Правда или действие с моей. мамой? или Подглядывание за мамой Часть 16

Я выбрал не очень прямой путь домой, двигаясь по узким улочкам, где уличные фонари не так сильно освещали нашу наготу. Это заняло немного больше времени, но мы с мамой наслаждались этим новым табу на публичный эксгибиционизм и секс. Я заехал на подъездную дорожку к нашему дому и заглушил двигатель. Несколько мгновений мы сидели молча, не произнося ни слова. Наконец мама высказала предложение, которое было у нас на уме.

— Хочешь выйти и помчаться к двери?  — спросила она, и её голос почти дрожал от предвкушения.

Шансы быть замеченным на нашей улице в этот час были очень малы, и мама уже рассказала мне, что она трахалась на нашей лужайке перед домом в предрассветные часы не один раз. Но желание заняться этим с ней было непреодолимым.

Я кивнул.  — Как только мы окажемся внутри, я надену халат, который все ещё висит в гостиной, и загоню "ягуар" в гараж на ночь в целях безопасности.

Мама кивнула, и её глаза возбужденно сверкали.  — Ты откроешь мне дверь?

Я сглотнул и кивнул.

— Тогда не торопись,  — сказала она, задыхаясь, и её грудь начала заметно подниматься и опускаться от нетерпения.  — Джентльмен никогда не торопится.

Я не мог поверить, что собираюсь это сделать, но открыл дверь и поежился, выйдя на прохладный ночной воздух. В кои-то веки я порадовался, что не заменил светочувствительную лампочку на фасаде гаража, чтобы все соседи не увидели меня в моем гараже. Мама внимательно наблюдала, как я закрываю дверь.

Обходить машину спереди было разумно, так как казалось, что это сокращает маршрут на долю секунды, но мы с мамой все ещё играли в опасную игру с затягиванием времени. Я вздохнул и обошел машину сзади, не прячась за ней. Любой, кто шел по улице или выглядывал из окна, мог меня увидеть, хотя, к счастью, я был не так хорошо освещен.

Мое сердце бешено колотилось, когда я обогнул "Ягуар", подошел к маминой двери и открыл её. Она вышла, прихватив только сумочку и оставив одежду, поскольку я мог забрать её, как только поставлю машину в гараж. Она взяла меня за руку и повела по брусчатке к входной двери.

Без предупреждения мама развернулась и повалила нас обеих на траву. Я ахнул, но она обхватила меня руками, и её глаза были почти безумными от возбуждения.

— Поцелуй меня, Аарон Зейн,  — хрипло прошептала она.  — Поцелуй меня так, как ты никогда не целовал ни меня, ни кого-либо другого...

Как бы я ни волновался, что меня поймают, все это улетучилось в тот момент, когда мама велела мне поцеловать её. Вокруг нас могла быть целая толпа зрителей, включая баптистскую церковь Уэстборо и Папу Римского, и мне было бы все равно. Я страстно поцеловал её, и она застонала, обхватив меня всеми четырьмя конечностями.

Мы немного покружились, целуясь отчаянно и с большей страстью, чем когда-либо прежде. Если мы собираемся пойти на такой гигантский риск, нет смысла сдерживаться, верно?

Мама прервала поцелуй через неопределенное 

время, и мы вскочили на ноги, почти бегом поднимаясь по лестнице к входной двери. Мы оба задыхались от волнения, когда мама открыла дверь с сеткой и начала рыться в сумочке в поисках ключей. Мои все ещё были в штанах в машине.

Не знаю, намеренно ли мама тянула с поиском ключей или просто волновалась, но она определенно не торопилась. Я прижался к ней сзади, прижимаясь бедрами к её доступной попке, насаживаясь и растирая её. Мама хмыкнула и прижалась ко мне в ответ, нисколько не возражая против того, что я приставал к ней таким образом у входа в наш дом.

Мы почти ввалились внутрь, как только она открыла дверь, и страстно поцеловались. Мы заглатывали языки друг друга, водили руками по телам и волосам, терлись тазами друг о друга, отчаянно желая трахаться. Я бы припарковал машину, отвел маму наверх, в душ, и закончил бы наше свидание как следует.

— Аарон,  — прошипела мама, целуя и ощупывая меня, одновременно извиваясь на мне своей киской.  — Отведи меня наверх и трахни!

— Я так и сделаю, мам,  — выдохнул я, сжимая её грудь и заставляя её стонать.  — Сначала я поставлю машину в гараж.

Мы продолжали целоваться, пока, пошатываясь, шли в гостиную за халатом, чтобы я мог спокойно выйти на улицу. Мы все ещё страстно целовались, когда мама остановилась и застыла на месте. Я увидел, как её глаза расширились от шока.

Я оторвался от её поцелуя и повернулся, чтобы посмотреть, что привлекло её внимание.

В гостиной, разинув рот от удивления, стоял мой отец.

•  •  •

Бутылка врезалась папе в нос, и он пошатнулся, а затем покачнулся и рухнул на пол. Я был поражен, что бутылка не разбилась, но, может быть, это и к лучшему.

Мама все ещё потрясенно моргала, когда я метнулся по полу и прыгнул на своего потерявшего сознание отца. Желание избить этого говнюка до полусмерти было почти непреодолимым, но я каким-то образом сдержался. Я должен был защитить маму.

Пока он стонал, по большей части без сознания, а его окровавленный и сломанный нос пачкал ковер внизу, я перевернул его на живот и завел ему руки за спину. Я посмотрел на маму, и в моем голосе прозвучали настойчивые нотки, когда я заговорил.  — Мам, быстро, веревку, или стяжки, или ещё что-нибудь!

Мама вышла из своего кажущегося оцепенения и начала осматривать комнату. Её взгляд, наконец, остановился на декоративных золотых шнурах, которыми были задернуты шторы на большом эркерном окне нашей гостиной. Она вытащила их из колец и машинально протянула мне, почти как автомат. Её глаза все ещё были полны шока и страха.

Не отвлекай её, не отвлекай...

— Мам, принеси полотенце. Он пачкает ковер,  — сказал я.

Мама развернулась и поспешила на кухню за полотенцем или тряпкой. Тем временем я крепко связал папе руки за спиной, а затем проделал то же самое с его лодыжками. Я не сомневался, что в конце концов он сможет освободиться от пут, учитывая, насколько 

мягкими были веревки, но я не собирался оставлять ублюдка в покое. Если бы он попытался пошевелиться, я бы наступил ему на лицо.

Мама поспешила обратно и протянула мне салфетку, которую я теперь прикладывала к его лицу, чтобы вытереть кровь и сопли. Из его явно сломанного носа текло. Я услышал, как мама начала учащенно дышать надо мной, поэтому, как только я закрепил папу, я встал и поспешил к ней, заключив её в крепкие объятия.

— Все в порядке, мам,  — тихо сказал я, чувствуя, как она дрожит в моих объятиях.  — Он у нас в руках. Мы быстро во всем разберемся.

— Что нам делать?  — выдохнула она. Её голос был полон паники и отчаяния.  — О Боже, Аарон, что нам делать?

Я лихорадочно соображал. Мы вызовем полицию? Как мы объясним свою наготу, даже если он вломился в наш дом?

— Держись, мам,  — твердо сказал я ей, сжимая её в объятиях, чтобы заверить, что я в курсе. Я повернулся и пошел обратно к папе, отыскивая его мобильный телефон. Я увидел, что он все ещё включен и открыт. Слава Богу. Я снова взглянул на нее.  — Мама, принеси мне резиновые перчатки с кухни. Очень тонкие.

Все ещё голая, мама бросилась на кухню и через несколько секунд вернулась с перчатками, которые я просил. Я надел их и взял папин телефон. На устройстве не должно было остаться моих отпечатков пальцев. Опустившись на колени рядом с ним на случай, если он придет в себя, я просмотрел галерею камер, чтобы посмотреть, удалось ли ему успешно запечатлеть какие-либо свидетельства нашей наготы или нашего разговора.

Я нашел пятисекундный видеоролик, на котором мы стоим в дверях коридора, голые, и в ужасе смотрим в камеру. Я услышал папин голос, а потом схватил бутылку и запустил ею в него. Раздался резкий звук, а затем камера остановилась после кратковременного размытия изображения. Я удалил видео, выбросил содержимое корзины и перезагрузил телефон. Я тяжело вздохнула. Затем нам нужно было одеться и подумать о наших дальнейших действиях. Я встал и снял перчатки. Мне нужно было выбросить их куда-нибудь, где их нельзя было бы найти. Может быть, в мусорное ведро соседа.

— Хорошо,  — сказал я наконец, поворачиваясь к маме, которая все ещё была парализована страхом.  — Мам, нам нужно одеться и решить, что делать дальше. Кому мы позвоним?

Она непонимающе посмотрела на меня.  — В полицию?

Я кивнул.  — Нам нужно будет это сделать, но есть ли кто-нибудь ещё, кто может помочь? Кто-то, кому мы доверяем?

Мама задумалась, чему я был рад, но она по-прежнему не двигалась, если только не выполняла мои инструкции. Она все ещё дрожала, и я её не винил. Мой отец угрожал уничтожить нас. Это было первое, что пришло ему в голову. Моя ненависть к нему почему-то возросла, и я подавил желание развернуться и дать ему пинка.

Мама наконец подняла на меня глаза, широко раскрыв их.  — У меня есть одноразовый телефон. Это... да,  

одноразовый телефон. Это для того, чтобы позвонить нашему адвокату Джанет в случае крайней необходимости.

