Абсолютная месть

Не проходит и дня без того, чтобы я не думала о том, что случилось тогда. Не проходит и дня, в который я не вспоминала бы о нём. И я помню те события во всех их мельчайших подробностях.

Всё началось меньше чем за неделю до того дня. Ранним утром воскресенья Даг вернулся из деловой поездки. Он превосходный продавец, и эта командировка стала самой успешной в его жизни. Комиссионные, которые он заработал на той последней крупной продаже, позволили бы одним платежом погасить оставшиеся 25 лет ипотеки за наш дом.

Несмотря на ошеломляющий масштаб своего успеха, Даг вёл себя как-то странно. Ему было трудно встретиться со мной взглядом, и он был непривычно молчалив. Я спросила мужа, что случилось, но он отрицал, что у него были какие-либо проблемы.

Лгать — совсем не в характере Дага, и у него никогда не получалось что-то скрывать от меня. Поэтому мне даже не пришлось давить на него. Вечером всё того же воскресенья он сам во всём признался.

— Ты знаешь, какие вещи мне приходится делать, чтобы наладить контакт с клиентами... гр-р-м... чтобы, так сказать, неформально смазать колёса,  — явно чувствуя себя не в своей тарелке, начал он.

— В общем... клиент захотел отпраздновать успешную сделку, и нас привезли в сисько-бар. Я возражал, но... это было то, что они хотели, а ты же знаешь, как говорится: "вы должны сделать всё, что от вас зависит, чтобы ваш клиент был доволен и счастлив".

— Так это и есть твоя большая проблема?  — нахмурившись, сердито спросила я мужа.  — Они привели тебя в стриптиз-клуб? И что там случилось, они заказали для тебя какую-нибудь сучку для приватного танца на коленях?

— Нет-нет. Я отказался,  — поспешно ответил Даг.  — Но эти клиенты... они перенесли вечеринку из бара в отель и наняли одну из стриптизёрш для частного шоу. Мне пришлось пить вместе с ними, и становилось всё труднее возражать против всего... этого.

Мой муж виновато отвёл глаза, когда продолжил свой рассказ.

— В общем, похоже, они заплатили ей не только за стриптиз. Те парни... они оба и ещё Том... в общем, они трахнули стриптизёршу. Меня ничего из этого не интересовало, но... знаешь, даже для сидящего в стороне это было довольно жарко.

У меня самой от этих признаний жар прилил к голове, ногти впились в ладони и едва не потемнело в глазах. Я уже готова была разорвать его на мелкие кусочки, но в последний момент решила немного подождать. Возможно, на деле всё было не так плохо, как мне представлялось.

— Потом все трое стали скандировать, что теперь моя очередь, но я категорически отказался. Эта девушка... она подошла, обняла меня и стала тереться об меня своим обнажённым телом. Кхм-м... Это было... она была очень сексуальна, но я всё равно заявил им, что не стану тебе изменять.

Да, это было похоже на Дага. Но... почему же тогда он всё ещё рассказывал мне эту историю?

— И 

тогда Ларри... ну, тот парень, который подписывал контракт, сказал: окей, они не сделают ничего, что могло бы навредить моему браку, не будут заставлять меня изменять тебе. Но... он сказал, что она может сделать мне минет; и президент добавил, что это не будет изменой, минет — это не секс.

— Я спорил с ними, милая,  — тут же добавил Даг,  — но все они продолжали настаивать, чтобы та девушка сделала мне минет. Что же... ну... ты ведь знаешь, что когда находишься в группе с другими, то легче сделать что-то, чего никогда бы не совершил в одиночку.

— Так что, в конце концов, я сдался и позволил ей отсосать. Поверь, когда я проснулся утром, мне было ужасно стыдно из-за того, что случилось, и я... я знаю, что просто не смог бы скрыть это от тебя.

— Этот твой чёртов президент сказал, что это не секс, и что же — ты просто берёшь и получаешь бесплатный пропуск к шлюхе?!  — в этот момент я практически кричала на него.

— Ну... нет,  — удручённо пробормотал он.  — Я же говорил тебе, что чувствовал себя ужасно из-за этого. Мне очень жаль. Я бы сделал что угодно, если мог бы вернуть всё назад. И я сделаю всё, чтобы загладить свою вину перед тобой.

— Ты НИЧЕГО не можешь сделать, чтобы загладить свою вину! Ты изменил мне, ублюдок!!  — разъярённо обрушилась я на него.

Признаюсь, я разозлилась, как никогда, чувствуя себя обманутой и оскорблённой до глубины души. Как могла любовь всей моей жизни так предательски поступить со мной? Я сама никогда не изменяла и ни за что не смогла бы воткнуть ему нож в спину.

