Гордость

Мы все устроены по-разному, но как именно эти механизмы будут влиять на наши действия в тех или иных обстоятельствах, остается загадкой. То есть, я не верю, что мы можем предсказать, как будем реагировать на ситуации, которые действительно изменят нашу жизнь.

Помню, пока были живы оба моих родителя, я думал, что смогу спокойно пережить их смерть. Так было до тех пор, пока не умерла моя мать. Хотя мне был двадцать один год и я казался взрослым, это потрясло меня до глубины души. Наедине с собой я впадал в панику, и в течение нескольких месяцев едва мог держать себя в руках на публике.

С другой стороны, когда мне было девятнадцать, я шел на свидание, и на нас напали двое парней. Я даже не думал о том, что сделаю дальше — я просто отреагировал, хотя я не чемпион по каратэ или что-то в этом роде. Я был ненамного крупнее грабителей, и у одного из них был нож. Я одной рукой завел свою спутницу себе за спину, одновременно ударив парня с ножом по яйцам, а затем ударил локтем в лицо другого парня, так что кровь хлынула во все стороны из его явно сломанного носа. Я попытался снова ударить парня с ножом, но они убежали, причем тот, кого ударили по яйцам, довольно медленно. Я бросился за ними, но моя спутница оттащила меня назад.

Суть этих двух историй — которые были самыми драматичными в моей жизни до того, как я написал этот рассказ, хотя были и десятки других, более мелких — в том, что я не мог предсказать свою реакцию на значительные события.

•  •  •

Я женился на Терезе после того, как мы встречались всего несколько месяцев, и вскоре после смерти моей матери. Тереза никогда не встречалась с моей матерью, но помогла мне избавиться от недомогания, которое я испытывал после её смерти.

Я быстро по уши влюбился в Терезу, и мне показалось, что эти чувства были взаимными. Тереза казалась мне красавицей, с красивыми бедрами, которые сводили меня с ума, и приятной обаятельной улыбкой. Однако больше всего мне в ней нравились её доброта и жизнерадостный характер. Я считал себя приятным, покладистым парнем, и она, похоже, тоже ценила это во мне. Мы поженились через шесть месяцев после знакомства.

Хотя я старался никогда не зацикливаться на этом, иногда я задавался вопросом, какой была бы моя реакция, если бы Тереза когда-нибудь изменила мне. Хотя в те несколько минут, когда я позволял себе задуматься об этом, я всегда думал, что, если бы обстоятельства не были совершенно странными, я, вероятно, простил бы её, и мы продолжили бы нашу совместную жизнь. Единственным реальным эффектом, который обычно оказывали на меня эти мимолетные мысли, была уверенность в том, что я в первую очередь делаю Терезу счастливой, когда мы занимаемся сексом.

Тереза казалась неопытной, когда мы начали заниматься сексом, хотя никто из нас никогда не говорил о прошлых 

отношениях. Несмотря на то, что сначала она испытывала опасения во время орального секса, ей это понравилось, и я мог бы заставить её ворковать и висеть на мне пару дней, если бы я устроил ей шокер, одновременно лаская языком её клитор до одного или двух оргазмов, а затем заставить её кончить, поставив её на четвереньки и выбивая все дерьмо из своей собачонки.

Конечно, секс, который она любила больше всего, тоже не был для меня проблемой, тем более что в дополнение к этим эффектным бедрам, о которых я упоминал, у нее были большие упругие сиськи, которые хлопали друг о друга, когда я трахал её раком, что для меня было самым эротичным звуком в мире. Кроме того, когда я кончил в нее, сочетание крика и хныканья, сорвавшееся с её губ, было для меня самым приятным звуком в мире.

После того, как мы прожили в браке четыре года, и когда мы начали заводить разговор о детях, о которых мы оба всегда говорили, что хотим завести их после трех или четырех лет супружества, у Терезы произошла перемена настроения, которая продолжалась около трех недель. Это был не типичный предменструальный период, который у нее никогда не был особенно тяжелым. Скорее, это была своего рода отстраненность и задумчивость, которые, казалось, пронизывали все её существо, за исключением тех случаев, когда я посасывал её клитор или применял свой член, входя и выходя из её киски во время занятий любовью. Когда я спрашивал её о её недомогании, она либо смеялась, либо отмахивалась от этого, либо давала какой—нибудь неубедительный ответ о том, что на работе царит стресс (она работала личным тренером — насколько это может быть стрессом?).

И вот однажды в пятницу вечером, когда я вернулся с работы в нашу квартиру с двумя спальнями, я услышал слова, которых каждый мужчина боится больше всего:  — Блейк, дорогой, нам нужно поговорить.

Я сглотнул и сел в гостиной напротив того места, где она сидела, потягивая вино из бокала с каким-то отрешенным выражением на лице.  — Хочешь чего-нибудь выпить, дорогой?  — спросила она.

— Нет, я в порядке,  — ответил я.  — Это связано с твоим недомоганием в последние три недели?