Я кивнул.  — Похоже это тот случай, так что возьми и позвони ей, мам. Тогда ты пойдешь за нашей одеждой, пока я присмотрю за этим мешком с дерьмом.

Мама выбежала из комнаты. Её не было, наверное, с минуту, прежде чем вернуться. Я следил за папой, как ястреб. Может, он и притворялся, но я был уверен, что он все ещё без сознания. Разбитый нос заставил бы его немного пошевелиться, если бы не что-то ещё. Она вернулась, держа телефон так, чтобы показать мне. Я кивнул, и мама начала набирать номер. Я понятия не имел, как работают одноразовые телефоны, я видел их только в сериалах.

Мама нервно переминалась с ноги на ногу, уставившись куда-то вдаль. Я старался не пялиться на её обнаженное тело, потому что даже в такой момент она была чертовски великолепна. Наконец, кто-то, кажется, ответил на другом конце провода.

— Джанет?  — нервно спросила она.  — Да, это я, Джули. Да, одноразовый телефон, как ты и говорила, в экстренных случаях. Да. Да. Мы с Аароном только что вернулись с вечеринки и обнаружили моего бывшего мужа Рэнди в гостиной. Нет, понятия не имею, как он попал внутрь. Аарон подумал, что в дом кто-то вломился, и вырубил его, ударив по лицу бутылкой из-под вина. Он без сознания и лежит связанный на полу в гостиной. Что... что нам делать?

Мама слушала, не шевелясь.  — Хорошо... хорошо... Аарон, запиши этот номер...

Я поспешил к шкафчику и достал ручку и блокнот, которые мама держала там для быстрого доступа. Я подождал, пока она продиктует номер телефона, а затем имя офицера полиции. Она снова кивнула.  — Хорошо, я позвоню ему и передам то, что ты мне сказала, а потом сразу же перезвоню тебе по обычной линии со своего мобильного. Да. Пока...

Мама повесила трубку и посмотрела на меня.  — Аарон, как только я наберу этот номер и начну разговаривать по своему телефону, найди зажигалку и сожги этот листок бумаги. Хорошо?

Я кивнул и стал наблюдать за ней, время от времени поглядывая на папу, чтобы убедиться, что он все ещё без сознания. Пока все хорошо.

— Алло, констебль Духан?  — сказала мама в трубку.  — Меня зовут Джули Зейн, и мой адвокат Джанет Ремингтон поручила мне позвонить вам. Да.

Я продолжал прислушиваться, но все же поспешил на кухню и нашел зажигалку. Я тщательно сжег листок бумаги над раковиной и смыл улики в канализацию. Я не хотел оставлять маму одну рядом с папой дольше, чем это было необходимо. Мама объясняла ситуацию этому полицейскому в манере, четко изложенной её адвокатом.

— Да,  — сказала мама, кивая и глядя на занавески в передней части комнаты, когда я вошла.  — Да, мы будем здесь. У вас есть наш адрес? Да, мы скоро увидим вас здесь.

Мама повесила трубку, а затем набрала другой номер.  — Привет, Джанет,  — сказала она все ещё дрожащим голосом.  

Это явно выбило её из колеи.  — Я позвонила твоему полицейскому, и он сказал, что будет здесь через пятнадцать минут. И-что, ты тоже будешь? Я думала, ты сейчас живешь в Альберте. Ты в Торонто на мероприятии. Я... конечно, да. Хорошо, да, мы скоро увидимся.

Мама положила трубку и посмотрела на меня.  — Джанет на самом деле здесь, в Торонто, и она приезжает, детка. Я... этого не ожидала.

Я кивнул.  — Мам, принеси нашу одежду из машины. У тебя есть халат, который ты оставила на диване.

Мама кивнула и поспешила выйти из комнаты, на ходу натягивая атласный халат. Я уже мысленно придумывал себе алиби на наш вечер. К счастью, нам не нужно было ни о чем лгать. Нам просто нужно было не признаваться в наших запретных отношениях. Но мы могли бы рассказать, как прошел вечер. Черт возьми, там были записи о том, как мы брали машину напрокат, и, без сомнения, даже записи с камер наблюдения, на которых видно, как мы входим в ресторан и клуб и выходим из них.

Я не сводил глаз с папы, стараясь сохранять спокойствие. Я почувствовал, как во мне закипает ярость, и заметил, что то и дело сжимаю руки в кулаки. Вот он, кусок дерьма, который предал маму и бросил нас, как будто мы ничего для него не значили. У него ничего не было, поскольку при разводе он потерял почти все. Он был таким ублюдком, что даже не подумал обо мне, своем ребенке. Я значил меньше, чем грязь под его ботинком.

Я представил, как переворачиваю его на спину и просто бью по этому лицу, которое было похоже на моё собственное, несколько раз, пока мы больше не перестанем быть похожими. Я не хотел быть таким, как он. Вообще. Мама дала мне все самое лучшее в моей жизни. Что ещё сделал этот мешок с дерьмом, кроме как причинил моей маме душевную боль?

Мой гнев утих, когда я услышал, как мама вернулась в комнату и закрыла за собой дверь на замок. Войдя в комнату, она остановилась, держа в руках оба комплекта одежды. Она посмотрела на моего все ещё лежащего ничком отца, а затем на меня.

— Я почти ожидала, что ты выбьешь из него все дерьмо, но, как я вижу, ты почему-то сдержался,  — спокойно сказала она.  — Отличная работа, Аарон, хотя я бы не стала тебя винить.

Я кивнул.  — Иди на кухню, мама, и оденься. Я присмотрю.

Мама повернулась и пошла прочь. Признаюсь, я не сводил глаз с этой замечательной попки. Я начал одеваться сам и закончил прежде, чем увидел, как папа пошевелился и издал стон. Мама поспешила вернуться на звук. Она посмотрела на папу, и я увидел, что в ней снова нарастает паника.

— Ты не хочешь подождать в другой комнате, мам?  — спросил я.

Мама глубоко вздохнула.  — Я хочу, но нет. Я буду... Я подожду здесь, с тобой.

Я кивнул ей, и мы стали ждать,  

что будет с папой. Мама держалась от меня на расстоянии, что, вероятно, было неплохой идеей в тот момент. Я снова задумался о том, что будет дальше. Мама стояла, прислонившись к двери в столовую, обхватив себя руками и потирая их о подлокотники. Вид того, как она переживает это беспокойство, вызвал во мне новый прилив гнева по отношению к моему отцу.

Папа начал двигаться, пытаясь выйти из оцепенения, и вскоре понял, что его руки связаны за спиной, а лодыжки тоже. Он покачал головой и попытался оглядеться, моргая. Я проглотил ярость, увидев, как сильно он похож на меня. Пока что он был безобиден.

Он наконец увидел меня, и его глаза расширились, а затем он повернул голову, чтобы увидеть маму. Его окровавленное, сопливое лицо исказилось от шока, а затем от гнева, когда он понял, что его связали. Он закашлялся и начал вырываться.

— Отпустите меня!  — сплюнул он. Нижняя часть его лица была смешана с соплями и кровью, а кожа вокруг глаз уже стала фиолетовой и почернела. Я действительно расквасил ему нос. Хорошо.  — Отпусти меня, черт возьми, или я...

— Получишь по лицу?  — Коротко спросил я, обрывая его.  — Да, я могу это гарантировать.

— Ты не посмеешь,  — прорычал он, свирепо глядя на меня, но для этого ему пришлось вытянуть шею под неудобным углом. Мне пришло в голову, что стоять перед ним было относительно легко для его шеи, поэтому я отошел в другую сторону, напротив мамы. Он не мог смотреть на нее, если наблюдал за мной, и, надеюсь, решил, что я представляю для него угрозу.  — Я, блядь, засажу тебя в тюрьму за нападение!

— Ты вломился в мой дом. Ты незваный гость,  — спокойно сказал я, но почувствовал, что у меня дрожат руки. Не теряй самообладания и ещё больше запутай свою мать. Сохраняй спокойствие. Думай о ней.  — Полиция уже в пути. Не пытайся сбежать. Я свяжу тебя ещё крепче.

— Пошел ты, маленький засранец!  — бушевал он, отчаянно сопротивляясь.  — Ты, блядь, отправишься в тюрьму за нападение и побои, а твоя мать-шлюха — за то, что я видел! Ты будешь...

Я не ударил его. Я был близок к этому, но не ударил. Но я бросился вперед и схватил его за волосы, оттягивая их назад и выгибая ему шею. Мой отец застонал от боли, но затем подавился, когда я засунул ему в рот маленькую тряпочку, чтобы заткнуть его. Он бился и пытался выплюнуть её, но, похоже, не мог. Его приглушенный гнев и паника были единственными звуками, которые он мог издавать.

Мама тяжело дышала, и, несмотря на то, что папа был рядом, я быстро подошел к ней и обнял, давая ей почувствовать моё тепло и любовь. Она продолжала дрожать, но, казалось, немного успокоилась. Наконец, она посмотрела на меня и кивнула, показывая, что теперь с ней все в порядке. Я повернулся к папе. Он все ещё извивался, пытаясь освободиться от пут, но 

пока безуспешно. Хотя, возможно, мне придется затянуть их потуже.

В дверь позвонили, и мама слегка вздрогнула, ахнув. Папа тоже замер, услышав звонок. Зная, что он не сможет быстро пошевелиться или убежать, я повернулся в прихожую и посмотрел в глазок. Там стоял молодой полицейский.