— Ты ничего не можешь сделать, но я — я могу. Ты заплатишь мне за это,  — выплюнула я, а затем оттолкнула стул и бросилась вон из комнаты. Мне нужно было хорошенько обдумать, что мне сделать, чтобы поквитаться с ним.

Первое, что я сделала,  — это схватила его подушку и швырнула её на кровать в гостевой спальне. Я изгнала Дага туда до конца недели. Затем, после некоторого мозгового штурма, я придумала план того, как мне следует ему отомстить, и сделала все необходимые приготовления в последующую пару дней.

•  •  •

В субботу, за обедом, я начала приводить свой план в действие, подсыпав ему в кофе немного снотворного. После того, как мы поели, Даг сказал мне, что устал и собирается подняться наверх, чтобы вздремнуть.

Я отнесла нашу малышку в детскую и уложила её — теперь она проспит до конца дня.

Я дала ему час, а затем сама поднялась в спальню — проверить, как он там. Отлично, мой муж спал мертвецким сном — и это то, что мне было нужно.

Я взяла верёвку, которую купила на неделе, и не торопясь, методично привязала его к кровати. Завершая свою работу, я надёжно затянула все верёвки и проверила узлы — на тот случай, если он проснётся; но его сон был слишком крепок, чтобы даже пошевелиться. Я спеленала 

Дага так плотно и капитально, что самостоятельно он никак не смог бы освободиться.

Затем я позвонила по телефону.

Спустившись вниз, я отперла замок на входной двери и вернулась в спальню, чтобы подождать, пока мой серьёзно провинившийся муж проснётся. В ожидании этого момента я читала книгу. Это заняло ещё примерно час.

— Что... что чёрт возьми, ты натворила, Хелен?  — наконец, раздался с кровати голос Дага.  — Я не могу пошевелиться. Что здесь происходит?

— Разве это не очевидно?  — отозвалась я, отложив книгу и подойдя поближе к кровати.  — Я дала тебе снотворное, чтобы получить контроль над тобой, а затем связала тебя. Теперь я собираюсь немного отомстить тебе. Ты ведь знаешь Генри Маркса, не так ли?

Конечно, мой муж знал Генри, поскольку он работал в одной компании с ним. Ключевым моментом моего плана было то, что Даг ненавидел этого человека. Генри всегда был самоуверенным, нагловатым, высокомерным типом; в целом, крайне неприятным мужланом.

— Я спущусь вниз и буду трахаться с ним, пока совершенно не выбьюсь из сил. Но не волнуйся, ты не пропустишь ни одного мгновения из этого. Я собираюсь повеселиться с ним, а он всеми способами будет брать меня там, внизу, в игровой комнате.

— Всё это будет заснято на камеру няни. А когда мы с Генри закончим, я принесу видео сюда и продемонстрирую запись специально для тебя. Ты ведь подождёшь нас тут, правда, дорогой?

Напрягая мускулы, Даг попытался несколько раз дёрнуться, но верёвки крепко держали его; тогда он застонал, словно загнанный в ловушку, раненый зверь.

— Хелен...  — прерывисто дыша, попытался он воззвать к моим чувствам и разуму,  — ... мне сделала минет в презервативе незнакомка, когда я был пьян. Ты же... ты собираешься трахаться с тем, с кем я работаю, и столько, сколько захочешь. Это ведь просто... это совершенно нельзя сравнить с тем, что сделал я. Только подумай... как я смогу показаться на работе, когда он будет всем хвастаться об этом?

— Ну, что ж... да, это дьявольское отмщение... возможно, ты прав. Но!  — я подняла палец,  — ты сам виноват, что потребовалось подобное возмездие... и я не могу придумать лучшего способа убедиться в том, что ты больше НИКОГДА не сделаешь ничего подобного.

— И я уж точно уверена, что ни одна из тех горячих секретарш в твоём офисе не заинтересуется мужчиной, чья жена пригласила к себе такой кусок дерьма, как Генри, чтобы он трахнул её у тебя... ну, практически на глазах.

— Хелен, не делай этого!  — в отчаянном бессилии выкрикнул Даг, вновь безуспешно пытаясь разорвать туго стягивающие тело верёвки.

— Даг, Даг... зачем ты кричишь. Ты ведь не хочешь разбудить ребёнка?  — укоризненно сказала я ему.

Взяв пару своих использованных трусиков, я запихала их ему в рот. Теперь, если он и мог издавать мычащие звуки, они были не очень громкими и совсем невнятными.