— Да, наверное. Мысль о детях вызывает у меня беспокойство и неудовлетворенность. Я... у меня есть какое-то страстное желание. Что мне нужно сделать, так это взять отпуск от нашего брака на некоторое время, пока я не приведу свои мысли в порядок. Тогда мы сможем снова быть вместе навсегда и завести троих-четверых детей.

— Отпуск? Что, черт возьми, это значит? Мы не профессора колледжа,  — я, вероятно, скорее проревел, чем ответил.

— Не стоит грубить, милый. Просто небольшой перерыв. Вероятно, не более чем на месяц,  — ответила она, избегая смотреть мне в глаза.

— Я не помню, чтобы отпуск был в наших клятвах или планах,  — парировал я.

— Я знаю, но у меня все усложнилось. Я... мне просто действительно нужно немного отдохнуть.

— Куда ты 

идешь, потому что я остаюсь здесь?  — Ответил я, надеюсь, более примирительным тоном.

— У моей подруги Карен с работы есть квартира с двумя спальнями, а её соседка по комнате только что съехала, так что я могу пожить там месяц или сколько потребуется.

Только тогда я заметил, что два наших самых больших чемодана были упакованы и стояли возле входной двери. Очень наблюдательно с моей стороны, да?

— Я позвоню тебе через день,  — сказала она, вставая и подходя ко мне после того, как допила вино. Я тоже встал. Я обнял её.  — Пожалуйста, не уходи,  — сказал я срывающимся голосом.

— Мне нужно, милый. Я люблю тебя,  — ответила она, целуя меня с задумчивым выражением на лице.  — Ты не поможешь мне с чемоданами?  — спросила она с улыбкой и ещё одним быстрым поцелуем.

Я последовал за ней к её машине, неся чемоданы, как какой-нибудь безмозглый носильщик. Я положил их в багажник и ещё раз попросил её не уезжать. В ответ она только ещё раз быстро поцеловала меня и уехала, помахав на прощание рукой.

Я держал себя в руках, пока не вернулся в свою квартиру. А потом я потерял самообладание, как в тот день, когда умерла моя мама. Все выходные я думал только о том, как вернуть Терезу.

Я уверен, что сообщения, которые я оставлял на мобильном телефоне Терезы, были трогательными. Хотя она поблагодарила меня за розы, которые я отправил ей на работу, когда она позвонила мне. Я ответила после первого же гудка, и у меня возникло ощущение, что в её глазах это тоже был жалкий ответ. На самом деле, казалось, что следующие три недели были для меня настоящим испытанием.

Конечно, моя ситуация повлияла на мою работу, но, к счастью, у меня такая работа, на которой мне не нужно слишком много взаимодействовать с другими, если я этого не хочу, и понимающий начальник. Однако даже она уловила моё настроение и примерно через две с половиной недели моего отчаяния, в среду утром, задала мне серьезный вопрос.

— Что, черт возьми, с тобой не так, Блейк? За последние три недели ты превратился из одного из двух моих лучших работников в бесполезную кучу дерьма. Почему у тебя голова в заднице?  — Спросила меня Белинда.

Как вы можете заметить, Белинда не путается в словах и обладает потрясающим характером. Она на пять лет старше меня. Она умна и, хотя внешность у нее чуть выше среднего, рост около 180 сантиметров, а фигура такая же потрясающая, как и её характер.

— Извини, Белинда. У меня возникли кое-какие личные проблемы, которые отвлекают меня. Моя жена взяла отпуск от нашего брака.

— Что ты сказал?  — рявкнула она.

— Ну, это значит...  — начал я кротко объяснять. Несмотря на то, что я на 10 сантиметров выше её, я казался маленьким ребенком, смотрящим на нее снизу вверх, прежде чем она громко прервала меня.

— Я знаю, что, черт возьми, это должно означать. Мне интересно, почему 

ты такой бесхребетный, что соглашаешься на это? Я не считала тебя слабаком, Блейк.

Пока я, заикаясь, пытался что—то ответить, она схватила меня за плечи руками, которые были невероятно сильными даже для женщины с мускулистыми руками и ногами.  — Перестань пытаться что-то объяснять или оправдывать. Это твое личное дело, и если ты хочешь быть гребаным занудой за пределами офиса, я не могу этому помешать. Однако у тебя есть ещё три рабочих дня, чтобы вернуть Блейка, который является одним из моих лучших сотрудников. Если ты не сделаешь этого через три дня, я отправлю тебя в творческий отпуск. Понял?

Черт, она была пугающей.  — Понял,  — покорно ответил я.

— К этому времени в понедельник — во сколько это, в 10:30?  — продолжила она.

— Да, примерно так,  — ответил я.

— Хорошо, к 10:30 понедельника я увижу старого Блейка, или я отстраняю тебя от работы на две недели — без сохранения заработной платы.

С этими словами она погладила меня по щеке — то, что для нее должно было быть нежным, и даже для обычной женщины было бы в какой—то степени нежным,  — повернулась и пошла обратно в свой кабинет.

