Выходные в деревне или Порно рассказы в деревне

Началось всё с того, что я совершил, пожалуй, свой самый глупый и опрометчивый поступок в жизни. У меня была длительная депрессия (это я в качестве хиленького оправдания). С девушкой расстался, на работе нелады с начальством, в больницу попал, да и просто заебало всё... Короче, плохо мне... А тут ещё Праздник на носу, все готовятся к предстоящему веселью, а я... В общем, настроение — хуже некуда. И вот я решил прервать эту череду неудач новым знакомством, построить новые отношения, так сказать. Примерно месяц назад я был в одной деревне — примерно 33 километра от города по шоссе. По работе, конечно. Иначе чего ради бы я запёрся в такую глушь? Деревня была довольно крупным посёлком, находилась в низине, в живописной долине с подступающим к ней с юго-востока лесом и весело журчащей речушкой. Эта речушка, больше похожая на широкий ручей, в весеннее половодье становилась буйным и неукротимым потоком, грозным, полноводным, непреодолимым. А летом и осенью текла, едва слышно журча по камням. Именно из-за того, что деревня была ниже уровня степного плато, сотовая связь ловила с перебоями или отсутствовала вовсе, а спуск вниз зимой становился непреодолим для легковых машин — после распада колхоза чистить его стало некому.

И вот, будучи здесь на выезде, я встретил девушку, которая произвела на меня неизгладимое впечатление. Ирина. Скромная и воспитанная. Жила в крупном городе, вероятнее всего с мужем, но что-то не сложилось у неё, или у них, и вот она одна вернулась в родительский дом. Работала учительницей в местной школе, преподавала черчение и рисование. Её негромкий, размеренный голос, её деликатность и тихое очарование буквально свели меня с ума. Внешность самая обычная,  — среднего роста, стройная, даже я бы сказал немного худенькая — ничего особенного... Она белила печку, когда я вошёл. Помню, как элегантно и непринужденно она откинула растрепавшиеся русые волосы со лба простым грациозным движением.

Одной в деревне тяжело жить, а тем более такой юной хрупкой девушке. Но она не спасовала, взвалила на себя эти тяготы, барахтается... Короче, запал я на неё.

Выполнил свою работу, для чего приезжал, а сам всё украдкой любовался ею. Помог, чем мог,  — с документами и прочими бумажками, подсказал, как лучше и менее затратно сделать. А сам всё боялся выказать свою внезапно возникшую симпатию. Прощаясь, сказал.

— У Вас лицо очень одухотворённое!

— Спасибо!  — скромно приняла она мой неуклюжий комплимент.

Я уехал тогда, вернулся в Город, а сам всё никак не мог забыть её, её обаятельной скромной улыбки, её лучистого взгляда! «И как снег, лучиста и чиста! » — вспомнилась сразу строчка из классика.

И вот сейчас, когда мне совсем плохо и одиноко, я решил (дурак!) поехать к ней. Причем критические вопросы, которые задал бы себе любой здравомыслящий человек, я игнорировал. Может она не одна? Может она замужем? Сошлась? Помирилась? И с чего я взял, что я ей такой нужен? Ехать в такую даль неизвестно куда и неизвестно к 

кому, да ещё и неизвестно зачем? Нет, свои планы я знал, нафантазировал себе... Но с чего я решил, что ей это надо?

Но, как я уже говорил, эта история и началась с моего глупейшего, безрассудного поступка.

Адрес Ирины я знал, помнил наизусть. Номер телефона взял в заявлении. Но он, к сожалению, не отвечал. Неудивительно, если помнить об отсутствии мобильной связи в посёлке. Тогда я собрался в пятницу после работы, вызвал такси и поехал к ней в гости, надеясь на удачу. Начиналась позёмка, и таксист с опаской посматривал на дорогу. К тому же опускались ранние зимние сумерки. Вокруг стремительно темнело. Свет фар выхватывал из темноты только небольшой участок дороги и яростно летящие под колёса и в лобовое стекло снежные заряды. Мы проехали по шоссе, свернули на ведущий к посёлку грейдер. Вот уже и сам посёлок радостно и уютно светится приветливо огнями из крутого распадка. Водитель на секунду притормозил у спуска, здесь грейдер переходил в грунтовку, сугробы на обочинах были выше человеческого роста.

— Если спустимся, вряд ли потом назад вылезем — недовольно пробурчал водила, пребывая видимо в раздумье — и ехать страшновато, и деньги терять не хочется, договорились уже, да и цена двойная. А главное, доехали уже почти. Мгновение поколебавшись, он всё же медленно двинулся вниз.  — У сестры заночую, если что.  — проворчал он себе под нос.

Вот её дом. Кирпичный, на два хозяина, блокированный. Тропинка прочищена, но света в окнах нет. Странно.

— Подожди минутку, я сейчас проверю, если дома никого нет — обратно поедем.  — сказал я шофёру, задержавшись в дверях.

— Обратно сегодня уже не поедем — видишь, как метель разыгралась? Только сцепление сожгу, а на подъём не вылезу.  — и машина уехала, моргая мне сквозь снегопад габаритными огнями и дымящей выхлопной трубой.

Да! Ситуация! Я остался один на неумолимо заметаемой улице. Хоть бы Ирина была дома! Такого поворота я не ожидал, и в своём сценарии не предусматривал! А вдруг она не одна? А вдруг она занята чем-нибудь или кем-нибудь? И я такой приехал — «Здасьте вам! » — у меня в голове появились запоздалые сомнения. Раньше надо было бы думать и сомневаться! Вот дурак!