Я открыл дверь и кивнул ему.  — Офицер Духан?

Он кивнул.  — Вы Аарон Зейн?

— Да, я здесь со своей матерью, Джули. Это она вам позвонила. У нас в доме незваный гость, но мне удалось его задержать.

— Есть какие-нибудь предположения, кто это?  — спросил констебль.

Я мрачно кивнул.  — Да, бывший муж моей матери и мой дерьмовый отец.

Очевидно, для полицейского это было не в новинку, потому что он просто кивнул мне, и я отступил в сторону, жестом приглашая его войти. Он был немного выше меня и явно подтянут. Я выглянул на улицу и увидел полицейскую машину, припаркованную прямо за нашим арендованным "ягуаром". Полицейские машины Торонто были темного цвета, так что, если не считать огней на крыше, они особо не выделялись, если вы просто проезжали мимо на автомобиле. Хорошо. Чем меньше внимания на данный момент, тем лучше.

Он прошел в гостиную, быстро и бесшумно оценивая ситуацию. Папа вытянул шею, чтобы посмотреть на полицейского снизу-вверх, без сомнения, надеясь, что выглядит как жертва. Это не сработало, потому что полицейский посмотрел на маму и подошел к ней.  — Вы в порядке, мэм?

— Я... да,  — сумела выговорить мама, все ещё держась за руки.  — Для меня было ужасным потрясением обнаружить его здесь.

Теперь папа извивался и пытался кричать сквозь импровизированный кляп, но полицейский не обращал на это внимания.

Полицейский стоял спиной к папе и, казалось, старался не смотреть на маму, видя, насколько она напугана. Я решил отвлечь внимание, придвинувшись поближе к своему заключенному, и папа посмотрел на меня с беспокойством, как будто я собирался ударить его снова.

— Я просто затягиваю веревки, которые на него надел,  — крикнул я, чтобы убедиться, что они меня слышат, когда я опустился на колени над папой и схватил его за запястья. Он сопротивлялся и кричал. Даже пытался кричать и притворяться, что я причиняю ему боль, но полицейский не обращал на это внимания. Я снова затянул их, а затем проделал то же самое с его лодыжками, которые к этому моменту уже немного ослабли. Даже если он не мог причинить нам вреда, он мог каким-то образом сбежать.

Папа так шумел, что было трудно расслышать, о чем говорили мама и офицер Духан. Но я слышал, что она говорила своим педантичным учительским голосом, так что, без сомнения, она очень кратко объясняла ему, что произошло этим вечером и почему мы вернулись домой.

В какой-то момент я услышал слово "бутылка", и полицейский просто кивнул. Казалось, его не очень-то возмутило, что я ударил отца бутылкой вина.

Я посмотрел на папу и не смог удержаться от злобной ухмылки — его нос сильно распух и походил на фиолетовую картофелину, хотя кровотечение, казалось, почти прекратилось.  

Его черные глаза все ещё слезились.

Я угрожающе наклонился к нему, и папины глаза расширились от испуга. Почему-то это было приятно, потому что он знал, что теперь я могу причинить ему боль, если захочу. К счастью, я хотел перестраховаться, пока полицейский был здесь, и посмотреть, как все это развернется.

Наконец, полицейский кивнул маме, а затем повернулся, чтобы вернуться к нам с папой. Он присел на корточки рядом с моим отцом и просто оглядел его без малейшего намека на сострадание.  — Вы Рэндольф Зейн, сэр? Я офицер Духан.

Папа просто слушал, не сводя глаз с новоприбывшего.

— Теперь я бы сказал, что совершенно очевидно, что вы будете арестованы за взлом и проникновение в дом, не говоря уже о нарушении общественного порядка, на которое вы согласились, не приближаться ближе чем на двести метров к своей бывшей жене или сыну. Но в интересах соблюдения процессуальных норм я собираюсь вынуть кляп у вас изо рта и послушать, что вы скажете, пока мы ждем приезда адвоката вашей бывшей жены.

Офицер натянул синюю перчатку, а затем вытащил окровавленную тряпку изо рта моего отца. Папа закашлялся и подавился, прежде чем дико посмотреть на офицера, почти крича.

— Они были обнажены вместе!  — громко прохрипел он, бросив дикий и обвиняющий взгляд на маму.  — Они говорили о том, чтобы трахнуть друг друга! Они...

— Мистер Зейн,  — холодно произнес офицер, по-прежнему не выказывая никаких эмоций.  — Пожалуйста, без истерик. Честно говоря, дикие и необоснованные обвинения не принесут вам никакой пользы в этой ситуации, поскольку именно вы явно совершили уголовное преступление.

— Я видел это!  — настаивал папа, снова впиваясь в меня взглядом. Офицер Духан ловко преградил папе дорогу к маме.  — Я даже записал их обнаженными вместе, прежде чем этот маленький ублюдок напал на меня!

Офицер Духан скептически посмотрел на него.

— Мой... мой телефон,  — выдохнул папа, все ещё извиваясь, но также оглядываясь по сторонам в поисках своего мобильного.  — Я записывал... посмотрите на мой телефон...

Офицер Духан посмотрел на меня, и я просто пожал плечами. Я указал на лежащий на полу мобильный телефон, который я положил на место, где нашел его, когда папа потерял сознание. Офицер поднял его перчатками и секунду рассматривал устройство.

— Позволь мне встать на колени,  — в отчаянии выдохнул папа.  — Пожалуйста... Я покажу вам...

Я снова пожал плечами, и офицер схватил папу и поставил его на колени. Папа хрипел и задыхался. Теперь он стоял прямо, но его руки все ещё были связаны за спиной, а лодыжки — тоже. Офицер попытался открыть галерею телефона.

Папа повернул голову, чтобы посмотреть на маму, но полицейский снова загородил ему дорогу своим телом.  — Обратите внимание на то, что я делаю, мистер Зейн.

Папа заставил себя снова посмотреть на телефон, все ещё тяжело дыша. В этот момент в дверь снова позвонили, и мама слегка вздрогнула.

— Это, наверное, твой адвокат, мам,  — сказал я ей, привлекая её внимание.  — Ты хочешь пойти и впустить ее?

Мама кивнула и 

вышла из комнаты. Очевидно, офицер Духан просто бездельничал, ожидая, что произойдет что-то ещё. Я услышал, как открылась дверь, а затем приглушенный разговор между моей матерью и другой женщиной. Я слышал, как мама всхлипывала и плакала, но, как мне показалось, скорее от облегчения, чем от горя. Через несколько секунд она вернулась в комнату в сопровождении женщины, которую я уже встречал раньше. Это действительно была Джанет Ремингтон, мамин адвокат.

Я не видел её несколько лет, но хорошо запомнил. Она была примерно маминого роста, может быть, чуть выше, у нее были каштановые волосы и глаза светлее, чем у мамы. Она была хорошенькой, и сейчас её волосы были собраны в конский хвост. На ней был очень дорогой строгий костюм темно-серого цвета, и она излучала уверенность и властность. Она улыбнулась мне и кивнула.

Глаза отца расширились. Он тоже познакомился с Джанет много лет назад, когда она стоила ему почти всего при разводе.

— Рада снова видеть тебя, Аарон,  — сказала она ровным голосом.  — Ты сильно повзрослел с тех пор, как мы виделись в последний раз, и, несомненно, можешь защитить свою маму. Я рада за тебя.

Она посмотрела на папу, и её улыбка больше походила на ухмылку, чем на что-либо другое.  — Привет, Рэнди. Я надеялась, что больше никогда тебя не увижу, но ведь это были плохие деньги и все такое, верно?

— Что ты здесь делаешь?  — он почти требовал, пытаясь завести себя, но страх в его глазах был очевиден. Джанет пугала его.

— Я адвокат Джули, разве ты не помнишь?  — Ответила Джанет, все ещё ухмыляясь. Она вошла в гостиную и кивнула констеблю.  — Офицер. Я так понимаю, у нас здесь двойки?

— Похоже на то,  — ответил офицер Духан, все ещё стоя на коленях рядом с отцом и держа телефон так, чтобы Джанет могла его видеть.  — Он утверждает, что застал вашу клиентку и её сына обнаженными и разговаривающими о сексе.

— Боже мой, это серьезное обвинение,  — задумчиво произнесла Джанет, подняв бровь и глядя на отца.  — Я полагаю, у тебя есть доказательства, Рэнди?

— Мой телефон,  — проворчал папа, кивком указав на него, прежде чем свирепо посмотреть на маму.  — Я застукал эту шлюшку и её маленького ублюдка голыми и разговаривающими о сексе, когда они входили с улицы.

Джанет встала так, чтобы папа мог видеть маму, и продолжила говорить с ним.  — Хорошо, покажи нам.  — Теперь она посмотрела на офицера.  — Я думаю, вы можете пока развязать ему руки...

Полицейский положил трубку и развязал шнуры, которыми я обмотал запястья отца. Он зашипел, когда их развязали, и несколько секунд массировал их, прежде чем поднять трубку. Он начал просматривать галерею, но через несколько секунд стало очевидно, что что-то не так.

— Что за черт,  — пробормотал он, не веря своим глазам.  — Все пропало.

— Что пропало, Рэнди?  — Джанет спросила довольно банально.

— Видео,  — сказал папа, начиная дрожать от гнева. Он уставился на меня.  — Этот маленький ублюдок, должно быть, удалил его после 

того, как напал на меня!

— Его отпечатки пальцев были бы на телефоне, если бы он к нему прикасался, верно?  — Рассуждала Джанет.