Я по-прежнему вел себя как простофиля в субботний вечер. По-прежнему жил в ожидании звонков Терезы и был озабочен тем, как вернуть её, несмотря на моё желание обрести твердость характера, которой требовала от меня Белинда. Я решил сходить в кино, чтобы отвлечься от своих проблем, но один, а не с другом. И тут я увидел их.

Там была Тереза, с широкой улыбкой на лице, держащаяся за руку с парнем, чьи физические данные, на мой взгляд, сильно отличались от моих, и ожидающая очереди за билетами.

Я сразу же отправился домой с разбитым сердцем. Я сразу лег спать, внезапно осознав, что эмоционально истощен. Когда я проснулся в воскресенье в 8 утра, у меня был новый взгляд на жизнь.

Я обнаружил, что моя запрограммированная реакция сильно отличается от того, что я предполагал ранее. Хотя я не могу сказать, что мне больше не было дела до Терезы, потому что я действительно любил её, весь мой подход был на 180 градусов отличен от того, что было раньше, или от того, что я мог бы предсказать.

Я собрал приятелей, и мы поиграли в мини-футбол. Трое из них пошли со мной пообедать, а после этого я начал искать новую квартиру. Мы жили месяц за месяцем в нашей квартире после того, как истек срок аренды, и до конца текущего месяца оставалось двадцать пять дней, так что я мог сдать квартиру, предупредив об этом за пятнадцать дней, и вернуть страховой депозит. Я пошел посмотреть на три из них и нашел одну в двух кварталах от моего офиса, которая была вполне приемлема и в которую я мог бы переехать в последний день текущего месяца.

В понедельник утром на работе я был в ударе. Старина Блейк прибавил 20%. Белинда ничего не сказала — она только улыбнулась. В понедельник в обеденный 

перерыв я встретился со своей старой подругой, которая недавно развелась, и получил от нее рекомендацию адвоката по бракоразводным процессам.  — Возьми того, что был у моего бывшего мужа,  — рассмеялась она.  — При необходимости он — самая злобная акула в воде, но, когда нужно, ведет себя разумно,  — продолжила она, записывая его имя и номер телефона. Я позвонил ему перед тем, как вернуться на работу, и договорился о встрече на среду.

В рамках моей трансформации я все ещё был на работе в 18:30 — Белинда была там, кроме меня, единственной,  — когда Тереза позвонила мне на мобильный. Я переключил звонок на голосовую почту.

Я выходил за дверь одновременно с Белиндой.  — Я вижу, ты принял мой совет близко к сердцу,  — усмехнулась она, когда мы вместе вошли в лифт.

— Да, черт возьми. Я не хотел, чтобы ты пихала меня в зад,  — усмехнулся я в ответ.

— Собираешься домой, в свою пустую квартиру?  — спросила она.

— Нет, сначала я собираюсь потренироваться,  — ответил я, поднимая свою спортивную сумку,  — А потом перекусить. А ты?

— То же самое,  — рассмеялась она, поднимая свою спортивную сумку.

— Где ты тренируешься?  — спросил я.

— В "Планете Фитнес" на углу Харви и Форест,  — ответила она,  — а ты?

— В "Планете Фитнес" на углу 23-й и Эссекс,  — рассмеялся я.

— Приходи ко мне на Харви сегодня вечером, и после тренировки я угощу тебя ужином, чтобы поприветствовать твое возвращение к жизни,  — улыбнулась она.

— Договорились,  — парировал я.

Тренировки с Белиндой были плохими по трем причинам. Было трудно не бросаться в глаза, когда я любовался её горячим телом, когда она кряхтела и постанывала. Было унизительно, что, за исключением некоторых упражнений для верхней части тела, она могла соревноваться со мной или превосходить меня во всем, что касалось оборудования. Она была моей начальницей.

Тренироваться с Белиндой было здорово по двум причинам. У нее было вышеупомянутое потрясающее тело, которое меня по-настоящему вдохновляло, и ещё она, казалось, знала всех, и рядом с ней было невозможно не радоваться, особенно когда все здоровались с ней, а она представляла меня им.

После тренировки мы устроили приятный платонический ужин в "Олив Гарден" и просто помахали друг другу на прощание, хотя в тот вечер впервые в жизни я смотрел на Белинду как на сексуальный объект, а не как на свою начальницу. Мне хотелось прижать её большие сиськи к своей груди и обеими руками обхватить её упругую круглую попку.

Я просто не отвечал на звонки Терезы в течение следующих двух дней, в том числе и один раз, когда я ждал приема в офисе известного адвоката (его звали Билл Беттс). Я сказал Беттсу, что просто хочу развестись по причине непримиримых разногласий и не хочу вдаваться с ним в подробности. Он настоял, чтобы я рассказал всю историю целиком, если хочу, чтобы он представлял мои интересы, поэтому я дал ему краткий обзор и ответил примерно на двадцать наводящих вопросов.