Я обречённо прошёл по дорожке к крыльцу, позвонил — тишина. Позвонил ещё, уже настойчивее и дольше — тоже никого. Спустился, похрустывая снегом, с крылечка и постучал в ближайшее окно. Темнота и никакого движения! Я ещё какое-то время стучал и звонил, никак не желая признавать очевидное — дома никого не было. Только цепные собаки залаяли по округе. Из второй половины на тревожный стук или настырный перезвон вышла соседка, кутаясь в старый пуховый платок поверх растянутой кофты:

— Ну чего трезвонишь? Нет её! Уехала.

— Простите, а куда уехала? Когда?  — оторопело спросил я.

— Сегодня после обеда и уехала. К сестре. А ты кто? Чего хотел то? Может передать чего?

— Спасибо — я понуро сошёл с крыльца и вышел на улицу.

Зашибись! Приехал!!! Чудила с Нижнего Тагила! Вот дятел! Понапридумывал себе...  

Припёрся... Зачем? И что теперь делать? Как выбираться? Где ночевать?

Я медленно и бесцельно передвигал ноги по заснеженной улице, совершенно не зная, что делать и как поступить, как вдруг меня окликнули. Этого ещё не хватало. У меня было несколько знакомых в этом посёлке, но просится к ним на ночлег и вынужденно разговаривать с ними (с любым из них) мне категорически не хотелось. А ещё встретить кого-то из них на улице! Я нехотя обернулся. Силуэт окликнувшего меня мужика не подходил ни к одному из троих моих возможных вариантов. Интересно. Я остановился на месте и ждал, пока мужик подойдёт.

— Саня, здорова! Ты чего здесь делаешь? Как ты вообще здесь оказался?  — мужик с плохой дикцией подошёл вплотную и приветливо протянул мне руку — здорова!

— Саня? Залука? Здорова, тезка, не ожидал тебя встретить!  — мы поздоровались, остановившись в метре друг от друга. Это был мой недавний знакомый — лежали в больнице вместе, совсем недавно. Его с пробитой башкой привезли — сказал, что упал по пьяни, поскользнулся. Полицейским сказал, что случайность, никого с ним не было. Так или нет — не знаю, может врал, а может нет. Весь в зелёнке был, а рана зажила быстро, как на собаке.

— Да я здесь... К другу приехал, а его дома нет, такси уже отпустил, вот стою один, не знаю, что делать. Уехать от вас не на чем. И ещё мне ночевать негде.  — выпалил я всё сразу.

— Пошли ко мне! У меня сегодня сабантуй намечается, кореша будут, девки придут. Я как раз за закуской ходил.

— Ок, хорошо, у меня всё равно выбора нет, конечно пошли! Только я сперва в магазин, что бы не с пустыми руками к тебе в гости, я же не халявщик какой.

— Ну как хочешь — не стал протестовать Саня — только не задерживайся надолго. Мой дом вон там, второй с краю.

— Ладно, сейчас буду, я мигом!  — я пошел в противоположную сторону, к одному из двух на весь посёлок магазинов. Лишь бы не встретить кого по дороге, а то деревня всё-таки, слухи мигом разносятся.

Я поднялся по бетонным ступенькам, открыл металлическую дверь и вошёл в теплое помещение магазина с покрытым линолеумом покатым полом и стеклянным советским прилавком, за которым стояла у весов толстая продавщица лет 50 в белом халате поверх телогрейки и крахмальном колпаке. Она разговаривала с какой-то бабой, покупательницей. Видимо просто зашла потрещать, обсудить последние деревенские новости.

Я взял нарезного хлеба, сыра, ароматной колбаски, рыбных консервов, свежей зелени, фруктов, баночку шпрот в масле, сосиски, конфеты, говяжью тушёнку, две пачки пельменей...

Бабы с интересом смотрели на меня и мои покупки, сгорая от нетерпения узнать подробности и разнести новость по посёлку. Ещё больше их любопытство усилилось, когда я спросил водки.

— Ну что ты, милый? Возьми самогоночки! Она и безопаснее, и дешевле выйдет! Зина сама делает — баба кивнула на продавщицу.

— А что, есть?  — спросил я.

— Для знакомых есть, а 

тебя я первый раз вижу. Ты кто? Не из наших. К кому приехал?  — насторожилась продавщица.

— Да я знакомого встретил. А он в гости позвал. Неудобно с пустыми руками.  — обтекаемо ответил я.

— Что за знакомый?  — не унимались тётки.

— Саня Залука!  — признался я, видя, что отпираться дальше нет никакого смысла. Да и пофиг!

Бабы, не сговариваясь, прыснули задорным, девчоночьим смехом (и это не взирая на возраст!) — Саня! Саня Залупа!

Я решил, что они нарочно коверкают фамилию моего знакомца просто по созвучию.

— Ну что, самогоночка то есть?  — спросил я.

— Конечно есть! Тебе сколько?  — Спросила Зинка.

— Полторашку!

— Первач!  — Зинка поставила передо мной две пластиковые бутылки.  — Бери две, чтобы бежать не пришлось, одной точно мало будет! Сане привет!  — и взрослые бабы снова заржали, как малолетки-мокрощёлки.

— Спасибо!  — Я сложил купленное по пакетам, и вышел на улицу. Стемнело окончательно. Вьюга усилилась. Порывистый ветер неприятно хлестал порциями снега по лицу, принося запах навоза и отрывистый собачий лай.

