Гипноз

1. День первый. Реанимация.

Не было мучительного возвращения сознания. Я просто проснулся. Я тупо пялился в потолок, стараясь понять, где я и зачем здесь. Постепенно всплывали воспоминания о подготовке к операции, обо всей канители с моей полуживой ногой, о том, как меня укладывали на каталку, куда-то везли. Потом был укол, а затем — пропасть.

Я судорожно схватился за ногу. Повязка. Значит, операция уже была. Ноги были разведены и крепко привязаны к кровати. Руки тоже привязаны, но с большей свободой действий.

Вошел мой врач, Константин Васильевич. Я его зову Костя, хотя это ему очень не нравится. Лет ему немного. Не знаю сколько, но немного. Или так молодо выглядит. Мне он симпатичен. Он с самого начала говорил, что все будет успешно, что профессор — кудесник, и делает такие операции «на ура». И что я буду ХОДИТЬ.

У Кости очень мягкие руки. А еще в них какая-то энергетика. Когда он щупал мою ногу еще в период подготовки к операции, от них шло такое сильное, волнующее тепло, что я боялся за свои естественные реакции в мои 17 лет.

Костя улыбнулся, назвал героем, откинул одеяло и стал внимательно осматривать ногу. Он легко двумя руками сжимал повязку в разных местах, спрашивал, не больно ли. И опять я удивился, какое мощное тепло сразу согрело ногу насквозь. Я вдруг сообразил, что лежу абсолютно голый, с нахально оттопыренным полновесным хозяйством, аккуратно побритым перед операцией, и мне стало не по себе. Впрочем, слава богу, его оно совсем не интересовало. Подозвав молоденькую дежурную сестру, он стал ей показывать расплывающиеся пятна крови на повязке, давать какие-то указания, а я про себя орал... «Да прикрой же меня одеялом, идиот. Она же вон куда глазом косит, стерва!». Да еще этот ужасный шланг, торчащий из члена и уходящий куда-то под кровать. Отодвинув рукой мои яички, он показал ей, где и как нужно наложить на ногу дополнительную повязку. Я весь стал просто пунцовым. Заметив это, Костя усмехнулся...

— Тебе нужно поспать!

— Костя, мне спать совсем не хочется! Неужели теперь все будет с ногой нормально?

От обращения по имени Костя поморщился, но все же мягко повторил...

— Тебе нужно спать! — Он подсел рядом с моей головой. — Закрой глаза! — Я послушно закрыл. И тут же почувствовал, как тепло стало сначала во лбу, а потом где-то внутри головы, у затылка. — Спи! — Его голос был мягким, но требовательным. Сразу стало очень спокойно, веки отяжелели, и я опять провалился в беспямятство.

2. День второй. Перевязка.

Я очнулся уже в палате. Я прекрасно себя чувствовал. Боли не было. Меня отвязали от кровати и я наслаждался свободой. Вбежала сестра, толкая перед собой каталку...

— На перевязку! Константин Васильевич уже в перевязочной!

Она откинула одеяло и я, ахнув, инстинктивно прикрылся руками. — Да кому ты нужен? — Она засмеялась, помогла мне переползти на транспорт и быстро и ловко доставила прямо в руки Косте. — Я сам! — Он отпустил сестру и начал быстро снимать бинты. — Сейчас будет немного больно, потерпи! — Я сжался. Потом был резкий рывок. У меня выступили слезы, но я ни пикнул. Костя внимательно осмотрел ногу, местами надавливал. Его руки обхватили бедро...

— Здесь больно?

— Нет. — Его руки сползли ниже и тихонько надавили с двух сторон...

— А здесь?

— Да, не то, чтобы больно, но неприятные ощущения.

— Все это пройдет. Теперь дело только во времени.

