Превосходство

Праздничная вечеринка, банкет с вручением наград, хлопки по плечу начальства и прочая херня были в самом разгаре. Для меня мероприятие этого года было таким же скучным, как и все остальные, на которых я присутствовал. Большая разница была в двух аспектах: во-первых, двое моих друзей из IT не пришли в этом году, так что мне не с кем было напиться и повеселиться. Во-вторых, это означало, что я должен был наблюдать, как моя жена Кэти общается и танцует с большими шишками. Судя по тому, за каким столом нас посадили, в этом году она претендовала на большую награду. Мне не понравилось то, что я увидел.

Меня зовут Эндрю Уэстон. Для друзей, семьи и жены я зовусь Энди. Пусть это громкое имя не вводит вас в заблуждение. Я небогат. Мою родословную можно проследить до британского лейтенанта Дж. Эйлмер Хантер-Уэстон, который служил во время Первой мировой войны. Позже он участвовал в профсоюзной деятельности в Шотландии.

"Worldview" была компанией, в которой я работал, и вечеринкой, на которой присутствовал. Мы познакомились при сомнительных обстоятельствах. Видите ли, я использовал свои передовые хакерские навыки, чтобы найти лазейку через их брандмауэр, а затем отправил электронное письмо их руководителю отдела информационных технологий с просьбой о встрече. Встреча, а не собеседование.

Тем не менее, именно так я и получил работу. Вице-президент был настолько впечатлен, когда я показал им несколько простых, но недостающих строк кода, что тут же предложил мне работу. Я согласился.

"Worldview" была крупным международным конгломератом. Они имели доступ практически ко всему. Основным рынком сбыта для них было освоение крупных земельных участков. Технологии, продукты питания и системы вооружения были одними из многих других сфер, в которых они работали. У них были офисы в пятидесяти девяти странах. Я работал здесь, в Спокане, в нашей штаб-квартире в США. У нас были офисы в Портленде и Сиэтле, а также несколько десятков офисов между Скалистыми горами и Тихим океаном на всем пути к югу от Мехико.

Я ненавидел начальство. Они относились ко мне как к прислуге. Конечно, мне сходили с рук ехидные и унизительные замечания, когда я работал на рабочих местах менеджеров среднего звена. Согласно нашим рекомендациям по управлению персоналом, им не разрешалось вести себя неподобающим образом, и я знал, как обойти грань неподобающего.

Говоря о неподобающем поведении, моей самой большой проблемой в тот вечер был Джек Пауэрс. Он был исполнительным вице-президентом по продажам и операциям в Тихоокеанском регионе Северной Америки. Раздутое название, идеально подходящее этому раздутому человеку.

Он завладел вниманием Кэти, и мне не понравилось, как он на нее смотрел. Мне также не понравилось, как он танцевал с ней. Я уже собирался вмешаться, когда в зале зажегся свет и всех сотрудников попросили занять свои места. Музыка смолкла, и Кэти с Джеком подошли к нашему столику примерно в то же время, что и я. Кэти представила Джека, как будто мы не работали в 

одной компании. Я посмотрел на них обоих, как на сумасшедших, когда Джек протянул мне руку.

— Рад видеть, что вы смогли прийти, Эндрю,  — сказал он со своей печально известной фальшивой улыбкой.  — Я слышал, что в вашем отделе завелась какая-то неприятная история.  — Он отпустил мою руку и слегка повернулся, чтобы взять Кэти за руку.  — Я так рад, что вы сегодня здесь, чтобы разделить успех своей жены. У нас важное объявление.

Мне это тоже не понравилось. Кэти ни словом не обмолвилась ни о каком объявлении, и, по крайней мере, на её лице было удивленное выражение. Со слабой улыбкой на лице я усадил Кэти и занял своё место рядом с ней. Джек сел справа от нее. Он был одиноким руководителем, одним из немногих в нашей корпорации.

За нашим столом сидел главный бухгалтер нашего филиала. Пирс Ботсвани был нашим финансовым директором, и его имя было связано с его смешанным британско-индийским происхождением. Он редко говорил со мной, поэтому я предположил, что не нравлюсь ему. На мой взгляд, это чувство было взаимным.

Клэр Истмонд, несомненно, была ещё одним лауреатом премии. Она стоически сидела на своем месте. На её лице играла тошнотворная улыбка, как будто она была всезнающей. Рядом с ней сидел её муж, который протирал очки скатертью.

В течение года Клэр заключила три невероятные сделки, договорившись о продаже двух крупных ранчо в Монтане и одного в Вайоминге. Одно было продано Биллу Гейтсу, а два других — крупной китайской транснациональной корпорации. Совокупный объем продаж составил около десяти миллиардов долларов. Ходили слухи, что люди в обоих штатах, связанные с их соответствующими комиссиями по животноводству, назначили цену за её голову.

Затем, конечно, был Мортимер Биггс, генеральный директор "Worldview". Он был высоким мужчиной, крупнее, чем можно себе представить. Я бы дал ему лет семьдесят с небольшим, но было трудно сказать наверняка, учитывая его привлекательную внешность, здоровье и невероятную осанку. Жена Биггса, Эленор, гордо восседала рядом с ним, почти ничего не говоря, даже когда к ней обращались. Во время нашего ужина она бросила на меня пару странных взглядов, которые меня обеспокоили, хотя я и выбросил их из головы.

Когда унесли тарелки с десертом, Джек отошел от нашего столика и направился к сцене. Я заметил, что рука Кэти, казалось, упала, когда он встал и вышел из-за стола. Она держала его за руку? Для меня это не имело никакого смысла, поэтому я попытался отмахнуться от этого. Я наклонился вперед, пытаясь прочесть выражение её лица, когда она смотрела, как он уходит.

Джек объявил, что церемония награждения начнется через полчаса и что всем стоит посетить открытый бар, но не слишком много,  — это была его неудачная попытка пошутить. Группа заиграла какую-то веселую музыку для ужина, и я взял Кэти за другую руку.

— Пойдем?  — Я улыбнулся и кивнул в сторону танцпола. Она ответила мне искренней улыбкой и встала рядом со мной, когда я повел её танцевать 

с несколькими другими парами. Мы посещали уроки бальных танцев — дважды — и, хотя не были экспертами, могли постоять за себя.

— Что это за награда, Кэти?  — не мог не спросить я.  — Ты никогда ни о чем не упоминала.

Кэти выглядела немного смущенной моим вопросом. Казалось, она тщательно обдумывает свои слова.

— Я не была уверена,  — сказала она тихим голосом.  — Я знала, что участвую в конкурсе, но... ну, я думаю, Джек решил, что раз я сижу за столом начальства, значит, все в порядке.

— Что это за награда?  — Я повторил вопрос. Кэти быстро перевела взгляд с одного лица на другое, но тут же взяла себя в руки.

— Наверное, из-за сделки с Макмилланом,  — неопределенно ответила она.

— Но ты его личный ассистент, а не специалист по продажам,  — сказал я как ни в чем не бывало.  — Это не продажи.

Я не дождался ответа. Затем беспокойство переросло в явную тревогу. Я почувствовал легкое прикосновение к своему левому плечу и, обернувшись, увидел, что Джек смущенно улыбается.

— Нечестно отнимать все время у нашей Кэти, Эндрю.  — Он сказал это так властно, что я чуть не потерял самообладание.

— Можно мне один танец, прежде чем начнется программа награждения?  — По крайней мере, он спросил. Он не делал ничего, что выходило бы за рамки дозволенного. На его лице не было ухмылки. Никаких жеманных реплик. С тех пор, как мы приехали, что-то казалось неправильным, но он вел себя как настоящий джентльмен, что заставило меня заколебаться. Я, конечно, не хотел ставить в неловкое положение свою жену, и я тоже там работал.

Вместо этого я пристально посмотрел на Кэти, на что она слабо улыбнулась и застенчиво уставилась в пол. Она, должно быть, знала, о чем я думаю.

— Э-э, ладно,  — неуверенно сказал я Джеку.  — Но я займу её время после объявления наград.

Я понял, как глупо это прозвучало, когда направился в сторону нашего столика. Элеонора снова посмотрела на меня взглядом, который говорил:  — Я не хочу, чтобы ты это делал...  — Что? Я решил сменить направление и направился к бару.

Джек и Кэти снова взялись за танцы всерьез. Группа из двенадцати человек исполнила пикантный номер, заставив Пауэрса закружиться и увлечь Кэти. Когда песня закончилась, он что-то прошептал ей, и она последовала за ним к сцене, даже не взглянув в мою сторону.

Я знал, что возникла проблема. Кэти стояла в стороне от сцены у лестницы, ведущей наверх. Рядом с ней стояли ещё две женщины, которые, возможно, были личными помощницами или администраторами руководителей в наших офисах в Портленде и Сиэтле. Я их не знал.

Клэр действительно стала "продавцом года". Под бурные аплодисменты она получила чек на крупную сумму и сказала несколько слов благодарности некоторым людям, которые помогли ей, вероятно, в оформлении документов по сделкам с землей. Другие продавцы по всему Тихоокеанскому побережью получили меньшие награды.

Наконец, Кэти и двух женщин, стоявших рядом с ней, вызвали на сцену. Первая, помощник администратора из Сиэтла,  

была повышена в должности до личного помощника директора. Она сияла от гордости. Вторая, из Портленда, также получила повышение. Её назначенный сотрудник, некий Алан Батлер, был там вице-президентом по продажам и маркетингу. Я не думал, что поцелуй, который Батлер запечатлел на её губах, когда она закончила произносить небольшую речь, был уместен, но, оглядевшись, я не увидел никого, кто бы ещё смотрел на нее с презрением.

Джек Пауэрс вернулся к микрофону.  — Дамы и господа,  — он прочистил горло.  — Что касается нашей последней награды этим вечером...  — он замолчал, взяв мою жену за руку, чтобы помочь ей подняться по нескольким ступенькам.  — Для меня удовольствие и честь объявить о повышении Кэти Холмс-Уэстон до должности исполнительного личного помощника в штаб-квартире в США, здесь, в Спокане.  — Он остановился, чтобы выслушать аплодисменты.

— Кэти оказала неоценимую помощь нашей корпорации в слиянии "Worldview" и "Ian McMillin", которое почти удвоит масштабы нашей деятельности в Европе и, в конечном счете, во всем мире. Кэти не только обеспечила успешное проведение этого многогранного слияния, но и обнаружила несколько небольших ошибок, которые могли бы сорвать его или, по крайней мере, отложить на несколько месяцев. Для меня большая честь отметить внимание Кэти к деталям и настойчивость. Кэти приступит к исполнению своей новой роли, подчиняясь непосредственно мне, начиная со следующей недели, как только мы оба вернемся с подписания окончательного документа с руководителями "Ian McMillin" в Белизе в эти выходные.

Помню, я подумал, что, возможно, неправильно расслышал. Я сидел в шоке. Но когда моя жена подошла к микрофону, чтобы сказать несколько приятных слов о своем боссе, я увидел, как Джек встал рядом с ней, обняв её за талию! Он продолжал стоять, когда они оба повернулись к правому краю сцены.

Я тут же вскочил со своего места. Но и все остальные в зале тоже, только по другой причине. Когда я направился к сцене, то почувствовал, как чья-то большая рука крепко легла мне на плечо. Я попытался отмахнуться, направив взгляд на свою жену и Пауэрса, но сильная хватка усилилась. Я быстро повернулся и уставился в лицо Мортимеру Биггсу.

— Можно тебя на пару слов, мой мальчик?  — Весело спросил он.

— Я, э-э... мне нужно увидеть...  — пробормотал я, зная, что я только что видел между моей женой и Пауэрсом, но больше всего удивленный тем, что сам Биггс этого не видел. Он прервал меня.

Биггс заметил мою нерешительность и конфликт. Он обнял меня за плечи.  — Нам нужно обсудить кое-что очень важное,  — именно так это прозвучало в его устах.  — Давай позволим Кэти насладиться моментом, когда она окажется в центре внимания, а мы с тобой пока побудем наедине.

Мортимер повел меня за руку к выходу из бального зала. Я обернулся, чтобы посмотреть через плечо на свою жену. Пауэрс стоял в нескольких шагах от меня, а некоторые коллеги Кэти болтали и, вероятно, поздравляли её.

Биггс убрал руку, когда мы шли по коридору, а затем 

повернул налево в отдельную комнату. Судя по большому овальному столу, это был конференц-зал. Войдя следом за ним, я сразу заметил двух охранников "Wоrldwidе", стоявших по обе стороны двери. Холодок пробежал у меня по спине.

— Присаживайся, молодой человек,  — тон Мортимера оставался властным, но дружелюбным. Он заметил, что я посмотрел налево, затем направо.  — Не обращай на них внимания.  — Ему было легко говорить.

— Мистер Уэстон,  — сразу перешел он к делу.  — Ты довольно умный парень. Я вспомнил, как ты пришел к нам на работу.  — Он слегка усмехнулся.  — Я уверен, что сейчас у тебя в голове роятся всевозможные мысли и вопросы. Я прав?

По изменившемуся выражению его лица я понял, что попал в засаду. Каким бы важным ни было то, что он хотел сказать, мне это совсем не понравится. У меня было больше, чем несколько вопросов относительно того, что я видел, а также того, что я только что услышал об этих выходных в... где это было, в Белизе?

За те миллисекунды, что у меня были на обдумывание ответа, я решил вести себя спокойно. Если я потеряю его, то, судя по взглядам этих двух головорезов, мне и, возможно, моей жене будет только хуже.  — Пусть он сам говорит,  — подумал я, прежде чем кивнуть ему.

Улыбка Мортимера превратилась в настоящую ухмылку. Он уже бывал в таком положении раньше, если я правильно понял.

— Что ж,  — сказал он, направляясь к дальнему концу стола.  — Позволь мне помочь тебе с некоторыми из них. Да, ты не ослышался. Твоя очаровательная жена вылетит в Белиз сегодня вечером и вернется в понедельник вечером. Там будут только она и мистер Пауэрс. Конечно, им нужно кое-что уладить в связи со сделкой с Макмиллином... Я бы сказал, что это займет около часа или двух работы. Что ты думаешь об этом, Эндрю?

— Я не против,  — сказал я, сдерживая эмоции.  — Если это все, и мы с Кэти сможем провести выходные вместе, то я более чем в порядке.  — У меня было плохое предчувствие, и я знал, что будет дальше.

— О,  — рассмеялся Биггс, но не надо мной или кем-то ещё.  — Ты меня разочаровываешь. Эндрю. Ты не поедешь в Белиз. Это всего лишь Джек и Кэти.  — Он наслаждался игрой, а я больше не чувствовал себя обязанным сохранять хладнокровие.

— Черта с два, так будет,  — закричал я. Я произнес это как можно более стоически.  — Или это может быть самое недолговечное повышение в истории "Wоrldwidе".

Усмешка сменилась жалкой улыбкой. Жалость была направлена на меня со всей силой, на которую он был способен. Без охранников его лицо уже было бы стерто с лица земли. Он присел на край стола, искоса поглядывая на меня.

— Молодой человек,  — он сменил направление,  — ты знаешь, как мы работаем на высоте в пять тысяч метров? Мы покупаем землю и торгуем ею. Платим застройщикам как за первый, так и за последний этап. Мы возводим перерабатывающие предприятия площадью пятнадцать 

тысяч квадратных метров, как правило, в пределах километра или около того от этих земель. Мы занимаемся этим по всему миру. Мы выращиваем сырье для наших растительных продуктов питания, а затем перерабатываем его поблизости. Затем наши маркетологи мирового класса следят за тем, чтобы мы меняли привычки людей в еде. Привычки мышления тоже. Мы полностью интегрированы, не так ли?

— Да, я довольно хорошо знаком,  — я тоже попытался ухмыльнуться, просто чтобы посмотреть, как он отреагирует.  — Я не уверен, какое отношение это имеет к моей жене или Белизу.

— О, мы приближаемся к цели, мой мальчик,  — его манера поведения снова изменилась — на лице появилось серьезное выражение руководителя.  — Я уверен, что ты, как сотрудник нашего ИТ-отдела, знаешь, что мы также владеем персоналом и перемещаем его. Возьмем, к примеру, офис в Спокане. Мы руководим тамошними городскими властями уже восемь лет. Когда нам срочно нужны разрешения или у нас возникают проблемы с коренными американцами, у нас есть для этого люди.

— Теперь, в сорока минутах езды к востоку, эти гребаные деревенщины-ковбои-консерваторы в Северном Айдахо, что ж, они уже много лет доставляют нам неприятности. В прошлом году мы перевели нескольких наших лучших сотрудников в крупнейшие города штата. Я мог бы добавить, что они были избраны в городские и окружные органы власти ценой огромных затрат для Wоrldwidе. Та же история наблюдается и на западе США. Слияние с МсМillin не только увеличит наше портфолио ещё на четыре десятых миллиона гектар, но и даст нам столь необходимую поддержку, когда эти владельцы ранчо и индейцы попытаются саботировать наши усилия... силу наемников.

— В этом есть смысл, Мортимер?  — возмущенно сплюнул я.

— Конечно,  — сказал он.  — Послушай меня. Мы перевозим людей из Южной и Центральной Америки, Африки и Ближнего Востока. Хорошая дешевая рабочая сила. Прибыль в миллиарды долларов. Ещё больше курортов и игровых площадок для таких счастливчиков, как я, по всей стране. Это наше будущее. Мы обладаем большинством голосов в Конгрессе. Иногда нам даже принадлежит Белый дом. Это мировоззрение, мой мальчик.

Я не понял, к чему он клонит.  — Так, значит, ты мне все это рассказываешь, зачем? Ты предлагаешь мне работу? Какое-то надуманное повышение, чтобы привлечь меня к себе, чтобы я мог смотреть в другую сторону, пока Пауэрс трахается с моей женой?

Биггс снова рассмеялся. У него была некоторая практика в этой речи.  — Мистер Уэстон, к тому времени, как вернется твоя жена, ты останешься без работы. Это произойдет в понедельник утром.

Я просто тупо смотрел на него.  — Мы можем покупать важных людей, но не таких, как ты, мистер Уэстон. Позволь мне объяснить это в понятных тебе терминах.

— Кэти будет работать на мистера Пауэрса и сопровождать его в течение примерно двух лет. Ей повысят зарплату на тридцать восемь процентов. По истечении этого срока она будет уволена с работы Пауэрса и получит ещё одну прибавку к зарплате и продвижение по службе, что должно принести 

ей около двухсот тысяч в год. Тогда вы двое сможете создать семью, о которой мечтали. Самое приятное, что она будет продолжать зарабатывать почти четверть миллиона долларов с премиями, пока твой младший сын не пойдет в третий класс. Ей придется работать удаленно около десяти часов в неделю. Твоя семья будет устроена очень хорошо.

— Конечно, тебе придется согласиться с тем, чтобы твоя жена доставляла Джеку Пауэрсу сексуальное удовольствие в течение этого времени. Она идеально подходит для этой работы, а мы вознаграждаем за безупречность. В некотором смысле, наши исследования о тебе говорят о том, что ты из тех людей, которые могут подыгрывать, и которые способны видеть картину в целом. Мистер Уэстон, ты же не хочешь доказать, что наши исследования ошибочны.

— Это угроза, ты, жирный придурок?  — Я не смог сдержаться. Я вскочил со стула, но Мортимер даже не вздрогнул. Он просто посмотрел мне через плечо. Вспомнив, на кого он смотрит, и заколебался на мгновение дольше, чем следовало. Я тут же оказался в захвате, от которого у меня хрустнула шея. Меня отнесли обратно на моё место и с силой уронили.

— Вот так, мой мальчик!  — Взволнованно сказал Биггс.  — Прояви немного бравады и агрессии. Сражайся за свою женщину!

Он обошел стол, чтобы подойти поближе.  — Сейчас в твоем личном деле изображен совсем другой человек, чем вчера. Ты стал настоящим кошмаром для отдела кадров, в основном из-за твоей ревности к успеху твоей жены. Ты ведешь себя так, будто она спит, чтобы пробраться наверх, выдвигая необоснованные обвинения. Здесь есть полное психологическое обследование, проведенное лицензированным психологом, к которому мы тебя направили, за наши деньги. У тебя биполярное расстройство с психотическими и собственническими наклонностями. Поскольку все руководство знает о твоих... проблемах, мы были настороже из-за сегодняшнего повышения Кэти. Вот почему я тебя оттащил. Вот почему мы сейчас здесь. Ты официально стал представлять слишком высокий риск для сохранения работы.

Он наклонился ближе, когда мужчины обняли меня.  — Послушай меня, маленький засранец. Люди, с которыми я общаюсь, возглавляют целые правительства некоторых стран. Я провожу отпуск со своей женой, попивая чай с самыми влиятельными людьми в мире. Я поставил Митту Ромни двойную оценку на поле для гольфа. Я мог бы прикончить тебя здесь и сейчас, и ни одному человеку не было бы дела до того, что ты вообще существуешь. Ты сирота.

— А Кэти,  — жалобно спросил я, но мне нужно было знать.  — Она знает и согласна с этим?

— Конечно, она согласна, идиот!  — Если Морти и играл, то, безусловно, хорошо в этом разбирался.  — Она делает тяжелую работу, в то время как ты будешь сидеть дома, писать код для видеоигр или смотреть порно, ожидая её возвращения. Они не будут трахаться круглосуточно, участвуя в секс-марафонах, как воображает твой крошечный мозг. У нас есть гораздо более важные дела. Они потратят большую часть своего времени, зарабатывая мне и совету директоров больше денег.