•  •  •

Санин дом стоял чуть в стороне, отделённый с одной стороны проулком, с другой — глубоким, заросшим кленовой порослью оврагом. С третьей стороны был покосившийся нежилой заброшенный дом (как его до сих пор не сожгли и не разобрали?) Фасад выходил на улицу. По нечищеной протоптанной тропинке прошёл во двор. Покосившееся крылечко в две ступеньки. Зелёная обитая для тепла войлоком изнутри дверь. Я стряхнул снег, скинул обувь, разделся:

— Хозяин, принимай пополнение!  — я прошел с пакетами на кухню и шурша замерзшим на улице целлофаном принялся раскладывать продукты сразу на праздничный стол. Там уже стояли тарелки с кусками отварного мяса, яиц, картошки, солёные огурцы и помидоры, квашеная капуста, несколько бутылок с мутным деревенским «первачом» — стол, как в малине у Горбатого из «Место встречи изменить нельзя». По дому порхали две помощницы — смачные деревенские девахи в самом соку, чуть полноватые, упруго налитые, на свежем деревенском воздухе да на жирном молоке и густой сметане взрощенные.

— Знакомьтесь, это Таня, моя девочка, это Надя, её подружка.

Темноволосая Таня принялась доставать из шуршащих пакетов и раскладывать на стол принесённую мною нехитрую снедь. Её полные ляжки и крупная округлая попа с трудом умещались в зелёные лосины, которые туго и слишком уж откровенно обтягивали её прелести. Серая мужская рубаха навыпуск отчаянно пыталась прикрыть её пах навроде юбочки, но то и дело задиралась от энергичных движений девушки, засвечивая её выпуклый животик или молодую белую кожу спинки, а иногда и всё сразу. Когда ей что-то надо было достать с высокого шкафа, или верхней полки буфета (в доме Сани она ориентировалась довольно уверенно),  — я не спешил предложить ей свою помощь, как следовало бы, а любовался тем, как она самоотверженно тянется вверх, поднимая низ рубахи почти до самого пупочка! А то вдруг поднимала что-то с пола, подставляя моему жадному до аппетитного женского тела взгляду свою роскошную попочку в облегающих штанах. Или присаживалась на корточки и тогда в глубоком разрезе свободного ворота рубашки 

(три верхние пуговицы кокетливо расстёгнуты) были видны её полные груди без лифчика... На лицо она была не очень... Обычная. Не то, чтобы красавица... Но и не дурнушка. Ну да с лица воды не пить, как говориться! Зато фигурка у неё была супер секси! Не модельная, а очень-очень «секси»! И то, как она её выгодно подчёркивала, всячески старалась показать, похвалиться, как дразнила меня своими прелестями — всё это говорило о том, что она тоже обратила на меня внимание!

Вторая девушка, Надя, была откровенно страшненькая на личико, хотя телом тоже очень даже ничего. Одета она была скромнее — обтягивающие черные джинсы и заправленный в них облегающий бордовый свитер с высоким горлом. Он строго очерчивал полушария девичьей груди. На плечах под свитером угадывались бретельки бюстгалтера. И вообще, по сравнению с Таней, белокурая Надя была как-то более целомудрена в поведении. Работала секретарём в поселковой администрации.

Я сел на свободное место чуть в стороне от праздничного стола и стал осматривать Санино жилище. Это был дом его бабки, квадратный в плане. Разделён на 4 части — прихожая, кухня, зал и спальня. Все комнаты соединялись открытыми дверными проёмами — межкомнатных дверей не было нигде (только входная, из холодных сеней), да спальня отгораживалась занавеской, и то, это видимо по настоянию сожительницы.

— Может уже сядем за стол?  — Татьяна широко улыбнулась призывно посмотрев на Саню и потом украдкой на меня.  — А что? Нас двое на двое, самый раз!

— Ща пацаны придут и начнём — обломал её Саня.

— Твоим пацанам лишь бы побухать на халяву!  — деланно обиделась Татьяна, кокетливо надув яркие пухлые губки.

— А тебе лишь бы потрахаться!?!  — осадил свою гражданскую жену Саня, не стесняясь нашего с Надей присутствия. Мы переглянулись и тактично сделали вид, что ничего не слышали.

На улице послышались шумные разговоры, так обычно говорят перед пьянкой, когда все пребывают в восторженно-приподнятом, эмоционально возбуждённом состоянии. Затопали по деревянным ступеням крыльца, стряхивая снег с обуви, загремели в тёмных сенях, нашаривая ручку... Дверь распахнулась и в теплую прихожую ввалились засыпанные снегом 4 мужика, весело гогоча и здороваясь одновременно.

— Сань, знакомься — Федяй, Колян, Димон, Кирилл.  — Саня наскоро представил мне своих гостей.  — ну вы чё так долго? Сколько вас ждать? Давай, раздевайся, проходи!  — это он уже им — Кирюха, чего возишься, давай за стол, водка греется!  — подгонял он опоздавших.

Парни принесли с собой минимум еды, зато несколько бутылок самогона.

•  •  •

В разгар застолья я захотел поссать. Туалет во дворе, я помню — обычное дощатое строение за сараем. Я осторожно стал вылезать из-за стола.

— Ты куда?  — спросил кто-то из девчонок, кажется Надя.

