Противная младшая сестра. Из книги Инцест рассказы брат и сестра Часть 3

Келли улыбнулась мне, а затем снова опустила руку себе между ног и продолжила трогать себя через розовые трусики.  — Пожалуйста,  — тихо попросила она,  — ты можешь посмотреть на меня?

Она делала долгие, медленные движения, прижимая хлопчатобумажную ткань трусиков к промежности, между своими половыми губками. Начало образовываться маленькое влажное пятнышко, и когда я повернул голову, чтобы посмотреть на нее, она спросила:  — Ты хорошо видишь?

— Угу.  — ответил я. Затем, наблюдая за ней, я спросил:  — Ты можешь сказать мне, как ты хочешь, чтобы это произошло? Я хочу, чтобы все было именно так, как ты мечтала.

Она слегка улыбнулась и покраснела. Затем она глубоко вздохнула и сказала:  — Сначала я хочу, чтобы ты посмотрел, как я намочу для тебя эти трусики. Я хочу, чтобы ты увидел, как я трогаю себя в них, и знал, что я делаю это только для тебя. А потом, я хочу, чтобы ты поцеловал меня там, внизу, пока я буду в них, чтобы ты мог почувствовать мой запах и вкус.

Она закрыла глаза, продолжая рассказывать мне, как она хотела потерять свою девственность. Она сказала мне, что хочет, чтобы я был тем, кто снимет с нее трусики, когда они будут готовы стать моим подарком. Затем она подробно объяснила, как ей снилось, что я раздвигаю её киску, а она поднимает ноги, чтобы я мог осмотреть её влагалище и увидеть её вишенку. Слова, которые она использовала, когда объясняла мне все это, заставили её покраснеть ещё сильнее, а когда она сказала, что хочет, чтобы я ввел в нее палец и коснулся её девственной плевы, у меня мурашки побежали по коже.

— Я хочу лежать на спине, когда ты будешь заниматься со мной любовью.  — объяснила она.

В этот момент я прервал её и сказал:  — Знаешь, может быть, было бы лучше, если бы ты была сверху. Так ты могла бы контролировать все, и это было бы не так больно.

— Ты, наверное, подумаешь, что это глупо,  — ответила Келли,  — но я как бы хочу, чтобы было больно. Я хочу почувствовать это, Кайл. Я хочу чувствовать, как ты давишь на меня... как ты управляешь мной, целуешь меня и говоришь, что любишь, когда проталкиваешь свой пенис сквозь мою девственную плеву. Мне все равно, если будет больно — я хочу помнить это до самой смерти. Я хочу обвить руками твою шею и смотреть в твои глаза, пока ты делаешь это, и я не хочу, чтобы ты останавливался. Даже если я буду плакать и даже если мне будет больно... ты продолжай и сделай меня своей женщиной.

Я наклонился и снова поцеловал её, на этот раз в лоб, пока она говорила. Она вся светилась, когда описывала, что бы она хотела, чтобы я с ней сделал.

— Затем, когда ты полностью войдешь в меня, я хочу, чтобы ты двигался медленно. Чтобы я могла почувствовать, как каждый сантиметр твоего члена входит и выходит из меня.  — Объяснила она.  — 

Затем я хочу, чтобы ты занялся со мной любовью, старший брат. Займись со мной любовью так, словно я была той, кого ты любил больше всего на свете.

В тот момент я был настолько поражен её объяснениями и описанием, что все, что я мог сделать, это смотреть на нее сверху вниз и улыбаться.  — Все это будет легко сделать, Келли.  — сказал я.  — Я действительно люблю тебя и обещаю, что сделаю все так, как ты сказала.

На её глаза навернулась слезинка, и она улыбнулась.  — Я тоже люблю тебя, Кайл. И я не просто так это говорю. Я правда люблю. Я знаю, что мы не можем быть женаты, но я просто хочу, чтобы ты знал, что я бы отказалась от всего остального — даже уехала от мамы и папы, чтобы быть вместе с тобой.