— Даю тебе 

слово, что с ней ничего не случится,  — сменил он направление.  — В понедельник вечером она вернется домой, как в обычный рабочий день. Кроме того, тебе не нужно беспокоиться о болезнях, беременности или других неприятных вещах. К ней будут относиться с уважением, как и к тебе.

— Уважать,  — равнодушно сказал я.  — Не похоже, что ты понимаешь это слово.

— Напротив,  — ответил он.  — Мы полностью понимаем. Ожидается, что ты будешь продолжать вести себя с Кэти, как и раньше. Любить, лелеять, доверять, проявлять нежность и, конечно, уважать.

Он встал и направился туда, где был ранее.  — И не сомневайся ни на минуту в любви этой женщины к тебе! У меня было по меньшей мере две сотни других женщин на её месте. Кэти было труднее всего уговорить.  — Он, казалось, был расстроен этим.

— Она угрожала, уговаривала и даже пыталась поторговаться с нами. Со МНОЙ! Обычно Джек может справиться со всем сам. Я в восторге от этой юной леди. Если бы я захотел, я бы забрал её у тебя и сделал из нее одну из нас, но это не то, чего она хочет. По какой-то причине она хочет мирской, скучной жизни с таким "никчемным", как ты.

— Итак, ты собираешься подыграть мне,  — выплюнул он, поворачиваясь ко мне.  — Тебе не к кому обратиться. Тебе некуда идти. Если в течение следующих двух лет ты будешь вести себя сдержанно, я узнаю об этом. Если ты будешь обращаться с ней как с дерьмом — позволишь своему хрупкому эго встать на пути — это не сулит ничего хорошего и тебе. Она нужна мне в лучшем виде. Ты можешь подыграть и начать жизнь, о которой всегда мечтал, через два года или просто умереть. Выбор за тобой.

— Когда ты придумал этот план?  — Я тоже должен был это знать.  — Когда ты начал сговариваться с ней, чтобы сделать её корпоративной шлюхой?  — Мортимер снова посмотрел на меня. Я почувствовал сильный удар по левой стороне головы, который отправил меня на пол.

— Это очень плохое начало, Уэстон,  — предупредил он.  — Никогда не смей принижать помощника Джека. Никогда.

Другой парень поднял меня, как тряпичную куклу, и усадил обратно на стул.  — Мистер Уэстон, мы здесь закончили, и мне нужно вернуться к празднованию. В понедельник утром ты явишься в отдел кадров для прохождения собеседования по увольнению и лишению тебя денежных средств и льгот. Не облажайся, иначе это будет последнее, что ты сделаешь в жизни.

Тот же парень приподнял мою голову и отступил назад. Я почувствовал острую боль в левом плече и, теряя сознание, заметил два провода, прикрепленных к тому, что жгло моё плечо.

•  •  •

Я проснулся с жуткой головной болью. Даже сидеть было мучительно, поэтому я осторожно опустил голову обратно на подушку и потер виски.

Второе, что я заметил, это то, что я был в своей постели. В нашей постели — вероятно, в её постели — после этих выходных. Я не мог представить, что снова пересплю с 

ней после того, как она провела время с Джеком Пауэрсом, несмотря на угрозы.

Пытаясь сориентироваться, я задавался вопросом:  — Что, черт возьми, произошло?  — События предыдущего вечера были настолько сюрреалистичными, что мне было трудно поверить, что они вообще происходили. Вместо этого я мысленно обратился к Кэти, пытаясь успокоиться. Моей жены не было рядом со мной в постели, и я не слышал никаких звуков в нашем доме. Это означало, что я не спал. Я не мог вспомнить, как и когда я лег спать.

Это заставило меня подняться на ноги. Я потирал левое плечо, пока шел сначала в комнату для гостей, а затем вниз. В гостиной Кэти не было, как и на кухне. Я открыл кухонную дверь, ведущую в гараж. Там стояли обе наши машины. Её не было дома. Это был не сон.

Приготовив кофе, я проглотил три таблетки Адвила, запив их полным стаканом воды. Я понял, что мой мочевой пузырь просит об облегчении. Я пропустил ванную на первом этаже и направился к себе в ванную.

Там я и нашел кинжал. К зеркалу была приклеена записка, написанная рукой Кэти.

Доброе утро, Детка,

Мне жаль, что тебе стало плохо вчера на вечеринке. Перед тем, как уложить тебя спать, я дала тебе три таблетки Адвила, чтобы снять утреннюю головную боль. Мне также жаль, что мне пришлось так рано уехать на конференцию по слиянию компаний. Поскольку это в Белизе, я отключу телефон. Пожалуйста, не звони мне. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы позвонить тебе из отеля. Я знаю, ты всегда беспокоишься обо мне, и это мило. Не волнуйся, любовь моя. Все будет хорошо, увидимся в понедельник вечером. Отдохни и почувствуй себя лучше.

Я люблю тебя, мистер Уэстон

Кэти

Вот и все. Я не горжусь тем, что сполз по стене на пол и разрыдался, свернувшись калачиком. После этого моя голова разболелась ещё сильнее, но это было облегчение. Моя печень, вероятно, отказала бы к вечеру, если бы я принимал ибрупрофен. Мне срочно нужно было что-нибудь поесть. Горячая вода в душе помогла мне успокоиться.

Я сидел за столом и ел яичницу-болтунью из четырех яиц, полдюжины сосисок и английский маффин, перечитывая её записку в поисках чего-то, чего там не было. Я знал, что конференции не было. Это был её способ дать мне знать, где она находится? Возможно, Мортимер солгал. Возможно, Кэти обманули или, что ещё хуже, похитили и удерживали против её воли.

Отрицание сработало в полную силу. С другой стороны, она могла быть в этом замешана. К чему тогда вся эта помпезность и торжественность со стороны Биггса? Если бы он был настолько силен, то мог бы раздавить меня, не прибегая к разговорам. Мне нужно было бы ещё подумать об этом.

Также до меня дошло, что, по крайней мере, на данный момент, мне нужно подойти к ситуации так, как если бы это была техническая проблема на моей работе. Проработать проблему в обратном 

порядке, и доказывать что-то одно за раз, что позволит мне устранить другие.

Во-первых, были ли какие-то очевидные замечания Кэти, которые я пропустил? Я начал делать заметки, поглощая еду и наливая себе большую кружку кофе.

Мы с Кэти познакомились после окончания колледжа. Я только что окончил университет Гонзага по специальности "компьютерные науки" и "инженерия". Я изучал архитектуру программного обеспечения по двум специальностям. Кэти получила степень в области маркетинга и самостоятельно изучала графику. Кроме того, её организаторские способности просто зашкаливали.

Одной из первых вещей, которые, как мы обнаружили, объединяли нас с Кэти, было то, что мы оба были сиротами.

Это было не совсем так, по крайней мере, не так, как большинство людей думают о сиротах. Её отец-пьяница сбежал, когда Кэти было семь лет. Насколько Кэти помнила, поначалу её мать старалась изо всех сил. По словам Кэти, поначалу у семьи было не так уж много средств. В конце концов, её мама пристрастилась к наркотикам и алкоголю. После этого дела пошли под откос. Её мать покончила с собой за три дня до десятого дня рождения Кэти.

Кэти приходилось намного тяжелее, чем мне, будь то в детских домах или с приемными родителями. Для сравнения, мои последние приемные родители относились ко мне как к своему с четырнадцати лет и до моего совершеннолетия. Они даже предложили мне остаться на время окончания школы и на лето, поскольку мой день рождения был в апреле. Будучи пожилой парой, они воспитывали меня почти двадцать лет и решили, что я буду их последним сыном. Когда я поступил в колледж, они переехали во Флориду, а годом позже переехали в Германию.

Кэти уже работала в Worldview, когда мы познакомились.

Оглядываясь назад, я изо всех сил пытался найти что-то общее, кроме наших общих детских впечатлений. Нам обоим нравилась металлическая музыка и футбол. Я, конечно, был фанатом "Сихокс", но Кэти была неравнодушна к "Питтсбург Стилерс". Когда я спросил её, она ответила, что это из-за их униформы.

Остальные наши общие симпатии были сосредоточены на нашем будущем. После того, как мы оказались в "системе", мы с Кэти долго обсуждали и планировали создать и поддерживать нашу семью. Двое детей или трое, если первые двое будут одного пола. У нас были долгие и подробные беседы о школах, дисциплине и о том, как формировать их нравственность.

Мы говорили об этом постоянно, даже во время длительных походов и кемпингов. Мы обсуждали нашу семейную ситуацию и то, куда мы направляемся, в сравнении с тем, где мы хотели бы в конечном итоге оказаться. Сколько мы хотели и в чем нуждались, как максимизировать наши доходы и разумно инвестировать, когда мы нанимали финансового консультанта, который бы руководил нами.

Я уверен, что в основном это было вызвано нашим сильным желанием разорвать порочный круг. Конечно, эти беседы часто приводили к серьезным разговорам о браке и супружеской верности. Особенно о верности, доверии и уважении.

До меня дошло, что если бы 

Биггс и его дружки хоть немного покопались, мы с Кэти, вероятно, проверили бы большинство, если не все, их ящики. Мы были бы подарком, который можно использовать. То есть, за исключением аспекта верности, который, как я полагал, был для них либо пряником, либо кнутом.

Я почувствовал желание позвонить своему приемному отцу в Германию и получить совет. Я сдержался по двум причинам. Во-первых, я не знал точно, с чем имею дело, и не хотел втягивать их во что-либо, что могло бы причинить им неприятности. Во-вторых, мне хотелось доказать, что я могу сам о себе позаботиться.

Насколько я знал, Биггс, Пауэрс и моя жена могли наблюдать за тем, как я завтракаю, в каком-нибудь прямом эфире и смеяться надо мной. У меня начиналась паранойя.

К обеду туман в голове немного рассеялся, и я решил, что прежде чем я смогу принять решение о своих дальнейших действиях, мне нужно обратить внимание на две вещи. Первым делом, не забегая вперед, нужно было выяснить, согласна ли Кэти участвовать в этом проекте. Прокручивая в голове все наши разговоры за последние три с половиной года, я понял, что её, возможно, прельстили деньги, власть и обещания светской жизни.

Если бы ей предложили то, на что намекал Биггс, я мог бы представить, как моя жена храбро, хотя и нерешительно сопротивлялась бы. Это, безусловно, сыграло бы на её страхе перед неудачей. Я знал, что она беспокоилась о возможности стать такой как её биологические родители, так же как я иногда беспокоился о себе. Разница для меня заключалась в том, что в подростковом возрасте у меня сформировалось чувство собственного достоинства. Я даже вспомнил, как она завидовала тому, что мои родители были на свадьбе. Мне это показалось странным, поскольку они помогли оплатить свадьбу.

Помимо этого, я решил узнать все, что смогу, о Worldview, и этих богатых придурках. Хотя без моей работы это было бы немного сложнее, у меня все ещё были те же навыки, которые я использовал, чтобы взломать их систему и получить эту работу в первую очередь. Во многих отношениях компьютер в публичной библиотеке мог бы предоставить мне столько же информации, сколько и любая другая система. Вероятно, мне понадобится новый планшет для отправки информации. Мне также нужно будет убедиться, что у меня есть постоянный IР-адрес.

И тут меня осенило. У меня в рюкзаке лежал планшет моего коллеги Виктора Дэвиса. Он немного увлекся просмотром порно на своем рабочем месте и предложил мне немного денег, чтобы я его почистил. Это было бы полезно, особенно если бы мне нужно было внедрить фишинг или шпионское ПО в систему Worldview. Это также обеспечило бы простой бэкдор, который было бы трудно отследить.

Кэти написала мне в воскресенье утром. В субботу от нее ничего не было слышно.

Привет, дорогой. Слияние завершилось без сучка и задоринки. Наш курорт расположен прямо на берегу океана, а условия размещения превосходные. Здесь так красиво! Здесь 

так весело.

Затем, буквально через несколько мгновений, я получил ещё одно сообщение:

Надеюсь, тебе стало лучше. Скучаю по тебе, и увидимся в понедельник!

Моей первой мыслью была неконтролируемая ярость. Неужели эта чертова сучка тычет мне в лицо своим романом? Что ещё это могло быть? Однако, чем больше я успокаивался, тем больше видел это по-другому. Текст звучал так же антисептично, как и её записка, и отличался от того, как она обычно говорила или отправляла смс. Возможно, её проинструктировали, что говорить, или прямо сказали, что писать.

К сожалению, это было ещё более загадочно, когда не было ответов на вопросы. Во время ужина я осматривал наш дом, пытаясь решить, где бы я мог сесть и поработать на своем ноутбуке, оставаясь незамеченным. В субботу я тщетно искал записывающие устройства и ничего не нашел. Я даже проверил гараж в поисках сервера — призрачного ноутбука с внешним жестким диском,  — но ничего не нашел.

Возвращаясь к дому из отдельно стоящего гаража, я увидел это совершенно случайно. Всего лишь восьмая часть белого круга, возвышающаяся над верхним краем карниза на углу дома. Водосточные желоба были белыми, и все это сливалось воедино. Я поднялся на чердак и увидел его в том же углу дома.

Мощный ноутбук был подключен к небольшой вышке. Кабель проходил через небольшое просверленное отверстие в стене прямо под крышей и соединялся с устройством, которое, по-видимому, было маршрутизатором военного назначения для работы внутри помещений и на улице. Кто бы это ни устанавливал, он делал это десятки раз до этого. Качество оборудования было впечатляющим. Было бы ещё лучше, если бы он не шпионил за мной.

Моей первой мыслью было отключить его и удалить. Второй мыслью было вызвать полицию, поскольку теперь у меня были хоть какие-то доказательства этих нереальных обстоятельств.

Но что у меня было на самом деле? Из-за этого я мог показаться ещё большим параноиком или даже сумасшедшим. Потом я подумал о Кэти. Я все ещё считал, что она была замешана во всем этом или, по крайней мере, участвовала в этом с неохотой, но я не был в этом уверен. Должен ли я был довериться этому маньяку Биггсу, не выслушав сначала свою жену? Нет, был ответ на этот вопрос.

После долгих размышлений я решил подыграть, пока не смогу поговорить со своей женой. Если бы все было так, как сказал Биггс, она могла бы даже оказаться в опасности, если бы я попытался помешать им прямо сейчас. Я мог бы составить кое-какие планы, а не рисковать нашими жизнями.

Итак, я сидел в дальнем конце нашего кухонного стола, а за моей спиной были только раздвижная дверь, выходящая во внутренний дворик, и голая стена. Не было бы никакой нежелательной слежки, если бы в распоряжении Биггса и Worldview не было "Морских котиков". Для новых мыслей и идей я использовал ручку и блокнот.

Я записал только то, что знал, в виде основных пунктов и все, что мне 

ещё нужно было узнать, под каждым из них, в качестве своего способа организации. Я решил принять то, что сказал мне Мортимер, как факт, потому что это тоже был наихудший сценарий, но написал вопросы относительно того, что он сказал, которые, казалось, не поддавались логике.

Например, казалось крайне маловероятным, что Биггс так стремился бы раскрыть некоторые из их "секретов", если бы он был частью какой-нибудь могущественной международной группы, если только он не был настолько могущественен, что не имело значения, что он говорил.

Конечно, ему не нужно было укреплять свою позицию или убеждать меня. Но, с другой стороны, возможно, он это и сделал. Люди, подобными ему, могли легко схватить меня и спрятать моё тело в отдаленном районе.

Выяснить, на чьей стороне была Кэти, было первостепенной задачей. Затем я написал слово "сторона". Это было не совсем то, что мне нужно было выяснить. Насколько я знал, Кэти могла быть только на своей стороне. Возможно, она также "встала на сторону" Биггса и Пауэрса, потому что ошибочно полагала, что это отвечает нашим интересам в будущем. Если бы это было так, она бы быстро поняла, как сильно ошибалась.

Это вернуло меня к Виктору и его планшету. Я быстро настроил троянскую программу, которая позволила бы мне получить доступ к кредиторской и дебиторской задолженности, и прикрепил её к электронному письму со ссылкой на перезагрузку системы. Как только Виктор выполнит инструкции, я получу доступ к поиску старых и заброшенных счетов с дебиторской задолженностью, и, если на каком-либо из них будут забыты деньги, я смогу начать понемногу переводить их. Я также найду бывшего сотрудника и использую его для получения доступа к другой полезной информации по электронной почте. Наконец, я написал Виктору эсэмэску, чтобы он приехал за своим оборудованием.

Все началось с одной рюмки, чтобы успокоить нервы. Я ещё до того, как начал, велел себе успокоиться. Однако одна рюмка привела к двум, а две — к четырем. К тому же это был чертовски хороший виски, из тех, что заставляют меня жалеть себя. В какой-то момент я решил проверить некоторые теории, связанные с устройствами наблюдения на моем чердаке. Весь день я был осторожен. Некоторое время я работал со своим планшетом, затем занялся домашними делами. Я снова брался за айпад и ещё немного копался, а потом делал вид, что ищу, чем бы заняться, стараясь казаться потерянным. Я хотел выглядеть побежденным, если кто-то действительно наблюдал за мной.

Мне следовало включить телевизор и посмотреть хоккейный матч или какую-нибудь бессмысленную комедию. Вместо этого я кипел от злости. В какой-то момент я запустил пустой бутылкой в стену гостиной. Она всего в нескольких сантиметрах пролетела мимо большой свадебной фотографии в рамке над камином. Затем я принялся расхаживать взад-вперед по комнате, пытаясь справиться со своим гневом. В кухонном шкафчике я нашел бутылку "Джеймсона", оставшуюся с давно забытой вечеринки соседей.

Налив этой жидкости на три пальца, я обнаружил себя в 

нашей спальне, когда рылся в ящиках комода Кэти. Я вернулся в гостиную с целой охапкой трусиков и нижнего белья Кэти, которые купил ей за то время, что мы были вместе. Газовый камин включился, и я, даже не дожидаясь, пока он нагреется, бросила одежду на поддельные поленья.

Сделав ещё один изрядный глоток, я пошел в наш общий кабинет и открыл сейф. Я нашел свидетельство о браке, а также вспомнил, что там лежал мой 9-миллиметровый Sig Sаuеr, но в тот момент он мне был не нужен. Возвращаясь к камину, я раздумывал, не бросить ли документ в огонь. Это не совсем так. Я боролся с внутренним смятением, слушая голоса в своей голове, которые говорили мне, что делать. В итоге он оказался на кухонном столе вместе с "Джеймсоном".

В гараже я нашел свой топор. Зайдя в нашу спальню, я осмотрел мебель. Кровать не подходила для топора. Я бы продолжил разрушение, если бы так не запыхался. Топор нужно было хорошенько заточить, прежде чем я снова им воспользуюсь.

После очередного стакана виски и бокала пива я устроился в своем любимом кресле, где вскоре отключился. Утро выдалось ещё хуже, чем в субботу, когда я проснулся. У меня было сильное похмелье, и я был дезориентирован. Будильник показывал половину первого. До меня дошло, что в электронном письме, которое я обнаружил на выходных, было записано, что я должен быть в отделе кадров в час. Нахуй. Они могли подождать.

Я вошел в офис в час тридцать пять с высоко поднятой головой. По пути в "яму", как мы все это называли, я помахал рукой и улыбнулся нескольким своим коллегам.

Работа с бумагами и объяснениями заняла у мистера Уокера гораздо больше времени, чем ожидалось. Перевел свой пенсионный фонд. Это вряд ли имело значение, поскольку я накопил не так уж много. Страховка Соbrа. Бесконечные бланки. Я был уверен, что кто-то получал удовольствие от моих страданий. Когда мы закончили, было уже больше четырех.

— Мне нужно посмотреть, что у вас есть в моем досье,  — потребовал я.

— Извините, мистер Уэстон,  — сказал Уокер.  — Я не могу показать это вам на собеседовании при увольнении. По закону я отправлю вам копии всех материалов по почте сегодня днем.

— Мне нужно забрать кое-какие личные вещи из моей кабинки,  — так же категорично заявил я.

— Об этом позаботилась ваша жена, сэр.  — Он тут же вернулся с вещами. Итак, Кэти вернулась. Внезапно я подумал о другой причине, по которой увольнение заняло весь день.

Мои подозрения подтвердились, когда я вырулил на свою улицу и увидел "Порше Каррера", припаркованный у моего дома. Когда я подошел к входной двери, капот был ещё теплым. Я сделал глубокий вдох и вошел внутрь.

Джек и Кэти сидели на диване — моем диване — рядом друг с другом, но не настолько близко, чтобы соприкасаться. Как только я вошел, Джек поднялся на ноги. Кэти просто сидела там, пока он жестом не предложил 

ей тоже встать. Это простое действие было настолько сюрреалистичным, что у меня по спине пробежали мурашки. Думаю, Джек не только хотел трахнуть её, но и завладеть ею.

— Добро пожаловать домой, Эндрю,  — сказал он своим самым дружелюбным и деловым тоном.  — Я надеюсь, у тебя был напряженный последний день в Worldview?  — Это было похоже на засаду, которая, конечно же, и была. Возможно, он планировал спровоцировать меня на нападение, но это не вписывалось в сценарий Биггса. Я ответил не сразу. Я пытался понять, что этот самодовольный придурок делает в моем доме. Мне не пришлось долго ждать.