— Даг, я так сильно тебя люблю. Поверь, я делаю это ради нас. Я делаю это для того,  

чтобы нам больше не пришлось столкнуться с подобным кризисом,  — словно маленькому, упрямому мальчику, объясняла я свои действия мужу.

Он пытался было что-то крикнуть, но я не могла разобрать слов.

— Увидимся позже, дорогой,  — погладив его по щеке, я встала с кровати и покинула спальню.

Я ушла, чтобы присоединиться к снедаемому нетерпением Генри, который ожидал меня в игровой комнате.

Он был не просто уверен в себе после того, как я пригласила его на этот сеанс возмездия, он самодовольно ухмылялся в предвкушении начала. Впрочем, я и сама решила, что если уж собралась это сделать, то должна, по крайней мере, попытаться получить удовольствие от процесса.

Даг наверняка наслаждался своим минетом, так что я должна была аналогично сравнять счёт — получив с Генри столько удовольствия, сколько возможно, чтобы не только отплатить мужу той же монетой, но и железобетонно гарантировать, что подобная ситуация с ним никогда больше не повторится.

•  •  •

Я расставила около дюжины свечей и зажгла их одну за одной, чтобы создать на видео романтическую атмосферу и тем самым причинить Дагу максимальную боль. Закончив с этим, я приглушила свет и включила музыку в стереосистеме. Раз моего мужа развлекали стриптизом, то и Генри тоже получит свою порцию похожего развлечения.

Я заранее надела свой лучший кружевной комплект — чёрный бюстгальтер и такие же трусики от Victoria's Secret, скрытые под коротким чёрным платьем на тоненьких бретельках.

Сам стриптиз был скорее символическим, поэтому я не стала тратить много времени на раздевание. Хотя я и старалась исполнить это в чувственном стиле, но "соблазнение" Генри было не столь важной частью, поскольку мы все трое прекрасно знали, что будет происходить дальше.

После того, как моё нижнее бельё вслед за платьем упало на пол, я выключила музыку, подумав, что Дагу будет гораздо лучше — и болезненнее!  — слышно то, чем мы собирались заняться, без посторонних шумов. Затем я занялась рубашкой Генри, одну за одной расстегнув на ней пуговицы, а заодно ослабила ремень на его брюках.

— Ва-ау, какая же ты шлюха, детка...  — с нескрываемым вожделением проурчал Генри.

Я ответила ему тихо, поскольку не хотела, чтобы мои слова засекла камера няни.

— Если ты хочешь прямо сейчас отправиться домой с таким стояком, можешь попробовать продолжить разговаривать со мной в подобном неуважительном тоне, придурок,  — прошипела я сквозь зубы, демонстрируя, тем не менее, улыбку на камеру.

— О, детка, ты такая горячая!  — тут же сменил он пластинку, и это было уже больше похоже на правду.

— Дай мне посмотреть на твой большой член,  — промурлыкала я, спуская с него брюки и боксеры. Впрочем, в его выскочившем на воздух инструменте не было ничего особенного.

— Сними свои ботинки, дурак,  — прошептала я, не забывая улыбаться на камеру.

По моему сценарию предполагалось, что Генри предстанет на видео охотником за юбками. Мне оставалось лишь надеяться, что, когда дойдёт до дела, он не окажется таким неуклюжим болваном, каким казался до сих пор.

Он завозился со своими ботинками и шнурками, умудрившись едва не брякнуться 

задницей кверху. При виде этого, даже пришлось подавить едва не вырвавшийся из меня смех.

Когда он, наконец, был готов, я взяла его за руку и подвела к дивану.

— Ну давай, сделай мне приятное, любовничек,  — проворковала я, откидываясь на спинку дивана и увлекая его за собой.

Я наслаждалась происходящим даже ещё до начала секса, каждое мгновение смакуя сладость своей жестокой мести.

Если говорить начистоту, Генри оказался, по крайней мере, умелым любовником. Мы начали с поцелуев, но он, похоже, не хотел тратить на долгую прелюдию слишком много времени и через минуту опустил голову ниже, захватив губами сосок и начав посасывать его. Затем он переключился на другую грудь, продолжая ласкать другой торчащий сосок и облизывать ареолу, заодно энергично лапая пальцами обе сиськи.

Немного погодя, Генри начал оглаживать руками мои бока и бёдра, а после, запустив ладони под попу, добрался до ягодиц и нетерпеливо сжал их своими пятернями. У него не было времени на всякие изыски, в том числе на то, чтобы хорошенько возбудить меня. Над этим мне придётся поработать самой, и это будет нелегко.