Самое смешное, что после того, как она это сказала, в глубине души я понял, что она не шутит. Я понял это по её глазам и по выражению лица. Это были те слова, которые ты приберегаешь для единственного человека в своей жизни, с которым хочешь провести остаток жизни. Она говорила о любви. Не то, чтобы это была любовь между братом и сестрой. Она говорила о настоящей любви, как о любви между мужчиной и женщиной... как о любви, когда женишься и покупаешь дом в пригороде. И что заставило меня застыть на месте, так это то, что я чувствовал то же самое. Она открыла мне своё сердце и доверила мне все свои эмоции, и как только она сказала это, моё собственное сердце растаяло.

Я наклонился и поцеловал её в уголки глаз, где у нее были слезы. Затем, вытерев слезы, я поцеловал её в губы, приоткрыв рот, чтобы почувствовать, как её язык ищет мой. Когда мы поцеловались, я почувствовал, как её рука потянулась к моей и направила мою ладонь к своей груди. Она задержала её там, нежно прижимая мою ладонь к своему соску. Никогда в жизни я не чувствовал себя так хорошо и умиротворенно. Я чувствовал, что мы стали единым целым, как будто наши души пересеклись, а сердца столкнулись. Я был совершенно потрясен и полностью поглощен всем этим одновременно.

Келли указала на свой рюкзак и попросила:  — Принеси, пожалуйста, мой фотоаппарат. О, и в моем ящике с бельем есть красный шелковый мешочек в самом низу. Ты можешь взять и его тоже?

— Да, конечно.  — сказал я. Я встал, залез в её рюкзак и вытащил фотоаппарат, а затем подошел к её комоду и открыл ящик, где, как я знал, она хранила лифчики и трусики. Роясь в море её интимных принадлежностей, я нашел маленький шелковый мешочек, вытащил его и закрыл ящик.

Вернувшись к кровати и сев рядом с ней, я протянул ей фотоаппарат, ожидая, что она возьмет его у меня. Вместо этого она потянулась за красным шелковым мешочком и сунула его под подушку, на которой 

лежала.

— Сделай несколько моих снимков,  — сказала Келли, улыбаясь,  — а потом я сделаю несколько твоих.

— Ты имеешь в виду голой?  — спросил я.

— Почему нет?  — Ответила Келли.  — Я верю, что ты сохранишь их при себе, и обещаю, что никому их не покажу. Думаю, через много лет мы оба будем рады, что взяли их с собой.

— Но, Келли...  — начал я перебивать её, но она, не обращая на меня внимания, подтянула ноги и раздвинула их как можно шире. Похлопав по холмику своей киски, прикрытой хлопком, она сказала:  — Прямо здесь, старший брат. Сними первый раз прямо здесь. Хорошо и близко, чтобы ты мог разглядеть мокрое пятно на моих последних трусиках, когда я была девственницей.

Я встал, подошел к краю кровати и опустился на колени, опершись на локти и направив камеру ей между ног.  — Мы сделаем по одному снимку.  — Сказала Келли.  — Я сделаю несколько снимков тебя, а ты — меня. И я бы хотела сделать несколько снимков моей вагины до и после, чтобы мы могли вспомнить все это позже.

Я просто не верил ничему из этого. Все было настолько за пределами моего понимания, но мои эмоции и чувства были на пределе, что я начал фотографировать её, когда она лежала там, обнаженная, в такой уязвимой позе. Я сфотографировал крупным планом её промежность, уловив складку на трусиках между половыми губками и влажное пятнышко. Я встал и сфотографировал её в полный рост, включая грудь, и на многих из них было запечатлено её лицо. На каждом снимке она широко улыбалась, и я мог сказать, что она ни капельки не беспокоилась о том, что я буду фотографировать. После того, как я сделал несколько снимков, она протянула руку и поманила меня передать ей камеру.  — Моя очередь.  — Сказала она, улыбнулась и села, направив камеру на меня. Конечно, мой член был твердым, и поначалу я стеснялся того, что она меня фотографирует, но это чувство прошло, как только она сделала несколько снимков и попросила меня придвинуться ближе, чтобы она могла снять мой член крупным планом.