Он слегка отвел руки от бедра, напряг кисти и начал делать ими круговые движения над ногой. Ощущения были непередаваемые. Как будто изнутри ногу кто-то подогревал. Тепло расползалось, ширилось, захватывая все новые области. Было полное ощущение здоровой разгоряченной бегом ноги. Потоки бодрости захлестывали все тело. И тут молодой организм меня подвел — предательски напряглась плоть, стала набухать, расти, шевелиться и переползать на живот. Я, разинув рот, застыл, с ужасом глядя на Костю, боясь двинуться, понимая, что перевязка еще не закончена. Костя, не отрываясь, глядел на это бесстыдство. Мы оба молчали. От осознания, что я ничего не могу сделать, я еще больше напрягся, и зрелище стало просто непристойным. Судорожно сглотнув, Костя через силу улыбнулся...

— Ну, вот, судя по всему, ты почти здоров! — Он наложил на шов тампоны и стал быстро бинтовать ногу, не обращая внимания на мешающий ему тупо стоящий колом мой член. Я был готов провалиться сквозь землю.

3. День пятый. Сеанс.

Я не видел Костю 2 дня. Мне ставили какие-то капельницы, давали лекарства, мерили температуру. Он появился с утра на третий день. Выглядел уставшим, осунувшимся, глаза светились каким-то лихорадочным блеском. Наверное, было много операций.

— Как самочувствие? — Он несильно ткнул меня кулаком в плечо. Напряг, который я чувствовал после перевязки, пропал, и я искренне радовался его приходу.

— Нога не болит? А то может повторим процедуру? — Он, усмехаясь, глядел на меня.

— Ну, уж нет! — Я опасливо отодвинулся к стене.

— Да, ладно тебе, все бывает, молодой же организм! Не обращай внимания!

Если я краснею, то всегда краснею очень сильно. Так было и сейчас. Опять стало не по себе.

— Расслабься! Тебе нужно тренировать психику, чтобы не комплексовать и владеть собой. Ты должен представить, что ты сильный и выдержанный, что тебе глубоко наплевать на то, что о тебе думают вокруг. Можешь так?

— Нет — Я мотнул головой. — И никогда не получалось.

— Плохо. Лечиться надо. Всего-то несколько сеансов — и все придет в полную норму.

— Каких сеансов? — Я вылупил глаза.

— Гипноза! Хотя нужно еще проверить, получится ли у меня с тобой!

— Что проверить? — Я все меньше его понимал.

— Нужно убедиться, что ты поддаешься моему внушению!

— Ты гипнотизер, что ли?

— Ну, баловался когда-то! У меня, говорят, сильное биополе и я могу хорошо его концентрировать. Ну, будем пробовать?

— А как? Когда? А это не опасно? А что будет с ногой?

— Да, не волнуйся, нога не пострадает, а ты вылечишься от комплексов.

— Ну, можно. А где, когда?

— Да, хоть сейчас. Не испугаешься?

— Да, нет! Давай попробуем. Мне лежать?

— Да, ляг свободно и закрой глаза. Расслабься. Положи руки так, чтобы тебе было удобно. Чтобы ничего не мешало. Чтобы ты не чувствовал своего тела. Чтобы оно стало легче воздуха. Чтобы исчезли палата и кровать и вообще все вокруг. Чтобы осталось ощущение, что в мире существуют только ты, я и мой голос. Ты слышишь только его. Тебе спокойно и просто. Не борись со сном — так и должно быть, тебе захочется забыться. Чтобы наступила тишина. И чтобы навсегда остался только мой голос и это ощущение тепла и спокойствия. Доверия и согласия. И полного расслабления. Ты мой...

Я физически ощущал, как слабею, как тяжелеют веки, как все больше не хочется думать и двигаться. Как хочется отдаться этому ласковому и властному голосу, который все знает и все за тебя решит. И исчезло собственное «Я», остались чужие разум и воля, которым я должен теперь следовать во что бы то ни стало...

4. День шестой. Чувство.

Я ждал его. Я очень его ждал. Сестричка сказала, что он в ночную смену, но я его с нетерпением ждал, несмотря ни на что. Он появился только ближе к ужину. Вошел быстро, решительно направился ко мне.

— Ну, как здоровье ноги? — Он весело оскалился, потом, внимательно на меня глянув, вдруг посерьезнел. Должно быть, мои глаза лучились настолько откровенно, что он спросил...