— Я думаю, нам нужно было встретиться должным образом,  — продолжил он.  — Лицом к лицу. Я слышал, каким несчастным и разочарованным ты был в пятницу вечером. Уверяю тебя, то, как это было спланировано, не было рассчитано на эффект или причинение боли. Это было просто необходимо.

Я все ещё стоял в прихожей, глядя на них. Движение на периферии моего зрения привлекло моё внимание. Двое очень крупных и хорошо одетых мужчин вошли в комнату из кухни.

— Джентльмены,  — Джек посмотрел на них и указал мне открытой ладонью на моё кресло.  — Пожалуйста, подождите меня снаружи. Эндрю, пожалуйста, сядь.

В тот момент я хотел высказать множество предостережений, но все они были пустыми угрозами. Я подумал:  — Какого черта? Он все равно взял с собой охрану.

— Эндрю, позволь мне перейти прямо к делу,  — продолжил он.  — Я знаю, что Мортимер объяснил, но я хочу повторить. Твоя жена, Кэти, стала неотъемлемой частью нашей организации. Уверяю тебя, её навыки и трудовая этика — это то, что принесло ей продвижение по службе и расположение.  — Это было нереально — он говорил об этике.

— На самом деле, я вижу, что Кэти может занять должность директора или вице-президента в ближайшем будущем, скажем, через два-четыре года. У нее многообещающая карьера в Worldview.  — Он сделал паузу, а я застыл как статуя.

— Итак,  — он прочистил горло.  — Позволь мне затронуть ту часть, с которой у тебя явно возникли проблемы.

Видя, что я не собираюсь отвечать, он продолжил.  — Как и от всех моих прежних помощников, мне требуется усердная работа, преданность и... дружеское общение.  — Последнее слово он оставил за собой.

— Компаньонкой она будет нечасто, но в зависимости от моих потребностей. Уверяю тебя, Кэти всегда будут уважать и хорошо относиться к ней, как к моим бывшим или будущим ассистенткам. Мы будем работать вместе над многомиллионными сделками, и темпы работы будут бешеными. Но это не навсегда. Существует определенный срок годности.

— Так вот,  — продолжал он.  — Ты не разделяешь подобного обращения. Это прискорбно, но в соответствии с моими потребностями. Я не собираюсь становиться твоим другом. Твоя единственная выгода будет финансовой, благодаря зарплате Кэти, но ты должен знать ещё несколько вещей, которые могут тебе помочь.  — Он снова сделал паузу, по-видимому, ожидая реакции.

— Во-первых, у нас нет никаких шансов на романтические отношения. У меня нет на это времени и никогда 

не будет. Любая интимная близость станет продолжением её служебных обязанностей. Кроме того, я категорически не рекомендую Кэти увлекаться моими выдающимися навыками в постели.  — Он заговорил быстрее, вероятно, пытаясь удержать меня от того, чтобы вмешаться.

— Не будет никаких разговоров в постели, нежных выражений или пренебрежения к тебе. Я полностью уверен, что Кэти будет желать тебя как своего мужа и с радостью предвкушать своё возвращение домой к тебе. В эти выходные мы обсуждали мой длинный список ожиданий, и она может поделиться большинством из них с тобой позже. Они включают в себя её преданность мне и уважение к тебе.

Мне показались интересными конкретные слова, которые он использовал. Например, "Ожидание". Преданность и уважение проявились не по отношению к этому человеку. Больше всего мне хотелось вскочить и избить их обоих до полусмерти.

— У твоей жены не будет других партнеров, кроме меня,  — улыбнулся он и, казалось, закончил.  — Никаких сравнений или злословия.  — Джек сложил руки на груди и наклонился вперед на своем стуле.

— Да, мы берем то, что хотим,  — сказал он.  — Но мы не бессердечны. Послушай, Морти может быть довольно дерзким. Ему приходилось бороться за все, чего он добивался в жизни. Что касается меня, то я более прагматичен. Я стремлюсь понять человека, который вынужден принимать наш мир таким, какой он есть.

Он снова подождал. С меня было достаточно его высоколобой болтовни.

— Ты хорошо рассуждаешь, Джек,  — фыркнул я, к большому разочарованию Кэти.  — Это так. Я считаю, что это чушь собачья. Я не неудачник, но я потерял работу и жену за очень короткое время. Эти вещи были отняты у меня парой эгоцентричных придурков. Я также показал Кэти, что я думаю о её способности принимать решения.

Улыбка мгновенно появилась на лице Пауэра.  — Твоя жена зарабатывает более чем достаточно, чтобы купить любое нижнее белье, которое она пожелает. Поскольку ты сжег то, что было особенным для вас двоих, всем, что она купит в течение следующих двух лет, она будет делиться с нами обоими.

— Пошел ты, самодовольный придурок,  — заорал я сквозь стиснутые зубы.  — Тебе лучше молиться, чтобы я никогда...

— Ну вот,  — он был самодовольным,  — выбрось все это из головы. Давай, угрожай мне, черт возьми, угрожай всем. Разбрасывайся вещами или, может быть, нападай на меня. Первый выстрел — бесплатный, но потом мои парни прикончат тебя. Ты не был бы первым мужем, настолько глупым, чтобы сделать свою жену вдовой.

Я почувствовал, что меня переиграли, и я на шаг отстал. Когда двое его людей стояли у меня на крыльце, было не время для геройства. Я сидел, сверля его взглядом, понимая, что это совершенно неадекватно. Джек почувствовал моё отчаяние.

— Послушай, Эндрю,  — он изобразил притворное сочувствие.  — Я был бы разочарован, если бы ты повел себя как слабак. За то время, что я наблюдал за тобой в Worldview, ты произвел на меня впечатление серьезного человека. Честно говоря, это тешит моё самолюбие, когда я знаю,  

что ты будешь чувствовать и думать, когда Кэти будет со мной, даже когда мы просто работаем. Это вызывает уважение у таких людей, как я. Я могу обещать тебе, что, хотя мне и будет приятно проводить время с твоей женой, я не буду принижать тебя — ни перед ней, ни перед кем-либо ещё. Нужно быть умным человеком, чтобы понять, когда он побежден. Уметь отбросить свою природную гордость и признать, что он не самый сильный медведь.

— Теперь два последних вопроса,  — я надеялся, что он говорит правду.  — Кэти будет сопровождать меня в течение пяти дней в течение новогодней недели. Ты получишь её на Рождество. Я предлагаю тебе относиться к ней как к любимой жене, потому что, если я услышу обратное, что ж — ты пожалеешь. Канун Нового года в субботу, и она будет дома в воскресенье вечером.

— Джек, я собираюсь уничтожить тебя...

— И последнее,  — оборвал он меня.  — Не благодари меня за ремонт. Действия всегда имеют последствия. Я конфисковал твою коллекцию спортивных сувениров, чтобы покрыть расходы на установку новой мебели для спальни и ремонт стен. Он указал на мой камин, и, конечно же, там не было никаких повреждений.

Я вскочил на ноги. Каждая клеточка существа Джека говорила о том, что он хотел, чтобы я напал. Несмотря на все его многословие об уважении, он хотел поставить меня в неловкое положение. Я побежал в подвал, где хранил свою коллекцию. Вся моя небольшая выставка, в которой, честно говоря, не было ничего особенного, исчезла. Я не был фанатом, но коллекционирование мячей и футболок с автографами потребовало определенных усилий.

Я стоял там, борясь с яростью. Я бы не поддался на провокацию, но я пообещал себе, что Джек, Мортимер и все остальные заплатят за это. Даже если на это уйдет вся моя жизнь, они заплатят дорого.

Поднимаясь по лестнице, я услышал, как Джек и его компания отъезжают. Я заглянул на кухню и встретился взглядом с Кэти, которая просто стояла, застыв у раковины. По какой-то причине мне потребовалось некоторое время, чтобы перевести на нее взгляд. В моем взгляде не было ни капли любви или нежности, и я посмотрел на нее с презрением. Наконец, осознание этого заставило её подавить рыдание, когда несколько крупных слезинок скатились по её щекам.

— Тебе это пошло на пользу?  — ядовито спросил я.

— О, Эндрю!  — выдавила она.

— Держу пари, это было по меньшей мере так же хорошо, как твои гребаные выходные предательства,  — добавил я.

— Я... Я этого не делала,  — она остановилась на полуслове, когда я наклонился вперед и плюнул в нее. Выражение её лица и, возможно, мысли были такими, словно она только что выбралась из-под обломков разбившегося самолета.

— Добром это не кончится,  — продолжил я свою тираду.  — Для тебя... и когда я закончу с этими ублюдками...

Кэти мгновенно изменилась.  — Нам. Необходимо. Говорить. Об этом.  — Тон был неясным, даже замаскированным, когда она оглядывала комнату и размахивала руками 

во всех направлениях, указывая на стены.

— Черт,  — подумал я,  — что совсем забыл о слежке.

— Мне нужно убираться отсюда,  — сказал я ей, внезапно смирившись.  — Я не могу выносить твой вид.  — Я схватил пальто с ключами и выскочил за дверь.

В "Морти" подавали лучшую еду в городе, но название заставило меня проехать чуть дальше, в "Кэддишак". Я заказал "Джеймсон" и "Айпи чейзер", а также 30-сантиметровую пиццу. Не прошло и семи минут после того, как я сел за стол, и, конечно, прежде чем я успел собраться с мыслями, Кэти вошла и направилась прямиком к моей кабинке. Я собирался наброситься на нее, но у меня не осталось сил сопротивляться.

— Ты даже не можешь уважать мою потребность в тишине,  — сказал я, качая головой. Это не было вопросом. Официант вернулся и спросил, что она хочет выпить. Проигнорировав мой комментарий, она попросила официанта отвести нас в отдельную кабинку в углу. После того, как мы снова уселись, Кэти посмотрела мне в глаза.

— Теперь мы можем поговорить?  — спросила она. Я уже видел этот взгляд и слышал этот тон раньше. Странно, но когда я любил её, меня это никогда по-настоящему не беспокоило. Не отвечая, я просто смотрел на нее в ответ, не давая ей продолжать.

Взгляд Кэти смягчился.  — Прости меня,  — заявила она.  — Я не хочу ссориться. Дома я пыталась сказать, что у меня не было с ним секса, Энди.

Я наклонился вперед и прошептал с рычанием:  — Чушь собачья, Кэти. Я тебе не верю.

— О, это было не потому, что я была отважной или галантной,  — рявкнула она в ответ.  — Я не удерживала его, не сопротивлялась, не дралась и не нокаутировала его. Он просто сказал, что хочет поближе познакомиться со своим новым помощником.

Кэти сделала паузу и глубоко вздохнула, прежде чем выдохнуть.  — Я знала, что происходит. Я узнала об этом прямо перед банкетом — вероятно, примерно так же, как ты, когда разговаривал с мистером Биггсом. Да, я знала, что он отведет тебя в сторону, и я также знала, что наши жизни навсегда изменятся.

Кэти взяла паузу, то ли для себя, то ли для меня.  — Я была смертельно напугана, когда ты не вернулся на вечеринку. Я сказала им ранее, что ты не поддержишь их предложение, но они посмеялись надо мной. Позже, когда вечеринка подходила к концу, Джек сказал мне, что тебя отвезли домой. Он заставил меня написать тебе записку по его сценарию и передал её одному из своих охранников. Он потратил большую часть выходных, пытаясь убедить меня, что с тобой все будет в порядке — что с нами обоими все будет в порядке,  — как только мы разберемся в наших возможностях. По пути домой он сообщил мне, что тебя уволили к всеобщему удовольствию.

Моя жена выглядела искренней, но я никак не мог не привлечь её к ответственности за её участие в этом.

— Хорошо,  — сказал я.  — Итак, ты с ним не трахалась... пока.  

Но собираешься. Насколько я знаю, ты это сделала и сейчас лжешь. Может быть, даже раньше пятницы. В лучшем случае, я думаю, ты этого хочешь... хотела этого и планировала с ними. Скажи мне гребаную правду, прямо сейчас.

— Я никогда этого не хотела,  — сказала она без колебаний и снова с хорошо знакомой мне искренностью. По крайней мере, я думал, что хотела.

— Тогда я планирую бороться с ними,  — объявил я.  — Я пока не уверен, как именно, но ты моя жена, и я буду бороться за нас обоих. Если я узнаю, что ты лжешь, я с такой же готовностью приду за тобой.

Она потянулась через стол и крепко взяла меня за руку.  — Пожалуйста, не надо,  — почти умоляла она. Это поразило меня, и я отстранился.  — Ты не знаешь этих людей так, как я. Да, ты там работал. Конечно, у тебя могут быть какие-то смутные представления, но не все. Черт возьми, даже я на самом деле не знаю, на что они способны.

Впервые мне показалось, что Кэти хочет наброситься на меня. Я разозлил её своим комментарием, но, опять же, она не торопилась и взяла себя в руки.

— Вот к чему я клоню,  — сказала она тише,  — они играют жизнями людей. Они берут, что хотят, и сокрушают любого на своем пути, и это не стоит им ни цента.

— То есть, ты хочешь сказать, что я должен просто принять это и ничего не предпринимать?  — Недоверчиво спросил я.  — Это может сработать для тебя... отправиться в романтические, экзотические места, получать удовольствие от богатых и влиятельных мужчин. К черту это. Они забирают у меня все. Работу. Жену. Самоуважение. И так далее.

— Конечно,  — она наклонилась ко мне, ещё более разгневанная, чем раньше.  — Будь большим человеком. Умри и пропади без вести. Оставь меня разбираться с ними. Оставь меня раздавленной... раздавленной горем, потому что я никогда не узнаю, что с тобой случилось. Опечаленной и боящейся за свою жизнь, и поэтому не буду признаваться полиции, когда они будут допрашивать меня о твоем исчезновении. Меня мучает чувство вины из-за того, что я устроилась туда на работу, и из-за того, что я не понимала, кто и на что эти люди способны. И, наконец, страх. Постоянный страх, что, когда они закончат со мной, я окажусь на дне озера рядом с тобой. Постарайся стать героем, и это твое будущее... и моё.

— Они блефуют,  — парировал я.  — Вся эта драма, которую ты только что разыграла? Джек, вероятно, сказал тебе — натаскал тебя — сказать это. Если ты действительно хотела этого, пойдем со мной прямо сейчас на встречу с ФБР. Тебя перевезли через границу штата и вывезли из страны против твоей воли. Это означает, что мы можем обойти местные власти.

Кэти выглядела измученной и грустной.  — Энди, я люблю тебя,  — начала она.  — Но тебе нужно вытащить голову из задницы. Ты нужен мне прямо сейчас. Нам нужно решить, что мы 

собираемся делать — что мы можем сделать — если вообще что-то сможем. Сейчас они угрожают не моей жизни, а твоей. И, черт возьми, я не знаю, что мне делать...

Тут Кэти разрыдалась. Она уронила голову на руки, лежавшие на столе, и зарыдала. Я обошел кабинку с другой стороны, чтобы успокоить её, поскольку мы привлекли внимание зевак.

— Полегче, полегче,  — попытался я успокоить её.  — Расслабься, Кэти. Хорошо. Давай поговорим об этом.

Когда Кэти подняла глаза, выражение её лица и поведение изменились. Беспокойство и страх исчезли, сменившись выражением жалости.

— Энди,  — тихо сказала она.  — Они изменили твое трудовое досье. Это показывает, что ты чрезмерно ревнивый муж. Психически неуравновешенный. Это показывает, что они представляют себя терпеливыми работодателями, которые все делают по правилам, оказывают тебе профессиональную помощь в решении твоих проблем, а затем платят за это.

Я хотел что-то сказать, но она оборвала меня.  — Скажи мне, что ты делал прошлой ночью, когда вышел из себя?  — Хорошо,  — подумал я. Мы собирались выяснить, верна ли моя теория о прослушке дома. Потом до меня дошло, что я уже знал. Джек сам признался в этом. Я просто перестал соображать. Я был не в своей тарелке, и мне было не по себе.

— Я полагаю, ты уже знаешь?  — спросил я.

— Да,  — призналась она.  — Мне сказали об этом сегодня утром в офисе Джека.

— Вместе с другим предупреждением, чтобы я стоял в очереди, я полагаю?  — подумал я, что она просто не поняла этого.

— Вот почему он был у нас дома,  — продолжила она.  — Это не было запланировано до сегодняшнего дня. Больше угроз и больше условностей. Дело не только в системе наблюдения, Энди. Они без слов дали понять, что если ты продолжишь свои выходки, я останусь одна и буду принадлежать им. В какой-то момент Джек даже рассмеялся и сказал, что надеется, что ты не сможешь обуздать свою гордость и гнев.

Она залпом допила вино.  — Может быть, чтобы показать мне, с чем я имею дело, они вызвали тебя в отдел кадров пораньше, а затем стерли все, что ты делал — в буквальном смысле стерли.  — Я уставился на нее, наверное, не веря своим глазам.

— Достань свой телефон, если сомневаешься во мне,  — заявила она.  — Посмотри на наш текущий счет, на который переведен твой платежный чек.  — Я не стал проверять, потому что не мог больше выносить плохие новости.

— Они заменили всю мебель в нашей спальне,  — продолжала она, явно сердясь на них.  — Починили стену. Какая-то женщина, которую я никогда раньше не видела, позвонила в дверь, вручила мне сумки из четырех разных магазинов, не сказав ни слова, и ушла. Внутри было несколько пар нижнего белья, которые, как я позже узнала, ты сжег. Самое ужасное, что почти все было заменено без остатка. То, что принесла эта женщина, вероятно, превзошло все, что я могла бы заменить с помощью памяти и инвентаря за месяц. Они смогли получить доступ к нашему банковскому счету.  

Менее чем за четыре часа они устранили весь нанесенный тобой ущерб и... мы, заплатили за это.

Достав свой телефон, я открыл банковское приложение, и она оказалась права. Они даже перевели деньги со сберегательных счетов на расчетные, чтобы скорректировать баланс.

— А мои спортивные сувениры?  — Ехидно спросил я.

— Я бы сказала, что это урок — или предупреждение — не злить их снова.  — Она была честна, а не раскаивалась.

Мне нечего было сказать, и я задумался. Она заполнила пустоту.  — Я не думаю, что ФБР может нам помочь. Я бы не смогла им доверять.

— Хорошо,  — сказал я и спросил с сарказмом:  — Как ты думаешь, что нам следует делать?

— Тебе не понравится моя идея,  — предупредила она.  — Все ещё хочешь это услышать?  — Я медленно кивнул.

— Я думаю, нам стоит подыграть,  — она подняла руку, когда увидела, что я собираюсь прервать её.  — Я сказала "подыграть", а не согласиться. Я не вижу другого выхода, и после банкета я ни о чем другом не думала.

— Вот что я думаю,  — продолжила она,  — ты знаешь их системы и систему безопасности. Однажды ты уже взломал их и был одним из тех, кто отвечал за то, чтобы мир оставался в стороне. Я буду тесно сотрудничать с Джеком... и Беном,  — она сделала паузу из-за моей реакции на имя Джека. Затем она, похоже, поняла, что меня беспокоит Бен.

— Нет, дорогой,  — утешила она.  — С Беном — никогда. Я сказала Джеку, что не буду этого делать, и он рассмеялся, сказав, что хочет меня... он хотел, чтобы эта роль принадлежала только ему и мне.

Во мне снова вспыхнул гнев, но я подавил его, как мог.

— В любом случае,  — она отчаянно хотела уйти от этой темы.  — Если бы я могла найти что-нибудь — что угодно — незаконное или иное, что мы могли бы повесить на них, что-то, что ты мог бы выделить, и мы могли бы доказать...

— Они уже делают что-то незаконное,  — сказала я ей.  — Похитили тебя и заставили работать в компании...  — Она вздрогнула, когда я остановил себя. Не было никаких веских причин продолжать унижать её достоинство.

— Моё увольнение с условием "услуга за услугу" было ещё одним преступлением, скорее всего тяжким. Похоже, они и это предусмотрели.  — В моем голосе явственно слышалось разочарование.

— Детка, подумай об этом,  — сказала она.  — Сделка с МсМillin была заключена две недели назад. Джек взял меня с собой на часовую работу, с которой справился бы и администратор. Это означает, что люди на самом верху МсМillin тоже знают об этом и, возможно, вовлечены. Они все поддержат поездку в Белиз и заявят, что ты сошел с ума. Твое увольнение в конечном итоге будет самым незначительным из всего этого. Ты потерпишь крах в своей профессии и тебе будет трудно найти работу. Они могут использовать то, что ты делал дома в эти выходные, против тебя тоже.

Она была права, а я все ещё не мог ясно мыслить. Кэти опередила меня,  

но было ли это потому, что Джек был уверен в этом? Я почувствовал себя одиноким и внезапно впал в уныние.

— Пойдем со мной домой, Энди,  — умоляла она, протягивая мне руку.  — Я не знаю, что мы будем делать — что мы можем сделать,  — но что бы это ни было, я хочу, чтобы мы сделали это вместе. Ты по-прежнему любовь всей моей жизни. Это никогда не изменится, и я твоя жена, а не враг. Позволь мне доказать это, чтобы ты никогда в этом не сомневался.  — Она сдержала рыдание.  — Если ты в конце концов возненавидишь меня, это будет все равно, что убить меня, потому что внутри я была бы мертва.