Через несколько минут она отложила камеру, и я снова сел рядом с ней. Я взял её за руку, сжал в своей, поднес к губам и нежно поцеловал. Она мягко улыбнулась, и, посмотрев ей в глаза, я наклонился и начал целовать её живот, обдавая теплым воздухом её кожу в промежутках между поцелуями. Затем, медленно, я начал прокладывать дорожку из поцелуев вниз по её телу, ненадолго остановившись, чтобы нежно провести языком вокруг пупка, а затем двинулся дальше. Я увидел, как сверкнула вспышка фотоаппарата, и понял, что Келли фотографирует, как я спускаюсь поцелуями к её киске, поэтому я немного отодвинулся в сторону, чтобы она тоже могла запечатлеть моё лицо и своё тело.

Мне пришлось встать и залезть ей между ног, после того как я поцеловал её до пояса трусиков. Она продолжала фотографировать, но меня это совершенно не беспокоило.  

После ещё нескольких снимков я смог полностью игнорировать вспышку.

Устроившись между её ног, я наклонился, чтобы уткнуться носом в вырез её трусиков. В то же время я дотронулся пальцами до её влажного местечка и нежно коснулся его, одновременно водя носом вверх и вниз по её щелке. Я был почти вне себя от возбуждения, когда почувствовал запах желания моей младшей сестры. Она была такой влажной и готовой. Часть меня хотела сорвать трусики с её ног и погрузить свой член в нее, но другая часть меня просто хотела целовать её и прижиматься к ней.

Я поднял взгляд и увидел, что она держит камеру у глаз, задрав пятки кверху. Трусики в промежности были туго натянуты на её киске, и когда я опустил взгляд, все её интимные места были доступны для того, чтобы я мог их потрогать, полизать, пососать или потрогать пальцем. Пока она продолжала фотографировать, я опустил голову прямо к её киске и начал лизать и посасывать её через хлопковые трусики, как она меня и просила. Я сразу же почувствовал сладость её соков, и когда я потерся о нее лицом, она отложила камеру и вздохнула.

Ластовица её трусиков полностью пропиталась влагой после того, как я целовал и облизывал её в течение нескольких минут. Розовая хлопковая ткань теперь потемнела и облегала форму её губ, демонстрируя её анатомию почти в мельчайших деталях.

Подняв глаза, я увидел, что она смотрит на меня сверху вниз, между своих приподнятых ног, и указал на камеру. Она протянула её мне, и когда я поднял её и посмотрел в видоискатель, она обхватила колени и ещё больше раздвинула их. Я начал фотографировать. Я даже снял один снимок с изножья кровати, от её ног до лица. Наконец, я направил камеру вниз и сделал несколько снимков влажного пятна и крупным планом её половых губок, очерченных мокрыми трусиками.

— Теперь я могу снять с тебя трусики?  — Спросил я, возвращая ей фотоаппарат.

— Они такие, как ты хочешь?  — Спросила она в ответ.  — Не забывай, они для тебя, и у тебя больше никогда не будет такого шанса, Кайл. Это моя последняя пара трусиков, когда я была девственницей.

— Они идеальны, Келли.  — ответил я.  — И для меня очень важно, чтобы они были такими, какие они есть.

— Хорошо, тогда,  — ответила она,  — подождите секунду, я переключу камеру в режим видеосъемки.

Келли повозилась с настройками, перевела камеру в режим видеосъемки и подняла камеру над своим телом обеими руками, направив её на трусики.  — Снимай,  — сказала она мне, хихикая.

Когда она нажала на кнопку камеры, я улыбнулся и потянулся к эластичному поясу её трусиков. Затем, глядя в камеру, я сказал Келли, что люблю её, и начал стаскивать с нее трусики. Она помогла мне, сомкнув колени и подняв ноги вверх. Она продолжала снимать на камеру, и как только я стянул её трусики с бедер, я оставил их там и наклонился, чтобы провести языком 

по её половым губкам, слизывая её соки и слегка посасывая её клитор.

— Оооо,  — простонала она,  — мне это нравится.