— Хорошо, Блейк, я буду представлять вас. Вот 

прайс моих гонораров,  — сказал он после того, как получил удовлетворительный ответ на последний вопрос. Мои брови поползли вверх. Это может оказаться недешево, но с тем отношением, которое у меня сейчас было к жизни, я бы счел эти деньги не зря потраченными на случай, если что-то усложнится.  — Вы должны быть готовы к тому, что адвокат вашей жены предложит консультацию, и если он или она это сделает, трое из четырех судей в этой юрисдикции согласятся на это.

— Как нам найти четвертого судью?  — усмехнулся я.

— Удача в розыгрыше — извините, я ничего не могу сделать, чтобы повлиять на это. Однако, в конечном счете, это не должно стоить вам так дорого, поскольку у вас нет детей и не так много денег, чтобы расстаться. Это будет просто неудобством, поскольку вам придется делать вид, что вы принимаете участие, даже если вы категорически против примирения. Вы категорически против, не так ли?  — ответил Беттс.

— Категорически,  — ответил я, не смеясь и не хихикая, а со всем возможным серьезным выражением лица.  — Когда документы будут готовы?

— Я могу сделать все за десять дней или даже меньше, включая моего специального пристава.

— Зачем нужен специальный пристав?  — спросил я.

— Он будет сопровождать вас и обслуживать процесс вместе с вами. Либо совершенно тихо и незаметно, либо устроит сцену, на ваш выбор.

— Спасибо, мистер Беттс...  — Сказал я, поднимаясь, чтобы пожать ему руку.

— Я Билл, а ты Блейк, и никаких тебе "мистер",  — ответил он, пожимая мне руку.  — И отправь Терезе электронное письмо о квартире за два дня до того, как уведомишь своего домовладельца.

•  •  •

В тот вечер я получил ещё три звонка и электронное письмо от Терезы. Ни на одно из них я не ответил. Думаю, она удивилась, почему я больше не целую её в зад. На следующий день я отправил Терезе быстрый ответ по электронной почте.  — Завтра я уведомлю домовладельца о том, что съезжаю, если ты не подпишешь новый договор аренды самостоятельно. У меня есть другая квартира, в которую я переезжаю в последний день месяца. Если ты не скажешь мне, что завтра к пяти часам самостоятельно оформишь новый договор аренды, я уведомлю домовладельца об этом.

На моё электронное письмо пришло десять писем от нее, а также десять звонков, ни на один из которых я не ответил, а просто удалил. Около восьми вечера дверь моей квартиры открылась, и вошла Тереза. Конечно, у нее все ещё был свой ключ, и технически она все ещё жила здесь, так что это меня не удивило.

— Я не могла до тебя дозвониться и уже начала по-настоящему волноваться,  — были её первые слова.  — Почему ты не отвечал на мои звонки и электронные письма?

— Потому что, кроме статуса квартиры, ты не можешь сказать ничего такого, что меня бы хоть немного заинтересовало,  — ответил я, увеличивая громкость баскетбольного матча, который я смотрел.

Она встала между мной и телевизором.  — Пожалуйста, выключите телевизор, чтобы 

мы могли поговорить,  — сказала она, уперев руки в бока, явно встревоженная.

— Нет, я действительно наслаждаюсь этой игрой. Может быть поговорим, после её окончания или во время рекламы,  — ответил я.

Она протянула руку и отключила телевизор.

— Нам нужно поговорить,  — сказала она, садясь, но держа вилку в руке, вероятно, чтобы я не мог до нее дотянуться.

— Что такого важного случилось, что ты прерываешь моё удовольствие?  — спросил я.  — Разве у тебя нет каких-нибудь дел в отпуске?

— Вот об этом нам и нужно поговорить. Я думаю, что отпуск был ошибкой, и я возвращаюсь завтра, чтобы через пару месяцев мы могли начать делать ребенка,  — сказала она, и её прежнее суровое выражение лица сменилось широкой улыбкой, как будто это была лучшая новость в мире.

— С кем ты планируешь завести детей?  — Задумчиво спросил я.

— Что... с тобой, конечно,  — был её раздраженный ответ.

— Прости, Тереза, но во время нашего отпуска я пришел к некоторым настоящим открытиям. Я понял, что никогда не любил тебя — ты была просто хорошим партнером — и, кстати, ты была хорошим партнером в сексе,  — ответил я, сначала нахмурившись, а потом улыбнувшись.  — Однако у меня нет намерения заводить с тобой детей или оставаться в браке хотя бы на день дольше, чем это необходимо. Я могу подать документы на развод в любое удобное для тебя время. Я не хочу вмешиваться в твои важные дела, связанные с отпуском.

Сначала она выглядела ошеломленной, потом удивленной, а потом на её лице появилась хитрая улыбка, и она встала, направляясь ко мне, по пути уронив вилку от телевизора.  — Я понимаю, дорогой. Ты хочешь меня немного наказать за мою глупую идею с отпуском. Как насчет того, чтобы я оседлал тебя, ковбой, в качестве наказания?

Я резко вытянул правую руку, не давая ей обнять меня.  — Тереза, ты действительно классная задница, и я бы хотел, чтобы ты трахнула меня, как наездница, пока я буду массировать твои потрясающие киски. Однако я не хочу, чтобы это было сделано под надуманным предлогом. Это не будет частью наказания. Я же сказал, что мы расходимся. Если ты все ещё хочешь трахнуть меня, иди в спальню и разденься.