Тогда Кэти действительно начала плакать. Я не мог не посочувствовать ей, и, хотя я не стал утешать её, как сделал бы это в любое другое время вплоть до прошлой пятницы, я позволил ей уткнуться лицом мне в грудь и выплеснуть все свои чувства. Самым безумным было то, что она казалась искренней. Это не соответствовало моей теории и заставило меня задуматься. Наконец, она посмотрела мне в глаза.

— Мы сможем пережить это,  — тихо сказала она.  — По какой-то причине у них, кажется, есть правила, например, двухлетний срок. Это говорит мне о том, что в их сознании есть, по крайней мере, некоторая уязвимость или осознание этого. Нам просто нужно это выяснить.  — Последовала пауза, во время которой я понял, что она напряженно размышляет.

— Кроме того, я не идиотка,  — продолжила она.  — Я знаю, что ты будешь чувствовать, когда я уйду. Черт возьми, я знаю, что бы я чувствовала, если бы была на твоем месте. Я знаю, что ты не почувствуешь себя любимым и не захочешь любить меня, когда я вернусь домой. Я уверена, что это будут самые трудные времена для нас обоих, потому что я буду жаждать твоей любви, но я также пойму, почему ты не сможешь мне её дать. Конечно, нам придется решить, как долго мы будем обходиться без интимной близости. Нам нужно улучшить наше общение ещё больше, чем раньше, и договориться о том, что каждому из нас нужно от нашего партнера, чтобы вернуть нас в центр нашей любви.

— Подожди, Кэти,  — мне нужно было поддержать этот разговор.  — На первый взгляд это звучит мило и заботливо, и, по большей части, я согласен. У меня были все выходные, чтобы подумать об этом. Да, конечно, твой с ним секс, который я тоже представляю в своем воображении, окажет серьезное влияние на наши отношения. Я почти уверен, что это то, от чего они получают удовольствие, к сожалению для меня. Кроме того, что ещё важнее, это подрывает наше доверие и уважение друг к другу. Они подумают...

— Ты прав,  — перебила она.  — Это уже началось. На выходных Джек много рассказывал о мужской психике, объясняя, как я должна относиться к тебе, когда вернусь из наших поездок. Он затронул вопросы,  

которые я никогда не рассматривала, поэтому нам нужно будет обсудить их, но суть в том, что он неоднократно говорил мне, что, по его мнению, ты не сможешь справиться с этим в течение двух лет. Он сказал мне, что я должна ожидать, что ты уйдешь от меня, но продолжать делать все возможное, чтобы этого не допустить. Он сравнил это с продажей контракта с поставщиком, которому не нравится иметь с нами дело. Он всячески подчеркивал, что очень немногие люди могут справиться с тем, что делают он и Мортимер. Я спросила, зачем же тогда это делать? Его ответ вызвал у меня отвращение. Он сказал мне, что деньги и наша работа важнее для мира, чем любой отдельный человек. Затем он, казалось, хотел, чтобы я знала, что те пары, которые подчинились и приняли это предложение, получили большую выгоду и были обеспечены на всю жизнь.

— Мы должны придумать, как выбраться из этой ситуации,  — безнадежно сказал я ей.  — Сбежим со мной — сегодня же вечером. Мы отправим твое заявление об уходе, когда доберемся до места, чтобы у нас была фора для начала. Или мы не будем отправлять его вообще.

— Нет, Энди,  — спокойно ответила она.  — Я думала обо всем этом. У нас мало шансов сбежать от них. Если я отправлю заявление об уходе,  — это приведет их к нам.

— Для них это дурацкая игра,  — вздохнул я.  — Мне просто нужна твоя честность. Скажи мне, что ты не участвуешь в их игре. Скажи мне, что ты не знала об этом до того вечера. Скажи мне, что поможешь нам выбраться из этого. Скажи мне, что в ближайшие два года ты не пойдешь по их темному пути. Что тебя не соблазнят деньги и власть.

— Я обещаю,  — искренне сказала она.  — Я обещаю все это и даже больше. Я не хочу потерять тебя. Я хочу иметь от тебя детей. Я хочу состариться с тобой, но не раньше, чем у меня останутся воспоминания на всю жизнь. Что касается самого трудного, когда ты чувствуешь ярость или безнадежность, пока я с ним, я хочу, чтобы ты подумал обо мне и о том, как трудно мне будет это допустить и притвориться, что мне это нравится.

Мы с Кэти выговорились и были измучены. Я чувствовал себя намного лучше в отношении нас и наших отношений, хотя по-прежнему понятия не имел, как я смогу справиться с этим ублюдком Пауэрсом, который использует мою жену по первому требованию в качестве личной секс-игрушки. Мне было все равно, что он сказал. Я абсолютно не доверял его действиям, словам или мотивам. Мне нужно было найти способ достучаться до них с помощью технологий. Это и было моей миссией.

В ту ночь мы с Кэти спали в одной постели, но только для того, чтобы крепко обнять друг друга и уснуть. Казалось, мы цеплялись друг за друга изо всех сил. До Рождества оставалось 

шесть дней, а затем ещё три дня, прежде чем Джек заберет её.

Я попросил её попытаться выяснить, куда они отправлялись. Это стало первой трещиной в хрупкой ткани нашего доверия. Кэти беспокоилась, что я попытаюсь последовать за ней и сделать что-то, что может навлечь на нас обоих большие неприятности или, возможно, даже привести к смерти. К счастью, ссора была незначительной, и я сказал ей, что всего лишь хотел знать, где она, на случай, если что-нибудь случится. Мы давали друг другу передышку, понимая, что испытываем сильный стресс.

Моя жена сделала все возможное, чтобы поднять мне настроение на рождественских выходных. Мы оба уже купили друг другу подарки перед вечеринкой Worldview. То, что произошло в канун Рождества, было незапланированным. Кэти вошла в нашу ванную комнату, когда я принимал душ, и открыла раздвижную дверь.

— Поторопись, тугодум,  — поддразнила она.  — У нас планы.

Оказалось, что Кэти забронировала для нас одно из наших любимых мест отдыха — индейское казино в Монтане — на сочельник и весь день. Мы провели в дороге целый день, часто останавливаясь, чтобы сделать несколько захватывающих фотографий сосен, покрытых снежным покровом, или просто поиграть в снежную игру. Она положила наши подарки в багажник, и после великолепного ужина с бифштексом и бутылкой вина в высококлассном ресторане казино мы разошлись по своим номерам и обменялись подарками.

После той проклятой вечеринки я чувствовал себя более связанным со своей женой, чем когда-либо. Это привело к великолепному вечеру страстных занятий любовью. Она сделала все возможное, чтобы заверить меня в своей верности и любви, а я наслаждался этим. Мы лежали, переводя дыхание, а потом один из нас посмотрел на другого, и игра снова началась. В конце концов, она заснула, положив голову мне на грудь.

Но только через час я проснулся. У меня есть особенность чувствовать, что кто-то смотрит на меня, даже когда я сплю.

— Я люблю тебя, Энди,  — это было искренне. У нее что-то было в руке, и я знал, что это. Я пересчитывал подарки по дороге в наш номер после регистрации, так что я знал, что она опередила меня на один подарок раньше. Она увидела, что я смотрю на него, и протянула мне.

— Я купила это для тебя,  — сказала она мне, когда я развернул оберточную бумагу,  — потому что подумала, что это может нам помочь.

Внутри оказался кожаный блокнот, такого размера, какого я никогда не видел на полках магазинов. Я вопросительно посмотрел на нее.

— Я надеюсь,  — неуверенно произнесла она, не желая портить нам вечер.  — Когда я уйду, ты сможешь написать здесь о своих чувствах, и мы сможем поговорить о них, когда я вернусь. Я понятия не имею, насколько это поможет, но мне нужно знать, что ты чувствуешь и о чем думаешь, чтобы я могла оставаться на связи. Я хочу, чтобы наше общение оставалось открытым. Я всегда расскажу тебе все, что ты захочешь знать. Я люблю тебя!

Тогда у меня на 

глазах выступили слезы. Их могло вызвать многое, но я знал, что мы оказались в ужасной ситуации, и я ничего не мог с этим поделать. Даже в своей безнадежности я молился, чтобы мы пережили то, что должно было произойти.

На следующий день после завтрака мы отправились в спа-салон, который она заказала, а потом просто бездумно играли на игровых автоматах. Это было приятным развлечением, когда я подумал о неизбежной предстоящей "деловой" поездке.

Три дня после нашего возвращения домой были мрачными и ненавязчивыми. Мы оба были погружены в наш общий кошмар. Я мог бы сказать, что предупреждение Джека Кэти сильно повлияло на нее. Она не была мужчиной и не до конца понимала мужскую гордость и эгоизм, то есть его самоуважение, но я мог бы сказать, что ей было интересно, как я справлюсь с таким давлением.

Три дня спустя я отвозил её в аэропорт. Джек, по крайней мере, сдержал одно маленькое обещание, не встретив её. Возможно, он просто старался держать язык за зубами на случай, если я предложу что-то, чего они не учли, когда я взламывал их систему, чтобы найти работу.

— Я люблю тебя, Энди,  — на этот раз это было торжественно.  — Пожалуйста, постарайся быть чем-то занятым и выкинь свои тревоги из головы. Пользуйся своим дневником. Я буду звонить тебе при каждом удобном случае, включая канун Нового года. Я знаю, что мы завершаем работу над новым объединенным исполнительным комитетом, но это все, что я знаю.

Я сказал ей, что тоже люблю её. Мы немного поплакали, выдавили из себя несколько улыбок и сделали мужественные лица. Потом она ушла, и я совершенно не представлял, как мне с этим справиться.

•  •  •

По дороге домой я долго и напряженно думал о том, как бы я перенес это несчастье. Нет слов, чтобы описать, каково это, когда у тебя так бессердечно отнимают человека, которого ты любишь всем своим существом, а потом ты знаешь, что он вернется, но изменится навсегда.

Измененная. Постоянно. В нашу последнюю ночь, проведенную вместе в постели, я заставил её кое-что пообещать.

— Будь честна со мной, Кэти,  — тихо сказал я, когда её голова лежала у меня на груди.  — Если тебе... понравится... секс с ним.  — Она посмотрела мне в глаза.  — Когда ты вернешься домой, мне понадобится твоя честность, Кэти.

— Конечно,  — сказала она, высвобождаясь из моей руки и садясь лицом ко мне.  — Но я могу рассказать тебе сейчас, если хочешь.  — Она замолчала, ожидая моего ответа, и я кивнул, чтобы она продолжала.

— Я собираюсь насладиться этим,  — сказала она искренне, но в то же время с сочувствием.  — Он почувствует разницу, если я попытаюсь притвориться. Я имею в виду, но чтобы наслаждаться этим с ним, мне нужно будет думать о тебе.

Наверное, мой взгляд смягчился, потому что она продолжила.  — Я буду думать о тебе, любовь моя, так, словно от этого зависит твоя жизнь — и моя тоже.

Свою первую ночь в одиночестве я провел 

точно так же, как и в те выходные, когда впервые узнал о нашем кошмаре. Я напился до бесчувствия. У меня не было намерения погружаться в пучину пьяной депрессии и жалости к себе. Я бы дал себе одну ночь.

Однако на следующее утро во мне что-то изменилось. Может быть, это был защитный механизм или какое-то божественное вмешательство, я не знаю, но я встал, быстро принял душ, как будто это был рабочий день, и проглотил три таблетки ибупрофена за завтраком.

Пока я сидел и ел, у меня было несколько мгновений просветления. Во-первых, несмотря на все, что мне объяснили, я на самом деле ничего не знал о том, что происходит. Наконец-то до меня дошло, что я руководствовался своими эмоциями, что Пауэрс и Биггс планировали и на что рассчитывали. Конечно, я мог просто поверить своей жене и этим придуркам, но с какой целью? Если они могли наказать меня, даже прикончить, то у меня не было никаких причин им верить.

Мне нужно было совершить глубокое погружение, даже рискуя быть пойманным. Я должен был узнать все, что мог, о Мировоззрении, Морте и Способностях. Как бы мне ни хотелось верить Кэти, мне нужно было доказать и это. Кроме того, мне нужно было бы провести расследование в отношении МсМillin. Слияние может стать ключом ко всему этому или, по крайней мере, даст мне некоторые рычаги влияния.

Я использовал бэкдор, который я создал в системе, а затем создал ещё один бэкдор, который было легче обнаружить, но не так просто отследить. Я бы использовал третий, чтобы начать понемногу выводить деньги. Я открыл оффшорный счет. Ничего особенного. Это вполне мог быть один из их собственных оффшорных счетов, если бы он не был скрыт за финансовой панелью. В тот день я узнал, что у них сотни счетов.

Наконец, я создал избыточность в первоначальном бреши, указав на своего коллегу. Я некоторое время мучился над этим и долго бегал, прежде чем вернуться домой и ввести окончательный набор кодов. Это шло вразрез со всеми моими моральными принципами — обвинять и, возможно, причинять вред парню, которого я знал, который не сделал ничего плохого, кроме того, что отдал мне свой планшет для починки. Однако, это была война, и я решил, что все справедливо.

На следующий день, чувствуя, что я чего-то достиг, я принялся за работу с деньгами. Примерно через два часа поисков я наткнулся на золотую жилу.

Там был счет, который, на первый взгляд, использовался для начисления сложных процентов и дивидендов. Деньги поступали на депозит и снимались со счета. Снятие средств, по-видимому, производилось на мелкие расходы, такие как дорожные расходы. Были сняты средства на проживание и питание. Вероятно, для поставщиков или высокопоставленных клиентов. Хотя, возможно, это было более важно, потому что у всех руководителей были свои собственные счета для покрытия расходов. Кроме того, часть средств выводилась на другие счета, не отмеченные в списке. На этом счете 

было чуть более 350 000 долларов. В тот день я несколько раз проверял счет и был рад увидеть, что суммы менялись каждые несколько часов в диапазоне от шести до ста девяноста трех тысяч долларов. Это означало, что на счете были даже не реальные деньги, а просто алгоритм, предназначенный для расчета ежедневных процентов и дивидендов на основе данных фондового рынка.

Понаблюдав за активностью в течение большей части дня, я настроил автоматическое снятие средств каждые три дня, рандомизированное таким образом, чтобы оно составляло от тысячи до двадцати тысяч. Я основывал эти цифры на среднем количестве снятий, чтобы не вызывать подозрений.

Потребовалось бы больше работы — кропотливой работы — чтобы найти личные электронные письма или что-нибудь гнусное, даже с изменяющимся IР-адресом.

В отличие от первого раза, когда Кэти вернулась, я был настроен более оптимистично. Мы заключили соглашение не принуждать нас к сексу, пока я не почувствую себя комфортно, или наоборот. У нас был несексуальный Новый год, хотя и полезный в сложившихся обстоятельствах. Следующий день поставил меня в тупик.

Когда Кэти вернулась домой, она захотела, чтобы её обняли. Она не сказала этого, но я ясно, как божий день, прочел это в её глазах. Я крепко прижал её к себе на нашем диване, и она проплакала полчаса. Ещё одним условием нашего соглашения было не давить. Конечно, нам обоим иногда приходилось совать нос в чужие дела, но с уважением. Остаток дня прошел лучше, чем я ожидал, но на следующий день Кэти, казалось, стала холодной, даже безразличной. Возможно, это было из-за её чувства вины. Я убедился, что она знает, что я рядом с ней, чтобы она могла облегчить душу, но все равно потребовалось около пятнадцати дней, чтобы она вернулась к какому-то подобию нормальной жизни.

Когда она пришла в себя, я напомнил ей о наших многочисленных соглашениях, в том числе об открытости и честности друг с другом. Она поблагодарила меня, но затем напомнила, что я должен был использовать дневник как средство разрядки.

Когда я спросил её, не хочет ли она рассказать мне об интимной близости или о какой-либо другой части поездки, она побледнела и сказала, что слишком смущена, чтобы обсуждать это. Если бы так было каждый раз, я сильно сомневался, что наш брак или отношения продержались бы год, не говоря уже о двух.

За последнюю половину месяца мы в какой-то степени вернулись к нормальной жизни и даже возобновили наши занятия любовью. Я также продвинулся в своем исследовании мировоззрения, но что касается отдельных людей, то не так сильно. Я решил сделать перерыв и придумать что-нибудь особенное для нас с Кэти на День Святого Валентина. Эта идея пришла мне в голову 3 февраля, когда Кэти торжественно вернулась домой с работы.

После того, как мы закончили ужинать, Кэти посмотрела на меня через стол с выражением ужаса на лице. Ей было трудно произносить слова или вообще издавать какие-либо звуки.

— Он ведь планирует поездку 

на День Святого Валентина, не так ли?  — С горечью спросил я. Она смогла только кивнуть.

— Сукин сын!  — Закричал я, резко вставая и отшвыривая стул назад. Я попытался взять себя в руки и сделал это. В таком состоянии я не принесу пользы ни одному из нас.

— Я ухожу,  — я сверкнул глазами, когда сказал это.  — Дело не в тебе. Мне нужно обдумать это, чтобы не потерять самообладание. Это не твоя вина, Кэти. Просто это так трудно принять.

Моя жена слегка улыбнулась. Видимо, несмотря ни на что, я тоже прислушивался к её чувствам. Она снова понимающе кивнула, и я ушел. Под тяжестью своего затруднительного положения я всерьез задумался о том, чтобы просто сбежать той ночью. Я был в таком смятении, что даже пить не хотел. Проехав довольно долго за рулем, я вернулся домой и обнаружил Кэти в постели, выглядевшую изможденной. Я забрался в постель, где мы всегда отдыхали, и крепко обнимал её, пока мы не заснули.

На следующее утро Кэти, казалось, горела желанием поговорить.

— Мне нужно... облегчить душу,  — сказала она тихо, немного отстраненно. Я сказал ей продолжать.

— Я чувствую, что все идет не так, как мы планировали,  — начала она.  — Я знаю... или я знала, что все может пойти не так, как мы планировали. Теперь я начинаю понимать, насколько это на самом деле сложно для нас обоих. Я думала, что я... смогу справиться со всем... разделяй на части.

— Что это значит, Кэти?  — Спросил я, не понимая.

— Я думала, что так будет намного проще,  — попыталась объяснить она.  — Я могла бы оставаться отстраненной... Я не знаю, как бы быть вне тела или что-то в этом роде. Я могла бы притвориться, что я с тобой. Я могла бы представить, что это мы, и затем я могла бы отстраниться от него. Это работает во время... секса. Это не работает, когда он говорит о сексе, до или после. Иногда он даже начинает говорить об этом во время обеда или ужина.

— Например, о чем?  — Спросил я, когда она замолчала.

— Он обещал,  — сказала она, сдерживая рыдание.  — Он сказал нам, что не собирается вмешиваться в наши дела, принижать тебя, и он этого не сделал, но он что-то вынюхивает. Он спрашивает об интимных сторонах наших отношений.

Она, казалось, не решалась продолжать, поэтому я отнес наши тарелки в раковину и открыл бутылку вина.

Поставив перед ней бокал, который был полнее обычного, я продолжил расспросы.  — Что именно он хочет узнать?

Кэти внимательно изучала моё лицо. Я знал, что именно в этот момент она нуждалась во мне, и оценивала, не взорвусь ли я.

— Мне нужно,  — она снова заколебалась.  — Мне нужно, чтобы ты... занялся со мной любовью. Вон там.  — Она не указала на свой зад, но я понял, что она имела в виду. Я удивленно приподнял бровь, глядя на нее.

— Черт возьми, это так тяжело,  — сказала она.  — Он не смеется над тобой.  

Понятно, что он старается даже не упоминать твоего имени, но я могу сказать, что он пытается понять, есть ли что-то, чего мы ещё не делали... в сексуальном плане. Он вовсе не такой скрытный, как думает. Я знаю, что всегда отказывала тебе в этом, но мне нужно, чтобы ты исключил этот вариант. Даже если он будет настаивать на этом, я хочу быть уверена, что ты будешь первым.

Мне пришлось немного поразмыслить над её словами. Прошло около минуты, прежде чем я понял, что мне нужно отдышаться.

— Давай сбежим,  — наконец обрел я дар речи.  — Мы могли бы просто сбежать. Они настолько богаты и имеют связи, что я серьезно сомневаюсь, что они стали бы особенно пристально нас искать. Они не собираются тратить на нас ни времени, ни энергии. Они получают удовольствие, играя с людьми... с их жизнями. Мы могли бы взять деньги, которые нам нужны, и просто убраться отсюда. Убежать от этого кошмара.

Кэти снова посмотрела на меня с жалостью. До тех первых выходных я никогда не видел в её глазах такого выражения, но теперь я легко узнал его.  — Мы не можем, Энди,  — напомнила она мне.  — Они найдут нас и убьют. Или нас, или только тебя. Я не могу... Я не позволю этому случиться.

И это стало камнем преткновения в наших отношениях. Нас обоих принуждали к этому против нашей воли. Это было ясно и, как мне казалось, честно с самого начала. Это был финал, о котором мы не могли договориться. Она собиралась выдержать это, быть галантной, моим рыцарем в сияющих доспехах. Вот только я ни на секунду не поверил, что она справится с этой задачей. Я, вероятно, тоже.

День Святого Валентина был в среду. Она улетела с ними на юг Франции с понедельника по пятницу. Я поддерживал её в выходные, но ещё дважды просил её исчезнуть вместе со мной. Она повторила тот же ответ.