Когда я поднял на нее глаза, она все ещё направляла камеру на меня.  — Сними с меня трусики, чтобы ты мог заглянуть внутрь меня.  — Сказала она так тихо, что я едва расслышал её.

Дотянувшись до её бедер, я стянул с нее трусики, и как только я это сделал, моя младшая сестра подтянула колени назад и снова развела их.

— Вот,  — сказала она, протягивая мне камеру,  — она все ещё в режиме видеосъемки. Я откроюсь, чтобы ты мог увидеть, как я впервые показываю тебе свою прелесть.

Ошеломленный, я опустил взгляд на камеру, а затем положил палец на кнопку.  — Давай,  — сказала она,  — я подожду, пока ты включишь и все начнется. Просто скажи мне, когда будешь готов.

Я навел камеру на её обнаженную киску, нажал на кнопку и сказал ей, что готов. В видоискателе я увидел, как её руки скользнули вниз по бокам её безволосой киски, а затем очень медленно она раздвинула губки, пока они не остались широко раскрытыми. Я воспользовался функцией масштабирования камеры, чтобы увеличить изображение, когда она открыла себя, и в видоискателе, занимая всю картинку целиком, была её киска, а прямо посередине — её вишенка. Я дал камере поработать ещё десять секунд, а затем выключил её и положил на кровать рядом с собой.

Когда я, как зачарованный, смотрел ей между ног, я увидел это — её девственную плеву. Хотя это выглядело совсем не так, как я ожидал. Её плева представляла собой тонкую кожицу, почти прозрачную, натянутую поперек входа во влагалище, прямо за внутренними губами. Она была очень розовой, и, что интересно, в середине её было маленькое отверстие, размером, наверное, с мой мизинец. Когда она изменила положение рук, чтобы раскрыться ещё шире, я понял, какой удивительный подарок она мне делает. Она не только позволила мне стать её первым любовником, но и показала мне самые интимные части своего тела, без тени сомнения доказав, что она настоящая девственница.

— Ты это видишь?  — Спросила Келли.

— Да.  — Сказал я, почти не в силах ответить.

— Тогда чего же ты ждешь, старший брат?  — Спросила она, улыбаясь и хихикая.  — Сделай снимок! Ты же знаешь, это скоро пройдет. Это будет твой последний шанс сфотографировать.

Я взял фотоаппарат и сделал несколько снимков. Я сделал несколько снимков издалека и несколько экстремальных снимков крупным планом с её девственной плевой, заполняющей видоискатель. Я был в полном восторге от этого — я знал, что каждая девушка рождается с этим, и я слышал истории от других парней, которые трахали девушек, у которых были свои достоинства. Я также слышал, что девушки могут потерять свою девственность из-за физических нагрузок, занятий спортом или даже верховой езды. Итак, я предположил, что дырка в девственной плеве Келли, вероятно, образовалась, когда она играла в школьной волейбольной команде.

— Это прекрасно.  — Сказал я, уставившись на её раскрытую киску.  — Хотя 

там есть маленькая дырочка.  — Сказал я, глядя на нее снизу-вверх.

— Боже, Кайл!  — Воскликнула она.  — Ты ничего не знаешь о девушках, не так ли?

Келли продолжила объяснять, что небольшое отверстие в девственной плеве — это совершенно нормально.  — У нас бывают месячные, ты же знаешь.  — продолжила объяснять она.  — Вся эта кровь должна выйти из нас, и влагалище естественным образом очищается. Должен же быть какой-то способ вывести эту дрянь. Знаешь, я даже тампонами не пользуюсь, потому что не хочу её повредить.

Я осторожно протянул руку к её обнаженной киске и осторожно коснулся её между внутренними губами. Я осторожно просунул палец внутрь и почувствовал это. Я не знаю, у скольких мужчин когда-либо была такая возможность, но это был потрясающий опыт — прикоснуться к нетронутой девственной плеве моей сестры-девственницы.