— Коня привязать — пошутил я, и протиснулся к выходу. Накинул куртку, сапоги и вышел на улицу. Свежий морозный воздух отрезвлял. Метель утихла, небо прояснилось и рассыпалось мириадом ярких звёзд. По характерным отметинам на снегу я понял, что парни ссали уже прямо с крыльца, но я-то трезвый, пойду пройдусь по узкой тропинке до соответствующего места. Когда возвращался,  

заметил полную луну по ту сторону крыши, осветившую двор, улицу, силуэты домов и весь посёлок с чернеющим дремучим лесом на горизонте. В темноте у крыльца слабо светился огонёк сигареты. Я подошёл поближе. Это была Надя.

— Покурим?  — спросила она и потянула руку к карману, чтобы угостить меня сигаретой.

— Не курю — резковато ответил я и мне стало неловко за мою сухость.

— Я тоже — Надя брезгливо бросила только что прикуренную сигарету с сугроб. Это я так... Для коммуникации...

Мы стояли и неловко молчали в ночной тишине.

— А знаешь — спросила Надя — мне одна подруга рассказывала... как она с двумя мужчинами...

Она ложится на спину, а первый мужчина ложится на неё сверху в миссионерской позе и начинает трахать. А второй начинает трахать первого в очко. Кайф неописуемый! Она так до 5 раз за один половой акт кончала!!! Тот, который её трахает — у него член каменный и приносит более яркий оргазм. Вот, всё из головы не идёт... Хочу попробовать...

Я попытался посмотреть на девушку, но было темно и совершенно не видно лица. То ли она врёт, то ли говорит правду. Не то серьёзно, не то прикалывается. Но в штанах у меня точно зашевелилось и набухло от такой направленности её мыслей. Она была пьяна, но голос вроде чёткий.

— Ну как, решила?  — спросил я.

— Что решила?  — не поняла Надя.

— С кем пробовать будешь, решила?

— Да с кем тут попробуешь? Одни гомофобы или гамадрилы... Это из деревни уезжать надо. И там, где-нибудь в другом городе, где тебя никто не знает, пробовать. А ты хочешь?  — Надя повернула ко мне своё лицо — я это чувствовал в темноте.

— Что хочешь?  — я сделал вид, что не понимаю. Глупо, конечно, но ничего другого на ум не пришло.

— Попробовать втроём, чтобы доставить мне неземное блаженство, как я только что рассказала, хочешь?

— Наверное, да.

— А ты кем хочешь — оживилась Надя — тем, который меня прёт и которого при этом в жопу трахают, или тем, кто другого мужика в очко наяривает?

Я задумался.

— А ещё она мне говорила... Когда один её в попку имеет, а второй в его очко долбит. Тоже не раз теряла сознания от такого секса. Что молчишь? У тебя встал?

•  •  •

Веселье было в самом разгаре, когда я вернулся. Парни больше пили, чем ели, девки от них не отставали, хотя изредка успевали закусывать.

— Давай к нам, за стол!  — позвал Колян — тебе налить? Мы уж опрокинули пару раз.

— Нет, спасибо, я не пью.  — У меня разболелась голова и я выпил таблетку, которую не хотел мешать с алкоголем. Чувствовал я себя крайне неуютно и неприкаянно на чужом застолье с малознакомыми людьми. Просто так сложились обстоятельства... Волею случая я здесь. Кого я обманываю? Себе-то не лги. По своей дурости я здесь. Поехал, женишок... На деревню неизвестно к кому... И вот, вынужден коротать время в компании неизвестных мне людей... Дебил. Я был ужасно раздосадован на 

себя.

— Ну хоть поешь садись!  — не унимался радушный Колян. Саня его поддерживал, а остальным похоже было всё равно.

— Нет, спасибо! Я сыт.

— Вот такие кадры нам по зарез нужны!  — оживился Кирилл — ест мало, не пьёт, скидывается на закусь и башляет на бухло!

— Саня, можно я прилягу?  — обратился я к хозяину дома — Где у тебя тут можно?

— А так кровать у меня одна, вон там располагайся в спальне.  — Ответил он, с трудом оторвавшись от пламенного поцелуя захмелевшей Танюхи, которая висла на нём при каждом удобном случае в перерывах между рюмками. Надя же напротив, сидела скромно, лишь с тоской посмотрела на меня. Видимо она рассчитывала на секс со мной в пику деревенским ухажёрам. Не то, чтобы я был такой видный парень, а скорее от жажды нового, неизведанного, отличного от примитивных сельских совокуплений с полупьяными трахарями.

Я, не раздеваясь, и не зажигая свет, зашёл в спальню, лёг на кровать и смежил усталые веки. Перед моими закрытыми глазами, как в калейдоскопе, проносились события и сцены сегодняшнего дня. Это ж надо так опростоволосится! Приехал, чудило городское, за семь вёрст киселя хлебать... А вот теперь все выходные придется провести в малоприятной компании деревенских пьяниц с интеллектом табуретки. И как отсюда выбираться — не понятно. Автобусов нет, связи нет, такси не ходит... Я проваливался в сладкую дрёму. Как сквозь вату доносились откуда-то приглушённые голоса:

— Обдышался свежим воздухом-то с непривычки. Срубило его.

— Сань, ты это... разденься, постель разбери там... да ложись...

— Спасибо, не нужно — отвечал я заторможенно и сонно — я сейчас... так чуток полежу...

— Я пойду его раздену — пьяно и весело проговорил неестественно звонкий девичий голос, кажется Надин — сейчас... я его...

