтобы дождаться Саймона.

Через некоторое время мои веки тяжелеют, и я чувствую, как меня охватывает сонливость. Когда мои мысли начинают блуждать, перед моими глазами возникает образ: девушка, связанная и беспомощная, привязанная к стулу посреди большой комнаты с белыми стенами. Однако волосы у нее не светлые.

Темно ... и живот у нее раздут от ребенка.

Глава 13 Саймон

Уже почти полночь, когда я заканчиваю работу и добираюсь до нашей спальни. Войдя в комнату, я включаю ночник и вижу, что Лора уже спит, свернувшись калачиком под одеялом. Я принимаю душ и присоединяюсь к ней, притягивая ее обнаженное тело к себе, как только забираюсь под простыни. Она идеально подходит мне, ее соблазнительная маленькая попка прижимается к моему паху, а ее шея покоится на моей вытянутой руке. Другая моя согнутая рука покоится на ее боку, ладонь обхватывает маленькую упругую грудь.

Грудь, которая кажется немного полнее, чем раньше, напоминая мне, что ее тело меняется.

Странно, как эротично я нахожу это знание, как мысль о том, что Лора растет с ребенком, заводит меня. Я никогда не думал о том, что беременные женщины сексуальны, но с моей женой я одержим ее все еще стройным телом, очарованный его возможностями. Мое сексуальное влечение, всегда сильное, в эти дни зашкаливает, и это все, что я могу сделать, чтобы не нападать на нее постоянно.

Если бы не мои два раза в день дрочки, я бы не смог сдерживаться.

Даже сейчас, после того, как я только что мастурбировал в душе, лежать, обернувшись вокруг нее, как будто это пытка. Я не хочу, чтобы она испугалась. Мне нужно чувствовать ее рядом с собой, даже если все, что я собираюсь сделать-это обнять ее. Она нуждается в отдыхе, и я намерен дать ей выспаться. Однако, когда я устраиваюсь поудобнее на подушке, она шевелится в моих объятиях и сонно говорит: - Саймон это ты?

- Конечно, детка. - я поддаюсь искушению и утыкаюсь носом в мягкую кожу за ее ухом, скользя рукой от ее груди к теплым складкам между ее ног. - А кто еще это может быть?

—Я ... я не знаю ... - ее дыхание прерывается, когда я нахожу ее клитор и нажимаю на него. - Сколько сейчас времени?

- Уже поздно. - я толкаю один палец в нее, чтобы проверить ее готовность, и мой член пульсирует от гладкости, которую я чувствую в ее тугом, горячем канале. - Я должен остановиться

- Нет. - она задыхается, когда я загибаю свой палец внутрь нее, задевая ее точку G. - Я в порядке, правда.

- Что? - я не могу удержаться, чтобы не помучить ее немного. В эти дни мне приходится обуздывать свои садистские порывы, но слышать, как она умоляет, - это не то, от чего я могу отказаться. Понизив голос, я бормочу: - Думаю, мне пора остановиться.

- Нет, пожалуйста, не надо. - она стонет, когда я обхожу ее клитор большим пальцем и одновременно тру свой стояк о ее задницу. - Пожалуйста, не останавливайся.

- Тогда скажи мне, что ты хочешь, чтобы я сделал с тобой. - я продолжаю кружить вокруг ее клитора. Она чувствует себя как живой огонь в моих руках, ее тело теплое и гладкое. Ее волосы пахнут цветами от ее шампуня, и ее внутренние стенки изгибаются вокруг моего пальца, как будто пытаясь засосать его глубже в ее киску. - Скажи мне точно, чего ты хочешь, моя милая.

- Ты знаешь, чего я хочу. - она тяжело дышит, ее бедра дрожат, когда она пытается заставить мои пальцы двигаться в устойчивом ритме. - Я хочу, чтобы ты меня трахнул. Сильно.

- Насколько сильно? - мой голос становится грубее, когда темные, порочные образы вторгаются в мой разум. Есть так много грязных вещей, которые я хочу сделать с ней, так много способов, которыми я хочу взять ее. Даже после стольких лет в ней есть невинность, которая заставляет меня хотеть развратить ее. Мне хочется довести ее до предела. - Скажи мне, Лора. Я хочу услышать каждую деталь.

- Почему? - задыхаясь, спрашивает она, прижимаясь тазом к моей руке. Ее киска теперь капает, покрывая мои пальцы ее влагой. - Ты не сделаешь того, что я хочу.

- Ты не должна спрашивать почему. - успокоив руку, я позволил темной жажде просочиться в мой голос. - А теперь скажи мне.

-Я - она втягивает воздух, когда я продолжаю играть с ее клитором. - Я хочу, чтобы ты трахнул меня так сильно, что будет больно. - ее голос дрожит, когда я толкаю в нее второй палец, растягивая ее маленькое отверстие. - Я хочу, чтобы ты связал меня и заставил делать то, что ты хочешь.

- Ты хочешь, чтобы я трахнул тебя в задницу?

Ее киска сжимается вокруг моих пальцев, когда дрожь пробегает по ее телу. — Я ... - ее голос прерывается. - Даже не знаю.

Если бы мои яйца не чувствовали, что они вот-вот взорвутся, я бы нашел ее уклончивость забавной. В один прекрасный день я заставлю ее признаться, что ей нравится анальный секс, что ей нравится, когда ее так берут. На самом деле, я собираюсь заставить ее умолять о моем члене в ее маленькой заднице. Но пока все эти разговоры-просто разговоры. Как бы мне ни хотелось трахнуть каждую из ее тугих дырочек, я не могу. Я не стану рисковать ребенком ради сиюминутного удовольствия.

Этой словесной интерлюдии должно быть достаточно, пока Лора не родит.

Убрав пальцы с ее тела, я сжимаю свой член и направляю его к ее теплой, влажной киске. Она стонет, когда я начинаю толкаться в нее. Когда мы оба лежим на боку, а ее ноги сомкнуты, припадок становится еще сильнее, чем обычно, и я иду медленно, не обращая внимания на дикую похоть, пульсирующую в моих венах.

Не делай ей больно. Не делай ей больно. Эти слова, как мантра, звучат в моем мозгу. Она выгибает спину, выгибая спину, чтобы лучше приспособиться ко мне, и я провожу рукой по передней части ее лона, ища маленький бутон, выглядывающий из ее складок. Когда мои пальцы касаются ее клитора, она выдыхает мое имя, и я чувствую, как она сжимается вокруг меня, ее внутренние мышцы сокращаются, когда она находит свое освобождение.

Мое сердце тяжело колотится в груди, я делаю глубокий вдох и замираю, пытаясь сдержать свой собственный надвигающийся взрыв. Когда желание кончить немного спадает, я начинаю входить в нее, одновременно потирая набухший клитор. Она издает бессвязный звук, нечто среднее между стоном и вздохом, и ее тело напрягается в моих объятиях. Когда я продолжаю трахать ее короткими, неглубокими движениями, она напрягается еще больше, крича, и я чувствую, как ее набухшая плоть сжимается на мне, когда она достигает своего второго пика.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Ощущение от ее дойки моего члена неописуемо, удовольствие острое и электрическое. Он пронзает меня насквозь, доводя до внезапного оргазма. Резко застонав, я прижимаюсь к ней тазом, погружаясь глубоко в ее киску, когда мое семя вырывается с неистовой, оргазмической силой.

Потом мы лежим, пытаясь отдышаться, наши тела слиплись от пота. Когда мое сердцебиение медленно возвращается к норме, чувство насыщения, расслабленного удовлетворения распространяется по мне. Я знаю, что должен встать и привести Лору в душ для быстрого ополаскивания, но это слишком хорошо, чтобы просто лежать там, держа ее, пока мой член размягчается внутри ее тела. Закрыв глаза, я позволил себе насладиться моментом, мои мысли дрейфовали, когда я начал погружаться в тяжелое ничто сна.

- Саймон? - мягкий голос Лоры выдергивает меня из полудремы, заставляя мое сердце биться быстрее.

- В чем дело, детка? - мой тон резок от внезапного беспокойства. - Ты в порядке?

Она тяжело вздыхает и поворачивается в моих объятиях, отодвигаясь назад, чтобы посмотреть на меня. - Конечно, я в порядке. А почему бы и нет?

Я медленно выдыхаю, слишком облегченный—и сексуально насыщенный—чтобы раздражаться на ее раздраженный тон. - Тогда в чем же дело? - спрашиваю я более спокойно, накрывая ее одеялом. В комнате прохладно от кондиционера, и я знаю, что Лоре становится холодно, когда она устает.

Она снова вздыхает, когда я закутываю ее в одеяло. - Ты же знаешь, что я не стеклянная, верно?

Я не утруждаю себя ответом на это. Вместо этого я смотрю на нее, прищурившись, пока она не выдыхает и не говорит: - Я просто хотела сказать тебе, что поговорила с родителями, вот и все.

- Насчет ребенка?

- Да, - довольная улыбка изгибает ее губы. - Мама отреагировала на удивление хорошо.

- Она умная женщина, твоя мать. А как же твой отец?

- Его не было на вызов, но мама сказала, что поговорит с ним.

- Хорошо. - я нахожу это странно удовлетворительным, зная, что Лора, наконец, сделала этот шаг. Это значит, что она намного ближе к принятию, к окончательному признанию того, что ребенок-это факт нашей жизни. - Теперь ты можешь перестать беспокоиться об этом.

- Да. - ее глаза блестят черным в мягком свете прикроватной лампы. - Самая сложная часть позади. Теперь все, что мне нужно сделать, это родить и вырастить ребенка.

Ее тон легок, но я слышу страх под сарказмом. Она боится будущего, и как бы мне ни хотелось ее успокоить, я не могу сказать ей, что все будет хорошо.

Потому что в глубине души я так же напуган, как и она.

* * *

Учитывая позднюю ночь в офисе, я сплю дольше обычного, а когда просыпаюсь, Лора уже шевелится.

Услышав мои движения, она переворачивается на другой бок и сонно улыбается мне. - Ты все еще здесь.

Поддавшись мгновенному импульсу, я притягиваю ее ближе, крепко обнимая. Иногда мне кажется, что времени, которое мы проводим вместе, недостаточно. Хотя я вижу ее каждый день, я хочу большего.

Я постоянно хочу большего с ней.

Она кладет ногу мне на бедро и зарывается еще глубже, терясь носом о мою грудь. Мое тело реагирует предсказуемо, моя утренняя эрекция застывает до болезненной твердости. Но прежде чем я успеваю что-то сделать, она отвлекает меня разговором. - Саймон ... - ее голос звучит приглушенно. - Кто эта женщина в доме Лукаса?

Удивленный, я отстраняюсь, чтобы посмотреть на нее. - Откуда ты об этом знаешь?

- Мы с Розой видели ее вчера. - Лора, кажется, не хочет встречаться со мной взглядом. - Мы... э-э ... проходили мимо. - она смотрит на меня сквозь ресницы.

- Да? - приподнявшись на локте, я изучаю ее, отмечая румянец на ее лице. - А почему вы проходили мимо? Вы обычно не ходите в этом районе.

- Мы это сделали вчера. - Завернувшись в одеяло, Лора садится и бросает на меня решительный взгляд. - Так кто же она? Что же она сделала?

Я вздыхаю. Я не хотел, чтобы Лора подверглась этой драме, но, похоже, я не могу избежать этого. - Эта девушка-русская переводчица, которая продала нас украинцам, - объясняю я, внимательно наблюдая за реакцией Лоры. Моя любимица только-только оправилась от своих кошмаров, и последнее, чего я хочу, - это вызвать рецидив.

Пока я говорю, глаза Лоры расширяются. - Она виновата в авиакатастрофе?

- Не напрямую, но информация, которую она дала украинцам, привела к этому, да. - если бы Лукас не решил взять ситуацию в свои руки, я бы послал кого—нибудь в Москву, чтобы позаботиться о предателе-если бы русские не сделали это для меня в первую очередь.

Пока Лора переваривает эту информацию, я вижу, как меняется и темнеет ее лицо. Это очень интересно наблюдать. Ее мягкие губы напрягаются, а взгляд наполняется чистой ненавистью. - Она чуть не убила тебя, - говорит она сдавленным голосом. - Саймон, эта сука чуть не убила тебя.

- Да, и она убила почти пятьдесят моих людей. - именно эта потеря гложет меня больше всего—и я знаю, что она гложет и Лукаса. Какое бы наказание он ни назначил своей пленнице, оно будет не меньшим, чем она заслуживает, и я вижу, что Лора приходит к тому же выводу.

Пока я смотрю, она спрыгивает с кровати, оставляя там одеяло. Схватив халат, она натягивает его, прежде чем начать ходить по комнате, явно взволнованная. Мимолетный взгляд на ее обнаженное тело снова возбуждает меня, но я не отрываю взгляда от ее лица, когда встаю.

- Тебя это беспокоит, моя милая? - спрашиваю я. Лора останавливается, ее взгляд скользит по моей нижней части тела, прежде чем она смотрит на меня. - Так вот почему ты хочешь знать о ней?

- Конечно, это беспокоит меня, - голос Лоры наполнен напряжением, которое я не могу точно определить. - На нашей территории привязана женщина.

- Женщина-предательница, - поправляю я.

- Почему ты не мог позволить российским властям позаботиться об этом? - Лора подходит ближе. - Зачем тебе понадобилось привозить ее сюда?

- Лукас хотел этого. У него с ней какие-то ... личные ... отношения.

Глаза Лоры расширяются от понимания. - У него был с ней роман?

- Скорее, это была всего лишь одна ночь, но да. - я иду в ванную, и Лора следует за мной. Когда я включаю душ и начинаю чистить зубы, она берет свою собственную зубную щетку и делает то же самое. Я вижу, что она все еще выглядит взволнованной, поэтому, смыв зубную пасту, говорю: - если это действительно беспокоит тебя, я могу попросить его забрать ее куда-нибудь.

Лора кладет зубную щетку и бросает на меня саркастический взгляд. - Чтобы он мог пытать ее, не зная, что она может сделать? Как это могло бы сделать его лучше?

Я пожимаю плечами и иду к душевой кабинке. Я оставляю дверь кабинки открытой, чтобы поговорить с ней. Душ достаточно просторный, чтобы вода не выходила.

- Да, конечно. - Она смотрит на меня, когда я начинаю намыливаться. - Значит, если я этого не вижу, значит, ничего не происходит.

Я снова вздохнул. - Иди сюда, детка. - не обращая внимания на мыло, покрывающее мои руки, я тянусь к ней и тащу ее за собой в кабинку. Затем я снимаю с нее халат и бросаю его на пол возле кабинки.

Она не сопротивляется, когда я веду ее под горячую струю. Вместо этого она закрывает глаза и стоит неподвижно, пока я наливаю шампунь в ладонь и начинаю массировать ей кожу головы. Даже мокрые, ее волосы приятны на ощупь, густые и шелковистые вокруг моих пальцев. Странно, как мне нравится заботиться о ней вот так. Как простой акт мытья ее волос одновременно успокаивает и возбуждает меня. В такие моменты, как сейчас, легче забыть о жестокости внутри меня, подавить жажду, которой я не могу поддаться еще долгие месяцы.

- Какая разница, кто назначит наказание-Лукас или русские? - спрашиваю я, когда заканчиваю намыливать ей волосы. Лора ничего не говорит, но я знаю, что она все еще думает о переводчице, одержимая своей судьбой. - Результат будет тот же самый. Ты ведь знаешь это, моя милая, правда?

Она молча кивает, затем откидывает голову назад, чтобы смыть шампунь.

- Тогда почему ты зациклилась на этом? - я тянусь за кондиционером для волос, когда она вытирает воду с лица и открывает глаза, чтобы посмотреть на меня. - Ты хочешь, чтобы она вышла на свободу?

- Да. - она смотрит на меня, пока я втираю кондиционер в ее волосы. - Я не хочу, чтобы она так страдала.

Мои губы кривятся от дикого веселья. - Но ты же знаешь, не так ли? Ты хочешь отомстить так же сильно, как и я. - ее волнение теперь имеет для меня смысл. Как и в случае с человеком, которого она убила, чувства среднего класса Лоры сталкиваются с ее инстинктами. Она знает, что общество диктует ей чувствовать, и ее беспокоит, что настоящие эмоции, которые она испытывает, совсем другие.

Не в человеческой природе подставлять другую щеку, и мой питомец начинает это понимать.

Лора снова закрывает глаза и подставляет голову под струи воды. Вода каскадом стекает по ее лицу, превращая ресницы в длинные темные шипы. - Я хотела умереть, когда думала, что ты мертв, - говорит она, ее голос едва слышен сквозь бегущую воду. - Это было даже хуже, чем, когда я потеряла тебя в первый раз. Когда я увидела девушку, я подумала, что она сделала что-то, чтобы навредить вашему бизнесу, но я не поняла, что она стала причиной аварии.

Я представляю, как Лора, должно быть, чувствовала себя в тот день, и острая боль распространяется по моей груди. Я бы сошел с ума, если бы подумал, что потерял ее. - Детка ... - подойдя ближе, я использую спину, чтобы защитить ее от брызг, и обхватываю ее лицо ладонями, глядя на нее сверху вниз. - Все кончено. Этот эпизод в нашей жизни закончился, ясно? Это в прошлом.

Она не отвечает, поэтому я наклоняю голову и впиваюсь в ее губы глубоким, медленным поцелуем, успокаивая ее единственным известным мне способом.

Глава 14 Лора

Я теряю себя. Медленно и верно я втягиваюсь в темную орбиту Саймона, втягиваюсь в извилистую трясину, которой является это поместье.

Конечно, я уже давно это знаю. Я наблюдала за собственной трансформацией с каким-то отдаленным ужасом и любопытством. Вещи, которые когда-то казались мне отвратительными, теперь стали частью моей повседневной жизни. Убийства, пытки, незаконная торговля оружием—интеллектуально я по-прежнему осуждаю все это, но это больше не беспокоит меня, как раньше. Мой моральный компас постепенно отклонялся от курса, и я позволяла этому случиться.

Я позволила миру Саймона изменить меня, даже не пытаясь сопротивляться.

Даже до того, как я узнала, что сделала блондинка, ее бедственное положение не затронуло меня на каком-либо глубоком эмоциональном уровне. Как и Роза, я испытывала скорее болезненное любопытство, чем ужас. И теперь, когда я знаю, что она-переводчица, которая чуть не убила Саймона, ненависть, бурлящая в моих венах, оставляет мало места для жалости. Я понимаю, что нехорошо позволять Лукасу наказывать ее таким образом, но я не чувствую в этом ничего плохого.

Я хочу, чтобы она страдала, чтобы она заплатила за ту муку, через которую мы прошли.

Тот факт, что я вообще могу сейчас думать, не говоря уже о том, чтобы анализировать свои сбивающие с толку эмоции, кажется странным. Я в душе, и Саймон целует меня, одурманивая мои чувства своими прикосновениями. Его руки баюкают мое лицо, и мое тело отвечает ему, как всегда, теплая вода, стекающая по моей коже, добавляет к обжигающему жару внутри меня. Однако мои мысли холодны и ясны. Есть только одно решение, которое я вижу, только один способ попытаться спасти то, что осталось от моей души.

Мне нужно уехать отсюда.

Но не навсегда. Но не навсегда. Но я должна уехать, пусть даже всего на пару недель. Мне нужно восстановить свое чувство перспективы, снова погрузиться в мир за пределами нашего комплекса.

Если не ради себя, то ради той крохотной жизни, которую я несу.

- Саймон ... - мой голос дрожит, когда он, наконец, отпускает мои губы и скользит рукой вниз по моей спине, заставляя мой секс пульсировать от желания. - Саймон, я хочу домой.

Он резко останавливается и поднимает голову, все еще прижимая меня к себе. Его взгляд становится жестче, жар желания превращается во что-то холодное и угрожающее. - Ты дома.

- Я хочу увидеть своих родителей, - настаиваю я, мое сердце быстро бьется в груди. С мощным телом Саймона, окружающим меня, и паром из душа, запотевающим в кабинке, я чувствую себя так, словно попала в пузырь обнаженной плоти и похоти. Мое тело жаждет его прикосновений, но разум кричит, что я не могу сдаться. Не так уж много поставлено на карту.

На его челюсти начинает тикать мускул. - Я же сказал, что когда-нибудь возьму тебя с собой. Но не сейчас. Не в твоем состоянии.

- Тогда, когда? - я заставляю себя выдержать его взгляд. - Когда мне придется заботиться о ребенке? А как насчет того, когда ребенок вырастет? Как ты думаешь, тогда мне будет безопасно уйти?

Губы Саймона сжались в жесткую, опасную линию. Прижав меня спиной к стене душа, он хватает меня за запястья и зажимает их над моей головой. - Не дави на меня, моя милая, - бормочет он, его эрекция прижимается к моему животу. - Тебе не понравятся последствия.

Несмотря на мою решимость, щупальце страха скручивается в моей груди. Я знаю, что Саймон не причинит мне вреда прямо сейчас, но физическое наказание-не единственное оружие в арсенале моего мужа. Образы жестокого избиения Джейка проносятся в моей голове, принося с собой тошнотворный холод. - Не надо, - шепчу я, когда он наклоняется и касается губами моего уха, этот нежный жест резко контрастирует с угрозой его нависшего надо мной тела. - Саймон, не делай этого.

Он выпрямляется, его глаза похожи на твердые голубые драгоценные камни. - Не делать чего? - переложив мои запястья в одну из своих больших ладоней, он проводит свободной рукой по моей груди и вниз по животу, его пальцы скользят по моей горящей коже.

— Не надо ... - мой голос прерывается, его прикосновение заставляет мое сердце пульсировать от желания, несмотря на затяжной холод. - Не позволяй этому случиться.

Его рука поднимается, его пальцы сжимают мою челюсть в неизбежной хватке. - Например? - спрашивает он обманчиво ровным тоном. - Как будто ты моя?

У меня перехватывает дыхание. - Я твоя жена, а не рабыня.

- Ты такая, какой я хочу тебя видеть, моя милая. Я владею тобой. - небрежная жестокость его слов бьет меня, как удар, выбивая весь воздух из моих легких. Что-то в моей реакции, должно быть, проявилось, потому что его хватка ослабевает, его тон немного смягчается, когда он говорит: - Это твой дом, Лора. Здесь. Со мной. Только не там.

- Это мои родители, Саймон. Моя семья. Так же, как ты теперь моя семья. Я не могу провести всю свою жизнь взаперти в клетке ради собственной безопасности. Я сойду с ума. - я чувствую, как под веками собираются слезы, и быстро моргаю, пытаясь сдержать их. Последнее, чего я хочу, - это показать, в каком эмоциональном беспорядке я нахожусь в эти дни.

Дурацкие гормоны беременности.

Саймон смотрит на меня, его глаза сверкают от разочарования, а затем, резким движением, он отпускает меня, отступая назад. Выключив воду, он выходит из кабинки, хватая полотенце с едва сдерживаемой силой. Его член все еще тверд, и тот факт, что он еще не на мне, удивляет, даже учитывая его новый подход к лечению-Лора-как-стекло.

Осторожно двигаясь, я следую за ним из душа, мои мокрые ноги погружаются в мягкую мягкость коврика в ванной. — Не мог бы ты ... - начинаю я, но Саймон уже подходит ко мне с полотенцем. Обернув его вокруг меня, он вытирает меня насухо, прежде чем отступить, чтобы взять другое полотенце для себя.

- Какое отношение все это имеет к Юлии Цаковой? - его слова останавливают меня, когда я уже собираюсь выйти из ванной. Когда я в замешательстве поворачиваюсь к нему, он уточняет: - русский переводчик, которого ты видела вчера. Она имеет какое-то отношение к твоему внезапному желанию увидеть родителей?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я подумываю отрицать это на секунду, но Саймон может сказать, когда я лгу. - В некотором смысле, - осторожно отвечаю я. - Мне просто нужно побыть немного подальше отсюда, сменить обстановку. Мне нужна передышка, Саймон. - я сглатываю, выдерживая его взгляд. - Мне это очень нужно.

Он пристально смотрит на меня, а потом, не сказав больше ни слова, идет в спальню одеваться.

* * *

За завтраком Саймон молчит, по-видимому, поглощенный электронной почтой на своем iPad. Я чувствую, что меня игнорируют—непривычное для меня ощущение. Обычно, когда мы обедаем вместе, Саймон уделяет мне все свое внимание, и тот факт, что он сосредоточен на чем-то другом, беспокоит меня гораздо больше, чем это разумно.

Я пытаюсь нарушить молчание, но не хочу усугублять ситуацию. Как бы то ни было, сегодняшняя ссора, вероятно, убила мои шансы выбраться из поместья. Мне следовало подождать до более подходящего момента, чтобы заговорить о визите к моим родителям; выпалить это в середине сеанса поцелуев было не самым умным шагом.

Конечно, нет никакой гарантии, что другой подход изменил бы результат. Как только Саймон примет решение, у меня будет мало шансов переубедить его, особенно если речь идет о моей безопасности. Я сражалась с ним на трекерах, и они все еще встроены в мое тело. Саймон никогда не позволит мне снять их, так же как он никогда не позволит мне покинуть территорию. Во всех смыслах и целях он действительно владеет мной, и я ничего не могу с этим поделать.

Стараясь не поддаваться давящему на меня тупому отчаянию, я доедаю яйца и встаю, не желая задерживаться в напряженной атмосфере. Но прежде чем я успеваю отойти от стола, Саймон отрывается от своего айпада и бросает на меня острый взгляд. - Куда это ты собралась?

- Чтобы подготовиться к экзаменам, - осторожно отвечаю я.

- Садись, - он властно указывает на мой стул. - Мы еще не закончили.

Подавив вспышку гнева, я возвращаюсь на свое место и скрещиваю руки на груди. - Мне действительно нужно учиться, Саймон.

- Когда у тебя последний экзамен?

Я смотрю на него, мой пульс ускоряется, когда крошечный пузырь надежды формируется в моей груди. - Он гибок с онлайн-программой. Если я закончу все лекции раньше, то смогу сразу же сдать экзамены.

- Так рано в июне? - он продолжает.

- Нет, раньше. - я кладу свои потные ладони на стол. - Возможно, я закончу в ближайшие полторы недели.

- Окей.

Он снова смотрит на айпад и что-то печатает, а я наблюдаю за ним, едва осмеливаясь дышать. Через минуту он снова поднимает глаза, пронзая меня тяжелым голубым взглядом. - Я скажу тебе это только один раз, Лора, - ровным голосом произносит он. - Если ты ослушаешься меня или сделаешь что-нибудь, что подвергнет тебя опасности, пока мы будем в Чикаго, я накажу тебя. Ты меня понимаешь?

Прежде чем он заканчивает говорить, я уже наполовину обхожу стол, чуть не опрокидывая его стул, когда прыгаю на него. - Да! - я даже не знаю, как оказалась у него на коленях, но каким-то образом оказалась там, обняв его за шею и осыпая поцелуями его лицо. - Спасибо! Спасибо! Спасибо!

Он позволяет мне целовать себя, пока я не выдыхаюсь, а потом обхватывает мое лицо своими большими руками, пристально глядя на меня. Я вижу блеск желания в его глазах, чувствую, как твердая выпуклость прижимается к моим бедрам, и знаю, что мы продолжим то, что начали сегодня утром. Мое тело начинает пульсировать в предвкушении, соски напрягаются под тканью платья.

Словно почувствовав мое растущее возбуждение, Саймон мрачно улыбается и встает, прижимая меня к груди. - Не заставляй меня сожалеть об этом, моя милая, - бормочет он, увлекая меня к лестнице. - Ты же не хочешь меня разочаровать, поверь мне.

- Я не буду, - горячо обещаю я, обвивая руками его шею. - Обещаю тебе, Саймон, я этого не сделаю.

Глава 15 Лора

Я еду домой. О боже, я еду домой.

Даже сейчас, когда я смотрю в иллюминатор самолета на облака внизу, я с трудом могу поверить, что это происходит. Со времени нашего разговора за завтраком прошло всего две недели, и вот мы уже на пути в Оук-Лоун.

- Этот самолет совсем не похож на то, что я видела по телевизору, - говорит Роза, оглядывая роскошный интерьер салона. - Я имею в виду, я знала, что мы не полетим обычной авиакомпанией, но это действительно здорово, Лора.

Я ухмыляюсь ей. - Да, я знаю. Когда я увидела его в первый раз, у меня была такая же реакция. - я украдкой бросаю быстрый взгляд на Саймона, который сидит на диване со своим ноутбуком, по-видимому, игнорируя наш разговор. Он сказал мне, что планирует встретиться со своим портфельным менеджером, пока мы будем в Чикаго, поэтому я предполагаю, что он рассматривает возможные инвестиции в подготовке. Либо это, либо последняя модификация конструкции дрона от его инженеров; этот проект занял много его времени на этой неделе.

- Я первый раз летаю, и это на частном самолете. Ты можешь в это поверить? Единственное, что могло бы быть лучше, - это если бы мы ехали в Нью-Йорк, - говорит Роза, возвращая мое внимание к ней. Ее карие глаза блестят от возбуждения, и она практически подпрыгивает на своем мягком кожаном сиденье. Она была в таком состоянии уже несколько дней, с тех пор как я уговорила Саймона взять ее с собой в Америку—о чем моя подруга мечтала много лет.

- В Чикаго тоже неплохо, - говорю я, забавляясь ее невольным снобизмом. - Это классный город, вот увидишь.

- О, конечно. - поняв, что она оскорбила мой дом, Роза краснеет. - Я уверена, что это здорово, и я не хочу, чтобы ты думала, что я неблагодарная, - быстро говорит она, выглядя расстроенной. - Я знаю, что ты берешь меня с собой только потому, что ты хорошая, и я в восторге от того, что еду.

- Роза, ты едешь со мной, потому что ты мне нужна, - перебиваю я, не желая, чтобы она говорила об этом в присутствии Саймона. - Ты единственная, кому Ана доверяет готовить мои утренние коктейли, и ты знаешь, что мне нужны эти витамины.

Или, по крайней мере, это то, что я сказала своему одержимому защитнику мужу, когда попросила Розу поехать с нами. Я почти уверена, что могла бы приготовить смузи сама—или просто проглотить витаминные таблетки, —но я хотела убедиться, что он позволит моему другу присоединиться к нам. До сих пор я не знаю, согласился ли он потому, что поверил мне, или потому, что у него не было никаких возражений с самого начала. В любом случае, я не хочу, чтобы Роза случайно раскачала лодку ... или частный самолет, в зависимости от обстоятельств.

То, что мы едем к моим родителям, все еще не кажется мне вполне реальным. Последние две недели просто пролетели незаметно. Со всеми этими экзаменами и бумагами у меня почти не было времени думать о предстоящей поездке. Только три дня назад я смогла перевести дух и осознать, что поездка действительно состоялась, а Саймон уже сделал все необходимые приготовления, повысив уровень безопасности вокруг моих родителей до уровня Белого дома.

- О да, коктейли, - говорит Роза, бросая осторожный взгляд в сторону Саймона. Она, наконец, поняла. - Конечно, я забыла. А я помогу распаковать все художественные принадлежности, чтобы ты не переутомилась.

- Вот именно. - я заговорщицки улыбаюсь ей. - Не могу же я поднимать тяжелые холсты и все такое.

В этот момент самолет сотрясается, и лицо Розы становится белым, ее волнение испаряется. —Что ... что это такое?

- Просто турбулентность, - говорю я, медленно дыша, чтобы побороть внезапный приступ тошноты. Я все еще не совсем вышла из фазы утренней тошноты, и резкие движения самолета не помогают.

- Мы ведь не разобьемся, правда? - испуганно спрашивает Роза, и я качаю головой, чтобы успокоить ее. Однако, когда я смотрю на Саймона, то вижу, что он смотрит на меня, его лицо необычно напряжено, а костяшки пальцев побелели, когда он сжимает компьютер.

Не раздумывая, я отстегиваю ремень безопасности и встаю, желая подойти к нему. Если Роза боится разбиться, я могу только представить, что должен чувствовать Саймон, переживший аварию менее трех месяцев назад.

- Что ты делаешь? - голос Саймона звучит резко, когда он встает, роняя компьютер на диван. - Садись, Лора. Это небезопасно.

- Нет

Не успеваю я договорить, как он уже оказывается рядом со мной, загоняет меня обратно на сиденье и пристегивает ремнями. - Садись, - рявкает он, свирепо глядя на меня. - Разве ты не обещала вести себя прилично?

— Да, но я просто ... - увидев выражение лица Саймона, я замолкаю, прежде чем пробормотать: - неважно.

Все еще глядя на меня, он отступает назад и садится напротив меня и Розы. Она выглядит смущенной, ее руки сжимаются на коленях, когда она смотрит в окно. Мне жаль ее; я уверена, что неловко видеть, как с ее подругой обращаются как с непослушным ребенком.

- Я не хочу, чтобы ты упала, если самолет врежется в воздушную яму, - говорит Саймон более спокойным тоном, когда я больше не пытаюсь подняться. - Ходить по каюте во время турбулентности небезопасно, - киваю я и сосредотачиваюсь на медленном дыхании. Это помогает как при тошноте, так и при гневе. Иногда я забываю о фактах и начинаю думать, что у нас нормальный брак, партнерство равных, а не ... ну, что бы там у нас ни было. На бумаге я могу быть женой Саймона, но на самом деле я гораздо ближе к его сексуальной рабыне.

Секс-рабыня, которая отчаянно влюблена в своего хозяина.

Закрыв глаза, я устраиваюсь поудобнее на просторном кожаном сиденье и пытаюсь расслабиться.

Это будет долгий перелет.

* * *

- Проснись, детка. - теплые губы касаются моего лба, когда я расстегиваю ремень безопасности. - Мы здесь.

Я открываю глаза и медленно моргаю. - Что?

Саймон улыбается мне, его голубые глаза полны веселья, когда он стоит передо мной. - Ты проспала всю дорогу. Ты, должно быть, очень устала.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я немного устала—последствия всех этих занятий и сборов, —но восьмичасовой сон-это новый рекорд для меня. Должно быть, опять эти гормоны беременности.

Прикрывая зевок рукой, я встаю и вижу, что Роза уже стоит у выхода, держа свой рюкзак. - Мы приземлились, - радостно говорит она. - Я едва почувствовала, как самолет коснулся земли. Лукас, должно быть, потрясающий пилот.

- Он хороший, - соглашается Саймон, накидывая мне на плечи кашемировую шаль. Когда я вопросительно смотрю на него, он объясняет: - на улице всего шестьдесят восемь градусов. Я не хочу, чтобы ты замерзла.

Я подавляю желание хихикнуть. Только кто-то из тропиков может считать шестьдесят восемь градусов “холодно”—хотя, честно говоря, это, вероятно, немного холодно для платья с короткими рукавами, которое я ношу. Погода в Чикаго в конце мая непредсказуема, прохладные весенние дни перемежаются с летней жарой. Сам Саймон одет в джинсы и рубашку с длинными рукавами, застегнутую на все пуговицы.

- Спасибо, - говорю я, глядя на него. На каком-то уровне я действительно нахожу его беспокойство трогательным, даже если он заходит слишком далеко в эти дни. Конечно, это не больно, что ощущение его больших рук на моих плечах заставляет меня хотеть растаять рядом с ним, даже с Розой, стоящей всего в нескольких футах.

- Пожалуйста, детка, - хрипло говорит он, удерживая мой взгляд, и я знаю, что он тоже это чувствует—это глубокое, необъяснимое притяжение, которое мы испытываем друг к другу. Не знаю, химия это или что-то еще, но она связывает нас крепче, чем любая веревка.

Лязг открывающейся двери самолета вырывает меня из-под какого-то заклятия. Вздрогнув, я делаю шаг назад, хватая шаль, чтобы она не упала. Саймон бросает на меня взгляд, обещающий продолжение того, что мы начали, и дрожь предвкушения пробегает по моему телу.

- Можно мне спуститься вниз? - спрашивает роза, и я поворачиваюсь, чтобы увидеть, как она нетерпеливо ждет у открытой двери.

- Конечно, - говорит Саймон. - Иди, Роза. Мы сейчас придем.

Она исчезает за дверью, и Саймон делает шаг ко мне, отчего у меня перехватывает дыхание. - Ты готова? - тихо спрашивает он, и я киваю, загипнотизированная теплым взглядом его глаз.

- В таком случае пошли, - бормочет он, беря меня за руку. Его большая, мужественная ладонь полностью поглощает мои пальцы. - Твои родители ждут.

* * *

Машина, которая везет нас из аэропорта в дом моих родителей, -это длинный современный лимузин с необычно толстыми стеклами.

- Пуленепробиваемая? - спрашиваю я, когда мы входим, и Саймон кивает, подтверждая мою догадку. Он сидит сзади со мной и Розой, а Лукас, как обычно, ведет машину.

Интересно, обижается ли блондин на эту поездку за то, что она оторвала его от русской игрушки? Последнее, что я слышала, это то, что переводчица все еще была жива—и все еще находился в плену в каюте Лукаса. Саймон сказал мне, что Лукас поручил двум охранникам присматривать за ней в его отсутствие и убедиться, что с ней все в порядке. Очевидно, он не хочет, чтобы кто-то еще имел привилегию мучить девушку.

От всей этой ситуации меня тошнит, поэтому я стараюсь не думать об этом. Единственная причина, по которой я знаю столько, сколько знаю, - это то, что Роза отказывается оставить его в покое, постоянно умоляя меня спросить Саймона о новостях. Ее странная одержимость правой рукой Саймона беспокоит меня, хотя я прихожу к выводу, что Роза была права насчет того, что Лукас не проявлял к ней никакого интереса. Тем не менее, как бы сильно я не хотела, чтобы она связалась с ним, я также не хочу, чтобы ее сердце было разбито—и я боюсь, что все идет в этом направлении.

- Ты уверена, что твои родители не возражают, если мы придем так поздно? - спрашивает Роза, прерывая мои мысли. - Уже почти девять вечера.

- Нет, они действительно хотят меня видеть. - я смотрю на свой телефон, который звонит с очередным сообщением от мамы. Взяв его, я бегло просматриваю сообщение и говорю Розе: - моя мама уже накрыла стол.

- И они не возражают, если я приеду с вами? - она покусывает нижнюю губу. - Я имею в виду, что ты их дочь, поэтому они, конечно, хотят тебя видеть, но я всего лишь горничная.

- Ты мой друг. - импульсивно я протягиваю руку через проход лимузина и сжимаю руку розы. - Пожалуйста, перестань беспокоиться об этом. Ты не навязываешься.

Роза улыбается с облегчением, и я смотрю на Саймона, чтобы увидеть его реакцию. Его лицо бесстрастно, но я замечаю проблеск веселья в его взгляде. Мой муж явно не беспокоится о том, чтобы навязываться моим родителям так поздно вечером. И это вполне логично. С чего бы ему волноваться, когда он без всяких извинений похитил их дочь? Это будет действительно интересный ужин.

* * *

- Лора, милая!

Как только дверь в родительский дом распахивается, меня окутывают мягкие, благоухающие объятия. Смеясь, я обнимаю маму, а потом и папу, который стоит прямо за ней. Он крепко обнимает меня несколько мгновений, и я чувствую, как его сердце быстро бьется в груди.

Когда он отстраняется, чтобы посмотреть на меня, в его глазах появляется блеск слез. - Мы так рады тебя видеть, - говорит он низким, глубоким голосом, и я улыбаюсь ему сквозь пелену слез.

- Я тоже, папа. Я тоже. Я очень скучала по тебе и маме.

Как только я это говорю, я вспоминаю, что я не одна. Обернувшись, я вижу, что мама смотрит на Розу и Саймона, и ее улыбка становится натянутой и неестественной.

Я делаю глубокий вдох, чтобы подготовиться. - Мама, папа, вы уже знакомы с Саймоном. А это Роза Мартинес. Она моя лучшая подруга в поместье. - Я пригласила Лукаса присоединиться к нам за ужином, но он отказался, объяснив, что сегодня вечером он входит в группу безопасности и должен оставаться снаружи.

Мама осторожно кивает Саймону. Затем ее улыбка немного теплеет, когда она смотрит на моего друга. - Приятно познакомиться, Роза. Лора рассказала нам все о тебе. Пожалуйста, входите.

Она делает шаг назад, чтобы поприветствовать их, и Роза входит, неуверенно улыбаясь. За ней следует Саймон, который входит с таким же спокойным и уверенным видом, как всегда.

- Габриэла. Я так рад тебя видеть. - одарив маму ослепительной улыбкой, мой бывший похититель наклоняется, чтобы прикоснуться губами к ее щеке в Европейском жесте. Когда он выпрямляется, она выглядит раскрасневшейся, как школьница, впервые влюбленная. Оставив ее приходить в себя, Саймон переключает свое внимание на моего отца. - Рад познакомиться с вами лично, Тони, - говорит он, протягивая руку.

- Взаимно, - говорит папа, сжимая челюсти и пожимая протянутую Саймоном руку с побелевшими костяшками пальцев. - Я рад, что ты наконец-то смог выбраться сюда.

- Да, я тоже, - мягко говорит Саймон, отпуская руку моего отца. Я замечаю красные следы пальцев на его руке, где мой отец намеренно сжал слишком сильно, и мое сердце замирает. Однако, когда я украдкой бросаю взгляд на руку отца, я с облегчением понимаю, что там нет соответствующих повреждений.

Саймон, должно быть, простил моему отцу этот маленький акт агрессии—или, по крайней мере, я надеюсь, что это так.

Пока мы идем в столовую, я украдкой поглядываю на красивый профиль мужа. То, что мой бывший похититель находится в доме моего детства-это сверхъестественно. Я привыкла быть с ним в экзотических, чужих местах, а не в Оук-Лоун, штат Иллинойс. Видеть Саймона в доме моих родителей—это все равно что встретить дикого тигра в пригородном торговом центре-это странно и пугающе.

- О, дорогая, ты такая худая, - восклицает мама, критически оглядывая меня, когда мы входим в столовую. - Я знала это, но ты выглядишь так, будто похудела.

- Я знаю, - говорит Саймон, кладя руку мне на поясницу. Его прикосновение одновременно согревает и смущает меня, как это происходит в присутствии моих родителей. - Из - за тошноты ей трудно было нормально питаться. По крайней мере, она перестала худеть. Ты бы видела ее четыре недели назад.

- Это было действительно плохо, дорогая? - сочувственно спрашивает Мама, когда мы останавливаемся перед столом. Она не сводит глаз с моего лица, явно решив проигнорировать собственнический жест Саймона. Мой отец, однако, стискивает зубы так сильно, что я практически слышу скрежет.

- Мне стало лучше, когда мы узнали, что я беременна. Я начала есть более простые продукты через регулярные промежутки времени, и это, казалось, помогло, - объясняю я, краснея. Странно говорить о своей беременности в присутствии отца. Мы танцевали вокруг этого вопроса во время наших видео чатов, когда папа грубо спрашивал о моем здоровье, а я отмахивалась от его расспросов. Я знаю, что он ненавидит тот факт, что я беременна в моем возрасте, и презирает всю ситуацию с Саймоном. Моя мама, вероятно, чувствует то же самое, но она гораздо более дипломатична.

- Надеюсь, ты сможешь поесть сегодня вечером, - озабоченно говорит мама. - Мы с твоим отцом приготовили много еды.

