Между черным и белым aka Интимные отношения между женщинами

МЕЖДУ ЧЕРНЫМ И БЕЛЫМ

(измена. межрассовый)

I.

Луна стояла над бухтой как большой желтый аквариум с красными рыбками. Море лежало в швальном штиле, лишь тонкая рябь на широкой лунной дорожке напоминала, что море дышит, что оно живо.

На берегу на сером камне с соляной крошкой, обхватив руками колени, сидел худенький, светлокожий юноша с копной черных волос и большими, грустными глазами.

Он то всматривался в далекий горизонт, прекрасно видимый при ясной Луне, то утыкался лбом в колени и вздыхал.

Вскоре серебристое тело лунной дорожки изнутри косяком вскрыли темные плавники и стали стремительно приближаться к берегу, дельфины вылетели из воды и, синхронно перекувыркнувшись в воздухе, снова ухнули на дно, послышался плеск волны, и на берег вышла женщина в жемчужных бусах и зеленом платье из водорослей.

Мокрый шлейф ее небывалого наряда тащился по песку, а сквозь сетчатую материю светилось какой — то сияющей белизной ее статное тело, бледное как у русалки.

У нее были зеленые глаза и бриллиантовая диадема в густой мокрой копне зеленых волос по пояс.

Она подняла пальцами отдельные пряди с лица на виски, кинула беглый взгляд на одинокого полуночника и села с ним рядом.

Он почувствовал холод ее плеча и дыхания, а она еще теснее придвинулась к нему. Они долго молчали, словно прислушиваясь друг к другу и к тихому шелесту волны.

— Скажите, а зачем люди выход ночью к морю? - Наконец спросила женщина, - у нее был удивительный голос, насыщенный разными нотками, которые порой звучали в разнобой, что придавало ему какую — неземную полифонию и объем.

— Наверное, от одиночества, - пожал плечами незнакомец.

— А вы одиноки?

— Наверное, да.

От любопытства она забавно оттопыривала нижнюю губу, чувствовалось, что интересуется он не из праздного любопытства, а ей зачем — то это надо.

Он пожалел ее и рассказал этой неведомой, морской диве свою историю. Как они с его девушкой Дашей приехали на этот курорт из далекого северной провинции, как он скопил денег и надеялся порадовать любимую отдыхом в прекрасном месте, а вышло все наоборот - она замкнулась в себе, и у него появилось подозрение, что она его разлюбила.

— И вы хотели бы узнать, так ли это? - Живо поинтересовалась незнакомка, придвинувшись еще ближе.

— Почему вы об этом спрашиваете? - Вопросом на вопрос ответил юноша.

После полуночи небо окончательно высветлилось, став просторным и синим, звезды утонули в нем, и лишь над горизонтом редким высевом холодных, ярких огоньков мерцало далекое, неведомое созвездие.

— Почему — то все влюбленные хотят знать правду, но не все рады ей.

— Я был бы рад.

— А если я вам покажу ее, но она окажется не такой как вам хочется, вы не проклянете меня, не прогоните обратно в море?

— Не прогоню.

— Хорошо же. Вы все узнаете, только есть у меня одно условие: взамен вы сойдете со мной на дно и посмотрите на наш мир.

— А зачем вам это?

— Вы блогер и наверняка знаете, что люди все активнее воздействуют на нашу среду обитания. Ваши корабли ржавеют на наших полянах, ваш мусор дрейфует по поверхности океанов, вы загрязняете воду всякими стоками, и трубы, и кабеля превращают наше дно в одну сплошную, технологическую свалку. Я хочу, чтобы вы подняли этот вопрос в своем обществе, рассказали про уникальность и заповедность морских глубин, про то, что они слишком тонки и сложны, чтобы бездумно вмешиваться в них.

— Я могу попробовать, - пожал плечами несчастный влюбленный.

— Попробуйте, Александр. Вы талантливый, и у вас все получится.

— Мы знакомы?

— Знакомы, но там, в другой жизни, - неясно махнула она рукой.

— А как вас зовут?

— Мое имя Амфитрита.