Она была мягкой, и она слегка вздрогнула, когда я надавил на нее.  — Осторожно!  — Воскликнула она.  — Не ломай её пока, Кайл! Я хочу, чтобы твой пенис сделал это, когда мы будем заниматься любовью.

— Это может сильно кровоточить... и это может быть больно. Ты ведь знаешь об этом, да?  — спросил я.

— Честно говоря, я надеюсь, что так и будет.  — Ответила Келли.  — Я ждала так долго, что это не останется незамеченным, старший брат. Я уже говорила тебе, я хочу это почувствовать. Я хочу испытать это на себе. Я готова, поверь мне. Я долго ждала этого момента и собираюсь наслаждаться каждой минутой, когда ты будешь заниматься со мной любовью, независимо от того, насколько это больно или кровоточит, так что не беспокойся обо мне. Просто будь нежен, не торопись и помоги мне пережить это. Тогда, клянусь, после сегодняшнего дня я с радостью позволю тебе заниматься со мной любовью в любое время, когда ты захочешь.

— Мне следует воспользоваться презервативом?  — Спросил я её.

— Ни за что!  — Ответила Келли.  — Я хочу ощутить твою обнаженную кожу внутри себя и хочу почувствовать, как ты кончаешь. Я принимаю противозачаточные средства со школьных лет, так что можешь не волноваться. Я готова, обещаю тебе. Просто относись ко мне так, как будто любишь меня, и все будет хорошо.

— Я действительно люблю тебя,  — ответил я.  — Я просто не хочу, чтобы ты сожалела об этом, и я не хочу, чтобы тебе было больно.

— Ты говоришь так, словно напуган больше, чем я,  — сказала она, улыбнувшись мне.  — Ты ведь не отступишь, правда?

— Нет,  — тихо сказал я.  — Я просто в полном восторге от всего этого... и...

— И что?  — спросила она.

— И от тебя.  — Ответил я.  — Мои чувства к тебе.

— О, Кайл,  — тихо сказала Келли, протягивая ко мне руки,  — Это так мило.

Я шагнул вперед и упал в объятия моей младшей сестры, и мы поцеловались. Я чувствовал, где находится мой член, потому что не хотел совершить ошибку и засунуть его ей между ног раньше времени. Когда мы целовались, мы смотрели друг другу в глаза и терлись носами. Мои руки легли на её 

груди, и я почувствовал их, пока мы целовались. Они были такими мягкими и упругими, а её соски напряглись, когда я коснулся их пальцами. Я был полностью поглощен своими чувствами, полностью пропитан любовью и желанием к ней, и я знаю, что она чувствовала это от меня, потому что её руки легли мне на затылок, и она нежно ласкала меня, и стонала, пока мы целовались, шепча:  — Я люблю тебя, Кайл.

— Ты готов?  — Спросила Келли.  — Не знаю, смогу ли я ещё ждать. Я уверена, что уже достаточно промокла.

Блеск в её глазах и улыбка на её лице, когда она ждала моего ответа, были полны романтики и любви. Я хотел, чтобы это было именно то, о чем она мечтала, и я хотел сделать её счастливой и дать ей почувствовать ту любовь, которая переполняла моё сердце.

— Ты готова?  — спросил я.

— Да.  — Сказала она, улыбаясь мне.  — Я уже давно была готова. Займись со мной любовью, старший брат.

Я оттолкнулся от нее и встал рядом с кроватью. Келли протянула руку, обхватила пальцами мой набухший член и потянула его, пока я тянулся за полотенцем, которое достал из шкафа в прихожей. Затем, улыбнувшись ей, я наклонился, вытащил из-под нее одеяло и верхнюю простыню и бросил их в изножье кровати.

Сложив полотенце втрое, я попросил её приподнять бедра. Когда она это сделала, я подложил сложенное полотенце ей под ягодицы.  — На всякий случай, если у тебя пойдет кровь,  — сказал я, расправляя полотенце,  — мы не хотим ничего объяснять маме и папе.