Конечно, это была очередная деловая сделка. Я попытался ещё раз в воскресенье, перед тем как она улетела.

— Скажи ему, что встретишь его в аэропорту,  — почти умолял я.  — Мы заплатим наличными за билеты, только убедись, что мы в другом терминале. Мы выведем их из равновесия и получим фору.

Кэти была против всего этого.  — Я люблю тебя, Энди,  — сказала она мне.  — Ты знаешь, что мы не можем, и знаешь почему. Пожалуйста, будь сильным ради нас обоих, и я сделаю то же самое.

Я не был сильным. Я был мстительным и злым. Каждый вечер, когда она звонила, я держал себя в руках, изо всех сил стараясь быть убедительным по телефону. Мне было трудно сосредоточиться на текущей задаче, когда дело доходило до поиска информации о мировоззрении. Я говорил себе не испытывать жалости к себе и не предаваться самоуничижению, но это было легче сказать, чем сделать. Я знал, что мои мысли и эмоции переполняли меня, но было трудно держать себя в руках.

Я 

провел Валентинов день, читая статьи о супружеской жизни и несколько других, посвященных наставлению рога. Я быстро понял, что никогда не буду таким, как мужчины, которым нравятся подобные вещи. Чувства тех, кто этого не хочет, больше совпадают с моими.

В ту ночь я так и не смог уснуть. Я попытался свести проблему к минимуму. Да, я чувствовал себя хуже, чем обычно, и мне было легко признаться в этом самому себе. Нет, дело было не только в сравнительном сексе, которым этот ублюдок занимался с моей женой. В основном речь шла о том, что у него было по отношению ко мне, а что нет. Этот любопытный вывод привел к очередному витку спекулятивных размышлений.

Я попытался подойти к проблеме с двух сторон. Почему у Пауэрса, да, черт возьми, у любого укравшего жену придурка, не возникло проблем с тем, чтобы заняться с женщиной сексом на следующий же день после того, как она была со своим мужем? Может быть, даже в тот же день и несколькими часами позже? Даже для того, чтобы быть готовым унизить ее? Почему, когда она вернулась к своей "нормальной" жизни, её вторая половинка стала считать её нечистой на руку? Некоторые вещи, которые я прочитал, были более "мерзкими" и "отвратительными", с точки зрения мужа. Было ли это чисто физическое влечение или оно имело больше отношения к клятвам, которые они дали? Я сделал множество заметок.

Я решил, что это не про меня. Если быть честным с самим собой, я мог воспринимать происходящее как непроизвольное, сродни изнасилованию, хотя она и выигрывала от этого. Черт возьми, мы оба были правы, опять же, если быть предельно честным. Я понял, что другие, возможно, даже те, с кем работала моя жена, могли видеть в ней корпоративную шлюху, а не жертву. По правде говоря, это была игра с высокими ставками, в которой у нас никогда не было выбора, так что и выгоды, и последствия были соизмеримы.

Итог моих размышлений принес мне удивительное умиротворение. Смог ли я увидеть все так, как я и предполагал? Смог ли я сдержаться, чтобы не попытаться отомстить Биггсу и Пауэрсу?  — Сделать какую-нибудь глупость,  — как выразилась Кэти. Точно так же, могу ли я поддержать Кэти, даже если она и Worldview были единственными, кто по-настоящему выиграли? Полагаю, это называется "внести свой вклад в команду".

В конце концов, я знал, что придет время, когда я решусь на это, особенно если Биггс и Пауэрс откажутся от своего слова — а у меня не было никаких оснований полагать, что они этого не сделают. Согласится ли Кэти с моими пожеланиями, как подобает хорошей и любящей жене, или же её чувство собственного достоинства возьмет верх? Если бы это произошло, то все мои волнения и планы были бы напрасны.

Покончив с этим и очистив свой разум, я принял несколько решений. Я работал над своим дальнейшим исследованием мировоззрения примерно по четыре часа 

в день, а также устраивался на работу в ресторан, чтобы сохранить равновесие и здравомыслие.

Когда Кэти вернется домой, я спрошу прямо, и у нее не будет выбора, чтобы ответить, занималась ли она сексом без презерватива. Ей бы это не понравилось, но нам нужно было быть командой — в одной упряжке — если мы хотим, чтобы наши отношения сохранились. Если бы у нее были отношения с Пауэрсом или с кем-то, кому Пауэрс в конце концов решил бы её передать, ей бы понадобился тест на венерические заболевания, прежде чем мы переспали.

Последнее, над чем я боролся сам с собой, было самым трудным. Я бы не позволил этим ублюдкам победить меня, даже если бы они действительно победили меня или если бы они каким-то образом победили Кэти. Я знал, что есть шанс, что где-то в процессе она может поддаться их давлению. У нас было схожее детство, поэтому я знал о Кэти многое из того, о чем она не часто говорила или в чем признавалась, например, её склонность к прекрасному в жизни.

Как и раньше, вернувшись домой, Кэти была угрюмой и замкнутой. В ту пятницу вечером я решил ещё кое-что напоследок, и мы обсудим это на следующее утро.

Когда она спустилась, я приготовил вкусный завтрак. Она все ещё сидела тихо. После того, как я убрал тарелки, я придвинул стул к ней и начал.

— Пока тебя не было, я кое-что обдумал,  — скорее подтолкнул, чем проинформировал её.  — Нам нужны какие-то дополнительные правила.

Она вопросительно посмотрела на меня и, наконец, кивнула, но ничего не сказала.

Я рассказал ей о своей работе. Она удивилась, почему я не ищу работу по специальности.

— У меня пропало желание заниматься этим,  — честно признался я.  — Возможно, в будущем я вернусь или найду что-нибудь подходящее, но сейчас мне нужно что-то другое. Я и так каждый день трачу уйму времени на эту работу в поисках того, что можно использовать против твоего начальства.

Я осторожно затронул тему секса.  — Ты... Я имею в виду, он пользуется презервативами?

Это вызвало у Кэти изумленный взгляд. Она слишком поздно поняла, какое у нее, должно быть, было лицо, и отвела взгляд.

— У нас были,  — начала она,  — до вчерашнего утра. Я... мы...  — она замолчала и глубоко вздохнула.  — Ты знаешь, я не люблю говорить об этом по очевидным причинам.

— По каким причинам?  — спросил я.  — Это причины, связанные с моим уязвимым самолюбием или гордостью?

— Нет!  — ответила она слишком быстро.  — Я имею в виду, ну, я полагаю, это может быть одной из причин. Я не люблю говорить об этом, потому что то, что мы делаем, неправильно... и безвкусно. Я не хочу причинять тебе ещё больше боли, чем мы уже причинили.

Это было интересное заявление, которое я отложил в своей голове. Я молчал, надеясь заставить её говорить дальше.

— Хорошо, Энди,  — нерешительно сказала она.  — Вот так. Как я уже говорила, мы не всегда занимаемся сексом. Этот секс был в 

понедельник вечером, после того, как мы зарегистрировались и поужинали. Первая ночь путешествия всегда такая.

Она замолчала, по-видимому, тщательно подбирая следующие слова.

— В среду,  — сказала она,  — во время ужина он извинился за то, что увез меня от мужа в День Святого Валентина. Я уверена, он видел, как я разглядывала все пары в ресторане. В любом случае, он извинился и предложил быть моим "дублером", чтобы я не расстраивалась и имела ясную голову для переговоров на следующий день. Я знала, что это совсем не то, что он имел в виду или чего хотел. Он хотел трахнуть меня в День Святого Валентина, потому что был высокомерен и потому что мог. Я была права, и в тот вечер он был более настойчивым со мной. В четверг вечером у нас был только короткий секс... мы быстро покончили с этим, и я пошла в свою комнату в люксе. Около пяти утра я проснулась от того, что он устроился у меня за спиной, ожидая продолжения.

Я внимательно слушал и хотел взвесить и то, что было сказано, и то, чего не было. Я дал ей отхлебнуть кофе, а затем продолжил.

— В тот раз он не воспользовался презервативом, а я только что проснулась, поэтому и не подумала потребовать его. Я поняла это позже, когда проснулась снова и пошла принять душ.

— Итак,  — перевел я дыхание.  — Я буду спрашивать тебя каждый раз, когда ты будешь приходить домой, и если у нас будет секс без презерватива, тебе нужно будет пройти обследование и показать мне справку о состоянии здоровья, прежде чем мы продолжим.

Она недоверчиво посмотрела на меня.  — Извини,  — сказал я без малейшего намека на извинение.  — Ты можешь сказать ему, если хочешь. Возможно, он имеет определенный контроль надо мной — над нами — но я не собираюсь рисковать своей жизнью ради кого бы то ни было.

Кэти опустила глаза на свою чашку с кофе, и я продолжил.  — И последнее,  — сказал я более сурово,  — я этого не потерплю. Ты была у него всю неделю. В понедельник утром ты вернешься к нему в офис. Я не готов тратить свои выходные в течение следующих двадцати четырех месяцев или около того, позволяя тебе забыть о себе и своих свиданиях. Возьми себя в руки по дороге домой и не омрачай "наше" времяпрепровождение, иначе я склонен подыскать для общения других людей, у которых более счастливый характер.

Кэти задумалась ещё на минуту и, наконец, кивнула в знак согласия и подошла, чтобы обнять меня. Она крепко обняла меня на некоторое время, а затем сказала:  — Не покидай меня — я имею в виду, эмоционально. Я тебя люблю. Я сдам анализы в понедельник в обеденное время. Похоже, до апреля у нас больше не запланировано поездок.

Кэти сдала анализы и оказалась здорова. Хотел бы я сказать, что испытал огромное облегчение, но не только её здоровье повлияло на меня. Да, я становился несносным мужем. Я 

знал, мы оба знали, что Кэти была единственной, кто справлялся с физическими трудностями, выпавшими на нашу долю. Именно ей пришлось отдать своё тело.

Я был в полном отчаянии. Мне приходилось постоянно говорить себе, что я не стал менее мужественным, потому что не смог защитить её или спасти. Я предложил ей решение, которое заключалось в том, чтобы сбежать, но она не приняла это решение. Я продолжал твердить себе:  — Ты не можешь спасти того, кто тебе этого не позволит.

Несмотря на все мои попытки, я впал в ещё более глубокую депрессию. Отчасти это было связано с тем, что я продолжал заходить в тупик, пока искал неопровержимые доказательства в Worldview. Зима сменилась весной, но проходили целые дни, когда я не выходил из дома. Работа разносчиком еды означает, что ты работаешь тогда, когда тебе этого хочется, а я в большинстве случаев этого не делал.

Кэти делала все, что могла, чтобы вывести меня из оцепенения. Не то чтобы мы никогда не разговаривали, мы говорили много. Моя жена, как и я, изо всех сил пыталась найти выход из своего собственного ада и поэтому просто не могла помочь нам. Иногда мы были настолько погружены в себя, что едва могли выразить сочувствие. В результате мрачный холод в нашем доме постепенно превратился в мини-Антарктиду. Мы редко занимались сексом, и это было все.

Лето, время веселья и восстановления сил на Тихоокеанском Северо-западе, застало нас обоих затворниками. Джек был скорее критичным начальником, чем любовником, из-за ухудшающегося отношения Кэти и её продуктивности. Со времени их апрельской поездки они побывали только на конференции выходного дня в конце июня и вернулись в штаб-квартиру МсМillin в первую неделю августа. Именно эта поездка стала началом конца.

Только после Дня труда я начал замечать перемены в своей жене. Справедливости ради, больше не было барометра нормальности, но мы с Кэти всегда старались изо всех сил, во всяком случае, мне так казалось, оставаться оптимистичными. Мы были заботливы и открыты друг с другом, и даже если иногда это было притворством, мы улыбались как счастливая пара. Не было никакого смысла поступать иначе. Никто из нас не был врагом.

Кэти внезапно стала замкнутой примерно на десять дней, затем постепенно пришла в себя. Она знала, что я знаю, потому что я спрашивал, что случилось и что я могу для нее сделать. Её ответом всегда было категоричное "ничего".

Несколько дней спустя, загружая нашу стиральную машину, я заметила на дне трусики Кэти. Это были милые белые трусики с несколькими маленькими сердечками в цветовой гамме от красного до розового. У меня всегда были небольшие проблемы с выбором светлых и темных оттенков, и, поскольку я готовила джинсы и темно-синие банные полотенца, я решила убрать трусики, чтобы не испортить их.

И тут я увидел кровь. Она казалась слишком красной для обычных месячных, и её было много, вплоть до обоих швов в промежности. Я изучала их несколько 

минут. Я не врач, но что-то было не так.

Кэти принимала противозачаточные ещё до того, как началась вся эта хрень с Джеком. Я не обращал внимания на её цикл, но все же ломала голову, когда у нее в последний раз были месячные. Если я правильно помню, это было на третьей неделе июля. Это ничего не значило. Вероятно, у нее был секс в августе, но мы больше не занимались регулярным сексом, так что я мог просто не знать. Это не было главной темой за ужином. Я отложил трусики в сторону, в пластиковый пакет, и сделал мысленную пометку спросить её об этом вечером.

К сожалению, я не смог выбросить это из головы. Я быстро поискал в своем телефоне такие слова, как "овуляция" и "наибольшая фертильность после менструального цикла". От того, что я узнал за несколько минут, моё кровяное давление подскочило до неестественного уровня.

К тому времени, когда она должна была вернуться домой, я уже несколько раз подсчитал все в уме и выпил два полных стакана рома с колой. Я не был уверен, что хочу знать правду, но все равно решил узнать её.

Кэти вошла в дом в половине шестого, как и обычно. Для меня было обычным делом готовить ужин по вечерам, так как я почти не отвлекался от своей работы разносчика на полставки. Она нашла меня за кухонным столом, смотрящей в окно, без каких-либо признаков готовки.

— Энди, что случилось?  — встревоженно спросила она.

— Нам нужно поговорить,  — сказал я ей без эмоций. Однако на её лице отразилась целая гамма эмоций и несколько оттенков цвета. Наконец, она подошла к холодильнику, достала полбутылки белого вина, а затем взяла бокал. Она села и наполнила бокал до краев.

— Стиральная машина?  — спросила она, едва взглянув на меня краем глаза.

— Да,  — тихо ответил я. Затем я подождал.

Кэти допила вино и снова наполнила свой бокал. Может быть, она тянула время, размышляя, но я не мог сказать наверняка.

— Я хотела забрать их и выбросить,  — начала она. Я ждал почти весь день, чтобы высказать обидные слова и получить ответы, поэтому оборвал её.

— Чтобы держать своего бедного, невежественного мужа в неведении?  — подтолкнул её я.

— Да,  — заявила она. Я пока не заметил никаких угрызений совести, так что, возможно, она решила, что у нее есть шанс все исправить.

— В основном, чтобы уберечь тебя от боли, милый,  — продолжила она. Я догадывался, что сегодня угрызений совести не будет. Казалось, ей не терпелось выложить все начистоту, отрепетировано это было или нет, я никогда не узнаю.

— Выкидыш или аборт?  — снова перебил её я.

— Последнее,  — ответила она после паузы.

— Черт возьми, Кэти,  — прорычал я.  — Ты даже не можешь сказать этого, так зачем это делать? Вот на каком уровне ты теперь меня уважаешь? Больше похоже на неуважение.

Это заставило её задуматься. Я задумался. Может, я просто оставил все как есть. Если так, то между нами все уже 

было кончено.

— Я забыла принять таблетки,  — наконец произнесла она.  — Я...

— Чушь собачья!  — закричал я и ударил кулаком по столу, опрокинув её пустой бокал. К счастью, он не разбился об пол.

— Могу я объяснить, пожалуйста?  — спросила она, тоже на повышенных тонах.  — Я знаю, что ты злишься.

Я хотел сказать очевидное, но придержал язык. Я уже устал. Устал от этого дня, устал от нашей ситуации, и последнее, чего я хотел,  — это серьезного разговора, отягощенного оправданиями. Я махнул рукой, чтобы она шла вперед.

— Я действительно пропустила несколько дней в конце июля,  — продолжила она.  — Как раз перед месячными и несколько дней после них. Я так чертовски рассеяна в эти дни из-за давления и всего остального. В любом случае, я не придала этому особого значения, сделав мысленную пометку вернуться в прежнее русло. А потом, в первую же ночь, когда я уехала с Джеком, меня осенило.

Меня очень раздражало, что она также называла его по имени. Не то чтобы я не понимал, что после того, как они были близки и работали вместе каждый проклятый день, для нее это было нормально. Для меня это всегда было как пощечина.

— Я остановила Джека до того, как мы начали,  — она заговорила быстрее.  — Я должна была что-то сказать, поэтому я объяснила свою дилемму. Он странно посмотрел на меня, а затем злобно ухмыльнулся. Он сказал, что это прекрасно. Он сказал, что собирается предложить мне в любом случае отказаться от таблеток и родить тебе ребенка за то, что ты такой хороший... мальчик.

Я в ярости отскочил от стола.  — Это то самое слово, которое он употребил? Мальчик? Или что-то еще?

Она посмотрела вниз.  — Мне казалось, ты говорил, что мистер Совершенство никогда не обзывал меня?  — Переспросил я.  — Что с этим случилось? Когда это прекратилось?

— Это было в первый раз,  — сказала она, глядя мне в глаза, словно провоцируя меня назвать её лгуньей.

— Я тебе не верю,  — я сел обратно.  — Он бы никогда не захотел, чтобы ты родила мне ребенка. Скорее всего, он хотел превратить это в соревнование. Похоже, он выиграл. Но, эй...

У меня возникла другая мысль.  — Ты сказала ему, что я заставляю тебя проходить тестирование каждый раз, когда ты приходишь домой, не так ли?

Она посмотрела на меня, а затем опустила глаза и кивнула.  — В любом случае, я не придала этому особого значения. Я часто пропускала несколько дней. Я знала, что у меня овуляция, но обычно эти препараты выводятся из организма через месяц или больше, а я уже начала принимать заново.

— Забавная штука, вот это,  — прорычал я, показывая круглую упаковку с маленькими таблетками внутри.  — Мне кажется, ты начала все заново всего несколько дней назад.

На её лице появился страх.  — Я знаю, что ты... Послушай, я знаю, о чем ты, должно быть, думаешь, но ты ошибаешься. В какой-то момент он зашел в ванную и, должно быть, порылся в моем чемодане. На следующее утро 

мои таблетки исчезли. Когда я обратилась к нему с вопросом, он сказал, что прошлой ночью был настроен серьезно, взял их и спустил в унитаз.

— Он сказал мне, что это было бы хорошо для нас. Он сказал, что если ты слишком ленив или подавлен, чтобы найти какую-либо значимую работу, то сидеть дома и заботиться о ребенке будет полезно для тебя. Даст тебе перспективу и омолодит. Я знала, что он не это имел в виду. Я почти уверена, что он хотел меня оплодотворить, но что мне оставалось делать?

— Сказать ему, чтобы он пошел на хуй,  — крикнул я.  — Или любым другим способом сказать "нет"!

— Тебе виднее,  — парировала она.

— Я знаю, ты, наверное, посмеялась и согласилась с ним,  — фыркнув, ответил я.

Она покачала головой в притворном недоумении.  — Мы должны были стать командой. Мы больше не команда. Я боялась сказать тебе, поэтому рассказала ему. Как я и ожидала, он был в восторге. Я уперлась и сказала ему, что не стану заставлять тебя — кажется, я сказала "заставлять" — растить чужого ребенка. Он мне не поверил. Он отпустил несколько шуток и пренебрежительных замечаний в твой адрес. Неудачник, я думаю, было подходящим словом. Я сказала ему, что, если он немедленно не заплатит за аборт, я сделаю все, что в моих силах, чтобы уничтожить его или умереть, пытаясь это сделать.

Она была явно не в духе. Кэти снова села и отхлебнула оставшегося вина прямо из бутылки.  — Он напомнил мне, что всегда говорил нам обоим. Если бы мы пропали, он бы позаботился о том, чтобы полиция закрыла на это глаза. Он бы рассказал о твоих проблемах с гневом, о наших характерах и нашем прошлом. Он усмехнулся, когда сказал мне, чтобы я записала его или попыталась найти что-нибудь — что угодно — что я могла бы использовать против них. Но я стояла на своем. Я бы так с тобой не поступила! Я люблю тебя!  — кричала она тогда.

Я снова посмотрел ей в глаза.  — Если бы ты любила меня так сильно, то давно бы послушалась меня,  — заявил я.  — Мы бы сейчас были где-нибудь далеко отсюда, жили бы новой свободной жизнью. Но нет, ты хочешь довести это до конца. Тебе это легко дается.

— Сукин ты сын!  — бушевала она.  — Это мне приходится заниматься сексом! Пошел ты, сидишь тут и жалеешь себя, в то время как меня, по сути, насилуют.

— Я так не думаю,  — холодно сказал я.  — Ты путешествуешь по экзотическим местам, тебя угощают вином и ужином, и ты занимаешься сексом с красивым, сильным мужчиной. Даже без секса ты держишься за его руку на публике, как какой-то трофей. Ты могла бы уйти со мной давным-давно. Ты продолжаешь говорить, что пытаешься защитить меня, делаешь это для меня, но я больше так не думаю. Я думаю, тебе это нравится. Очарование этого. Волнение.