- Я уверена, что справлюсь, мам. - улыбаясь, я сажусь на стул, который Саймон отодвигает для меня. - Все выглядит восхитительно.

И это правда. Мои родители превзошли самих себя. На столе есть все: от папиного цыпленка с розмарином—рецепт, который он использует только для особых случаев, —до бабушкиных тамалес и моего любимого блюда из жареных бараньих отбивных. Это настоящий пир, и мой желудок урчит от восхищения восхитительными запахами, исходящими от стеклянных блюд.

Саймон садится слева от меня, а мама с, папой-напротив.

- Садись рядом со мной с этой стороны, - говорю я Розе, похлопывая по пустому стулу справа от меня. Я вижу, что моя подруга все еще не чувствует себя комфортно, убежденная, что она как-то навязчива. Ее обычная яркая улыбка неуверенна и немного застенчива, когда она садится рядом со мной, разглаживая ладонями перед свои синие платья.

- Этот стол изумителен, Миссис Райт - говорит она с мягким акцентом.

- О, спасибо, милая, - улыбается ей мама. - Твой английский настолько хорош. Где ты научилась так говорить? Лора сказала мне, что ты никогда раньше не была в США.”

- Нет, не была. - довольная комплиментом, Роза объясняет, как мать Саймона учила ее американскому английскому, когда она была ребенком. Мои родители слушают ее рассказ с интересом, задавая ряд дополнительных вопросов, и я использую эту возможность, чтобы извиниться и пойти в туалет.

Когда я возвращаюсь через несколько минут, атмосфера за столом сгущается от напряжения. Единственный человек, который выглядит непринужденно, - это Саймон, который откинулся на спинку стула и смотрит на моих родителей непроницаемым взглядом. Папа заметно ощетинился, а мама положила руку ему на локоть в классическом успокаивающем жесте. Бедная Роза выглядит так, словно предпочла бы оказаться в другом месте. Я сажусь и спорю, спрашивая, что случилось, но у меня такое чувство, что это еще больше расшевелит осиное гнездо. - Как продвигается твоя новая работа, папа? - весело спрашиваю я вместо этого.

Папа делает глубокий вдох, потом еще один и пытается изобразить что-то вроде улыбки. Это больше похоже на гримасу, но я отдаю ему должное за попытку.

Прежде чем он успевает ответить на мой вопрос, Саймон наклоняется вперед, кладет руки на стол и говорит: - Тони, возможно, ты этого не знаешь, но твоя дочь теперь одна из самых богатых женщин в мире. Она ни в чем не будет нуждаться, независимо от выбора профессии или ее отсутствия. Я понимаю, что иметь ребенка во время учебы в колледже не оптимально, но я бы вряд ли назвал это "разрушением ее жизни", особенно в этой ситуации.

Грудь моего отца раздувается от ярости. - Ты думаешь, что ребенок-единственная проблема? Ты украл—

- Тони. - мамин голос звучит мягко, но интонация в нем заставляет папу остановиться на полуслове. Затем она поворачивается к Саймону. - Я прошу прощения за плохие манеры моего мужа, - ровным голосом произносит она. - Очевидно, мы хорошо осведомлены о вашей способности обеспечить Лору материально.

- Хорошо. - Саймон холодно улыбается ей. -А вы знаете, что Лора становится востребованным художником?

Я останавливаюсь на полпути к бараньей отбивной и изумленно смотрю на Саймона. Востребованный художник? - Я?

- Я знаю, что одна галерея в Париже проявила некоторый интерес к ее картинам, - осторожно говорит мама. - Ты это имеешь в виду?

- Да, - улыбка Саймона становится резче. - Однако вы можете не знать, что владелец этой галереи-один из ведущих коллекционеров произведений искусства в Европе. И он очень заинтригован работой Лоры. Настолько заинтригован, что просто прислал мне предложение купить пять ее картин для своей личной коллекции.

- Неужели? - я не могу скрыть нетерпения в своем голосе. - Он хочет их купить? За сколько?

- Пятьдесят тысяч евро за все картины. Хотя я уверен, что мы можем договориться о большем.

На мгновение я перестаю дышать. “Пятьдесят тысяч?” Я была бы в восторге, если бы получила пятьсот долларов. Черт, я бы взяла пятьдесят баксов. Сам факт, что кому-то нужны мои каракули, просто невероятен. - Ты сказал, пятьдесят тысяч евро?

- Да, детка, - взгляд Саймона потеплел, когда он посмотрел на меня. - Поздравляю. Ты собираешься сделать свою первую большую продажу.

- О боже, - выдыхаю я. - О... Боже Мой.

Я вижу такое же потрясение на лицах моих родителей. Они тоже ошеломлены таким поворотом событий. Только Роза, кажется, воспринимает это развитие событий спокойно. - Поздравляю, Лора, - восклицает она, улыбаясь. - Я же говорила тебе, что эти картины потрясающие.

- Когда ты получил это предложение? - я спрашиваю Саймона, когда могу говорить снова.

- Прямо перед тем, как мы сюда приехали. - Саймон протягивает руку, чтобы нежно сжать мою ладонь. - Я собирался рассказать тебе позже вечером, но подумал, что твои родители тоже захотят узнать.

- Да, конечно, - говорит мама, наконец оправившись от шока. - Это ... это невероятно, дорогая. Мы так гордимся тобой.

Папа молча кивает, но я вижу, что он тоже впечатлен. И, возможно, начинает менять свое мнение о потенциале моего хобби.

- Папа, - мягко говорю я, глядя на него, - я не собираюсь бросать колледж. Даже с ребенком на подходе, ясно? Пожалуйста, не беспокойтесь обо мне. Правда, со мной все в порядке.

Папа смотрит на меня, потом на Саймона, потом снова на меня. Я жду, что он что-нибудь скажет, но он молчит. Вместо этого он тянется к блюду с бараньими отбивными и пододвигает их ко мне. - Давай, милая, - тихо говорит он. - Ты, должно быть, проголодалась после долгого путешествия.

Я с радостью принимаю подношение, и все остальные начинают загружать свои тарелки.

Остальная часть обеда проходит так же хорошо, как и можно было ожидать. Несмотря на несколько напряженных пауз, большая часть трапезы проходит в относительно вежливой беседе. Моя мама спрашивает о жизни в поместье, и мы с Розой показываем ей несколько фотографий на телефоне Розы. Тем временем мой отец вступает в политическую дискуссию с Саймоном. К всеобщему удивлению, у них обоих оказались одинаковые циничные взгляды на ситуацию на Ближнем Востоке, хотя знания Саймона в геополитике намного превосходят знания моего отца. В отличие от моих родителей, которые получают свои новости из средств массовой информации, Саймон является частью новостей.

Он формирует новости, хотя мало кто за пределами разведывательного сообщества знает об этом.

Я должна отдать должное моим родителям. Для людей, которые считают, что Саймон должен сидеть за решеткой, они удивительно любезные хозяева. Я подозреваю, что это потому, что они боятся потерять меня, если оттолкнут Саймона. Моя мама обедала бы с самим дьяволом, если бы это обеспечивало постоянный контакт с ее единственной дочерью, и мой папа склонен следовать ее примеру, когда дело доходит до трудных ситуаций.

Тем не менее, они наблюдают за Саймоном во время еды, наблюдая за ним так же настороженно, как за диким существом. Он улыбается, его мощное обаяние включено на полную мощность, но я знаю, что они могут чувствовать его вездесущую ауру опасности, тень насилия, которая цепляется за него, как темный плащ.

Когда мы переходим к кофе и десерту, Саймон получает срочное сообщение от Лукаса и извиняется, чтобы выйти на несколько минут. - Ничего серьезного, - говорит он мне, когда я бросаю на него встревоженный взгляд. - Просто небольшое дело, которое требует моего внимания.

Он выходит из дома, и Роза выбирает этот момент, чтобы пойти в туалет, оставляя меня наедине с моими родителями в первый раз с момента нашего приезда.

- Деловая встреча? - недоверчиво спрашивает Папа, как только Роза оказывается вне пределов слышимости. - В половине одиннадцатого вечера?

Я пожимаю плечами. - Саймон имеет дело с людьми из разных часовых поясов. Сейчас где-то десять утра.

Я вижу, что папа хочет продолжить расспросы, но, к счастью, вмешивается мама. - Твоя подруга очень милая, - говорит она, кивая в сторону коридора, куда ушла роза. - Трудно поверить, что она так выросла, - она понижает голос. - С преступниками, я имею в виду.

Интересно, что подумали бы мои родители, если бы узнали, что Роза убила двоих мужчин. - Она замечательная.

- Лора, дорогая ... - мама украдкой оглядывает пустую комнату, затем наклоняется вперед и еще больше понижает голос. - Я знаю, что сейчас у нас мало времени, но скажи нам одну вещь. Ты действительно счастлива с ним? Потому что теперь, когда вы оба находитесь на территории США, ФБР может быть в состоянии—

- Мама, я не могу жить без него. Если с ним что-нибудь случится, я хочу умереть. - суровая правда сорвалась с моих губ прежде, чем я смогла придумать более мягкий способ сказать это. Я смягчаю свой тон. - Я не жду, что ты поймешь, но теперь он для меня все. Я действительно люблю его.

- И он тоже тебя любит? - тихо спрашивает Папа. В этот момент он выглядит старше, постаревшим от печальной жалости, которую я вижу в его глазах. - Разве такой человек способен любить тебя, милая?

Я открываю рот, чтобы успокоить его, но почему-то не могу заставить себя произнести эти слова. Я хочу верить, что Саймон по-своему любит меня, но есть крошечное зерно сомнения, которое всегда присутствует во мне.

Мой отец попал в самую точку.

Способен ли Саймон любить?

Честно говоря, я до сих пор не знаю.

Глава 16 Саймон

Черный "Линкольн" уже ждет меня, когда я выхожу на улицу.

- Я сказал им, что ты занят, но они настояли на этой встрече, - говорит Лукас, выходя из тени возле дома. - Я решил, что лучше всего будет дать тебе знать.

Я киваю и иду к машине.

Окно в задней части машины опускается. - Давай прокатимся, - говорит Фрэнк, отпирая дверь. - Нам нужно поговорить.

Я бросаю на него тяжелый взгляд. - Я так не думаю. Если ты хочешь поговорить, мы сделаем это прямо здесь.

Фрэнк изучает меня, вероятно, гадая, насколько сильно он может на меня давить, и я вижу, что именно в этот момент он решает больше не раздражать меня.

- Хорошо.- он вылезает из машины, серый костюм натягивается на его круглом животе. - Если ты не возражаешь против любопытных соседей, конечно.

Я оцениваю наше окружение опытным взглядом. К сожалению, он прав. На другой стороне улицы уже колышется занавеска.

Мы начинаем привлекать к себе внимание.

- Вокруг квартала есть небольшой парк, - говорю я, принимая решение. - Почему бы нам не пойти в том направлении? У вас есть ровно пятнадцать минут.

Фрэнк кивает, и черный "Линкольн" отъезжает, вероятно, чтобы обогнуть квартал. Я не сомневаюсь, что там есть дополнительная охрана, которая держится вне поля зрения, как и мои люди. ЦРУ ни за что не оставит одного из своих людей со мной без защиты.

- Ладно, говори, - говорю я, когда мы направляемся в сторону парка. Я жестом приглашаю Лукаса следовать за мной на некотором расстоянии. - Почему ты здесь?

- Лучше спросить: почему ты здесь? - в голосе Фрэнка слышится разочарование. - Ты хоть понимаешь, сколько неприятностей доставляет нам твое присутствие? ФБР знает, что вы находитесь в их юрисдикции, и они сходят с ума

- Я думал, что ты позаботился об этом.

- Но Уилсон отказывается это оставить. Они с Босовским что-то вынюхивают, пытаются найти какое-то прикрытие. Это чертов беспорядок, и твой визит не помогает.

- В чем же заключается моя проблема?

- Мы не хотим видеть тебя в этой стране, Эсгерра, - говорит Фрэнк, когда мы сворачиваем за угол. - У тебя нет причин здесь находиться.

- Нет?- я выгибаю бровь. - Здесь родители моей жены.

- Твоя жена?- Фрэнк фыркает. -Ты имеешь в виду ту восемнадцатилетнюю девушку, которую ты похитил?

Лоре сейчас двадцать—или будет двадцать через пару дней,—но я не поправляю его. Ее возраст едва ли является главной проблемой. - Это она, - холодно отвечаю я. -Как ты прекрасно знаешь, поскольку ты вытащил меня с ужина с ее родителями ... моими родственниками.

Фрэнк недоверчиво смотрит на меня. - Ты что, блядь, серьезно? Откуда ты берешь смелость смотреть этим людям в глаза? Ты похитил их дочь—

- Которая теперь моя жена. - мой тон становится резче. - Мои отношения с ее родителями-не твое собачье дело, так что держись от них подальше.

—Я так и сделаю, если ты не будешь появляться в этой стране.- Фрэнк останавливается, тяжело дыша, чтобы не отстать от моего длинного шага. - Я не шучу, Эсгерра. Мы можем удалить файлы и записи, но мы не можем стереть людей. Но не в этом вопросе.

- Ты хочешь сказать, что ЦРУ не может заставить замолчать двух любопытных агентов ФБР?- я бросаю на него холодный взгляд. - Потому что если они-единственная проблема ...

- Это не так, - перебивает Фрэнк, быстро понимая, к чему я клоню. - Дело не только в ФБР, Эсгерра.- он протягивает руку, чтобы вытереть пот со лба. - Есть начальство, которое нервничает из-за твоего присутствия здесь. Они не знают, чего ожидать.

- Скажи им, чтобы они ждали, что я навещу своих родственников и уеду.-в кои-то веки я полностью честен с Фрэнком. - Я здесь не для того, чтобы вести дела, так что вашим начальникам не стоит беспокоиться.-Фрэнк, похоже, не верит мне, но мне на это наплевать. Если ЦРУ будет знать, что для них лучше, они не станут вмешиваться в мои дела.

Я здесь ради Лоры, и любой, кому это не нравится, может отправляться прямиком в ад.

* * *

Когда я возвращаюсь в дом, то вижу, что Лора спорит с Розой о том, чтобы убрать со стола.

- Роза, пожалуйста, сегодня ты гостья, - говорит Лора, протягивая руку к блюду с остатками ягненка. - Пожалуйста, просто сядь, а я помогу маме.

- Нет, нет, нет, - возражает Роза, обходя вокруг стола и собирая грязную посуду. - Тебе нужно беспокоиться о ребенке. Пожалуйста, это моя работа. Позволь мне помочь.

- Я только на десятой неделе, а не на девятом месяце.

- Она права, детка, - говорю я, подходя к Лоре и забирая блюдо из ее рук. - Это был долгий день, и я не хочу, чтобы ты переутомлялась.

Лора начинает спорить, но я уже несу блюдо на кухню, где родители Лоры убирают остатки еды. Когда я вхожу, глаза Габриэлы расширяются, но она принимает блюдо от меня с тихим “спасибо.”

Я улыбаюсь ей и иду обратно в столовую за новой посудой.

Нам с Розой требуется еще несколько поездок, чтобы убрать со стола и принести все на кухню. Лора сидит на диване в гостиной, наблюдая за нашей работой со смесью раздражения и любопытства.

Наконец, стол чист, и Райты выходят из кухни, чтобы присоединиться к нам. Я сажусь рядом с Лорой на диван, беру ее руку и кладу себе на колени, чтобы поиграть с ее пальцами.

- Габриэла, Тони, спасибо за чудесный ужин, - говорю я, когда родители норы садятся рядом с розой на второй диван. - Прошу прощения, что мне пришлось выйти и пропустить десерт.

- Я оставила тебе кусочек торта, - говорит Лора, пока я массирую ее ладонь. - Мама собрала его, чтобы мы могли уехать.

Я тепло улыбаюсь ее матери. - Спасибо тебе за это, Габриэла. Я ценю это.

Габриэла наклоняет голову. - Конечно. Очень жаль, что ваши дела забрали вас так поздно вечером.

- Да, это так, - соглашаюсь я, делая вид, что не замечаю вопроса, скрытого в ее словах. - И ты права, уже поздно ... - я бросаю взгляд на Лору, которая прикрывает зевок свободной рукой.

- Лора сказала, что вы остановились в доме в Палос-парке, - говорит Тони, наблюдая за нами с непроницаемым выражением лица. - Это там ты сегодня спишь?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Да, совершенно верно.- Дом находится на дальнем краю сообщества, вокруг него достаточно пустых площадей, чтобы Лукас смог реализовать необходимые функции безопасности. - Именно там мы и остановимся на время нашего визита.

- Вы двое можете воспользоваться комнатой Лоры, если хотите, - неуверенно предлагает Габриэла.

- Спасибо, но мы не хотели бы навязываться. Было бы лучше, если бы у нас было собственное пространство на эти две недели.- все еще держа Лору за руку, я встаю и вежливо улыбаюсь лестонам. - Кстати, я думаю, нам пора идти. Лоре нужен отдых.

- Лора в порядке, - бормочет предмет моего беспокойства, когда я провожаю ее к выходу. - Ты же знаешь, я могу не спать и после десяти.

Я подавляю усмешку, услышав раздражение в ее голосе. Мой питомец не любит признавать, что в наши дни она легко устает. - Да, я в курсе. Но твои родители тоже нуждаются в отдыхе. Ведь завтра четверг, не так ли?

- Ах да, конечно.- остановившись перед входной дверью, Лора поворачивается к родителям. - Я забыла, что у вас завтра работа, - говорит она с раскаянием. - Мне очень жаль. Наверное, нам надо было уйти раньше

- О нет, дорогая, - протестует ее мать. - Мы так рады, что вы здесь, и мы просили вас прийти сегодня вечером. Когда мы увидимся в следующий раз?

Лора смотрит на меня, и я говорю: - завтра вечером, если это сработает для вас двоих. На этот раз обед будет у нас дома.

- Мы приедем, - говорит Тони, и я вижу, как Райты обнимают и целуют Лору, прощаясь.

Глава 17 Лора

Когда мы садимся в лимузин, я понимаю, что устала, напряженное волнение вечера рассеивается и оставляет меня опустошенной. Роза снова садится через проход от нас, и Саймон притягивает меня к себе, обнимая за плечи. Когда его теплый мужской запах окружает меня, я расслабляюсь рядом с ним, позволяя своим мыслям плыть по течению.

Мой бывший похититель и я только что поужинали с моими родителями. Как семья. Это настолько абсурдно, что я до сих пор не могу поверить, что это произошло. Не знаю, что я себе представляла, когда Саймон согласился взять меня в гости, но это было не то.

Наверное, на каком—то уровне я просто отказывалась думать о том, как могло бы пройти нечто подобное-мой похититель, сидящий за цивилизованной трапезой с моей семьей. Это было похоже на стену, которую я воздвиг в своем сознании, чтобы не волноваться. Когда я думала о возвращении домой, я представляла себя с родителями ... только втроем, как будто Саймон останется на заднем плане, оставшись частью моей другой, более темной жизни.

Конечно, смешно было так думать. Саймон никогда не остается на заднем плане. Он доминирует над любой ситуацией, в которой находится, подчиняет ее своей воле. И даже в этом—в моих отношениях с родителями—он взял на себя ответственность, вставив себя в нашу семью на своих собственных условиях, совершенно комфортно там, где другие мужчины съежились бы от стыда. По-видимому, совесть-полезная вещь, которой не хватает.

- Как ты себя чувствуешь, моя милая?

Услышав негромкий вопрос Саймона, я поднимаю голову и смотрю на него, понимая, что молчу уже несколько минут. - Я в порядке, - говорю я, осознавая присутствие Розы в паре футов от меня. - Просто перевариваю все подряд.

- А? - Саймон весело смотрит на меня, ослабляя хватку, чтобы мне было удобнее сидеть. - С точки зрения еды или мысли?

- Думаю, для обоих. - я улыбаюсь, понимая, что невольно пошутила. - Это была хорошая еда.

Даже в полутемном салоне машины я вижу чувственный изгиб его рта. - Твои родители хорошо поработали.

Я киваю. - Они определенно это сделали. Интересно, каково им было ужинать с человеком, похитившим их дочь?

С преступником, который теперь их зять и отец их внука.

Вздохнув, я снова прижимаюсь к Саймону и закрываю глаза.

Безумие моей жизни достигло совершенно нового уровня.

* * *

Поездка до богатого района Палос-парк занимает менее двадцати минут. Когда я росла, я всегда знала о его существовании, проезжая мимо него по пути в заповедник озера Тампье. Жители Палос-парка, как правило, адвокаты и врачи, и я никогда не слышала, чтобы кто-то снимал там дом на пару недель.

Конечно, Саймон - это не просто кто-то.

Дом, который он выбрал, стоит на самом краю поселка, отгороженный высоким кованым забором. Миновав электронные ворота, мы едем по извилистой подъездной дорожке еще пару сотен ярдов, прежде чем доберемся до самого дома.

Внутри дом обставлен роскошно, почти так же хорошо, как наш особняк в поместье. От сверкающих паркетных полов до современного искусства на стенах-все в нашей загородной резиденции кричит о “чрезвычайном богатстве".”

- Сколько ты за это заплатил? - спрашиваю я, когда мы проходим через огромную столовую. - Я и не подозревала, что такой дом можно сдавать внаем.

- Это не так, - небрежно отвечает Саймон. - Я его купил.

У меня отвисает челюсть. - Что? И когда же? Ты сказал, что арендовал его.

- Я сказал, что у меня есть дом для нашего визита, - поправляет он. - Я никогда не говорил, как я это получил

- Ой. - я чувствую себя глупо в своем предположении. - И когда же у тебя появилась возможность купить его?

- Я начал готовиться сразу после того, как мы договорились об этой поездке. Предыдущему владельцу потребовалась почти неделя, чтобы съехать, но теперь дом наш.

Наш. Это слово так легко слетает с его языка, что он не замечает его ни на секунду. Затем я перевариваю то, что он сказал. - Мы владеем этим домом? - осторожно спрашиваю я. - То есть мы оба?

- Формально она принадлежит одной из наших подставных корпораций, но я сделал тебя пятидесятипроцентным акционером этой корпорации, так что да, она принадлежит нам, - говорит Саймон, когда мы входим в просторную спальню с кроватью под балдахином.

- Саймон ... - остановившись перед кроватью, я смотрю на него снизу-вверх. - Зачем ты это сделал? Я имею в виду, что трастового фонда было более чем достаточно—

- Потому что ты принадлежишь мне. - он подходит ближе, знакомый жар вспыхивает в его взгляде, когда он тянется к пуговицам моего платья. Его пальцы касаются моей обнаженной кожи, заставляя мои соски трепетать от желания. - Потому что я хочу заботиться о тебе, баловать тебя, быть уверенным, что ты никогда ни в чем не будешь нуждаться в своей жизни ... - несмотря на его нежные слова, его глаза блестят темнее, когда он заканчивает расстегивать платье и позволяет ему упасть на пол. - Есть еще вопросы, моя милая?

Я качаю головой, глядя на него снизу-вверх. Сейчас на мне только голубые стринги и лифчик в тон, и то, как он смотрит на меня, напоминает мне голодного льва, готового наброситься на Газель. Он может хотеть заботиться обо мне, но в данный конкретный момент он также хочет поглотить меня.

- Хорошо. - его голос-глубокое, угрожающее мурлыканье. - А теперь повернись.

Мой пульс учащается в нервном ожидании, я делаю, как он говорит. Несмотря на то, что я жажду темноты сейчас, есть крошечный, инстинктивный завиток страха в моем животе. Саймон всегда был непредсказуем. Насколько я знаю, домашняя обстановка этого вечера пробудила его садистские желания, выпустив на волю демона, которого он держал в узде последние недели.

Теплая, предательская пульсация начинается между моих бедер при этой мысли.

Пока я стою там, я слышу тихий шорох, а затем мягкая ткань закрывает мои глаза.

Повязка на глазах, понимаю я, затаив дыхание. Лишенный зрения, я чувствую себя бесконечно более уязвимым. Моя правая рука дергается от внезапного желания поднять руку и оторвать кусок ткани.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- О нет, - Саймон хватает меня за руку, его пальцы словно стальные наручники сжимают мое запястье. Наклонившись, он шепчет мне на ухо: - кто сказал, что ты можешь это сделать, моя милая?

Я вздрагиваю от жара его дыхания. - Я просто ...

- Тихо. - его приказ вибрирует во мне, усиливая горячую пульсацию между ног. - Я скажу тебе, когда говорить. - отпустив мое запястье, он толкает меня вперед, заставляя споткнуться и упасть лицом вниз на кровать. - Не двигайся, - приказывает он, подходя ближе.

Я повинуюсь, едва дыша, когда он проводит руками по мне, начиная с плеч и заканчивая бедрами. Его прикосновение мягкое, но в то же время агрессивное, как у незнакомца. Или, может быть, это просто так кажется из-за повязки на глазах. Я чувствую его за спиной, но ничего не вижу, и он прикасается ко мне, как к предмету ... делает со мной все, что ему заблагорассудится. Я чувствую мозоли на его больших, теплых ладонях, и воспоминание о нашей первой встрече вспыхивает в моей голове, заставляя мой живот сжиматься от беспокойства и темной потребности. Закончив поглаживать меня, он перекатывает меня на спину и укладывает на кровать, подложив под голову подушку. Затем он хватает меня за руку, и я чувствую, как он обматывает мое запястье грубой веревкой. Он привязывает другой конец веревки к тому, что я могу только предположить, является одним из столбиков кровати.

После этого он обходит вокруг кровати и делает то же самое с моей другой рукой.

Я остаюсь лежать там, как какая-то сексуальная жертва, мои руки вытянуты по диагонали, а повязка все еще закрывает мои глаза. Я еще более беспомощна, чем обычно, и этот факт одновременно тревожит и волнует меня, как и большинство моих взаимодействий с Саймоном. Для других пар это только притворство. Но для нас это настолько реально, насколько это возможно. У меня нет возможности сказать "нет". Саймон возьмет меня, хочу я этого или нет, и, как ни странно, это знание усиливает нуждающуюся боль в моем сексе.

- Ты прекрасна. - его резкий шепот сопровождается легким, как перышко, прикосновением пальцев к чувствительной коже моего живота. - И вся моя. Не так ли, моя милая?

- Да, - мое дыхание становится неровным, когда его пальцы приближаются к верху моих трусиков. - Да, вся твоя.

Матрас прогибается, когда он забирается на кровать и оседлает мои ноги. Материал его джинсов ощущается шершавым на моих голых бедрах, напоминая мне, что он все еще полностью одет. - Верно ... - он наклоняется, пуговицы его рубашки прижимаются к моему животу, когда он накрывает меня своей твердой, широкой грудью. Его зубы царапают мочку моего уха, заставляя мурашки подниматься по моим рукам, когда он шепчет мне на ухо: - Никто никогда не будет иметь тебя, кроме меня.

Я подавляю дрожь, даже когда мое сердце наполняется жидким теплом. Со стороны другого мужчины это был бы просто собственнический разговор в постели, но со стороны Саймона это и угроза, и констатация факта. Если бы я была настолько глупа, чтобы позволить другому мужчине прикоснуться ко мне, Саймон убил бы его без раздумий.

- Я не хочу никого, кроме тебя, - это правда, но мой голос дрожит, когда Саймон целует меня в шею, а затем сосет нежную плоть под моим ухом. - Ты же знаешь.

Он тихонько хихикает, глубокий, мужской звук эхом отдается во мне. - Да, моя любимая. Я знаю.

Он слезает с меня, и я чувствую, как он движется к изножью кровати. Когда он ловит меня за правую лодыжку, я понимаю почему.

А еще он собирается связать мне ноги.

Веревка обмотана вокруг моей лодыжки, а я лежу с бешено бьющимся сердцем. Саймон редко удерживает меня так тщательно. Ему это и не нужно. Даже если бы я был склонна сражаться, он достаточно силен, чтобы контролировать меня без веревок и цепей.

Конечно, я не склонна драться. Не тогда, когда я знаю, на что он способен, что он готов сделать, чтобы обладать мной.

Когда моя правая нога закреплена, он тянется к левой. Его руки сильны и уверенны, когда он обматывает веревку вокруг моей лодыжки и привязывает другой конец к оставшемуся столбику кровати, оставляя меня лежать с раздвинутыми ногами. Это сбивает с толку, и как только Саймон отступает, я инстинктивно пытаюсь свести ноги вместе. Конечно, я не могу закрыть их больше чем на дюйм. Как и веревки вокруг моих запястий, ремни на лодыжках крепко удерживают меня на месте, не перекрывая кровообращения.

Мой похититель, возможно, и не любит традиционный БДСМ, но он определенно знает, как кого-то связать.

- Саймон? - мне приходит в голову, что я все еще ношу нижнее белье, лифчик и стринги. - Что ты собираешься со мной сделать?

Он не отвечает. Вместо этого я чувствую, как матрас снова прогибается, когда он встает, а затем я слышу его шаги и звук закрывающейся двери.

Он вышел из комнаты, оставив меня привязанной к кровати.

Мое сердце начинает биться быстрее.

Я сгибаю руки, снова проверяя веревку, хотя знаю, что это бесполезно. Как и ожидалось, путы почти не поддаются; веревка больно впивается в кожу, когда я пытаюсь потянуть ее. Я почти голая и одна, с завязанными глазами и связанная в этом незнакомом доме. И хотя я знаю, что Саймон не допустит, чтобы со мной случилось что-то плохое, я не могу справиться с напряжением, которое охватывает мое тело, когда секунды тикают без признаков его возвращения.

Через пару минут я снова проверяю веревку. По-прежнему не поддаются ... и по-прежнему никаких признаков Саймона.

Я заставляю себя сделать вдох и медленно выдыхаю. Ничего страшного не происходит, никто меня не обижает. Я не знаю, в какую игру играет Саймон, но она не кажется особенно жестокой.

Но ты хочешь боли, напоминает мне тихий, коварный голосок в моей голове. Ты хочешь боли и насилия.

Я успокаиваю этот голос и стараюсь сохранять спокойствие. Переменчивый подход Саймона к занятиям любовью может возбуждать меня, но в то же время и пугать. По крайней мере, в здравом уме. Я хочу боли, но в равной мере и боюсь ее. В наши дни так всегда бывает. Как будто я раскололась надвое, остатки того человека, с которым я когда-то воевала, кто я теперь.

Прошло еще несколько минут.

- Саймон? - я больше не могу молчать. - Саймон, где ты?

Ничего. Никакой реакции любого рода.

Я тру затылок о простыню, пытаясь снять повязку, но она не сдвигается больше чем на дюйм. В отчаянии я изо всех сил дергаю за веревки, но все, что мне удается сделать, - это причинить себе боль. В конце концов, я сдаюсь и пытаюсь расслабиться, не обращая внимания на беспокойство, ползущее через меня.

Проходит еще несколько минут. Как раз в тот момент, когда я думаю, что могу сойти с ума, дверь со скрипом открывается, и я слышу тихий звук шагов.

- Саймон, это ты? - я не могу скрыть облегчения в своем голосе. - Что случилось? Куда же ты пошел?

- Ш-ш-ш ... - за этим звуком следует щекочущее ощущение на моих губах. - Кто тебе сказал, что ты можешь говорить, моя милая? - мой пульс подскакивает от холодных ноток в его голосе. Он что, наказывает меня за что-то?

- Что—

- Тише. - его пальцы прижимаются к моим губам, заставляя меня замолчать. - Больше ни слова.

Я сглатываю, в горле внезапно пересохло. Он не касается меня нигде, кроме моих губ, но мое тело воспламеняется, мое прежнее возбуждение возвращается, несмотря на растущую нервозность.

Или, может быть, из-за этого. Невозможно сказать наверняка.

- Пососи мои пальцы. - его шепчущая команда сопровождается усилением давления на шов моих губ. - Сейчас.

Я послушно открываю рот и втягиваю в себя два его больших пальца. Они чистые и слегка соленые на вкус, кончики его коротких ногтей шершаво касаются нежного неба моего рта. Я провожу языком по его пальцам, как по члену, и его рука дергается, как будто это ощущение так же сильно для него.

Как только я начинаю входить во вкус, Саймон убирает свои пальцы и проводит ими вниз по моему телу, оставляя прохладный влажный след на моей коже. Я вздрагиваю в ответ, мои внутренние мышцы напрягаются, когда его пальцы обхватывают мой пупок, а ногти слегка царапают мой живот. Ниже, я прошу его молча, пожалуйста, только немного ниже, но он поднимает руку, лишая меня своего прикосновения.

Я открываю рот, чтобы умолять его, но потом вспоминаю, что он не хочет, чтобы я говорила. Сглотнув, я подавляю слова, не желая огорчать его, когда он в таком непредсказуемом настроении.

Если Саймон действительно наказывает меня за что-то, я не хочу провоцировать его дальше.

Поэтому вместо того, чтобы умолять, я лежу неподвижно, ожидая, мое дыхание быстрое и поверхностное, когда я пытаюсь прислушаться к его движениям. Я ничего не слышу. Он что, просто стоит и смотрит на меня? Пялиться на мое полуобнаженное тело, распростертое и скованное на кровати?

Наконец-то я что-то слышу. Скребущий звук, как будто он взял что-то с ночного столика.

Я жду, напряженно прислушиваясь, и вдруг чувствую это.

Что-то холодное и твердое скользнуло под тугую ленту моего лифчика, давя между грудей.

Я почти вздрагиваю от шока, но ухитряюсь оставаться неподвижной, мое сердце бешено колотится.

Надрез. Этот шум ни с чем не спутаешь.

Это звук металла, разрезающего толстую ткань. Саймон только что использовал ножницы на передней части моего лифчика.

Я позволяю себе небольшой вздох облегчения, но затем снова напрягаюсь, чувствуя, как холодные ножницы скользят вниз по моему телу.

Надрез. Надрез. Обе стороны моих стрингов разрезаны, тупой край ножниц прижимается к моим бедрам. Я чувствую тепло руки Саймона, когда он стягивает с моего тела измятый клочок ткани, а затем я слышу, как он втягивает воздух. Он смотрит на меня. Я это знаю. Я представляю себе, что он видит, когда я лежу там голая, с широко раздвинутыми ногами, и румянец разогревает мою кожу от порнографического образа в моем сознании.

- Ты уже вся мокрая. - его голос, низкий и густой от похоти, заставляет меня гореть еще сильнее. - Твоя киска сочится для меня, -он сопровождает эти слова нежным, как бабочка, прикосновением к моему ноющему клитору. Кончики его пальцев шершаво касаются моей чувствительной плоти, но огонь разливается по моим венам, наполняя меня отчаянной потребностью. Непрошеный стон вырывается из моего горла, и я поднимаю бедра навстречу ему, молча моля о большем.

На этот раз он отвечает на мою мольбу.

Я чувствую, как матрас снова прогибается, когда он забирается на кровать, устраиваясь между моих ног. Его руки, большие и сильные, сжимают верхнюю часть моих бедер, а затем он опускает голову к моему лону. Я чувствую, как его горячее дыхание омывает мои открытые складки. Я почти всхлипываю в предвкушении, но в последнюю секунду сдерживаюсь, не желая делать ничего такого, что заставило бы Саймона передумать. Я хочу его прикосновений. Мне это нужно. Это мучительно - быть без него.

И тогда я чувствую это—мягкое, влажное давление его языка между моими складками, давление, которое одновременно и гасит, и усиливает боль. Он не облизывает меня, он просто прижимает свой язык к моему клитору, но этого достаточно. Этого более чем достаточно. Я покачиваю бедрами маленькими, судорожными движениями, создавая нужный мне ритм, и напряжение внутри меня растет, удовольствие собирается в горячий, пульсирующий шар внутри меня. Затем его язык двигается, его губы смыкаются вокруг моего клитора в сильном сосательном движении, и шарик лопается, осколки экстаза взрываются через мои нервные окончания, когда я кричу, больше не в состоянии молчать.

Прежде чем мой оргазм полностью заканчивается, он начинает лизать меня. Просто мягкие, нежные облизывания, которые продлевают приятные толчки, проходящие через мое тело. Это приятно, даже с моим клитором, набухшим и чувствительным, поэтому я лежу, наслаждаясь этим, расслабленный и довольный своим освобождением. Только через минуту я понимаю, что удовольствие снова обостряется, становится сильнее, трансформируясь в болезненное напряжение.

Я задыхаюсь, выгибаясь к его рту, нуждаясь в большем давлении, чтобы довести меня до края, но он продолжает касаться меня этими легкими облизываниями, его язык едва касается моего клитора.

- Пожалуйста, Саймон ... - слова вылетают прежде, чем я успеваю вспомнить об ограничении говорить, но, к моему облегчению, он не останавливается. Вместо этого он продолжает лизать меня, его язык двигается в ритме, который медленно и мучительно затягивает меня сильнее, подталкивая ближе, но не позволяя мне получить то, что мне нужно. Я пытаюсь приподнять бедра повыше, но не могу получить большой рычаг, растянутый и раздвинутый, как я есть.

Все, что я могу сделать, -это терпеть, полностью отдавшись на милость любого удовольствия-мучения, которое Саймон решит раздать.

Как раз в тот момент, когда я думаю, что больше не выдержу, он сдвигается в сторону, перемещая правую руку с моего бедра на пульсирующую плоть. Его большие, тупые пальцы исследуют мой вход, и я стону, когда он толкает два из них внутрь, проникая в меня с поразительной быстротой. Я почти там, это почти то, что мне нужно ... и тогда его большой палец сильно давит на мой клитор.

Я разлетаюсь на части, острое удовольствие пробегает по моему телу, когда я бьюсь в конвульсиях, задыхаясь и крича.

- Да, именно так, детка, - бормочет он. Его рука покидает меня, и я слышу звук расстегиваемой молнии. Я замечаю это лишь смутно. Я чувствую себя пьяной от оргазмов, измученной жестокой интенсивностью всего этого. Мое сердце колотится, как будто я пробежал гонку, а кости словно превратились в желе.

Я никак не могу хотеть большего, но, когда он накрывает меня своим большим телом, крошечное подергивание обновленного ощущения заставляет мой живот напрячься. Он обнажен, уже сняв одежду, и я чувствую его жар, его твердость. Его грубая мужская сила. Даже если бы я не была связана, я чувствовала бы себя беспомощной и маленькой, окруженной им, но с веревкой на моих лодыжках и запястьях, это чувство усиливается. Я едва могу дышать под его тяжестью, но это не имеет значения. Даже воздух в данный момент кажется необязательным.

Мне нужен только Саймон.

Он садится на меня сверху, приподнимаясь на локтях. Твердый, гладкий кончик его эрекции касается внутренней поверхности моего бедра, когда он наклоняет голову, чтобы поцеловать меня, и я напрягаюсь в предвкушении, когда чувствую, как он начинает давить на меня.

Я мокрая и скользкая от оргазмов, мое тело подготовлено к его обладанию, но я все еще чувствую растяжение, когда его толстый член раздвигает мои внутренние стенки, ощущение останавливается только перед болью. Его язык вторгается в мой рот одновременно, и я даже не могу застонать, когда он начинает двигаться, его толчки глубокие и ритмичные. Это ошеломляет, ощущение его, его вкус, то, как его тело полностью доминирует и претендует на мое. Я ничего не вижу, не могу пошевелиться. Я тону, и он-мое единственное спасение.

Я не знаю, сколько времени пройдет, прежде чем пульсирующее напряжение снова скрутится в моей сердцевине. Все, что я знаю, это то, что, когда Саймон приходит, я иду с ним, дрожа и крича в его объятиях.

Потом он снимает повязку и веревки и несет меня в душ. Я так устала, что едва держусь на ногах, поэтому Саймон моет меня, заботясь обо мне, как о ребенке. Когда он возвращает меня в постель, он обнимает меня, и когда я засыпаю, я слышу, как он тихо говорит: - Я подарю тебе весь мир, моя любимая. Весь гребаный мир—лишь бы ты была моей.

Когда мы садимся в лимузин, я понимаю, что устала, напряженное волнение вечера рассеивается и оставляет меня опустошенной. Роза снова садится через проход от нас, и Саймон притягивает меня к себе, обнимая за плечи. Когда его теплый мужской запах окружает меня, я расслабляюсь рядом с ним, позволяя своим мыслям плыть по течению.

Мой бывший похититель и я только что поужинали с моими родителями. Как семья. Это настолько абсурдно, что я до сих пор не могу поверить, что это произошло. Не знаю, что я себе представляла, когда Саймон согласился взять меня в гости, но это было не то.

Наверное, на каком—то уровне я просто отказывалась думать о том, как могло бы пройти нечто подобное-мой похититель, сидящий за цивилизованной трапезой с моей семьей. Это было похоже на стену, которую я воздвиг в своем сознании, чтобы не волноваться. Когда я думала о возвращении домой, я представляла себя с родителями ... только втроем, как будто Саймон останется на заднем плане, оставшись частью моей другой, более темной жизни.

Конечно, смешно было так думать. Саймон никогда не остается на заднем плане. Он доминирует над любой ситуацией, в которой находится, подчиняет ее своей воле. И даже в этом—в моих отношениях с родителями—он взял на себя ответственность, вставив себя в нашу семью на своих собственных условиях, совершенно комфортно там, где другие мужчины съежились бы от стыда. По-видимому, совесть-полезная вещь, которой не хватает.

- Как ты себя чувствуешь, моя милая?

Услышав негромкий вопрос Саймона, я поднимаю голову и смотрю на него, понимая, что молчу уже несколько минут. - Я в порядке, - говорю я, осознавая присутствие Розы в паре футов от меня. - Просто перевариваю все подряд.

- А? - Саймон весело смотрит на меня, ослабляя хватку, чтобы мне было удобнее сидеть. - С точки зрения еды или мысли?

- Думаю, для обоих. - я улыбаюсь, понимая, что невольно пошутила. - Это была хорошая еда.

Даже в полутемном салоне машины я вижу чувственный изгиб его рта. - Твои родители хорошо поработали.

Я киваю. - Они определенно это сделали. Интересно, каково им было ужинать с человеком, похитившим их дочь?

С преступником, который теперь их зять и отец их внука.

Вздохнув, я снова прижимаюсь к Саймону и закрываю глаза.

Безумие моей жизни достигло совершенно нового уровня.

* * *

Поездка до богатого района Палос-парк занимает менее двадцати минут. Когда я росла, я всегда знала о его существовании, проезжая мимо него по пути в заповедник озера Тампье. Жители Палос-парка, как правило, адвокаты и врачи, и я никогда не слышала, чтобы кто-то снимал там дом на пару недель.

Конечно, Саймон - это не просто кто-то.

Дом, который он выбрал, стоит на самом краю поселка, отгороженный высоким кованым забором. Миновав электронные ворота, мы едем по извилистой подъездной дорожке еще пару сотен ярдов, прежде чем доберемся до самого дома.

Внутри дом обставлен роскошно, почти так же хорошо, как наш особняк в поместье. От сверкающих паркетных полов до современного искусства на стенах-все в нашей загородной резиденции кричит о “чрезвычайном богатстве".”

- Сколько ты за это заплатил? - спрашиваю я, когда мы проходим через огромную столовую. - Я и не подозревала, что такой дом можно сдавать внаем.

- Это не так, - небрежно отвечает Саймон. - Я его купил.

У меня отвисает челюсть. - Что? И когда же? Ты сказал, что арендовал его.