— Да куда ты из-за стола? Сиди смирно — тут же окоротили её мужские голоса — Сидеть!

Я плавно покачивался на волнах сладкой неги и уплывал куда-то вдаль.

Я проснулся среди ночи от невыносимо мощной эрекции. Переполненный мочевой пузырь был её основной причиной. Голова прошла — уже хорошо. Какая-то подозрительная лёгкость во всём теле. Застолье закончилось, гости разошлись. На кухне горел свет. Растерзанный неубранный праздничный стол с остатками былого веселья и немытой посудой. Рядом со мной на единственной в доме кровати спал полураздетый Саня в обнимку со своей пьяненькой Танюхой. Я встал с постели, нетвёрдой походкой направился к двери, дернул за ручку — они тут не запираются на ночь! Справил нужду прямо с крыльца в снег. Лень было спросонья идти по тропинке через весь огород в уборную. Судя по отметкам в снегу все так делали. Морозный воздух освежал и холодил одновременно. Луна ярко освещала почти гоголевские пейзажи тихой деревенской ночи. Метель утихла, зато мороз нарастал. Холодно! Я, поёживаясь, вернулся в дом, посмотрел по сторонам — спать было решительно негде — и вернулся в кровать третьим. В конце концов он был не против. А Танюха тем более. Весь вечер мне глазки строила. Обожаю это деревенские заигрывания! Наивно-глупые, смешные, аляпистые,  

прямолинейные. Но при этом без всякой наигранности, гламурной шелухи и отчаянных потуг казаться не тем, кто ты есть.

— А не трахнуть ли мне Танюху?  — пьяно и дерзко подумал я — вот же она, такая тёплая, податливая, доступная... и, я уверен. Наверняка согласная. Конечно, Саня её парень... но не муж ведь. А раз у них свободные отношения, то можно и присунуть, тем более, стоит как кол, а Саня невминосе, упился до беспамятства. Он хоть и рядом спит, а сейчас как элемент мебели, почти что неодушевлённый предмет.

Минутное раздумье, и я всё же решился. На всякий случай натянул презерватив — не хватало ещё бездумного риска подцепить что-нибудь из деревенской экзотики. Зашёл с того края постели, где лежала Танюха, осторожно откинул с неё одеяло. Она так и улеглась, как ходила весь вечер, в серой мужской рубахе, а вот зелёные лосины с неё будто ветром сдуло вместе с трусиками, так что едва я открыл скрытое одеялом тело, как моему взору предстал нестриженный, но аккуратно и в меру кустистый лобочек, вольготно раскинутые в стороны полные ляжки с ослепительно белой нежной кожей незагорелой промежности и чуть потемнее, от светло бежевого до насыщенно коричневого — вход в святая святых с плотно сомкнутыми лепестками половых губ и спрятанном нависающим капюшончиком заветном зерне наслаждения в морщинистых кожанных складочках. Танюха крепко спала, или делала вид, что в отрубе. Чёрт их разберёт, этих женщин. Я залез на постель, стоя на коленях между её ног с оттопыренной сарделькой в тонкой резиновой оболочке, прогнулся, приставив головку к её лону, «прицелился», и неспешно ввёл. Вошёл он на удивление легко и плавно — именно,  — не провалился, не втиснулся, а аккуратно вошёл, мягко и ровно скользя по эластичным стеночкам. Танюха тихонько охнула и глубоко вздохнула.

Хорошо, аж до мурашек! Этот волшебный момент проникновения! Сразу как будто всего охватывает горячий, влажный, бархатно-нежный скафандр с особым наслаждением внизу, там, в заветном месте... Я погружался в бездну неземного блаженства, как аквалангист, пока не упёрся в деликатное «дно» сладкой впадины. Тогда, больше инстинктивно и рефлекторно, чем осознанно, начались размеренный фрикции, вверх-вниз, вперёд-назад. Танюха самоотверженно молчала, стойко изображая спящую, хотя, даже если и спала, то уже давно должна была «проснуться», почувствовав, что её ебут. А значит, она не «спала» с самого начала, прикидываясь «бесчувственным телом». Ну, да ладно. Мне всё равно! Особый кайф и запредельную экзотику доставляло то обстоятельство, что я имел её прямо у её парня, в их кровати, а сам он в нетрезвом состоянии сопел рядом. Да и Татьяна была явно не против, скорее больше из местечковых представлений о «приличии» притворялась спящей — типа, «меня взяли без моего согласия, а так я не блядь».

Наслаждение нарастало, как снежный ком, как лавина, сметающая всё на своем пути. Остроты ощущений добавляла какая-то неестественность происходящего — я ебал пьяную «сонную» девку, очень красивую пышечку кстати, мягкую и расслабленную, податливую, как тесто.  