Полицейский кивнул.

— Ну, я к нему не прикасался, так что вы их не найдете,  — солгал я, пожав плечами.  — Я был немного занят. Вы понимаете.

— Он удалил это!  — бушевал папа, вырываясь так сильно, что офицер Духан крепко положил руку ему на плечо, чтобы удержать на месте.  — На нем были резиновые перчатки или что-то в этом роде!

— Я в резиновых перчатках, сэр, и я здесь один,  — отметил офицер Духан.  — Как вы нам доказали, на этом телефоне нет видео, которое вы описываете. Это означает, что единственными преступлениями, совершенными сегодня, были взлом с проникновением в дом и нарушение судебного запрета. И то, и другое явно совершили вы.

— Я... я...  — папа запнулся, снова начиная паниковать.

— Почему ты вообще здесь, Рэнди?  — Спросила Джанет, подходя к нему и глядя сверху вниз, так что отцу пришлось поднять глаза.  — Кстати, ты хочешь, чтобы здесь был твой адвокат? Как его звали? Элвин Корбин?

Отец вспыхнул при упоминании о своем бывшем адвокате. Этот человек был не в состоянии справиться с Джанет Ремингтон, и он был довольно некомпетентен. Он так сильно облажался, что обошелся отцу дороже, чем он мог бы потерять.

— У тебя есть адвокат, Рэнди?  — Многозначительно спросила Джанет.  — Потому что мы всегда можем продолжить это дело в здании суда и нанять для тебя государственного защитника. Имей в виду, завтра это может случиться позже или даже не раньше понедельника, так что тебе придется подождать в гостевых апартаментах в подвале Старой ратуши.

Папа побледнел, потому что Джанет была серьезна, несмотря на довольно легкомысленный тон. Эта женщина явно была опасна. Теперь она посмотрела на констебля.  — Нам следует усадить его, сэр. Я думаю, мы можем развязать ему ноги.

Офицер Духан кивнул и развязал папу, прежде чем усадить его на пуфик в другом конце комнаты. Джанет кивнула на большой диван, и я понял, что мне следует сесть рядом с мамой. Её адвокат была здесь, чтобы разобраться с этим. Констебль стоял рядом с папой, держа его в страхе. Мы с мамой просто молча наблюдали, ожидая, что будет дальше.

— Констебль, он уже арестован официально?

Он покачал головой.  — Я сказала ему, что он, без сомнения, будет, но я ещё не делал этого. Ничего официального.

— Тогда ладно,  — сказала Джанет, вставая перед папой.  — Рэнди, давай внесем ясность. Мы предъявили тебе серьезные обвинения, по крайней мере, по двум пунктам, и, поскольку ты бывший муж, судья вряд ли будет к тебе милостив. Ты меня понимаешь?

— Это на меня напали!  — огрызнулся папа, пытаясь смотреть мимо Джанет на меня.  — Этот маленький засранец разбил мою чертову п...

Папа взвизгнул и заскулил, когда Джанет ударила его по щеке и переносице наотмашь, что выглядело очень преднамеренно. Мы с мамой с удивлением наблюдали за происходящим. Я взглянула на офицера Духана, но он молчаливо смотрел 

куда-то в сторону. Я также заметил, что, несмотря на то, что он был в форме, на нем не было камеры наблюдения.

Что, черт возьми, происходило?

Папа задыхался и пытался не заплакать от боли. Джанет опустилась на одно колено и пристально посмотрела на него, стоя чуть сбоку, чтобы мы могли видеть, что происходит. Он смотрел на нее со страхом.

— Рэнди, ответ неверный,  — твердо сказала Джанет.  — Я спрошу ещё раз. Ты... понимаешь... меня?

Папа сглотнул и кивнул. У него снова потекло из носа, и слезы потекли по щекам.

— Аарон, пожалуйста, принеси мне салфетки, или тряпку, или ещё что-нибудь. Ладно?  — Окликнула меня Джанет.  — Я не могу допустить, чтобы он испортил вам пол ещё больше, чем уже испортил.

Я встал и побежал на кухню за несколькими одноразовыми салфетками. Я вернулся и передал их Джанет, которая передала их папе. Очевидно, ему было поручено самому оказать первую помощь. Джанет снова заговорила с ним.

— Ты не представил абсолютно никаких доказательств своего возмутительного утверждения, Рэнди, и ты клевещешь на женщину, которая является уважаемой учительницей в школьном округе,  — сказала Джанет.  — Но давайте начнем с основ... зачем ты вломился в дом, где тебе нечего делать, и как ты это сделал?

Папа ничего не сказал.

— Я жду, Рэнди...  — сказала Джанет, и в её голосе прозвучала угроза. Эта женщина была очень властной. Я был в некотором роде в восторге. Мама, казалось, тоже с удивлением наблюдала за тем, как её адвокат контролировала ситуацию.

— Я...  — неуверенно начал папа.  — Я вошел через заднюю дверь. Она была не заперта.

Я думаю, мы забыли об этом в своем стремлении попасть на свидание. С другой стороны, преступность в нашем районе была на очень низком уровне, поэтому нам это и в голову не приходило. До этого момента, это уж точно. Я вздрогнул, представив, как долго он здесь пробыл и во что вляпался.

— И как долго ты здесь пробыл, Рэнди?  — Спросила Джанет, словно прочитав мои мысли.

Он, казалось, медлил с ответом.

— Говори!  — рявкнула она, и папа вздрогнул.

— Недолго,  — выдохнул он, обливаясь потом. Я думаю, он начал понимать, что все карты были против него. Похоже, у него даже не было адвоката, которому он мог бы позвонить, а это означало, что ему, скорее всего, придется провести выходные в тюрьме, прежде чем он его получит.  — Я... может быть, минут десять?

— И что ты сделал за эти десять минут, Рэнди?  — Многозначительно спросила Джанет.  — Признайся сейчас же, потому что я знаю, что у Джули на дверях были установлены камеры видеонаблюдения, а внутри — камеры няни...

Эта перспектива явно пугала папу, и не имело значения, что Джанет изо всех сил врала о наличии камер. Она намеревалась сломить его и вытянуть из него полное признание. Папа весь вспотел, и не только от боли, потому что я расквасил ему нос. Офицер Духан просто хладнокровно наблюдал за происходящим. Джанет в этот момент сидела за рулем.

— Я... в основном 

я осматривал кухню, заглянул в её спальню, а затем зашел сюда,  — наконец сказал папа, глядя в пол перед собой.  — Я не ожидал увидеть их голыми в...

Он задохнулся и снова задрожал, когда Джанет ударила его ладонью по щеке. Я почувствовал, как мама вздрогнула. Я с трудом сдержался, чтобы не улыбнуться. Мне это понравилось.

— Ещё раз соври о моем клиенте, Рэнди, я засужу тебя,  — прорычала Джанет.  — Итак, задняя дверь была не заперта, и ты рылся в ней... почему ты с самого начала нарушил приказ держаться подальше?

Папа дрожал, готовясь к признанию, и был слишком напуган, чтобы не сказать правду. Джанет явно намеревалась отправить его как можно дальше, если он солгал. У нее был номер телефона отца, и она напугала его до смерти. Мама говорила, что Джанет всегда пугала папу, с тех самых пор, как они впервые встретились через стол в зале заседаний перед судом. Единственный человек, который боялся Джанет больше, чем папа, был его адвокат-идиот Элвин Корбин.

— Я... Я хотел посмотреть, смогу ли я добиться от нее пересмотра условий,  — сказал он, вытирая нос.  — Я подумал, что то, как все сложилось, несправедливо.

Я почувствовал, как мама ощетинилась, но она промолчала, доверяя Джанет.

— И вместо того, чтобы обратиться к адвокату, ты решил, что лучше всего было бы взломать дверь?  — Спросила Джанет с явным сарказмом.  — Проникнуть внутрь, встретиться с ней лицом к лицу и запугать её. Вокруг никого, так что чувствуй себя как дома. Так?

Теперь она повернулась и посмотрела на нас с мамой.  — И вас двоих не было дома весь вечер.

Мама кивнула.  — Мне предложили должность преподавателя в Мурдейле, так что мы праздновали.

Джанет удивленно подняла брови.  — Ты тот преподаватель, который заменит Бекки в Мурдейле, когда она перейдет на новую работу в университет?

— Ты знаешь Бекки?  — изумленно спросила мама. Я в шоке переводил взгляд с одной на другую.

— Мы поговорим об этом позже, Джули,  — сказала Джанет, поворачиваясь к моему отцу.  — Что касается тебя. Готов ли ты к тому, чтобы тебя арестовали по крайней мере по двум обвинениям?

— Нет,  — взмолился папа, выглядя ещё более отчаявшимся, чем когда-либо.  — Пожалуйста, не надо.

— Почему бы мне не отправить тебя вверх по реке?  — Рассуждала Джанет, стоя и глядя на него сверху вниз, уперев руки в бока, показывая, что она заканчивает разговор.  — Ты вломился в дом моего клиента, явно нарушив приказ держаться подальше, а затем непростительно клеветнически оклеветал их, один из которых — твой собственный сын, которого ты когда-то бросил, не задумываясь. Ты бессердечный ублюдок, Рэнди, абсолютный подонок. Твое место за решеткой.

— Пожалуйста,  — умолял он, и слезы текли по его изуродованному лицу.  — Пожалуйста, не отправляй меня в тюрьму. Я умру.