- Я сказал, что у меня есть дом для нашего визита, - поправляет он. - Я никогда не говорил, как я это получил

- Ой. - я чувствую себя глупо в своем предположении. - И когда же у тебя появилась возможность купить его?

- Я начал готовиться сразу после того, как мы договорились об этой поездке. Предыдущему владельцу потребовалась почти неделя, чтобы съехать, но теперь дом наш.

Наш. Это слово так легко слетает с его языка, что он не замечает его ни на секунду. Затем я перевариваю то, что он сказал. - Мы владеем этим домом? - осторожно спрашиваю я. - То есть мы оба?

- Формально она принадлежит одной из наших подставных корпораций, но я сделал тебя пятидесятипроцентным акционером этой корпорации, так что да, она принадлежит нам, - говорит Саймон, когда мы входим в просторную спальню с кроватью под балдахином.

- Саймон ... - остановившись перед кроватью, я смотрю на него снизу-вверх. - Зачем ты это сделал? Я имею в виду, что трастового фонда было более чем достаточно—

- Потому что ты принадлежишь мне. - он подходит ближе, знакомый жар вспыхивает в его взгляде, когда он тянется к пуговицам моего платья. Его пальцы касаются моей обнаженной кожи, заставляя мои соски трепетать от желания. - Потому что я хочу заботиться о тебе, баловать тебя, быть уверенным, что ты никогда ни в чем не будешь нуждаться в своей жизни ... - несмотря на его нежные слова, его глаза блестят темнее, когда он заканчивает расстегивать платье и позволяет ему упасть на пол. - Есть еще вопросы, моя милая?

Я качаю головой, глядя на него снизу-вверх. Сейчас на мне только голубые стринги и лифчик в тон, и то, как он смотрит на меня, напоминает мне голодного льва, готового наброситься на Газель. Он может хотеть заботиться обо мне, но в данный конкретный момент он также хочет поглотить меня.

- Хорошо. - его голос-глубокое, угрожающее мурлыканье. - А теперь повернись.

Мой пульс учащается в нервном ожидании, я делаю, как он говорит. Несмотря на то, что я жажду темноты сейчас, есть крошечный, инстинктивный завиток страха в моем животе. Саймон всегда был непредсказуем. Насколько я знаю, домашняя обстановка этого вечера пробудила его садистские желания, выпустив на волю демона, которого он держал в узде последние недели.

Теплая, предательская пульсация начинается между моих бедер при этой мысли.

Пока я стою там, я слышу тихий шорох, а затем мягкая ткань закрывает мои глаза.

Повязка на глазах, понимаю я, затаив дыхание. Лишенный зрения, я чувствую себя бесконечно более уязвимым. Моя правая рука дергается от внезапного желания поднять руку и оторвать кусок ткани.

- О нет, - Саймон хватает меня за руку, его пальцы словно стальные наручники сжимают мое запястье. Наклонившись, он шепчет мне на ухо: - кто сказал, что ты можешь это сделать, моя милая?

Я вздрагиваю от жара его дыхания. - Я просто ...

- Тихо. - его приказ вибрирует во мне, усиливая горячую пульсацию между ног. - Я скажу тебе, когда говорить. - отпустив мое запястье, он толкает меня вперед, заставляя споткнуться и упасть лицом вниз на кровать. - Не двигайся, - приказывает он, подходя ближе.

Я повинуюсь, едва дыша, когда он проводит руками по мне, начиная с плеч и заканчивая бедрами. Его прикосновение мягкое, но в то же время агрессивное, как у незнакомца. Или, может быть, это просто так кажется из-за повязки на глазах. Я чувствую его за спиной, но ничего не вижу, и он прикасается ко мне, как к предмету ... делает со мной все, что ему заблагорассудится. Я чувствую мозоли на его больших, теплых ладонях, и воспоминание о нашей первой встрече вспыхивает в моей голове, заставляя мой живот сжиматься от беспокойства и темной потребности. Закончив поглаживать меня, он перекатывает меня на спину и укладывает на кровать, подложив под голову подушку. Затем он хватает меня за руку, и я чувствую, как он обматывает мое запястье грубой веревкой. Он привязывает другой конец веревки к тому, что я могу только предположить, является одним из столбиков кровати.

После этого он обходит вокруг кровати и делает то же самое с моей другой рукой.

Я остаюсь лежать там, как какая-то сексуальная жертва, мои руки вытянуты по диагонали, а повязка все еще закрывает мои глаза. Я еще более беспомощна, чем обычно, и этот факт одновременно тревожит и волнует меня, как и большинство моих взаимодействий с Саймоном. Для других пар это только притворство. Но для нас это настолько реально, насколько это возможно. У меня нет возможности сказать "нет". Саймон возьмет меня, хочу я этого или нет, и, как ни странно, это знание усиливает нуждающуюся боль в моем сексе.

- Ты прекрасна. - его резкий шепот сопровождается легким, как перышко, прикосновением пальцев к чувствительной коже моего живота. - И вся моя. Не так ли, моя милая?

- Да, - мое дыхание становится неровным, когда его пальцы приближаются к верху моих трусиков. - Да, вся твоя.

Матрас прогибается, когда он забирается на кровать и оседлает мои ноги. Материал его джинсов ощущается шершавым на моих голых бедрах, напоминая мне, что он все еще полностью одет. - Верно ... - он наклоняется, пуговицы его рубашки прижимаются к моему животу, когда он накрывает меня своей твердой, широкой грудью. Его зубы царапают мочку моего уха, заставляя мурашки подниматься по моим рукам, когда он шепчет мне на ухо: - Никто никогда не будет иметь тебя, кроме меня.

Я подавляю дрожь, даже когда мое сердце наполняется жидким теплом. Со стороны другого мужчины это был бы просто собственнический разговор в постели, но со стороны Саймона это и угроза, и констатация факта. Если бы я была настолько глупа, чтобы позволить другому мужчине прикоснуться ко мне, Саймон убил бы его без раздумий.

- Я не хочу никого, кроме тебя, - это правда, но мой голос дрожит, когда Саймон целует меня в шею, а затем сосет нежную плоть под моим ухом. - Ты же знаешь.

Он тихонько хихикает, глубокий, мужской звук эхом отдается во мне. - Да, моя любимая. Я знаю.

Он слезает с меня, и я чувствую, как он движется к изножью кровати. Когда он ловит меня за правую лодыжку, я понимаю почему.

А еще он собирается связать мне ноги.

Веревка обмотана вокруг моей лодыжки, а я лежу с бешено бьющимся сердцем. Саймон редко удерживает меня так тщательно. Ему это и не нужно. Даже если бы я был склонна сражаться, он достаточно силен, чтобы контролировать меня без веревок и цепей.

Конечно, я не склонна драться. Не тогда, когда я знаю, на что он способен, что он готов сделать, чтобы обладать мной.

Когда моя правая нога закреплена, он тянется к левой. Его руки сильны и уверенны, когда он обматывает веревку вокруг моей лодыжки и привязывает другой конец к оставшемуся столбику кровати, оставляя меня лежать с раздвинутыми ногами. Это сбивает с толку, и как только Саймон отступает, я инстинктивно пытаюсь свести ноги вместе. Конечно, я не могу закрыть их больше чем на дюйм. Как и веревки вокруг моих запястий, ремни на лодыжках крепко удерживают меня на месте, не перекрывая кровообращения.

Мой похититель, возможно, и не любит традиционный БДСМ, но он определенно знает, как кого-то связать.

- Саймон? - мне приходит в голову, что я все еще ношу нижнее белье, лифчик и стринги. - Что ты собираешься со мной сделать?

Он не отвечает. Вместо этого я чувствую, как матрас снова прогибается, когда он встает, а затем я слышу его шаги и звук закрывающейся двери.

Он вышел из комнаты, оставив меня привязанной к кровати.

Мое сердце начинает биться быстрее.

Я сгибаю руки, снова проверяя веревку, хотя знаю, что это бесполезно. Как и ожидалось, путы почти не поддаются; веревка больно впивается в кожу, когда я пытаюсь потянуть ее. Я почти голая и одна, с завязанными глазами и связанная в этом незнакомом доме. И хотя я знаю, что Саймон не допустит, чтобы со мной случилось что-то плохое, я не могу справиться с напряжением, которое охватывает мое тело, когда секунды тикают без признаков его возвращения.

Через пару минут я снова проверяю веревку. По-прежнему не поддаются ... и по-прежнему никаких признаков Саймона.

Я заставляю себя сделать вдох и медленно выдыхаю. Ничего страшного не происходит, никто меня не обижает. Я не знаю, в какую игру играет Саймон, но она не кажется особенно жестокой.

Но ты хочешь боли, напоминает мне тихий, коварный голосок в моей голове. Ты хочешь боли и насилия.

Я успокаиваю этот голос и стараюсь сохранять спокойствие. Переменчивый подход Саймона к занятиям любовью может возбуждать меня, но в то же время и пугать. По крайней мере, в здравом уме. Я хочу боли, но в равной мере и боюсь ее. В наши дни так всегда бывает. Как будто я раскололась надвое, остатки того человека, с которым я когда-то воевала, кто я теперь.

Прошло еще несколько минут.

- Саймон? - я больше не могу молчать. - Саймон, где ты?

Ничего. Никакой реакции любого рода.

Я тру затылок о простыню, пытаясь снять повязку, но она не сдвигается больше чем на дюйм. В отчаянии я изо всех сил дергаю за веревки, но все, что мне удается сделать, - это причинить себе боль. В конце концов, я сдаюсь и пытаюсь расслабиться, не обращая внимания на беспокойство, ползущее через меня.

Проходит еще несколько минут. Как раз в тот момент, когда я думаю, что могу сойти с ума, дверь со скрипом открывается, и я слышу тихий звук шагов.

- Саймон, это ты? - я не могу скрыть облегчения в своем голосе. - Что случилось? Куда же ты пошел?

- Ш-ш-ш ... - за этим звуком следует щекочущее ощущение на моих губах. - Кто тебе сказал, что ты можешь говорить, моя милая? - мой пульс подскакивает от холодных ноток в его голосе. Он что, наказывает меня за что-то?

- Что—

- Тише. - его пальцы прижимаются к моим губам, заставляя меня замолчать. - Больше ни слова.

Я сглатываю, в горле внезапно пересохло. Он не касается меня нигде, кроме моих губ, но мое тело воспламеняется, мое прежнее возбуждение возвращается, несмотря на растущую нервозность.

Или, может быть, из-за этого. Невозможно сказать наверняка.

- Пососи мои пальцы. - его шепчущая команда сопровождается усилением давления на шов моих губ. - Сейчас.

Я послушно открываю рот и втягиваю в себя два его больших пальца. Они чистые и слегка соленые на вкус, кончики его коротких ногтей шершаво касаются нежного неба моего рта. Я провожу языком по его пальцам, как по члену, и его рука дергается, как будто это ощущение так же сильно для него.

Как только я начинаю входить во вкус, Саймон убирает свои пальцы и проводит ими вниз по моему телу, оставляя прохладный влажный след на моей коже. Я вздрагиваю в ответ, мои внутренние мышцы напрягаются, когда его пальцы обхватывают мой пупок, а ногти слегка царапают мой живот. Ниже, я прошу его молча, пожалуйста, только немного ниже, но он поднимает руку, лишая меня своего прикосновения.

Я открываю рот, чтобы умолять его, но потом вспоминаю, что он не хочет, чтобы я говорила. Сглотнув, я подавляю слова, не желая огорчать его, когда он в таком непредсказуемом настроении.

Если Саймон действительно наказывает меня за что-то, я не хочу провоцировать его дальше.

Поэтому вместо того, чтобы умолять, я лежу неподвижно, ожидая, мое дыхание быстрое и поверхностное, когда я пытаюсь прислушаться к его движениям. Я ничего не слышу. Он что, просто стоит и смотрит на меня? Пялиться на мое полуобнаженное тело, распростертое и скованное на кровати?

Наконец-то я что-то слышу. Скребущий звук, как будто он взял что-то с ночного столика.

Я жду, напряженно прислушиваясь, и вдруг чувствую это.

Что-то холодное и твердое скользнуло под тугую ленту моего лифчика, давя между грудей.

Я почти вздрагиваю от шока, но ухитряюсь оставаться неподвижной, мое сердце бешено колотится.

Надрез. Этот шум ни с чем не спутаешь.

Это звук металла, разрезающего толстую ткань. Саймон только что использовал ножницы на передней части моего лифчика.

Я позволяю себе небольшой вздох облегчения, но затем снова напрягаюсь, чувствуя, как холодные ножницы скользят вниз по моему телу.

Надрез. Надрез. Обе стороны моих стрингов разрезаны, тупой край ножниц прижимается к моим бедрам. Я чувствую тепло руки Саймона, когда он стягивает с моего тела измятый клочок ткани, а затем я слышу, как он втягивает воздух. Он смотрит на меня. Я это знаю. Я представляю себе, что он видит, когда я лежу там голая, с широко раздвинутыми ногами, и румянец разогревает мою кожу от порнографического образа в моем сознании.

- Ты уже вся мокрая. - его голос, низкий и густой от похоти, заставляет меня гореть еще сильнее. - Твоя киска сочится для меня, -он сопровождает эти слова нежным, как бабочка, прикосновением к моему ноющему клитору. Кончики его пальцев шершаво касаются моей чувствительной плоти, но огонь разливается по моим венам, наполняя меня отчаянной потребностью. Непрошеный стон вырывается из моего горла, и я поднимаю бедра навстречу ему, молча моля о большем.

На этот раз он отвечает на мою мольбу.

Я чувствую, как матрас снова прогибается, когда он забирается на кровать, устраиваясь между моих ног. Его руки, большие и сильные, сжимают верхнюю часть моих бедер, а затем он опускает голову к моему лону. Я чувствую, как его горячее дыхание омывает мои открытые складки. Я почти всхлипываю в предвкушении, но в последнюю секунду сдерживаюсь, не желая делать ничего такого, что заставило бы Саймона передумать. Я хочу его прикосновений. Мне это нужно. Это мучительно - быть без него.

И тогда я чувствую это—мягкое, влажное давление его языка между моими складками, давление, которое одновременно и гасит, и усиливает боль. Он не облизывает меня, он просто прижимает свой язык к моему клитору, но этого достаточно. Этого более чем достаточно. Я покачиваю бедрами маленькими, судорожными движениями, создавая нужный мне ритм, и напряжение внутри меня растет, удовольствие собирается в горячий, пульсирующий шар внутри меня. Затем его язык двигается, его губы смыкаются вокруг моего клитора в сильном сосательном движении, и шарик лопается, осколки экстаза взрываются через мои нервные окончания, когда я кричу, больше не в состоянии молчать.

Прежде чем мой оргазм полностью заканчивается, он начинает лизать меня. Просто мягкие, нежные облизывания, которые продлевают приятные толчки, проходящие через мое тело. Это приятно, даже с моим клитором, набухшим и чувствительным, поэтому я лежу, наслаждаясь этим, расслабленный и довольный своим освобождением. Только через минуту я понимаю, что удовольствие снова обостряется, становится сильнее, трансформируясь в болезненное напряжение.

Я задыхаюсь, выгибаясь к его рту, нуждаясь в большем давлении, чтобы довести меня до края, но он продолжает касаться меня этими легкими облизываниями, его язык едва касается моего клитора.

- Пожалуйста, Саймон ... - слова вылетают прежде, чем я успеваю вспомнить об ограничении говорить, но, к моему облегчению, он не останавливается. Вместо этого он продолжает лизать меня, его язык двигается в ритме, который медленно и мучительно затягивает меня сильнее, подталкивая ближе, но не позволяя мне получить то, что мне нужно. Я пытаюсь приподнять бедра повыше, но не могу получить большой рычаг, растянутый и раздвинутый, как я есть.

Все, что я могу сделать, -это терпеть, полностью отдавшись на милость любого удовольствия-мучения, которое Саймон решит раздать.

Как раз в тот момент, когда я думаю, что больше не выдержу, он сдвигается в сторону, перемещая правую руку с моего бедра на пульсирующую плоть. Его большие, тупые пальцы исследуют мой вход, и я стону, когда он толкает два из них внутрь, проникая в меня с поразительной быстротой. Я почти там, это почти то, что мне нужно ... и тогда его большой палец сильно давит на мой клитор.

Я разлетаюсь на части, острое удовольствие пробегает по моему телу, когда я бьюсь в конвульсиях, задыхаясь и крича.

- Да, именно так, детка, - бормочет он. Его рука покидает меня, и я слышу звук расстегиваемой молнии. Я замечаю это лишь смутно. Я чувствую себя пьяной от оргазмов, измученной жестокой интенсивностью всего этого. Мое сердце колотится, как будто я пробежал гонку, а кости словно превратились в желе.

Я никак не могу хотеть большего, но, когда он накрывает меня своим большим телом, крошечное подергивание обновленного ощущения заставляет мой живот напрячься. Он обнажен, уже сняв одежду, и я чувствую его жар, его твердость. Его грубая мужская сила. Даже если бы я не была связана, я чувствовала бы себя беспомощной и маленькой, окруженной им, но с веревкой на моих лодыжках и запястьях, это чувство усиливается. Я едва могу дышать под его тяжестью, но это не имеет значения. Даже воздух в данный момент кажется необязательным.

Мне нужен только Саймон.

Он садится на меня сверху, приподнимаясь на локтях. Твердый, гладкий кончик его эрекции касается внутренней поверхности моего бедра, когда он наклоняет голову, чтобы поцеловать меня, и я напрягаюсь в предвкушении, когда чувствую, как он начинает давить на меня.

Я мокрая и скользкая от оргазмов, мое тело подготовлено к его обладанию, но я все еще чувствую растяжение, когда его толстый член раздвигает мои внутренние стенки, ощущение останавливается только перед болью. Его язык вторгается в мой рот одновременно, и я даже не могу застонать, когда он начинает двигаться, его толчки глубокие и ритмичные. Это ошеломляет, ощущение его, его вкус, то, как его тело полностью доминирует и претендует на мое. Я ничего не вижу, не могу пошевелиться. Я тону, и он-мое единственное спасение.

Я не знаю, сколько времени пройдет, прежде чем пульсирующее напряжение снова скрутится в моей сердцевине. Все, что я знаю, это то, что, когда Саймон приходит, я иду с ним, дрожа и крича в его объятиях.

Потом он снимает повязку и веревки и несет меня в душ. Я так устала, что едва держусь на ногах, поэтому Саймон моет меня, заботясь обо мне, как о ребенке. Когда он возвращает меня в постель, он обнимает меня, и когда я засыпаю, я слышу, как он тихо говорит: - Я подарю тебе весь мир, моя любимая. Весь гребаный мир—лишь бы ты была моей.

Глава 18 Саймон

На следующее утро я просыпаюсь от знакомого ощущения Лоры, лежащей на мне. Как обычно, она спит, положив голову мне на грудь и положив одну из своих стройных ног мне на бедра. Я чувствую мягкую, пухлую тяжесть ее грудей на своем боку, слышу ее ровное дыхание, и мой член напрягается, когда воспоминания о прошлой ночи вторгаются в мой разум в графических деталях.

Не знаю, почему мне иногда так хочется мучить ее, слушать ее мольбы. Почему вид ее, привязанной к моей кровати, доставляет мне такое удовольствие. Вчера вечером, когда мы ехали от ее родителей, я планировал осторожно взять ее и уложить спать, но, когда я увидел ее стоящей рядом с кроватью с балдахином, мои благие намерения испарились. Что-то в том, как она смотрела на меня, обострило опасный голод внутри, вызвав темноту на поверхность. То, что я хотел сделать с ней, началось только с веревок, и, если бы я не заставил себя выйти из комнаты после того, как связал ее, я бы нарушил клятву, которую дал себе в ту ночь, когда причинил ей боль.

Клятва держать насилие подальше от нашей спальни в течение следующих нескольких месяцев.

К счастью, оставив ее ненадолго и приняв холодный душ в одной из гостевых комнат, он, казалось, сделал свое дело, сняв остроту желания. Когда я вернулся, я был более сдержанным, способным довольствоваться тем, чтобы мучить ее с удовольствием, а не с болью.

Перемена в дыхании Лоры возвращает мое внимание к ней. Она ерзает на мне, издавая тихий звук, и трется щекой о мою грудь. - Ты еще не встал, - сонно бормочет она, и я улыбаюсь, странное чувство благополучия разливается во мне от довольной нотки в ее голосе.

- Нет, еще нет, - подтверждаю я, поглаживая ее гладкую обнаженную спину. - Я сделаю это через несколько минут.

- А тебе обязательно это делать? - ее слова звучат приглушенно. - Из тебя получилась отличная подушка.

- Я рад, что могу быть тебе полезен.

Услышав мой сухой тон, она поворачивает голову и смотрит на меня из-под длинных темных ресниц. - Тебя это беспокоит? Что я сплю на тебе вот так?

- Нет, - ухмыляюсь я в ответ на ее вопрос. - Думаешь, я бы тебе позволил, если бы это мне не нравилось?

Она моргает. - Нет. Конечно, ты не станешь этого делать. - отодвинувшись от меня, она садится, натягивая на себя одеяло. - Наверное, нам пора вставать. Мне хотелось перед завтраком пробежаться.

Я тоже сажусь. - Пробежка?

- Да. Здесь безопасно, не так ли?

- Не так безопасно, как в лагере. - мысль о том, что она сбежит оттуда, вызывает у меня беспокойство, несмотря на все меры безопасности и отсутствие очевидной угрозы в поле зрения. Если с ней что-нибудь случится ...

- Саймон, пожалуйста, - Лора начинает выглядеть расстроенной. - Я просто собираюсь побегать здесь, в Палос-парке. Я не уйду далеко, но я не могу оставаться взаперти в этом доме в течение двух недель—

- Я пойду с тобой. - я встаю и иду к шкафу, чтобы найти пару беговых шорт. - Одевайся. Нам надо поторопиться. Полагаю, Роза уже готовит завтрак.

* * *

Мы начинаем пробежку с легкой пробежки, чтобы согреться. На улице прохладно, градусов шестьдесят, но движение не дает мне замерзнуть, хотя я и без рубашки. Я спорю о том, чтобы Лора надела больше слоев, но она выглядит комфортно в своих укороченных леггинсах и футболке, поэтому я решаю позволить этому скользить.

Когда мы выезжаем с подъездной дорожки и сворачиваем на улицу, я внимательно слежу за машинами соседей, выезжающими из гаражей, и людьми, выходящими на утреннюю пробежку. Когда вокруг так много незнакомых людей, мне становится не по себе. Мои люди стратегически расположены по всей общине, так что я знаю, что мы в безопасности, но я не могу не следить за признаками опасности. - Ты же знаешь, что никто не прыгнет на нас из кустов, верно? - говорит Лора, очевидно заметив мою озабоченность окружающим миром. - Это не такой район.

Я смотрю на нее. - Я знаю. Я проверил его.

Она улыбается и набирает скорость. - Конечно же, ты это сделал.

Я иду в том же темпе, что и она, и мы быстро бежим следующие несколько кварталов. На лице Лоры появляется легкий блеск пота, заставляя ее золотистую кожу светиться, и я все больше отвлекаюсь на ее вид. Она всегда выглядит сексуально, когда бежит, ее миниатюрное тело спортивно и женственно одновременно. Тугие, круглые мышцы ее задницы сгибаются и изгибаются с каждым шагом, который она делает, и я не могу не представлять, как мои руки сжимают эти шары, когда я вонзаю в нее свой член.

Блядь. В таком случае мне понадобится еще один холодный душ.

- Что ты делаешь после завтрака? - Задыхаясь, спрашивает Лора, когда мы проходим мимо бегущей трусцой пары. - У тебя есть некоторая работа, чтобы её сделать?

- У меня встреча с моим портфельным менеджером в городе, - отвечаю я, пытаясь подавить желание повернуться и посмотреть на бегуна-мужчину. Ублюдок посмотрел на Лору слишком оценивающе, когда мы пробежали мимо него. - Я вернусь до ужина.

- О, это хорошо. - она начинает задыхаться, когда говорит. - Я хочу сегодня подстричься и, возможно, встретиться с Лией и Дженни.

- Что? - я поворачиваю голову и смотрю на нее, когда мы сворачиваем за угол. - Где именно ты собираешься делать все это?

- В торговом центре Чикаго-Ридж. На прошлой неделе я связалась с Лией и Дженни, сообщив им, что буду в городе, и они сказали, что собираются приехать сегодня и остаться на долгие выходные в День поминовения. - она произносит все это одним долгим вздохом, затем набирает в легкие побольше воздуха и умоляюще смотрит на меня. - Ты ведь не возражаешь, если я их увижу? Я не видела Дженни два года, а Лия ... — она внезапно замолкает, и я знаю, что она собиралась сказать, что видела Лию в последний раз, когда была в том проклятом торговом центре, когда Питер позволил ей стать приманкой для Аль-Квадара. Мой питомец не понимает, что я уже знаю об этой встрече—и о присутствии Джейка в тот день.

- Ты не пойдешь в этот торговый центр. - я знаю, что это звучит грубо, но ничего не могу с собой поделать. Одной мысли о том, что она бродит там одна, достаточно, чтобы я покраснел. - Здесь слишком людно чтобы быть в безопасности.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

—Если ты хочешь встретиться со своими друзьями, ты можешь сделать это здесь, в доме или в каком-нибудь ресторане на Оук-Лоун-после того, как я удостоверюсь, что это безопасно.

Губы Лоры сжимаются, но она благоразумно не возражает. Она знает, что это все, на что она может меня толкнуть. -Хорошо, я попрошу их встретиться со мной в “морской рыбе», - говорит она через минуту. - А как же моя стрижка?

Я смотрю на длинный, толстый хвост, свисающий с ее спины. Он выглядит очень красиво, особенно с концом, качающимся взад и вперед над ее красивой задницей. - А зачем он тебе нужен?

- Потому что, —она тяжело дышит, когда мы набираем темп, —у меня не было даже стрижки за последние два года.

- Ну и что? - я все еще не вижу проблемы. - Мне нравятся твои длинные волосы.

- Ты такой парень. - она едва может говорить, но каким-то образом умудряется закатить глаза. - Мне нужно привести в порядок этот беспорядок. Это сводит меня с ума.

- Я не хочу, чтобы ты все это обрезала. - не знаю, почему мне вдруг стало не все равно, но я знаю. - Если ты его подстрижёшь, то не больше пары дюймов.

Лора недоверчиво смотрит на меня, когда мы останавливаемся, чтобы пропустить машину, выезжающую на дорогу перед нами. - Неужели? Почему?

- Я же сказал тебе. Я люблю длинные волосы.

Она снова закатывает глаза, и мы снова бежим. - Да, хорошо. Я не собиралась его сбривать или что-то в этом роде. Я просто хочу наложить несколько слоев.

- Не больше пары дюймов, - повторяю я, пристально глядя на нее.

- Угу, конечно. - у меня такое впечатление, что у нее третий глаз закатывается. - Значит, я пойду стричься?

- Только не в торговом центре Чикаго-Ридж. Найди тихое местечко поблизости, и я прикажу своим людям охранять его.

- Хорошо, - выдыхает она, когда мы начинаем полный спринт. - Это сделка.

* * *

Перед отъездом в город я удостоверяюсь, что Лора полностью подготовилась к своим планам на день. Я назначаю дюжину своих лучших людей в ее охрану и приказываю им быть как можно незаметнее. Она, вероятно, даже не заметит их присутствия, но они позаботятся о том, чтобы никто подозрительный не приблизился к ней ближе чем на триста футов.

- Со мной все будет в порядке, - говорит она, когда я нерешительно стою в коридоре, прежде чем выйти из дома. - Правда, Саймон. Это просто стрижка и обед с девочками. Я обещаю, что все будет хорошо.

Я делаю глубокий вдох и выдыхаю. Она права. В данный момент у меня паранойя. Меры предосторожности, которые я принимаю, - это лучший способ обезопасить ее за пределами комплекса. Конечно, я всегда мог бы держать ее внутри комплекса до конца ее жизни—это было бы оптимально для моего душевного спокойствия—но Лора не была бы счастлива таким образом, и ее счастье имеет значение для меня.

Это имеет гораздо большее значение, чем я когда-либо ожидал.

- Как ты себя чувствуешь? - спрашиваю я, по какой-то причине все еще не желая идти. - Тошнота есть? Усталость? - я смотрю на ее живот—живот, который все еще плоский в обтягивающих джинсах, которые она носит.

- Нет, ничего. - она ободряюще улыбается мне, когда я поднимаю голову и встречаюсь с ней взглядом. - Ни малейшего намека на тошноту. Я здорова, как лошадь.

- Тогда ладно. - шагнув к ней, я поднимаю руку и легонько глажу ее по щеке. - Будь осторожна, детка, ладно?

- Хорошо, - шепчет она, глядя на меня. - И ты тоже, Саймон. Оставайся в безопасности, и мы скоро увидимся.

И прежде чем я успеваю отойти, она встает на цыпочки и запечатлевает на моих губах короткий обжигающий поцелуй.

Глава 19 Лора

- Роза, ты уверена, что не хочешь пойти со мной?

- Нет, нет, я же сказала — у меня много дел до обеда. Сеньор Эсгерра доверяет мне произвести впечатление на вашу семью этим обедом, и я не хочу его разочаровывать. Ты иди, получай удовольствие, догоняя своих друзей. - Роза практически выгоняет меня из огромной кухни. - Иди, а то опоздаешь на прием к парикмахеру.

- Хорошо, если ты уверена. - покачав головой в ответ на упрямое чувство долга Розы, я направляюсь к главному входу, где меня уже ждет машина. К счастью, это не лимузин, а обычный черный Мерседес. Я не буду слишком выделяться, хотя эта машина, как и лимузин, также выглядит оснащенной пуленепробиваемым стеклом.

Водитель-высокий худощавый мужчина, которого я видел в поместье, но никогда не разговаривал с ним. Саймон сказал мне сегодня утром, что его зовут Томас. На этот раз Томас тоже не представился и почти ничего не сказал, все его внимание было сосредоточено на дороге. Когда мы выезжаем с подъездной дорожки, я вижу, как позади нас выезжают два черных внедорожника и следуют за нами на некотором расстоянии. Это заставляет меня чувствовать себя первой леди—или, может быть, принцессой мафии.

Последнее, вероятно, является лучшим сравнением.

Он занимает меньше, чем полчаса, чтобы добраться до салона красоты. Это не высококлассное место, но у него хорошая репутация в этом районе, и самое главное, Саймон считал, что его местоположение легко обеспечить. Я не ожидала, что встречу назначат так легко, но сегодня утром они отменили встречу и, таким образом, смогли принять меня в одиннадцать.

-Только немного подстричь, пожалуйста, - прошу я после того, как татуированная пурпурноволосая леди моет мне волосы шампунем и ведет меня к одному из постов стрижки. - Не больше пары дюймов.

- Вы уверены? - спрашивает она. - Смотреть на то, какой он толстый. Вы должны, по крайней мере, убрать пару слоёв.

Я хмурюсь, изучая свое отражение в зеркале. - Это все еще будет нормально выглядить?

- Конечно. Вы не потеряете ни одной длины—она просто будет иметь красивую форму. Самые короткие слои, те, что вокруг вашего лица, будут значительно ниже ваших плеч.

- В таком случае действуй, - я стараюсь говорить решительно, хотя ничего подобного не чувствую. Трудно ослушаться Саймона, даже в такой мелочи, и это заставляет меня решиться на это. - Давай все это разложим по полочкам.

Пока парикмахер суетится вокруг меня, дергая и подстригая мои волосы, я наблюдаю за другими людьми в салоне. После нескольких недель одиночества в поместье странно находиться среди такого количества незнакомцев. Никто не обращает на меня особого внимания, но я все равно чувствую себя неловко, как будто все смотрят на меня. Я тоже немного встревожена. Я знаю, что никто здесь не желает мне зла, так что это чувство нелогично, но часть паранойи Саймона передалась и мне.

И все же, быть здесь одной-это так волнующе. Я знаю, что люди Саймона снаружи, так что на самом деле у меня нет никакой свободы, но мне кажется, что есть.

Такое чувство, что я обычная девушка, которая целый день ухаживает за собой и тусуется со своими друзьями.

- Все готово, - объявляет стилист через несколько минут. - Теперь мы просто высушим волосы феном, и все будет готово.

Я киваю, стараясь не смотреть на длинные локоны, разбросанные по всему полу. Кажется, что волос много, хотя мокрые пряди, которые я вижу в зеркале, не кажутся особенно короткими.

- Ну и что ты думаешь? - спрашивает она, когда мои волосы высыхают. Она протягивает мне зеркало. - Как тебе это нравится?

Я поворачиваюсь на вращающемся стуле, изучая свою новую прическу со всех сторон. Он выглядит как реклама шампуня—длинный, темный и гладкий, с более короткими слоями вокруг моего лица, добавляющими некоторый лестный объем.

- Идеально. - я с улыбкой возвращаю ему зеркало. - Благодарю вас.

Неподчинение Саймону, кажется, вполне меня устраивает.

* * *

У меня еще есть немного времени, чтобы убить его до встречи с Лией и Дженни, поэтому я иду на все и делаю маникюр-педикюр в том же салоне. Посреди педикюра мой телефон звонит с входящим сообщением от Саймона.

Ты все еще там? он пишет. Томас говорит, что прошло уже почти два часа.

Крашу ногти, - отвечаю я. Как у тебя дела?

Наверное, не так красочно, как с тобой.

Я ухмыляюсь и убираю телефон. Все это кажется таким удивительно нормальным, даже с учетом недосмотра со стороны Томаса. Как будто мы просто пара, и в нашей жизни нет ничего темного и запутанного.

Импульсивно я снова достаю телефон из сумочки.

Люблю тебя, пишу я, добавляя смайлик в конце для акцента.

Ответа нет, но я его и не ждала. Саймон никогда бы не признался в своих чувствах ко мне—какими бы они ни были—в тексте. Тем не менее, мое сердце чувствует себя немного тяжелее, когда я убираю телефон и вместо этого беру журнал сплетен.

Через полчаса я такая же отполированная и блестящая, как модели в журнале. Мои волосы струятся по спине гладким, блестящим занавесом, а ногти красивее, чем когда-либо за последние месяцы. Добавив щедрые чаевые, я расплачиваюсь и выхожу из салона, готовая к продолжению своего рабочего дня.

Как и ожидалось, Томас ждет меня снаружи. Я не вижу никого из команды охраны, но знаю, что они там, охраняют меня от посторонних глаз. Тем не менее, отсутствие их видимого присутствия добавляет иллюзию нормальности, и мое настроение снова поднимается, когда мы едем в ресторан морепродуктов, где Лия и Дженни договорились встретиться со мной за обедом. Они уже там, когда я вхожу, и первые несколько минут наполнены объятиями и взволнованными восклицаниями о том, как давно мы не видели друг друга. Я боялась, что после нашей последней стычки в торговом центре отношения с Лией могут стать напряженными, но мои опасения оказались напрасными. Теперь, когда мы втроем вместе, это как наши школьные годы снова и снова.

- О боже, Лора, я и забыла, какая ты красивая, - восклицает Дженни, когда мы все усаживаемся. - Либо так, либо жить в джунглях с тобой согласна.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Да, спасибо, - говорю я, смеясь. - Ты и сама прекрасно выглядишь. Когда ты решила подкраситься? Мне нравится этот цвет на тебе.

Дженни улыбается, ее зеленые глаза сверкают. - Когда я поступила в колледж. Я решила, что пришло время перемен, и он был либо красным, либо синим.

- Я убедила ее подкраситься, - говорит Лия с озорной улыбкой. - Синий цвет не подошел бы к ее ирландскому цвету лица.

- О, я не знаю, - говорю я с непроницаемым лицом. - Я слышала, что Смурфики в последнее время в моде.

Лия заливается смехом, и мы с Дженни присоединяемся к ней. Так хорошо снова быть с ними вдвоем. После похищения я пару раз встречалась с Лией, но Дженни не видел почти два года. Она училась за границей, когда я был дома в течение тех четырех месяцев после взрыва склада, так что у нас никогда не было возможности восстановить связь, кроме нескольких сообщений в Facebook.

- Ладно, Лора, выкладывай, - говорит Дженни, когда официант принимает наши заказы. - Каково это-быть замужем за современным Пабло Эскобаром? Слухи, которые я слышу, просто невероятны.

Лия поперхнулась водой, и я снова расхохоталась. Я совсем забыла о склонности Дженни шокировать людей.

- Ну, - говорю я, когда достаточно успокаиваюсь, чтобы говорить, - Саймон торгует оружием, а не наркотиками, но в остальном быть его женой довольно приятно.

- Да ладно тебе. Довольно мило? - Дженни преувеличенно хмурится. - Мне нужны все кровавые подробности. Спит ли он с автоматом под подушкой? Есть щенков на завтрак? Я имею в виду, чувак похитил тебя, ради всего святого! Дай нам все самое сочное

- Дженни, - резко вмешивается Лия. Она не выглядит ни капельки удивленной. - Я не думаю, что это повод для шуток.

- Все в порядке, - успокаиваю я ее. - Правда, Лия, все в порядке. Мы с Саймоном теперь женаты и счастливы вместе. Мы действительно такие.

- Счастлива? - Лия смотрит на меня так, словно у меня выросли рога. - Лора, ты же знаешь, на что он способен, что он сделал. Как ты можешь быть счастлива с таким человеком?

Я смотрю на нее, не зная, что ответить. Я хочу сказать, что Саймон не так уж плох, но слова застревают у меня в горле. Мой муж настолько плох. На самом деле, он, вероятно, хуже, чем думает Лия. Она не знает ни о массовом уничтожении аль-Квадара в последние месяцы, ни о том, что Саймон был убийцей с самого детства.

Конечно, она также не знает, что я убийца. Если бы она это знала, то, вероятно, подумала бы, что мы с Саймоном заслуживаем друг друга.

К моему облегчению, Дженни приходит мне на помощь. - Перестань быть таким придурком на вечеринке, - говорит она, тыча Лию под ребра. - Значит, она счастлива с ним. Это лучше, чем быть несчастным, верно?

Светлое лицо Лии краснеет. - Конечно. Прости, Лора. - она пытается слабо улыбнуться. - Наверное, мне просто трудно все это понять. Я имею в виду, что ты наконец-то вернулась в США, и ты планируешь вернуться с ним в Колумбию.

- Вот что бывает, когда люди женятся, - говорит Дженни, прежде чем я успеваю ответить. - Они живут вместе. Как ты и Джейк. Вполне естественно, что Лора вернулась с мужем.

- Вы с Джейком живете вместе? - Перебиваю я, потрясенно глядя на Лию. - С каких это пор?

- С двухнедельной давности, - радостно говорит Дженни. - Лия тебе не сказала?

- Я собиралась сказать тебе сегодня, - говорит мне Лия. Она выглядит смущенной. - Я хотела сказать тебе лично.

- Но почему? У них было только одно свидание, - резонно замечает Дженни. - Это не похоже на то, что они были бойфрендами.

- Дженни права, - говорю я. - Правда, Лия, я счастлива за вас двоих. Тебе не нужно бояться говорить мне такие вещи. Я не сойду с ума, обещаю. - я широко улыбаюсь ей, прежде чем спросить: - Ты снимаешь квартиру за пределами кампуса?

- Да, - говорит Лия, с облегчением глядя на мой вопрос. - У нас обоих были проблемы с соседями по комнате, поэтому мы решили, что жить вместе может быть лучшим вариантом.

- Мне кажется, это имеет смысл, - говорит Дженни, и в течение следующих нескольких минут мы обсуждаем плюсы и минусы жизни с бойфрендами, а не с соседями по комнате.

- А как же ты, Дженни? - спрашиваю я, когда официант приносит нам закуски. - У тебя на горизонте есть бойфренды?

- Фу, нет, - Дженни делает недовольное лицо. - В Гриннелле едва ли дюжина симпатичных парней, и все они заняты. Вы двое должны были вразумить меня, когда я решила поступить в колледж в глуши. Серьезно, это хуже, чем быть в средней школе.

- Нет! - я широко раскрываю глаза в притворном ужасе. - Хуже, чем в средней школе?

- Нет ничего хуже, чем быть в средней школе, - говорит Лия, и они начинают спорить о сравнительной доступности парней в пригородной средней школе против крошечного колледжа свободных искусств. За ужином мы говорим, о чем угодно, только не о моих отношениях с Саймоном. Лия рассказывает нам о стажировке, которую она получила в Чикагской юридической фирме, а Дженни делится забавными историями о своем недавнем отпуске на Кюрасао. - У них был нефтеперерабатывающий завод прямо рядом с нашей гостиницей. Ты можешь в это поверить? - жалуется она, и мы с Лией соглашаемся, что даже бесконечный бассейн с соленой водой-классная особенность отеля Дженни—не может компенсировать что-то столь ужасное, как нефтеперерабатывающий завод в месте отдыха.

В конце концов, разговор заходит о моей жизни в поместье, и я рассказываю им все о моих онлайн-занятиях в Стэнфорде, уроках искусства, которые я получаю от Месье Бернара, и моей растущей дружбе с Розой. - Я хотела, чтобы она присоединилась к нам сегодня, но она не смогла, - объясняю я, чувствуя себя немного виноватой. - Мои родители придут на ужин, и Саймон попросил Розу помочь с едой. —когда я говорю это, я понимаю, насколько избалованной я выгляжу-и по завистливым взглядам на лицах Дженни и Лии, они тоже это понимают.

- Ух ты, - говорит Дженни, качая головой. - Неудивительно, что ты счастлива с этим парнем. Он обращается с тобой как с долбаной принцессой. Если бы кто-то дал мне Стэнфорд, слуг и огромное поместье, я бы тоже не возражал против похищения.

- Дженни! - Лия бросает на нее испуганный взгляд. - Ты не это имела в виду

- Нет, я, конечно нет, - Дженни соглашается, улыбаясь. - И все же, Лора, ты должна признать, что все это довольно круто.

Я с улыбкой пожимаю плечами. - Вроде круто - это один из способов описать это. Запутанная и сложная—это другое, но я счастлива придерживаться описания Дженни пока.

- Подожди, ты сказала, что твои родители придут на ужин? - спрашивает Лия, как будто только сейчас обдумывая эту часть моего заявления. - Например, поужинать с тобой и с ним?

- Да, - говорю я, наслаждаясь выражением лиц моих друзей. - Вчера вечером мы ужинали у моих родителей, так что сегодня они придут к нам.

И пока Лия и Дженни продолжают ошеломленно смотреть на меня, я объясняю, что Саймон купил дом в Палос-парке, чтобы у нас было безопасное место, где мы могли бы остановиться во время наших визитов.

- Девочка, я должна сказать, что ты теперь живешь в совершенно другом мире, - говорит Дженни, качая головой. - Частный остров, поместье в Колумбии, а теперь еще и это ...

- Все это не отменяет того факта, что он психопат, - говорит Лия, бросая на Дженни острый взгляд, прежде чем повернуться ко мне. - Лора, как твои родители относятся к нему?

- Они ... нормально. - я не знаю, как еще описать настороженное принятие со стороны моих родителей. - Для них это явно нелегко.

- Да, могу себе представить, - говорит Дженни. - Они солдаты, твои родители. Моя бы просто с ума сошла.

- Не думаю, что “сходить с ума " помогло бы делу, - проницательно замечает Лия. - Я уверена, что родители Лоры просто счастливы, что она вернулась.