Я мог бы сказать, что она снова была застигнута врасплох. Однако было также ясно, что она мне не поверила и подумала, что это часть игры, поэтому после тридцатисекундной задержки она улыбнулась и сказала:  — Хорошо, любимый,  — и начала раздеваться, направляясь в спальню.

Вы должны понять — у меня не было секса с тех пор, как она ушла около месяца назад, и большую часть этого времени я был в такой депрессии, что мастурбировал всего один раз. Почему я должен отказываться от такой великолепной задницы, а Тереза БЫЛА великолепной задницей, и именно так к ней и относились бы.

Когда я вошел в спальню, она лежала голая на кровати с самодовольной ухмылкой и раздвинутыми ногами.  — Классная пизда и сиськи,  — прорычал я, облизывая губы, когда быстро 

разделся, а мой маленький друг уже был возбужден. Она слегка поморщилась, когда я сказал "пизда", но её улыбка быстро вернулась.

Поскольку я люблю полакомиться киской — в противном случае я бы просто трахнул её,  — я вылизывал и ласкал её пальцами, пока она стонала. Она, должно быть, испытала оргазм дважды менее чем за пять минут. Когда она все ещё была в агонии своего второго оргазма, я запрыгнул на кровать, лег на спину и потянул её на себя. Мой член погрузился в нее почти мгновенно. Она двигалась на мне приятнее, чем когда-либо прежде, и мне действительно нравилось работать с её сиськами, пока она это делала. Я быстро кончил, вызвав у нее ещё один оргазм и заставив её рухнуть мне на грудь.

Как только моя эйфория от по—настоящему отличного — лишенного эмоциональной вовлеченности — траха улеглась, а Тереза все ещё мурлыкала, я перевернул её на бок.  — Я бы очень хотел, чтобы ты высосала наши общие выделения из моего члена,  — невозмутимо заявил я.

Она подумала, что я шучу.  — Я так не делаю,  — усмехнулась она.

— Тогда мне нужно вернуться к игре,  — ответил я и начал вставать.

Она усадила меня обратно с насмешливым выражением на лице. Это сменилось вымученной улыбкой.  — Это часть моего наказания, да?  — спросила она, а затем, к моему удивлению, опустилась на мой член и начала сосать.

Она быстро заставила меня снова возбудиться. Что—то в её покорности, и особенно в движениях её языка было такое, что меня по-настоящему возбудило. Вскоре я уже был погружен в её киску, трахая её раком. Слушая чудесную мелодию, с которой её сиськи шлепались друг о друга, я засунул большой палец ей в попку одной рукой, а другой откинул её волосы назад. То, что я сделал, должно было стать моим самым большим семяизвержением за всю мою жизнь.

Я не вернулся к игре. В тот вечер я трахнул её ещё два раза — рекорд для меня — снова в киску и один раз в сиськи, что она редко позволяла мне делать, потому что сперма попала ей на грудь и подбородок.

На следующее утро я встал раньше Терезы и приготовил себе завтрак. Я уже наполовину закончил, когда она вошла в кухню.  — Чем-то вкусно пахнет,  — проворковала она,  — а может, у меня просто все чувства обострились из-за феноменального секса прошлой ночью,  — хихикнула она.

Я не ответил.

— А где мой завтрак?  — спросила она, глядя на тарелку с остатками омлета, который я ел.

— Яйца в холодильнике,  — небрежно ответил я, указывая на него.

На её лице появилось очень озадаченное выражение, а затем она села рядом со мной.  — Итак, что мы собираемся делать сегодня после работы?  — с надеждой спросила она.

— Я не знаю, что ты собираешься делать, но я собираюсь позаниматься, а потом быстро поужинать,  — ответил я.

— Я... я подумала, что после вчерашнего покаяния мы могли бы заняться чем-нибудь вместе сегодня вечером,  — нерешительно ответила она.

— Прошлая ночь не была наказанием — это был 

просто секс. Должен сказать, что ты превзошла саму себя. Я действительно считаю, что кончал чаще и сильнее, чем когда-либо в своей жизни. Ты, должно быть, самая лучшая трахальщица в истории,  — ответил я, набивая рот. Хотя Тереза не привыкла, чтобы я так с ней разговаривал, как она могла не расценить это как комплимент.

— Видишь, ты скучал по мне...  — начала она, когда я встал, сполоснул свою тарелку, поставил её в посудомоечную машину и улыбнулся.  — До свидания. Может быть, мы сможем как-нибудь повторить это.

Я был уверен, что слышал, как она сказала — Но... но...  — когда я выходил за дверь, но не уверен, потому что ни разу не оглянулся.

В тот день на работе я получил несколько любовных сообщений и электронных писем от Терезы. Я не ответил. Я действительно отменил договор аренды квартиры, когда Тереза не позвонила мне до 17:00. Кроме того, утром я позвонил Биллу Беттсу и спросил, могут ли документы быть готовы к отправке приставом в 8:00 утра в понедельник в нашу квартиру. Он поворчал, но согласился.