— С таким же успехом ты мог бы оставить своих жену и ребенка умирать. Ты, мешок с мусором,  — с презрением сказала Джанет, а её карие глаза стали суровыми, когда она сердито посмотрела на него.  — Какой мужчина бросит 

свою семью, как это сделал ты? Им повезло, что ты оступился и оставил документы, по которым я могла бы отследить развод, чтобы мы могли оформить его должным образом. Ты заслуживал гораздо большей потери, Рэнди.

Он подавился слезами и посмотрел на нее мокрыми глазами.  — Пожалуйста...

Мне было совершенно противно осознавать, что я состою в родстве с этим ничтожеством. Он был плаксивым трусом, не считавшимся ни с кем, кроме себя. Глядя на него сейчас, я никак не мог понять, как мама вообще могла влюбиться. Должно быть, в какой-то момент он был кем-то другим. Это было моим единственным доводом. Не то чтобы это имело значение. Я хотел, чтобы его посадили навсегда.

Джанет, казалось, задумалась на мгновение. Теперь она посмотрела на маму.  — Джули, у тебя есть компьютер и принтер?

Мама кивнула.

— Отведи меня к нему, пожалуйста,  — попросила Джанет, прежде чем посмотреть на офицера Духана.  — Констебль, пожалуйста, держите этого червяка там, где он есть. Если он сделает что-нибудь, что вам с Аароном не понравится, немедленно арестуйте его и доставьте в тюрьму.

Офицер кивнул. Джанет подошла к маме и помогла ей подняться. Они вышли из комнаты вместе, держась за руки. Я знала, что мама повела её в свою спальню, чтобы использовать рабочий стол для чего-то. Что это было, я не знал. Теперь я посмотрел прямо на папу.

— Ты самый глупый кусок дерьма, который когда-либо жил на свете,  — сказал я, не в силах скрыть презрение в своем голосе.  — Мама потрясающая, а ты обращался с ней как с дерьмом. Она заслуживала в миллион раз лучшего, чем ты. Мне так стыдно быть твоим сыном.

— Следи за своим языком,  — рявкнул папа, свирепо глядя на меня.  — Я...

Офицер прочистил горло.  — Мне не нравится ваш тон, мистер.

Что бы папа ни хотел сказать дальше, оно мгновенно замерло на кончике его языка, и он сидел неподвижно, сердито глядя на меня. Очевидно, мне было позволено говорить все, что я захочу, и он просто должен был это услышать и принять, иначе рисковал быть немедленно арестованным. Он предпочел заткнуться.

— Не то, чтобы ты это сможешь увидеть, но я собираюсь стать в тысячу раз лучшим мужчиной, мужем и отцом, чем ты когда-либо был,  — продолжил я.  — Когда я найду подходящую девушку, ты никогда не появишься. Я скажу, что мой отец умер, когда я был маленьким, и вся заслуга в том, кто я такой, принадлежит маме. И знаешь, это не будет ложью, потому что ты уже много лет для меня мертв. Ты никто.

Папа сердито посмотрел на меня, явно кипя от злости.

— Хочешь что-то сказать, Рэнди?  — поддразнил я, наклоняясь к нему.  — Я тебя не расслышал. Должно быть, у тебя во рту полно дерьма.

Я услышал шаги внизу, и мама снова вошла в комнату, подошла к дивану и села рядом со мной. Я посмотрел на нее.  — Хочешь чего-нибудь выпить, мам?

— Просто... просто немного воды, детка,  — наконец сказала мама.  — Спасибо.

Я 

кивнул и, сходив на кухню за водой, отнес её ей обратно. Мы сидели молча, а папа просто хмуро смотрел в пол. Возможно, я и хотел продолжать оскорблять его, но не при маме. Она не заслуживала того, чтобы её подвергали такому испытанию. Она не заслуживала того, чтобы он её видел. Поэтому мы молча ждали, а папа время от времени вытирал лицо. Я был рад видеть, что синяки и припухлость не проходят.

Через несколько минут Джанет снова присоединилась к нам, и в её руках было несколько страниц, которые явно составляли документ. Она стояла перед папой, показывая ему бумаги. Её голос был четким, деловитым и показывал, что она закончила со всем этим.

— Рэнди, это единственный возможный способ избежать тюрьмы,  — объявила она.  — Это юридический документ, с которым ты должен согласиться, если хочешь избежать ареста. В нем говорится, что ты никогда больше не должен поддерживать никаких контактов со своей бывшей семьей ни в каком качестве. Ты добровольно покинешь провинцию Онтарио в течение сорока восьми часов, воспользовавшись приобретенным для тебя билетом на самолет, который доставит тебя в Эдмонтон. Оттуда автобусом до Форт-Макмюррея. Возможно, ты никогда не вернешься в Онтарио.

Джанет повернулась и показала документ маме, которая просмотрела его, ничего не сказав. Все это давило на нее так сильно, что она, казалось, действовала почти на автопилоте. Она вернула документы, кивнув, в очередной раз надеясь, что Джанет поступит правильно. Джанет снова посмотрела на папу, протягивая ему бумаги.  — Я объясню все, чего не поймет твой крошечный мозг.

— Не нужно меня оскорблять,  — проворчал папа.

— Позволю себе не согласиться. Ты был настолько глуп, что добровольно и грубо нарушил судебный запрет, установленный судом. Ты, тупой сукин сын,  — усмехнулась Джанет.  — Такие люди, как ты, думают, что за твои ужасные действия не будет никаких последствий. Не обольщайся, Рэнди. Ты не заслуживаешь этого шанса.

Она наклонилась к нему, и папа отпрянул. В его глазах светился страх. Джанет приводила его в ужас.

— Если ты облажаешься, маленький человечек, я упрячу тебя за решетку на всю жизнь,  — сказала она голосом, твердым, как железо.  — Я поступала так с другими мужчинами, которые думали, что они слишком хороши, чтобы оставлять женщин в покое. Честно говоря, я бы хотела, чтобы ты разорвал этот маленький контракт, чтобы я мог отправить тебя туда, где тебе самое место.

Она слегка встряхнула бумагами, и папа опустил взгляд, забирая их у нее.

— Не вздумай испачкать кровью и соплями мои прекрасные документы, Рэнди,  — предупредила она.

Папа, казалось, читал страницы, шмыгая носом и вытирая лицо. Он медленно переворачивал страницы, и я видел, как его черты почти посерели, страх исчез, сменившись безысходным отчаянием. Наконец, он вернул документы Джанет, нерешительно глядя на нее.  — Итак... если я соглашусь с этим... подпишу это... Меня не будут преследовать в судебном порядке?

— Выполняй условия этого контракта полностью и беспрекословно до самой смерти. Если ты нарушишь его, я обрушусь на тебя,  

как молот Зевса.

— Я думаю, вы имеете в виду Тора, мэм,  — крикнул я, не в силах сдержать ухмылку.

— Может и так, малыш,  — сказала Джанет, все ещё глядя на папу, но стараясь, чтобы в её голосе звучало раздражение. Получилось не очень убедительно. Даже мама слегка ухмыльнулась и толкнула меня локтем в бок.  — В моей жизни уже есть один молодой умник. Я выполнила свою норму, спасибо.

Она подняла бумаги, словно ожидая, что папа за ними потянется.  — У тебя есть сорок восемь часов, чтобы убраться к чертовой матери из этой провинции и никогда не возвращаться, за исключением случаев, когда требуется срочная медицинская помощь или остановка в пути на срок менее шести часов. Ты просто забудешь, что у тебя когда-либо была эта семья. Ты никогда не будешь публиковать что-либо в средствах массовой информации о своей бывшей семье и не будешь принуждать к этому других. Если ты это сделаешь, я могу экстрадировать тебя и посадить в тюрьму, что я с радостью сделаю. Понятно?

Папа кивнул.

— Это абсолютно чистый лист, Рэнди,  — сказала она, и в её голосе прозвучало предупреждение.  — Ты и твое хрупкое маленькое эго — единственные, кто может все испортить. Давай посмотрим, есть ли у тебя все необходимое, чтобы вести себя как настоящий человек, а не как какой-нибудь дерьмовый недочеловек мужского пола, не так ли?

Джанет снова посмотрела на нас.  — Он заключит эту сделку, только если вы двое дадите мне добро. Если кто-то из вас откажется, я добьюсь, чтобы его арестовали и отправили в тюрьму. Скажите мне, чего вы хотите.

Мама посмотрела на свои колени и кивнула. Джанет посмотрела на меня. Я просто уставилась на папу.  — Он заслуживает того, чтобы оказаться за решеткой за то, что сделал с мамой. Но ему не следует даже позволять жить в одной провинции с кем-то вроде нее. Уведите его от нас, мэм.

Джанет повернула голову и снова посмотрела на папу.  — Вот и все, Рэнди. Они оба согласны отправить тебя в Заполярье. Может, нам стоит сначала найти тебе адвоката, чтобы он ознакомился с этой сделкой?

— Нет,  — чуть не выпалил папа, явно отчаявшись покончить с этим кошмаром.  — Я принимаю это полностью. Я подпишу.

Джанет кивнула и жестом велела ему встать. Папа сделал это несколько неуверенно, так как не вставал на ноги почти час, и я готов поспорить, что у него ужасно болела голова. Джанет щелкнула пальцами и жестом велела ему следовать за ней. Она подошла к шкафчику, и он тихо последовал за ней. Она положила документы на стол и достала ручку из своего стильного пиджака. Я не хотел даже предполагать, сколько стоил этот костюм. Наверное, больше, чем мама зарабатывала за год.