Я начинаю отвечать, но в этот момент Дженни и Лия поднимают глаза и смотрят на что-то позади меня. Инстинктивно я поворачиваюсь, мое сердце учащенно бьется—и смотрю прямо в голубые глаза моего бывшего похитителя.

Он стоит надо мной, небрежно положив руку на спинку моего стула, и его губы изогнуты в опасной сексуальной улыбке. - Не возражаете, если я присоединюсь к вам, леди? - спрашивает он, выглядя удивленным.

- Саймон. - Я подпрыгиваю на стуле, пораженная и более чем немного взволнованная. - Что ты здесь делаешь?

- Моя встреча закончилась рано, так что я решил заскочить и посмотреть, готова ли ты идти домой, - говорит он. - Но я вижу, ты еще не закончила.

- Гм, нет. Мы как раз собирались взять десерт. - я бросаю неуверенный взгляд на Лию и Дженни и вижу, что они обе смотрят на Саймона. Лия выглядит так, будто вот-вот сбежит, а на лице Дженни-смесь восхищения и благоговения.

Дерьмо. Вот тебе и нормальный обед с друзьями. Обращают на себя мое внимание обратно к Саймону, я скрепя сердце сказать: - Я имею в виду, я могла бы бы—

- Нет, нет, пожалуйста, присоединяйтесь к нам, если у вас есть время, - вмешивается Дженни, явно оправившись от шока. - У них здесь отличный чизкейк.

- Ну, в таком случае я должен остаться, - мягко говорит Саймон, садясь рядом со мной. - Мне бы не хотелось лишать Лору такого лакомства. - он улыбается мне. - Кстати, детка, твои волосы выглядят великолепно. Ты была права насчет слоев.

- О, - вспомнив о своем маленьком бунте, я дотрагиваюсь до волос, ощупывая короткие пряди. Его одобрение вызывает одновременно разочарование и облегчение. - Спасибо.

- Они и правда хорошо на ней смотрится, - хрипло говорит Лия, и я вижу, что теперь в ее глазах меньше паники. Откашлявшись, она добавляет без всякой необходимости: - я имею в виду новую стрижку.

Улыбка Саймона становится шире. - Да. Она выглядит великолепно, не так ли?

- Да, великолепно, - эхом отзывается Дженни, но смотрит она не на меня, а на Саймона. Она кажется загипнотизированной, и я не могу ее винить. С почти исчезнувшими шрамами на лице и имплантированным глазом, неотличимым от настоящего, Саймон великолепен, как всегда, его мужская красота темна и поразительна.

Наконец, собравшись с мыслями, я говорю: - Извините, я забыла всех представить. Саймон—это мои друзья Лия и Дженни. Лия, Дженни—это Саймон, мой муж.

- Приятно познакомиться с вами обоими, - говорит Саймон с легким очарованием. - Лора мне много о вас рассказывала.

- А? - Лия хмурится. В отличие от Дженни, она не выглядит ослепленной его внешностью. - Например, что?

- Например, то, что вы дружите со средней школы, - говорит Саймон. - Или что ты, Дженни, была спутницей Лоры на выпускном вечере для второкурсников.

Я удивленно моргаю. Я как-то упоминала об этом Саймону, но не ожидала, что он запомнит такие мелочи.

- Ого, - выдыхает Дженни, не отрывая взгляда от лица Саймона. - Не могу поверить, что она тебе все это рассказала.

Лия поджимает губы и жестом подзывает официанта. - Кусочек чизкейка, пожалуйста, а потом чек, - просит она, когда он подходит. - У них огромные порции, - объясняет она, хотя никто не возражал против размера ее заказа. - Мы все можем разделить его.

- Меня это вполне устраивает, - говорю я. Я удивлена, что, Лия готова остаться достаточно долго, чтобы съесть чизкейк. Я бы не винила ее, если бы она ушла прямо там и сейчас. Я знаю, что она знает о том, что случилось с Джейком, и тот факт, что она готова быть немного вежливой с Саймоном, говорит о ее приверженности нашей дружбе.

- Итак, скажите мне, - говорит Саймон, когда официант уходит, - как прошел ваш ленч? Лора уже сообщила тебе важную новость?

Я замираю, в ужасе от того, что он так меня подставляет. Рассказать друзьям о ребенке я планировала гораздо позже, когда это станет неизбежным. Не сегодня, когда я все еще могла притворяться беззаботной студенткой.

- Какие важные новости? - Нетерпеливо спрашивает Дженни, наклоняясь вперед. Ее глаза широко раскрыты от любопытства. - Лора нам ничего не говорила.

- Она не рассказывала вам о владельце галереи в Париже? - Саймон искоса смотрит на меня. - Тот, который предложил купить ее картины?

- Что? - восклицает Лия. - Когда это случилось, Лора?

- Хм, только вчера, - бормочу я, волна облегчения сметает тошнотворное чувство в моем животе. - Саймон говорил мне об этом, но я еще не видела предложения.

- Ух ты, поздравляю. - Дженни лучезарно улыбается мне. - Значит, ты собираешься стать знаменитым художником?

— Не знаю, как насчет знаменитой ... - начинаю я, но Саймон обрывает меня.

- Да, - твердо отвечает он. - Владелец галереи предлагает десять тысяч евро за каждую из пяти картин. - и среди восторженных восклицаний моих друзей он объясняет, что владелец галереи-известный коллекционер произведений искусства и что мои картины уже пользуются дурной славой в Париже благодаря связям Месье Бернара.

В середине всего этого появляется наш кусок чизкейка. Лия правильно сделала, что заказала только один-кусочек размером почти с мою голову. Официант приносит четыре маленькие тарелочки, и мы делим торт, пока Саймон отвечает на вопросы Дженни о парижской художественной сцене и Франции в целом.

- Ух ты, Лора, какая захватывающая жизнь тебе предстоит, - говорит Дженни, протягивая руку за чеком, который принес официант. - Ты ведь расскажешь нам, когда у тебя будет первое шоу?

- У меня есть это, - говорит Саймон, беря чек прежде, чем Дженни успевает прикоснуться к нему. И прежде чем мои друзья успевают возразить, он протягивает официанту две стодолларовые купюры со словами: - Я оплачу

- О, спасибо, - говорит Дженни, когда официант с восторженным видом спешит прочь. - Ты не должен был этого делать. Ты только что съел чизкейк, а не что-нибудь из еды.

- Пожалуйста, позволь нам заплатить тебе за нашу порцию, - натянуто говорит Лия, протягивая руку за бумажником, но Саймон отмахивается.

- Пожалуйста, не волнуйтесь. Это самое меньшее, что я могу сделать для друзей Лоры. - поднявшись на ноги, он протягивает мне ладонь. - Готова, детка?

- Да, - отвечаю я, беря его за руку. Мои несколько часов свободы закончились, но почему-то я не возражаю. Каким бы волнующим ни был этот день, приятно снова оказаться в объятиях Саймона.

Чтобы вернуться туда, где мое место.

Глава 20 Саймон

- Зачем ты пришел ко мне? - спрашивает Лора, когда мы садимся в машину, попрощавшись с ее друзьями. - Ты боялся, что я могу убежать?

- Ты бы далеко не ушла, даже если бы попыталась.

Повернувшись к ней лицом, я провожу пальцами по ее волосам. Спереди он немного короче, но все равно длиннее и даже шелковистее, чем обычно.

- Я и не собиралась бежать. - Лора хмуро смотрит на меня. - Я не хочу убегать от тебя. Уже нет.

- Я знаю это, моя милая. - я заставляю себя перестать прикасаться к ее волосам, пока у меня не развился фетиш. - Я не привез бы тебя в Америку, в противном случае.

- Так зачем же ты пришел за мной? Я все равно была бы дома через час.

Я пожимаю плечами, не желая признаваться, как сильно скучаю по ней. Моя зависимость полностью вышла из-под контроля. Что бы я ни делал, я постоянно думаю о ней. В наши дни даже несколько часов разлуки невыносимы, как бы нелепо это ни звучало.

- Ладно, я рада, что, Лия не слишком волновалась, - говорит Лора, когда я продолжаю молчать. - Я думала, что она убежит или вызовет полицию, когда ты появился в первый раз. Если бы ты не упомянул о важных новостях, все было бы очень неловко.

- Неужели? - вкрадчиво спрашиваю я. - Возможно, мне следовало сообщить им действительно важную новость. - Это было то, что я первоначально намеревался—спросить, рассказала ли Лора им о ребенке, но испуганное выражение на ее лице выдало правду, прежде чем кто—либо из ее друзей смог заговорить. Лора тянется к моей руке, ее тонкие пальцы обхватывают мою ладонь.

- Я рада, что ты этого не сделал. - она нежно сжимает мою руку. - Спасибо за это.

- Почему ты не сказал им? - спрашиваю я, кладя другую ладонь на ее маленькую руку. - Они твои друзья—я ожидал, что ты поделишься с ними такими вещами.

- Я скажу им, она выглядит смущенной. - Только не сейчас.

- Ты боишься, что они осудят тебя? - я хмуро смотрю на нее, пытаясь понять. - Мы женаты. Это вполне естественно. Ты ведь это знаешь, правда?

- Они будут судить меня, Саймон. - ее мягкие губы кривятся. - В двадцать лет я стану матерью. Девушки моего возраста не выходят замуж и не заводят детей. По крайней мере, большинство из тех, кого я знаю, не знают.

- Я знаю. - я задумчиво изучаю ее. - А что они делают? Вечеринки? Клубы? Бойфренды?

Она опускает глаза. - Я уверена, что ты считаешь это глупостью.

Это так, и все же это не так. Меня до сих пор иногда поражает, как она молода. Каким ограниченным был ее опыт. Я не помню, чтобы когда-нибудь был таким молодым. К двадцати годам я уже стоял у руля отцовской организации, повидав почти весь мир и совершив поступки, которые заставили бы содрогнуться закоренелых гангстеров. Молодость прошла мимо меня, и я все время забываю, что Лора все еще сохраняет некоторые из своих.

- Ты этого хочешь? - спрашиваю я, когда она снова смотрит на меня. - Чтобы выйти? Чтобы повеселиться?

—Нет ... я имею в виду, это было бы неплохо, но я знаю, что это нереально. - она делает глубокий вдох, ее рука дергается в моей хватке. - Все в порядке, Саймон. Действительно. Скоро я им все расскажу. Я просто не хотела, чтобы наш сегодняшний обед был только об этом.

Отпустив ее руку, я обнимаю ее за плечи и притягиваю ближе. - Как тебе будет угодно, моя милая.

* * *

К моему удовлетворению, второй ужин с родителями Лоры проходит гладко. Лора устраивает им экскурсию по дому, пока я заканчиваю работу, и к тому времени, когда я присоединяюсь ко всем за ужином, Райты кажутся гораздо менее напряженными, чем раньше.

- Ух ты, посмотри на этот столик, - говорит Габриэла, когда мы все садимся. - Роза, ты все это приготовила?

Роза кивает, гордо улыбаясь. - Да. Надеюсь, вам всем понравится.

- Не сомневаюсь, - говорю я. Стол накрыт блюдами, начиная от салата из белой спаржи и заканчивая традиционным колумбийским рецептом Арроз кон Полло. - Спасибо, Роза.

- Я все еще сыта этим чизкейком, - говорит Лора, ухмыляясь, - но я постараюсь отдать должное этой еде. Все выглядит восхитительно.

Пока мы копаемся в еде, разговор вращается вокруг дня Лоры с ее друзьями и последних местных сплетен. По-видимому, один из разведенных соседей Райтонов начал встречаться с женщиной на десять лет старше его, в то время как миниатюрная чихуахуа мужчины вступила в перепалку с персидской кошкой другого соседа. - Ты можешь в это поверить? - говорит Тони Райт, посмеиваясь. - Этот кот весит больше собаки на добрых десять фунтов.

Лора и Роза смеются, а я с недоумением наблюдаю за Райтами. Впервые я понимаю, почему Лора так сильно хотела приехать сюда, что она имела в виду, когда сказала, что ей нужна передышка в поместье. Жизнь, которую вели родители Лоры—та, которую она вела до того, как встретила меня, —настолько отличается, что я с таким же успехом мог бы посетить другую планету.

Планета, населенная людьми, пребывающими в блаженном неведении относительно реалий мира.

- Что ты делаешь в субботу, милая? - спрашивает Габриэла, тепло улыбаясь дочери. - У тебя уже есть планы?

Лора выглядит озадаченной. - В субботу? Нет знаю. - а потом ее глаза расширяются. - О, Суббота. Ты имеешь в виду мой день рождения?

Я подавляю вспышку раздражения. Я надеялся снова удивить Лору—желательно с лучшим исходом на этот раз. Ну и ладно. Теперь уже ничего не поделаешь. Откинувшись на спинку стула, я говорю: - У нас есть кое-какие планы на вечер, но не на весь день.

- Прекрасно. - мать Лоры лучезарно улыбается ей. - Тогда почему бы тебе не прийти ко мне на ленч? Я приготовлю все твои любимые блюда.

Лора смотрит на меня, и я слегка киваю ей. -С удовольствием, мам, - говорит она.

Габриэла улыбка слегка тускнеет на “мы”, поэтому я наклоняюсь вперед и говорю - Лора, я боюсь, что у меня есть работа, чтобы сделать, детка. Почему бы тебе не побыть с родителями наедине?

- О, конечно. - Лора моргает. - Окей.

Тони и Габриэла выглядят восторженными, и я продолжаю есть, отключаясь от остальной части их разговора. Как бы мне ни была неприятна мысль о том, чтобы быть вдали от Лоры, я хочу, чтобы у нее было немного свободного от напряжения времени с родителями-то, что может быть достигнуто только без моего присутствия.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я хочу, чтобы мой питомец был счастлив в свой день рождения, чего бы это ни стоило.

* * *

Когда Райтоны уходят, Лора идет в душ, а я достаю телефон, чтобы проверить сообщения. К моему удивлению, пришло письмо от Лукаса. Это всего лишь одна строчка:

Юлия Цакова сбежала.

Вздохнув, я убрал телефон. Я знаю, что должен быть в ярости, но по какой-то причине я только слегка раздражен. Русская девушка далеко не уйдет; Лукас выследит ее и вернет, как только мы вернемся. Сейчас, однако, я представляю его ярость—ярость, которую я могу почувствовать в кратких словах письма—и хихикаю.

Если бы в авиакатастрофе не погибло так много моих людей, мне было бы почти жаль эту девушку.

Глава 21 Лора

- Око за око.- глаза Маджида горят ненавистью, когда он подходит ко мне, переступая через искалеченное тело Бет. Он идет по щиколотку в крови, темная жидкость плещется вокруг его ног в зловещем водовороте. - Жизнь за жизнь.

- Нет. - я стою там, дрожа, страх пульсирует внутри меня в тошнотворном ритме. - Не это. Пожалуйста, только не это.

Но уже слишком поздно. Он уже там, прижимая нож к моему животу. Жестоко улыбаясь, он смотрит мне за спину и говорит: - Голова будет хорошим маленьким трофеем—после того, как я ее немного порежу, конечно...

- Саймон!

Мой крик эхом разносится по комнате, когда я спрыгиваю с кровати, дрожа от ледяного ужаса.

- Детка, ты в порядке?- сильные руки обхватывают меня в темноте, заключая в крепкие, теплые объятия. -Ш-ш ... - успокаивает Саймон, когда я начинаю всхлипывать, изо всех сил прижимаясь к нему. - У тебя был еще один сон?

Мне удается слегка кивнуть.

- Что за сон, моя милая?- сев на кровать, Саймон притягивает меня к себе на колени и гладит по волосам. - Старая история про меня и Бет?

Я зарываюсь лицом в его шею. - Вроде того, - шепчу я, когда могу говорить. - Только на этот раз Маджид угрожал мне.- я сглатываю подступающую к горлу желчь. - Угрожая ребенку внутри меня.

Я чувствую, как напрягаются мышцы Саймона. - Он мертв, Лора. Он больше не может причинить тебе боль.

- Я знаю.- я не могу перестать плакать. - Поверь мне, я знаю.

Одна из рук Саймона скользит вниз к моему животу, согревая мою озябшую кожу. - Все будет хорошо, - бормочет он, нежно покачивая меня взад и вперед. - Все будет хорошо.

Я крепко прижимаюсь к нему, пытаясь унять рыдания. Мне так хочется ему верить. Я хочу, чтобы последние несколько недель были нормой, а не исключением в нашей жизни.

Ерзая на коленях Саймона, я чувствую растущую твердость, давящую на мое бедро, и по какой-то причине это облегчает мой страх. Если я в чем-то и могу быть уверена, так это в том, что наши тела отчаянно, жгуче нуждаются друг в друге. И вдруг я точно знаю, что мне нужно.

- Заставь меня забыть, - шепчу я, прижимаясь поцелуем к его шее. - Пожалуйста, просто заставь меня забыть.

Дыхание Саймон меняется, его тело напрягается по-другому. - С удовольствием, - бормочет он, поворачиваясь, чтобы уложить меня на матрас.

И когда он входит в меня, я обхватываю ногами его бедра, позволяя силе его толчков вытеснить кошмар из моего сознания.

* * *

Я просыпаюсь поздно в пятницу утром, мои глаза пылают от моего ночного плача. Вылезая из постели, я чищу зубы и принимаю долгий горячий душ. Затем, чувствуя себя бесконечно лучше, я возвращаюсь в спальню, чтобы одеться.

- Как поживаешь, моя милая?- Саймон входит в комнату как раз в тот момент, когда я застегиваю шорты перед зеркалом. Он уже одет, его высокая мускулистая фигура делает темные джинсы и футболку, которые он носит, похожими на что-то из GQ.

- Я в порядке.- повернувшись, я робко улыбаюсь ему. - Я не знаю, почему мне приснился этот сон прошлой ночью. У меня уже несколько недель не было ни одной.

- Да.- прислонившись к стене, Саймон скрещивает руки на груди и пристально смотрит на меня. - Вчера что-нибудь случилось? Что-нибудь, что могло спровоцировать рецидив?

- Нет, - быстро отвечаю я. Меньше всего мне хочется, чтобы Саймон подумал, будто я не могу побыть одна несколько часов. - Вчера был потрясающий день. Я думаю, что это просто одна из таких вещей. Может быть, я слишком много съела за ужином или что-то в этом роде.

-Угу,- Саймон пристально смотрит на меня. - Конечно.

- Я в порядке, - повторяю я, поворачиваясь к зеркалу, чтобы причесаться. - Это был просто глупый сон.

Саймон ничего не говорит, но я знаю, что мне не удалось развеять его опасения. Весь завтрак он наблюдает за мной, как ястреб, несомненно, выискивая признаки начинающейся панической атаки. Я изо всех сил стараюсь вести себя нормально—чему очень способствует Непринужденная болтовня Розы,—а когда мы закончим есть, предлагаю прогуляться в парке.

- В каком парке?- Саймон хмурится.

- В любом местном парке,- говорю я. - Тот, который ты считаешь наиболее безопасным. Я просто хочу выйти из дома, подышать свежим воздухом.

Саймон на секунду задумывается, потом набирает что-то на своем телефоне. - Хорошо, - говорит он. - Дайте моим людям полчаса на подготовку, и мы отправимся.

- Ты пойдешь с нами, Роза? - спрашиваю я, не желая снова исключать свою подругу, но, к моему удивлению, она качает головой.

- Нет. Я еду в город, - объясняет она. - Сеньор Эсгерра,—она бросает взгляд на Саймона,—сказал, что он не возражает, если я возьму с собой одного из охранников. Мне не нужна такая охрана, как вам двоим, поэтому я решила использовать этот день, чтобы исследовать Чикаго.- Она делает паузу и озабоченно смотрит на меня. - Ты ведь не возражаешь, правда? Потому что мне не нужно идти

- Нет, нет, тебе определенно надо идти. Чикаго - великий город. Тебе будет весело.- Я широко улыбаюсь ей, не обращая внимания на внезапный приступ зависти. Я хочу, чтобы у Розы была такая свобода; нет никаких причин, чтобы она застряла в пригороде.

Нет никаких причин держать ее взаперти, как меня.

* * *

Поездка до парка занимает менее тридцати минут. Когда мы приближаемся, я понимаю, куда мы идем, и мой желудок сжимается.Я знаю этот парк.

Это тот самый, где я гуляла с Джейком в ту ночь, когда Саймон похитил меня.

Воспоминания, которые приходят, резкие и яркие. В темной вспышке я вновь переживаю ужас, видя Джейка без сознания на земле и чувствуя жестокий укол иглы на своей коже.

- Ты в порядке? - спрашивает Саймон, и я понимаю, что, должно быть, побледнела. Его брови сходятся вместе. - Лора?

- Я в порядке.- я пытаюсь улыбнуться, когда машина останавливается у тротуара. - Ничего страшного.

- Это не пустяки.- его голубые глаза сужаются. - Если ты плохо себя чувствуешь, мы возвращаемся в дом.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Нет, - я хватаюсь за дверную ручку и отчаянно дергаю ее. Атмосфера в машине внезапно становится тяжелой, насыщенной воспоминаниями. - Пожалуйста, я просто хочу подышать свежим воздухом.

- Хорошо.- видимо, почувствовав мое состояние, Саймон делает знак водителю, и дверные замки со щелчком открываются. - Иди вперед.

Я выбираюсь из машины, тревожное чувство в груди ослабевает, как только я выхожу наружу. Сделав глубокий вдох, я поворачиваюсь и вижу, как Саймон вылезает из машины позади меня, его лицо напряжено от беспокойства.

- Почему ты выбрал именно этот парк? - спрашиваю я, стараясь, чтобы мой голос звучал ровно. - В этом районе есть и другие.

На секунду он выглядит озадаченным, затем понимание вытесняет беспокойство на его лице. - Потому что я уже осмотрел это место, - говорит он, подходя ко мне. Его руки смыкаются вокруг моих плеч, когда он смотрит на меня сверху вниз. - Так вот что тебя беспокоит, моя милая? Мой выбор места?

- Да, отчасти, - я делаю еще один глубокий вдох. - Это навевает определенные ... воспоминания.

- Ах, конечно.- глаза Саймона неожиданно весело блеснули. - Думаю, мне следовало быть более осведомленным об этом. Просто оказалось, что это самый простой парк для охраны, так как у меня были все схемы из прошлого.

- С того момента, как ты украл меня. - я смотрю на него снизу вверх. Иногда его полное отсутствие раскаяния все еще застает меня врасплох. - Два года назад ты проверял этот парк на предмет моего похищения.

- Да, - его красивые губы изгибаются в улыбке, когда он отпускает мои руки и делает шаг назад. - Ну что, тебе уже лучше, или нам лучше вернуться?

- Нет, давай прогуляемся, - говорю я, решив насладиться этим днем. - Теперь я в порядке.

Саймон берет меня за руку, переплетает мои пальцы со своими, и мы входим в парк. К моему облегчению, при дневном свете все выглядит иначе, чем в тот роковой вечер, и вскоре темные воспоминания отступают, возвращаясь в тот запретный, закрытый уголок моего мозга.

Я хочу удержать их там, поэтому сосредотачиваюсь на ярком солнечном свете и теплом весеннем ветерке.

- Обожаю такую погоду, - говорю я Саймону, когда мы проходим мимо детской площадки. - Я рада, что мы вышли.

Он улыбается и поднимает мою руку, чтобы поцеловать костяшки пальцев. - Я тоже, детка. Я тоже.

Пока мы идем, я замечаю, что парк необычайно оживлен для пятницы. Есть пожилые пары, мамы и няни со своими подопечными, а также много людей моего возраста. Наверное, это студенты колледжа, приехавшие домой на долгий уик-энд. Тут и там я также замечаю несколько типов военного вида, которые изо всех сил стараются слиться с толпой.

Мужчины Саймона. Они здесь, чтобы защитить нас, но их присутствие также является ярким напоминанием о том, что я все еще в некотором роде пленник.

- Как тебе удалось меня найти? - спрашиваю я, когда мы садимся на скамейку. Я знаю, что должна перестать думать о прошлом, но почему-то не могу перестать думать о тех ранних днях. - После нашей первой встречи в клубе, я имею в виду?

Саймон поворачивается ко мне с непроницаемым выражением лица. - Я послал охранника проводить тебя до дома.

Так просто и в то же время так дьявольски. - Ты уже знал, что хочешь украсть меня?

- Нет. - он сжимает обе мои руки в своих ладонях. - Я еще не пришел к такому решению. Я сказал себе, что просто хочу знать, кто ты такая, чтобы убедиться, что ты благополучно добралась до дома.

Я смотрю на него одновременно зачарованно и встревоженно. - Так когда же ты решил похитить меня?

Его глаза сверкают ярко-синим светом. - Это было позже, когда я не мог перестать думать о тебе. Я пришел на твой выпускной, потому что сказал себе, что ты не можешь быть такой, какой я тебя помню, такой, какой ты была на фотографиях, которые я сделал своим охранникам. Я сказал себе, что если увижу тебя снова, то эта навязчивая идея исчезнет ... но, конечно, этого не произошло.- его губы кривятся от иронии. - Стало еще хуже. Все еще становится хуже.

Я сглатываю, не в силах отвести взгляд от его темного пристального взгляда. - Ты когда-нибудь жалеешь об этом? Взял меня так, как ты это сделал?

- Сожалею?- он поднимает брови. - Нет, моя милая. С чего бы это?

Действительно, зачем? Не знаю, какого другого ответа я ожидала. Что он влюбился в меня и теперь сожалеет, что причинил мне страдания? Что я стала так много значить для него, что теперь он считает свои действия неправильными?

- Без причины, - тихо говорю я, вырывая свои руки из его хватки. - Мне просто интересно, вот и все.

Выражение его лица слегка смягчается. - Лора ...

Я наклоняюсь к нему, но прежде чем он успевает продолжить, нас прерывает взрыв детского смеха. Крошечная девочка с белокурыми косичками ковыляет к нам, крепко сжимая в пухлых руках большой зеленый мяч.

- Лови! - кричит она, бросая мяч в Саймона, и я с изумлением наблюдаю, как Саймон протягивает руку в сторону и ловко ловит неловко брошенный предмет. Малышка радостно смеется и ковыляет к нам быстрее, ее короткие ножки качаются, когда она бежит. Прежде чем я успеваю что-то сказать, она уже подходит к нашей скамейке, хватая Саймона за ноги так небрежно, словно он был деревом.

- Привет, - протягивает она, одаривая Саймона улыбкой с ямочками на щеках. - Могу я, пожалуйста, получить свой мяч обратно?- она произносит каждое слово с такой четкостью, что даже ребенок постарше мог бы ею гордиться. - Я хочу больше играть.

- Держи, - улыбается Саймон, возвращая ей пакет. - Ты определенно можешь получить его обратно.

- Лизетта!- к нам подбегает встревоженная блондинка с раскрасневшимся лицом. - Вот ты где. Не беспокой незнакомцев.- схватив ребенка за руку, она бросает на нас извиняющийся взгляд. - Мне очень жаль. Она убежала прежде, чем я успела что то сделать.

- Не беспокойся, - заверяю я ее, улыбаясь. - Она очаровательна. Сколько ей лет?

-Два с половиной ,- говорит женщина с видимой гордостью. - Я не знаю, откуда она это взяла; видит бог, мы с ее отцом едва закончили среднюю школу.

- Я умею читать, - объявляет Лизетта, глядя на Саймона. - А как же ты?

Саймон встает со скамейки и опускается на одно колено перед девушкой. - Я тоже могу, - серьезно говорит он. - Но не все могут, так что ты определенно впереди игры.

Малыш лучезарно улыбается ему. - Я тоже умею считать до ста.

- Неужели?- Саймон склоняет голову набок. - А что еще ты можешь делать?

Видя, что мы не возражаем против присутствия ребенка, блондинка заметно расслабляется и отпускает руку дочери. - Она знает все слова этой ледяной песни, - говорит она, приглаживая волосы ребенка. - И действительно может подпевать.

- Ты действительно можешь?- Саймон спрашивает девочку с очевидной серьезностью, и она с энтузиазмом кивает, прежде чем затянуть песню высоким детским голосом.

Я ухмыляюсь, ожидая, что Саймон остановит ее в любой момент, но он этого не делает. Вместо этого он внимательно слушает, выражение его лица одобрительно, но не покровительственно. Когда Лизетта заканчивает петь, он аплодирует и расспрашивает ее о любимых диснеевских фильмах, побуждая ребенка возбужденно болтать о Золушке и Русалочке.

- Прости, - снова извиняется передо мной ее мать, когда Лизетта не собирается останавливаться. - Не знаю, что на нее нашло сегодня. Она никогда так не болтает с незнакомцами.

- Все в порядке, - говорит Саймон, плавно поднимаясь на ноги, когда Лизетта останавливается, чтобы перевести дыхание. - Мы не возражаем. У тебя замечательная дочь.

- У вас есть собственные дети? - спрашивает мать Лизетты, улыбаясь ему с тем же обожающим выражением, что и ее дочь. - Ты так хорошо с ней обращаешься.

- Нет, - взгляд Саймона скользит вниз к моему животу,—пока нет.

- О!- Женщина ахает, одаривая нас широкой, восхищенной улыбкой. - Поздравляю. У вас двоих будут прекрасные дети, я просто знаю это.

- Спасибо, - говорю я, чувствуя, как горит мое лицо. - Мы с нетерпением ждем этого.

- Ну, нам пора, - говорит мать Лизетты, снова хватая дочь за руку. - Пойдем, Лизетта, милая, попрощаемся с милой молодой парой. У них есть дела, и нам нужно пойти пообедать.

- До свидания.- малышка хихикает и машет Саймону свободной рукой. - Хорошего вам дня.

Улыбаясь, Саймон машет ей в ответ, а затем поворачивается ко мне. - Этот обед не кажется мне плохой идеей. Как ты думаешь, моя милая? Готова идти домой?

- Да.- я подхожу ближе к Саймону и кладу руку ему на сгиб локтя. У меня странно болит грудь. - Пойдем домой.

На обратном пути я впервые позволяю себе немного помечтать. Фантазия, в которой мы с Саймоном - нормальная семья. Закрыв глаза, я представляю своего бывшего похитителя таким, каким он был сегодня в парке: опасный, мрачно красивый мужчина, стоящий на коленях рядом с не по годам развитой маленькой девочкой.

На коленях рядом с нашим ребенком.

Ребенок, которого на протяжении всей этой фантазии я жажду всем своим существом.

Глава 22 Саймон

В субботу утром я встаю рано и спускаюсь на кухню. Роза уже там, и после того, как я удостоверяюсь, что у нее все под контролем, я возвращаюсь наверх к Лоре.

Она все еще спит, когда я вхожу в спальню. Подойдя к кровати, я осторожно стягиваю с нее одеяло, изо всех сил стараясь не разбудить ее. Она что-то бормочет, переворачивается на спину, но глаз не открывает. Она выглядит невероятно сексуально, лежа вот так обнаженной, и я стараюсь не обращать внимания на эрекцию в штанах, когда беру бутылку теплого массажного масла, которую принес из кухни, и выливаю жидкость себе на ладонь.

Я начинаю с ее ног, так как знаю, как сильно мой питомец любит растирать ноги. Как только я дотрагиваюсь до ее подошвы, пальцы ее ног сжимаются, и сонный стон срывается с ее губ. От этого звука мне становится еще тяжелее, но я сопротивляюсь желанию забраться на кровать и зарыться в ее тугое, восхитительное тело.

Сегодня утром ее удовольствие-это все, что имеет значение.

Сначала я растираю одну ногу, уделяя одинаковое внимание каждому пальцу, затем переключаю внимание на другую ногу, прежде чем подойти к ее стройным икрам и бедрам. К этому времени Лора уже почти мурлычет, и я знаю, что она проснулась, хотя ее глаза все еще закрыты.

- С днем рождения, детка, - бормочу я, наклоняясь над ней, чтобы втереть масло в ее гладкий, упругий живот. - Ты хорошо спала?

- МММ ... - нечленораздельный звук, кажется, все, на что она способна, когда я подношу руки к ее груди. Ее острые соски впиваются в мои ладони, почти умоляя пососать их. Не в силах устоять перед искушением, я наклоняюсь и беру один из них в рот, потянув его сильным сосательным движением. Задыхаясь, она выгибается, ее глаза распахиваются, и я переключаю свое внимание на другую грудь, мои скользкие от масла пальцы скользят вниз по ее телу, чтобы стимулировать клитор.- Саймон, - стонет она, ее дыхание учащается, когда я толкаю два пальца в ее тугой, горячий канал и завиваю их внутри нее. - О боже, Саймон!- ее слова заканчиваются тихим криком, когда ее тело напрягается, а затем я чувствую, как она пульсирует в освобождении.

Когда ее схватки ослабевают, я отрываю пальцы от ее набухшей плоти и провожу ими вверх по грудной клетке. - Повернись, детка, - мягко говорю я. - Я еще не закончил с тобой.

Она повинуется, и я снова тянусь за массажным маслом. Щедро налив себе в ладонь, я Массирую ей шею, руки и спину, наслаждаясь ее продолжающимися стонами удовольствия. К тому времени, как я добираюсь до упругих изгибов ее задницы, я сам тяжело дышу, мой член как Железный шип в штанах. Забравшись на кровать, я оседлаю ее бедра и наклоняюсь вперед, накрывая ее своим телом.

- Я хочу трахнуть тебя, - шепчу я ей на ухо, зная, что она чувствует твердое давление моей эрекции на свою задницу. - Ты хочешь этого, детка? Ты хочешь, чтобы я взял тебя и заставил кончить снова?

Она вздрагивает подо мной. - Да. Пожалуйста, да.

На моих губах появляется мрачная улыбка. - Твое желание для меня закон.

Расстегнув молнию на брюках, я вытаскиваю член и просовываю левую руку ей под бедра, приподнимая ее попку под лучшим углом. В другой день я бы вылил масло на ее крошечную задницу и взял ее туда, наслаждаясь ее нежеланием, но не сегодня. Сегодня я дам ей только то, что она хочет.

Прижимая свой член к ее маленькому, скользкому входу, я начинаю толкаться.

Мягкий, влажный жар охватывает меня, когда я пробираюсь глубже в ее тело. Несмотря на вожделение, пульсирующее во мне, я двигаюсь медленно, позволяя ей приспособиться к моим размерам. Когда я полностью вхожу, она стонет, сжимая меня, и я почти сгораю от сжимающего ощущения, мои яйца сжимаются против моего тела.

- Саймон ... - она снова задыхается, извиваясь подо мной, когда я начинаю толкаться медленными, контролируемыми движениями. - Саймон, пожалуйста, позволь мне кончить ...

Ее мольбы толкают меня через край, и с низким рычанием я начинаю трахать ее сильнее, вбиваясь в ее тугую, шелковистую плоть. Я слышу ее крики, чувствую, как ее тело сжимает меня еще сильнее, и когда ее схватки начинаются снова, я взрываюсь с хриплым стоном, мое семя брызжет в ее судорожно сжимающуюся киску.

Потом я вытягиваюсь рядом с ней и заключаю ее в объятия.

- С двадцатым днем рождения, детка, - шепчу я в ее спутанные волосы, и она тихо смеется, звук полон восторга.

* * *

- Ох, Саймон, тебе действительно не следовало этого делать, - протестует Лора, когда я застегиваю изящный бриллиантовый кулон на ее шее. - Это великолепно, но ...

- Но что?- я отступаю назад, любуясь тем, как камень в форме полумесяца смотрится в зеркале на фоне ее золотистой кожи.

Она отворачивается от зеркала и смотрит на меня темными серьезными глазами. - Ты уже сделала этот день таким особенным для меня, с массажем и блинами, которые Роза приготовила на завтрак. Тебе не нужно было делать мне такой дорогой подарок. Тем более что у меня никогда не было возможности подарить тебе что-нибудь на день рождения.

- Мой день рождения в ноябре,- весело говорю я. - В ноябре прошлого года ты даже не знала, что я выжил после взрыва, так что ты никак не могла достать для меня что-нибудь. А в позапрошлом году ... - я улыбаюсь, вспоминая, как сильно она обижалась на меня в первые месяцы на острове.

- Да.- взгляд Лоры немигающий. - В позапрошлом году я думала совсем о другом.

Я смеюсь. - Не сомневаюсь. В любом случае, не беспокойся об этом. Я не праздную свой день рождения.

- А почему бы и нет?- она озадаченно хмурит брови. - Ты не любишь дни рождения?

Мои родители обычно забывали об этом, когда я был ребенком, и я тоже научился забывать об этом. - В любом случае, это не имеет никакого отношения к нашему подарку. Если тебе это не нравится, я могу предложить тебе что-нибудь другое.

- Нет.- Лора собственнически сжимает ожерелье. - Я люблю его.

- Значит, она твоя.- шагнув к ней, я приподнимаю ее подбородок пальцами и прижимаюсь коротким поцелуем к ее губам, прежде чем отступить. - А теперь тебе пора собираться. Твои родители ждут, чтобы пообедать с тобой.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Она моргает, глядя на меня. - Что мы будем делать сегодня вечером? Ты сказал им, что у нас уже есть планы.

- У нас есть. Я веду тебя в ресторан в городе.- я замолкаю, глядя на нее. - Если только ты не хочешь заняться чем-то другим? Это твой выбор.

- Неужели?- ее лицо светится от возбуждения. - В таком случае, можем ли мы сделать что-нибудь безумное?

- Например?

- Мы можем пойти в ночной клуб после ужина?

Мое первое желание-сказать "нет", но я сдерживаюсь. - Почему? - спрашиваю я вместо этого.

Она пожимает плечами, выглядя немного смущенной. - Даже не знаю. Я просто думаю, что это будет весело. Я не была в клубе с тех пор, как ... - она замолкает, закусив губу.

- С тех пор, как ты встретил меня.

Она кивает, и я вспоминаю наш разговор с ее друзьями после ленча. Когда Лора заговорила о том, чтобы пойти куда-нибудь и повеселиться, в ее голосе звучала какая-то тоска, тоска по вещам, которые, как ей казалось, она никогда не испытает.

- В какой клуб ты хочешь пойти? - спрашиваю я, не в силах поверить, что мне вообще нравится эта идея.

Глаза Лоры сияют. - В любой клуб,- быстро отвечает она. - Тот, который ты считаешь самым безопасным. Мне все равно, куда мы пойдем, лишь бы была музыка и танцы.

- А как насчет того, где мы встретились? - неохотно предлагаю я. - Мои люди знакомы с ним раньше, так будет проще

- Да, отлично, она прерывает меня, улыбаясь мне. - Мы можем взять с собой Розу? Я знаю, что ей бы это тоже понравилось.- должно быть, выражение моего лица отражает мои мысли, потому что она быстро уточняет: - только в клуб, а не на ужин. Я также хочу, чтобы ужин был только для нас двоих.

Я вздыхаю. - Конечно. Я попрошу одного из охранников отвезти ее, чтобы она могла встретиться с нами в клубе после ужина.

Лора взвизгивает и обнимает меня за шею. - Спасибо! О, я не могу ждать. Это будет так здорово.

И когда она отправляется на ланч с родителями, я встречаюсь с Лукасом, чтобы выяснить, как обеспечить популярный Чикагский ночной клуб в субботу вечером.

* * *

- Ого, Саймон, это потрясающе,-восклицает Лора, когда мы входим в роскошный французский ресторан, который я выбрала для нашего ужина. - А как ты заказал столик? Я слышала, что людям приходится ждать месяцами ... - тут она замолкает и закатывает глаза. - О, не обращай внимания. Что я говорю? Конечно, вы из всех людей можете получить предварительный заказ.

Я улыбаюсь ее очевидному возбуждению. - Я рад, что тебе понравилось. Будем надеяться, что еда так же хороша, как и атмосфера.

Официант ведет нас к нашему столику, который находится в укромном уголке в задней части ресторана. Вместо вина я заказываю газированную воду для нас обоих, а также заказываю дегустационное меню, предварительно объяснив ограничения, связанные с беременностью Лоры.

- Очень хорошо, сэр, - говорит официант, слегка кланяясь, и не успеваем мы опомниться, как первое блюдо уже на нашем столе.

Пока мы жуем ризотто со спаржей и равиоли с лангустином, Лора рассказывает мне о своем обеде и о том, как ее родители были счастливы отпраздновать этот день рождения вместе с ней. - Они купили мне новый набор кистей, - говорит она, ухмыляясь. - Я думаю, это означает, что мой отец больше не так скептически относится к моему хобби.

- Это хорошо, детка. Он не должен быть таким. У тебя удивительный талант.

- Спасибо,- она одаривает меня сияющей улыбкой и тянется за своим стаканом воды.

Пока мы разговариваем, я не могу отвести от нее взгляд. Сегодня она сияет, прекраснее, чем я когда-либо ее видел. Ее голубое платье без бретелек сексуально и элегантно одновременно—хотя и слишком коротко для моего душевного спокойствия. Когда я увидел, как она спускается по лестнице сегодня вечером, в этом платье и серебристых туфлях на высоких каблуках, я едва удержался, чтобы не затащить ее обратно наверх и не трахать три дня подряд. Это не помогает, что она использовала какой-то макияж, который делает ее губы блестящими и очень пышными. Каждый раз, когда она обхватывает своими губами вилку, я представляю, как она сосет мой член, и мои штаны становятся неудобно тесными.

- Знаешь, ты никогда не рассказывал мне, что делал в том клубе, когда мы впервые встретились, - говорит она, когда мы заканчиваем третье блюдо. - А почему ты вообще оказался в Чикаго? Большая часть твоего бизнеса находится за пределами США, не так ли?

- Да, - говорю я, кивая. - Я здесь не по делам в этом смысле. Один мой знакомый порекомендовал мне этого аналитика хедж-фонда, поэтому я брал у него интервью на должность моего личного портфельного менеджера.

- О,- глаза Лоры расширяются. - Это тот парень, с которым ты встречался на днях?

- Да. Мне понравилось то, что я увидел два года назад, и я нанял его. А потом я решил прогуляться и посмотреть город—вот так я и оказался в этом клубе.

- Ты тогда не беспокоился о безопасности?

-Со мной было несколько моих людей, но нет, Аль-Квадар еще не представлял серьезной угрозы, и, кроме того, мне не о чем было беспокоиться.- только когда я приобрел Лору, я стал настолько параноиком в отношении безопасности. Моя любимица не знает, насколько уязвимой она делает меня, не понимает, на что я готов пойти, чтобы защитить ее. Если бы я был уверен, что Маджид отпустит ее невредимой, я бы отдал ему взрывчатку и все остальное, что потребовал Аль-Квадар.

Я бы сделал все, чтобы вернуть ее.

- Ты что, собирался в тот вечер переспать с какой-нибудь женщиной? - спрашивает Лора, делая глоток из своего бокала. Ее тон небрежен, но взгляд совсем другой.

Я улыбаюсь, довольная ее очевидной ревностью. - Возможно, - поддразниваю я. - Вот почему большинство мужчин ходят в клубы. Это не для танцев, уверяю тебя.

- Так а ты?- она наклоняется вперед, ее маленькая рука сжимает вилку. - Ты кого-нибудь подобрал после моего ухода?

