Месть. (отрывок)

Оливер обильно кончил, вынул свой член из лона привязанной в позе косого креста (руки и ноги разведены широко в стороны, отчего Кейтлин напоминала букву «Х») женщины, зачем-то встряхнул его и спрятал в штаны.

— Теперь ты, Томас! – повелительно призвал он друга – ну, иди трахни свою мачеху, как следует, ты же небось давно этого хотел? Ну же, Томми, иди, не очкуй, я её уже хорошенько раздраконил. Сейчас она будет кончать у нас, как последняя шлюха, умоляя вставить поглубже!

Томас медленно подошёл к привязанной стоя мачехе сзади. Тонкие брючки её зелёного костюма были сорваны вместе с разодранными трусиками, при этом наглухо застёгнутый пиджак оставался на ней, целомудренно закрывая тело и руки до самых запястьев. Кейтлин извивалась, вихляя станом и голыми чреслами, пытаясь освободиться, и отчаянно мычала. Вдруг ей удалось выплюнуть кляп, и она тут же отчаянно заголосила:

— Помогите!

— Заткни эту суку! – зло скомандовал Оливер.

— Сам заткни, а то соседи услышат! – неожиданно огрызнулся обычно тихий Томас.

Оливер поднял обслюнявленный женщиной кляп с земли и грубо всунул его обратно в рот.

— Заткнись, шалава, а не то хуже будет! – Оливер угрожающе улыбнулся дьявольской усмешкой Джокера и поднял заранее принесённую из сарая с инструментами пеньковую верёвку.

Между тем Томас молча расстегнул шорты, вытащил свой подростковый, и уже напряжённо эрегированный орган, подойдя к мачехе поближе, и засадил его в уже раздолбанное Оливером гнездо. Он трахал Кейтлин размашисто, зло, отрывисто засаживая на всю длину и ничуть не заботясь о комфорте «партнёрши». Благо та всё равно не могла двинуться с места. Её сочные бёдра были насильно раздвинуты и зафиксированы крепкой бельевой верёвкой к пролётам деревянной арки. Её руки, привязанные к верхней перекладине, были намертво обездвижены. Оны могла пошевелить только шеей, мотая головой в разные стороны, отчего её чёрные волосы, взмокшие от пота и страха, упали на лицо, закрывая глаза, липли ко лбу и щекам, щекотали нос и губы. Пасынок входил в раж, начиная ловить кайф от запретного сношения, насилуя вместе с другом свою неродную мать, наслаждаясь безграничной властью над привязанной женщиной и упиваясь беспредельным обладанием этими массивными белыми ягодицами, о которых он давно и болезненно мечтал, и о которые бьётся теперь своим плоским мальчишеским животом и покрытым первой курчавой порослью черных волос лобком, вгоняя в податливую, широкую вагину свой юный, крепко торчащий ствол с напрягшейся в чудовищном порыве возбуждения головкой.

Оливер тоже не терял времени даром. С глупым наркоманским смешком он зашёл спереди от женщины, которую долбил сзади этот ботаник, в прямом смысле слова «маменькин сынок» Томми, набросил связанную из верёвки петлю на шею Кейтлин, затянул узел, не смотря на яростные беззвучные протесты беспомощно обездвиженной женщины и её расширенные, обезумевшие от дикого, животного ужаса глаза. Затем перекинул верёвку через верх арки и начал подтягивать на себя, закрепляя свободный конец каната, обмотав его вокруг сухого дерева. С каждым его рывком петля, сдавливая горло жертвы, затягивалась всё туже, а тело вынуждено было подниматься всё выше. Вот она поднялась во весь рост, вытянувшись по стойке «смирно». Вот встала на цыпочки, едва доставая носками модных кроссовок до земли. Оливер не останавливался. Ещё рывок – и вот она уже безвольно повисла в воздухе, болтая ногами в нескольких сантиметрах от земли. Стало нечем дышать. Лицо моментально стало краснеть, становясь пугающе багряным, почти пунцовым... Глаза неестественно округлились и выкатились, а их белки наливались кровью. Потом погас осмысленный взгляд, зрачки стали съезжаться в кучу. Клитор набряк и оттопырился. Половые губы, плотно обхватывающие входивший в них пенис, вдруг рефлекторно выгнулись, а стенки влагалища неконтролируемо сжались, исторгнув пенис пасынка из себя. Тут же из влагалища под сильным напором хлынула порция прозрачной жидкости...

Оливер опустил ничего не соображающую женщину на землю, слегка ослабив натяжение. Кейтлин начала жадно дышать и посветлела лицом, выпустив из себя ещё одну порцию влаги, меньше первой, но уже без участия Томми.

Прерванный в самом разгаре сладострастия Томми с оставшимся не у дел выплюнутым наружу свистком, торопливо вставил его снова в скользкое и сильно увлажнённое лоно.

Так повторялось несколько раз. Накуренный Томас всё никак не мог кончить, и уже сам не рад был этому марафону секса, но и останавливаться на полпути, не окропив чрева матери своим эякулятом, он тоже не хотел. Вот и продолжал трахать, как заведённый. Оливер придушивал женщину, поднимая её над землёй, а её вагина, словно скрюченная рвотным позывом, едва не выворачивалась наизнанку, изливая из себя всё более скудные с каждым последующим разом потоки сквирта.

Она болталась, как повешенная, уже ничего не видя и не слыша, как вдруг лицо её густо покрыли мелкие, горячие капли. Кейтлин с трудом открыла глаза и увидела, что вся в крови. Прямо перед ней медленно оседало тело Оливера, открывая стоявшую за ним Марину с поднятой бейсбольной битой на уровне плеча. Потом сознание Кейтлин погасло, как выключенный электрический свет. Марина складным ножом перерезала верёвку и находящаяся в бессознательном состоянии Кейтлин грузным мешком рухнула на землю. Последнее, что она увидела, - её пасынок со спущенными штанами и вываленным «хозяйством» лежал неподалёку, а воздух наполнил рёв полицейских сирен.