С другой стороны, мама говорила мне, что Джанет — один из лучших юристов в стране, а возможно, и на континенте. Однажды она будет работать в Верховном суде.

— Подпиши здесь,  — проинструктировала Джанет, указывая на одну из страниц, которые она разложила.  — 

И вот здесь... и вот здесь... подпиши и поставь дату. Хорошо.

Джанет подписала документ в нескольких местах и проставила ещё.  — Вот твой экземпляр, сохрани его, сделай с подписями то же, что и раньше...

Наконец папа закончил, и Джанет кивнула.  — Очень хорошо. Рэндольф Зейн, ты согласился на эти условия. Немедленно ты должен держаться на расстоянии пятисот метров от своей бывшей семьи и этого места жительства, пока не покинешь провинцию, что произойдет в течение сорока восьми часов. У тебя должно хватить времени, чтобы разобраться с любыми нерешенными делами. Если ты все ещё будешь на подиуме через минуту после истечения сорока восьми часов, тебе конец. Понимаешь?"

Папа уныло кивнул.

Джанет посмотрела на офицера Духана.  — Констебль, могу я попросить вас отвезти Рэнди в клинику и осмотреть его уродливую физиономию? После этого, не будете ли вы так любезны отвезти его по месту жительства и записать адрес? Тогда мы сможем проверить, выполнил ли он наши требования.

— Конечно, мэм,  — с готовностью ответил полицейский. Теперь он посмотрел на папу.  — Мне придется держать вас в наручниках в машине, и возможно, в клинике. Процедура. И я объясню, что с вами произошло. Вы будете держать рот на замке, пока я не разрешу вам говорить. Скажете что-нибудь, и вы окажетесь за решеткой. Понятно?

Папа снова кивнул.

Джанет посмотрела на нас.  — Что скажете напоследок, ребята?

У меня было много слов, но я посмотрел на маму. Она глубоко вздохнула и встала, неуклюже подошла к папе и остановилась рядом с Джанет. Я последовал за ней. Она посмотрела отцу прямо в глаза и, наконец, заговорила с ним.

— Прощай, Рэнди,  — тихо сказала она.  — Я желаю тебе всего наилучшего в твоей новой жизни, если ты никогда больше не будешь омрачать нашу.

Джанет улыбнулась и посмотрела на меня.  — Хочешь что-нибудь добавить, парень?

Моя улыбка превратилась в ухмылку, когда я посмотрел на папу.  — Посмотри на его лицо. Что ещё я могу ему сказать?

В глазах папы вспыхнуло негодование, но оно почти мгновенно погасло. Я видел, что он был избит. Если повезет, нам больше никогда не придется о нем вспоминать.

Полицейский надел на папу наручники.  — Пошли,  — сказал он, прежде чем взглянуть на Джанет.  — Я дам вам знать, когда его отвезут, и дам адрес.

Джанет кивнула.  — Спасибо, констебль. Я буду ждать от вас вестей.

Она последовала за ними и закрыла за ними дверь, заперев её на ключ. Когда она вернулась в гостиную, то увидела, что я обнимаю маму, которая, казалось, съежилась или поникла в моих объятиях, дрожа. Джанет подошла и положила руку маме на плечо сзади.

— Могу я взять её на минутку, Аарон?  — спросила адвокат.

Я кивнул и отпустил маму. Джанет развернула её к себе и снова обняла, а мама дрожала и всхлипывала.

— Эй, все в порядке,  — сказала Джанет, гладя маму по волосам.  — Наверное, ты ожидала, что твой праздничный вечер закончится совсем не так, да?

Мама улыбнулась и покачала головой.  — Ну, нет.

— Послушай, Джули,  — сказала Джанет, приподнимая 

мамино лицо и нежно поглаживая её щеку тыльной стороной пальцев.  — Я уверена, что это конец всему раз и навсегда. Да, это должно было случиться много лет назад, но такие подонки, как он, учатся только на горьком опыте. Иногда нужно просто по-настоящему напугать и сломить их.

— Не могу поверить, что я вообще вышла за него замуж,  — пробормотала мама несчастным и смущенным голосом.

— Ну, к твоему сведению, ты, похоже, получила от сделки довольно крутого парня,  — заметила Джанет, наклонив голову в мою сторону.  — Этот нос в ближайшее время не опустится.

Теперь мама улыбнулась.  — Аарон сломал ему нос, а ты дала ему пощечину... Я чувствую себя обделенной.

— Я бы тебе тоже позволила,  — сказала Джанет, отпуская маму и подходя, чтобы поднять бутылку вина, которой я вырубил папу. Она подкинула её в руке и поймала за горлышко, прежде чем передать мне.  — Надеюсь, ты никогда не будешь подающим соперником в софтбольной игре, в которую я играю.

— Спасибо,  — рассмеялся я.  — Не могу поверить, что вы его отшлепали. Разве вы, юристы, не должны воздерживаться от подобных вещей? Это не похоже на закон. И офицер Духан просто позволил вам это сделать.

— Офицер "Духан" — это мой двоюродный брат, констебль Фарли, на самом деле,  — объяснила Джанет.  — Он был не при исполнении служебных обязанностей, но у нас с ним постоянная договоренность, что он будет помогать мне, когда я буду в Торонто. Если Рэнди когда-нибудь подаст жалобу, офицера Духана здесь не будет, и меня здесь никогда не было.

— Это так незаконно,  — рассмеялся я, искренне удивленный.

— Важно то, что Рэнди верит в это целиком и полностью, и я чертовски уверена, что он подчинится,  — отметила Джанет.  — Я просто скачала один из своих известных на всю страну шаблонов и настроила его так, чтобы он соответствовал нашей ситуации, прежде чем распечатать его. Если Рэнди нарушит его, это будет иметь юридическую силу, так что он отправится в тюрьму. Хотя я не думаю, что он это сделает.

— Джанет, как мне тебя отблагодарить?  — спросила мама, наконец выдохнув и, казалось, расслабившись, взяв руки своего адвоката в свои.

Джанет на мгновение задумалась, а затем слегка улыбнулась маме.  — Твоя гидромассажная ванна все ещё работает?

•  •  •

Некоторое время спустя я лежал на кровати в своей комнате и открыл окно, чтобы, надеюсь, хоть немного слышать, что происходит внизу. Время от времени я выглядывал и видел, что мама и Джанет, растянувшись, сидят по разные стороны ванны, и, насколько я мог судить, они обе были обнажены. Это не должно было меня удивлять, так как мама сказала, что обычно она лежала в горячей ванне голой с теми, кого приглашала, и в последний раз, когда она приглашала Джанет, они были голыми на сеансе.

Я слышал, как они смеялись, и мама пила вино, а Джанет пиво. Но разговор у них был тихий, и я не мог разобрать ни слова. Я предположил, что они обсуждали последствия этого 

вечера и другие связанные с ним вопросы. Мой собственный разум все ещё был слегка взбудоражен, учитывая, как резко оборвалась наша чудесная ночь и как чудом удалось избежать полной катастрофы.

У меня мороз пробежал по коже, когда я вспомнил, как Джанет контролировала не только моего отца, но и всю ситуацию в целом. У меня никогда не возникало сомнений в том, кто был за рулем. Она была женщиной, привыкшей отдавать распоряжения и добиваться своего. Любой мужчина, с которым она была, должен был быть по-настоящему грозным.

Слава богу, мне удалось стереть это видео с папиного телефона.

Телефон...

Я не помню, чтобы кто-нибудь, включая папу, поднял трубку в какой-то момент после того, как видео так и не появилось. Я встал с кровати и спустился в гостиную. Телефон все ещё лежал на полу лицом вниз. Я поднял его и посмотрел.

Черт возьми, он все ещё был включен. У папы что, не было таймера, чтобы отключить его? Чертов идиот.

Я заметил, что мощность упала до пяти процентов, и поспешил наверх, чтобы подключить его к зарядному устройству. Я подумал о том, чтобы пройти через это, но потом кое-что услышал.

— Аарон? Ты меня слышишь?  — позвала мама снизу.

Я появился у своего окна.  — Да, мам?

— Присоединяйся к нам, детка. Захвати свой купальник.

Я подумал об этом, а затем натянул плавки, прежде чем спуститься вниз. Я вышел из дома на террасу и подошел к гидромассажной ванне. Я отвел глаза, когда заметил, что обе женщины действительно были обнажены.

— О, успокойся, тигр,  — заверила меня Джанет, отмахиваясь.  — Ты далеко не первый восемнадцатилетний парень, который видит меня обнаженной, и я знаю тебя лучше, чем многих из них.

Это заявление заставило меня задуматься, но я промолчал, не зная, что делать. Джанет улыбнулась мне. Она была довольно привлекательной женщиной, ростом с маму или чуть выше, и, по-моему, старше. Трудно было сказать наверняка, учитывая ту ауру авторитета, которую она излучала.

— Мы хорошо проводим время, но я думаю, твоя мама хочет, чтобы ты был здесь, с нами. Ей так будет лучше,  — заявила Джанет.  — Ты спас её сегодня, и я хочу, чтобы она чувствовала себя в безопасности. Так что заходи. Мы не обсуждаем ничего такого, чего тебе не следует слышать.

Я кивнул и забрался в воду с третьей стороны. Честно говоря, после напряженного вечера, который мы провели с тех пор, как вернулись домой, это было действительно приятно, и я начал расслабляться так, как ещё не позволял себе. Возможно, все это действительно закончилось.