Мне хочется подразнить ее еще немного, но я не могу заставить себя быть настолько жестокой. - Нет, моя милая. В тот вечер я вернулся в свой номер один, не в силах думать ни о чем, кроме этой красивой, миниатюрной девушки, которую встретил.- она мне тоже снилась. О ее лице, которое было так похоже на лицо Марии ... о ее шелковистой коже и нежных изгибах.

О темных, извращенных вещах, которые я хотел сделать с ней.

- Я вижу.- Лора расслабляется, на ее лице появляется улыбка. - А на следующий день? Ты опять куда-то ходил?

- Нет.- я протягиваю руку за инжиром, фаршированным крабами. - Я не видел в этом смысла.- не тогда, когда я был настолько одержим, что часами просматривал ее фотографии, сделанные моими охранниками.

Не тогда, когда я уже знал, что никогда больше не захочу ни одну женщину так сильно.

Глава 23 Лора

Когда мы выходим из ресторана, я чувствую себя на седьмом небе от счастья. Наш сегодняшний ужин был самым близким к настоящему свиданию, и впервые за несколько месяцев я чувствую надежду на будущее.

Возможно, мы никогда не будем “нормальными”, но это не значит, что мы не можем быть счастливы.

Пока мы едем в клуб, я снова позволяю себе мечтать о том, что мы с Саймоном-одна семья. Теперь она кажется более реальной, более существенной. Впервые я могу представить, как мы вместе растим нашего ребенка. Это было бы нелегко, и мы постоянно были бы окружены охраной, но мы могли бы это сделать. Мы могли бы заставить его работать. Большую часть времени мы будем жить в поместье, но и путешествовать тоже. Мы навещали моих родителей и друзей, ездили в разные места Европы и Азии. У меня была бы карьера художника, а бизнес Саймона был бы чем-то, что находится на заднем плане нашей жизни, а не в центре внимания. Это будет не та жизнь, о которой я мечтала, когда была моложе, но тем не менее это будет хорошая жизнь.

Нам нужно полчаса, чтобы добраться до клуба в центре города. Когда мы выходим из машины, Роза уже стоит там, поджидая нас. Увидев меня, она улыбается и бежит к машине.

- Лора, ты выглядишь великолепно, - восклицает она, прежде чем повернуться к Саймону. - И вы тоже, сеньор. - она одаривает нас широкой, сияющей улыбкой. - Большое спасибо, что взяли меня с собой сегодня вечером. Я умираю от желания пойти в настоящий американский ночной клуб.

- Я рада, что ты смогла прийти, - говорю я ей, улыбаясь. - Ты выглядишь потрясающе. - И это действительно так. В сексуальных красных каблуках и коротком желтом платье, которое обыгрывает ее изгибы, Роза выглядит достаточно горячей, чтобы быть пинап-девушкой.

- Ты действительно так думаешь? - нетерпеливо спрашивает она. - Я купила это платье в городе в четверг. Я боялась, что это может быть слишком много.

- Такого не бывает, - твердо говорю я. - Ты выглядишь просто феноменально. А теперь пойдем потанцуем. - и, схватив ее за руку, я веду ее ко входу в клуб, а Саймон с веселым видом следует за нами по пятам.

Несмотря на то, что клуб расположен в старой, более заселенной части центра Чикаго, у дверей стоит длинная очередь людей. Должно быть, сейчас это место пользуется еще большей популярностью, чем два года назад. Когда мы проходим мимо, мужчины смотрят на меня и Розу, а женщины таращатся на Саймона. Я не виню этих женщин, хотя какая-то темная часть меня хочет выколоть им глаза. Мой муж сегодня нарядился, надел строгий блейзер и темные дизайнерские джинсы, и он выглядит непринужденно горячим, как кинозвезда, выходящая из премьеры фильма. Конечно, кинозвезды обычно не прячут пистолеты и ножи под своими стильными куртками, но я стараюсь об этом не думать.

Одно слово Саймона вышибале, и мы уже внутри, минуя ожидающую нас толпу. Никто не проверяет наши документы, даже в баре, где Саймон покупает Розе выпивку. Может быть, это потому, что люди Саймона уже предупредили руководство клуба о нас.

В любом случае, это довольно аккуратно.

Сейчас только десять часов, но клуб уже гудит, из динамиков гремят последние поп-и танцевальные хиты. Несмотря на то, что я не пила, я чувствую себя под кайфом, пьяной от возбуждения. Смеясь, я хватаю Розу и Саймона и тащу их обоих на танцпол, где уже толпятся тонны людей.

Когда мы добираемся до середины танцпола, Саймон разворачивает меня и притягивает к себе, удерживая сзади, когда мы начинаем двигаться под музыку. Я мгновенно понимаю, что он делает. Он держит меня так, что я смотрю на Розу, и мы втроем вроде как танцуем вместе, но меня окружает большое тело Саймона. Никто не может прикоснуться ко мне, ни намеренно, ни случайно, не пройдя сначала через него.

Даже посреди переполненного танцпола я принадлежу Саймону и только Саймону.

Роза усмехается, очевидно, тоже понимая намерения Саймона. Она еще больше возбуждена, чем я, ее глаза сверкают, когда она трясет попой под последнюю песню Леди Гаги. Вскоре к ней бочком подкрадывается парочка симпатичных молодых парней, и я с ухмылкой наблюдаю, как она начинает флиртовать с ними и постепенно отдаляется от нас с Саймоном.

Как только она занята, Саймон поворачивает меня лицом к себе. - Как ты себя чувствуешь, детка? - спрашивает он, и его глубокий голос прорезает взрывную музыку. Разноцветные огни мерцают на его лице, делая его невероятно красивым. - Усталость есть? Тошнота?

- Нет, - улыбаясь, я энергично качаю головой. - Я само совершенство. Даже лучше, чем идеально.

- Да, это ты, - бормочет он, крепче прижимая меня к себе, и я вся краснею, когда чувствую твердую выпуклость в его штанах. Он хочет меня, и мое тело немедленно откликается, пульсирующий ритм музыки вторит внезапной боли в моей сердцевине. Мы окружены людьми, но все они, кажется, исчезают, когда мы смотрим друг на друга, наши тела начинают двигаться вместе в первобытном, сексуальном ритме. Мои груди набухают, соски набухают, когда я прижимаюсь грудью к его груди, и даже сквозь слои одежды, которую мы носим, я чувствую тепло, исходящее от его большого тела ... то же самое тепло, которое накапливается внутри меня.

- Черт, детка, - выдыхает он, глядя на меня сверху вниз. Его бедра раскачиваются взад - вперед, когда мы качаемся вместе, движимые нашей потребностью друг в друге так же, как ритмом музыки. - Ты больше никогда не наденешь это гребаное платье.

- А платье? - я смотрю на него, мое тело горит. - Ты думаешь, это из-за платья?

Он закрывает глаза и делает глубокий вдох, прежде чем открыть их, чтобы встретиться со мной взглядом. - Нет, - хрипло отвечает он. - Дело не в платье, Лора. - Это ты.

Я почти ожидаю, что он утащит меня отсюда, но он этого не делает. Вместо этого он ослабляет хватку, оставляя между нами расстояние в несколько дюймов. Я все еще чувствую его тело рядом со своим, но грубая сексуальность этого момента уменьшается, позволяя мне снова дышать. Мы так танцуем еще несколько песен, а потом меня начинает мучить жажда.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Можно мне, пожалуйста, немного воды? - спрашиваю я, повышая голос, чтобы перекричать музыку, и Саймон кивает, ведя меня к бару. Когда мы проходим мимо Позы, я вижу, что она все еще танцует с этими двумя парнями, по-видимому, довольная тем, что зажата между ними. Я подмигиваю ей и незаметно поднимаю вверх большой палец, а затем мы выходим из танцующей, извивающейся толпы.

Саймон приносит мне стакан, наполненный ледяной водой, и я с благодарностью осушаю его, чувствуя, как пересыхает во рту. Он улыбается, глядя, как я пью, и я знаю, что он тоже это помнит—нашу первую встречу, прямо здесь, у этого бара. Когда мы поворачиваемся, чтобы вернуться на танцпол, я вижу Розу, идущую в заднюю часть, где находятся ванные комнаты. Она машет мне, улыбаясь, и я машу в ответ, прежде чем повернуться к Саймону.

- Давай еще потанцуем, - говорю я, хватая его за руку, и мы ныряем обратно в толпу, как раз, когда начинается новая песня.

Через несколько минут я начинаю чувствовать это—знакомое ощущение переполненного мочевого пузыря.

- Мне надо пописать, - говорю я Саймону, и он ухмыляется, уводя меня с танцпола. Мы вместе идем в заднюю часть клуба, и я становлюсь в очередь в туалет для девочек, а Саймон прислоняется к стене, наблюдая, как я жду своей очереди в темном круглом коридоре, ведущем к туалетам. Я задаюсь вопросом, охраняет ли он меня даже здесь, и почти хихикаю при мысли о том, что он достаточно обеспокоен, чтобы сопровождать меня в дамскую комнату.

К счастью, он этого не делает. Вместо этого он остается у входа в узкий коридор, скрестив руки на груди.

Очередь длинная, и мне нужно почти пятнадцать минут, чтобы добраться до места назначения. Когда наконец приходит моя очередь, я вхожу в маленькую комнату с тремя кабинками и делаю свое дело. Только когда я умываю руки, мне приходит в голову, что Роза исчезла в этом направлении, и с тех пор я не видела, чтобы она выходила.

Достав телефон из крошечной сумочки, я пишу Саймону: "Роза проходила мимо тебя? Ты ее где-нибудь видишь?

Немедленного ответа нет, поэтому я выхожу из ванной, собираясь вернуться, когда вспышка чего-то красного в дюжине футов от меня привлекает мое внимание. Нахмурившись, я иду дальше по круглому коридору, мимо туалетов, и вдруг вижу его.

На полу валялась Красная туфля на высоком каблуке.

У меня замирает сердце.

Нагнувшись, я поднимаю его, и по спине у меня пробегает холодок.

Теперь сомнений нет. Это туфелька Розы.

Мой пульс учащается, я выпрямляюсь, оглядываюсь, но нигде не вижу ее. Из - за того, как изгибается коридор, даже линия ванной комнаты теперь не видна.

Бросив туфлю, я снова достаю телефон. Есть сообщение от Саймона в ответ на мое: Нет, я ее не вижу.

Я начинаю печатать ответ, но в этот момент дверь, которую я не заметила раньше, распахивается в нескольких футах от меня.

Невысокий тощий парень выходит, закрывает за собой дверь и прислоняется к косяку.

Молодой парень, понимаю я, глядя на него. Он больше походил на подростка, его бледное веснушчатое лицо не было омрачено ни малейшим намеком на щетину. Его поза небрежна, почти ленива, но что-то в том, как он смотрит на меня, заставляет меня остановиться.

- Прошу прощения. - я осторожно подхожу к нему, морщась от сильного запаха алкоголя и сигарет, исходящего от него. - Вы не видели моего друга? На ней желтое платье

Он плюет на пол передо мной. - Убирайся отсюда, сука.

Я так поражена, что делаю шаг назад. Затем гнев взрывается во мне, смешиваясь с адреналином. - Прошу прощения? - мои руки сжимаются в кулаки. - Как ты меня только что назвал?

Поза подростка меняется, становясь более агрессивной. - Я же сказал

И в этот момент я слышу его.

За дверью послышался женский крик, а затем звук падающего предмета.

У меня резко повышается уровень адреналина. Не раздумывая, я делаю шаг вперед и замахиваюсь вверх правым кулаком, как учил меня Саймон. Инерция моего движения увеличивает силу удара, и парень задыхается, когда мой кулак врезается в его солнечное сплетение. Он начинает сгибаться пополам, и в этот момент мое колено поднимается, раздавливая его яйца.

Он наклоняется с пронзительным криком, схватившись за промежность, и я хватаю его сзади за шею, используя инерцию, чтобы потянуть его вперед, когда я высовываю свою правую ногу.

Это работает даже лучше, чем на тренировках.

Он бросается вперед, размахивая руками, и его голова ударяется о стену на противоположной стороне коридора. Затем он соскальзывает на пол, его тело обмякло и неподвижно стоит передо мной.

Дрожа, я разинула рот. Не могу поверить, что я только что это сделала.

Я не могу поверить, что убил парня в драке—даже если этот парень был пьяным подростком.

Еще один крик за дверью выводит меня из оцепенения.

Теперь я узнаю этот голос, и новый всплеск адреналина заставляет мое сердце биться быстрее. Действуя исключительно инстинктивно, я перепрыгиваю через упавшее тело молодого парня и толкаю дверь.

Комната внутри длинная и узкая, с другой дверью в дальнем конце. Рядом с этой дверью—грязная кушетка, а на ней-моя подруга которая борется и рыдает под мужчиной.

На секунду я застываю, не в силах отреагировать, а потом замечаю красные полосы на ярко-желтом разорванном платье Розы.

Горячая, темная ярость взрывается в моей груди, сметая все остатки осторожности.

- Отпусти ее! - кричу я, врываясь в комнату. Вздрогнув, парень спрыгивает с Розы, а затем, словно вспомнив о своих гнусных планах, хватает ее за волосы и стаскивает с дивана.

- Лора! - Роза истерически кричит, указывая на что-то позади меня.

В ужасе я оборачиваюсь, но уже слишком поздно.

Другой мужчина уже на мне, тыльная сторона его руки летит к моему лицу.

Удар отбрасывает меня к стене, от удара сотрясаются все кости в моей спине.

Ошеломленная, я опускаюсь на пол и сквозь звон в ушах слышу мужской голос, говорящий: - Ты можешь трахнуть эту, если хочешь. Я займу свою очередь с этой в машине.

И когда грубые руки начинают рвать мою одежду, я вижу, как нападавший на Розу тащит ее к двери в дальнем конце комнаты.

Глава 24 Саймон

Скучая, я отхожу от стены и заглядываю в коридор. Лора уже стоит в начале очереди, поэтому я прислоняюсь к стене и готовлюсь ждать еще немного. Я также делаю себе мысленную заметку никогда не возвращаться в этот клуб. Эти очереди, должно быть, обычное явление здесь, и я нахожу смешным, что они не поставили большую уборную для женщин. Достав телефон, я в третий раз проверяю электронную почту. Как и ожидалось, ничего не произошло с тех пор, как прошло три минуты, поэтому я снова убираю телефон и подумываю о том, чтобы пойти в бар и взять себе выпить. Я воздерживался всю ночь, чтобы сохранить свои рефлексы острыми в случае опасности, но одно пиво не должно ни на что повлиять.

И все же я решаю не делать этого. Несмотря на то, что несколько моих охранников разбросаны по всему клубу, я не чувствую себя комфортно, когда Лора исчезает из виду больше чем на пару минут. Я бы даже подождал в этой очереди вместе с ней, но изогнутый коридор настолько узок, что там есть место только для женщин и случайных мужчин, пробивающихся через него.

Поэтому я жду, забавляясь тем, что наблюдаю за танцующими на танцполе. Со всеми этими трущимися телами атмосфера сильно сексуальна, но мерцающие огни и пульсирующий ритм ничего не делают для меня. Без Лоры в моих объятиях, которая возбуждала бы меня, я мог бы с таким же успехом стоять на углу улицы и смотреть, как растет трава.

Мой телефон вибрирует в кармане, отвлекая меня от моих мыслей. Вытащив его, я смотрю на сообщение Лоры и хмурюсь.

Роза прошла мимо тебя? Ты ее где-нибудь видишь?

Снова отойдя от стены, я бросаю взгляд в коридор. Я не вижу ни Розы, ни Лоры, но девушка, которая стояла в очереди за Лорой, все еще ждет своей очереди.

Убедившись, что Лора, должно быть, в ванной, я поворачиваюсь, чтобы осмотреть клуб, ища желтое платье в толпе. Из-за толпы людей и тусклого освещения трудно что-либо разглядеть, но платье Розы достаточно яркое, чтобы я мог ее разглядеть.

Но я ничего не вижу. Ни в баре, ни на танцполе.

Начиная чувствовать себя неловко, я проталкиваюсь через толпу, чтобы добраться до другой стороны бара и посмотреть снова.

Ничего. Нигде нет желтого платья.

Мое беспокойство перерастает в настоящую тревогу. Снова схватив телефон, я проверяю местоположение маячков Лоры.

Она все еще в ванной или рядом с ней.

Чувствуя себя немного спокойнее, я посылаю Лукасу сообщение, чтобы он поднял людей по тревоге и отправил Лоре свой ответ, прежде чем направиться обратно в туалет. Может быть, я параноик, но мне нужно, чтобы Лора была со мной. Прямо сейчас. Мои инстинкты кричат, что что-то не так, и я не успокоюсь, пока она не будет надежно рядом со мной.

Когда я добираюсь до коридора, то вижу, что очередь женщин стала еще длиннее, и есть даже очередь в мужской туалет. Узкий коридор полностью заблокирован, поэтому я начинаю расталкивать людей, не обращая внимания на их возмущенные крики.

Лоры в этой очереди нет, хотя трекеры показывают, что она где-то рядом. А еще ее нет в женском туалете, осознаю я, проходя мимо. Согласно моему приложению слежения, она примерно в тридцати футах впереди, немного левее изогнутого коридора. Толпа рассеивается, и я ускоряю шаг, мое беспокойство усиливается.

Через секунду я вижу его.

Мужское тело на полу, рядом с закрытой дверью.

Моя кровь превращается в лед, страх острый и едкий на языке. Если кто-то забрал Лору, если ей причинили какой-то вред—

Нет, я не могу позволить себе пойти туда, когда она нуждается во мне.

Ледяное спокойствие охватывает меня, блокируя страх. Присев на корточки, я достаю нож из кобуры на щиколотке и вставляю его в пряжку ремня, чтобы легче было достать. Затем, поднявшись на ноги, я достаю пистолет и перешагиваю через тело, не обращая внимания на кровь, стекающую со лба мужчины.

Согласно приложению, Лора находится всего в нескольких футах слева от меня, что означает, что она находится за этой дверью.

Сделав глубокий вдох, я толкаю дверь и вхожу в комнату.

Тут же мое внимание привлекает приглушенный крик справа. Обернувшись, я вижу две фигуры, борющиеся у стены ... и все следы спокойствия, исчезают.

Лора—моя Лора—дерется с мужчиной вдвое крупнее ее. Он навалился на нее, одной рукой заглушая ее крики, а другой срывая с нее одежду. Ее глаза дикие и яростные, пальцы изогнуты в когти, когда она царапает его лицо и шею, оставляя кровавые полосы на его коже.

Красный туман опускается на меня, ярость более яростная, чем все, что я знал.

Один прыжок-и я уже на них, оттаскиваю мужчину от Лоры. Я не стреляю—слишком рискованно, когда она рядом, —но нож в моей руке, когда я прижимаю его к полу, мое левое предплечье сдавливает ему горло. Он задыхается, его глаза выпучены, когда я поднимаю нож и вонзаю его в его бок, снова и снова. Горячая кровь выплескивается, обрызгивая меня, и я чувствую запах его ужаса, его осознание надвигающейся смерти. Его руки бьют меня, но я не чувствую ударов. Вместо этого я смотрю ему в глаза, нанося удары снова и снова, наслаждаясь его предсмертной борьбой.

- Саймон! - крик Лоры вырывает меня из моей жажды крови, и я вскакиваю на ноги, оставляя дергающееся тело нападавшего на полу.

Она дрожит, тушь и слезы текут по ее лицу, когда она пытается встать, держась за стену для поддержки.

Блядь. Тошнотворный страх наполняет мою грудь. Я бросаюсь к ней и прижимаю ее к себе, лихорадочно обыскивая в поисках ран. Вроде бы ничего не сломано, но нижняя губа разбита и припухла, а платье слегка порвано наверху. А ребенок ... Нет, я не могу сейчас об этом думать.

- Детка, ты ранена? - мой голос едва узнаваем, как мой собственный. - Он сделал тебе больно?

Она качает головой, ее глаза все еще дикие. - Нет! - она извивается в моих руках, отталкивая меня с удивительной силой. - Отпусти меня! Мы должны пойти за ней!

- Что? Кто это? - вздрогнув, я отступаю назад, держа ее за руку, чтобы она не упала.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Роза! Он поймал ее, Саймон! Он схватил ее и потащил вон туда. - Лора тычет свободной рукой в сторону задней двери. - Мы должны пойти за ней! - у нее истерика.

- Ее похитил другой мужчина?

- Да! Он сказал ... — голос Лоры срывается на рыдание. - Он сказал, что в машине будет его очередь. Здесь их было двое, и один забрал Розу!

Я смотрю на нее, и во мне нарастает новая ярость. Может, я и не близок с Розой, но мне нравится эта девушка, и она под моей защитой. Мысль о том, что кто-то посмел сделать это, напасть на нее и Лору таким образом—

- Скорее! - умоляет Лора, отчаянно дергая меня за руку, чтобы оттащить к двери. - Пойдем, Саймон, нам надо спешить! Он просто вытащил ее оттуда, так что мы все еще можем наверстать упущенное!

Блядь. Я стискиваю зубы, каждый мускул в моем теле вибрирует от напряжения. Я никогда в жизни так не терзалась. Лора ранена, и все внутри меня кричит, что она-мой первый приоритет, что я должен схватить ее и как можно быстрее доставить в безопасное место. Но если то, что она говорит, правда, то единственный способ спасти розу—это действовать немедленно, и моим людям потребуется по крайней мере несколько минут, чтобы добраться туда, где мы находимся.

- Пожалуйста, Саймон! - Лора умоляет, всхлипывая, и паника в ее глазах решает все за меня.

- Оставайся здесь, - мой голос холоден и резок, когда я отпускаю ее руку и делаю шаг назад. - Не двигайся.

- Я иду с тобой.

- Черт тебя побери. - вытащив пистолет, я сунул его ей в руки. - Жди меня здесь и стреляй в любого, кого не узнаешь.

И прежде чем она успевает возразить, я быстро шагаю к задней двери, сообщая Лукасу о ситуации по дороге.

Глава 25 Лора

Как только Саймон исчезает за дверью, я опускаюсь на пол, сжимая пистолет, который он мне дал. Мои ноги дрожат, голова кружится, волны тошноты накатывают на меня. Я чувствую, что держусь за свое здравомыслие на волоске. Только осознание того, что Саймон уже на пути к спасению Розы, удерживает меня от полного истерического срыва. Судорожно вздохнув, я вытираю влагу с лица тыльной стороной ладони, и когда опускаю руку, мое внимание привлекает красная полоска.

Кровь.

На мне кровь.

Я смотрю на него с отвращением, но в то же время зачарованно. Это должно быть от человека, которого убил Саймон. Саймон был весь в крови, когда дотронулся до меня, и теперь она вся на мне, красные полосы на моих руках и груди напоминают одну из моих картин. Странно, но эта аналогия меня немного успокаивает. Сделав еще один вдох, я поднимаю глаза и перевожу взгляд на мертвеца, лежащего в нескольких футах от меня.

Теперь, когда он не нападает на меня, я с ужасом понимаю, что узнаю его. Это один из двух молодых людей, с которыми танцевала Роза. Значит ли это, что второй нападавший-другой человек? Я хмурюсь, пытаясь вспомнить черты второго мужчины, но он просто размыт в моем сознании. Я также не помню, чтобы когда-либо видела подростка, который охранял вход в эту комнату. Был ли он с танцующими партнёрами Розы? Если так, то почему? Все это не имеет никакого смысла. Даже если эти трое-серийные насильники, как они могли подумать, что им сойдет с рук такое жестокое нападение в клубе?

Конечно, мотивы покойника больше не имеют значения. Я знаю, что он мертв, потому что его тело больше не дергается. Его глаза открыты, рот приоткрыт, по щеке стекает струйка крови. Я понимаю, что от него тоже несет смертью—кровью, испражнениями и страхом. Когда до меня доходит тошнотворный запах, я отползаю на несколько футов, чтобы прижаться поближе к дивану.

Еще один человек был убит на моих глазах. Я жду ужаса и отвращения, но они не приходят. Вместо этого все, что я чувствую, - это какая-то порочная радость. Словно на киноэкране, я вижу, как нож Саймона поднимается и опускается, погружаясь в бок мужчины снова и снова, и все, о чем я могу думать, это то, что я рада, что этот человек мертв.

Я рада, что Саймон выпотрошил его.

Странно, но на этот раз отсутствие сочувствия меня не беспокоит. Я все еще чувствую руки мужчины на своем теле, его ногти царапают мою кожу, когда он разрывает мою одежду. Он сумел прижать меня к земле, пока я была ошеломлена его ударом, и, хотя я боролась изо всех сил, я знала, что проигрываю. Если бы Саймон не пришел вовремя—

Нет. Я оборвала эту мысль на полуслове. Саймон действительно пришел, так что не стоит зацикливаться на самом худшем. Учитывая все обстоятельства, я отделался минимальными повреждениями. Моя разбитая губа пульсирует, а спина ощущается как один огромный синяк, но ничего непоправимого. Мое тело исцелится. Я уже была ранена и выжила.

Настоящий вопрос в том: будет ли Роза?

Мысль о том, что она ранена, сломлена и оскорблена, наполняет меня яростью. Я хочу, чтобы Саймон убил другого человека так же жестоко, как он убил этого. На самом деле, я хочу сделать это сама. Я бы настояла на том, чтобы пойти с ними, но спор с Саймоном только он не замедлил бы спасение Розы.

А пока мне остается только ждать и надеяться, что Саймон вернет ее.

Заметив свою маленькую сумочку на полу, я подползаю, чтобы поднять ее. Каждое движение причиняет боль, но я хочу, чтобы эта сумочка была со мной. Там есть мой телефон, а это значит, что я могу связаться с Саймоном. И это важно—потому что до меня вдруг доходит, что Роза не единственная в опасности в данный момент.

Как и мой муж.

Нет, я тоже отгоняю эту мысль. Я знаю, на что способен Саймон. Если кто-то и способен справиться с этим, так это человек, который похитил меня. Жизнь Саймона с детства была пропитана насилием; убить одного-двух подонков для него все равно что подстричь траву.

Если только этот подонок не вооружен или у него нет приятелей.

Я крепко зажмуриваюсь, отказываясь думать об этом. Саймон вернется с Розой, и все будет хорошо. Так и должно быть. Мы будем семьей, построим совместную жизнь ...

Семья. Мои глаза распахиваются, рука взлетает к животу, и я громко задыхаюсь. Впервые мне приходит в голову, что без вмешательства Саймона мы с Розой могли бы оказаться не единственными жертвами насильников. Если бы со мной обошлись жестоко, еще немного поколотили, неизвестно, что могло бы случиться с ребенком.

От этой ужасной мысли у меня перехватывает дыхание.

Меня снова начинает трясти, и на глаза наворачиваются слезы. Я даже не знаю, почему плачу. Все хорошо. Так и должно быть.

Сжимая сумочку, я сосредотачиваюсь на двери в задней части дома. В любую секунду Саймон пройдет через это вместе с Розой, и наша жизнь вернется в нормальное русло.

В любую секунду сейчас.

Секунды тикают медленно. Так медленно, что я едва сдерживаюсь, чтобы не закричать. Я смотрю на дверь, пока слезы не останавливаются и мои глаза не начинают гореть от сухости. Как бы я ни старалась, я не могу отогнать мрачные фантазии, и страх внутри меня чувствует, что он собирается поглотить меня изнутри, съесть меня, пока ничего не останется.

Наконец, дверь начинает со скрипом открываться.

Я вскакиваю на ноги, забыв о боли, но потом вспоминаю прощальные слова Саймона.

Он не единственный, кто может войти в эту дверь.

Подняв пистолет, который он мне дал, я дрожащими руками прицеливаюсь и жду.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 26 Саймон

Как только я отправляю сообщение Лукасу, я открываю дверь и выхожу в переулок позади клуба. Тут же в ноздри мне ударил запах отбросов, смешанный с резким запахом мочи. Должно быть, пока мы были внутри, шел дождь, потому что асфальт в выбоинах мокрый, и свет от далекого уличного фонаря отражается в маслянистых лужах.

Сдерживая ярость и беспокойство, я методично осматриваюсь по сторонам. Позже я позволю себе думать о заплаканном лице Лоры и о том, как сильно я облажался, но сейчас мне нужно сосредоточиться на спасении Розы.

Я многим обязан ей и Лоре.

Я никого не вижу поблизости, поэтому пробираюсь между мусорными контейнерами, направляясь к улице. Несколько крыс разбегаются при моем приближении. Интересно, чувствуют ли они гул насилия в моих венах, жажду крови, которая усиливается с каждым моим шагом?

Одной смерти было недостаточно. Но этого было недостаточно.

Мои шаги отдаются влажным эхом, когда я сворачиваю за угол, сворачиваю на узкую боковую улицу, и тут я вижу его.

Две фигуры боролись с белым внедорожником примерно в тридцати ярдах от них.

Я вижу желтое платье Розы, когда мужчина пытается затащить ее в машину, и меня снова охватывает черная ярость.

Вытащив нож, я бросаюсь к ним.

Я точно знаю, когда нападавший на Розу увидит меня. Его глаза расширяются, лицо искажается от страха, и прежде чем я успеваю среагировать, он толкает Розу ко мне и забирается в машину.

Я набираю скорость, успевая подхватить Розу прежде, чем она упадет, и она вцепляется в меня, истерически рыдая. Я пытаюсь успокоить ее, высвобождаясь из ее цепких объятий, но уже слишком поздно.

Машина с ревом заводится, и шины визжат, когда нападавший на Розу давит на газ, убегая, как трус, которым он и является.

Блядь. Тяжело дыша, я смотрю вслед удаляющейся машине. Я знаю, что мои люди стоят на перекрестке впереди, но публичная перестрелка привлечет слишком много внимания. Держа Розу одной рукой, я достаю свой телефон и говорю Лукасу следовать за белой машиной.

Затем я обращаю свое внимание на рыдающую женщину в моих объятиях.

- Роза. - не обращая внимания на бурлящий во мне адреналин, я осторожно отстраняю ее от себя, чтобы посмотреть на степень ее травм. Одна сторона ее лица распухла и покрылась коркой крови, а все тело покрыто царапинами и синяками, но, к моему облегчению, я не вижу никаких сломанных костей. Однако она выглядит такой потрясенной, что я понижаю голос, обращаясь к ней, как к ребенку. - Как сильно ты ранена, милая?

- Он ... Они ... - она кажется бессвязной, когда стоит там, дрожа, ее платье разорвано, и я стискиваю зубы, борясь с новой волной ярости. Я уже вижу, что, что бы с ней ни случилось, это не то, что она легко переживет.

- Пойдем, милая, я отведу тебя к Лоре. - мой голос звучит мягко и успокаивающе, когда я наклоняюсь, чтобы поднять ее. Ее дрожь усиливается, когда я поднимаю ее на руки, и я крепче сжимаю челюсти, возвращаясь в переулок так быстро, как только могу.

Когда мы оказываемся перед дверью клуба, я опускаю Розу на ноги. Затем, поддерживая ее за локоть, я осторожно провожу ее через дверной проем.

Нас встречает Лора, направившая пистолет в нашу сторону. Однако, как только она замечает нас, ее лицо светится, и она опускает оружие.

- Роза! - она бросает пистолет и бежит к нам через комнату. - Ты поймал ее, Саймон! О, слава богу, ты ее поймали! - подойдя к нам, она встает на цыпочки и крепко обнимает меня, а потом обнимает Розу и ведет ее к дивану. Я слышу, как она бормочет что-то успокаивающее, когда Роза прижимается к ней, плача, и я использую эту возможность, чтобы позвать нашу машину, чтобы она подъехала к переулку.

Через пару минут машина готова.

- Пойдем, детка. Мы должны отвезти вас обоих в больницу, - тихо говорю я, подходя к кушетке, и Лора кивает, все еще обнимая дрожащее тело Розы. Моя жена сейчас выглядит гораздо спокойнее, ее прежней истерики нигде не видно. И все же я борюсь с желанием схватить ее и убедиться, что с ней все в порядке. Единственное, что меня останавливает, - это осознание того, что Роза развалится без помощи Лоры.

К счастью, моя любимица, кажется, справляется с задачей справиться со своим травмированным другом. Стальной стержень, который я всегда ощущал в ней, никогда не был так очевиден, как сейчас. Даже с яростью, сжигающей меня изнутри, я чувствую вспышку гордости, когда смотрю, как Лора поднимает Розу с дивана и ведет ее к выходу в переулок. Лукас стоит, прислонившись к машине, и ждет нас. Когда его взгляд падает на Розу, я вижу, как меняется его лицо, его бесстрастное выражение превращается во что-то темное и пугающее.

- Эти ублюдки, - хрипло бормочет он, обходя машину, чтобы открыть нам дверь. - Эти долбаные ублюдки. - кажется, он не может оторвать глаз от Розы. - Они, блядь, умрут.

- Да, будут, - соглашаюсь я, с некоторым удивлением наблюдая, как он осторожно отделяет Розу от моей жены и ведет плачущую девочку в машину. Его манеры так нехарактерно заботливы, что я не могу не задаться вопросом, есть ли что-то между ними двумя. Это было бы странно, учитывая его зацикленность на русском переводчике, но случались и более странные вещи.

Мысленно пожав плечами, я поворачиваюсь к Лоре, которая стоит у открытой дверцы машины, вцепившись левой рукой в дверную раму. Она кажется потерянной в своем собственном мире, ее взгляд странно отстранен, когда она поднимает правую руку и кладет ее на живот.

- Лора? - Я делаю шаг к ней, внезапный страх сжимает мою грудь, и в этот момент я вижу, как ее лицо становится белым как мел.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 27 Лора

Ощущение судороги, которое я начала ощущать несколько секунд назад, внезапно усиливается, превращается в острую боль. Он пронзает мой живот, перехватывая дыхание, как раз когда Саймон подходит ко мне, его лицо напряжено от беспокойства. Задыхаясь, я согнулась пополам и тут же почувствовала на себе его сильные руки, поднимающие меня с земли.

- В больницу, сейчас же! - рявкает он на Лукаса, и прежде чем я успеваю моргнуть, я оказываюсь внутри машины, укачиваясь на коленях Саймона, когда мы с визгом выезжаем из переулка.

- Лора? Лора, с тобой все в порядке? - голос Розы полон паники, но я не могу успокоить ее в данный момент, потому что мои внутренности сжимаются и скручиваются. Все, что я могу делать, это делать короткие, задыхающиеся вдохи, мои руки судорожно впиваются в плечи Саймона, когда он раскачивает меня взад и вперед, его большое тело напрягается подо мной.

- Саймон.- я не могу удержаться от крика, когда особенно сильная судорога разрывает мой живот. Я чувствую горячую, скользкую влагу на своих бедрах, и я знаю, что если я посмотрю вниз, то увижу кровь. - Саймон, ребенок ...

- Я знаю, детка.- он прижимается губами к моему лбу, раскачивая меня быстрее. - Держись. Пожалуйста, подожди.

Мы летим по темным улицам, фонари и светофоры расплываются перед моими глазами. Я слышу, как Роза разговаривает со мной, ее мягкие руки гладят мои волосы, и я осознаю смутное чувство вины, что ей приходится иметь дело с этим после всего, через что она прошла.

Но в основном я испытываю страх.

Ужасный страх, что уже слишком поздно, что все уже никогда не будет хорошо.

* * *

- Мне очень жаль, Миссис Эсгуэрра.- молодая докторша останавливается рядом с моей кроватью, ее карие глаза полны сочувствия. - Как вы уже могли догадаться, у вас случился выкидыш. Хорошая новость—если она вообще может быть в такой момент—заключается в том, что вы все еще находились в первом триместре беременности, и кровотечение уже прекратилось. В течение следующих нескольких дней могут быть некоторые выделения , но ваше тело должно довольно быстро вернуться к нормальному состоянию. Нет никаких причин, почему бы тебе не попытаться вскоре завести еще одного ребенка ... если ты, конечно, этого захочешь.

Я смотрю на нее, и мне кажется, что по моим глазам прошлись наждачной бумагой. Я больше не могу плакать. Я выплакала все слезы, что были во мне. Я чувствую, как Саймон держит меня за руку, сидя на краю кровати, ощущаю продолжающиеся тупые спазмы в животе и думаю только о том, что потеряла ребенка.

Я потеряла нашего ребенка, и это все моя вина.

- А где Роза?- мое горло так распухло, что мне приходится выдавливать слова. - С ней все в порядке?

- Она в соседней комнате, - тихо говорит доктор. Она необычайно хорошенькая, с бледным лицом в форме сердечка, обрамленным волнистыми каштановыми волосами. - Не хотите ли поговорить с ней?

- Они закончили с ее обследованием? - голос Саймона тверд, как никогда. Его лицо и руки теперь чистые—он использовал бутилированную воду, чтобы вытереть большую часть крови с нас, прежде чем мы вышли из машины,–но его серая куртка испачкана коричневым. Интересно, что думают врачи о нашей внешности, понимают ли они, что не вся кровь на нас-моя.

- Да, они закончили. - доктор секунду колеблется. - Мистер ... Эсгерра, твоя подруга сказала, что не хочет выдвигать обвинения или говорить с полицией, но это то, что мы настоятельно рекомендуем в подобных случаях. По крайней мере, она должна позволить нашему эксперту по сексуальному насилию собрать доказательства. Может быть, вы поговорите с Мисс Мартинез, поможете нам убедить ее—

- Какие-нибудь из ее травм требуют госпитализации?- Саймон прерывает меня, его рука сжимает мои пальцы. - Или она может пойти с нами домой?

Доктор хмурится. - Она может пойти домой, но ...

- А моя жена?- он бросает на молодую женщину пронзительный взгляд. - Вы уверены, что нет никаких повреждений, кроме синяков?

- Да, как я уже объяснял вам, мистер Эсгуэрра, все анализы прошли нормально.- доктор, не дрогнув, встречает его взгляд. —Нет никакого сотрясения мозга или каких-либо внутренних повреждений, и нет никакой необходимости в D&C-дилатации и кюретаже—процедуре, когда потеря происходит так рано во время беременности. Я рекомендую Миссис Эсгуэрре отдохнуть несколько дней, но после этого она сможет вернуться к своей обычной деятельности.

Саймон смотрит на меня сверху вниз. - Детка?- его тон немного смягчается. - Ты хочешь остаться здесь до утра на всякий случай или лучше пойдешь домой?

- Домой.- я с трудом сглатываю. - Я хочу домой.

- Миссис ... Эсгерра ... - доктор кладет руку мне на предплечье, ее тонкие пальцы согревают мою кожу. - Я знаю, что это слабое утешение для твоей потери, но я хочу, чтобы ты знала, что подавляющее большинство выкидышей невозможно предотвратить. Вполне возможно, что инцидент с вами и вашим другом был фактором в этом несчастном случае, но так же вероятно, что была какая-то хромосомная аномалия, которая вызвала бы это независимо. По статистике, около двадцати процентов известных беременностей заканчиваются выкидышем, и до семидесяти процентов выкидышей в первом триместре происходят из-за этих аномалий, а не из—за того, что мать сделала или не сделала.

Я тупо перевожу взгляд с ее лица на табличку с именем, приколотую к груди: "доктор Кобакис". Что-то в этом мне кажется знакомым, но я слишком устала, чтобы понять, что именно.

Я снова вяло поднимаю глаза. - Спасибо, - бормочу я, надеясь, что она оставит эту тему в покое. Я понимаю, что она пытается сделать. Доктор, вероятно, сталкивался с этим раньше—с автоматической склонностью женщины винить себя, когда что-то идет не так с ее беременностью. Чего она не понимает, так это того, что в моем случае виноват я.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я настояла на том, чтобы пойти в этот клуб. В том, что случилось с Розой и ребенком, виновата я и никто другой.

Доктор легонько сжимает мое предплечье и делает шаг назад. - Я подготовлю твоего друга к выписке, пока ты будешь одеваться, - говорит она и выходит из комнаты, оставляя меня наедине с Саймоном впервые с момента нашего прибытия в больницу.

Как только доктор уходит, он отпускает мою руку и наклоняется надо мной. - Лора ... - в его взгляде я вижу ту же самую агонию, которая разрывает меня изнутри. - Детка, тебе все еще больно?

Я отрицательно качаю головой. Физический дискомфорт для меня теперь ничто. - Я хочу домой, - хрипло говорю я. - Пожалуйста, Саймон, Отвези меня домой.

- Я так и сделаю.- он гладит меня по здоровой стороне лица, Его прикосновение теплое и нежное. - Обещаю тебе, я так и сделаю.

Глава 28 Саймон

Я никогда раньше не испытывал такой пустоты, как эта, жгучей пустоты, пульсирующей острой болью. Когда я потерял Марию и моих родителей, были гнев и горе, но не это.

Не эта ужасная пустота, смешанная с самой сильной жаждой крови, которую я когда-либо знал.

Лора молчит, пока я несу ее вверх по лестнице в нашу спальню. Ее глаза закрыты, ресницы образуют темные полумесяцы на бесцветных щеках. Она была в таком состоянии—почти в кататонии от потери крови и истощения—с тех пор, как мы покинули больницу.

Укладывая ее на кровать, я замечаю синяк на скуле и разбитую губу, и мне приходится отвернуться, чтобы взять себя в руки. Насилие, кипящее во мне, кажется таким ядовитым, таким разъедающим, что я не могу прикоснуться к норе прямо сейчас—не без того, чтобы оно не оставило на ней какой-то след.

Через несколько мгновений я чувствую себя достаточно спокойно, чтобы повернуться лицом к кровати. Лора не шевелится, все еще лежит там, где я ее положил, и я понимаю, что она заснула. Медленно вдыхая, я наклоняюсь над ней и начинаю раздевать. Я мог бы дать ей поспать до утра, но на ее одежде есть следы засохшей крови, и я не хочу, чтобы она просыпалась в таком состоянии.

Утром у нее будет достаточно забот.

Когда она раздевается догола, я снимаю свою одежду и поднимаю ее, прижимая ее маленькое безвольное тело к своей груди, пока иду в ванную. Войдя в душевую кабину, я включаю воду, все еще крепко прижимая ее к себе.

Она просыпается, когда теплые брызги падают на ее кожу, ее глаза распахиваются, когда она судорожно сжимает мои бицепсы. - Саймон?- похоже, она встревожена.

- Шшш,- успокаиваю я её. - Все в порядке. Мы уже дома.- она выглядит немного спокойнее, поэтому я ставлю ее на ноги и мягко спрашиваю: Ты в порядке?

Она кивает, и я быстро умываю ее, а потом себя. Когда я заканчиваю, она уже шатается на ногах, и я вижу, что ей приходится напрягать все силы, чтобы удержаться на ногах. Я быстро заворачиваю ее в большое полотенце и несу обратно в постель.

Она отключается прежде, чем ее голова касается подушки. Я укутываю ее одеялом и сажусь рядом с ней на несколько минут, наблюдая, как ее грудь поднимается и опускается в такт дыханию.

Потом я встаю и одеваюсь, чтобы спуститься вниз.

* * *

Войдя в гостиную, я вижу, что Лукас уже ждет меня.

- А где Роза? - Спрашиваю я, стараясь говорить спокойно. Позже я буду думать о нашем ребенке, о Лоре, лежащей там, такой уязвимой , но сейчас я выкидываю все это из головы. Я не могу позволить себе поддаться своему горю и ярости, не тогда, когда так много нужно сделать.

- Она спит, - отвечает Лукас, поднимаясь с дивана. - Я дал ей Амбиен и убедился, что она приняла душ.