Когда я убедился, что полотенце на месте, Келли протянула мне шелковый мешочек. Потянувшись за ним, я спросил её, что это такое.  — Я знаю, как сильно ты любишь трусики, Кайл, поэтому я купила их давным-давно, думая о тебе. Это подарок для тебя. Надеюсь, ты не подумаешь, что это вульгарно.

Я расстегнул молнию на мешочке и вытащил пару идеально сложенных белых трусиков из чистого шелка. Я никогда не видел, чтобы она их носила, и не видел их в корзине для белья, поэтому я был в замешательстве, что она хотела, чтобы я с ними сделал.

— Белое символизирует девственность,  — объяснила Келли,  — и оно на сто процентов из чистого шелка, а это значит, что на нем никогда не останется пятен крови.

Келли оторвала свою попку от полотенца и посмотрела на меня.  — Подложи их под меня,  — сказала она,  — так, чтобы промежность была прямо под моим влагалищем. Они будут запачканы моей кровью, когда ты сорвешь мою вишенку, и я хочу, чтобы ты взял их вместе с двумя другими, которые я тебе подарю. Я знаю, что их не стоит нюхать, но вместе с фотографиями ты сможешь запомнить этот день и то, как сильно я тебя люблю.

Не говоря ни слова, я подложил трусики под нее так, чтобы ластовица шелковых трусиков оказалась прямо под её киской. Если бы у нее пошла кровь, она бы стекала на эти 

трусики, а она этого хотела. Я был тронут её заботой. Она планировала этот личный и интимный подарок для меня задолго до того, как узнала, что все это произойдет. Я потянулся за фотоаппаратом и сфотографировал их, когда она устроилась попкой вниз, даже снял крупным планом, как она приподняла колени и раздвинула пальцами свою киску.

— Давай, детка.  — Сказала она, протягивая руки.  — Сделай меня своей женщиной прямо сейчас.

Я положил камеру на пол рядом с кроватью и наклонился, чтобы поцеловать её в губы.  — Я действительно люблю тебя,  — сказал я,  — и для меня честь, что ты дождалась, пока я это пойму.

— Шшшш,  — прошептала Келли,  — займись со мной любовью прямо сейчас.

Ее протянутые руки заставили меня почувствовать себя желанным и любимым, а выражение её лица и то, как её глаза следили за каждым моим движением, заставили меня захотеть раствориться в этих объятиях и остаться там навсегда. И когда я забрался на кровать и прошел между её коленями, я осторожно лег на нее сверху и почувствовал, как её руки обвились вокруг меня и гладят мою спину, пока я целую её.

— Я готова.  — Сказала Келли.

Я попытался приподняться, чтобы встать на колени и посмотреть, что я делаю, но Келли крепко держала меня, говоря:  — Нет, детка, сейчас ты в моих объятиях, и я не хочу, чтобы ты уходил.

Так что, не сводя с нее глаз, я приподнял задницу, опустил руку и схватил свой член. Затем мы с минуту покачивались из стороны в сторону, пока я ощупывал её киску.

— Вот так!  — сказала моя младшая сестра:  — Вот так. Вот и все.

Я расслабился и медленно опустился на её тело, навалившись на нее всем своим весом и слегка поцеловав в кончик её носа. Медленно я начал вращать бедрами, пока не убедился, что нахожусь у входа в её киску. Когда я убедился, я посмотрел ей в глаза, сказал, что люблю её, и снова поцеловал.  — Готова?  — спросил я.

— Ты мой мужчина.  — Ответила Келли.  — Теперь все зависит от тебя. Займись со мной любовью и не останавливайся, пока не кончишь в меня.

Поверив ей на слово, я начал двигаться медленно, едва продвигая свой член в её киску. Моя сестра лежала подо мной, подтянув колени, и смотрела мне в глаза. Когда я продолжил двигаться в ней, она внезапно закрыла глаза и дернула головой.

— О!  — выдохнула она.

— Прости!  — Воскликнул я, перестав тужиться.

— Все в порядке, детка.  — Ответила Келли.  — Не останавливайся. Это просто напугало меня, вот и все.