— Ну вот и все,  — сказала мамин адвокат, кивая, когда я оказалась в воде.  — Надеюсь, это поможет тебе приятно завершить свой день. Кстати, отличная машина, Джули. Я и не знала, что в "К-рэнглерс" так хорошо платят.

— О, неееет,  — сказала мама, хихикая и качая головой. Было действительно трудно не смотреть на её сиськи, пока Джанет была в бассейне. К счастью, мамины ягодицы в основном оставались под водой.  — Мы взяли 

её напрокат на вечер. Я до сих пор езжу на своем старом внедорожнике.

— Ты, должно быть, отлично провела вечер,  — задумчиво произнесла Джанет.

Мама кивнула.  — Для начала Аарон пригласил меня на ужин в "Санглиер Доре".

— О, мне нравится это место,  — согласилась Джанет, кивая.  — Здесь одна из лучших французских кухонь в южном Онтарио. Я не была там с тех пор, как вернулась в город, но теперь обязательно схожу, как только представится возможность.

— Потом Аарон повел меня немного походить по клубам. Это было отличное времяпрепровождение,  — продолжила мама.  — В завершение вечера мы пробрались в Хай-парк и побродили по игровому комплексу "Джейми Белл".

— Непослушная. Вторглась на чужую территорию,  — рассмеялась Джанет.  — Судя по всему, мне следовало арестовать вас двоих.

Мама снова хихикнула, и было приятно видеть, что она снова становится прежней.  — Мы вернулись сюда и вошли в парадную дверь, а там был... там был Рэнди в гостиной. Это потрясло меня, и у меня перехватило дыхание.

Мама посмотрела на меня и улыбнулась.  — Слава богу, Аарон точно знал, что делать.

Джанет кивнула.  — И слава богу, что ты вспомнила о одноразовом телефоне. Я храню его для своих клиенток, которые, по моему мнению, подвергаются риску со стороны своих бывших. Когда речь идет о одноразовом телефоне, это означает, что я снимаю перчатки и иногда работаю вне рамок закона. Женщины нуждаются в защите, закон это или нет.

Мама кивнула.  — Спасибо тебе за это, Джанет. Я не уверена, что бы мы без тебя делали.

— Честно говоря, его могли арестовать за нарушение этого приказа и пунктов "Б" и "Д", но он, вероятно, отделался бы в лучшем случае несколькими месяцами тюремного заключения,  — призналась Джанет.  — Особенно когда стало очевидно, что Аарон сломал ему нос самодельным оружием. Это гораздо лучший результат, и ужас Рэнди дал мне шанс сделать это законным и обязательным к исполнению. Я предложила ему адвоката и все такое.

— Я не могу поверить, что он это сделал,  — вздохнула мама, качая головой.

— Ну, он действительно сделал несколько довольно клеветнических заявлений о вас двоих,  — отметила Джанет.

Мы с мамой, наверное, на долю секунды замешкались с согласием, и Джанет заговорила снова.

— Послушайте меня, вы оба,  — сказала она тихо, но твердо.  — Мне насрать, был ли он прав. Это никого не касается. Существуют законы, запрещающие портить людям жизнь, публикуя это в социальных сетях, что он явно намеревался сделать. Это имеет приоритет над любыми другими соображениями.

Она помолчала несколько мгновений, прежде чем заговорить снова.  — Вы, ребята, мои клиенты, и то, что вы говорите,  — реальность.

— Спасибо, Джанет,  — пробормотала мама, глядя на воду. Она лежала, раскинув руки, на бортике ванны, и выпуклости её грудей были почти на уровне бурлящей воды. Соски были едва видны. На самом деле, то же самое относилось и к Джанет, и она казалась ещё более откровенной, когда время от времени появлялись эти маленькие коричневые бутоны.

— Сменим тему,  — сказала Джанет, подмигивая маме.  — Так это ты та, ради 

кого Бекки отступает в сторону? Думаю, мне не стоит удивляться, что вы знаете друг друга, знаете профсоюзы учителей и все такое.

Мама кивнула.  — Откуда ты её знаешь?

Джанет допила ещё один глоток пива.  — Ну, ты же знаешь, что она помешана на науке, верно? Два её лучших профессора, когда она училась в университете,  — мои очень близкие друзья, вот уже более тридцати лет. Мы все вместе учились в университете и знаем их с тех пор.

Это ответ на один из моих вопросов о Джанет. Ей, должно быть, было около пятидесяти. На самом деле она выглядела не на столько и, черт возьми, вела себя совсем не так. Я бы сказал, что ей чуть за сорок, но я тоже не очень разбираюсь в таких вещах.

— Она сказала мне, что собирается работать со своими духовными учителями,  — сказала мама, кивая.  — Я думаю, это твои друзья. На днях я встречалась с Бекки, чтобы обсудить, как занять её место.

Джанет слегка ухмылялась.  — Ты знакома с Нану?

— О, да,  — выдохнула мама, снова кивая.  — Она потрясающая, не так ли?

Джанет рассмеялась.  — Что бы ты ни думала, будь с ней помягче. Она из очень отдаленной части Египта, и всю свою жизнь воспитывалась как рабыня. Сейчас она живет с Бекки, и она почувствовала вкус свободы. Я провожу с ней довольно много времени, и она считает себя королевой. Она пережила жестокую жизнь, веря в это.

— Очень впечатлительная,  — с готовностью ответила мама.  — Она сидела за столом напротив меня, рядом с Бекки, и я подумала, что она собирается меня съесть.

— Почти,  — Джанет снова рассмеялась.  — Она довольно универсальна. Но она хороший ребенок. Я думаю, она примерно одного возраста с Аароном. Она вообще не говорит по-английски.

— Бекки продолжала говорить с ней на латыни, так что я уверена, что это так,  — размышляла мама.  — Так ты случайно оказалась в городе? Когда я звонила, я думала, что ты в Альберте.

Джанет кивнула.  — Изначально я пришла на очень большую церемонию, на которой одна из моих подруг становится матриархом своей семьи, первой женщиной за тысячелетнюю историю. Церемония состоится в эти выходные, поэтому я пришла. А потом выясняется, что им нужна я, чтобы создать для них юридический прецедент.

— Они задействовали крупную силу, не так ли?  — Спросил я, ухмыляясь.

— И я никогда не была так польщена,  — сказала Джанет твердым от убежденности голосом.  — Их сын Алекс, которому скоро исполнится девятнадцать, влюбился в младшую сестру моей подруги Карен, Элли, которой в этом году исполнится двадцать один год. Они отчаянно влюбились друг в друга, когда познакомились прошлым летом, и поэтому мы собираемся узаконить в Канаде внебрачный брак.

— Внебрачный брак?  — Спросил я, не зная этого термина.

— Брак между тетей и племянником или дядей и племянницей,  — сказала мама.  — Ого, она его тетя, чуть старше его, и они познакомились только в прошлом году?

— Элли выросла в Европе. Её увезли туда ещё до рождения Алекса,  — объяснила Джанет,  

отхлебывая ещё пива.  — Его назвали в её честь. Я редко видела, чтобы два человека были так влюблены друг в друга.

— Тогда всего им наилучшего,  — кивнула мама.  — Если ты возглавляешь атаку, они ни за что не проиграют.

— Спасибо, детка,  — сказала Джанет, допивая пиво.  — Мне действительно пора возвращаться. Завтра будет длинный день. Церемонии и все такое. Было бы некрасиво, если бы я зевала.

— Извини,  — пробормотала мама, краснея.

— Ничего подобного,  — упрекнула Джанет, подняв палец.  — Ты не просто клиентка, Джули. Я считаю тебя подругой. Поэтому, конечно, мне пришлось приехать и помочь все уладить. Однако это было бы невозможно без участия Мистера Героя.

Джанет посмотрела на меня и жестом велела встать.  — Вставай и снимай шорты, Аарон,  — проинструктировала она.  — Нечестно, что мы с твоей мамой устраиваем для тебя шоу, а сами его не получаем.

Мои глаза расширились, и я посмотрел на маму. Она едва заметно кивнула. Сделав глубокий вдох, я встал и позволил воде стекать с меня. Через несколько секунд я снял плавки и положил их на край ванны. Я стоял над водой достаточно высоко, чтобы мой член был полностью обнажен. Время от времени мама бросала на меня взгляды, но в основном отводила взгляд. Джанет наблюдала за мной как бы невзначай, не скрывая этого.

— Мило,  — сказала она наконец, кивая.  — Ты сделаешь кое-кого счастливым, парень. Желаю удачи, если когда-нибудь встретишь кого-то столь же удивительного, как твоя мама.

Затем она встала, и я постарался не разевать рот, когда её мокрое тело предстало моему взору. Мама тоже встала, и я не мог не сравнить. На мой взгляд, у мамы было немного более пышное тело, а сиськи немного полнее. У Джанет они были такого же размера, но немного более заостренные. Киски обеих женщин были гладко выбриты.

Я не мог не задаться вопросом, как бы они выглядели во время жаркого секса.

— Давай зайдем в дом и приведем себя в порядок, пока я не ушла,  — сказала Джанет, вылезая из ванны. Я вышел и поспешил подать ей полотенце.

— Спасибо, парень,  — сказала она, похлопывая меня по заднице, пока я помогал маме выбраться и заворачивал её в полотенце. Полсекунды спустя Джанет протягивала мне детали своего костюма вместе со своими туфлями на каблуках.  — Принеси это, пожалуйста, в дом.