- Хорошо. Спасибо. - я пересекаю комнату и встаю рядом с ним. - А теперь расскажи мне все.

-Команда уборщиков позаботилась о теле и захватила ребенка, которого Лора вырубила в коридоре. Они держат его на складе, который я арендовал на южной стороне.

- Хорошо.- моя грудь наполняется диким предвкушением. - А как насчет белой машины?

- Мужчины смогли проследить за ним до одной из жилых высоток в центре города. В этот момент он исчез в гараже, и они решили не преследовать его там. Я уже проверил номер машины.

Он останавливается в этой точке, что заставило меня нетерпеливо сказать: - И?

- И похоже, у нас могут возникнуть проблемы, - мрачно говорит Лукас. - Вам что-нибудь говорит имя Патрик Салливан?- я хмурюсь, пытаясь вспомнить, где я слышал это раньше. Он мне знаком, но я не могу его вспомнить. - Салливаны владеют половиной этого города. Проституция, наркотики, оружие—как ни крути, а они в этом замешаны. Патрик Салливан возглавляет семью, и у него есть почти каждый местный политик и начальник полиции в кармане.

- А ... - теперь это имеет смысл. Я не имел дела с организацией Салливана, но я сделал своим делом знакомство с потенциальными клиентами в США и других странах. Имя Салливана, должно быть, всплыло в моих исследованиях—а это значит, что у нас действительно могут быть проблемы. - Какое отношение к этому имеет Патрик Салливан?

- У него двое сыновей, - говорит Лукас. - Вернее, у него было два сына. Брайан и Шон. Брайан сейчас маринуется в щелоке на нашем арендованном складе, а Шон-владелец белого внедорожника.

- Понятно.- так что ублюдки, напавшие на Розу и мою жену, связаны между собой. Более чем связаны, что объясняет их идиотское высокомерие в нападении на двух женщин в общественном клубе. С их отцом, управляющим этим городом, они, должно быть, привыкли быть самыми большими акулами в бассейне.

- Кроме того,-продолжает Лукас,-парень, которого мы повесили на том складе, - их семнадцатилетний кузен, племянник Салливана. Его зовут Джимми. Судя по всему, он и оба брата очень близки. Или были близки, я бы сказал.

Мои глаза сужаются от внезапного подозрения. - Они хоть представляют, кто мы такие? Могли ли они выбрать Розу, чтобы добраться до меня?

- Нет, я так не думаю, - лицо Лукаса напрягается. - У братьев Салливан скверная история с женщинами. Наркотики для свиданий, сексуальное насилие, групповое изнасилование девушек из женского общества—список можно продолжать и продолжать. Если бы не отец, они бы сейчас гнили в тюрьме.

- Понятно.- мой рот кривится. - Ну, к тому времени, как мы с ними покончим, они пожалеют об этом.

Лукас мрачно кивает. - Может, мне организовать ударную группу?

- Нет, - говорю я. - Пока нет.- я поворачиваюсь и подхожу к окну, глядя на темный, обсаженный деревьями двор. Сейчас четыре часа утра, и единственный свет, пробивающийся сквозь деревья, исходит от висящего в небе полумесяца.

Эта община-тихое, спокойное место, но оно не останется таким надолго. Как только Салливан выяснит, кто убил его сыновей и племянника, эти аккуратные, ухоженные улицы зальются кровью.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Я хочу, чтобы Лору и ее родителей отвезли в поместье, прежде чем мы что-нибудь предпримем, - говорю я, поворачиваясь к Лукасу. - Шону Салливану придется подождать. А сейчас мы сосредоточимся на племяннике.

- Хорошо.- Лукас наклоняет голову. - Я начну готовиться к отъезду.

Он выходит из комнаты, и я снова поворачиваюсь к окну.

Несмотря на полумесяц, я вижу только темноту.

Глава 29 Лора

- Лора, милая ... - знакомое нежное прикосновение выдергивает меня из беспокойного сна. С трудом открыв тяжелые веки, я непонимающе смотрю на маму, которая сидит на краю кровати и гладит меня по волосам. Моя голова болит так сильно, что мне требуется несколько секунд, чтобы осознать ее присутствие в нашей спальне—и заметить ее покрасневшие, опухшие глаза.

- Мама?- придерживая одеяло, я сажусь, подавляя стон от боли, вызванной этим движением. Моя спина одеревенела и болит, а низ живота тупо сводит судорогой. - Что ты здесь делаешь?

- Саймон звонил нам сегодня утром, - говорит она дрожащим голосом. - Он сказал, что вчера вечером на вас с Розой напали в клубе.

- О, - вспышка гнева полностью будит меня. Как смеет Саймон так волновать моих родителей? Я бы придумала что-нибудь менее пугающее, чтобы рассказать им, какой-нибудь более мягкий способ объяснить потерю ребенка.

Потеря ребенка.

Агония такая острая и внезапная, что я не могу ее сдержать. Из моего горла вырывается рыдание, сопровождаемое потоком жгучих слез. Дрожа, я зажимаю рот рукой, но уже слишком поздно. Боль нарастает и выплескивается наружу, слезы, как кислота, разъедают мою кожу. Я чувствую, как мама обнимает меня, слышу, как она плачет, и знаю, что должна остановиться, но не могу. Это слишком, горе, осознание того, что я сделал это.

Внезапно, это больше не моя мама, которая держит меня. Вместо этого я закутана в одеяло на коленях Саймона, его сильные руки обнимают меня, когда он прижимает меня к себе, укачивая, как ребенка. Я слышу папин голос, низкий и успокаивающий, и я знаю, что папа утешает маму, пытаясь успокоить ее в ее боли. В какой-то момент он и Саймон, должно быть, вошли в комнату, но я не знаю, как и когда это произошло.

Наконец Саймон несет меня в душ. Именно там, вдали от глаз моих родителей, я наконец-то могу взять себя в руки. - Прости, - шепчу я, когда Саймон вытирает меня полотенцем и одевает в толстый махровый халат. - Мне очень жаль. А где Роза? Как она там?

- С ней все в порядке, - тихо говорит он. Его глаза налиты кровью, и я подозреваю, что он плохо спал прошлой ночью. - Ну, все в порядке, как и следовало ожидать. Она все еще в своей комнате, но Лукас говорил с ней и сказал, что ей лучше. И тебе не за что извиняться, детка. Ничего.

Я качаю головой, ужасное чувство вины снова овладевает мной. - Мне нужно увидеться с ней.

- Подожди, Лора.- он хватает меня за руку как раз в тот момент, когда я собираюсь броситься обратно в спальню. - Прежде чем ты это сделаешь, нам с тобой нужно кое-что обсудить с твоими родителями.

Он кивает, глядя на меня сверху вниз. - Да. Вот почему я позвал их сюда. Нам всем нужно поговорить.

* * *

- Преступная семья Салливанов? - папа недоверчиво повышает голос. - Вы хотите сказать, что люди, напавшие на мою дочь, являются частью мафии?

- Да, - говорит Саймон, его лицо жесткое и невыразительное. Он сидит рядом со мной на диване, его левая рука покоится на моем колене. - Это то, что я обнаружил вчера вечером, когда мы вернулись из больницы.

- Нам нужно немедленно идти в полицию. - мама наклоняется вперед, ее руки крепко сжаты на коленях. - Эти монстры должны заплатить за это. Если вы знаете, кто они такие

- Они заплатят, Габриэла.- взгляд Саймона превращается в стальной. - Об этом можешь не беспокоиться.

- Это из-за тебя, да? - свирепо спрашивает папа, резко вставая. - Они пришли за тобой.

- Нет, - перебиваю я, качая головой. Я все еще не могу прийти в себя от того, что только что узнала, но если и есть что-то, в чем я уверена, так это в том, что на этот раз бизнес Саймона не виноват. - Это была случайность, папа. Они понятия не имели, кто мы с Розой. Они просто ... —я вздрагиваю, вспоминая,—просто делали это ради забавы.

- Ради забавы?- мой отец смотрит на меня, его лицо напряжено от гнева, когда он снова садится. - Эти придурки думали, что причинять боль двум женщинам будет весело?

- Ну, формально им нужна была только Роза,- тупо говорю я. - Я просто случайно вмешалась.

Рука Саймона сжимает мое колено, когда он смотрит в мою сторону. Впервые за это утро я вижу вспышку ярости за его бесстрастным фасадом. Я не сомневаюсь, что он винит меня за это—за то, что я использовала свой день рождения, чтобы заставить его пойти в тот клуб, за то, что я пыталась спасти Розу самостоятельно.

За то, что потеряла нашего ребенка ... которого я даже не знала, что хочу, пока не стало слишком поздно.

Я понятия не имею, каким будет мое наказание, но каким бы оно ни было, оно будет более чем заслуженным.

- Мы должны пойти в полицию, - снова говорит мама. - Нам нужно доложить

- Нет.- на этот раз Саймон встает и начинает расхаживать перед диваном. - Это было бы неразумно.

- Почему? - резко спрашивает Папа. - Вот что делают цивилизованные люди в этой стране. Они идут к властям

- Власти у Салливана в кармане.- Саймон останавливается и сурово смотрит на моего отца. - И даже если бы это было не так, мы могли бы послать Салливану электронное письмо с указанием того, кто мы такие.

- Да.- я вскакиваю на ноги, не обращая внимания на боль в ноющих мышцах. Наконец, мой вялый мозг связывает все точки, и я понимаю, почему Саймон привел моих родителей сюда. Если человек, которого Саймон выпотрошил прошлой ночью, действительно сын главаря мафии, то мой муж-не единственный опасный преступник, жаждущий мести. - Мама, папа, мы не можем этого сделать.

Мама выглядит испуганной. - Но, Лора ...

- Будет лучше, если вы ненадолго навестите нас вдвоем, - говорит Саймон, подходя и становясь рядом со мной. - Только до тех пор, пока мы не разберемся с этой ситуацией.

- Что?- мама изумленно смотрит на нас. - Что вы имеете в виду? Почему? О ... - она внезапно замолкает. - Ты что-то сделал с одним из тех мужчин прошлой ночью, не так ли? - медленно произносит она, глядя на Саймона. - Ты не хочешь, чтобы они узнали, кто мы, потому что ... потому что ...

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Да, потому что один из сыновей Салливана мертв.- с таким же успехом Саймон мог бы подтвердить прогноз погоды. - Они будут искать нас, а когда выяснят, кто мы такие, то придут за тобой и Тони.

Мама заметно бледнеет, а папа поднимается на ноги. - Ты хочешь сказать, что толпа охотится за нами?- его голос полон гневного недоверия. - Что они могут напасть на нас, потому что ... потому что ты ...

- Да, я убил одного из сыновей Салливана за то, что тот пытался причинить вред Лоре. - голос Саймона самый холодный из всех, что я когда-либо слышала. - Мы можем побеспокоиться о том, чтобы свалить вину позже. А пока, поскольку я не хочу, чтобы Лора горевала о своих родителях, я предлагаю вам уведомить своих работодателей о предстоящем отпуске и начать собирать вещи.

- Когда мы уезжаем? - спрашивает мама, ее лицо бледное, когда она тоже встает. - И как долго продлятся эти каникулы?

— Габс, ты же не всерьез думаешь ... - начинает папа, но мама кладет руку ему на плечо.

- Да, - голос моей мамы теперь тверд, ее взгляд полон решимости. - Я хочу этого не больше, чем ты, но ты слышал о Салливанах. Это плохие новости, и если Джулиан скажет, что мы в опасности

- Ты доверяешь этому убийце?- мой отец поворачивается и сердито смотрит на нее. - Ты думаешь, с ним нам будет безопаснее?

- Чем здесь, с толпой, жаждущей мести? Да, я думаю, что так и будет, - парирует мама. - У нас ведь не так уж много вариантов, правда?

- Мы можем обратиться в полицию или ФБР.

- Нет, Тони, мы не можем, если Саймон говорит правду.

- Ну, очевидно, он был бы против обращения в полицию.

Пока они спорят, я чувствую, что моя головная боль усиливается. Наконец, я больше не могу этого выносить. - Мама, папа, пожалуйста. - я делаю шаг вперед, не обращая внимания на стук в висках. - Просто пойдем с нами ненадолго. Это не должно длиться вечно. Правда, Саймон?- я смотрю на мужа, ожидая подтверждения.

Саймон холодно кивает. - Как я уже сказал, только до тех пор, пока я не улажу эту ситуацию. Надеюсь, не больше месяца или двух.

- Месяц или два? Как именно ты все уладишь за месяц или два? - спрашивает мама, а папа стоит рядом, весь дрожа от гнева.

- Ты действительно хочешь знать, Габриэла? - тихо спрашивает Саймон, и мама бледнеет еще больше.

- Нет, все в порядке.- голос у нее слегка охрипший. Прочистив горло, она спрашивает: - Так что же мы скажем нашей работе? Как мы объясним столь длительный отпуск в сжатые сроки? Я имею в виду, что это действительно больше похоже на отпуск

- Вы можете сказать им правду: у вашей дочери случился выкидыш, и вы нужны ей в ближайшие несколько недель.- резкие слова Саймона заставляют меня вздрогнуть. Заметив мою реакцию, он тянется ко мне, его пальцы обхватывают мою ладонь, и он говорит маме более мягким тоном: - или ты можешь придумать какую-нибудь другую историю.

- Хорошо, мы сделаем это, - тихо говорит мама, глядя на нас, и когда я смотрю на отца, то вижу, что гнев покинул его лицо. Вместо этого он, кажется, сдерживает слезы. Поймав мой взгляд, он делает шаг в мою сторону.

- Прости, милая, - тихо говорит он, и его глубокий голос полон печали. - У меня еще не было возможности сказать это, но я очень, очень сожалею о вашей потере.

- Спасибо, папа, - шепчу я и отворачиваюсь, чтобы снова не заплакать.

Саймон тут же обхватывает меня руками, заключая в свои объятия. - Тони, Габриэла, - слышу я его тихий голос. Его рука успокаивающе гладит меня по спине, а я стою, борясь со слезами, прижавшись лицом к его груди. - Я думаю, будет лучше, если Лора пока отдохнет. Почему бы вам обоим не обсудить это, и мы можем поговорить еще немного позже сегодня? В идеале я хочу, чтобы вы с Лорой вылетели завтра, пока Салливан не выяснил, кто мы такие.

- Конечно, - тихо говорит мама. - Пойдем, Тони, у нас много дел. - и прежде чем я успеваю обернуться, я слышу их шаги, удаляющиеся из комнаты.

Когда они уходят, Саймон ослабляет хватку и отстраняется, чтобы посмотреть на меня. - Лора, детка

- Я в порядке, - перебиваю я, не желая его жалости. Чувство вины, которое мне удалось отодвинуть в сторону за последний час, вернулось, сильнее, чем когда-либо. - А теперь я пойду поговорю с Розой.

Саймон изучает меня мгновение, а затем отступает, давая мне уйти. - Хорошо, моя милая, - мягко говорит он. - Иди.

Глава 30 Саймон

Когда я смотрю, как Лора выходит из комнаты, я ощущаю сильное, тяжелое давление в груди. Она пытается скрыть свою боль, быть сильной, но я вижу, что случившееся разрывает ее на части. Ее утренний срыв был лишь верхушкой айсберга, и осознание того, что я виноват в этом—что я виноват во всем,—добавляет ярости, бурлящей в моем животе.

Это все моя вина. Если бы я не был так чертовски рад угодить ей, сделать ее счастливой, уступая каждой ее прихоти, ничего бы этого не случилось. Мне следовало прислушаться к своим инстинктам и оставить ее в поместье, где никто не мог бы ее тронуть. По крайней мере, я должен был отказать ей в просьбе пойти в этот проклятый клуб.

Но я этого не сделал. Я позволил себе расслабиться. Я позволил своей одержимости ею затуманить мой разум, и теперь она расплачивается за это. Если бы только я не отпустил ее одну в тот туалет, если бы только я выбрал другой клуб ... ядовитые сожаления кружатся в моем мозгу, пока я не чувствую, что моя голова взорвется.

Мне нужно найти выход своей ярости, и я должен сделать это сейчас.

Повернувшись, я направляюсь к входной двери.

- Я привез сюда кузена, - говорит Лукас, как только я выхожу на подъездную дорожку. - Я подумал, что ты не захочешь ехать сегодня в Чикаго.

- Отлично.- Лукас слишком хорошо меня знает. - Где же он?

- Вон в том фургоне.- он указывает на черный фургон, стратегически припаркованный за деревьями, подальше от соседей.

Наполненный мрачным предвкушением, я иду к нему, Лукас сопровождает меня. - Он уже дал нам какую-нибудь информацию? - спрашиваю я.

- Он дал нам коды доступа к гаражу своего кузена и лифтам в здании,- говорит Лукас. - Заставить его говорить было нетрудно. Я решил, что оставлю допрос на вас, на случай, если вы захотите поговорить с ним лично.

- Это хорошая мысль.

Подойдя к фургону, я открываю заднюю дверь и заглядываю в темный салон.

Тощий молодой человек лежит на полу с кляпом во рту. Его лодыжки привязаны к запястьям за спиной, придавая ему неестественное положение, а лицо окровавлено и распухло. Сильный запах мочи, страха и пота доносится до меня. Лукас и мои охранники проделали большую работу над ним.

Не обращая внимания на вонь, я забираюсь в фургон и разворачиваюсь. - А стены звуконепроницаемые? - спрашиваю я Лукаса, который остается на земле.

Он кивает. - Около девяноста процентов.

- Хорошо. Этого должно хватить.

Я закрываю за собой дверь, запирая себя с мальчиком, который тут же начинает корчиться на полу, издавая безумные звуки из—за кляпа.

Вытащив нож, я присаживаюсь рядом с ним. Его борьба усиливается, панические звуки становятся громче. Не обращая внимания на его испуганный взгляд, я хватаю его за шею, чтобы удержать на месте, и вонзаю нож между кляпом и щекой, разрезая кусок ткани. Струйка крови стекает по его щеке в том месте, где нож порезал его, и я смотрю на нее, наслаждаясь зрелищем. Я хочу больше его крови. Я хочу, чтобы этот фургон был покрыт им.Словно почувствовав мои мысли, подросток начинает всхлипывать. - Пожалуйста, не делай этого, парень, - умоляет он, всхлипывая. - Я ничего не сделал! Клянусь, я ничего не сделал.

- Заткнись.- я смотрю на него, позволяя предвкушению нарастать. - Ты знаешь, почему ты здесь?

Он отрицательно качает головой. - Нет! Нет, клянусь, - бормочет он. - Я ничего не знаю. Я был в этом клубе, и там была эта девушка, и я не знаю, что случилось, потому что я только что проснулся на этом складе, и я ничего не сделал

- Ты не трогал девушку в желтом платье?- я наклоняю голову в сторону, вертя нож между пальцами. Я точно знаю, что чувствуют кошки, когда они играют с мышами; это забавно.

Глаза молодого человека округляются. - Что? Нет! Черт, нет! Клянусь, я не имею к этому никакого отношения! Я сказала Шону что это плохая идея

- Значит, ты знал, что они собираются это сделать?

Мгновенно осознав, в чем он признался, мальчик снова начинает лепетать, слезы и сопли текут по его разбитому лицу. - Нет! Я имею в виду, что они никогда ничего не говорят мне, пока не сделают это, так что я не знал! Клянусь, я не знал, пока мы не пришли, и они сказали, чтобы я следил за дверью, и я сказал им, что это нечестно, и они сказали, что я должен просто сделать это, а потом пришла другая девушка, и я сказал ей уйти

- Заткнись. - я прижимаю острие ножа к его рту. Он мгновенно замолкает, его глаза белеют от страха. - Хорошо,- тихо говорю я, - теперь слушай меня внимательно. Ты расскажешь мне, где твой кузен Шон ест, спит, срет, трахается и что еще он делает. Мне нужен список всех мест, где он мог бы побывать. Понял?

Он едва заметно кивает, и я убираю нож. Мальчик тут же начинает выкрикивать названия ресторанов, клубов, подпольных спортивных залов, гостиниц и баров. Я использую свой телефон, чтобы записать все это, и когда он заканчивает, я улыбаюсь ему. - Хорошая работа.

Его потрескавшиеся губы дрожат в слабой попытке улыбнуться в ответ. - Значит, теперь ты меня отпустишь, да? Потому что, клянусь, я не имею

к этому никакого отношения.

Я смотрю на нож в своей руке, словно обдумывая его слова. Потом я поднимаю глаза и снова улыбаюсь. - Но почему? Потому что ты предал своего кузена?

- Но ... но я же тебе все рассказал! - его глаза снова становятся белыми. - Я больше ничего не знаю!

- Да, я знаю. - я прижимаю нож к его животу. - А это значит, что теперь ты для меня бесполезен.

- Нет! - начинает кричать он. - Ты можешь выкупить меня! Я Джимми Салливан, племянник Патрика Салливана, и он заплатит, чтобы вернуть меня! Так и будет, клянусь—

- О, я в этом не сомневаюсь.- я позволил острию ножа вонзиться внутрь, наслаждаясь видом крови, струящейся вокруг лезвия. Оторвав от него взгляд, я встречаюсь с окаменевшим взглядом молодого человека. - Тебе очень жаль, что его деньги-последнее, что мне нужно.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

И когда он испускает испуганный крик, я разрезаю его, наблюдая, как кровь вытекает темной, красивой красной рекой.

* * *

После того, как я вытираю руки полотенцем, которое кто-то предусмотрительно оставил в фургоне, я открываю дверь и выпрыгиваю. Лукас ждет меня, поэтому я велю ему избавиться от тела и вернуться в дом.

Странно, но я чувствую себя не намного лучше. Убийство должно было немного ослабить давление, ослабить жгучую потребность в насилии, но вместо этого, кажется, только усилило его, пустота внутри меня росла и темнела с каждым мгновением.

Я хочу Лору. Она нужна мне больше, чем когда-либо. Но когда я вхожу в дом, Первое, что я делаю, это иду в душ. Я весь в крови и запекшейся крови, и я не хочу, чтобы она видела меня таким.

Как тот жестокий убийца, в котором обвинили меня ее родители.

Когда я выхожу, первое, что я делаю, это проверяю приложение отслеживания местоположения Лоры. К моему глубокому разочарованию, она все еще в комнате Розы. Я подумываю о том, чтобы пойти туда и забрать ее, но решаю дать ей еще несколько минут и тем временем заняться кое-какой работой.

Когда я открываю свой ноутбук, я вижу, что мой почтовый ящик заполнен обычными сообщениями. Русские, украинцы, Исламское государство, изменения в контрактах с поставщиками, утечка информации на одном из индонезийских заводов ... я просматриваю все это без всякого интереса, пока не натыкаюсь на электронное письмо от Фрэнка, моего агента в ЦРУ.

Открыв его, я быстро прочел—и внутри у меня похолодело.

Глава 31 Лора

- Привет это тебе.

Держа в руках поднос с чаем и бутербродами, я толкаю дверь в спальню Розы и подхожу к ее кровати.

Она лежит на боку, отвернувшись от двери, плотно завернувшись в одеяло. Поставив поднос на тумбочку, я сажусь на край ее кровати и нежно касаюсь ее плеча. - Роза? Ты в порядке?

Она поворачивается ко мне лицом, и я почти вздрагиваю от синяков на ее лице.

- Довольно плохо, да? - спрашивает она, заметив мою реакцию. Ее голос звучит немного хрипло, но она выглядит удивительно спокойной, ее глаза сухие на опухшем лице.

- Ну, я бы не сказала, что это хорошо, - осторожно говорю я. - Как ты себя чувствуешь?

- Возможно, лучше, чем ты, - тихо говорит она, глядя на меня. - Я так сожалею о ребенке, Лора. Я даже представить себе не могу, через что вы с Саймоном проходите.

Я киваю, стараясь не обращать внимания на боль в груди. - Спасибо, - я заставляю себя улыбнуться. - Теперь ты, наверное, голодна? Я принесла тебе поесть, - поморщившись, она садится и с сомнением смотрит на поднос. - Это ты сделала?

- Конечно. Ты же знаешь, что я могу кипятить воду и намазывать сыр на хлеб, верно? Я делала это все время, пока Саймон не похитил меня и не заставил жить в роскоши.

Тень улыбки скользит по разбитым губам Розы. - Ах, да. Те темные времена в прошлом, когда ты должна была сам о себе позаботиться.

- Именно.

Я беру дымящуюся чашку чая и осторожно протягиваю ее Розе. - Здесь ромашка с медом. Должно излечивать все болезни, По словам Аны.

Роза делает маленький глоток и поднимает бровь. - Впечатляюще. Почти так же хорошо, как у Аны.

Я преувеличенно хмурюсь. - Почти?

На этот раз ее улыбка чуть ярче. - Ты очень близка, я обещаю. А теперь позволь мне попробовать один из этих сэндвичей. Должна сказать, они выглядят аппетитно.

Я даю ей тарелку и смотрю, как она ест свой бутерброд. - Ты не присоединишься ко мне? - спрашивает она на полпути, и я качаю головой.

- Нет, я захватила кое-что на кухне раньше, - объясняю я.

- Я тоже не должна быть голодной, - говорит Роза, доедая большую часть своего сэндвича. - Лукас принес мне омлет сегодня утром.

- Он это сделал?- я удивленно моргаю. - Я не знала, что он умеет готовить.

- Угу- она откусывает последние несколько кусочков и возвращает мне тарелку. - Это было очень хорошо, Лора, спасибо.

- Конечно.- я встаю, не обращая внимания на боль в спине. - Могу я принести тебе что-нибудь еще? Может, книгу почитать?

- Нет, все в порядке. - снова поморщившись, она сбрасывает одеяло, открывая длинную футболку, и опускает ноги на пол. - Я собираюсь встать. Я не могу оставаться в постели весь день.

Я хмуро смотрю на нее. - Конечно, можешь. Сегодня тебе надо отдохнуть, успокойся.

- Как будто ты отдыхаешь?- она бросает на меня сардонический взгляд и подходит к комоду в другом конце комнаты. - Мне надоело валяться в постели. Я хочу поговорить с Лукасом и выяснить, что делается с теми ублюдками, которые напали на нас.

Я смотрю на нее. - Роза ... - я колеблюсь, не зная, продолжать ли.

- Ты хочешь знать, что случилось прошлой ночью с теми парнями, верно?- она натягивает джинсы и останавливается, чтобы посмотреть на меня, ее глаза блестят. - Ты хочешь знать, что они сделали со мной до того, как ты туда попала.

- Только если ты хочешь мне сказать,- быстро отвечаю я. - Если ты не чувствуешь себя комфортно ...

Она поднимает руку, заставляя меня замолчать на полуслове. Затем она делает глубокий вдох и говорит:- Они последовали за мной в ванную комнату. Когда я вышла, они были там, оба, и старший, Шон, сказал, что в задней комнате есть VIP-комната, которую они хотят мне показать. Ну, знаешь, как это иногда бывает в кино?

Я киваю, чувствуя растущий комок в горле.

- Ну, я же идиотка, я им поверила. - она отворачивается и лезет в комод. Я молча наблюдаю, как она снимает футболку и надевает лифчик, а затем черную рубашку с длинными рукавами. На ее гладкой коже есть царапины и синяки, некоторые в форме отпечатков пальцев, и мне приходится скрывать свою реакцию, когда она поворачивается ко мне лицом и говорит: - Я сказала им ранее, что это был мой первый визит в эту страну, поэтому я подумала, что они хотели показать мне хорошее время.

- О, Роза ... - я делаю шаг к ней, чувствуя боль в груди, но она поднимает руку.

- Не надо.- она сглатывает. - Просто дай мне закончить.

Я останавливаюсь в паре футов от нее, и она продолжает через мгновение. - Как только мы прошли мимо туалетов, вне поля зрения людей, стоящих в очереди, младший, Брайан, набросился на меня и потащил в ту комнату. Там был еще один подросток, и он наблюдал за всем этим, прежде чем Шон сказал ему выйти в коридор и убедиться, что никто не вошел. Я думаю, они собирались ... —она на секунду замолкает, чтобы собраться с мыслями,—дать ему от ворот поворот после того, как они оба закончат.

Пока она говорит, ярость, которую я чувствовал в клубе, возвращается. Он был поглощен тяжестью горя, отодвинут в сторону агонией моей собственной потери, но теперь я снова осознаю это. Острый и обжигающе горячий, гнев наполняет меня, пока я почти не дрожу от него, мои руки сжимаются и разжимаются по бокам.

- Я думаю, ты знаешь остальную часть истории, - продолжает Роза, ее голос становится все более ломким с каждой секундой. - Ты вошла как раз в тот момент, когда я пыталась отбиться от Шона. Если бы не ты ... - ее лицо морщится, и на этот раз я не могу сдержаться.

Сокращая расстояние между нами, я обнимаю ее, удерживая, когда она начинает дрожать. Под гневом я чувствую себя беспомощным, совершенно неспособным справиться с поставленной задачей. То, что случилось с Розой, - худший кошмар для любой женщины, и я понятия не имею, как ее утешить. Постороннему человеку то, что Саймон сделал со мной на острове, могло показаться тем же самым, но даже во время того травмирующего первого раза он дал мне некоторое подобие нежности. Я чувствовала себя изнасилованной, но в то же время желанной, каким бы нелепым ни было это сочетание.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я никогда не чувствовала себя так, как сейчас чувствует Роза.

- Прости, - шепчу я, гладя ее по волосам. - Мне очень жаль. Эти ублюдки заплатят. Мы заставим их заплатить.

Она всхлипывает и отстраняется, ее глаза блестят от слез. - Да, - ее голос прерывается, когда она делает шаг назад. - Я хочу, чтобы они были наказаны, Лора. Я хочу этого больше всего на свете.

- Я тоже, - шепчу я, глядя на нее. Я хочу, чтобы нападавшие на Розу были мертвы. Я хочу, чтобы их уничтожили самым жестоким способом. Это неправильно, это отвратительно, но мне все равно. Образы человека, которого Саймон убил прошлой ночью, всплывают в моей голове, принося с собой особое чувство удовлетворения. Я хочу, чтобы другой—Шон—заплатил так же.

Я хочу натравить на него Саймона и посмотреть, как мой муж творит свою дикую магию.

Стук в дверь пугает нас обоих.

- Войдите, - зовет Роза, вытирая рукавом слезы с лица.

К моему удивлению, Саймон входит в комнату, его лицо напряжено и странно встревожено. Он переоделся с утра, и его волосы выглядят мокрыми, как будто он только что принял душ.

- Что случилось?- немедленно спрашиваю я, мое сердце учащенно бьется. - Что-то случилось?

- Нет, - говорит Саймон, пересекая комнату. - Пока нет. Но нам, возможно, придется ускорить ваш отъезд.- он останавливается передо мной. - Я только что узнал, что в местном офисе ФБР распространяют фоторобот художника, изображающий нас троих. У брата, который сбежал, должно быть, хорошая память на лица. Салливаны ищут нас, и если они так хорошо связаны, как мы думаем, у нас не так много времени.

Страх обвивает мою грудь, как колючая проволока. - Как ты думаешь, они уже знают о моих родителях?

- Понятия не имею, но это не совсем исключено. Позвони им сейчас же и скажи, чтобы они собрали все, что смогут. Мы заберем их через час, и я отвезу вас всех в аэропорт.

- Подожди минутку.- я пристально смотрю на Саймона. - Все мы? Что насчет тебя?

- Мне нужно разобраться с угрозой Салливана. Мы с Лукасом останемся здесь вместе с большинством охранников.

- Что?- мне вдруг стало трудно дышать. - Что значит "останешься"?

- Мне нужно навести порядок, - нетерпеливо говорит Саймон. - Итак, мы будем тратить время на разговоры об этом, или ты позвонишь своим родителям?

Я проглатываю горькие возражения, подступающие к горлу. - Я сейчас им позвоню, - натянуто говорю я, протягивая руку за телефоном.

Саймон прав, сейчас не время спорить об этом. Однако, если он думает, что я смиренно соглашусь с этим, он глубоко ошибается.

Я сделаю все возможное, чтобы не потерять его снова.

Глава 32 Саймон

Дорога к дому родителей Лоры проходит в напряженной тишине. Я занят координацией логистики безопасности с моей командой, а Лора яростно переписывается с родителями, которые, кажется, бомбардируют ее вопросами о внезапной смене планов. Роза молча наблюдает за нами, черно-синяя опухоль на ее лице скрывает выражение ее лица.

Как только мы приезжаем, Лора спешит в дом, и я следую за ней, не желая оставлять ее одну даже на полчаса. Роза остается в машине с Лукасом, объясняя, что не хочет мешать.

Когда я вхожу, я вижу, что Роза была права, оставаясь снаружи.

Внутри дом Райтов-настоящий сумасшедший дом. Габриэла суетится вокруг, пытаясь запихнуть как можно больше вещей в огромный чемодан, а ее муж громко говорит по телефону, объясняя кому-то, что да, он должен уехать из страны сейчас, и нет, он сожалеет, что не мог дать больше уведомления.

- Они собираются уволить меня, - мрачно бормочет он, вешая трубку, и я борюсь с желанием сказать, что никакая работа не стоит его жизни.

- Если тебя уволят, я помогу тебе найти другое место, Тони, - вместо этого говорю я, садясь за кухонный стол. Отец Лоры бросает на меня сердитый взгляд в ответ, но я игнорирую его, сосредоточившись на десятках писем, которые сумели накопиться в моем почтовом ящике за последние несколько часов.

Сорок минут спустя Лора наконец-то заставляет Райтов перестать паковать вещи.

- Мы должны идти, мама, - настаивает она, когда ее мать вспоминает еще одну вещь, которую она забыла взять. - У нас в лагере есть спрей от насекомых, обещаю. И все остальное, что вам нужно, мы закажем и доставим вам. Мы живем не в полной глуши, ты же знаешь.

Габриэла, кажется, успокоилась, поэтому я помогаю ей закрыть огромный чемодан и тащу его к машине. Эта штука весит по меньшей мере двести пятьдесят фунтов, и я с трудом поднимаю ее в багажник лимузина.

Тем временем отец норы выносит второй чемодан, поменьше.

- Я возьму его, - говорю я, протягивая руку, но он отдергивает ее.

- Я справлюсь, - резко говорит он, и я отступаю, чтобы он мог справиться сам. Если он хочет продолжать париться, это его дело.

Как только все загружено, родители Лоры садятся в машину, а Роза садится на переднее сиденье рядом с Лукасом. - Чтобы дать вам четверым больше места, - объясняет она, как будто задняя часть лимузина не может легко вместить десять человек.

- Неужели все эти машины должны быть здесь? - спрашивает мама Лоры, когда я сажусь рядом с ней. - Я имею в виду, это действительно так опасно?

- Наверное, нет, но я не хочу рисковать, - говорю я, когда мы выезжаем на дорогу. В дополнение к двадцати трем охранникам, разделенным между семью внедорожниками—все они в настоящее время работают на холостом ходу в этом тихом квартале—у меня также есть тайник с оружием под нашим сиденьем. Это слишком много для мирной поездки в Чикаго, но теперь, когда есть проблемы, я беспокоюсь, что этого недостаточно. Я должен был взять с собой больше людей, больше оружия, но я не хотел, чтобы Фрэнк и компания думали, что я здесь, чтобы заключить сделку.

- Это безумие, - бормочет Тони, глядя в заднее окно на вереницу машин, следующих за нами. - Я даже представить себе не могу, о чем думают наши соседи.

- Они думают, что ты ВИП, папа, - говорит Лора с наигранной бодростью. - А вы никогда не задумывались, каково это, когда президент постоянно путешествует с Секретной службой?

- Нет, я не могу сказать, что видел. - отец Лоры поворачивается к нам лицом, его лицо смягчается, когда он смотрит на свою дочь. - Как ты себя чувствуешь, дорогая? - спрашивает он ее. - Тебе, наверное, следовало бы отдохнуть, а не заниматься этим безумием.

- Я в порядке, папа. - лицо Лоры напрягается. - И я бы предпочла не говорить об этом, если вы не возражаете.

—Конечно, дорогая, - говорит ее мать, быстро моргая-я полагаю, чтобы не заплакать. - Как пожелаешь, любовь моя.

Лора пытается улыбнуться матери, но безуспешно. Не в силах сопротивляться, я протягиваю руку и обнимаю ее за плечи, притягивая к себе. - Расслабься, детка, - шепчу я ей в волосы, когда она прижимается ко мне. - Мы скоро будем там, и ты сможешь поспать в самолете, хорошо?

Лора вздыхает и бормочет мне в плечо: - Хорошо

Она выглядит усталой, поэтому я глажу ее волосы, наслаждаясь их шелковистой мягкостью. Я мог бы сидеть так вечно, ощущая тепло ее маленького тела, вдыхая ее сладкий, нежный аромат. Впервые после выкидыша тяжесть в моей груди немного отступает, темное, горькое горе немного ослабевает. Насилие все еще пульсирует в моих венах, но ужасная пустота заполнена на мгновение, болезненная пустота больше не расширяется внутри.

Я не знаю, как долго мы так сидим, но когда я смотрю через проход лимузина, я вижу, что родители Лоры странно смотрят на нас. Габриэла, кажется, особенно очарована. Я хмуро смотрю на них и устраиваю Лору поудобнее рядом с собой. Мне не нравится, что они это видят. Я не хочу, чтобы они знали, как сильно я завишу от своей любимицы, как отчаянно нуждаюсь в ней.

Под моим пристальным взглядом они оба отворачиваются, и я продолжаю гладить волосы Лоры, когда мы выезжаем с автострады на двухполосное шоссе.

- Сколько еще нам туда добираться? - Спрашивает отец норы через пару минут. - Мы едем в частный аэропорт, верно?

- Верно, - подтверждаю я. - Мы не слишком далеко сейчас. Там нет никакого движения, так что мы будем там примерно через двадцать минут. Один из моих людей ушел вперед, чтобы подготовить самолет, так что, как только мы доберемся туда, мы сможем взлететь.

- И мы можем уйти вот так? Не пройдя таможню? - Спрашивает мать Лоры. Она все еще кажется необычайно заинтересованной в том, как я обнимаю Лору. -Никто не помешает нам вернуться в страну или что-то в этом роде?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Нет, - говорю я. — У меня особая договоренность с ... - Прежде чем я успеваю закончить объяснения, машина набирает скорость. Ускорение настолько резкое и внезапное, что я едва удерживаюсь на ногах и держусь за нору, которая задыхается и хватается за мою талию. Ее родителям повезло меньше: они падают на бок, чуть не слетая с длинного сиденья лимузина.

Панель, отделяющая нас от водителя, опускается, открывая мрачное лицо Лукаса в зеркале заднего вида.

- У нас есть хвост, - коротко говорит он. - Они напали на нас, и они идут со всем, что у них есть.

Глава 33 Лора

Мое сердце на секунду замирает, а потом в венах взрывается адреналин.

Прежде чем я успеваю среагировать, Саймон уже в движении. Расстегнув ремень безопасности, он хватает меня за руку и стаскивает с сиденья на пол лимузина.

- Стой там, - рявкает он, и я в шоке наблюдаю, как он поднимает сиденье, показывая огромный тайник с оружием.

- Что ... — моя мама задыхается, но в этот момент лимузин сворачивает, сбивая меня с мягкого кожаного сиденья. Мои родители кричат, отчаянно цепляясь друг за друга, а Саймон хватается за край приподнятого сиденья, чтобы не упасть.

А потом я слышу его.

Стук-ТАТ-ТАТ автоматных очередей.

Кто-то стреляет в нас.

- Габриэла!- Лицо моего отца совершенно белое. - Держись за меня!

Лимузин снова сворачивает, в результате чего моя мама решила взять, испуганно вскрикнув. Каким-то образом Саймон остается в вертикальном положении, наклоняясь над тайником, когда лимузин ускоряется еще больше. С моей позиции на полу все, что я могу видеть через окна, - это мелькающие верхушки деревьев. Мы, должно быть, летим по этому шоссе с головокружительной скоростью.

Еще один выстрел, и деревья мелькают быстрее, зелень расплывается в моем поле зрения. Я слышу, как бьется мой пульс; он почти заглушает визг шин вдалеке.

- О боже мой!

Услышав панический визг мамы, я хватаюсь за сиденье и встаю на колени, чтобы выглянуть в заднее окно.

Зрелище, которое меня встречает, похоже на что-то из фильма "Форсаж".

За семью внедорожниками наших охранников-целая кавалькада машин. Около дюжины внедорожников и фургонов, но есть также три Хаммера с гигантскими пушками, установленными на их крышах. Люди с автоматами высовываются из окон машин, перестреливаясь с нашими охранниками, которые делают то же самое. Потрясенно наблюдая за происходящим, я вижу, как одна из машин преследователей догоняет последний из наших внедорожников и врезается в его бок, явно пытаясь столкнуть его с дороги. Обе машины отклоняются от курса, искры летят там, где их бока соприкасаются, и я слышу еще одну вспышку стрельбы, за которой следует машина преследователей, кренящаяся с дороги и переворачивающаяся.

Один убит, осталось пятнадцать с лишним.

Математика кристально ясна в моем уме. Пятнадцать машин против восьми, считая наш лимузин. Шансы не в нашу пользу. Мое сердце бешено колотится, когда скоростная битва продолжается, машины разбиваются друг о друга под градом пуль.Бум! Оглушительный звук вибрирует во мне, сотрясая каждую косточку в моем теле. Ошеломленная, я смотрю, как внедорожник охранников сзади взлетает, взрываясь в воздухе. Должно быть, в его бензобак попали, ошеломленно думаю я, а потом слышу, как Саймон выкрикивает мое имя.

В ушах звенит, я оборачиваюсь и вижу, как он тычет в меня чем-то тяжелым. - Надень это! - рычит он, прежде чем швырнуть два одинаковых предмета в моих родителей.

Пуленепробиваемые жилеты, с недоверием осознаю я.

Он только что вручил нам бронежилеты.

Эта штука тяжелая, но я ухитряюсь ее надеть, даже несмотря на то, что лимузин виляет по всему дому. Я слышу, как мои родители отчаянно инструктируют друг друга, и, обернувшись, вижу, что Саймон уже надел свой жилет.

Он также держит АК-47, который он сует мне в руки, прежде чем повернуться, чтобы вытащить большое, необычно выглядящее оружие из тайника. Я озадаченно смотрю на него, но потом понимаю, что это такое.

Ручной гранатомет. Саймон как-то показывал мне его в поместье.

Стряхнув с себя шок, я забираюсь на сиденье, держа штурмовую винтовку дрожащими руками. Я должна сделать свое дело, каким бы ужасным оно ни было. Но прежде чем я успеваю опустить стекло и начать стрелять, Саймон снова тянет меня на пол.

- Лежи, - рычит он на меня. - Не двигайся, мать твою!

Я киваю, пытаясь контролировать свое учащенное дыхание. Адреналин, шипящий во мне, одновременно ускоряет и замедляет все происходящее, мое восприятие туманно и резко одновременно. Я слышу, как мама всхлипывает, а Роза и Лукас что-то кричат, а потом вижу, как меняется лицо Саймона, когда он поворачивается к окну.

- Черт! - ругательство вырывается из его горла, пугая меня своей горячностью.

Не в силах усидеть на месте, я снова встаю на колени ... и мои легкие перестают работать.