Ебал в чужой постели, в чужом доме, на одной кровати с её мертвецки пьяным парнем... Я уже чувствовал неминуемое, неотвратимое приближение оргазма, зарождающийся вихрь в глубинах промежности, который сейчас понесётся по всему телу и прыснет буйной эякуляцией. Вот уже сжалось очко, напряглись ягодицы... Танюха постанывала от удовольствия, но мне были безразличны её ощущения. Я сконцентрировался исключительно на своих и замер в ожидании бурного кайфа, продолжая фрикции с осторожностью и предвкушением близкой разрядки. Вот... Сейчас... Дикая вспышка яркого фейерверка, и я с неописуемым наслаждением начал спускать. Татьяна заскулила и напряглась, вздрагивая всем телом. В этот момент Саня заворочался и начал буробить что-то нечленораздельное, больше похожее на мычание, чем на человеческую речь. Он и трезвым то не отличался изысканным красноречием и тягой к риторике, а уж пьяным и подавно! Но суть его претензий и так была ясна — я трахал его девушку практически у него на глазах, и естественно, в момент минутного прояснения его пьяного сознания он начал решительно протестовать. Даже хотел ударить меня и избить Танюху, но у него ничего не вышло! А я всё кончал и кончал. Мой член продолжал содрогаться в недрах тёплого и влажного Татьяниного лона, исторгая порцию за порцией семенную жидкость.

— Ы ауел о ли!  — едва ворочавшийся язык Сани наконец выдал истошный вопль. («Ты охуел что ли? » — догадался я). Саня вновь попытался ударить меня, но у него с трудом получилось только попытаться столкнуть меня с разгорячённой Танюхи. Я к тому времени уже кончил и собирался вытаскивать. Поэтому легко поддался и совместил эти два процесса. Развалился у стены, снял презерватив и хотел его бросить на пол, но устыдился такого свинского позыва, аккуратно завязал и упаковал в какую-то бумажку, подвернувшуюся под руку, положил у кровати на пол, чтобы выбросить, как встану.

Саня тем временем пытался взгромоздиться на переспелую и изрядно раздраконенную Танюху с распахнутым лоном — благо он был уже без штанов. А что? Соперник в виде меня уже повержен и изгнан из танькиной вагины, можно приступать к обязанностям альфа-самца! Саня с трудом влез на свою подругу и попытался было пристроить свой эрегированный член в подготовленную мохнатую расщелину, но избыток алкоголя в его организме явно пошёл не на пользу сельскому любовнику. Он пыхтел, кряхтел, издавал какие-то непонятные звуки, отдалённо напоминающие человеческую речь, стойко держался из последних сил над распростёртым телом согласной на соитие Татьяны, но никак не мог вставить. Тогда я решил помочь «коллеге» — как — никак я у него в гостях, сидел за его столом, разделил его кров, спал в его кровати, пользовал его подругу, надо же чем-то отплатить человеку? Я решил помочь вставить Сане — придвинулся поближе, просунул руку между ног совокупляющихся (точнее пытающихся это сделать) и нащупал Санин эрегированный член, которым он безуспешно тыкался в промежность своей пассии. Он был огромен! Не то, чтобы длинный, но очень толстый, кряжистый, крепкий, как корень дуба. Пальцы 

едва смыкались, пытаясь его обхватить! Я понимаю, чисто психологически предмет кажется больше на ощупь, если его не видишь, но он действительно был невероятно большой! И венчала его ещё более широкая залупа (вот почему бабы в магазине прыснули смехом, искажая его фамилию «Саня Залука — Саня Залупа! » Местная достопримечательность!) — крепкая, кряжистая, словно литая. Впервые в жизни я держал в руке мужской половой член (если не считать раньше, когда мы с братом дрочили друг другу пару раз), причём уникально огромный половой член! И не просто держал, а был как бы соучастником чужого полового акта... Не скрою, это ужасно возбуждало. Мой только что отстрелявшийся конец снова зашевелился, сладкая и беспокойная истома разлилась внизу живота, заставляя подёргиваться мой пока ещё вялый член. Он так смешно содрогался во сне, пуская слюни остатков эякулята, расслабленно раскинувшись на волосатом лобке, а когда я повернулся, он перелёг на бок, на бедро.

Я приставил огроменный Санин хуй к Татьяниной вульвочке и вдавил его жопу в распростертый таз Татьяны. Не смотря на гигантские размеры, член вошёл, как по маслу, легко и непринуждённо. Танюха сладко охнула и завозилась, впуская в себя мощного гостя и прилаживаясь к нему поудобнее. Дальше Саня, как мог, начал нелепую возню — полноценные фрикции у него не получались. Он елозил, как мог, что-то мычал, лез целоваться, но больше мусолил красивое Татьянино личико — она как могла уклонялась и уворачивалась от попыток пьяных лобзаний. Тем не менее, её согнутые в коленях ноги были максимально сладострастно растопырены, давая войти как можно глубже могучему Саниному полену. Глядя на его беспомощную возню, на похотливые Татьянины вошканья под ним, мне ничего другого не оставалось, как продолжить им помогать сношаться, иначе без меня эти бедолаги не справятся — Саня того и гляди уснёт в пьяном угаре, а бедная Танюха так и останется неудовлетворённой и обиженной.

Я встал на колени позади трахающейся (точнее безуспешно пытающейся трахаться) пары, крепко обхватил Саню за бёдра и стал совершать возвратно-поступательные движения его тазом, при этом коренастый, приземистый поршень с бордовой залупой заходил внутри Татьяниной вагины «стремительным домкратом», принося той неимоверное наслаждение.