Теперь, когда костюм был у меня в руках, я не мог сразу обернуться полотенцем, которым собирался вытереться, но, похоже, это было частью плана. Мама и Джанет ухмыльнулись мне и, покачиваясь, направились через веранду в дом. Все ещё обнаженный, я просто последовал за ними, решив, что сейчас, вероятно, не самый подходящий момент для того, чтобы изображать скромника. Эта женщина только что здорово спасла нас.

Я догнал их в гостиной, когда обе женщины вытирались. Я положил костюм Джанет на диван рядом с ней и тут кое-что вспомнил.

— Э-э, папа забыл свой телефон,  — сказал я, прежде чем они начали разговаривать.  — Он все ещё включен, и я оставил 

его наверху заряжаться.

— Хорошая идея, Аарон,  — объявила Джанет, кивая.  — Я сохраню это. Посмотрим, есть ли ещё что-нибудь, что нам нужно знать. Если нет, я отправлю ему это завтра, прежде чем он свалит.

— Ты правда думаешь, что он это сделает?  — спросила мама, не совсем готовая избавиться от беспокойства.

Джанет отбросила полотенце и подошла к маме, взяла её за руки и крепко прижала их к груди, глядя маме в глаза.

— Ты не юрист, Джули, и я так долго не могла понять, что происходит в людях,  — мягко сказала она, улыбаясь.  — Этот подонок очень напуган, и он признал своё поражение. Если он снова въедет в Онтарио через аэропорт или пограничный контрольно-пропускной пункт, у меня есть друзья в разных местах, которые смогут сообщить мне. И я позабочусь, чтобы он знал об этом.

Говоря это, она кивнула с выражением уверенности на лице.  — Он уехал, Джули. Ты свободна от него навсегда.

Мама вздрогнула и сдержала рыдание. Джанет притянула её к себе, их обнаженные тела прижались друг к другу. Мама обняла Джанет за спину, уткнувшись лицом в плечо другой женщины. Я решил, что сейчас самое подходящее время пойти и взять папин телефон из моей комнаты.

Я поспешил к лестнице, чтобы взять его и убедиться, что он все ещё заряжается. Я просмотрел настройки, чтобы отключить какие-либо средства защиты для доступа к устройству, но, похоже, их не было. Джанет получила бы весь необходимый доступ одним движением пальца. Мой отец был не только придурком, но и полным придурком.

— Ну вот,  — сказал я, возвращаясь в комнату, все ещё голый. Джанет разбирала свои трусики и лифчик, в то время как мама надевала облегающее платье, которое было на ней этим вечером. Я просто стоял там. Мне явно не разрешалось надевать одежду. Моей обязанностью было оставаться обнаженным. Эй, после того, что Джанет для нас сделала, это показалось мне вполне разумной платой.

— Ты уверена, что я тебе ничего не должна за это, Джанет?  — спросила мама, поправляя платье.

— Не за что,  — сказала Джанет, качая головой и надевая лифчик. Это был один из тех модных лифчиков с застежкой спереди между сисек. На ней уже были трусики.  — Похоже, я не справилась с заданием с первого раза, поскольку он нарушил судебный запрет, чтобы держаться от тебя подальше. Так что, если повезет, это дело будет закрыто, даже если мне придется немного обойти закон.

— Мы рады, что ты это сделала,  — искренне сказала мама.  — Я никогда не смогу выразить всей своей благодарности.

Джанет снова наклонила ко мне голову, надевая подвязки, которые были на ней до этого.  — Ты уже научила его, как надевать чулки на женщину?

— Э-э-э, нет.  — сказала мама, слегка покраснев. Я знаю, что научила.

— Ладно, детка, давай посмотрим, что ты можешь сделать,  — сказала адвокат, поворачиваясь ко мне.  — Ты сможешь надеть мои чулки и застегнуть их на месте?

Она села на диван и вытянула одну ногу перед собой. Я 

взял один из её чулок и натянул его на её стройную ногу. Ей было почти пятьдесят, но она все ещё была очень гибкой и сексуальной. Она явно поддерживала себя в форме. Как только чулок оказался у нее на бедре, я взялся за другой и надел его ей на ногу.

Я помог ей встать, а затем начал возиться с застежками на подвязке, чтобы чулки не задрались. Джанет старалась не хихикать, наблюдая за происходящим, а мама сдерживала смешок.

— Вот здесь и здесь, парень,  — сказала Джанет, указывая мне на нужные точки контакта. Довольно скоро она была закреплена на месте и, казалось, осталась довольна моими усилиями.

— Ты ещё сделаешь из него джентльмена, Джули,  — сказала Джанет, улыбаясь и похлопывая меня по щеке. Она взяла свою сумочку и другие вещи, прежде чем мы с мамой проводили её до входной двери. Она повернулась к нам лицом, улыбаясь.

— Я найду время позвонить тебе завтра, Джули, а потом ещё раз в воскресенье,  — сказала она, пока мы стояли в полутемном коридоре.  — Я сообщу, как только я узнаю, когда он взлетит и когда приземлится. После этого ты больше никогда о нем не услышишь.

Мама слабо улыбнулась.  — А что, если он сглупит и вернется?

Джанет одарила её злобной улыбкой.  — Надеюсь, я узнаю об этом раньше тебя, и это третий удар в его пользу. Возможно, я даже не скажу тебе, куда я его дела.

Определенно, это не та женщина, с которой можно трахаться.

Джанет подошла ко мне.  — Позаботься о ней, Аарон. Она одна из лучших.

Я кивнул, и Джанет наклонилась и чмокнула меня в нос. Затем она повернулась к маме.  — Скоро увидимся, Джули. Я пробуду в городе ещё несколько месяцев.

Она наклонилась и прижалась губами к маминым губам в поцелуе, и я не думаю, что это было сексуально, но это было нежно. Мама слегка вздрогнула и застонала от облегчения, услышав приветственное выражение её лица.

Джанет повернулась и открыла дверь, но оглянулась на нас и подмигнула.  — Позже, Зейнс...

Затем она вышла на нашу веранду и спустилась по ступенькам, пройдя мимо "Ягуара". Она на мгновение остановилась, чтобы полюбоваться им, а затем направилась к очень яркому "Порше", стоявшему перед домом. Она села в него, и он, заурчав, ожил, прежде чем тронуться с места. Мама наблюдала за мной, стоя у меня за спиной (в конце концов, я все ещё был обнажен), и, наконец, закрыла дверь, испустив долгий, громкий вздох.

Наконец, она повернулась, чтобы посмотреть на меня.

— Ну что ж,  — сказала она, делая ещё один вдох.  — Отличный вечер, а?

— Не совсем так, как мы планировали, но, возможно, это было к лучшему,  — предположил я, пожав плечами.  — Я имею в виду, может, наконец-то все это позади, верно?

Мама хихикнула, глядя на меня.  — Не могу поверить, что слышу ободряющую речь от обнаженного подростка. У меня такая странная жизнь в последнее время.

— Что ж, у голого подростка был тяжелый день, и он чувствует 

потребность немного поспать,  — сказал я, вытягивая руки над головой.

— Есть ли в этом плане место для хрупкой мамочки?  — спросила мама голосом маленькой девочки.  — В конце концов, она не хочет оставаться одна сегодня вечером.

— Ты спишь в этом платье?  — Спросил я с ухмылкой.

— Сопляк,  — хихикнула она, хлопнув меня по прессу тыльной стороной ладони, прежде чем вернуться в гостиную и вздохнуть, когда кое-что увидела.  — О, мой бедный ковер...

Теперь я увидел это. То место, где у папы текла кровь и повсюду были сопли, пока он лежал и был перевязан.

— Это отстирается?  — Спросил я, заметив мамину гримасу.

— Мы сами попробуем несколько средств, и если это не сработает, то позовем профессионала,  — ответила она.  — Но это на завтра, Аарон. Честно говоря, я тоже устала.

Мы поднялись наверх вместе, держась за руки, не торопясь. Мы направились в мамину комнату, и она позволила мне снять с нее платье. Мы по очереди сходили в ванную, а когда я вышел, мама уже лежала на своей кровати, совершенно голая, и ждала меня. Она протянула ко мне руки, желая меня.

Я почти упал в её объятия, и мы прижались друг к другу. Нам обоим было тепло, и не было необходимости прикрываться. Была суббота, и мы собирались подождать, пока проснемся, чтобы решить, как провести наши выходные.

— Прости меня за все это, Аарон,  — прошептала она, глядя на меня в темноте, и её губы были так близко к моим.

— Мне тоже жаль,  — ответил я, стараясь прижать её к себе как можно крепче. Одна её нога была закинута мне на бедро, а мой член прижат к её киске.  — Прости, что я родственник этого мешка с мусором. Прости, если тебе больно смотреть на меня из-за этого факта.

— Нет, малыш,  — мягко сказала она, с любовью поглаживая меня по лицу.  — Он подарил мне тебя, не так ли? Даже самые большие в мире неудачники и мешки с мусором могут сделать хоть один правильный поступок в своей жизни.

Она улыбнулась мне.  — И ты, пожалуй, самый подходящий человек для меня на свете.

Мы нежно поцеловались, потерявшись друг в друге, прежде чем заснуть в крепких объятиях. Без сомнения, в ближайшие дни мы будем испытывать ещё больше эмоциональных потрясений и беспокойства из-за сегодняшнего инцидента, но пока сон был прекрасным щитом от безумия.

Мне снилась мама и то, как я могу заставить её улыбнуться.