Теперь, когда в небе стало совсем ясно, сидящий на камне увидел, что его собеседница дивно хороша: темные стрелки ресниц, пухлая чаечка коралловых губ и бездонная зелень глаз, в которых отражалось море.

Крошечные пальчики ее ножек были тронуты синим лаком, который временами казался черным. На ее лодыжках и запястьях то и дело мерцала перламутровая чешуя, и было понятно, что при определенном освещении чешуя проявиться по всему телу этой наяды.

А еще удивляло то, что, при ощутимом ветерке, ее платье все еще оставалось мокрым, в то время как ее прическа высыхала, становилась пышнее — ее тень наливалась чернотой и заметно крупнела.

— Смотрите же, не пожалейте потом, - насупила тонкие брови морская богиня. Она все еще сидела рядом, чуть слышно дышала, чувствовалась, что ей не хочется уходить с камня, хочется подольше побыть с этим человеком, но она все же выступила на кромку прилива и позвала волну.

Пришла волна и выплеснула ей в руки зеркало.

Зеленоглазая села рядом с тем, кого она назвала Александром, взмахнула пальцами, как будто смахивала со стекла какое — то невидимое покрывало. Капли воды с ее руки обрызгали щеку юноше, а в зеркале пошли картины: горы с заснеженными вершинами, ромашки, пригнутые ветром, какие — то дети, бегущие стайкой за воздушным змеем.

Потом явился неведомый берег и белая яхта у причала, она приблизилась, и курортник узнал тот берег — это был их берег, на котором они сидели теперь, и та самая яхта была пришвартована буквально в трехстах метрах от них.

Только теперь была ночь, а зеркало показывало солнечный день, эту яхту и толпы людей, гуляющих по набережной этого южного порта.

Вдруг Саша различил в толпе знакомую до боли фигуру и даже вздрогнул от неожиданности — Даша.

Она шла к судну, по трапу которого к ней сходила незнакомая, рыжая женщина. Приветливо улыбаясь, она изящно выкинула руку, девушка поймала ее, и они обе стали подниматься на палубу.

И вот уже видна корма, и там, на корме, в ослепительно белом шезлонге сидит темнокожий мужчина в солнцезащитных очках, он смачно курит сигару и разговаривает с кем — то по телефону.

На палубе яхты, крытой палубной доской и резиновой крошкой, у борта Саша успел ухватить уголком глаза стайку разноцветных, комнатных тапочек как в прихожей обычной квартиры, и это почему — то удивило его, а еще - обычные, бельевые прищепки - на натянутой через корму веревке, а еще...

А дальше он ничего не успел рассмотреть.

Посланница глубин выключила зеркало, его разноцветные блики погасли на лице у гостя с севера, но он успел заметить как Амфитрита кинула взгляд на того мужчину. И в этом взгляде было любопытство.

— Вы уверены, что хотите знать, что было дальше? - Глянула прямо в глаза влюбленному наяда.

Он молчал, словно собираясь с мыслями:

— Скажите, вы ведь с Дашей второй раз на этом курорте, да? - Все глубже влазила ему в душу эта странная полуночница.

— Ну, да, - а почему это вас так волнует?

Она как — то приосанилась, словно поняла, что задает много вопросов и неопределенно пожала плечами, как бы демонстрируя свое безразличие.

— Мы были здесь в прошлом году. Даше нравится это место, где — то тут живет ее подруга Оксана, и вот мы приехали снова. Что тут такого? - Блогер явно горячился и теперь выглядел старше, чем был на самом деле. Картинки из зеркала явно завели его, он подхватился и пошел в гору по тропинке, как — то очень неловко отмахивая рукой.

— Полотенце не забудьте, - крикнула ему Амфитрита. Она еще долго сидела на камне, аккуратно впитывая своим телом оставленное человеком тепло, потом тряхнула своей зеленой гривой и нырнула в море прямо с камня.

Круги прошли по воде, и лишь рельефный каменный выступ скупо мерцал соляной крошкой под Луной.

II.