На дороге впереди нас, всего в нескольких сотнях футов, стоит полицейская застава—и мы несемся к ней со скоростью гоночного автомобиля.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 34 Саймон

Холодная, рациональная часть моего разума мгновенно фиксирует две вещи: нам некуда свернуть, и четыре полицейские машины, преграждающие нам путь, окружены людьми в спецодежде.

Они ждали нас, а это значит, что они в кармане у Салливана и здесь, чтобы убить нас всех.

Эта мысль наполняет меня ужасной яростью. Я не боюсь за себя, но знаю, что Лора может умереть сегодня, что я никогда больше не смогу обнять ее.—

Нет, черт возьми, нет. Я безжалостно отбрасываю парализующую мысль и быстро оцениваю ситуацию.

Меньше чем через двадцать секунд мы доберемся до полицейского заграждения. Я знаю, что задумал Лукас: врезаться в две машины, которые имеют самый широкий зазор между ними. Разрыв составляет всего два фута в ширину, но мы едем со скоростью 120 миль в час, и машина сильно бронирована, что означает, что импульс на нашей стороне.

Все, что нам нужно сделать, это пережить столкновение.

Сжимая гранатомет в правой руке, я кричу родителям Лоры: - Приготовьтесь! - и падаю на пол, окружая Лору своим телом.

Через несколько секунд наш лимузин врезается в полицейские машины с оглушительной силой. Я слышу, как кричат родители Лоры, чувствую, как инерция толчка тянет меня вперед, и напрягаю каждый мускул в своем теле, пытаясь остановить скольжение.

Это работает, но с трудом. Мое левое плечо врезается в сиденье, но я держу Лору под собой в безопасности. Я не сомневаюсь, что раздавлю ее своим весом, но это лучше, чем альтернатива. Я слышу металлический звон пуль, бьющих в бок и окна машины, и знаю, что они стреляют в нас.

Если бы мы ехали в обычной машине, то уже были бы изрешечены дырами.

Как только я чувствую, что лимузин снова набирает скорость, я вскакиваю на ноги, замечая краем глаза, что родители норы, похоже, пережили столкновение. Тони баюкает его руку с болезненной гримасой, но Габриэла выглядит просто ошеломленной.

Но у меня нет времени присматриваться. Если у нас есть хоть какой-то шанс выжить, мы должны позаботиться о людях Салливана, и сделать это сейчас.

Гранатомет все еще в моей руке, поэтому я нажимаю кнопку сбоку от двери, чтобы активировать скрытый проем в крыше. Затем я встаю посреди прохода, моя голова и плечи торчат из машины. Подняв оружие, я направляю его на преследующие нас машины, среди которых теперь есть одна полицейская патрульная машина поверх пятнадцати машин Салливана.

Нет, тринадцать машин Салливана, поправляю я себя после быстрого подсчета. За последние несколько минут моим людям удалось уничтожить еще двоих.

Пришло время еще немного уравнять шансы.

Пули свистят у меня над головой, но я не обращаю на них внимания и тщательно прицеливаюсь. У меня только шесть выстрелов в этой пусковой установке, так что я должен сделать каждый из них подсчитанным.

Бум! Первый выстрел идет с сильным ударом. Отдача попадает мне в плечо, но граната находит свою цель—полицейскую машину, которая прямо у нас на хвосте. Машина взлетает, взрываясь в воздухе, и падает на бок, горя. Один из Хаммеров врезается в него, и я с мрачным удовлетворением наблюдаю, как обе машины взрываются, заставляя один из фургонов Салливана съехать с дороги.

Осталось одиннадцать вражеских машин.

Я снова прицеливаюсь. На этот раз моя цель более амбициозна: один из оставшихся Хаммеров дальше. У него на крыше установлен однозарядный гранатомет; это то, что ранее уничтожило один из наших внедорожников, и я знаю, что они снова используют оружие, как только перезарядят его.

Бум! Еще один сильный толчок—и, к моему отвращению, я промахиваюсь. В последнюю секунду "Хаммер" резко сворачивает, врезаясь с чудовищной силой в один из наших внедорожников. В бессильной ярости я смотрю, как машина моих людей переворачивается и скатывается с дороги.

Теперь у нас осталось пять патрульных внедорожников и наш лимузин.Отбросив все следы эмоций, я прицеливаюсь в ближайший фургон. Бум! На этот раз я попал в точку. Автомобиль переворачивается, взрываясь в процессе, и два внедорожника Салливана прямо за ним врезаются в него на полной скорости.

Осталось восемь вражеских машин.

Я снова навожу гранатомет, изо всех сил стараясь компенсировать постоянное зигзагообразное движение лимузина. Я знаю, что Лукас плетется по всей дороге, пытаясь сделать нас более трудной мишенью, но это также делает их более трудными мишенями для меня.

Бум! Я делаю выстрел, и еще один внедорожник Салливана взрывается, убивая того, кто за ним в процессе.

Осталось шесть вражеских машин, и мне нужно запустить еще две гранаты.

Сделав глубокий вдох, я снова прицеливаюсь—и в этот момент оба Хаммера плюются огнем. Два наших внедорожника взлетают в воздух, скатываясь с обочины.

Три патрульных внедорожника уехали.

Подавляя ярость, я держу оружие ровно и целюсь в Хаммер, который догоняет нас. Раз, два ... бум! Граната попадает в цель, и массивная машина съезжает с дороги, дым поднимается от ее капота.

Остался один "Хаммер" и четыре вражеских внедорожника.

У меня осталась последняя граната.

Сделав глубокий вдох, я прицеливаюсь, но прежде чем успеваю нажать на курок, одна из вражеских машин сворачивает и врезается в другую. Мои люди, должно быть, застрелили водителя, что еще больше увеличило наши шансы. У сил Салливана остался только один "Хаммер" и два внедорожника.

Облегченно вздохнув, я снова прицеливаюсь ... и тут слышу звук выстрела.

Безошибочно узнаваемый рев лопастей вертолета вдалеке.

Подняв голову, я вижу полицейский вертолет, приближающийся с запада.

Блядь.

Это либо более грязные копы, либо американские власти пронюхали об этой стычке.

В любом случае, это не сулит нам ничего хорошего.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 35 Лора

Когда новый звук достигает моих ушей, мой уровень адреналина резко возрастает. Я не знала, что можно чувствовать себя так—онемевшим и остро живым одновременно. Мое сердце колотится со скоростью миллион миль в минуту, а кожу покалывает от ледяного страха. Однако паника, охватившая меня ранее, исчезла; она исчезла в какой-то момент между вторым и третьим взрывом.

По-видимому, можно привыкнуть к чему угодно, даже к взрывам автомобилей.

Сжимая оружие, которое дал мне Саймон, я держусь за сиденье свободной рукой, не в силах отвести взгляд от битвы, происходящей за окном машины. Дорога позади нас похожа на что-то из зоны боевых действий, с разбитыми и горящими автомобилями, разбросанными по пустому участку узкого шоссе.

Как будто мы играем в видеоигру, только потери реальны.

Бум! Одно нажатие кнопки контроллера, и машина летит. Бум! Другая машина. Бум! Бум! Я ловлю себя на том, что мысленно направляю каждую гранату, как будто могу мысленно направлять цель Саймона.

Игра. Просто реалистичная стрелялка с потрясающими звуковыми эффектами. Если я сформулирую это так, я справлюсь. Я могу притвориться, что позади нас нет десятков горящих трупов, как с нашей, так и с их стороны. Я могу сказать себе, что мужчина, которого я люблю, не стоит посреди лимузина с гранатометом в руках, его голова и верхняя часть тела открыты для Града выстрелов снаружи.

Да, игра, в которой теперь есть вертолет. Я слышу его, а когда забираюсь на сиденье и наклоняюсь поближе к окну, то тоже вижу.

Это полицейский вертолет, он летит прямо на нас.

Это должно быть облегчением, что власти пытаются вмешаться—за исключением блокады, которую мы только что пережили, не похоже на попытку восстановить закон и порядок. Я видел полицейскую машину, преследующую нас прямо рядом с войсками Салливана; они не пытались арестовать всех преступников, вовлеченных в эту смертельную погоню.

Они пытались вытащить нас оттуда.

Новая волна ужаса захлестывает меня, пронзая мое ложное спокойствие. Это не игра. Вокруг нас гибнут люди, и если бы не броня на этом лимузине и не навыки вождения Лукаса, мы бы тоже были мертвы. Если бы дело было только во мне, это не имело бы такого большого значения. Но все, кого я люблю, находятся в этой машине. Если с ними что-то случится—

Нет, хватит. Я чувствую, что начинаю задыхаться, и прогоняю эту мысль прочь. Я не могу позволить себе паниковать сейчас. Бросив взгляд вперед, я вижу, как мои родители жмутся друг к другу на сиденье, вцепившись в ремни безопасности. Они такие бледные, что кажутся почти зелеными. Я думаю, что они оба сейчас в шоке, так как моя мама больше не кричит.

Лимузин резко поворачивает направо, чуть не сбросив меня с сиденья.

- Я иду к ангару! - кричит Лукас спереди, и я понимаю, что мы только что свернули с шоссе на еще более узкую дорогу. Маленький аэропорт маячит прямо впереди, Маня обещанием спасения. Рев вертолета теперь прямо над нами, но если мы сможем добраться до нашего самолета и взлететь—

Бум! Мое зрение затуманивается, все звуки исчезают на секунду. Задыхаясь, я хватаюсь за край сиденья, отчаянно пытаясь удержаться, когда лимузин сворачивает и ускоряется еще больше. Когда мои чувства возвращаются, я понимаю, что внедорожник охранников прямо за нами был сбит. Теперь в его крыше зияет дымящаяся дыра. Я в ужасе наблюдаю, как он врезается в другую из наших машин, сталкиваясь с ней с сокрушительной силой. Шины визжат, а затем обе машины скатываются с дороги в клубок раздавленного металла.

Полицейский вертолет выстрелил в нас, осознаю я с приступом паники. Он выстрелил в нас и уничтожил две наши машины, оставив только одну охранную машину, чтобы защитить нас.

Повернувшись, я снова бросила отчаянный взгляд на окно. Ангар, где стоит наш самолет, близко, очень близко. Всего несколько сотен ярдов, и мы будем там. Конечно, мы можем прожить так долго—

Бум! У меня звенит в ушах, я поворачиваюсь, чтобы увидеть, как Хаммер позади нас загорается. Саймон, должно быть, попал в нее, с облегчением понимаю я. Сейчас нас преследуют только вертолет и два внедорожника, а в последнем все еще есть охрана. Еще пара таких выстрелов, и мы будем в безопасности ...

Сильные руки обхватывают меня за талию, опуская на пол. Разъяренный Саймон склонился надо мной, его лицо было подобно грому. - Я, блядь, сказал тебе лежать!

За долю секунды я замечаю две вещи: он не ранен, и его руки пусты.

У гранатомета, должно быть, кончились патроны.

Бум! Взрыв раскачивает лимузин, отправляя нас обоих в полет. Я смутно осознаю, что Саймон крутится вокруг меня, защищая своим телом, но я все еще чувствую жестокий удар, когда мы врезаемся в перегородку. Весь воздух покидает мои легкие, и салон машины вращается вокруг меня, мое зрение затуманивается, когда что-то острое впивается в мою кожу. Моя голова раскалывается изнутри, как будто мой мозг пытается выбраться наружу.

- Лора!- голос Саймона доносится до меня сквозь звон в ушах. Ошеломленная, я пытаюсь сосредоточиться на нем. Когда расплывчатость немного рассеивается, я понимаю, что мы снова на полу, а он лежит на мне. Его лицо покрыто кровью; она стекает вниз, капая на меня. Он тоже что-то говорит, но его слова не укладываются у меня в голове.

Все, что я вижу-это злобный, смертельно красный цвет его крови.

- Ты ранен - испуганное карканье мало похоже на мой голос. - Саймон, ты ранен.

Он крепко сжимает мою челюсть, заставляя меня замолчать. - Послушай меня, - процедил он сквозь зубы. - Ровно через минуту ты мне понадобишься, чтобы бежать. Ты меня понимаешь? Беги прямо к гребаному самолету и не останавливайся, несмотря ни на что.

Я непонимающе смотрю на него. Капать. Капать. Капать. Красные капли продолжают падать. Я чувствую влагу на лице, ощущаю металлический привкус тепла на губах. Его глаза ярко-голубые среди всего этого красного, синего и невероятно красивого ...

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Лора! - рычит он, тряся меня. - Ты меня понимаешь?

Звон в голове немного утихает, и до меня наконец доходит смысл его слов.

Бежать. Он хочет, чтобы я бежала.

- А как же ... — хочу сказать я, но он обрывает меня.

- Ты заберешь своих родителей, и вы все, блядь, сбежите.- Его голос достаточно резок, чтобы прорезать сталь, его взгляд прожигает меня насквозь. - Пистолет ты возьмешь с собой, но я не хочу, чтобы ты разыгрывала из себя героя. Ты понимаешь, Лора?

Мне удается слегка кивнуть. - Да.Сквозь стук в висках я понимаю, что машина все еще едет, все еще едет, несмотря на то, что нас сбило. Я слышу, как над нами кружит вертолет, но пока мы живы. - Да, я понимаю.

- Хорошо.- он задерживает мой взгляд еще на пару мгновений, а затем, словно не в силах сопротивляться, опускает голову и берет мои губы в жесткий, обжигающий поцелуй. Я чувствую соль и металл его крови, и неповторимый аромат Саймона, и я хочу, чтобы он продолжал целовать меня, чтобы заставить меня забыть кошмар, в котором мы находимся. Но очень скоро его губы скользят по моей шее, и я чувствую тепло его дыхания, когда он шепчет мне на ухо: - Пожалуйста, отправляйся с родителями в самолет, детка. Томас уже там, и он может пилотировать самолет, если понадобится. Лукас позаботится о Розе. Это наш единственный шанс выбраться отсюда живым, поэтому, когда я говорю тебе бежать, ты бежишь. Я буду прямо за тобой, хорошо?

И прежде чем я успеваю что-то сказать, он вскакивает и ставит меня на колени, протягивая мне АК-47, который я уронила. Моя голова кружится от внезапного движения, но я стряхиваю головокружение, сжимая оружие изо всех сил. Все как-то не так, мое тело странно отказывается сотрудничать, но я могу сосредоточиться достаточно, чтобы увидеть, что заднее стекло исчезло, а из задней части машины поднимается дым. К моему облегчению, мои родители все еще пристегнуты ремнями безопасности, окровавленные и ошеломленные, но живые.

Заднее стекло, должно быть, разбилось, и осколки стекла полетели в машину, что объясняет кровь на них и Саймоне.

Лимузин начинает замедлять ход, и Саймон снова хватает меня за подбородок, возвращая мое внимание к нему. - Через десять секунд,- резко говорит он, - я открою эту дверь и выйду. В этот момент вы убегаете через другую дверь. Понимаешь, Лора? Ты выскакиваешь из машины и бежишь со всех ног.

Я киваю и, когда он отпускает меня, поворачиваюсь к родителям. - Снимите ремни безопасности, - хрипло говорю я. - Мы побежим к самолету, как только машина остановится.

Мама не реагирует, ее лицо застыло от шока, но папа начинает возиться с пряжками ремней безопасности. Краем глаза я вижу приближающийся ангар и начинаю отчаянно помогать родителям, решив освободить их до того, как машина остановится.

Мне удается отстегнуть мамин ремень безопасности, но папин, кажется, застрял, и мы оба отчаянно тянем его, наши руки мешают друг другу, когда лимузин проносится через высокие открытые ворота в здание, похожее на склад.

- Скорее! - Кричит Саймон, когда лимузин с визгом останавливается. Меня снова чуть не швыряет, но я ухитряюсь держаться за ремень безопасности.

- Ну же, Лора!” - Кричит Саймон, распахивая дверь. - А теперь БЕГИ!

Пряжка ремня безопасности наконец-то расстегивается, и я хватаю папу за руку, а он хватает маму. Распахнув противоположную дверь, мы выбираемся из машины и падаем на четвереньки. Мое сердце бешено колотится, я поворачиваю голову в поисках нашего самолета и вдруг вижу его.

Он стоит у выхода на противоположной стороне ангара, а между нами и ним дюжина других самолетов.

- Сюда!- Я вскакиваю на ноги, таща за собой отца. - Давай, нам нужно идти!

Мы начинаем бежать. Позади нас раздается еще один визг тормозов, за которым следует яростная стрельба. Повернув голову, я вижу, как Саймон и Лукас стреляют во внедорожник, который только что въехал в здание позади нас. Роза тоже бежит, она идет за нами по пятам. Мое сердце колотится, я замедляюсь, все внутри меня кричит, чтобы вернуться, чтобы помочь Лукасу и Саймону, но потом я вспоминаю его слова.

Наш лучший шанс выжить заключается в том, чтобы доставить всех на этот самолет. Даже с моей помощью мои родители почти не функционируют.

Поэтому я подавляю желание броситься обратно к лимузину и вместо этого кричу: - Скорее!- Розе, которая почти догнала нас. Потом мы снова бежим вчетвером, папа тащит за собой маму. Он смертельно бледен, и его глаза выглядят дикими, но он переставляет одну ногу за другой, и это все, что мне нужно от него в данный момент. Если мы пройдем через это, я буду беспокоиться о влиянии на психику моих родителей и мучиться о своей роли во всем этом.

Сейчас наша единственная задача-выжить.

Тем не менее, даже зная это, я не могу удержаться от того, чтобы не бросать безумные взгляды назад, когда мы бежим. Страх за Саймона-гигантский узел в моем животе. Я не могу представить, что снова потеряю его. Не думаю, что я это переживу.

В первый раз оглядываясь назад, я вижу, что Саймон и Лукас укрылись за лимузином и перестреливаются с людьми, прячущимися за внедорожником. На Земле уже лежат два трупа, а в лобовом стекле внедорожника зияет кровавая дыра.

Даже в панике я чувствую вспышку гордости. Мой муж и его правая рука знают,что делают, когда речь заходит о лишении жизни.

Второй взгляд, который я украдкой бросаю, показывает еще лучшую ситуацию. Четыре вражеских трупа и Лукас, пробирающийся вокруг лимузина, чтобы добраться до оставшегося стрелка, в то время как Саймон обеспечивает прикрытие огнем.

К третьему взгляду, последний стрелок устранен, и стрельба прекращается, ангар странно молчит после всей этой шумихи. Я вижу Лукаса и Саймона на ногах, по-видимому, невредимых, и слезы радости начинают катиться по моим щекам.

Мы сделали это. Мы выжили

Мы уже у самолета, и я вижу Томаса, водителя моей парикмахерской, стоящего у открытой двери. - Пожалуйста, отведите их внутрь, - говорю я ему дрожащим голосом, и он кивает, ведя моих родителей и Розу вверх по лестнице. - Я буду с тобой через секунду, - говорю я отцу, когда он пытается заставить меня присоединиться к ним. - Мне просто нужна минутка.

Высвободившись из его хватки, я поворачиваюсь к лимузину.

- Саймон!

Подняв АК-47 над головой, я машу ему пистолетом. - Сюда! Ну же, пошли!

Он смотрит на меня, и я вижу, как широкая улыбка озаряет его лицо.

Наполовину смеясь, наполовину плача, я начинаю бежать к нему, не осознавая ничего, кроме своей радости-и тут стена рядом с лимузином взрывается, отправляя его и Лукаса в полет.

Глава 36 Саймон

Боль. Темнота.

На секунду я снова оказываюсь в комнате без окон, и нож Маджида режет мне лицо. Мой желудок сжимается, рвота поднимается к горлу. Затем мой разум проясняется, и я начинаю осознавать тупой звон в ушах.

В Таджикистане такого не было.

Я не чувствовал, что это горячая есть, либо.

Слишком горячий. Так жарко, что я вся горю.

Черт! Всплеск адреналина прогоняет все следы ментального тумана. Двигаясь с молниеносной скоростью, я перекатываюсь несколько раз, туша пламя, пожирающее мой жилет. Тошнота сжимает мои внутренности, голова пульсирует от боли, но когда я останавливаюсь, огонь исчезает.

Тяжело дыша, я лежу неподвижно и пытаюсь прийти в себя. Какого хрена только что произошло?

Звон в голове немного ослабевает, и я приоткрываю веки, чтобы увидеть горящие обломки вокруг меня.

Взрыв. Должно быть, это был взрыв.

Как только осознание приходит ко мне, я слышу его.

Грохот выстрелов, за которым последовали ответные выстрелы.

Мое сердце перестает биться. Лора!

Приступ паники настолько силен, что вытесняет все остальное. Больше не чувствуя боли, я вскакиваю на ноги, спотыкаясь, когда мои колени на секунду подгибаются, прежде чем застыть, чтобы выдержать мой вес.

Мотая головой из стороны в сторону, я ищу источник выстрелов, а потом вижу его.

Маленькая фигурка метнулась за большой самолет, выпустив еще один залп выстрелов. За ней-группа из четырех вооруженных мужчин, одетых в спецназовскую форму.

За долю секунды я осматриваю остальную часть сцены. Стена Ангара рядом с лимузином исчезла, разлетевшись на куски, и через отверстие я вижу полицейский вертолет, сидящий на траве, его лопасти теперь неподвижны и безмолвны.

Мои люди в том последнем внедорожнике, должно быть, проиграли бой, оставив нас беззащитными перед оставшимися силами Салливана.

Прежде чем эта мысль полностью сформировалась в моем сознании, я уже в движении. Лимузин горит рядом со мной, но огонь горит спереди, а не сзади, так что у меня еще есть несколько секунд. Прыгнув к машине, я рывком открываю одну из дверей и забираюсь внутрь. Оружие все еще в тайнике, поэтому я хватаю два автомата и выскакиваю, зная, что машина может взорваться в любой момент. В этот момент я замечаю, что Лукас пытается подняться на ноги в дюжине ярдов от меня. Он жив; я отмечаю это с каким-то отдаленным облегчением.

У меня больше нет времени на размышления. В сотне ярдов от них нора кружит вокруг самолетов, обмениваясь выстрелами со своими преследователями. Мой маленький питомец против четырех вооруженных людей—эта мысль наполняет меня тошнотворным ужасом и яростью.

Сжимая оба оружия, по одному в каждой руке, я начинаю бежать. Как только я вижу людей Салливана, я открываю огонь.

Бам-бам-бам! У одного человека взрывается голова. Бам-бам-бам! Еще один человек падает.

Поняв, что происходит, двое оставшихся в живых мужчин разворачиваются и начинают стрелять в меня. Не обращая внимания на пули, свистящие вокруг меня, я продолжаю бежать и стрелять, изо всех сил стараясь зигзагообразно огибать самолеты. Даже с бронежилетом, защищающим мою грудь, я далек от иммунитета к стрельбе.

Бам-бам-бам! Что-то рассекает мое левое плечо, оставляя за собой пылающий след. Чертыхаясь, я крепче сжимаю оружие и открываю ответный огонь, заставляя одного из мужчин прыгнуть за небольшой грузовой автомобиль. Второй продолжает стрелять в меня, и пока я бегу, я вижу, как Лора выходит из-за одного из самолетов и прицеливается, ее глаза темные и огромные на бледном лице.Бам! Голова стрелка с треском взрывается. Ее пуля попала в цель.

Извернувшись, она поворачивается и стреляет в того, кто прячется за грузовиком.

Воспользовавшись тем, что она меня отвлекает, я меняю курс, огибая грузовик, где прячется оставшийся мужчина. Подойдя к нему сзади, я вижу, что он целится в Лору, и с яростным ревом нажимаю на курок, осыпая его пулями.

Он сползает по борту грузовика, кровавая масса безжизненного мяса.

Выстрелов больше нет, и наступившая тишина почти пугает.

Тяжело дыша, я опускаю оружие и выхожу из-за грузовика.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 37 Лора

Когда Саймон появляется из-за грузовика, окровавленный, но живой, Я роняю АК-47, мои пальцы больше не в состоянии держать тяжелое оружие. Чувство, наполняющее мою грудь, выходит за пределы счастья, за пределы облегчения.

Это восторг. Ошеломляющий, дикий восторг от того, что мы убили наших врагов и выжили.

Когда стена взорвалась и в ангар вбежали вооруженные люди, я подумала, что Саймон убит. Охваченный ослепляющей яростью, я открыла по ним огонь, и когда они начали стрелять в меня, я побежала бездумно, действуя чисто инстинктивно.

Я знала, что продержусь не больше пары минут, но мне было все равно. Все, чего я хотела, - это прожить достаточно долго, чтобы убить как можно больше людей.

Но теперь Саймон здесь, передо мной, такой же живой и жизнерадостный, как всегда.

Я не знаю, бегу ли я к нему, или он бежит ко мне, но каким-то образом я оказываюсь в его объятиях, так крепко, что едва могу дышать. Он осыпает горячими, обжигающими поцелуями все мое лицо и шею, его руки блуждают по моему телу в поисках ран, и весь ужас прошедшего часа исчезает, оттесненный дикой радостью.

Мы выжили, мы вместе, и ничто больше не разлучит нас.

* * *

- Эти двое были рядом с вертолетом, - говорит Лукас, когда мы выходим из ангара в поисках его. Как и Саймон, он окровавлен и нетвердо стоит на ногах, но от этого не менее опасен—о чем свидетельствует состояние двух мужчин, лежащих на траве. Они оба стонут и плачут, один сжимает свою кровоточащую руку, а другой пытается сдержать кровь, хлещущую из его ноги.

- Это тот, о ком я думаю? - Хрипло спрашивает Саймон, кивая на старика, и Лукас свирепо улыбается.

- Да. Сам Патрик Салливан вместе со своим любимым—и последним оставшимся—сыном Шоном.

Я пристально смотрю на молодого человека, теперь узнавая его искаженные черты. Это напавший на Розу, тот, кто сбежал.

- Я предполагаю, что они прилетели на вертолете, чтобы понаблюдать за происходящим и подлететь в нужное время,- продолжает Лукас, морщась и держась за ребра. - Вот только время для этого так и не пришло. Должно быть, они узнали, кто ты такой, и вызвали всех копов, которые были им обязаны.

- Те, кого мы убили, были копами? -спрашиваю я, начиная дрожать, когда мой адреналиновый кайф начинает исчезать. - Те, что в Хаммерах и внедорожниках тоже?

- Судя по их снаряжению, многие из них были, - отвечает Саймон, обнимая меня правой рукой за талию. Я благодарна ему за поддержку, так как мои ноги начинают ощущаться как вареная лапша. - Некоторые, вероятно, были грязными, но другие просто слепо следовали приказам своих начальников. Я не сомневаюсь, что им сказали, что мы очень опасные преступники. Может быть, даже террористы.

- О, - моя голова начинает болеть от этой мысли, и я внезапно осознаю все свои боли и ушибы. Боль накатывает на меня, как приливная волна, за ней следует такое сильное изнеможение, что я прислоняюсь к Саймону, мое зрение становится серым.

- Блядь.

С этим невнятным ругательством мой мир наклоняется, поворачиваясь горизонтально, и я понимаю, что Саймон поднял меня, прижимая к своей груди. - Я отведу ее к самолету, - слышу я его голос и изо всех оставшихся сил качаю головой.

- Нет, я в порядке. Пожалуйста, отпусти меня, - прошу я, толкая его за плечи, и, к моему удивлению, Саймон подчиняется, осторожно ставя меня на ноги. Одной рукой он обнимает меня за спину, но позволяет стоять самостоятельно.

- В чем дело, детка? - спрашивает он, глядя на меня сверху вниз.

Я указываю на двух истекающих кровью мужчин. - Что ты собираешься с ними делать? Ты собираешься убить их?

- Да, - говорит Саймон. Его голубые глаза холодно блестят. - Я так и сделаю.

Я делаю медленный вдох и выдыхаю. Девушка, которую Саймон привез на остров, могла бы возразить, предложить ему какую-нибудь причину пощадить их, но я больше не та девушка. Страдания этих людей меня не трогают. Я испытываю больше сочувствия к жуку, перевернутому на спину, чем к этим людям, и я рад, что Саймон собирается позаботиться об угрозе, которую они представляют.

- Я думаю, Роза должна быть здесь, - говорит Лукас. - Она захочет, чтобы правосудие свершилось.

Саймон смотрит на меня, и я киваю в знак согласия. Это может быть неправильно, но в этот момент ей кажется правильным быть здесь, видеть, как тот, кто причинил ей боль, приходит к этому концу.

- Приведи ее сюда, - приказывает Саймон, и Лукас направляется обратно в ангар, оставляя Саймона и меня наедине с Салливанами.

Мы смотрим на наших пленников в мрачном молчании, ни один из нас не хочет говорить. Пожилой мужчина уже без сознания, потеряв сознание от сильного кровотечения, но нападавший на Розу довольно громко умоляет о пощаде. Рыдая и корчась на земле, он обещает нам деньги, политические услуги, знакомство со всеми американскими картелями ... все, что мы захотим, только бы мы его отпустили. Он клянется, что больше не прикоснется ни к одной женщине, говорит, что это было ошибкой—он не знал, не понимал, кто такая Роза ... Когда ни Саймон, ни я не реагируем, его попытки торговаться превращаются в угрозы, и я отключаюсь от него, зная, что никакие его слова не заставят нас передумать. Гнев внутри меня ледяной, не оставляющий места для жалости.За то, что он сделал с Розой и за ребенка, которого мы потеряли, Шон Салливан заслуживает смерти.

Через минуту Лукас возвращается, выводя из ангара дрожащую Розу. Однако в ту же секунду, как она смотрит на двух мужчин, ее лицо вновь обретает цвет, а взгляд становится жестким. Подойдя к нападавшему, она пару секунд смотрит на него сверху вниз, прежде чем поднять глаза на нас.

- Можно? - спрашивает она, протягивая руку, и Лукас холодно улыбается, протягивая ей винтовку. Ее руки не дрожат, она целится в своего противника.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Сделай это, - говорит Саймон, и я вижу, как умирает еще один человек, чье лицо разлетается на куски. Прежде чем стихает эхо от выстрела Розы, Саймон подходит к лежащему без сознания Патрику Салливану и выпускает ему в грудь несколько пуль.

- Мы закончили, - говорит он, отворачиваясь от трупа, и мы вчетвером возвращаемся к самолету.

* * *

По дороге домой Томас пилотирует самолет, а Лукас отдыхает в главном салоне с Саймоном, мной и Розой. Увидев всех нас живыми, мама разражается истерическими рыданиями, поэтому Саймон ведет моих родителей в спальню самолета, веля им принять душ и расслабиться там. Я хочу пойти посмотреть, как они там, но сочетание усталости и пост-адреналинового спада, наконец, догоняет меня.

Как только мы оказываемся в воздухе, я падаю в обморок прямо на сиденье, крепко сжимая руку Саймона.

Я не помню, как приземлилась и как добралась до дома. В следующий раз, когда я открываю глаза, мы уже в нашей спальне дома, и доктор Голдберг чистит и перевязывает мои царапины. Я смутно припоминаю, как Саймон смывал с меня кровь в самолете, но остальная часть поездки проходит как в тумане.

- Где мои родители? - спрашиваю я, пока доктор пинцетом вытаскивает из моей руки маленький кусочек стекла. - Как они себя чувствуют? А как насчет Розы и Лукаса?

- Они все спят, - говорит Саймон, наблюдая за процедурой. Его лицо посерело от усталости, а голос был таким усталым, каким я его никогда не слышала. - Не волнуйся. С ними все в порядке.

- Я осмотрел их по прибытии, - говорит доктор Голдберг, перевязывая кровоточащую рану на моей руке. - Твой отец сильно ушиб локоть, но ничего не сломал. Твоя мать была в шоке, но, если не считать нескольких царапин от разбитого стекла и небольшого хлыста, она в порядке, как и Мисс Мартинез. У Лукаса Кента пара сломанных ребер и несколько ожогов, но он поправится.

- А Саймон? - спрашиваю я, глядя на мужа. Он уже чист и перевязан, так что я знаю, что доктор, должно быть, присматривал за ним, пока я спала.

-Легкое сотрясение мозга, как и у вас, ожоги первой степени на спине, несколько швов на руке, где его задела пуля, и несколько синяков. И, конечно, эти маленькие раны от летящего стекла.- взяв еще один осколок стекла из моей руки, доктор замолкает, глядя на нас обоих, словно пытаясь решить, как поступить дальше. - Я слышал о выкидыше, - наконец тихо произносит он. - Мне очень жаль.

Я киваю, борясь с внезапным приливом слез. Жалость во взгляде доктора Голдберга ранит больше, чем любой осколок стекла, напоминая мне о том, что мы потеряли. Мучительное горе, которое я похоронила во время нашей борьбы за выживание, вернулось, острее и сильнее, чем когда-либо.

Возможно, мы и выжили, но не остались невредимыми.

- Спасибо, - хрипло говорит Саймон, вставая и подходя к окну. Его движения скованны и отрывисты, поза излучает напряжение. Видимо, осознав свою ошибку, доктор молча заканчивает лечение и уходит, пробормотав - Спокойной ночи, - оставляя нас наедине с нашей болью.

Как только доктор Голдберг уходит, Саймон возвращается к кровати. Я никогда не видела его таким усталым. При ходьбе он чуть ли не покачивается.

- Ты вообще спал в самолете? - спрашиваю я, наблюдая, как Саймон стягивает футболку и спортивные штаны, в которые он, должно быть, переоделся, когда мы вернулись домой. Моя грудь болит при виде его ран. “Несколько синяков” - это серьезное преуменьшение. Он весь в синяках, большая часть его мускулистой спины и туловища завернута в белую марлю.

- Нет, я хотел присмотреть за тобой, - устало отвечает он, забираясь на кровать рядом со мной. Ложась лицом ко мне, он обнимает меня одной рукой и притягивает ближе. - Я так и думал, что у тебя сотрясение мозга после того падения в машине, - бормочет он, его лицо всего в нескольких дюймах от моего.

- А, понятно.- я не могу отвести взгляд от его ярко-голубых глаз. - Но у тебя еще и сотрясение мозга от взрыва.

Он кивает. - Да, я так и думал. Еще одна причина, по которой я не спал раньше.

Я смотрю на него, мои грудные клетки сжимаются вокруг легких. Мне кажется, что я тону в его глазах, все глубже погружаясь в эти гипнотические Голубые озера. Непрошеные воспоминания о взрыве проскальзывают в мою голову, принося с собой весь ужас этих недавних событий. Саймон, летящий от взрыва, изнасилование Розы, выкидыш, испуганные лица моих родителей, когда мы мчимся по шоссе под градом пуль ... ужасные сцены перемешиваются в моем мозгу, наполняя меня удушающим горем и чувством вины.

Из-за того, что я затащила нас в этот клуб, за два коротких дня я потеряла своего ребенка и почти потеряла всех, кто был мне дорог.

Слезы, которые приходят, ощущаются как кровь, выжатая из моей души. Каждая капля прожигает мои слезные протоки, звуки вырываются из моего горла лошадиные и уродливые. Мой новый мир не просто темный, он черный, абсолютно без надежды.

Зажмурившись, я пытаюсь свернуться в клубок, стать как можно меньше, чтобы боль не вырвалась наружу, но Саймон не дает мне этого сделать. Обхватив меня руками, он обнимает меня, когда я разрываюсь на части, его большое тело согревает меня, когда он гладит меня по спине и шепчет в мои волосы, что мы выжили, что все будет хорошо, и мы скоро вернемся к нормальной жизни ... низкий, глубокий звук его голоса окружает меня, наполняя мои уши, пока я не могу не слушать, слова дают утешение, несмотря на мое осознание их фальши.

Не знаю, как долго я так плачу, но в конце концов боль утихает, и я начинаю ощущать прикосновение Саймона, его огромную силу. Его объятия, когда - то бывшие моей тюрьмой, теперь стали моим спасением, не дающим мне утонуть в отчаянии.

Когда мои слезы утихают, я осознаю, что держу его так же крепко, как он сжимает меня, и что он также, кажется, получает утешение от моих прикосновений. Он утешает меня, но я утешаю его в ответ—и каким-то образом этот факт уменьшает мою агонию, поднимая часть темного тумана, давящего на меня.

Он и раньше обнимал меня, когда я плакала, но так-никогда. Прямо или косвенно, он всегда был причиной моих слез. Мы никогда раньше не были едины в нашей боли, никогда не проходили через совместную агонию. Ближе всего к тому, чтобы пережить утрату вместе, мы подошли после ужасной смерти Бет, но даже тогда у нас не было возможности оплакать ее вместе. После взрыва склада я оплакивала Бет и Саймона в одиночестве, и к тому времени, когда он вернулся за мной, во мне было больше гнева, чем горя.

На этот раз все по-другому. Моя потеря-это его потеря. На самом деле это была большая потеря для него, потому что он хотел этого ребенка с самого начала. Крошечная жизнь, которая росла во мне—та, которую он так яростно оберегал,—исчезла, и я даже не могу представить, что должен чувствовать Саймон.

Как сильно он, должно быть, ненавидит меня за то, что я сделала.

Эта мысль снова разбивает меня, но на этот раз мне удается сдержать агонию. Я не знаю, что случится завтра, но сейчас он утешает меня, и я достаточно эгоистична, чтобы принять это, положиться на его силу, чтобы помочь мне пройти через это.

Испустив дрожащий вздох, я крепче прижимаюсь к мужу, прислушиваясь к сильному, ровному биению его сердца.

Даже если Саймон ненавидит меня сейчас, он мне нужен.

Я слишком нуждаюсь в нем, чтобы когда-нибудь отпустить.

Глава 38 Саймон

Когда дыхание Лоры замедляется и выравнивается, ее тело расслабляется напротив моего. Время от времени она все еще вздрагивает, но даже это прекращается, когда она погружается глубже в сон.

Мне тоже надо поспать. Я не сомкнул глаз с ночи накануне Дня рождения Лоры, а это значит, что я бодрствовал больше сорока восьми часов.

Сорок восемь часов, которые считаются одними из худших в моей жизни.

Мы выжили. Все будет хорошо. Мы скоро вернемся к нормальной жизни. Мои заверения Лоре звучат глухо в моих ушах. Я хочу верить своим собственным словам, но потеря слишком свежа, агония слишком остра.

Ребенок. Ребенок, который был частью меня и частью Лоры. Это должно было быть ничто, просто пучок клеток с потенциалом, но даже в десять недель крошечное существо заставило мою грудь переполниться эмоциями, обвивая меня вокруг своего крошечного, едва сформированного пальца.

Я бы сделал для него все, что угодно, а он даже не родился.

Он умер прежде, чем у него появился шанс выжить.

Темная, горькая ярость снова душит меня, на этот раз направленная исключительно на меня самого. Есть так много вещей, которые я мог—должен был—сделать, чтобы предотвратить этот исход. Я знаю, что бессмысленно зацикливаться на этом, но мой измученный мозг отказывается отпускать это. Бесполезные "что, если" продолжают крутиться и крутиться, пока я не почувствую себя хомяком в колесе, бегущим на месте и ни к чему не приводящим. Что, если бы я оставил Лору в поместье? Что, если бы я добралась до ванной быстрее? Что если, что если ... Мой разум вращается быстрее, пустота снова маячит подо мной, и я знаю, что если бы со мной не было Лоры, я бы впал в безумие, пустота поглотила бы меня целиком.

Крепче сжимая ее маленькое теплое тело, я смотрю в темноту, отчаянно желая чего-то недостижимого, отпущения грехов, которого я не заслуживаю и никогда не найду.

Лора вздыхает во сне и трется щекой о мою грудь, ее мягкие губы прижимаются к моей коже. В другую ночь этот бессознательный жест возбудил бы меня, пробудив похоть, которая всегда мучает меня в ее присутствии. Сегодня, однако, нежное прикосновение только усиливает давление, нарастающее в моей груди.

Мой ребенок мертв.

Абсолютная окончательность этого обрушивается на меня, пробивая щиты, онемевшие с детства. Я ничего не могу сделать, никто ничего не может сделать. Я могу уничтожить весь Чикаго, и это ничего не изменит.

Мой ребенок мертв.

Боль неудержимо накатывает, как река, прорывающая плотину. Я пытаюсь бороться с этим, сдерживаться, но от этого только хуже. Воспоминания накатывают на меня приливной волной, лица всех, кого я потеряла, проплывают в моей голове. Ребенок, Мария, Бет, моя мать, мой отец, каким он был в те редкие моменты, когда я любил его ... волна горя переполняет меня, вытесняя все, кроме осознания этой новой потери.

Мой ребенок мертв.

Боль пронзает меня насквозь, мучительная, но в то же время и очищающая.

Мой ребенок мертв.

Дрожа, я держусь за Лору, когда прекращаю бороться и впускаю боль. Дрожа, я держусь за Лору, когда прекращаю бороться и впускаю боль.

Дрожа, я держусь за Лору, когда прекращаю бороться и впускаю боль.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 39 Лора

Через две недели после нашего приезда домой Саймон считает, что мои родители могут спокойно вернуться в Оук-Лоун.

- У меня будет дополнительная охрана вокруг них в течение нескольких месяцев, - объясняет он, когда мы идем к тренировочной площадке. - Им придется смириться с некоторыми ограничениями, когда речь заходит о торговых центрах и других людных местах, но они должны быть в состоянии вернуться к работе и возобновить большую часть своей обычной деятельности.

Я киваю, не особенно удивляясь услышанному. Саймон постоянно информировал меня о своих усилиях в этой области, и я знаю, что Салливаны больше не представляют угрозы. Используя ту же безжалостную тактику, которую он использовал с Аль-Квадаром, мой муж добился того, что власти безуспешно пытались сделать в течение десятилетий: он избавил Чикаго от самой известной преступной семьи.

- А как же Фрэнк? - спрашиваю я, когда мы проходим мимо двух охранников, борющихся на траве. - Я думала, что ЦРУ не хочет, чтобы кто-то из нас возвращался в страну.

- Это потребовало некоторого убеждения, но твои родители должны быть в состоянии вернуться, и никто не встанет у них на пути.

- Ах.

Я могу только представить, что за “убеждение” пришлось сделать Саймону в свете опустошения, которое мы оставили позади. Даже команда прикрытия, посланная ЦРУ, не смогла сохранить в тайне историю нашего скоростного сражения. Район вокруг частного аэропорта, возможно, и не был густонаселенным, но взрывы и стрельба не остались незамеченными. Последние две недели в новостях только и говорили, что о тайной Чикагской операции по “задержанию торговца смертоносным оружием”.

Как размышлял Саймон в машине, Салливаны и впрямь прибегли к серьезным услугам, чтобы организовать это нападение. Начальник полиции—бывший Салливановский крот, а ныне кровавая жижа, плавающая в щелоке—взял информацию, которую Салливаны откопали о нас, и использовал предлог “торговца оружием, контрабандой взрывчатки в город”, чтобы поспешно собрать команду оперативников спецназа. Люди Салливана, присоединившиеся к ним, были объяснены как “подкрепление из другого района”, и вся спешная операция держалась в секрете от других правоохранительных органов—вот как они смогли застать нас врасплох.

- Не волнуйся, - говорит Саймон, неправильно истолковав мое напряженное выражение лица. -Кроме Фрэнка и нескольких других высокопоставленных чиновников, никто не знает, что твои родители были замешаны в том, что произошло. Дополнительная охрана-это просто мера предосторожности, не более того.