Те выходные были, пожалуй, самыми удивительными в моей жизни. Хотя Тереза всегда была отличной партнершей в сексе, она, очевидно, не была уверена, играю ли я с ней по поводу развода и переезда в другую квартиру или нет. Поэтому она сделала все возможное, чтобы затрахать меня до смерти. Поскольку она так старалась — и преуспела в том, что доставила мне больше физического удовлетворения, чем когда—либо,  — я не мог удержаться, чтобы, по крайней мере, не кинуть ей пару косточек и не пригласить её на ужин в субботу вечером, а в воскресенье вечером, обнявшись, посмотреть пару фильмов.

Пробуждение Терезы в понедельник утром было поистине неприятным. Когда я стоял на кухне, она — все ещё в халате, обнаженная под ним — подошла ко мне, обняла меня за шею и прошептала:  — Боже мой, Блейк, я думаю, прошлой ночью ты трахал меня лучше, чем когда-либо. Хотя последние четыре дня были сплошным сексуальным блаженством и в этом я не могу быть уверена. Все, что я знаю, это то, что моя бедная маленькая киска ещё не оклемалась.

Прошлой ночью я действительно хорошенько оттрахал её, в том числе держал за бедра, прижимая спиной к кафелю в душе, пока я долбил её.

Стук в дверь нарушил её настроение.  — Кто может быть здесь в восемь утра?  — она была озадачена.

— Я открою. Это для тебя,  — сказал я, подходя к двери и открывая её.

— Мистер Эпплгейт, я полагаю,  — сказал я хорошо одетому мужчине в стиле шестидесятых, стоявшему в дверях с фетровой шляпой в руке.

— Это, должно быть, я,  — сказал он в ответ.

— Тереза, это к тебе. Просто подойди в халате, но не открывай его. Мы же не хотим, чтобы у мистера Эпплгейта случился сердечный приступ.

Я хихикнула, а он засмеялся. Тереза с опаской подошла к нам.

— Вы Тереза Хансен, не так ли?  — спросил мистер Эпплгейт самым дружелюбным тоном.

— 

Э-э... да, это я,  — ответила она.

— У меня кое-что для вас есть,  — продолжил он, протягивая ей конверт из плотной бумаги.

После того, как Тереза взяла его, он вежливо сказал:  — Вас обслужила миссис Хансен. Приятного дня,  — и, надев мягкую шляпу, направился к лифту.

— Что это?  — спросила она, поворачиваясь ко мне.

— Ну, это документы о разводе,  — ответил я.

— Что... но... но,  — запинаясь, пробормотала она. Потом, похоже, она мне не поверила, поэтому разорвала конверт и заглянула внутрь. Она начала рыдать.  — Я совершила епитимью... секс был таким классным... Я люблю тебя... Я не хочу разводиться...  — вот некоторые из слов, которые она бормотала между рыданиями.

Я обнял её за плечи.  — Тереза, посмотри на меня. Я был очень серьезен, когда говорил тебе, что твой отпуск заставил меня пересмотреть наши отношения. Я думаю, что ты секс-богиня, но я не люблю тебя, и мы разводимся. Если ты хочешь продолжать сексуальные отношения, я не возражаю, если ты понимаешь, что это не примирение.

Она начала рыдать ещё сильнее, и теперь её комментарии были совершенно неразборчивы.

Я ушла на работу. По-видимому, она не ушла. Рано утром мне позвонили со стационарного телефона нашей квартиры. Я ответил на звонок. Все ещё тихо всхлипывающая Тереза сказала:  — Блейк, пришел управляющий зданием, и он хочет показать нашу квартиру. Он сказал, что ты подал уведомление о расторжении договора.

— Я же сказал, что сделаю это, если ты не захочешь подписать новый договор аренды до полудня пятницы. Возможно, он всё-таки разрешит тебе зарегистрироваться, но ты не сможешь помешать ему показать квартиру,  — ответил я.

— Но я не могу себе этого позволить...  — причитала она.

— Тогда пусть он покажет это место. Послушай, мне нужно возвращаться к работе,  — ответил я и повесил трубку.

•  •  •

Тереза наконец-то смирилась с реальностью. Она наняла адвоката и сняла квартиру на условиях ежемесячной аренды, очевидно, полагая, что мы все равно каким-то образом снова будем вместе. Я спал во второй спальне — в качестве ещё одного подтверждения того, что мы больше не будем вместе,  — но она действительно приходила в мою комнату две ночи подряд и снова пыталась затрахать меня до смерти. Я не отказался, хотя к тому времени уже понял, что мне будет не хватать невероятного секса, поскольку сексуальное удовлетворение меня, казалось, было её главной целью в жизни.