— Я же говорила тебе — черт возьми, Энди,  — она была взбешена и 

несколько минут не могла собраться с мыслями.  — Когда мы были в Белизе, в те первые выходные. В последний день мы были там с двумя высокопоставленными чиновниками из МсМillin. В грузовой самолет загружалось около сотни беженцев — иммигрантов. Самолет, черт возьми, вся взлетно-посадочная полоса была окружена агентами. ФБР и Министерство внутренних дел с эмблемами на ветровках. Джек и ещё один сотрудник МсМillin стояли там и разговаривали с ними, как старые приятели по охоте. Самолет направлялся в Канзас-Сити, штат Миссури. Это в ста километрах от границы с Канзасом и всего в нескольких километрах от большого ранчо, которое только что купил МсМillin. Когда они закончили болтать, Джек подошел ко мне, когда мы садились в самолет, с ухмылкой, как будто говоря:  — Видишь? Посмотри, кто в нашей команде.

— Это не значит, что мы должны смириться с этим,  — крикнул я.  — Мы проигрываем игру, Кэти, если ты ослепла. Ты забеременела от него! Какого хрена?!

— Что с тобой случилось?  — Теперь её тон был взволнованным.  — А?  — она протянула руку и взяла меня за подбородок, заставляя посмотреть на нее.

— Что случилось с мужчиной, за которого я вышла замуж?  — продолжила она.  — Сильным, разумным, любящим и уверенным в себе мужчиной, в которого я влюбилась. Куда он делся?

Я высвободил голову из её объятий.  — Он мертв. Мертв внутри, но ещё не снаружи.

— Я ТЕБЕ НЕ ВЕРЮ,  — закричала она.  — Ты здесь, но ведешь себя так, словно какой-то соседский мальчишка пришел и забрал твою любимую фигурку. Ты не ищешь работу. Ты сидишь в своем офисе и делаешь бог знает что на своем компьютере. Какое-то секретное дерьмо, потому что я посмотрела. Представьте моё удивление, когда я обнаружила, что наш жесткий диск разделен на разделы, а твой защищен паролем. Что это такое? Порно? Просто что-нибудь, чтобы снять напряжение, пока мне приходится весь день любезничать со своим мучителем?

— Да, ты жертва,  — пробормотал я.

— Мы оба расстроены, Энди,  — в её голосе слышалось раздражение, и она испустила глубокий вздох, который разбил мне сердце.  — Хорошо,  — сказала она, выпрямляясь на стуле.  — Хочешь уйти, тогда уходи. Я дам тебе преимущество в беге. Я никому не скажу ни слова, но в конце концов они узнают, вероятно, раньше, чем позже. Тогда пострадает не только твоя задница, но и моя тоже. Я приму это, потому что люблю тебя. Я просто не подпишу себе смертный приговор, если побегу с тобой. Это все ты.

Я испустил свой собственный вздох, означающий окончание отношений. Она бы никогда этого не поняла. Думаю, с её точки зрения, я бы тоже никогда не понял её точку зрения. Тупик был непреодолим.

У меня в машине уже было все, что мне было нужно. У меня тоже был кое-какой план побега. В новом ноутбуке, за который я заплатил наличными в тот день, были все мои файлы с домашнего компьютера, и я начисто стер их. Я встал и посмотрел на свою 

жену. Все не должно было так закончиться. Тихие голоса в моей голове шептали, а некоторые кричали, чтобы я сел и попытался во всем разобраться. Я не мог.

— Я любил тебя всем сердцем,  — сказал я, целуя её в лоб. Ей потребовалась секунда, чтобы осознать это замечание, а затем, выходя за дверь, я услышал, как она всхлипнула. Моё замечание было грубым и ненужным, но я был так зол. Долгое время после этого я жалел, что сказал это. Более того, я жалел, что не сказал что-то ласковое, что бы подчеркнуло наши долгие отношения до появления Джека Пауэрса.

Несмотря на то, что мне хотелось улететь, я бесцельно слонялся по городу около часа. Я чувствовал себя потерянным, но не больше, чем если бы остался. Когда я перестал мечтать, то понял, что нахожусь в центре Спокана. После наступления темноты, это место сильно отличается от дневного. Если вы никогда там не были, это может быть пугающее место. В то время, когда я проходил через все это, уровень преступности и бездомности был выше, чем в центре Сиэтла.

Было время, даже год назад, когда я ненавидел проблему бездомных и даже презирал её. Однако после Джека и Мортимера я стал воспринимать этих людей также как жертв. Большинство из них, вероятно, были обмануты и лишились того немногого, что у них было. Некоторые стали жертвами торговли наркотиками стоимостью в сто миллиардов долларов. Я читал, но никогда не верил, что два процента населения земли контролируют девяносто пять процентов реального мирового богатства. Не деньги банковской монополии или чрезмерно завышенные цены на фондовой бирже, а материальные ценности. Я где-то читал, что если это дерьмо когда-нибудь всплывет, такой парень, как Том Круз, закончит так же, как я. Его банковская карта и кредитные карточки тоже не будут работать. Может, у него и было чуть больше влияния, чем у такого парня, как я, но его триста сорок пять миллионов долларов и близко не подходили к тому, чтобы попасть в "клуб двух процентов". Мысль о том, как мало шансов у меня было против этих придурков из Worldview, едва не заставила меня развернуть машину.

На красный сигнал светофора на пешеходный переход вышел пожилой бездомный в лохмотьях, размахивая своей потрепанной деревянной тростью. В какой-то момент она сильно ударила меня по капоту. Может быть, это был мой гнев или внутренняя потребность отомстить, но я выскочил из машины и выкрикнул в его адрес непристойности. Откуда ни возьмись, появились ещё несколько бездомных. Помню, когда я запрыгнул обратно в машину, я подумал, что это засада. К тому времени, как я запер свои двери, несколько человек уже барабанили в мои окна со всех сторон. Я включил передачу, поставив ногу на тормоз, надеясь, что люди впереди отодвинутся в сторону, но они этого не сделали. Я слегка прибавил газу, все ещё держа ногу на педали тормоза. Ничего. Кто-то использовал металлический прут 

на крыше моей машины, и я знал, что это был только вопрос времени, когда окно разобьется вдребезги.

Это произошло сразу после того, как я об этом подумал, и я инстинктивно нажал на газ, сбив по меньшей мере троих мужчин, когда осколки стекла полетели мне в лицо. Я почувствовал и услышал, как они забрасывали мою машину всем, чем только могли, когда я убегал.

Пытаясь быстро соображать, я решил выехать из города на север, в сторону канадской границы. Примерно через двенадцать кварталов я увидел в зеркале заднего вида красные и синие мигалки. Я всерьез подумывал о том, чтобы нажать на газ, но моя машина ни за что не обогнала бы их, поэтому я съехал на обочину и вел себя спокойно.

Это ни к чему хорошему не привело. Описание моего автомобиля было дано по меньшей мере четырьмя очевидцами, один из которых даже запомнил мой номерной знак, к тому же стекло со стороны водителя было разбито. Я был немедленно арестован и отправлен в окружной суд, а не в Спокан, потому что меня поймал помощник шерифа.

После того, как меня сфотографировали, мне вручили подушку и одеяло и отвели в общую камеру. Там уже было четверо других мужчин, которые просто смотрели на меня бесстрастными глазами. Я сидел, съежившись, в углу. Полчаса спустя я, как обычно, посмотрел на остальных, и один из них быстро встал.

— На что, черт возьми, ты смотришь?  — проворчал он, направляясь в мою сторону. Очень крупный мужчина, сидевший рядом с ним, присел на корточки, когда они оба бросились на меня.

— Ничего!  — Должно быть, я говорил как испуганная маленькая девочка.

Первый удар пришелся мне по макушке, когда я закрыл лицо руками. Затем я почувствовал несколько ударов ногами, которые инстинктивно заставили меня свернуться калачиком в позе эмбриона. Удар за ударом обрушивались на меня, когда я пытался защитить свои наиболее уязвимые части тела. Избиение продолжалось несколько минут, и я, как ребенок, звал на помощь.

Перед тем как потерять сознание, я увидел, как один из мужчин, здоровенный детина, сражается с двумя нападавшими на меня.

Я услышал ритмичные гудки, прежде чем почувствовал в руке капельницу. Мужчина, вероятно, врач, произнес моё имя. Я застонал. У меня заболели глаза от света — или от побоев. Кто-то, одетый как медсестра, повернул маленькую насадку на капельнице, и вскоре я заснул.

Сознание приходило и уходило, не знаю, надолго ли. Когда я проснулся, все болело. В конце концов, боль уменьшилась.

Затем я встретил Фелицию.

Она терпеливо стояла рядом с врачом, который к тому времени уже стал мне знаком. Доктор Смит сказал мне, что я нахожусь в частной больнице в Келлоге, штат Айдахо. Он быстро перечислил все мои травмы, включая отек мозга, из-за которого я две недели находился в искусственной коме.

Сначала я спросил о Кэти, и это заставило меня осознать, что я все ещё испытываю к ней чувства. Доктор, казалось, не хотел отвечать на мой вопрос, поскольку 

он смотрел на черноволосую красавицу рядом с ним. Она кивнула, и он ушел. Я просто вопросительно уставился на нее.

— Мистер Уэстон,  — начала она,  — меня зовут Мелисса Максим. Я здесь...

— Удочеренная?  — прервала её я, приподняв бровь.

Женщина была застигнута врасплох. Наверное, она подумала, что я все ещё не совсем в себе.

— Извините,  — ответила она, пытаясь соблюсти приличия.  — Удочеренная?

— Да,  — подтвердил я.  — Не может быть, чтобы у женщины с вашим цветом волос, глаз или загорелой кожи могло быть такое имя, если только ваше имя не было изменено. Фамилия, возможно. Имя, маловероятно.

Ее взгляд медленно сменился улыбкой.  — Что ж, мистер Уэстон, Эндрю, похоже, вы пришли в себя и, должен сказать, остры умом.

Я пожал плечами. Мгновение она изучала моё лицо, словно что-то выискивая.

— Давайте начнем сначала, не так ли?  — она казалась более довольной.  — Меня зовут Фелиция де Армонд. Я ваш куратор.  — Она помолчала, все ещё глядя на меня.

— Это звучит важно,  — я старался сохранять безразличный вид.  — Какая-то секретная должность в Worldview?

— Я не работаю в Worldview,  — сказала она.  — Ваша жена Кэти жива и на данный момент чувствует себя хорошо. К счастью, ваш несчастный случай и последующие тяжкие преступления были тщательно задокументированы. Мы смогли обезопасить содержимое вашего автомобиля, так что, по мнению сотрудников Worldview, вы просто отправились на неторопливую прогулку.

— Кто вы, черт возьми, такая?  — Мой гнев нарастал, и я чувствовал, как вены на моей шее наливаются кровью. Комната закружилась.

— Успокойтесь, Эндрю,  — приказала она.  — Я здесь, чтобы помочь. Вас доставили сюда на машине скорой помощи, которую мы выделили после стычки в тюрьме. Мы работали с персоналом, чтобы обеспечить анонимность, пока вы выздоравливали, как для вашей безопасности, так и для безопасности вашей жены.

— Вы не ответили на мой вопрос,  — прорычал я. Мне нужно было успокоиться, иначе моё кровяное давление могло меня убить. Писк кардиомонитора участился.  — Я вас не знаю и не доверяю вам. Я никому не доверяю.

Медсестра, которую я даже не заметил, как она вошла в палату, регулировала подачу моей капельницы, и на этом все закончилось.

Когда я проснулся в следующий раз, в окно лился солнечный свет. Фелиция, или кем бы она там себя ни называла, сидела на стуле напротив моей кровати и дремала. Я решил, что не хочу, чтобы она была здесь.

В моей правой руке было устройство, которое, как я предположил, должно было предупредить медсестру, что мне что-то нужно. Когда она пришла, женщина в кресле проснулась.

— Кто эта женщина и почему она в моей палате?  — спросил я медсестру, не глядя на женщину.  — Я её не знаю.

— Все в порядке, мистер Уэстон,  — успокаивающе произнесла она.  — Она привезла вас сюда — в некотором смысле спасла вам жизнь. Доктор сейчас придет.

Медсестра не собиралась мне помогать. Я тоже ничего не мог с собой поделать, поэтому повернулся к женщине, которая осталась сидеть.

— Могу я теперь объяснить?  — спокойно спросила она. Я кивнул.

— Как я уже 

говорила вам вчера вечером,  — начала она,  — меня зовут Фелиция. Я не имею никакого отношения к Worldview, а на самом деле, совсем наоборот.

— Кто вы, ФБР?  — уточнил я:  — ЦРУ?  — Фелиция по-мужски усмехнулась.

— Нет,  — ответила она.  — И не эти ребята тоже. Можно сказать, что мы противники Worldview. Мы приносим... баланс. Это все, что я могу пока сделать. Нам нужно, чтобы вы были здоровы и восстановились. Нам нужна ваша помощь.

— Моя помощь?  — настала моя очередь рассмеяться.  — Если бы вы были тем, за кого себя выдаете, я бы вам не понадобился.

— Ах, но вы ошибаетесь,  — воскликнула она.  — У вас есть определенный навык. Вы уже использовали его против Worldview, дважды, если я не ошибаюсь. Я думаю, вы недооцениваете себя.

Она многое знала обо мне. Я решил поддержать её разговор.  — Где моя жена? Она знает о моем состоянии? О том, что со мной произошел несчастный случай?

— Кое-что из этого,  — сказала она мне.  — Она знает, что вас арестовали за наезд и попытку скрыться. По крайней мере, это все, что нам известно.

— Я думал, вы из какой-то секретной организации,  — нарочно передразнил я её.  — Как вы можете не знать?

— Эндрю,  — она подошла и встала рядом со мной.  — Насколько мы можем судить, ваша жена по-прежнему в серьезной опасности. В официальном полицейском отчете и в газете говорится, что вы сбежали во время беспорядков в окружной тюрьме и по-прежнему находитесь на свободе и чрезвычайно опасны. Как вы, наверное, уже поняли, они контролируют ход событий. Но...  — она сделала паузу,  — они все ещё не знают о цели вашей поездки, если только ваша жена не рассказала им, но, судя по нашему последнему отчету, она, похоже, не рассказала.

— У вас есть какой-нибудь способ получить такую достоверную информацию?  — Мне нужно было знать этот важный факт.

— У нас есть. У нас есть люди внутри, и вы не единственный, кто знает, как проникнуть в их сеть.  — Фелиция пристально посмотрела на меня, изучая моё лицо и что-то ища.  — Конечно, каждый день, который вы пропускаете, меняет ситуацию. Чего мы не можем определить, так это того, что люди, которые пытались убить вас в той камере, были случайными или им заплатил кто-то из Worldview.

— Не могу сказать,  — ответил я.  — Если это то, что вы ищете, то там был другой мужчина... Я почти уверен, что он спас мне жизнь.

— Да,  — сказала она как ни в чем не бывало, и её жесткий взгляд исчез.  — Он один из наших.

У меня зачесался нос. Поскольку моя правая рука была утыкана всевозможными трубками, я попытался воспользоваться левой, но обнаружил, что она прикована наручниками к перилам.

— Это мера предосторожности,  — сказала Фелиция.  — Нам это больше не понадобится.  — Она с улыбкой освободила меня.

— Сейчас я вас покину,  — заявила она.  — Даю вам время подумать. Знайте это, мистер Уэстон. Это не какая-то игра. Нам нужна ваша самоотдача. Я ещё раз повторю, ваша жена в опасности,  

и, судя по тому, что я прочитала в вашем досье, я готова поспорить, что вы все ещё любите её. Нам нужно как можно скорее заставить вас встать и переехать.

Я думал об этом все время, пока её не было. Что касается моего решения, то на это ушло всего около пяти минут. Доверия не было. Однако мне нужно было свести счеты, и если бы я мог получить хоть какую-то помощь в этом отношении, я бы вступил с ними в сговор.

Три дня спустя, несмотря на всю мою боль, меня отвезли в больницу в Монтане. Где именно, можно только догадываться, потому что последний час пути моя голова была покрыта черным полотняным мешком. Моя квартира была просторной, и все мои вещи из машины были на месте, включая музыку и новый ноутбук, который я купил в тот день, когда ушел от Кэти.

После ужина и получения расписания на следующие несколько дней меня представили японке, которая должна была стать моим физиотерапевтом и "тренером" по общему психическому здоровью, что бы это ни значило.

Фелиция отвела меня в то, что она называла "центром". Огромное центральное помещение, которое выглядело как малобюджетная версия Космического центра Джонсона — оборудование для наблюдения и технологии превосходили мои самые смелые желания. Я хотел ещё раз спросить её, кто, черт возьми, они такие, но у меня начала появляться идея.

— Чуть более продвинутая, чем ваша деятельность по отмыванию денег?  — Спросила Фелиция с милой ухмылкой. Так, значит, они знали, что я провожу операции со средствами компании.

— Я думаю, вам пора начать объяснять, в чем дело,  — ответил я.

— Ярлыки могут быть... ограничивающими,  — сказала она.  — Если бы существовал простой ярлык из одного слова для таких людей, как Мортимер Биггс, это был бы "глобалист", но это даже с натяжкой, не говоря уже о точности. Мы называем их двухпроцентниками. Пока вы переводите мелочь на оффшорные счета, Биггс и его окружение отмывают деньги на несколько ином уровне.

— Они воруют деньги?  — спросил я.  — У кого именно?

— У всех,  — Фелиция жестом пригласила меня присесть.  — Они перехватывают управление добычей драгоценных металлов у правительства в Центральной Африке. Они помогают умеренным людям избраться в Бразилии, чтобы расширить там скотоводство. Они добиваются избрания консерватора в Аргентине, чтобы улучшить торговлю этой говядиной, и добиваются избрания прогрессиста здесь, в США, чтобы их друзья-представители элиты могли скупать сельскохозяйственные угодья и ранчо по рекордным ценам и зарабатывать миллиарды на продаже растительных продуктов.

— Для меня это звучит как полная вертикальная интеграция,  — возразил я.  — Или "умный бизнес", если хотите. Давайте перейдем к той части, где они манипулируют жизнями людей, воруя их деньги.

— Если вы в это верите,  — с вызовом ответила она,  — нам нужно обсудить гораздо больше, чем я думала.  — Она села рядом со мной и собралась с мыслями.  — Они манипулировали вашей и Кэти судьбами, верно?

— Эндрю, Worldview — одна из нескольких глобальных корпораций, с которыми мы боремся наряду с 

богатыми финансистами. Они контролируют девяносто пять процентов реального богатства нашей планеты.

— Ладно,  — я уже читал эту чушь, и на сегодня с меня хватит.  — Итак, меня похитила группа сторонников теории заговора. Отлично.

— И что же именно вы нашли в результате тщательного поиска файлов Worldview?  — Она перегнулась через меня и взяла папку, которую затем протянула мне.  — Вот вам кое-что почитать на вечер.

Я взял папку и начал открывать её, но она мягко положила свою руку на мою.  — Все,  — сказала она более сдержанно,  — вы, я, все мы. Мы просто средство для отмывания их денег снова и снова. Мы устраиваемся на работу и получаем зарплату, мы отмываем их деньги. Наши чеки автоматически поступают на наш банковский счет, мы отмываем их деньги. То же самое происходит, когда мы выходим на улицу и тратим их. Все проценты, которые мы платим, все просроченные платежи, инфляция — все это для того, чтобы они могли получить хоть немного больше от мирового богатства. Подавляющее большинство из них всегда принадлежало им, по крайней мере, со времен окончания Второй мировой войны.

— Послушайте,  — мне хотелось уязвить её... глупость.  — Я не понаслышке знаю, какие засранцы Биггс и Пауэрс. Я видел, как они используют свои деньги и власть, чтобы манипулировать людьми и получать то, что хотят. То, о чем вы говорите, настолько абсурдно, что я не могу этого вынести... Я не знаю, это слишком много, чтобы принять. Где во всем этом хорошие парни, и не пытайтесь сказать мне, что это вы?

— Я не буду,  — твердо решила она тогда.  — Мы ничуть не лучше, и это всего лишь контрмера. Биггс и Worldview только что завершили слияние с МсМillin. Это делает их самой могущественной компанией на Земле, не считая Gооglе. Они действуют почти в каждой стране. Они контролируют политический ландшафт.

— А вот и вы,  — продолжила она.  — Джек Пауэрс берет вашу жену в небольшую поездку на два года. Он даже планирует вернуть её, а это не то качество, к которому он привык. Это ваша забота. Она даже использовала то небольшое влияние, которое у нее было на него, чтобы добиться от него разрешения на аборт.

Я был с ней не согласен, но у меня все ещё не хватало слов, и я очень устал от жалостливых взглядов.

— Сегодня вечером и в течение следующих нескольких дней,  — сказала она.  — Вы узнаете о реальных планах таких людей, как Биггс. Полномочия нас не касаются. Как бы он ни был важен для Worldview, он всего лишь второстепенный игрок. Сегодня вечером ваше домашнее задание связано с вашей ипотекой.

— Моя ипотека?  — Я был ошеломлен.

— Да. Предполагается, что вы покупаете свой дом у банка, да?  — она уверенно села. Я ничего не ответил, только кивнул.  — В этом файле есть копия Закона о приобретении жилья в Луизиане, Закона о поселенцах и Закона об отмене Закона о поселенцах. Завтра вы сможете сказать мне, кому на 

самом деле принадлежит ваш дом и дома всех остальных. Это будет началом.