Я снова подался вперед, и на этот раз она глубоко вздохнула и прикусила нижнюю губу. В уголке её глаза появилась слеза, и я не мог вынести мысли о том, что могу причинить ей боль, поэтому снова отстранился.

— Ты в порядке?  — спросил я.

— Да,  — ответила Келли,  — только не торопись, Кайл. И больше не отстраняйся. Даже если я буду кричать и плакать, не останавливайся. Просто продолжай, пока не войдешь 

в меня. Обещай мне, что сделаешь это?

— Ты уверена, Келли?  — спросил я.

— О-о-о,  — ответила она,  — пожалуйста, не останавливайся больше, малыш. Я готова.

На этот раз, когда она почувствовала, что я снова начал двигаться, она обхватила ладонями моё лицо и притянула к своим губам. Закрыв мои глаза, мы на секунду поцеловались, а когда я попытался отстраниться от поцелуя, она прижала меня к своим губам. Когда наши языки встретились, я продолжал мягко толкаться, пока не почувствовал, как она напряглась подо мной. Я открыл глаза и увидел, как она скривилась, и как раз в тот момент, когда я собирался отстраниться, я почувствовал, как обе её руки скользнули к моей ягодице и опустили мой таз вниз.

— Не останавливайся,  — прошептала она, когда наш поцелуй прервался,  — ты обещал мне, что не остановишься.

Слезы катились по её щекам, но я подался вперед ещё сильнее.  — О, Боже!  — Келли застонала. Затем, когда я надавил ещё немного, она, наконец, сказала:  — Да! Я чувствую, как ты входишь в меня. Продолжай толкать, Кайл.

— О, Боже... это больно.  — вздохнула она.  — Но, не останавливайся, детка. Пожалуйста, не останавливайся.

Внезапно я погрузился в нее полностью. Она казалась невероятно тугой, так что я не осмеливался пошевелиться. Я почувствовал, что там, внизу, все мокрое, и был уверен, что, вероятно, разорвал её, и она истекает кровью, заливая нас обоих. Я снова попытался приподняться на руках и посмотреть вниз, но она крепко прижала меня к груди и снова заглянула мне в глаза.

— Просто помолчи минутку и дай мне привыкнуть.  — умоляла она.  — Сейчас становится лучше. Просто дай мне расслабиться на минутку.

Она сделала несколько глубоких вдохов, и когда поняла, что я внутри нее, то есть когда до нее действительно дошло, что мой член был погружен в её киску, она улыбнулась мне. Я почувствовал, как она слегка пошевелилась подо мной, а затем я почувствовал, как её киска сжала мой член.

— Я чувствую тебя внутри себя.  — сказала Келли, протягивая ко мне губы в поисках поцелуя.  — Я имею в виду, что я действительно чувствую твой пенис внутри своего тела. Я отдала тебе свою вишенку, малыш. Я больше не девственница!

Келли тихо заплакала, но при этом улыбалась и хихикала одновременно. Должно быть, она заметила смущение на моем лице, потому что нежно поцеловала меня и сказала, как она счастлива.

— Я так долго ждала, когда ты это сделаешь.  — проворковала Келли.  — А теперь я хочу, чтобы ты занялся со мной любовью.

Я кивнул в знак того, что понял. Я немного отстранился и снова вошел в нее. Келли сделала глубокий вдох и выдохнула, когда я вышел и вошел в нее ещё несколько раз. Каждый раз я пытался выйти ещё немного, а затем медленно входил в нее, пока не вошел полностью.

— Не торопись,  — подбодрила меня Келли,  — я в порядке. Займись со мной любовью, малыш. Я хочу почувствовать, как твое мужское достоинство входит и выходит из 

меня.

На этот раз, когда я вышел, я ввел его обратно, а затем снова вышел, плавно покачиваясь, и начал заниматься любовью со своей сестрой. Примерно через минуту она закрыла глаза, запрокинула голову и начала тяжело дышать.

— И как ты себя чувствуешь?  — спросил я.

— Теперь действительно хорошо,  — ответила Келли,  — ты можешь сделать это побыстрее?

Я понемногу набирал скорость, теперь двигая бедрами все быстрее и входя и выходя из её тугой киски без каких-либо усилий.