- Я знаю,- я смотрю на него снизу вверх. - Ты бы не позволил им вернуться, если бы это было небезопасно.

- Нет, - тихо говорит Саймон, останавливаясь у входа в зал для боев. - Я бы не стал.

Его лоб блестит от пота от влажной жары, рубашка без рукавов прилипла к хорошо очерченным мышцам. На его лице и шее все еще есть несколько полузаживших шрамов от осколков стекла, но они мало что делают, чтобы умалить его мощную привлекательность.

Стоя менее чем в двух футах от меня и наблюдая за мной своим пронзительным голубым взглядом, мой муж являет собой воплощение живой, здоровой мужественности.

Сглотнув, я отвожу взгляд, моя кожа покрывается мурашками жара при воспоминании о том, как я проснулась этим утром. Возможно, у нас не было полового акта после выкидыша, но это не значит, что Саймон воздерживался от секса со мной. Стоя на коленях с его членом во рту, привязанная его языком к моему клитору ... образы в моей голове заставляют меня гореть, даже когда вездесущая вина давит на меня.

Почему Саймон так добр ко мне? С самого нашего возвращения я ждала, что он накажет меня, сделает что-нибудь, чтобы выразить свой гнев, но до сих пор он ничего не сделал. Во всяком случае, он был необычайно нежен со мной, даже более заботлив, чем во время моей беременности. Это незаметное изменение в его поведении—несколько лишних поцелуев и прикосновений в течение дня, массаж всего тела каждый вечер, просьба Аны приготовить больше моих любимых блюд ... нет ничего такого, чего бы он не делал раньше; просто частота этих маленьких жестов возросла с тех пор, как мы вернулись из Америки.

С тех пор, как мы потеряли нашего ребенка.

Мои глаза внезапно наполняются слезами, и я опускаю голову, чтобы скрыть их, когда проскальзываю мимо Саймона в спортзал. Я не хочу, чтобы он снова увидел меня плачущей. За последние пару недель у него их было предостаточно. Наверное, поэтому он и не наказывает меня: он думает, что я недостаточно сильна, чтобы выдержать это, боится, что я снова превращусь в паническую развалину, которую искал в Таджикистане.

Только я этого не сделаю. Теперь я это знаю. Что-то в этом времени изменилось.

Что-то во мне изменилось.

Подойдя к циновкам, я наклоняюсь и потягиваюсь, используя время, чтобы успокоиться. Когда я снова поворачиваюсь к Саймону, на моем лице нет и следа горя, которое подстерегает меня в самые неожиданные моменты.

- Я готова, - говорю я, устраиваясь на коврике. - Давай сделаем это.

И в течение следующего часа, пока Саймон учил меня, как уложить двухсотфунтового человека за семь секунд, мне удавалось выбросить из головы все мысли о потере и вине.

* * *

После тренировки я возвращаюсь в дом, чтобы принять душ, а затем спускаюсь в бассейн, чтобы рассказать родителям новости. Мои мышцы устали, но я гудел от эндорфинов после тяжелой тренировки.

- Значит, мы можем вернуться?- Мой отец садится в шезлонг, недоверие борется с облегчением на его лице. - А как насчет всех этих копов? А связи этих гангстеров?

- Я уверена, что все в порядке, Тони, - говорит мама, прежде чем я успеваю ответить. - Саймон не отослал бы нас обратно, если бы не позаботился обо всем.

Одетая в желтый цельный купальник, она выглядит загорелой и отдохнувшей, как будто провела последние две недели на курорте-что, в некотором смысле, не так уж далеко от истины. Саймон из кожи вон лез, чтобы обеспечить моим родителям комфорт и дать им почувствовать, что они действительно в отпуске. Книги, фильмы, вкусная еда, даже фруктовые напитки у бассейна—все это было предоставлено им, заставляя моего отца неохотно признать, что моя жизнь в комплексе торговца оружием не так ужасна, как он себе представлял.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Верно, он бы не стал, - подтверждаю я, садясь на шезлонг рядом с мамой. - Саймон говорит, что ты можешь уйти, когда захочешь. Он может подготовить для вас самолет завтра—хотя, очевидно, мы будем рады, если вы останетесь подольше.

Как и ожидалось, мама отрицательно качает головой. - Спасибо, дорогая, но я думаю, нам пора домой. Твой отец беспокоится о своей работе, а мои боссы каждый день спрашивают, когда я смогу вернуться ... - ее голос затихает, и она виновато улыбается мне.

- Конечно.

Я улыбаюсь ей в ответ, не обращая внимания на легкое сдавливание в груди. Я знаю, что стоит за их желанием уйти, и это не их работа или их друзья. Несмотря на все удобства здесь, мои родители чувствуют себя стесненными, окруженными сторожевыми башнями и дронами, кружащими над джунглями. Я вижу это по тому, как они смотрят на вооруженных охранников, по страху, который появляется на их лицах, когда они проходят мимо тренировочной площадки и слышат выстрелы. Для них жизнь здесь похожа на пребывание в роскошной тюрьме, полной опасных преступников повсюду.

Один из этих преступников - их собственная дочь.

- Мы должны пойти в дом и собрать вещи, - говорит папа, поднимаясь на ноги. - Я думаю, будет лучше, если мы вылетим завтра утром.

- Хорошо.

Я стараюсь, чтобы его слова не задели меня. Глупо чувствовать себя отвергнутой, потому что мои родители хотят вернуться домой. Им здесь не место, и я знаю это так же хорошо, как и они. Их тела могли бы исцелиться от синяков и царапин, которые они получили во время погони, но их умы-другое дело.

Это займет больше, чем несколько часов терапии с доктором Уэссексом, чтобы мои пригородные родители перестали видеть, как взрываются машины и гибнут люди.

- Хочешь, я помогу тебе собрать вещи? - спрашиваю я, когда папа накидывает полотенце на мамины плечи. - Саймон разговаривает со своим бухгалтером, а мне до обеда делать нечего.

- Все в порядке, милая, - мягко говорит мама. - Мы справимся. Почему бы тебе не искупаться перед ужином? Вода хорошая и прохладная.

И оставив меня стоять у бассейна, они спешат в кондиционированный комфорт дома.

* * *

- Они уезжают завтра утром?- Роза выглядит удивленной, когда я сообщаю ей о предстоящем отъезде моих родителей. - О, это очень плохо. У меня даже не было возможности показать твоей маме то озеро, о котором ты им рассказывала.

- Все в порядке, - говорю я, беря корзину для белья, чтобы помочь ей загрузить стиральную машину. - Надеюсь, они снова приедут к нам в гости.

- Да, надеюсь, - эхом отзывается роза и хмурится, увидев, что я делаю. - Лора, положи. Ты не должна ... — Она резко замолкает.

- Разве нельзя поднимать тяжелые вещи? - Заканчиваю я, иронически улыбаясь ей. - Вы с Аной все время забываете, что я больше не беременна. Я снова могу поднимать тяжести, драться, стрелять и есть все, что захочу.

- Конечно.- Роза выглядит раскаявшейся. - Извини,—она тянется к моей корзинке,—но ты все равно не должна делать мою работу.

Вздохнув, я уступаю ей, зная, что она только расстроится, если я буду настаивать на помощи. Она была особенно обидчива по этому поводу после нашего возвращения, решив, что никто не будет относиться к ней иначе, чем раньше.

- Меня изнасиловали, а не ампутировали руки, - огрызнулась она на Ану, когда экономка попыталась дать ей более легкие задания по уборке. - Со мной ничего не случится, если я буду пылесосить и пользоваться шваброй.

Конечно, это заставило Ану разрыдаться, и нам с Розой пришлось потратить следующие двадцать минут, чтобы успокоить ее. Пожилая женщина была очень эмоциональна после нашего возвращения, открыто оплакивая мой выкидыш и нападение Розы.

- Она переносит это хуже, чем моя собственная мать, - сказала мне Роза на прошлой неделе, и я кивнула, не удивившись. Хотя я встречалась с миссис Мартинес всего пару раз, полная, строгая женщина показалась мне более старой версией Бет, с тем же жестким панцирем и циничным взглядом на жизнь. Как Роза умудрялась оставаться такой жизнерадостной с такой матерью, для меня навсегда останется загадкой. Даже сейчас, после всего, через что ей пришлось пройти, улыбка моей подруги стала чуть более хрупкой, а блеск в ее глазах-чуть менее ярким. С ее почти зажившими синяками никто бы никогда не узнал, что Роза пережила что—то настолько травмирующее-особенно учитывая ее яростное упорство в том, чтобы относиться к ней как к нормальному человеку.

Снова вздыхая, я наблюдаю, как она быстро загружает стиральную машину, отделяя темную одежду и складывая ее в аккуратную стопку на полу. Закончив, она поворачивается ко мне лицом. - Так ты слышала? - спрашивает она. - Лукас нашел девушку-переводчицу. Я думаю, он отправится за ней после того, как доставит твоих родителей домой.

- Это он тебе сказал?

Она кивает. - Я столкнулся с ним сегодня утром и спросила, как дела. Так что да, он сказал мне.

- А, понятно.

Я не понимаю, ни в малейшей степени, но я решаю не совать нос в чужие дела. Роза все больше и больше скрывает свои странные отношения с Лукасом, и я не хочу настаивать на этом вопросе. Я думаю, она расскажет мне, когда будет готова—если, конечно, будет что рассказать.

Она поворачивается, чтобы включить стиральную машину, а я раздумываю, не поделиться ли с ней тем, что узнала вчера ... тем, чем до сих пор не поделилась с Саймоном. Наконец, я решаю пойти на это, так как она уже знает часть истории.

- Помнишь симпатичную молодую врача, которая лечила меня в больнице? - спрашиваю я, прислоняясь к сушилке.

Роза поворачивается ко мне, озадаченная сменой темы. - Да, я так думаю. Почему?

- Ее фамилия Кобакис. Я помню, как прочитал его на ее бейдже и подумал, что он показался мне знакомым, как будто я встречала его раньше.

Теперь Роза выглядит заинтригованной. - И ты это сделала? То есть наткнулась на него?

Я киваю. - Да. Я просто не могла вспомнить, где именно, а потом, вчера, это пришло ко мне. В списке, который я дала Питеру, был человек по имени Джордж Кобакис.

- Список людей, ответственных за то, что случилось с его семьей?

- Да.- я делаю глубокий вдох. - Я не была уверена, поэтому проверила свою электронную почту вчера вечером, и, конечно же, она была там. Джордж Кобакис из Гомер Глен, Иллинойс. Я обратила внимание на это название изначально из-за расположения.

- О, ничего себе. - Роза смотрит на меня с открытым ртом. - Ты думаешь, этот доктор как-то связана с этим Джорджем?

- Я знаю, что это так. Вчера вечером я искала Джорджа Кобакиса, и она появилась в результатах поиска. Она его жена. Местная газета писала о сборе средств для ветеранов и их семей, и там была их фотография как пары, которая много сделала для этой организации. Очевидно, он журналист, иностранный корреспондент. Я не могу себе представить, как его имя оказалось в этом списке.

- Черт. - Роза выглядит одновременно испуганной и очарованной. - Так что же ты собираешься делать?

- А что я могу сделать?- этот вопрос мучил меня с тех пор, как я узнал об этой связи. Раньше имена в этом списке были просто именами. Но теперь к одному из этих имен прикреплено лицо. Фотография улыбающегося темноволосого мужчины, стоящего рядом со своей умной, хорошенькой женой.

Жена, с которой я познакомилась.

Женщина, которая станет вдовой, если бывший консультант Саймона по безопасности отомстит.

- Ты говорила об этом со своим мужем? - спрашивает Роза. - А он знает?

- Нет, пока нет. - и я не уверена, что хочу, чтобы Саймон знал. Несколько недель назад я рассказала Розе о списке, который отправила Питеру, но не сказала ей, что сделала это вопреки желанию Саймона. Эта часть—и то, что произошло после того, как мы узнали о моей беременности—слишком личное, чтобы делиться. - Полагаю, Саймон скажет, что теперь, когда список в руках Питера, ничего не поделаешь, - говорю я, пытаясь представить реакцию мужа.

- И он, вероятно, будет прав.- Роза пристально смотрит на меня. - Очень жаль, что мы встретились с этой женщиной, но если ее муж каким-то образом причастен к тому, что случилось с семьей Питера, я не вижу, как мы можем вмешаться.

- Да- я делаю еще один глубокий вдох, пытаясь избавиться от беспокойства, которое испытываю со вчерашнего дня. - Мы не можем. Мы не должны этого делать.

Даже несмотря на то, что я дала Питеру этот список.

Хотя, что бы ни случилось, это опять будет моя вина.

- Это не твоя проблема, Лора, - говорит Роза, догадываясь о моем беспокойстве. - Питер так или иначе узнал бы об этих именах. Он был слишком решительно настроен, чтобы этого не случилось. Ты не несёшь ответственности за то, что он собирается сделать с этими людьми—Питер.

- Конечно, - бормочу я, пытаясь улыбнуться. - Конечно, я это знаю.

И пока Роза продолжает разбирать белье, я перевожу разговор на наших новобранцев из гвардии.

Глава 40 Саймон

Закончив разговор с бухгалтером, я встаю и потягиваюсь, чувствуя, как расслабляются мышцы. Мои мысли немедленно возвращаются к Лоре, и я открываю ее местоположение на своем телефоне. Теперь я делаю это по меньшей мере пять раз в день, привычка так же глубоко укоренилась, как чистка зубов по утрам.

Она в доме, именно там, где я и ожидал ее увидеть. Удовлетворенный, я убрал телефон и закрыл ноутбук, решив, что на сегодня хватит. Между всеми бумагами для новой подставной корпорации и интервью, которые я проводил с потенциальными сменщиками охранников, я работал более двенадцати часов в день. Когда—то это не имело бы значения—бизнес был единственным, ради чего я жил, - но теперь работа-нежелательное развлечение.

Это мешает мне проводить время с моей красивой, странно далекой женой.

Я не уверен, когда впервые заметил это, то, как глаза Лоры постоянно ускользают от меня. То, как она скрывает что-то от себя даже во время секса. Сначала я приписывал ее замкнутость горю и последствиям травмы, но по мере того, как шли дни, я понял, что есть что-то еще.

Это тонкое, едва различимое расстояние между нами, но оно есть. Она говорит и ведет себя так, как будто все нормально, но я могу сказать, что это не так. Какой бы секрет она ни скрывала от меня, он давит на нее, заставляя воздвигать барьеры между нами. Я чувствовал их во время нашей сегодняшней тренировки, и это укрепило мою решимость докопаться до сути дела.

По словам врачей, она наконец полностью оправилась от выкидыша—и так или иначе, сегодня вечером она мне все расскажет.

* * *

За ужином я наблюдаю, как Лора общается с родителями, жадно ловя каждое движение ее рук, каждый взмах длинных ресниц. Я думал, что это невозможно, но моя одержимость ею достигла нового пика после нашего возвращения. Как будто все горе, гнев и боль внутри меня слились в одно душераздирающее ощущение, чувство настолько сильное, что разрывает меня изнутри.

Тоска, которая полностью сосредоточена на ней.

Когда мы заканчиваем основное блюдо, я понимаю, что почти не сказал ни слова, проводя большую часть еды, поглощенный ее видом и звуком ее голоса. Наверное, это даже к лучшему, учитывая, что это последний вечер родителей Лоры здесь. Хотя ее отец больше не проявляет ко мне открытой враждебности, я знаю, что оба Райта все еще хотят освободить свою дочь из моих когтей. Я бы никогда не позволил им забрать ее у меня, конечно, но у меня нет проблем с тем, чтобы они втроем проводили какое-то время сами по себе.

С этой целью, как только Ана приносит десерт, я извиняюсь, говоря, что сыт, и иду в библиотеку, позволяя им закончить трапезу без меня.Когда я добираюсь туда, я сажусь в шезлонг у окна и провожу несколько минут, отвечая на электронные письма на моем телефоне. И тут мне снова приходит в голову загадка нехарактерной для Лоры дистанции. То, как она вела себя последние две недели, напоминает мне о том, как я впервые навязал ей следопытов. Как будто она расстроена из—за меня-только на этот раз я понятия не имею почему.

Взглянув на настенные часы, я понимаю, что прошло уже полчаса с тех пор, как я встал из-за стола. Надеюсь, Лора уже ушла наверх. Однако, когда я проверяю ее местоположение, то вижу, что она все еще в столовой.

Слегка раздраженный, я подумываю о том, чтобы взять книгу и почитать, пока жду, но потом мне приходит в голову идея получше.

Открыв другое приложение на своем телефоне, я активирую скрытую аудиопередачу из столовой, надеваю Bluetooth-гарнитуру и откидываюсь на спинку шезлонга, чтобы слушать.

Секунду спустя разочарованный голос Габриэлы наполняет мои уши.

— ... люди погибли, - возражает она. - Как это может тебя не беспокоить? Среди этих преступников были полицейские, хорошие люди, которые просто выполняли приказы.

- И они убили бы нас, выполнив этот приказ.- тон Лоры необычайно резок, заставляя меня сесть и прислушаться более внимательно. - Разве лучше умереть от пули хорошего человека, чем защищаться и жить? Мне жаль, что я не показываю раскаяния, которого ты ожидаешь, мама, но я не сожалею, что все мы живы и здоровы. Саймон не виноват, что все это случилось. Если уж на то пошло—

- Это он убил сына того гангстера, - перебивает Тони. -Если бы он поступил цивилизованно, позвонил девять-один-один, вместо того чтобы прибегнуть к убийству ...

- Если бы он поступил цивилизованно, меня бы изнасиловали, а Роза пострадала бы еще больше, прежде чем приехала полиция.- в голосе Лоры звучат жесткие, ломкие нотки. - Тебя там не было, папа. Ты не понимаешь.

- Твой папа все прекрасно понимает, дорогая. - голос Габриэлы стал спокойнее, в нем слышалась усталость. - И да, возможно, твой муж не мог стоять в стороне и ждать прибытия полиции, но ты не хуже меня знаешь, что он мог бы воздержаться от убийства этого человека.

Воздержался от убийства человека, который ранил и чуть не изнасиловал Лору? Моя кровь вскипает от внезапной ярости. Этому гребаному ублюдку повезло, что я не кастрировал его и не засунул яйца ему в кишечник. Единственная причина, по которой он умер так легко, заключалась в том, что рядом была Лора, и мое беспокойство за нее было больше, чем моя ярость.

- Может, и смог бы, - тон Лоры совпадает с тоном ее матери. - Но есть все основания полагать, что Салливаны ушли бы на свободу, учитывая их связи. Это то, что ты хочешь, мама, чтобы такие мужчины продолжали делать это с другими женщинами?

- Нет, конечно, нет, - говорит Тони. - Но это не дает Саймону права выступать в роли судьи, присяжных и палача. Когда он убил того человека, он не знал, кто он такой, так что ты не можешь использовать это оправдание. Твой муж убил, потому что хотел, и ни по какой другой причине.

На несколько напряженных секунд в наушниках воцаряется тишина. Ярость внутри меня растет, гнев скручивается и сжимается, пока я жду, что скажет Лора. Мне наплевать, что думают обо мне родители Лоры, но меня очень волнует, что они пытаются настроить свою дочь против меня.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Наконец Лора говорит: - Да, Папа, ты прав, так оно и было.- ее голос спокоен и тверд. - Он убил того человека за то, что тот причинил мне боль, даже не подумав об этом. Вы хотите, чтобы я осудила его за это? Ну, я не могу. - Нет, не буду. Потому что если бы я могла, то сделала бы то же самое.

Снова долгое молчание. - Милая, когда ты вышла из самолета и раздались все эти выстрелы, это была ты? - тихо спрашивает Габриэла. - Ты в кого-нибудь стреляла?- короткая пауза, затем еще более мягкое: - ты кого-нибудь убила?

- Да,- тон Лоры не меняется. Я представляю, как она сидит там, не моргнув глазом, лицом к родителям. - Да, мам, я так и сделала.

Резко втянутое дыхание, затем еще несколько ударов тишины.

- Я же говорил тебе, Габс.- теперь говорит Тони, и в его голосе слышится печаль. - Я же сказал, что это она. Наша дочь изменилась—он изменил ее.

Раздается скрип, как будто кто-то передвигает стул по полу, а затем дрожащее: - О, дорогая.- За этим следует сдавленный всхлип и шепот Лоры: - Не плачь, мама. Пожалуйста, не плачь. Прости, что разочаровала тебя. Мне так жаль ...

Я больше не могу это слушать. Соскочив с шезлонга, я вышел из библиотеки, решив забрать нору и отвести ее наверх. Это чувство вины-последнее, что ей нужно, и если мне придется защищать ее от собственных родителей, так тому и быть.

На ходу я снова слышу их разговор и замедляю шаг в коридоре, невольно прислушиваясь.

- Ты не разочаровала нас, милая, - хрипло говорит отец Лоры. - Дело не в этом, вовсе нет. Просто теперь мы видим, что ты уже не та девушка ... что даже если ты вернешься к нам, все будет по-другому.

- Нет, папа, - тихо отвечает Лора. - Этого не будет.

Проходит еще пара секунд, и мать снова говорит: - Мы любим тебя, милая, - говорит она низким, напряженным голосом. - Пожалуйста, никогда не сомневайся, что мы любим тебя.

- Я знаю, мама. И я люблю вас обоих. - голос Лоры впервые срывается. - Мне жаль, что все так сложилось, но теперь мое место здесь. - с ним. - как ни странно, в голосе Габриэлы не слышится горечи, она просто смирилась. - Да, теперь мы это видим. Он любит тебя. Никогда бы не подумала, что скажу такое, но это так. То, как вы двое вместе, то, как он смотрит на тебя ... - она издает дрожащий смешок. - О, дорогая, мы бы отдали руку и ногу, чтобы это был кто-то другой для тебя. Хороший человек, добрый человек, кто-то, кто будет держать нормальную работу и купить вам дом рядом с нами

- Саймон действительно купил мне дом рядом с тобой, - говорит Лора, и ее мать снова смеется, немного истерично.

- Это правда, - говорит она, когда успокаивается. - Он ведь так и сделал, не так ли?

Теперь обе женщины смеются вместе, и я облегченно вздыхаю. Может быть, Лора все-таки не нуждается в моем вмешательстве.

Еще один скрип стула по полу, и затем Тони хрипло говорит: - Мы здесь ради тебя, дорогая. Несмотря ни на что, мы всегда здесь для тебя. Если что - то изменится, если ты когда-нибудь захочешь уйти от него и вернуться домой.—

- Я не буду, папа, - спокойная уверенность в голосе Лоры согревает меня, прогоняя остатки моего гнева. Я так рад, что почти скучаю по нему, когда она мягко добавляет: - Только если он сам этого не захочет.

- О, он не будет, - говорит отец Лоры, и в его голосе действительно звучит горечь. - Это совершенно очевидно. Если бы этот человек добился своего, ты бы никогда не отходила от него дальше чем на десять футов.

Я лишь вполуха слушаю его слова, вместо этого обдумывая странное заявление Лоры. Если только он сам этого не захочет. Она говорила так, словно боялась, что это так. Или это, что она хочет, чтобы это было так? Уродливое подозрение пронзает меня насквозь. Может быть, поэтому она так отдалилась в последние дни—потому что хочет, чтобы я ее отпустил? Потому что она больше не хочет быть со мной и надеется, что я позволю ей уйти, чтобы искупить то, что произошло?

Моя грудь сжимается от внезапной боли, даже когда во мне вспыхивает новый вид гнева. Это то, что ожидает мой питомец? Какой-то грандиозный жест, когда я даю ей свободу? Где я умоляю ее о прощении и притворяюсь, что сожалею о том, что вообще взял ее?

К черту все это.

Я выдергиваю наушники из уха, темная ярость прокатывается по мне, когда я поворачиваюсь и поднимаюсь по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки.

Если Лора думает, что я зашел так далеко, то она сильно ошибается.

Она моя, и так будет до конца наших дней.

Глава 41 Лора

Усталая, но все же возбужденная после разговора с родителями, я поднимаюсь по лестнице в нашу спальню. Хотя какая-то часть меня все еще жалеет, что я не смогла защитить свою семью от моей новой жизни, я рада, что теперь они знают правду.

Что они знают, какой женщиной я стала, и все еще любят меня.

Добравшись до спальни, я открываю дверь и захожу внутрь. В комнате не горит свет, и, закрывая за собой дверь, я гадаю, где может быть Саймон. Хотя я рада, что у меня появилась возможность прояснить ситуацию с родителями, тот факт, что он ушел с ужина без хорошего объяснения причин, беспокоит меня. Что-то случилось, или он просто устал от нас?

Неужели я ему надоела?

Как только эта ужасная мысль приходит мне в голову, я замечаю темную тень, стоящую у окна.

Мой пульс скачет, кожу покалывает от первобытного ужаса, когда я нащупываю выключатель.

- Оставь это, - голос Саймона доносится из темноты, и мои колени почти подгибаются от облегчения.

- О, слава богу. На секунду я не поняла, что это был ... — начинаю я, и тут его резкий тон становится отчетливым. - Ты, - неуверенно заканчиваю я.

- А кто еще это может быть?- мой муж поворачивается и пересекает комнату, приближаясь ко мне бесшумной походкой хищника. - Это наша спальня. Или ты забыла об этом?- Он кладет руки по обе стороны стены позади меня, заключая меня в клетку.

Я испуганно вздыхаю, прижимая ладони к холодной стене. Саймон явно не в духе, и я понятия не имею, что его взбесило. - Нет, конечно, нет, - медленно говорю я, глядя на его затененное лицо. Света так мало, что я могу различить только слабый блеск его глаз. - А ты что думаешь?

Он подходит ближе, прижимаясь нижней частью тела к моему, и я задыхаюсь, когда чувствую его твердый член на своем животе. Он обнажен и уже возбужден, его горячий мужской запах окружает меня, пока он держит меня в ловушке на месте. Даже сквозь разделяющий слой моего платья я чувствую, как в нем пульсирует похоть—похоть и что-то гораздо, гораздо более темное.

Мое тело просыпается с толчком, мой пульс ускоряется на волне страха. Должно быть, это и есть то самое наказание, которого я ждала. С тех пор как врачи признали меня исцеленным сегодня утром, моя отсрочка закончилась.

-Саймон?

Его имя вырывается с придушенным вздохом, когда он сжимает мой затылок, его длинные пальцы почти обхватывают мое горло. Его огромное тело-сплошные мускулы, твердые и бескомпромиссные вокруг меня. Одно сжатие этих стальных пальцев, и он раздавит мне горло. От этой мысли меня бросает в дрожь, но пустая боль скручивается в моей сердцевине, мои соски наливаются резким возбуждением. Гнев, исходящий от него, ощутим, и он взывает к чему-то дикому внутри меня, разжигая темный огонь, кипящий внутри.

Если он решил наконец наказать меня, я буду чертовски уверена, что получу то, что заслужила.

Он наклоняется ко мне, его теплое дыхание касается моего лица, и в этот момент я делаю свой ход. Моя правая рука сжимается в кулак, и я изо всех сил замахиваюсь вверх, ударяя его по подбородку снизу. Одновременно я поворачиваюсь вправо, разрывая его хватку на своей шее, и ныряю под его вытянутую руку, разворачиваясь, чтобы ударить его в спину.

Вот только его там больше нет.

За те полсекунды, что потребовались мне, чтобы повернуться, Саймон двинулся, быстрый и смертоносный, как любой убийца. Вместо того, чтобы соединиться с его спиной, острый край моей ладони врезается в его локоть, и я вскрикиваю, когда удар посылает шок боли через мою руку.

- Черт!

Его яростное шипение сопровождается размытым быстрым движением. Прежде чем я успеваю среагировать, он обхватывает меня руками, мои запястья скрещены перед грудью, а его левая нога обхватывает мои колени, чтобы я не брыкалась. Когда он держит меня сзади, я не могу укусить его, и мои попытки ударить его головой в подбородок оказываются удручающе короткими, так как он держит свое лицо вне моей досягаемости.

Все эти тренировки, и он покорил меня ровно за три секунды.

Разочарование смешивается с адреналином, добавляя к кипящей во мне ярости. Ярость на него за то, что он дразнил меня нежностью эти две недели, и больше всего ярость на саму себя.

Моя вина, моя вина, это все моя вина. Эти слова звучат в моей голове жестоким барабанным боем. Вина, горькая и густая, поднимается в моем горле, душит меня, смешиваясь с болезненным горем.

Роза. Наш ребенок. Десятки людей погибли.

Звук, который вырывается из моего горла, - нечто среднее между рычанием и рыданием. Несмотря на тщетность этого, я начинаю бороться, брыкаясь и извиваясь в Железной хватке Саймона. У меня не так много рычагов, но с одной из его ног, удерживающих меня, моих неистовых, резких движений достаточно, чтобы вывести его из равновесия.

С громким проклятием он падает назад, все еще крепко сжимая меня. Его спина принимает на себя основную тяжесть падения. Я почти не чувствую удара, когда он стонет и тут же переворачивается, прижимая меня к твердому деревянному полу. Не обращая внимания на его тяжесть, я продолжаю бороться, борясь изо всех сил. Холодное дерево прижимается к моему лицу, но дискомфорт почти не ощущается.

Моя вина, моя вина, вся моя вина.

Наполовину задыхаясь, наполовину всхлипывая, Я пытаюсь оттолкнуться, почесать его, заставить почувствовать хотя бы малую толику боли, пожирающей меня изнутри. Мои мышцы кричат от напряжения, но я не останавливаюсь—ни когда Саймон вывернул мои запястья назад и связал их на пояснице своим ремнем, ни даже когда он тащит меня за локоть и тянет к кровати.

Я сопротивляюсь, когда он срывает с меня платье и нижнее белье, когда он хватает меня за волосы и заставляет встать на колени. Я сражаюсь так, словно борюсь за свою жизнь, словно мужчина, который держит меня, - мой злейший враг, а не самая большая любовь. Я борюсь, потому что он достаточно силен, чтобы принять ярость внутри меня.

Потому что он достаточно силен, чтобы отнять его у меня.

Пока я извиваюсь в его жестокой хватке, его колено раздвигает мои ноги, и его член прижимается к моему входу. Одним яростным толчком он проникает в меня сзади, и я вскрикиваю от боли, от невыразимого облегчения от его обладания. Я мокрая, но недостаточно, почти недостаточно, и каждый мучительный толчок царапает меня до крови, причиняя боль, исцеляя меня. Мои мысли разбегаются, пение внутри моего разума исчезает, и все, что остается-это ощущение его тела внутри моего, боль и мучительное удовольствие от нашей потребности.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я стремлюсь к оргазму, когда Саймон начинает говорить со мной, рыча, что он всегда будет держать меня, что я никогда не буду принадлежать никому, кроме него. В его словах таится мрачная угроза, обещание, что он ни перед чем не остановится. Его безжалостность должна была бы ужаснуть меня, но когда мое тело взрывается в освобождении, страх-последнее, о чем я думаю.

Все, что я осознаю, - это чистое и абсолютное блаженство.

Затем он переворачивает меня на спину, освобождая мои запястья, и я понимаю, что в какой - то момент перестала бороться. Ярость ушла, и на ее месте - глубокое изнеможение и облегчение.

Облегчение, что Саймон все еще хочет меня. Что он накажет меня, но не прогонит.

Поэтому, когда он берет меня за лодыжки и кладет их себе на плечи, я не сопротивляюсь. Я не сопротивляюсь, когда он наклоняется вперед, почти складывая меня пополам, и не сопротивляюсь, когда он вычерпывает обильную влагу из моего лона и размазывает ее между ягодицами. И только когда я чувствую, что его плоть нависла над другим отверстием, я издаю бессловесный звук протеста, мой сфинктер напрягается, когда мои руки двигаются, чтобы надавить на его твердую грудь. Это слабый, в основном символический жест—я не могу отодвинуть Саймона от себя таким образом,—но даже этот легкий намек на сопротивление, кажется, приводит его в ярость.

- О нет, не надо, - рычит он, и в слабом свете из окна я вижу темный блеск его глаз. - Ты не можешь отказать мне в этом, в чем-либо отказать мне. Я владею тобой ... каждым твоим дюймом. - он надвигается вперед, его огромный член заставляет меня раскрыться, когда он резко шепчет: - если ты не расслабишь свою задницу, моя любимая, ты пожалеешь об этом.

Я вздрагиваю от извращенного возбуждения, мои ногти впиваются в его грудь, когда тугое кольцо мышц уступает безжалостному давлению. Жгучее вторжение мучительно, мои внутренности бурлят, когда он проникает все глубже и глубже. Прошло уже несколько месяцев с тех пор, как он брал меня вот так, и мое тело забыло, как справиться с этим, как расслабиться в чрезмерно полном ощущении. Крепко зажмурившись, я пытаюсь дышать через него, чтобы сохранить силы, но слезы, глупые, предательские слезы, все равно текут из уголков моих глаз.

Но не боль заставляет меня плакать, и не извращенная реакция моего тела на нее.

Это осознание того, что мое наказание еще не закончилось, что Саймон все еще не простил меня.

Чтобы он никогда не простил меня.

- Ты меня ненавидишь?- вопрос ускользает прежде, чем я успеваю его сдержать. Я не хочу знать, но в то же время не могу молчать. Открыв глаза, я смотрю на темную фигуру надо мной. - Саймон, ты меня ненавидишь?

Он замирает, его член глубоко вошел в меня. - Ненавижу тебя?- его большое тело напрягается, грубый от похоти голос наполняется недоверием. - Какого хрена, Лора? С чего бы мне тебя ненавидеть?

- Потому что у меня случился выкидыш. - мой голос дрожит. - Потому что наш ребенок умер из-за меня.

Секунду он не отвечает, а затем, тихо выругавшись, вырывается, заставляя меня задохнуться от боли.

- Черт!- он отпускает меня и снова ложится на кровать. Внезапное отсутствие его тепла и его тяжесть на мне поражают, как и свет от прикроватной лампы, которую он включает. Через мгновение мои глаза привыкают к яркому свету, и я вижу выражение его лица.

- Ты думаешь, я виню тебя за то, что случилось? - хрипло спрашивает он, присаживаясь на корточки. Его глаза горят от напряжения, когда он смотрит на меня, его член все еще полностью возбужден. - Ты думаешь, это была твоя вина?

- Конечно, так оно и было. - я сажусь, чувствуя жгучую боль глубоко внутри, там, где он только что был похоронен. - Это я хотела поехать в Чикаго, в тот клуб. Если бы не я, ничего бы из этого не произошло.

- Остановись- его резкий приказ вибрирует во мне, даже когда его черты искажает что-то похожее на боль. - Просто остановись, детка, пожалуйста.

Я замолкаю, растерянно глядя на него. Разве не из-за этого была вся эта сцена? Мое наказание за то, что я разочаровала его? За то, что подвергла опасности себя и нашего ребенка?

Все еще удерживая мой взгляд, он делает глубокий вдох и подходит ко мне. - Лора, моя любимая ... - он берет мое лицо в свои большие ладони. - Как ты можешь думать, что я тебя ненавижу?

Я сглатываю. - Надеюсь, что нет, но я знаю, что ты злишься.

- Ты думаешь, я злюсь, потому что ты хотела увидеть своих родителей? Пойти потанцевать и повеселиться?- его ноздри раздуваются. - Черт возьми, Лора, если кто-то и виноват в выкидыше, так это я. Я не должен был отпускать тебя в ванную одну—

- Но ты же не мог знать ...

- И ты тоже. - он делает глубокий вдох и опускает руки мне на колени, сжимая мои ладони в своих теплых объятиях. - Это не твоя вина, - грубо говорит он. - Ничего из этого не было твоей вины.

Я облизываю пересохшие губы. - Тогда почему же

- Почему я рассердился?- его красивый рот кривится. - Потому что я думал, что ты хочешь уйти от меня. Потому что я неправильно истолковал то, что ты сказала своим родителям сегодня вечером.

- Что?- мои брови хмуро сдвигаются. — Что я ... - я вспоминаю свой бесцеремонный комментарий, рожденный страхом и неуверенностью. - Нет, Саймон, я не это имела в виду, - начинаю я, но он сжимает мои руки, прежде чем я успеваю объяснить дальше.

- Я знаю, - тихо говорит он. - Поверь мне, детка, теперь я знаю.

Мы молча смотрим друг на друга, воздух наполнен отголосками бурного секса и темных эмоций, с последствиями похоти, боли и потери. Странно, но в этот момент я понимаю его лучше, чем когда-либо. Я вижу человека, стоящего за чудовищем, человека, который так нуждается во мне, что готов на все, лишь бы я осталась с ним.

Человек, который мне так нужен, что я сделаю все, чтобы остаться с ним.

- Ты любишь меня, Саймон?- я не знаю, что дает мне смелость задать этот вопрос сейчас, но я должен знать, раз и навсегда. - Ты меня любишь? - повторяю я, выдерживая его взгляд.

Несколько мгновений он не двигается, ничего не говорит. Его хватка на моих руках достаточно сильна, чтобы причинить боль. Я чувствую борьбу внутри него, страстное желание, борющееся со страхом. Я жду, затаив дыхание, зная, что он никогда так не раскроется, никогда не признается в правде даже самому себе. Поэтому, когда он говорит, я почти застигнута врасплох.

- Да, Лора, - хрипло говорит он. - Да, я люблю тебя. Я люблю тебя так чертовски сильно, что мне больно. Я не знал этого, а может быть, просто не хотел знать, но это всегда было здесь. Я провел большую часть своей жизни, пытаясь не чувствовать, не позволять людям приближаться ко мне, но я влюбился в тебя с самого начала. Мне потребовалось всего два года, чтобы понять это.

- Что заставило тебя это понять? - шепчу я, и сердце мое разрывается от радости. Он любит меня. До этого момента я не знала, как отчаянно нуждаюсь в этих словах, как сильно их отсутствие давит на меня. - Когда ты узнал?

- Это было в ту ночь, когда мы вернулись домой.- его мускулистое горло двигается, когда он глотает. - Это было, когда я лежал здесь, рядом с тобой. Я позволила себе по—настоящему почувствовать это—боль потери нашего ребенка, боль потери всех тех других людей в моей жизни-и я понял, что пытался защитить себя от боли потери тебя. Стараюсь не любить тебя, чтобы это не погубило меня. Но было уже слишком поздно. Я уже был влюблен в тебя. Я был там уже долгое время. Одержимость, зависимость, любовь—все это одно и то же. Я не могу жить без тебя, Лора. Потеря тебя уничтожит меня.

- О, Саймон ... - я не могу себе представить, что потребовалось этому сильному, безжалостному человеку, чтобы признать это. - Ты меня не потеряешь. Я здесь. Я никуда не пойду.

- Я знаю, что это так.- его глаза сужаются, все следы уязвимости исчезают с его лица. - Только потому, что я люблю тебя, не значит, что я когда-нибудь отпущу тебя.

Дрожащий смех вырывается из моего горла. - Конечно. Я знаю, что ты меня не отпустишь.

- Никогда.- он, кажется, чувствует необходимость подчеркнуть это.

- Это я тоже знаю.

Он смотрит на меня, его руки держат мои, и я чувствую притяжение его бессловесной команды. Он хочет, чтобы я тоже призналась в своих чувствах, открыла ему свою душу, как он только что открыл мне свою. И поэтому я даю ему то, что он требует.

- Я люблю тебя, Саймон, - говорю я, позволяя ему увидеть правду в моем взгляде. —Я всегда буду любить тебя и не хочу, чтобы ты меня отпускал.

Я не знаю, двигается ли он ко мне тогда, или я делаю движение первой, но каким-то образом его рот оказывается на моем, его губы и язык пожирают меня, пока он держит меня в своих неизбежных объятиях. Мы сходимся вместе в боли и удовольствии, в насилии и страсти.Мы приходим вместе в нашем роде любви.

* * *

На следующее утро я стою у взлетной полосы и смотрю, как взлетает самолет, везущий моих родителей домой. Когда это всего лишь маленькая точка в небе, я поворачиваюсь к Саймону, который стоит рядом и держит меня за руку.

- Скажи мне еще раз,- мягко говорю я, глядя на него снизу вверх.

- Я люблю тебя, - его глаза блестят, когда он встречается со мной взглядом. - Я люблю тебя, Лора, больше самой жизни.

Я улыбаюсь, и на сердце у меня становится легче, чем когда-либо за последние недели. Тень горя все еще со мной, как и затянувшееся чувство вины, но тьма больше не затуманивает все вокруг. Я могу представить себе день, когда боль исчезнет, когда все, что я буду чувствовать-это удовлетворение и радость.

Наши беды не закончились—они не могут закончиться, ведь мы такие, какие есть,—но будущее больше не пугает меня. Скоро мне нужно будет рассказать о симпатичном докторе и плане мести Питера, а позже нам придется обсудить возможность рождения еще одного ребенка и то, как справиться с постоянной опасностью для нашей жизни.

Но сейчас нам не нужно ничего делать, кроме как наслаждаться друг другом.

Наслаждайтесь жизнью и любовью.

Эпилог Саймон

Три Года Спустя

- Лора Эсгуэрра!

Когда президент Стэнфордского университета выкрикивает ее имя, я смотрю, как моя жена идет по сцене, одетая в ту же черную шапочку и платье, что и остальные выпускники. Халат колышется вокруг ее миниатюрного тела, скрывая маленькую, но уже заметную выпуклость живота—ребенка, которого мы оба с нетерпением ждем на этот раз.

Остановившись перед университетским чиновником, Лора пожимает ему руку под звуки аплодисментов, а затем поворачивается, чтобы улыбнуться в камеру, ее нежное лицо сияет в ярком утреннем солнце.

Вспышка гаснет, пугая меня, хотя я знал, что она приближается.

Поймав себя на том, что сжимаю пистолет на поясе, я заставляю свою руку разжаться и отодвинуться от оружия. С сотней наших лучших охранников, охраняющих поле, мой пистолет не нужен. Тем не менее, я чувствую себя лучше, имея его при себе—и я знаю, что Лора рада, что ее полуавтоматический пистолет спрятан в сумочке. Хотя открытие ее второй художественной выставки в Париже прошло без сучка и задоринки в прошлом году, сегодня мы оба более чем немного параноики, полные решимости сделать все возможное, чтобы обеспечить безопасность нашей нерожденной дочери.

Рядом со мной вспыхивает еще одна вспышка. Бросив взгляд на сиденья справа от меня, я вижу родителей Лоры, делающих снимки своим новым фотоаппаратом. Они выглядят такими же гордыми, как и я. Почувствовав на себе мой взгляд, мать Лоры смотрит в мою сторону, и я тепло улыбаюсь ей, прежде чем снова обратить свое внимание на сцену.

Следующий выпускник уже встал, но я не замечаю, кто это. Я вижу только свою любимицу, осторожно спускающуюся по левой стороне сцены. Кожаная папка с дипломом у нее в руках, а кисточка на фуражке свисает с другой стороны лица, обозначая ее новый статус дипломанта.

Она красива, даже красивее, чем на выпускном вечере пять лет назад.

Когда она пробирается сквозь ряды выпускников и их семей, наши глаза встречаются, и я чувствую, как мое сердце расширяется, наполняясь смесью темного собственничества и нежной любви, которую она всегда вызывает во мне.

Моя пленница. Моя жена. Весь мой мир.

Я буду любить ее до конца времен, и я никогда, никогда не отпущу ее.

~конец~

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Конец