Бродячий полуночник на цыпочках пробрался в комнату, тихонько пристроился на самый краешек белой постели. Даша спала крепко как младенец, сунув ладони лодочкой под щеку. В уголке ее пухлых губ светилась серебром тоненькая ниточка слюны, густые ресницы полукружьями длинных, черных стежков легонько сшивали ее веки и щеки, над ними - размахом орлиных крыл - чернел широкий разлет бровей, и юноша невольно залюбовался своей любимой.

Между ними, между этими ресницами и бровями, скрывался целый мир с голубыми небесами и белыми облаками, с радугами, звездами и молочными туманами над неведомыми лугами. Мир, полный радостей, тревог, мечтаний и тайных страстей.

Пухлые губы девушки алым контуром ивового листа с прожилками лежали поперек ее белого лица, и парнишке нестерпимо захотелось поцеловать подругу, но он удержался, боясь, что разбудит ее. От нее исходило невероятно родное, ароматное тепло, казавшееся таким уютным после мертвящего холода морской дивы, блуждающей по безлюдному на берегу.

Игривый лунный луч уже сиял на плече спящей, собираясь перепрыгнуть на щеку, и Саша решил задернуть занавески.

Они снимали комнату на окраине, сразу за рынком, у несколько суровой, но отходчивой Андреевны, очень рассудительной старушки с густыми, белоснежными бровями и в вечной тельняшке. Хозяйка с утра растопила уличную печь, собираясь выпекать свои великолепные пирожки под продажу на пляже.

Пирожки действительно были вкусные, поскольку пекарша к своему делу относилась с любовью и исключительной добросовестностью.

Не спавший всю ночь квартирант вызвался ей помочь, взялся было за топор, чтоб расколоть пару — тройку чурбачков, но пенсионерка вырвала из его рук топорище, проворчала:

— Сама. А то беды не обересси, руку или ногу себе отрубишь.

— Ну, почему?! - Растерялся постоялец.

— А то ты, Сашка, сам не знаешь. По по тебе ж видать, што ты топора отродясь не держал. Иди лучше к девице своей, вдвоем позорюйте, оно — самое то.

Солнце поднималась все выше, и отсюда, с горы было видно, как озаряется и оживает порт, чтобы к обеду словно бы вывернуться наружу и высветиться резко и целиком всеми домами, перекрестками и площадями в своей широкой подковообразной бухте.

Тогда его здания станут нестерпимо белыми, камни под ногами горячими, а тени уйдут в землю.

У дальнего края причала качалась на синей воде всякая морская мелочь — разные прогулочные и рыбачьи суденышки и частные яхты, все - мелкие как щепки.

Амфитрита как нырнула ночью в воду, так она до сих пор и не успокоилась.

— А что, бабушка, русалки водятся в вашем краю? - Спрашивал наш герой хозяйку, наблюдая, как ловко она обходится с топором.

— Есть, как не быть, - женщина ахнула по полену, и то разлетелась на множество звеньев, ровных как паркетные шашки.

— Есть, - повторила она и добавила. - Только ты мне об них лучше не говори счас.

— Эт почему?

— Нечисть, она и есть нечисть. Караулят пьяных, одиноких, да неприкаянных и утаскивают на дно.

— Так просто?

— Зачем «просто»? Забулдыг, да бродяг всяких, что уж ничего не помнют, тех прямо с берега стаскивают, а кто потрезвее, да поумнее, с теми беседы всякие ведут, страсти распаляют. Ловят слабых на страстях.

— А зачем им это?

— То мне не ведомо. Так им, нелюдям, видно надо, игрища у них такие — кто больше притащит, тот и выиграл.

— И не жалко им нас...

— А чего им жалеть нашего брата, когда они нам завидуют.

— Да чему завидовать — то?

— А как тут не завидовать, когда мы горячие как пирожки, если бранимся, то с выдумкой, а любим, то до смерти. Живые мы. И свет у нас везде, а где его нет, там лампочки вкручены. А русалий мир темный, нам неведомый.

Старушенция ахнула по чурке снова, и новая клавиатура дров улетела к забору.

— Скажи, а ты хотела бы прокатиться на яхте? - Спросил Александр Дарью за столиком в саду, где они пили кофе, а легкий ветер шевелил белоснежные ромашки.

Девушка испуганно вскинула трепетные ресницы, и снова утопила взгляд в чашке с терпким напитком.