Наконец-то наступила последняя суббота месяца. Я перевез все свои вещи в новую квартиру, за исключением двух вещей во второй спальне, и Тереза собиралась перевезти всю свою мебель, включая всю мебель для главной спальни, которую я ей подарил, хотя мы были далеки от урегулирования имущественного вопроса, в складское помещение. В четверг она сказала мне:  — В субботу ко мне придут ребята с моей работы, чтобы помочь мне перенести наши вещи на склад. Ты можешь помочь?

— Тереза, я уже говорил тебе, мне нужны профессиональные грузчики, чтобы помочь тебе. Я даже заплачу за них. Я не хочу, чтобы здесь были парни с твоей работы.

— 

Почему нет?  — спросила она.

Конечно, главная причина заключалась в том, что я был вполне уверен, что парень, который держался с ней за руки в кино, был одним из её коллег, и я не хотел устраивать сцену.

— Потому что мне нужны профессиональные грузчики, а не сцена,  — ответил я, скрестив руки на груди.

— Сцены не будет,  — ответила она, топнув ногой.

— Пожалуйста, не забудь нанять профессионалов, иначе это может быть почти такой же большой ошибкой, как твой отпуск,  — крикнул я через плечо, прежде чем уйти.

•  •  •

По какой-то причине Тереза решила оспорить мой указ о том, что "грузчиками должны быть только профессионалы". В субботу утром пришли трое парней с её работы. Один из них, как я и ожидал, был тем парнем, который держал её за руку в кино.

— Что вы трое здесь делаете?  — Спросил я грубовато.

— Эй, не будь таким враждебным, чувак,  — сказал один из троих,  — мы здесь только для того, чтобы помочь Терезе переехать.

— Я сказал ей, чтобы она обратилась к профессионалам,  — огрызнулся я. Тереза, стоявшая неподалеку, покраснела и начала было что-то говорить, но тот же болтливый чувак саркастически заметил:  — Очевидно, она тебя не слушает...  — Он не закончил, потому что мой кулак ударил его по губам, прежде чем он успел это сделать.

— Слушай, придурок, не смей приходить в мой дом и заговаривать мне зубы, понял?  — Закричал я, указывая на него пальцем.

— Они невиновны, Блейк. Не злись на них,  — заныла Тереза.

— Невиновны?  — спросил я.  — Позвольте задать вопрос. Кто из вас, ребята, трахал Терезу?

— Блейк,  — закричала она.

Все трое парней вели себя тихо, особенно тот, что пытался проверить, не вывихнул ли я ему челюсть.

— Не трогайте вещи во второй спальне, говнюки, и не трахайте её в моей квартире,  — прорычал я, направляясь к двери.

Парень, который был с Терезой в кино, совершил ошибку, сказав:  — Эй, чувак, не стоит грубить,  — и дотронулся до моей руки, когда я проносился мимо. Я схватил его за руку, вывернул её и перешагнул через нее одним из немногих приемов дзюдо, которые я знал. Я приблизил своё лицо к его, насколько это было возможно в таком положении.  — Не указывай мне, что делать, придурок, и не прикасайся ко мне, или я сломаю тебе руку по локоть. Срок заживления минимум четыре месяца.

Тереза продолжала кричать раз за разом:  — Не причиняй ему вреда, Блейк, пожалуйста.

Двое других парней, казалось, собирались сделать шаг в мою сторону, когда их приятель взвизгнул.  — Ещё один шаг, и я сломаю ему руку, а потом, уверяю вас, надеру вам обоим задницы,  — прорычал я. Они отступили. Я толкнул парня с вывернутой рукой на пол, каким-то образом собрав достаточно самообладания, чтобы не сломать её, и ушел.

•  •  •

После инцидента с переездом я не думал, что Тереза будет возражать против развода. Я думал неправильно. Её адвокат обратился в суд за консультацией, и мы обратились к одному из четырех судей, которые обычно выносят решения 

о разводе. Биллу Беттсу удалось сократить количество консультаций с десяти, на которых настаивал адвокат Терезы, до пяти.

Консультации не принесли ничего хорошего ни консультанту, ни Терезе. Я постоянно говорил об отпуске, который заставил меня осознать, что единственное, что мне нравилось в Терезе,  — это секс, и я постоянно задавался вопросом, в чем причина этого отпуска. И это несмотря на все усилия консультанта заставить меня перестать задавать этот вопрос. Тем более, что обычно я заканчивал вопрос заявлением:  — Единственная причина, которая приходит мне в голову, это то, что ты хотела трахаться с другими парнями. Что ж, теперь, когда мы разведемся, никаких препятствий больше не возникнет.

Как правило, Терезу это доводило до слез, консультант отчитывал меня, а я просто улыбался.

Когда пришло время последнего сеанса и прогресса не было, Тереза решила прекратить все попытки. Примерно через десять минут после начала сеанса, частично в слезах, она начала умолять.

— Блейк... пожалуйста, прости меня. До нашей свадьбы у меня никогда не было секса ни с одним мужчиной, кроме тебя, и самые разные парни всегда говорили мне, как здорово я выгляжу. Я хотела испытать что-то ещё, прежде чем у нас появятся дети. Мне жаль, что я была такой слабой, но если бы я этого не сделала, у меня могли бы возникнуть проблемы в будущем. Теперь, когда я избавилась от этого, я знаю, что никто не может удовлетворить меня так, как ты. Мне отчаянно нужно, чтобы ты простил меня, чтобы мы могли продолжать жить той жизнью, которую мы планировали.