Я был совершенно голым после первого акта любви с Татьяной, а теперь энергично двигал перед собой обнажённой жопой Сани, его шоколадный глаз призывно и неотступно смотрел на меня, то приближаясь, то удаляясь. А что если вставить ему? Получится тот самый паровозик, о котором говорила Надюха. Заманчиво, конечно, но я не из этих. Ну, которые которых. Меня больше интересовал женский оргазм, а Танюха извивалась и повизгивала от удовольствия так азартно, что у меня снова стал набухать и распрямляться корешок сладострастия. Татьяна начала ёрзать и подмахивать навстречу нашим движениям — видать совсем уже захлестнула её волна неземного блаженства. Я никогда раньше не участвовал в М+Ж+М, а тут такое! Да, чувства, не испытанные ранее, переполняли меня: разврат, вседозволенность, зависть к огромным размерам Саниного фаллоса, на фоне которого даже 

мой среднестатистический 16-сантимектровый казался карликом, абсолютная свобода в сексе, свобода не думать об удовлетворении случайной половой партнёрши, моя руководящая и направляющая (в буквальном смысле слова) роль — я чувствовал себя режиссёром, руководящим ощущениями двух человек и командующим оргазмами. Впрочем, Саня, по причине изрядного подпития, больше походил на ростовую куклу с огромным натуралистичным членом, а я этим самым членом, как дилдо, удовлетворяю Татьяну.

Её всхлипы и стоны переросли в нескончаемый вой сплошного кайфа. Я тоже входил в азарт, и долбил её Саниными чреслами, как швейной машинкой — всё быстрее и чаще. Раздавшаяся вширь женская розочка аппетитно чавкала, пытаясь заглотить в себя огромную, как консервная банка, Санину залупу. Иногда я так увлекался, что Санин причиндал вылетал из жаркого лона, и тогда приходилось вправлять его внутрь снова. А может это Татьянино влагалище конвульсивно сокращалось от приближения оргазма, причём настолько сильно и резко, что выталкивало из себя пенис её ёбаря. Тогда Татьяна недовольно морщилась и нетерпеливо ждала, пока я всуну обратно, зато потом принималась пыхтеть с удвоенной энергией, стремясь наверстать упущенное во время вынужденной остановки. Я перестал понимать, когда она кончает, или это был один непрерывный поток затяжного оргазма? Санин оголовок знатно растребушил её мохнатку, заставляя непрерывно кончать и корчится в сладких муках полового блаженства. Впрочем, я тоже с полным правом мог считать себя причастным к её балдёжному упоению — ведь это скорее я ебал её Саниным членом.

Тем временем мой дружок окончательно окреп и требовал всунуть его куда-нибудь. «Ладно, раз пошёл такой изврат, надо опробовать МЖМ в полной мере. А не присунуть ли мне с другой стороны? » — подумал я и сразу же возбудился ещё более. Я повернул слепленную парочку на бок, стараясь, чтобы Санин член не выпал из пизды при развороте, но Танюха и сама придерживала его крепко, но по-прежнему изображала из себя спящую красавицу. Ну и ладно. Плевать. Как хочешь... Я торопливо надел презерватив и пристроился к девушке сзади. Её попа была просто великолепна! Это вам не те гламурные плоскожопые сучки, что строят из себя приличных, выкладывают в соцсетях свои худосочные фигурки, отсасывают в клубах первому встречному. Нет! Это взрощенная на парном молоке и домашней сметане большая выпуклая жопа (в хорошем смысле этого слова!), аппетитная, округлая, смачная! Такую жопу хочется обнять, прижаться к ней, расцеловать, любоваться, поставить рачком, присунуть, наслаждаясь не только фрикциями, но и созерцанием такой неземной красоты, получая эстетическое удовольствие!

В самом центре, между массивными полушариями ягодиц, на дне восхитительного ущелья располагался тёмно коричневый кружочек сфинктера, не маленький, ритмично сжимающийся и расслабляющийся в такт половых движений впереди. Я приставил головку к самому анусу и легонько вдавил — не смотря на кажущуюся тугую сжатость заднего отверстия, мой член легко ввалился в плотную упругость, как запоздавший хмельной гость бесцеремонно и нескромно вваливается в двери. Сразу всей головкой... Первым движением я протиснулся наполовину длины своего члена — как же это неимоверно 

сладко!  — вторым, уже более жадным, всунул до конца, на всю длину, и третьим — до конца, вдавившись лобком в её мягкие сочные ягодицы, пытаясь проникнуть как можно глубже. Замер на какое-то время, привыкая к новым ощущениям. В первую очередь я почувствовал Санин член за тонкой кожистой перегородкой — он елозил не только по Татьяниному влагалищу, продавливая его тонкие стеночки мощными закраинами огромной залупы и вызывая залпы оргазмов, но и по моему члену. Мне можно было вообще ничего не делать, замерев вот так, и дожидаясь оргазма — настолько всё было живо и крайне чувствительно! Но ничего не делать было невыносимо — и я, больше повинуясь инстинктам и рефлексам, стал долбить Татьянин зад, как сумасшедший!