— Хотела бы, да, - тихо сказала она. Прогулка по морю стоила дорого, а денег у них было немного - у Саши пока была маленькая подписка.

— Твоя подруга Оксана, наверное, часто гуляет на катере, раз живет тут. А, кстати, почему ты никак не познакомишь меня с ней?

— Ну я же говорила тебе, что она художница, творческий человек и неохотно впускает в себя новых людей, - вздохнула красавица.

— Ты сегодня пойдешь к ней?

— Да, после обеда, - подняла Даша дымчатые глаза и как — то очень задумчиво посмотрела на ухажера. - Она собирается писать пейзажи.

— А где?

— А я сама не знаю. Может, в бухте под самой горой, там красиво и каменистое дно, поэтому немноголюдно, может еще где. Тут много интересных мест.

— А в какой технике она работает?

Красавица посмотрела на небо, на бухту и на минуту задумалась:

— Акварель, пастель, темпера, всякие смешанные техники. Она считает, что у каждой техники — свое настроение и использует их соответственно, - наконец сказала она и крутнула ложкой в чашке.

— А может лучше махнем на экскурсию, а? Мы ведь еще не были в изумрудных пещерах, а там, говорят, даже стоит музыкальный орган и дают концерты.

— Ну, я не знаю, я ведь пообещала ей. Мне интересно, увидеть, как рождаются шедевры, когда я еще такое увижу. А пещеры мы еще успеем посмотреть.

— Тогда ок.

Даша была особой сдержанной, иные считали ее скромной, другие — строгой, но все сходились во мнении, что она умна.

И одевалась она порой излишне консервативно. Вот и сейчас была в белом платье до пят, и широкополой соломенной шляпе, бросающей сетчатую тень на верхнюю часть лица и несколько гасящую бездонную глубину ее голубых глаз.

Саша подсел к любимой, тихонько обнял, коснулся губами ее сладких от кофе уст. Подруга вздрогнула, вырвалась, испуганно округлила глаза, отерла губы тылом ладони.

— Сумасшедший, нас же Андреевна увидит, что она о нас подумает?! Нет, я, пожалуй, пойду. Не хватало нам еще среди белого дня осрамиться.

Андреевна как раз жадно липла к щели в заборе как снайпер к оптическому прицелу, досадливо сплевывала:

— Глядите на нее, скромница какая. Он к ней и так, и эдак, то калиточку откроет, то матрасик накачает, дуть на нее боится, а она воротит нос.

Александр смотрел, как мелькают под длинным одеянием Дашины маленькие, сырные пяточки, как развевается под ветром ее легкое, струящееся платье, подробно обтекая ее девичьи формы: статные бедра, крепкие груди.

И не сказать, что бы она уже была сильно развита и оформлена, в ней много было еще скромных и непроработанных мест, но эта волшебная, белая ткань, струясь и овевая тело как пламя, словно бы подчеркивала, каким совершенным оно станет в конце — концов.

На столике лежал забытый телефон возлюбленной. Юноша снял его, повертел в руках, чуть подумал и вернул на место.

Подруга быстро прибежала за ним.

— Если ты идешь на набережную, возьми зонт, - после обеда обещают дождь, - предупредил блогер.

— Хорошо. Я не сказала тебе, что может переночую у Оксаны, если она будет писать закаты.

— Тогда оденься потеплее.

III.

За что Саша любил свою девушку? Пожалуй, он и сам не смог бы внятно ответить на этот вопрос, как миллионы и миллионы других влюбленных, готовых пойти за своих любимых на войну, на плаху, на костер.

За красоту, за ум, за стук сердца, за легкое дыхание, за шаловливый взгляд, за шелест травы под босыми ступнями, за брызги росы на щеке, за горькую соль слез... Да разве любят за что — то? А если просто — вот любят, и все.

Именно так было и в нашей истории: Саша Дашу просто любил, по настоящему, до жути, до боли, и готов был не то, что на войну, а на органы отдать себя за нее.

От момента их знакомства на белых ступенях университета и по сию пору он цвел своей Дашей как молодой персик своим первым, весенним цветом, и со временем он становился только пышнее, богаче и ярче.