Я понимала, почему он не нравился Дагу. Сам по себе Генри, с его бесцеремонностью, нахальством и сальным, раздевающим взглядом был довольно неприятным парнем, хотя чисто внешне и не производил отталкивающего впечатления.

Так что я старалась в основном сконцентрироваться на собственных ощущениях и нервных окончаниях, которыми наградил меня Господь, чтобы, задействуя их, я могла получать телесное наслаждение.

Он переместил свои пальцы к моим ждущим внимания губкам. Он знал, что и как делать там, внизу, действуя нежно и не торопясь. Другой рукой он взял мою руку и притянул её к своей горячей, возбуждённой эрекции.

Чёрт, мне надо бы начать думать в менее клинических терминах, если я хочу получить от этого удовольствие. Так, сейчас... Я сосредоточилась и вызвала в своём воображении фантазию, которая должна была мне помочь.

Генри в ней был Дагом, занимающимся со мной любовью. Какая ирония судьбы, что моей самой сильной фантазией было делить наслаждение со своим мужем!

Вот его пальцы легко скользнули внутрь. Очень скоро он обнаружил бугорок удовольствия и потёр мою точку G. Кажется, для этого было немного рановато... но ощущалось так приятно. Не остановившись на этом, он добавил ещё два пальца, начав массировать ими вульву по кругу.

В свою очередь, я лёгкими движениями поглаживала его член. Он и так был уже в достаточной степени возбуждённым, и я не хотела делать ничего, что заставило бы его слишком быстро кончить.

Рука моего партнёра скользнула к напряжённому клитору и поласкала его круговыми движениями подушечки пальца. Волна удовольствия нахлынула на меня. Даг прижал зудящую горошинку чуть сильнее, и моё возбуждение резко возросло. Теперь я почувствовала, что нужно нечто большее, чтобы заполнить сосущее желание внутри меня.

Я дотянулась до его задницы и, вцепившись в неё, требовательно притянула его к себе между раскинутых ног. Его не нужно было больше уговаривать. Он влетел и погрузился в меня 

одним сильным движением. Задохнувшись от эйфории наполненности, я толкнулась бёдрами ему навстречу.

Он начал наращивать темп совокупления, и это было именно то, чего я и сама желала в эту минуту. Иголочки подступающего оргазма уже пронизывали моё тело, и я жаждала взорваться в сокрушающем фейерверке кульминации прямо сейчас. Остальные вспышки разрядок могли бы последовать за ним позже.

Я впилась ногтями в его ягодицы, чтобы увеличить скорость и силу, с которыми он вбивал в меня свой разбухший, чавкающий ствол. И вот... вот он, наконец, миг всепоглощающего освобождения, и я закричала:

— Да-ааа, Даг!! Давай же... трахай меня ещё... ещё сильнее, е... щё быстрее! Ааах, дааа... Не останавливайся!!

— Я не Даг, сучка,  — зарычал он, продолжая долбить меня со всей мощью — так, что бедный диван скрипел и трясся. Сила и амплитуда его толчков заставила диван двигаться по полу, а затем он резко ударился о торцевой край столика.

С каждым его ударом, с каждой новой вспышкой наслаждения моя страсть только возрастала. Пока я ещё купалась в блаженстве первой кульминации, почти тут же последовал второй оргазм, а за ним и третий. Мои чувства плавились, а тело горело в огне.

БЛЯДЬ, Я БЫЛА В ОГНЕ!

С неожиданной силой я оттолкнула его от себя. Шторы и диван горели. Свеча, опрокинутая ударом с торцевого столика и упавшая на пол, воспламенила всё вокруг нас, пока мы, забыв обо всём, наслаждались друг другом.

На мгновение я запаниковала и, окаменев, заворожённо уставилась на то, как пламя быстро охватывало большую часть комнаты.

Затем, внезапно опомнившись, я начала действовать. Я схватила своё платье и чуть ли не мгновенно натянула его на себя, вместе с трусиками и туфлями. На то, чтобы возиться с лифчиком, у меня не было лишнего времени.

— Позвони в 911! Вызови пожарных, скорее!! Телефон на кухне!  — крикнула я дёргано суетящемуся рядом Генри.

КАРЛА! Я резко развернулась и взбежала по двум лестничным пролётам в детскую. Выхватив дочку из кроватки и прижав её к себе, я свободной рукой открыла ящик пеленального столика и достала тёплое одеяло, чтобы завернуть в него захныкавшую малышку.

Прогрохотав пятками вниз по лестнице, я выскочила из дома через парадную дверь. Растрёпанный Генри уже был там, переминаясь на переднем дворе в штанах и рубашке. Он даже успел прихватить свои ботинки.

"О, БОЖЕ МОЙ, ДАГ!" — хлестнула меня мысль.