Поначалу двигались все трое — Саня пытался изобразить половую активность, что у него получалось с трудом, Татьяна, неудовлетворённая Саниным размахом и более чем скромной амплитудой, активно подмахивала, отчаянно насаживаясь на эрегированный торчащий ствол, а я просто ебал в своё удовольствие роскошный и красивейший сракотан. Чаще всего мы просто мешали друг другу. Первой это осознала и сдалась Татьяна — она перестала двигаться и попыталась расслабить свои мышцы внизу — я это понял по ослабленной хватке вокруг моего ствола. Саня ничего не понял и продолжал вспахивать Татьянину борозду по мере сил. А я прижался к голой спине Татьяны, обхватил её немаленькую грудь в расстегнутом полуснятом лифчике (лосины и трусики она сняла, приготовившись к ебле, а вот на верх видимо сил не хватило, или это такая местная эротика, но из одежды на ней остался расстёгнутый, наполовину снятый лифчик под распахнутой серой мужской рубахой, которую вместо того, чтобы снять, я просто задрал сзади, оголив попочку и спинку до плеч), вдыхал аромат её чёрных волос, эротично дышал ей в затылок, пытался поцеловать её шею. Я попытался подстроиться под Санины движения, синхронизироваться, так сказать. Сначала мы одновременно всовывали, наполняя девушку с двух сторон, даря ей двойное удовольствие, и так же одновременно извлекали, опустошая её недавнюю наполненность, накатывая и отступая, словно прибой. Затем, ради интереса, я перешёл в «режим велосипеда» — когда Саня всовывал свою елду, я вытаскивал, и наоборот, когда он вытаскивал — я вставлял до конца. Однако понять, что Татьяне нравилось больше было всё равно невозможно — она уже давно не контролировала себя, её протяжный вой перешёл в один сплошной истошный вопль дикого необузданного наслаждения. Она безотчётно металась на постели, словно в бреду, хватаясь за любые предметы — комкала простыню, кусала подушку, царапала Санину спину (благо я был сзади)...

«Однако, как он долго не кончает, и при этом всё ещё твёрдый! » — с завистью подумал я про Саню — «а может, это просто алкоголь виноват? И он тупо не может кончить?? Всё равно молодец! » Саня работал пастухом в посёлке. Всё лето бродил со стадом по окрестностям, зимой бухал и перебивался случайными заработками. Был у него и уникальный талант, просто дар Божий — невероятных размеров залупа, дарящая женщинам столь 

райское наслаждение, что они к нему чуть ли не в очередь выстраивались.

Бывало баба какая или разведёнка бежит летом к нему на стойбище — типа скотинку попроведать, пастуха угостить домашним обедом, да бутылочку припасла, а на самом деле... все трусы мокрые... Прибегает, значит. Пока в посёлке — нехотя идёт, типа безразлично, а потом шаг ускоряет, а когда уж не видит никто,  — можно и бегом! Прибегает, значит, забыв все условности и «приличия», в надежде потрахаться до одури — а он там уже вдувает какой-то, у неё только ноги в стороны раскиданы, верещит от удовольствия на всю округу. Вокруг коровы пасутся, собаки сторожат, ручей журчит, трава зелёная — сельская идиллия! Пастораль! «Кто же такая? » — Женское любопытство — штука сильная! «Зинка, что ли? Вот шалава! Проститутка! » И вечером всем уже раззвонит по селу, забывая, что сама за тем же самым пришла.

И что делать? Назад идти? Да вроде уже настроилась, и между ног свербит. Деваться некуда, подождёт, пока предыдущая удовлетвориться и уйдёт, и сама к Сане давай подкатывать. А ему что? И наелся, и выпил, и бабы сами лезут — красота! Вот так к нему уж половина посёлка и переходила. А что? Бабы то всё больше брошенки, вдовы да разведёнки. А и замужних полным-полно. Мужья-то на вахту уезжают на несколько месяцев, а трахаться охота — женское естество требует! Саня не привередничает, всех удовлетворяет — и молодых, и не очень, одиноких, замужних, пожилых. Зато всегда и сыт, и пьян! Малявок только не пользует, как ни просили. Школьниц-мокрощелок и прочих сыкух ни-ни!

•  •  •

Оргазм наступил внезапно. Не то, что бы совсем неожиданно — я к нему стремился, но обрушился, словно снежная лавина! Он был не такой мощный и фееричный, как первый, но всё же достаточно яркий и продолжительный! ». Татьяна взвизгнула и положила левую руку мне на бедро, как бы притягивая мой таз поближе к своим чреслам и умоляя не покидать её заполненной моим присутствием норки. Я полежал так какое-то время, затем вынул, снял презерватив и положил к первому. Саня ещё наяривал Танюху, но она уже больше не стонала. Я натянул штаны, оделся и вышел поссать, заодно и мусор выброшу.

Свежий морозный воздух бодрил до мурашек. Я застегнул куртку и сделал несколько шагов. Снег скрипел под ногами. Робкая полоска светло синего неба обозначилась на горизонте с восточной стороны. Светало. Хотя луна ещё светила в тёмном небе, и звёзды ещё и не думали гаснуть. Странно, я совсем не вспоминал об Ирине. На пустынной ночной улице вдруг загудел старенький автомобиль. Я вышел на середину дороги и тормознул его. За рулём пожилой мужик с сединой на висках.

— Доброе утро! А Вы куда в такую рань?  — спросил я.

— В Город, на рынок. Вчера свинью заколол, сегодня хочу продать.

— А подбросьте до Города, пожалуйста!? Я заплачу.

— Садись!

Возвращаться в дом к Сане мне было не зачем, прощаться не с кем, и я сел в машину. Та 

надсадно взвыла, пыхнула облачком выхлопных газов, и тронулась вперёд.

— Тут главное на подъём взобраться, а там дальше уже по ровной и на трассу.  — весело подмигнул мне водитель. Его добродушная уверенность передалась и мне. Мы подъехали к подножию и о, чудо!  — переносов не было. Не смотря на вчерашнюю метель — не метель, а светопреставление! А может трактора ночью прошли. Водила включил пониженную передачу, мотор натужно загудел и медленно преодолел крутой подъём. Уютное тепло разливалось в кабине. Я задремал.