Поднявшись на цыпочки, пустив взгляд над толпой, наш грустный герой, с большими умными глазами, увидел, как широкая шляпа его избранницы снова поплыла вверх по трапу той самой таинственной белой яхты.

Тут, как и в волшебном зеркале Амфитриты, тоже была рыжая женщина, а что происходило на корме с пристани не было видно. Корму перекрывала рубка и всякие палубные надстройки.

Наш герой до последнего надеялся, что картинки морской дивы были дипфейком, но реальность говорила об ином. Жизнь кричала другое.

Дождя не было в тот день, полное, грузное Солнце спокойно ушло в море, кинув на мир синий покров сумерек, который вскоре то тут, то там стали дырявить редкие звезды.

А когда над морем встала полная Луна, бледный юноша снова прибежал на берег, он волновался и не находил себе места, он надеялся, что море ему поможет.

IV.

— Амфитрита, - негромко позвал он.

Тень отделилась от камня и снова вернулась к нему. Дива уже была здесь. Она явно обрадовалась приходу своего нового знакомого.

— Скажите, тот мужчина на яхте... она ходит к нему?

— О, да.

— А как это было в первый раз?

— Она любовалась яхтами, та, рыжая женщина пригласила ее на борт, вроде как показать судно изнутри, вот и все.

— Зачем?

— Ну, она примечает красивых девушек для хозяина. Эта рыжая - медсестра в их экипаже, ее муж выгнал, ей жить негде.

— А он - хозяин?

— Нет, он обычный моторист, пудрит дамочкам мозги, выдает себя за олигарха, у него же есть ключи от всех помещений. На пристанях исполняет роль сторожа, когда команда в отгулах, имеет навыки рулевого и в шторм уводит корабль от берега.

Саша устало опустился на камень, запустил пальцы в волосы с висков, натянул кожу на лбу, задумался и долго молчал, вперив взгляд в обломок какой — то сучкастой, сухой доски, валяющейся на песке. Наяда все теснее жалась к нему. От нее исходил какой — то странный холод, он чувствовался, но не холодил.

Она увлеченно кидала мелкие камешки в воду, снова по мальчишески озорно оттопыривая нижнюю губу.

— И она их познакомила? - Наконец спросил блогер.

— Сначала они жутко не понравились друг другу, он назвал вашу подругу уродиной, которая, как шлюха, таскается по пристаням, ищет на свою задницу приключений. Разумеется, она ушла, но назавтра пришла снова.

— И что?

— Ну что, он заставил ее драить палубу, стирать его носки и вешать их на веревку.

— Да ну?!

— Ага.

— Такого не может быть. То была не она!

Царица морей лишь грустно улыбнулась в ответ, как то очень тревожно мерцала ее крутая, острая диадема в зеленых, вьющихся волосах под ясной Луной.

— Возможно, они никогда не нашли бы общий язык, высокомерно прияв ее работу, он снова вытолкал ее. Она действительно поначалу не понравилась ему, и издевался он над ней из презрения.

Но коварная рыжая, эта беспринципная извращенка все устроила. Она пообещала вашей девушке, что ее покатают на яхте, если она будет себя хорошо вести.

— А потом?

— Естественно, эта дура приперлась снова. И, ради Бога, скажите ей, чтоб она не надевала эту ужасную, старушачью шляпу, и алый цвет ей совсем не идет.

Амфитрита перевела дух, зло отправила очередной камешек в море и продолжила:

— Вот не пойму я этих ваших женщин, этот пылинки с нее сдувает, так нет же, она пойдет к тому, кто ее матом кроет. Хотела бы я понять этих женщин суши, хотела бы я понять и ваших мужчин, глядишь, и мне проще бы жить стало. - Посланница глубин почему - то сердилась все больше, она побледнела, ее зеленые глаза метали молнии, высокая грудь вздымалась, и само море, словно в ответ ей, начинало тревожно шуметь и раскачиваться, вышвыривая далеко на берег тяжелые, словно каменные, брызги.

— А вы, что ли, не такие? - Психовал и блогер. От волнения и холода у него комки подкатывали к горлу, порой даже постукивали зубы.