Это было отличное начало. Я гораздо больше понял о двух процентах, начав с обсуждения вопроса о собственности на землю на следующее утро и завершив его мифами о еде и климате к концу недели. Я начал понимать силу и влияние элитаризма.

На следующей неделе меня включили в команду. Было ещё несколько групп, которые работали независимо друг от друга и были сосредоточены на других двухпроцентниках, других финансовых магнатах и многомиллиардных корпорациях. Моя группа представляла собой трио, состоящее из Ричарда и Брента.

Ричард был намного лучше меня в анализе алгоритмов. Если бы вы могли представить себе парня, ожидающего на троллейбусной остановке мчащийся трамвай, который в нужный момент протягивает руку, а затем его втаскивают в вагон, это был он.

Брент был лучшим хакером, чем я. У него была привычка хрустеть костяшками пальцев прямо перед тем, как начать играть на клавиатуре.

Я знал структуру файлов и меры безопасности, которые мы внедрили в системы. Я также знал, где к настоящему времени похоронены некоторые тела. Я был немного занят, а не просто привлекал внимание.

Мы собрали отличную команду, и через три недели, плюс-минус, у нас было много информации. Много — понятие относительное. Не то, что в случае с преступлениями, хотя то, что мы обнаружили, безусловно, считалось преступлениями. Не было никого, кому можно было бы сообщить о них. Не было ни одного правоохранительного органа, который бы привлек их к ответственности. Мысль о том, что мы можем обнаружить такие гнусные и диковинные действия и по-прежнему не иметь никого, кто мог бы нас поддержать, пугала больше, чем все, что я когда-либо испытывал.

Я также беспокоился о том, чем закончится игра с этими людьми. Я понятия не имел, что они будут делать с информацией, которую мы собрали о Worldview — черт возьми, я не знал, кто такие "они". Из-за этого я чувствовал себя очень уязвимым и ненужным.

Неделю спустя я проверял свой оффшорный счет. У меня было почти полмиллиона долларов, и я был рад, что достиг этого уровня. Сказать, что я был потрясен, обнаружив, что сумма сократилась до 151 000 долларов, было бы преуменьшением. Моё изумление быстро переросло в панику.

Я зашел в свою европейскую учетную запись электронной почты, чтобы узнать, нет ли каких-либо объяснений от банка в Белизе, и обнаружил замаскированное под таковое личное сообщение от Worldview. Имя отправителя было скрыто.

Мистер Уэстон, похоже, вы совершили растрату, и из-за того, как были защищены средства, вам могут быть предъявлены несколько федеральных обвинений в мошенничестве с использованием электронных средств. Что касается того, куда были переведены средства, то, по крайней мере, два обвинения в отмывании денег. В случае признания виновного виновным по этим обвинениям предусматривается одновременное наказание в виде двадцати лет лишения свободы. Так что вам не нужно пользоваться калькулятором, это примерно сто пятьдесят лет тюремного заключения.

Только потому, что ваша жена оказала неоценимую помощь 

нашей корпорации, мы готовы рассмотреть возможность заключения соглашения между нашими адвокатами, окружным прокурором и федеральными прокурорами от вашего имени, чтобы, возможно, уменьшить ущерб, причиненный её семье. Поскольку нам удалось вернуть значительную часть средств, вы можете рассчитывать на благоприятный исход.

Позвоните по этому номеру, чтобы договориться о встрече и явиться с повинной, как только прочтете это электронное письмо. В противном случае данное разовое предложение будет аннулировано.

Оно было подписано Мортимером и финансовым директором Ботсвани. Под ним стоял телефонный номер. У меня дрожали руки, когда я распечатывал текст электронного письма и отправлялся на поиски Фелиции.

— Ну что ж,  — снисходительно сказала она,  — похоже, ваша маленькая операция с десятицентовиками задела их за живое.

— Они знают, где мы,  — я все ещё был в бешенстве.  — Нам нужно выбираться...

— Эндрю,  — она громко рассмеялась,  — если бы они знали об этом, у нас бы не было этого разговора. Успокойтесь. На данный момент мы в полной безопасности. Нам нужно обсудить стратегию.

— Стратегия?  — невинно спросил я:  — Какая стратегия? Я в полной заднице.

— Не совсем,  — сказала она, садясь и жестом приглашая меня присоединиться к ней. Она крикнула через всю комнату красивой, элегантно одетой ассистентке, чтобы та принесла нам воды.

— Я ещё раз повторяю, Эндрю,  — скомандовала она,  — успокойтесь. Это именно то, чего мы хотели.  — Я посмотрел на нее как на сумасшедшую.

— Именно поэтому мы позволили вам продолжать,  — заявила она, как будто это было очевидно.  — Теперь у нас есть все, что нам нужно, и, за исключением нескольких нерешенных вопросов, мы можем положить конец слиянию Worldview и МсМillin. Вы поможете нам в этом.

— Ты подставила меня, сука,  — прорычал я ей.  — Я собираю все, что мне нужно, и ухожу отсюда меньше чем через час. Я тебе не козел отпущения.

Когда я встал, Фелиция тоже встала. Она ударила меня по лицу с такой силой, что я упал на одно колено. В ушах у меня звенело. Я поднял на нее глаза, приняв оборонительную позу, готовясь к тому, что мне придется защищаться. Вместо этого я остался стоять. Шум и суета в комнате стихли до полной тишины. Я нервно рассмеялся, чтобы снять напряжение.

Когда я снова посмотрел на нее, она приподняла одну бровь, как бы говоря: "Ты хочешь пойти?" Или, возможно, по её взгляду я понял, что, по её мнению, моя жена Кэти должна была поступить так со мной давным-давно.

— Тебе ведь все равно, убьют ли они меня, не так ли?  — Спросил я.  — Главное, чтобы ты заработала несколько очков в своей тайной войне. Просто ещё одна пешка, да?

— Вряд ли,  — по-мужски хихикнула она.  — Ты занимаешься этим с нами уже больше месяца. Почему я все ещё должна тебе это объяснять?  — Она протянула руку, чтобы помочь мне подняться, и я ухватилась за нее. Немного оглядевшись по сторонам, я сел за маленький столик, и симпатичная женщина поставила передо мной воду.

— Эндрю,  — быстро сказала она, готовая начать меня 

учить.  — Ты видел достаточно, чтобы понять. Люди умирают каждый день — иногда сотни в день — от рук этих ублюдков. Африка, Южная Америка, Индонезия. Европа, и здесь тоже, люди, которые подходят слишком близко или натыкаются на разные вещи. В этом нет ничего нового.

— Люди, конечно, помнят президента Кеннеди,  — продолжила она.  — Кажется, они забывают о его брате и других людях в его администрации, которые имели доступ к информации, не говоря уже о женщинах Кеннеди или о ком-либо, кто, возможно, имел неосторожный разговор в постели. К счастью для Джеки, один из этих влиятельных мужчин влюбился в нее, и она вышла за него замуж, чтобы обезопасить свою оставшуюся семью.

Я не хотел слушать её теории заговора, если это были именно они. В Интернете ходили все городские легенды. Сколько людей Ричард Никсон и Хилари Клинтон прикончили, когда их секреты были раскрыты. Возможно, она собиралась разглагольствовать об иллюминатах. Её организация, похоже, в какой-то степени подходила под это определение. Все, что меня волновало,  — это добраться до Worldview. Черт возьми, они, вероятно, тоже убивали людей, как упоминал Мортимер. Я знал только, что они сделали со мной. Все остальное для меня не имело значения.

Я помог её группе найти достаточно доказательств, чтобы доказать, что эти придурки были невероятно богаты и просто хотели стать ещё богаче. Разве не в этом цель каждой мегакорпорации — превзойти прошлогодние показатели? Самое отвратительное заключалось в том, как они зарабатывали свои деньги. Рабский труд в неразвитых странах, подкуп политиков во многих странах. Массовые денежные переводы между конкурирующими корпорациями и тайный сговор.

— Чего ты хочешь?  — спросил я.

— Ты ответишь на электронное письмо,  — начала она.  — Ты согласишься встретиться там, где тебе скажут. Мы установим небольшое подслушивающее устройство у тебя под волосами на затылке. Ты запомнишь вопросы, которые мы хотим, чтобы ты задал. С того момента, как ты покинешь это поселение, за тобой будет два хвоста. Если Биггс и Пауэрс будут действовать по своей обычной схеме, они захотят быть там, лицом к лицу, когда попытаются тебя убить. У них обоих тоже будут хвосты. Мы ожидаем, что твоя жена тоже будет присутствовать. Где она будет, ещё предстоит выяснить. К счастью, у нас есть кто-то, кто работает в Worldview. У нас будет надежное прикрытие и много огневой мощи. Не разочаровывайся. Я не могу и не буду обещать, что ты просто так уйдешь от этого. Ситуация будет очень непредсказуемой. Я считаю, что при тщательном планировании твои шансы превышают семьдесят процентов. Если ты будешь вмешиваться в жизнь своей жены, то это число снизится примерно до шестидесяти. Это все же лучше, чем всю жизнь бегать и в конце концов совершить ошибку, из-за которой тебя найдут. Я дам тебе ночь поспать над этим, но не дольше. Мне жаль, Эндрю, но на карту поставлено гораздо больше, чем жизни двух человек.

Я был раздавлен и понимал это. Потерпев поражение, я поднялся,  

направился в свою комнату, остановился и повернулся к Фелиции.

— Что ты имела в виду,  — начал я спрашивать,  — говоря о позиции Кэти?

— Это вопрос на миллион долларов,  — вздохнула она.  — Даже с нашим шпионом внутри, это трудно определить. Либо она разыгрывает из себя "Джеки Онассис" для твоего же блага, либо у нее начинают зарождаться настоящие чувства к Джеку Пауэрсу. Наш источник сообщает, что она открыто поддерживает с ним "дружеские отношения", а в разговоре с коллегами по офису называет тебя "отчужденным" по поводу ваших отношений.

В ту ночь мне было о чем подумать, и сон был последним, о чем я думал. Я то и дело задремывал, размышляя о своем тяжелом положении с разных сторон. Эта "организация" заботилась о моем благополучии не меньше, чем о Worldview и подобных ей людях.

И все же я почему-то скучал по Кэти. Я знал, что все ещё люблю её, и надеялся, что её любовь взаимна. Однако, не надевая розовые очки, я не мог быть уверен. Все, что у меня было,  — это более чем пятидесятипроцентный шанс выжить. Единственный вопрос, который имел значение, заключался в том, хотел ли я попасть в паутину или попытаться сбежать ещё раз? К утру я решил больше не убегать, потому что, что бы ни случилось, это была моя единственная возможность встретиться лицом к лицу с этими ублюдками.

Я выучил наизусть отрепетированные вопросы, которые мне озвучили. Они были в последовательном порядке, но Фелиция сказала мне, что любой из них или все вместе были бы бесценны, если бы я смог заставить их ответить. Фелиция ясно дала понять, что Биггс ожидал, что я буду с ними. Было всего несколько агентств, которые могли бы вытащить меня из окружной тюрьмы и тайно отправить в какую-нибудь больницу. Она объяснила, как меня будут искать и как вести себя естественно.

Фелиция вручила мне ключи от машины и пожелала удачи. Проблема была в том, что я не чувствовал себя таким уж везучим. Две другие машины выехали с грунтовой стоянки и последовали за мной на некотором расстоянии. Я пересек границу Айдахо на вершине горы и начал спуск. У подножия склона на шоссе выехали ещё две неприметные машины, когда я проезжал мимо них. Я был пойман.

Один из черных седанов обогнал меня и затормозил прямо передо мной. Другой прижал меня сзади. Когда мы приблизились к зоне отдыха, тот, что ехал впереди, значительно сбавил скорость, а другой подъехал ко мне сзади на смехотворно близкое расстояние. Я последовал за головной машиной, съехавшей с автострады, и меня попросили припарковаться как можно дальше от других машин. Один хорошо одетый парень, очень крупный, подошел к моему окну и жестом предложил мне выйти. Когда я это сделал, он подвел меня к их машине.  — Вот и все,  — подумал я.

Мы направились на север, используя проселочные дороги вдоль реки, и вернулись в Монтану недалеко от Либби. Ещё двадцать минут езды 

по узкой грунтовой дороге привели нас к бревенчатой хижине в абсолютной глуши. Если бы мои хвосты потеряли меня, то моё последнее известное местонахождение было бы в зоне отдыха. Я надеялся, что другие хвосты, которые последовали за моими потенциальными мучителями, выполнили свою работу.

Меня грубо вытащили из машины, что также вывело меня из задумчивости. Один из мужчин связал мне руки спереди и почти по-утиному провел в маленькую комнату. Все они стояли там, ожидая моего прибытия.

В каменном очаге пылал огонь. Слева стоял большой письменный стол. Мортимер сидел за ним, но встал, когда меня ввели. Справа от него и позади него стояли Джек Пауэрс и моя жена Кэти. В антикварном кресле напротив камина сидела Клэр Истмонд, выдающаяся продавщица. Двое мужчин с силой усадили меня на деревянный стул, стоявший в центре комнаты.

Я пристально посмотрел на свою жену ещё до того, как Мортимер Биггс начал свою тираду. Сначала она не хотела встречаться со мной взглядом, но мои глаза прожигали в ней дыры, и, наконец, она посмотрела на меня. Когда знаешь кого-то так хорошо, как я знал Кэти, очень мало что можно скрыть. Могу поспорить, она была напугана, и панически боялась.

Она также сохранила чувства, которые испытывала ко мне до того, как я её бросил, так что, как мне показалось, это было в мою пользу. Кроме того, она казалась нервной или смущенной? Возможно, я знал её не так хорошо, как предполагал. Время покажет, но, судя по гневу и злобным ухмылкам в зале, время казалось не такой уж большой роскошью.

— Уэстон,  — злобно произнес Биггс.  — Наконец-то. Важное открытие.  — Смех старика был маниакальным, когда он встал и отошел вправо от стола. Клэр тоже встала и подошла ко мне, но не слишком близко. Пауэрс стоял рядом с Кэти и только что обнял её за талию. Двое мужчин, которые привели меня, стояли прямо за моим стулом слева и справа.

— Какой же ты был занозой в заднице,  — продолжил Биггс. Он был таким надутым болваном, что я просто знал, что нам всем придется выслушать какую-нибудь речь.  — Но это неважно. Я говорил тебе, что произойдет, и вот ты здесь. Хорошо, что мы все вместе.  — Он повернулся, чтобы улыбнуться Джеку и Кэти.  — За исключением того, что, как и все остальное в жизни, кое-что изменилось.

Я понятия не имел, что мои защитники окружили хижину, как в фильме Марка Уолберга. Я уставился на Кэти, пытаясь найти что-нибудь — хоть что-нибудь — из наших прошлых счастливых времен. Я не увидел ничего особенного, кроме, возможно, легкой жалости, смешанной со страхом. Я не собирался доставлять Биггсу удовольствия оставить за собой последнее слово, даже если бы они собирались меня убить.

— Отвали, жирная свинья,  — выплюнул я.  — Мне понравилось трахаться с тобой и твоей компанией. Жаль, что меня не будет рядом, чтобы увидеть, как вы умрете — все вы.

Мортимер повернулся и со смешком посмотрел на Пауэрса.  — Рад это слышать,  

молодой человек,  — его тон был циничным.  — Держу пари, ты здорово повеселился, думая, что перехитрил кого-то. Позволь мне открыть тебе маленький секрет, Уэстон. После того, как ты взломал нашу систему в первый раз, когда ты посчитал себя таким умным, что мы тебя наняли, это не было нашей причиной. Мы внимательно изучили тебя и Кэти и поняли, что у нас есть что-то особенное.

Он помахал Кэти открытой ладонью.  — Двое сирот, обладающих навыками, которые могли бы помочь нашей организации. У вас нет семей, которые могли бы встать на пути.  — Биггс посмотрел на меня так же, как на вечеринке год назад, как Джекилл и Хайд.  — Нам не нужны были твои гребаные компьютерные навыки,  — теперь в его голосе звучала ненависть.  — Нам нужна была она!  — Он снова махнул в сторону моей жены.

— Все, что тебе нужно было сделать,  — сказал он мне, доставая пистолет из ящика стола,  — это подыграть, но ты не смог этого сделать даже после того, как я объяснил, какими мы были приветливыми, какими сговорчивыми...

— Позволить этому сукиному сыну оплодотворить мою жену?  — закричал я, выплескивая все это наружу.  — Ты отнял у меня все! Давай, убей меня! Твои дни сочтены, ублюдок.

Мортимер наставил на меня пистолет.  — Ты привел нас прямо к своей ничтожной группе благодетелей, Уэстон. Я хочу, чтобы ты осознал свою окончательную неудачу, когда будешь делать свой последний вдох.  — Увы, все те вопросы, которые я запомнил, так и не были заданы.

Когда Биггс направил своё оружие в центр головы, Кэти переместилась с ловкостью, о которой я и не подозревал. Она схватила со стола тяжелое стеклянное пресс-папье и ударила им моего потенциального убийцу в правый висок. Все, что произошло после этого, было как в тумане, поскольку произошло несколько действий, длившихся доли секунды.

Пистолет Мортимера выстрелил, и у него была разбита половина лица. Пуля просвистела над моим правым плечом, едва не задев меня. Я услышал глухой удар позади себя, когда Биггс выронил пистолет и рухнул наземь. Одна сторона его головы была проломлена, а из правого глаза текла кровь.

Слева от меня возникла суматоха, когда Джек подбежал к моей жене. У Клэр Истмонд был пистолет, и она выстрелила в головореза номер два. Он выстрелил и попал Клэр в живот. Её пистолет соскользнул по полу в мою сторону.

У меня на глазах Пауэрс отобрал у Кэти пистолет Биггса и с довольной ухмылкой направил его на меня. Однако у Клэр было второе оружие. Когда я поднял пистолет в сторону Пауэрса, раздался ещё один выстрел. Клэр в последний момент сразила Пауэрса наповал. Когда я посмотрел на Клэр, она улыбнулась, хотя и явно испытывала мучительную боль. Затем её взгляд скользнул за моё правое плечо. Я повернулся с пистолетом в руке и увидел Кэти, направившую на меня пистолет Джека!

— Не делай этого, Кэти!  — Приказал я ей.  — Брось это!  — Я услышал два выстрела, когда закрыл глаза и выстрелил. Через несколько 

секунд я почувствовал мучительную боль в правом плече, как раз перед тем, как потерять сознание.

Тридцать часов спустя я очнулся в лечебном учреждении неподалеку от базы, на которой был ранее. Была проведена операция по удалению пули. После некоторых объяснений врача, Фелиция осталась со мной.

— Кэти?  — Мои пытливые глаза задали этот вопрос задолго до того, как слова сорвались с моих губ.

Фелиция посмотрела на меня с сочувствием и покачала головой. К собственному удивлению, я начал сдаваться. Неудивительно, что я все ещё любил её, потому что знал, что люблю. Моё недоумение было вызвано тем, что я не испытывал такой ненависти к тому, что она сделала, как я ожидал.

Я слушал, как Фелиция рассказывала о том, что произошло тем вечером, но я уже знал, по крайней мере, так мне казалось. Хижина была окружена её наемниками, и, конечно, у них был кто-то внутри. Этот человек сбил меня с толку, так как я никогда бы не принимал Клэр за "крота". Труднее всего было принять финальное разоблачение.

— Один из телохранителей, лежавших рядом с Клэр, смог достать своё второе оружие,  — рассказала она.  — Он стрелял в тебя, будучи левшой, из-за своего первоначального ранения. Вот почему ты получил пулю в плечо, а не в грудь. Ты думал, что Кэти собирается выстрелить в тебя, но она целилась в него, когда вы все трое выстрелили.

Я убил свою жену, а она спасла мне жизнь.

Как только я почти пришел в себя, я сообщил Фелиции, что ухожу. Она не пыталась удерживать меня против моей воли, но очень подробно объяснила, что это равносильно смертному приговору.

— Почему бы тебе не остаться?  — взмолилась она.  — По крайней мере, на некоторое время. Нам все ещё нужен такой человек, как ты, и тебе будут хорошо платить, не говоря уже о том, что за тобой будут присматривать.  — Сопротивляясь желанию двигаться дальше, я все же остался.

Взламывать богатых и влиятельных стало для меня настоящим кайфом. Я не чувствовал вины за то, что следил за ними или крал у них. То, что они делали, чтобы получить деньги, означало, что на самом деле они им не принадлежали.

МсМillin поглотил Worldview. Их целью всегда были поставки продовольствия, что давало им гораздо больше влияния, чем владельцам банков-миллиардерам. Отключить банкоматы или заблокировать личные банковские счета в местах, где население сопротивлялось, было легко. Конечно, это создавало трудности, но все люди нуждаются в пище и воде. Деньги имели значение только для тех, кто не мог охотиться, ловить рыбу и строить жилища.

— У вас могут быть все деньги мира,  — гласила знаменитая фраза Фелиции.  — Но если вы не можете контролировать десять миллиардов человек, то долго у вас это не продлится.  — Это звучало заманчиво, но, на мой взгляд, предпосылка была ошибочной. Тем не менее, я упорно трудился, чтобы точно определить операции МсМillin, его преступления и, самое главное, как они переводили крупные суммы денег и куда.