Я сунула Карлу Генри и, спотыкаясь, бросилась обратно в дом.

Лестница, ведущая наверх, уже была объята пламенем. Я попыталась было взбежать по ступенькам, но дохнувший на меня адский жар был невыносим.

Мои волосы затрещали, а лицо опалило раскалённым воздухом... надрывно кашляя, со слезящимися глазами я отступила назад, в безнадёжном ужасе понимая, что у меня ни за что не получится добраться до спальни и спуститься обратно в целости и сохранности.

Шатаясь, словно слепая, я вывалилась на улицу под приближающийся вой сирен и мигающие огни пожарных машин. Я бросилась к первому же попавшемуся пожарному, которого увидела.

— Скорее, мой муж... он там,  

внутри, в задней спальне и не может выйти!  — воскликнула я, цепляясь за молодого пожарного в каске.

— Где это?  — отрывисто бросил он.

— Слева, если смотреть с заднего двора. Пожалуйста, помогите, спасите его!  — умоляла я.

— Джек, тащи лестницу, скорее,  — приказал он своему напарнику, окидывая дымящийся дом с вырывающимися языками пламени сосредоточенным, оценивающим взглядом.

Они оббежали дом, оказавшись у его задней части, приставили лестницу к стене и забрались наверх. Первый пожарный разбил окно топором, чтобы проникнуть в дом, и нырнул внутрь. Его напарник Джек последовал сразу за ним. Секунды казались вечностью... но уже через минуту оба пожарных вылезли из окна и спустились по лестнице на землю.

— Мне очень жаль, леди,  — устало стащив каску с закопчённого лица, с сожалением выдохнул он.  — Нам пришлось выбираться оттуда, иначе... Там всё очень плохо. И я никак не мог развязать вашего мужа. Что, чёрт побери, вы там делали?

У меня не было на это ответа.

•  •  •

Я помню каждую деталь того ужасного дня. Я вспоминаю об этом каждый вечер, сидя здесь, в своей камере, заключённая под номером 24601. Я добровольно признала себя виновной в непредумышленном убийстве.

"Порочное безразличие" (или "преступное бездействие") — именно так официально они называли это в суде. Мой адвокат сказал, что эта фраза существует уже давно, но мне казалось, что они придумали её специально для меня. Лучшего описания и быть не могло. За преступное пренебрежение жизнью мужа я получила 5 лет.

Это самая простая и лёгкая часть моей нынешней жизни.

Они говорят мне, когда вставать. Они говорят мне, когда ложиться спать. Они говорят мне, когда и что есть; когда идти в туалет, а когда — на прогулку. Они говорят мне, когда пора работать и что именно я должна делать. Всё это очень просто.

Но что произойдёт после того, как меня освободят? Что случится со мной, когда я смогу использовать любой момент своего бодрствования, чтобы вспомнить о том, что я натворила?

Какими были последние минуты в жизни Дага? Может быть, раскалённый воздух милосердно выжег его лёгкие, в мгновение ока сделав их бесполезными, и он быстро задохнулся от недостатка кислорода?

Или же он почувствовал, как его плоть вспучивается и заживо горит, вплавляя в лопающуюся кожу пластик от ремешка часов, а его тело корчится в ослепляющих вспышках невообразимо жутких мук?

Какими были последние мысли моего мужа?

Разрывалось ли его сознание от чудовищной боли? Или от осознания того, что женщина, которой он больше всего доверял в этом мире, накачала его наркотиками, связала и тем самым забрала его жизнь?

Думал ли он о предательстве человека, которого он любил больше всего в этой жизни,  — той единственной, к которой он обратился бы за помощью, если сам оказался бы в тяжёлом положении?

Когда его плоть сгорала заживо, думал ли он о том, как он мог настолько ошибиться в своём доверии... и как я могла настолько не уважать его, что позволила ему погибнуть из-за какого-то ошибочного, извращённого представления о мести?

Был 

ли Даг всё ещё жив и оставался ли в сознании, чтобы понять, что я хотя бы попыталась спасти его, когда пожарные ворвались в спальню и старались освободить его? Или в тот момент было уже слишком поздно?

•  •  •

Я буду очень хорошо заботиться о себе. Я буду правильно питаться. Я буду заниматься спортом. Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы прожить очень долгую жизнь.

И я сделаю всё возможное, чтобы максимально увеличить количество оставшихся дней моей жизни, чтобы снова и снова переживать свои поступки и — особенно — цену их последствий. Это будет справедливо.

Именно это станет той высшей местью, которую я обрушу на человека, заслуживающего её больше всего,  — на саму себя.