— Мы не такие, мы — из другого материала, - старалась нереида перекричать ветер, потом уперла взгляд в свои колени, выставив диадему как рога, и море снова легло в свои берега.

— Иди домой, Александр, зачем тебе знать, что было дальше. Это не принесет тебе покоя. Налей сладкого чая, капни туда 20 капель валерьянки, выпей и спи, спокойно как на дне.

— Ну нет уж, мне надо знать, кто он?

— Это же и дураку понятно, - возмущенно ухмыльнулась королева моря, блеснув очами. - Пьяница и гулена, откуда - то из Туниса, служил в морской пехоте, подлостью втерся хозяину в доверие и пользуется его добротой. В меру глуп, в меру пуст, но жутко самолюбив — все как у вас принято.

— А мне можно посмотреть, как они общаются, хоть одним глазком?

— Да пожалуйста. Что ты хочешь увидеть? Могу продемонстрировать, например, как они познакомились, как он нашептывает ей пошлости или как показывает ей машинный зал?

— Давайте, машинный зал, - несколько растерялся юноша. - Вот уж не думал, что ей может быть интересно.

Наяда включила свой серебряный гаджет, в нем открылось какое — то бытовое помещение, но никак не машинный зал - тут было большое, в стену, зеркало, плазма на стене и дамский столик. Вскоре сюда на цыпочках, легко впорхнула Даша, держа руки на бедрах пробежала к зеркалу, крутнулась перед ним, придирчиво оглядела себя сзади, спереди, поправила сережки, прическу. Ее лицо было напряжено и озабочено, но вот в помещение, пригнувшись, просунулся ОН, и она расплылась в улыбке. Он был в шортах и в странном бежевом шарфе, при этом явно чем — то рассержен. Он что - то выговаривал ей, грозил желтым пальцем, затем смахнул свой шарф, накинул ей на шею, жестко привлек к себе, похабно засосал своими мясистыми губищами и шлепнул ее по заду.

Саша закрылся от зеркала локтем, как от нестерпимого света.

— За что же она его полюбила? - Едва вымолвил он.

— А это вы у нее спросите, - с явной досадой потушила Амфитрита свое проклятое стекло.

— А он ее любит?

Нереида вскинула глаза, скривила презрительной усмешкой губы:

— В том то и фокус, что, да, кажется, он влюбился. Этот чурбан полюбил вашу девушку, это, пожалуй, впервые в его жизни. Я совершенно не могу понять за что, что он в ней нашел. Но это так, тут уж и я ничего не могу поделать, - искренне вздохнула она.

— Чем же он ее взял? Она же вроде не глупая. Неужто своей наглой ухмылкой и грязными носками?

— Да вот в том — то же и дело.

— Она сегодня ночует у него?

— А что, она сегодня где — то на стороне ночует?! - Испуганно схватилась за зеркало наяда, снова смахнула с него туман и пристально всмотрелась в гладь, супя черные брови.

— Покажите мне.

— Тебе нельзя, ты еще маленький.

Дива психанула, швырнула зерцало, мерцающее светом, на песок и пошла вдоль берега, увлекая за собой туманы.

Море ласково облизывало приливом ее босые шестипалые ступни, но это, кажется, не радовало ее, она была молчалива и явно чем — то раздосадована. Волна лениво затирала песком отпечатки ее ног.

— Не смотри! - Обернувшись, крикнула она юноше и пошла дальше.

Но тот поднял стекло, сдул песок и посмотрел.

V.

Где — то видимо в самих недрах яхты, подсвеченных мягкими, бирюзовыми плафонами, стояла широкая, белоснежная постель, которую теперь поправляла рыжая, придирчиво оглядывая всякую деталь.

Судя по линии воды, проходящей посреди иллюминаторов, это был трюм.

Потом раздался звонкий хохот, шлепки босых ног, и в каюту впорхнули две девушки в купальниках, они шалили и дурачились.

Саша сначала не понял кто это, однако, присмотревшись, узнал в одной из них свою Дашу. Надо сказать, что сделать это было непросто.