Прошло одиннадцать месяцев 

с того вечера в хижине. Я многое понял и был благодарен. "Благодарен" — наиболее подходящее слово. Во-первых, я наконец понял, как мне повезло, что я остался жив. Эти люди могли выстрелить кому-нибудь в голову в собственном доме и заставить окружного шерифа объявить это самоубийством.

Иногда я также работал в других командах, наблюдая за другими мегакорпорациями по всему миру. На одиннадцатом месяце работы над одним из таких проектов ко мне обратилась Фелиция.

— Мне нужно, чтобы ты съездил в Будапешт,  — сказала она как ни в чем не бывало.  — Мне нравится твоя борода, и мы собираемся покрасить её, а волосы сделать немного темнее. Там ты встретишься с командой из двух человек, которые установят "жучки" в гостиничном номере французского банкира Жан-Пьера Дюрана. В следующем месяце он будет присутствовать на Всемирном форуме. У нас есть всего три недели, чтобы ввести тебя в курс дела.

Я прибыл в аэропорт и направился к пункту выдачи багажа. Там стоял мужчина с вымышленным зашифрованным именем, которое должен был знать только я. Мы доехали до неприметного отеля на другом конце города от "форума". Когда я вошел в номер, то чуть не упал в обморок.

Одной из двух человек, находившихся в комнате, была Кэти. У нее были очень короткие волосы, и они были светлыми, а не каштановыми. Она также поправилась на пять-десять килограмм. Ей это шло. Слезы потекли по моему лицу, когда я это осознал. Я был потрясен.

— Кэти?  — Я едва мог говорить.

Она улыбнулась своей лучшей улыбкой и после недолгого колебания бросилась ко мне в объятия. Я услышал, как у нее вырвался тихий горловой стон. Она испытала этот момент одновременно со мной. Наконец, мы разомкнули объятия и посмотрели друг другу в глаза.

— Ты подстрелил меня, ублюдок!  — воскликнула она, наполовину грустно, наполовину смеясь.

Наш третий удалился в свою комнату, чтобы дать нам немного побыть наедине. Я все ещё был слишком потрясен, чтобы говорить.

— Я шучу,  — сказала Кэти, как бы извиняясь.  — Я справилась с этим.

— Как?  — спросил я, все ещё ошеломленный:  — Почему?

— "Как" проще,  — она взяла меня за руку и подвела к дивану.  — Ты подумал, что я целюсь в тебя. Что я собираюсь выстрелить в тебя, поэтому ты выстрелил в меня.

Теперь её улыбка исчезла, и она стала более серьезной.  — Мне потребовалось немало времени, чтобы осознать этот факт.  — Она сжала мою руку.  — Но мы были в полном дерьме, и я могу представить, как ты смирился с тем, что потерял свою жизнь в той хижине.

Я приподнял бровь, вместо того чтобы повторить свой вопрос.  — "Почему?" — это сложнее,  — сказала она с глубоким вздохом.  — Чего Фелиция, возможно, не разделяла, так это того, что хижина была окружена наемниками "Уорлдворк" и "Доминиона". Мы не слышали перестрелки снаружи, потому что все их оружие было с глушителями. Той ночью у хижины погибло тринадцать человек, восемь из них были из "Уорлдворк". Я понятия не имел, что Клэр была 

в команде "Доминион".

— "Доминион"?  — Глупо спросил я. Кэти выглядела озадаченной.

— Да. Ты не знаешь?  — неожиданно ответила она.  — На кого ты работаешь?  — Увидев выражение моего лица, она сформулировала свой ответ в форме вопроса.  — Ты никогда не знал названия организации, которой помогаешь?

— Нет, я не знал,  — сказал я ей.  — Я не спрашивал, и они не сказали.

Кэти недоверчиво покачала головой.  — У меня был простой выход. Если бы меня там не было, сообщники Мортимера решили бы, что от меня избавились до того, как они занялись тобой. Моя кровь и ДНК были удалены до того, как были вызваны власти. Фелиция сказала, что она уверена, что другие в МсМillin знали, что Мортимер и Пауэрс делали со мной. Ты был на подхвате. Они ожидали, что, поскольку ты присвоил их деньги, "Доминион" каким-то образом нашел тебя и связался с тобой, что объяснило бы массовое убийство без моего присутствия.

— Зачем скрывать это от меня?  — Эмоционально спросил я.  — Зачем Фелиции это делать? Она должна была знать, в какой депрессии я был из-за того, что убил свою жену.

— Она это сделала,  — сразу же ответила Кэти.  — Твоя боль стала её болью. Вот почему мы сейчас здесь, вместе.  — Она придвинулась чуть ближе и ещё крепче сжала мою руку.  — Когда мы закончим с этим заданием, мы сможем свободно двигаться дальше. Новые личности, новая жизнь — вот что она пообещала. Ты бы этого хотел?

Я действительно хотел этого больше всего на свете, но я так устал от того, что мной играют. В одно мгновение я решил, что не могу так жить.

— Я не знаю,  — печально сказал я.  — Я устал от этой жизни. Я устал от человечества. На мой взгляд, "Доминион", или как там они себя называют,  — это всего лишь обратная сторона медали Worldview. Я потерял веру в людей.

— Я могу это понять,  — сказала она.  — В конце концов, мы оба провели столько лет в одиночестве, даже когда были в приемных семьях. Что ты будешь делать? Поезжай и проведи время со своими приемными родителями?

— Честно говоря,  — сказал я ей правду,  — я не совсем уверен.

— Что ж,  — она высвободила одну руку и приложила её к моей щеке.  — Я бы хотела стать частью твоей жизни, если ты позволишь. Я скучаю по тебе и поняла, что ты мне нужен.  — Затем она встала и направилась на кухню, спросив, не голоден ли я. Она не собиралась настаивать.

Жан-Пьер был настолько богат, насколько это вообще возможно. Нас сканировали, когда мы приходили и уходили, выдавая себя за поставщиков провизии на трех мероприятиях, проведенных на его вилле площадью в 60 гектаров. Оборудование, которое мы пытались установить, нужно было заменить на что-то, что не смогли бы обнаружить сканеры и что нельзя было бы найти при обычном личном досмотре. Это был самый последний день перед тем, как мы смогли установить подслушивающие устройства.

Мы с Кэти проводили ночи напролет, разговаривая обо всем,  

как в старые добрые времена. Она никогда не пыталась заигрывать со мной — в сексуальном плане — даже не целовала. Это показалось мне странным, учитывая наши прежние отношения, но я также помнил, что именно так все и начиналось много лет назад. Мне было очень приятно её общество, и она, казалось, чувствовала то же самое.

В последний вечер перед нашим возвращением в Штаты я спросил её.  — Почему ты сказала, что мы можем покинуть "Доминион"?  — спросил я.  — Ни Фелиция, ни кто-либо другой не сказали мне ни слова.

— Это потому, что я жду твоего ответа,  — ответила она со слабой улыбкой.  — Ты ещё раз обдумал моё предложение?

Я обдумал.  — Я так не думаю,  — солгал я.  — Я не уверен, что мы сможем все вернуть. Я бы не вынес ещё одной неудачи, или отказа, или чего-то ещё.

— Я знаю, это страшно,  — с сочувствием сказала она.  — У меня есть свои опасения, но я не хочу разочаровываться в нас. Не после всего, через что мы прошли. Позволь мне спросить — ты все ещё любишь меня?

Вот и все.  — Да,  — был мой односложный ответ.  — Но нам нужно больше.

Кэти задумалась над этим заявлением.  — Хорошо,  — начала она,  — итак, у нас обоих все ещё есть один ключевой компонент. Можем ли мы отталкиваться от этого?

— Это вопрос на миллион долларов, Кэти,  — пожал я плечами.  — Я бы с удовольствием, но на это потребуется время.

Кэти кивнула.  — Я знаю это и готова уделить тебе столько времени, сколько тебе нужно. Нам обоим понадобится эта милость.  — Она глубоко вздохнула.

— Теперь мы здесь вместе,  — она крепко обняла меня за лицо и наклонилась.  — Мы вместе, и мы собираемся вернуться домой или где-нибудь создадим новый дом.

— Я не уверен, что я...  — вот и все, что я смог выдавить из себя.

— Прекрати, Энди!  — крикнула она шепотом.  — Посмотри на меня. Я тебя люблю. Я всегда любила тебя. Помнишь, "ты и я против всего мира"?

— Да,  — выпалил я,  — только ты тоже была с ним. Я видел электронные письма. Ты трахалась с ним в нашей постели! Как ты могла?

— Ты знаешь, как это делается,  — умоляюще сказала она.  — А что мне оставалось? Ты оставил меня без присмотра и одну. Что мне оставалось делать — отказать ему?

Я устал от одного и того же старого спора. Я устал от всего, очень устал.  — Ты могла бы уехать со мной, Кэти. Ты могла бы поверить в меня, а не выбирать легкий путь. Позволь мне спросить тебя кое о чем еще?

Я думал, что знаю ответ, и был почти уверен в нем, но я должен был услышать это из её уст.  — Пауэрс когда-нибудь насиловал тебя?

На её лице отразилось замешательство, как будто я сошел с ума. Затем она, казалось, разобрала мой вопрос и, наконец, возможно, даже поняла его с моей точки зрения. Все это произошло быстро, и я видел, как быстро двигались её глаза, когда она пыталась сформулировать ответ.

— Нет,  — 

она смотрела прямо на меня, вместо того чтобы опустить голову.  — Нет, я полагаю, что это не так. По крайней мере, по меркам моего мужа.

— Если бы они никогда меня не нашли,  — прямо спросил я,  — ты бы с ним осталась?

— Конечно, я бы так и сделала,  — ответила она так же быстро.  — Я была в ловушке. Некуда было идти, и негде спрятаться. Только потому, что я не хотела рисковать своей жизнью, это не значит, что он мне был небезразличен. С моей точки зрения, он КАЖДЫЙ раз навязывался мне. Тебе трудно это понять, потому что я не сопротивлялась.

Последовало долгое молчание, пока мы собирались с мыслями. Она, казалось, была быстрее.

— Энди,  — начала она,  — я понимаю, что мы побывали в аду и вернулись обратно. Я также не думаю, что мы потеряли любовь, по крайней мере, абстрактно. Для меня наши проблемы связаны с уважением и доверием — в основном с доверием. Ты можешь сказать мне, но я чувствую, что ты хочешь двигаться вперед с кем-то, кто будет искренне слушать тебя и подтверждать твои идеи или, как минимум, жадно и искренне обсуждать их. Я не сделала этого, когда ты почти умолял меня уйти с тобой. Я думала, что знаю лучше.

— И пока мы были там, до той ночи в "О'Кей Коррале", я верила, что была права, потому что была выше по служебной лестнице — ближе к делу, чем ты. Только после той ночи я поняла, что позволила своей гордости руководить моими действиями. Помимо моих собственных недостатков и обещаний Пауэрса не злословить о тебе, я попала в ловушку подсознательной ругани. Ты больше не работал. В конце концов, ты бы прогнулся под давлением более влиятельного человека. Что-то в этом роде. Сама того не подозревая, я постепенно обесценивала тебя как своего мужа. Это то, что ранит меня больше всего, потому что я позволила этому случиться, и я бы очень хотела получить шанс все исправить в этом отношении.

Она открыла мне рот — своего рода признание. Я решил помолчать и хорошенько подумать, прежде чем заговорить. Момент был слишком важен, чтобы упускать его.

— Это ещё не все, Кэти,  — сказал я, глубоко вздохнув.  — Я был обесценен, как ты выразилась, с момента вечеринки. Ты знала, что должно было случиться, и, конечно, ты снова и снова повторяла, что пытаешься защитить меня, но мне было больно оттого, что ты не доверяла мне настолько, чтобы предупредить. Мы всегда были командой. Ты должна признать, что это тоже был твой недостаток. Ты должна признать это и пообещать никогда больше не препятствовать мне в принятии каких-либо решений, неважно, больших или маленьких.

Кэти не сразу согласилась меня успокоить. Это был хороший знак.  — Я думала, что поступаю правильно,  — тихо ответила она.

— Возможно,  — тут же ответил я.  — Но поставь себя на моё место. Это все, что тебе нужно сделать, чтобы добиться понимания. На протяжении всего нашего испытания я 

никогда не был неразумен, Кэти. Просто мне надоело твое неуважение. Нам предстоит многое исправить в наших отношениях. Ты только что сказала это, и тебе придется поработать над восстановлением уважения и доверия. Если ты не сможешь этого сделать, то нам не стоит тратить время впустую.

— Я согласна,  — сказала она, снова беря меня за руку.  — Я согласна, и, Энди, мне не терпится начать. Я ожидаю, что поначалу будет трудно, и я пойму, когда возникнут эти негативные чувства. Я начну с уважения к этому. Предоставляя тебе пространство или укрепляя тебя — то, что мы всегда делали друг для друга до появления Worldview.

Я уставился на нее, в её глаза.  — Куда бы мы пошли?  — спросил я. Я услышал легкий шум позади себя, и тут, откуда ни возьмись, появилась Фелиция.  — Рейкьявик,  — ответила она за Кэти, протягивая какие-то официальные документы.  — Тебе придется найти настоящую работу. Мы уже кое-что для тебя подготовили.

— Ни за что. Я закончил со всеми вами, ребята,  — заявил я.  — Больше никаких слежек и подглядываний, или как там все это называется.

Фелиция ослепительно улыбнулась.  — Конечно, Эндрю,  — тихо проговорила она.  — Это настоящая работа. Там находится Bustaoavegur 7. CIPR генерирует изменяющиеся IP-адреса, крупнейший метеорологический суперкомпьютер на планете Земля и семнадцать исследовательских организаций, изучающих единственный в мире действующий супервулкан. Здесь много интересного и есть чем заняться. Если Кэти захочет, она может найти скромную работу или завести семью. Твоей зарплаты с лихвой хватит на вас двоих.

•  •  •

Все хотят счастливого конца, и я бы хотел относиться к их числу. На самом деле, когда мы с Кэти решили возобновить нашу совместную жизнь, я подумал, что мы приняли правильное решение.

Переезд в Исландию прошел гладко, если не считать попыток привыкнуть к нашему окружению. В течение первых нескольких месяцев у меня все ещё были проблемы в спальне, но Кэти, как всегда, была терпелива и предоставляла мне достаточно места. Когда до меня дошло, что я пытаюсь мысленно сосредоточиться на несвязанных сексуальных актах, вместо того чтобы думать о нас с Кэти, когда мы только начали встречаться, все пошло лучше.

Примерно через пять месяцев после нашего переезда наступили лучшие времена. Мы исследовали город и окрестные горы, находя, чем заняться вдвоем. Мы даже заговорили о детях.

Как говорится, два шага вперед и один шаг назад. На шестой месяц мы впали в меланхолию. Я не мог понять, в чем дело. Я пытался винить свою новую работу, но дело было не в этом. На самом деле мне нравилось то, чем я занимался, и, да, я работал в исследовательской группе, изучавшей вулкан.

В то же время Кэти, которая была чрезмерно внимательна ко мне с того дня, как мы снова встретились, казалось, почувствовала, что может немного расслабиться. По правде говоря, она слишком много делала, пытаясь исправить все реальные и предполагаемые повреждения, но она устала.

С седьмого по одиннадцатый месяц мы как бы теряли нашу любовь друг к другу. Не 

было ни разрыва, ни каких-либо признаков того, что кто-то из нас изменяет. Лучшее, что о нас можно было сказать,  — это "беспокойные". Мне потребовался последний месяц, чтобы набраться смелости и рассказать об этом, хотя после всего, через что мы прошли, я не могу себе представить, почему.

С самого начала у меня возникло несколько тревожных мыслей, которые не давали мне покоя, и они были важными. Как бы мне ни хотелось, я не мог заставить себя поверить, что Кэти и Пауэрс не занимались сексом в те первые выходные в Белизе. Не имея никаких доказательств обратного, я просто не мог не заметить очевидного. Пауэрс, Биггс и множество других руководителей считали себя неприкосновенными, безупречными и, конечно же, не заботились о последствиях. Возможно ли, что Пауэрсу нравились интеллектуальные игры так же сильно, как и секс? Конечно. Мог ли он потратить выходные на то, чтобы привести Кэти в порядок? Возможно, но маловероятно. По-настоящему пугало то, что Пауэрс вел себя так откровенно в тот вечер на банкете по случаю награждения. Я задался вопросом, почему, когда она, наконец, была в его полном распоряжении, он сразу же не ввел её в свою спальню? По-моему, в том, что он трахал её все выходные, не было ничего плохого, хотя бы для того, чтобы подсадить её на секс.

Некоторые из личных электронных писем, которые я обнаружил, также убедительно свидетельствовали о том, что многие руководители, занимавшие должность Пауэрса, "делились" своим личным опытом. В одном электронном письме, не содержащем конкретных формулировок, упоминался отдых на выходные, который можно было легко интерпретировать как оргию между семью руководителями и их помощниками.

Зная Кэти так, как знал я, и учитывая её признание в том, что она осталась бы с Пауэрсом, если бы я не появился снова, я понял, что она переступила тонкую грань. Я не мог отрицать, что моя жена гордилась тем, что поступала правильно, но, учитывая её непростое прошлое, я также знал, что её легко соблазнить прекрасными вещами в жизни. Я также знал её достаточно хорошо, чтобы она поверила, что сможет убедить меня в чем угодно.

Я дал ей достаточно времени, чтобы разобраться в своих чувствах по всем этим вопросам, но её подход заключался в том, чтобы хранить молчание, пока её не спросят. Я решил, что не могу так жить. Конечно, я отомстил, по полной программе и с большой помощью. Биггс и Пауэрс были мертвы. Корпоративная тележка с яблоками была опрокинута, и требовалось время, чтобы все исправить. Я также знал, что со временем на её место придут другие влиятельные придурки, которые заполнят образовавшуюся пустоту, и вечеринка возобновится.

Таким образом, я мог наслаждаться некоторой степенью близости со своей женой, будучи уверенным в том, что одержал победу и моё достоинство не пострадало. Я чувствовал, что преодолел огромные трудности и победил, но эти сомнения продолжали терзать меня при любом ощущении победы. Я также чувствовал, что в 

глубине души женщины, которую я любил и которую так хорошо знал, больше не существовало. Если уж на то пошло, я уверен, что Кэти задавалась вопросом, куда делся парень, за которого она вышла замуж. Она сказала то же самое в тот день, когда я ушел от нее. К сожалению, мы не поделились ничем и не обсудили ничего, что могло бы побороть призраков. Во многих отношениях я все ещё глубоко любил её, и, возможно, по-своему, она думала, что любит меня, но этой любви было уже недостаточно. Фундамент, с которого мы начинали, рухнул под тяжестью недоверия.

Кэти опередила меня на три дня. Когда я пришел домой в среду после работы, она уже приготовила мой любимый напиток и пригласила меня посидеть с ней в нашей гостиной.

— Я не могу понять, почему, хоть убей,  — начала она,  — но это работает не так, как я думала.  — Маленькая слезинка скатилась с её глаз, хотя она изо всех сил старалась сдержать её. Я кивнул в знак подтверждения.

Это придало ей смелости продолжить.  — Я не знаю, что делать, Энди, но если у нас все так хорошо, как только может быть, я думаю, мы оба заслуживаем чего-то лучшего.  — Она замолчала, ожидая, что я вступлю в разговор.

— Я тоже не знаю,  — это была отчасти ложь, отчасти честность.  — Я ломал голову, пытаясь понять, что ещё могло быть не так, но, как и ты, я в растерянности. Я боюсь потерять тебя, но в то же время я не хочу мешать кому-либо из нас обрести счастливую жизнь. Я знаю, что обманываю нас обоих, но я чувствую, что застрял.

Мы оба договорились на следующей неделе стараться изо всех сил и разговаривать каждый вечер. Это не сработало. Мои опасения остались, и я не хотел от них отказываться. В четверг вечером я передал Кэти дневник, который она вернула мне в самом начале.

— Что это?  — спросила она, неохотно беря книгу.

— Однажды ты обвинила меня в том, что я не пользуюсь им должным образом,  — сказал я.  — Что ж, я послушался. Ты говоришь, что не можешь понять, что с нами произошло. Я думаю, сейчас самое подходящее время для тебя прочитать то, что я здесь написал. То, что я писал все это время.

После этой недели я вернулся домой с другим сценарием: Кэти с собранными вещами.

— Я возвращаюсь в "Доминион",  — решительно заявила она, хотя я мог бы сказать, что её сердце разбито. Она винила себя так же, как и я. Больше ничего не нужно было говорить. Мы долго крепко обнимались. В конце концов, мы услышали автомобильный гудок, вероятно, посланный Фелицией. Мы расстались, пообещав остаться друзьями.

Два года спустя я женился на Марти, тоже технической фанатке. В первые десять лет нашей совместной жизни у нас родилось двое замечательных детей, и мы оба очень преданы друг другу и нашей семье. Кэти перестала отвечать на мои электронные письма после того,  

как я сообщил ей, что женюсь, то ли из уважения, то ли из-за душевной боли. Я потерял её из виду, потому что, конечно, во многих отношениях мы все ещё были в бегах. Моя новая жизнь научила меня тому, что многие искры разжигают пламя взаимовыгодных отношений, и моя новая жена уверяет меня, что скорее уволилась бы с работы, чем позволила кому-либо поставить себя в такое положение, как это сделала Кэти.