До отпуска я предсказывал свою реакцию так: я прощу её, бракоразводный процесс будет прекращен, и мы полностью помиримся. Однако гордость просто не позволяла мыслям об этом преобладать в моем мозгу.

После многозначительной паузы я ответил:  — Я рад, что ты, наконец, признала это, Тереза. Я уверен, это послужит тебе ценным уроком в отношениях с твоим следующим мужем. Ты красивая и сексуальная женщина, которая, я уверен, быстро найдет кого-нибудь другого. Однако, мы в прошлом.

Я медленно встал, поблагодарил консультанта, хотя она ни черта не сделала, и вышел, несмотря на то, что до окончания этой обязательной консультации оставалось ещё предположительно тридцать минут. Рыдания Терезы на заднем плане не затронули мои сердечные струны. Скорее, они более или менее послужили хором "Аллилуйя" для драматического символического расторжения нашего брака.

После последнего сеанса Тереза не сопротивлялась разводу. Я подарил ей всю мебель, какую она пожелала. Мы разделили наши скромные сбережения 50 на 50, и я согласился выплачивать ей номинальное ежемесячное содержание в течение пяти лет или до тех пор, пока она не выйдет замуж.

•  •  •

Пожалуй, единственной женщиной, с которой я общался в период между последней консультацией и окончательным разводом, была Белинда, с которой я время от времени тренировался и ходил на ужин. Всегда на платонической основе. Однако я действительно начал ценить её тело и личность все больше и больше. С ней было весело находиться рядом и строить 

глазки.

Несмотря на то, что я также испытывал облегчение — и гордость за то, что я не был тряпкой для мытья полов,  — в ту пятницу, когда я получил уведомление о том, что мой развод был окончательным, я все ещё чувствовал себя дерьмово. Обычно я никогда не пью, но по какой—то причине в тот день я принес выпивку в офис после того, как все ушли, и напивался в одиночестве. Внезапно в дверях появилась Белинда, потная и в спортивной одежде.

— Что ты здесь делаешь, Блейк?

— Почему, черт возьми, ты здесь?  — Ответил я.

— Я забыла кое-какие бумаги, поэтому после тренировки зашла за ними. Но это не ответ на мой вопрос.

— Я пришел сюда, потому что сегодня мой развод стал окончательным, и я праздную.

— Это больше похоже на пьяную вечеринку жалости, чем на празднование,  — усмехнулась она.

Я понятия не имею, что на меня нашло. Очевидно, отчасти из-за выпивки, отчасти из-за того, что я давно не занимался сексом, отчасти из-за моей тоски, а отчасти из-за того, как сексуально выглядела Белинда, но у меня была самая нетипичная реакция в моей жизни. То, чего я никогда бы не смог предсказать.

Я встал из-за стола, подошел к Белинде и заключил её в объятия.  — Я собираюсь трахнуть тебя, Белинда,  — прорычал я.

Ее реакция тоже оказалась совсем не такой, как я ожидал. Белинда достаточно крупная и сильная, и в моем тогдашнем состоянии я никак не мог заняться с ней сексом, если бы она этого не захотела, разве что приставить нож к её горлу. Однако вместо того, чтобы оттолкнуть меня или пнуть по яйцам, на её лице появилась дьявольская улыбка.  — Если ты это сделаешь, тебя уволят, потому что секс внутри офиса запрещен.

— Ты дашь мне хорошую рекомендацию?  — хихикнул я.

— Это зависит от того, насколько хорошо ты меня трахнешь,  — хихикнула она в ответ.

Не прошло и минуты, как она склонилась над моим столом, выставив напоказ свою все ещё потную киску. Через несколько секунд я уже ласкал языком и пальцами её щель, одновременно стягивая штаны. Ещё через несколько минут её киска заблестела, и не от пота, и вскоре после этого я энергично всаживал свой член, пока она кричала — Да, черт возьми!

Остаток выходных мы с Белиндой провели вместе в её доме. Несмотря на то, что из-за выпивки я не смог поднять член второй раз в пятницу вечером, мы наверстали упущенное с утра субботы до вечера воскресенья.

В понедельник утром я подал заявление об увольнении. Белинда дала мне отличные рекомендации, и через три недели у меня появилась новая работа. В перерыве между двумя работами я провел неделю, приводя в порядок дом Белинды и перетаскивая в него свои вещи. После двух лет совместной жизни без отпуска она перестала принимать таблетки, мы поженились, и она забеременела. Я обнаружил, что запрограммирован на то, чтобы любить трахать её беременное тело, и, несмотря на радость от появления 

на свет нашей дорогой малышки, мне было грустно от мысли, что секса с беременной больше не будет.

Похоже, мне придется снова сделать так, чтобы она забеременела!