Его Даша никогда не носила столь откровенных купальников, а эта Даша именно в дерзком купальнике и была. Собственно, эти ниточки, глубоко и остро врезавшиеся между ягодиц и жестко перетянувшие груди, купальником назвать можно было с большой натяжкой. А тут еще эти разноцветные, редкие полосочки на лобке, сквозь которые трогательно проглядывала маленькая, тщательно выбритая щель.

Подружкин наряд был ни чем не целомудреннее. Ну разве что полосочки были другого цвета, и высоко на бедрах торчали петелечки завязок. В такие купальники не одеваются, а, скорее, раздеваются.

Вторая тоже была гибка и белокура.

Кто эта загадочная прелестница наш влюбленный не знал. Впрочем, если бы Амфитрита была рядом, она рассказала бы ему, что это одна из многочисленных портовых подружек моториста, которую рыжая привлекла для «спуска пара».

Опытная медсестра знала, как неистов мог быть ее темнокожий дружок в сексе, ну и позвала дополнительную девочку, чтобы канализировать его напор по двум промежностям. Неопытной Даше одной могло быть трудно.

Потом носись с нею.

Несчастный зритель смотрел во все глаза, открыв рот, и все больше удивлялся тем переменам, которые произошли в его девушке. Если прежде это была скромная, консервативная особа, то теперь по постели прыгала какая — то вихрастая, розовощекая оторва, жизнерадостная, веселая и... счастливая!

Мало того, что она была почти раздета, так еще ее глаза лучились счастьем, и на лодыжке болтался какой — то широкий, радужный браслет, которого он отродясь не видел.

Но, Боже ты мой, как же она была сексуальна в этом своем откровенном и агрессивном микробикини, под стать ей была и ее подружка — их обнаженная, женская плоть была аппетитна и жутко возбуждающа.

Колотящееся сердце юноши едва не выскакивало наружу, оно буквально раскачивало все его миниатюрное тельце, зеркало тряслось в его руках - ему было все труднее смотреть и фокусировать взгляд.

Разноцветные лучи играли на его бледном как мел лице, а когда простреливали мимо, добивали до прибрежных скал и наперегонки бегали по ним.

Блогер слеп и глох от этого дьявольского видео, оно губило его, истребляло, но он не в силах был от него оторваться.

Красавицы мило перецеловались с рыжей, та лукаво подмигнула им и выпала из кадра, но время от времени по его краям мелькали ее красиво наманикюренные пальцы и руки, из чего было понятно, что она остается в каюте, наблюдает и руководит.

Белокурая встала коленями на постель, Даша встала одним коленом на край постели и девушки начали ласкаться языками, легонько трогая друг друга пальчиками и предвкушая встречу со своим любовником.

Александр конечно же предчувствовал, что он где - то близко, что он придет, и он пришел, огромный, но какой — то бесформенный с лиловой лысиной, мясистыми складками на затылке и пузиком, что было вдвойне обидно. На нем были лишь красные шорты и резиновые шлепки.

Девы тут же опустились перед ним на колени, восхищенно и преданно поглядывая ему в глаза, в четыре руки стали расстегивать его жутко бугрящиеся бриджи. Две белых, свежих розы и черная жаба. И вскоре его член вырвался на волю.

Сомлевшие девочки тут же, с широко расставленных колен, начали свой дружный отсос. Несчастному блогеру и тут пришлось удивиться умению его подруги, которого ранее он за ней не замечал. Крепкий член уже блестел от слюны, он был вогнут от корня, тяжел, Даша гуляла ладонью по его головке, как по шару, иногда он выскакивал из девичьих рук, пружинил вверх и раскачивался.

Моторист поглаживал ласковых подружек по тщательно причесанным головам, по хозяйски что — то выговаривал им, и трогательно заправлял волосики им за крошечные ушки своими толстыми пальцами. Да, он был тут хозяином, и все сейчас предоставлялось ему безраздельно. И эта яхта, и эта каюта, и эти юные девы.

Было понятно, что сейчас он будет их брать, будет наслаждаться и насыщаться их телами и соком — у него на это есть возможности, а, значит, и полное право.

С палубы они перешли на постель, уже полностью голыми...

полная версия истории - на Бусти