— О, да!  — застонала Келли.  — Это приятно. Это действительно приятно, Кайл. Продолжай в том же духе... точно так же, как ты делаешь это сейчас.

Моей младшей сестре это явно начинало нравиться — она извивалась подо мной и стонала, когда мой член входил и выходил из нее. Когда я начал двигаться немного быстрее, мне пришлось опереться на руки, чтобы получить больше опоры. Когда я это сделал, она начала стонать.

— О, черт!  — Простонала она.  — Да, Кайл. Вот так.

Она была такой тугой, что мне было почти больно, но я продолжал двигаться в ней, а она продолжала стонать. Я двигался все быстрее и быстрее, и с каждым толчком проникал в киску моей сестры все глубже.

— О, Кайл!  — Воскликнула она.  — Что-то происходит. О, Боже! О, боже. Я собираюсь... Я собираюсь... кончить...

— Аааа!  — закричала она.

Ноги Келли задрожали, и все её тело содрогнулось, когда она кончила. Я яростно входил в нее — внутрь и наружу, внутрь и наружу, и как только она начала кончать, её киска напряглась, и я почувствовал, что тоже готов кончить.

Я хотел притормозить, чтобы дать сестре возможность отдохнуть, но не смог. Это было слишком приятно, и я продолжал входить в нее. Она улыбалась и смотрела на меня снизу-вверх сквозь полуприкрытые глаза, а когда увидела, что я смотрю на нее сверху вниз, она подтолкнула меня.

— Давай, малыш,  — сказала Келли,  — кончи в меня... кончи в свою младшую сестру.

Она начала сжимать свою киску, делая её ещё туже, и это было все, что я мог вынести. Когда я почувствовал, что это приближается, я сказал ей:  — Я собираюсь кончить, Келли. О да. Вот оно.

Я замер, как вкопанный, когда начал кончать в её киску. Я никогда в жизни не испытывал ничего подобного — теснота её киски и уровень возбуждения были слишком высоки, и я буквально раскрылся и излил всю свою сперму в её киску. Я чувствовал, как схватка за схваткой мои яйца опорожняются в нее, и с каждым толчком я видел, как Келли улыбается мне.

Когда я закончил, я рухнул ей на грудь и услышал, как она шепчет мне на ухо, что любит меня. За все годы моей жизни и со всеми моими подругами, которые у меня были, ни одна из них не вызывала у меня таких чувств, и я действительно могу сказать, что для меня Земля перевернулась, и я увидел фейерверк.

Лежа у нее на груди и пытаясь отдышаться, я был не в силах что-либо 

сказать или сделать. Но в этом не было необходимости. То, как она обнимала меня и что шептала, сказало мне все, что мне нужно было знать, поэтому я просто лежал и пытался отдышаться.

— Спасибо тебе,  — прошептала мне Келли,  — Это было прекрасно, Кайл. Ты заставил меня кончить, малыш, и я почувствовала, как ты кончил во мне. Это было идеально.

Я поднял голову и посмотрел на нее. Её глаза сверкали, и когда она посмотрела на меня, она снова заплакала и притянула меня к себе, чтобы поцеловать.

— Я так сильно люблю тебя, Кайл.  — застонала она.  — Мне все равно, что кто-то говорит, я хочу, чтобы мы были вместе.  — Прежде чем я успел подумать, мой рот открылся, и я сказал:  — Я тоже.

После того, как я сказал это, я почувствовал, как меня заливает краской, которая была смесью вины и любви, но чем больше я нежился в чудесных объятиях моей сестры, тем больше любовь пересиливала чувство вины, и я принимал правду — я был влюблен в свою сестру.

•  •  •

Мы долго лежали так, обмениваясь поцелуями и обнимаясь, пока не убедили друг друга в серьезности наших намерений быть вместе. Наконец, я спросил её:  — Я сделал тебе больно?

— Сначала было больно,  — ответила она,  — но потом стало приятно, а потом становилось все лучше и лучше. Я хочу, чтобы мы делали это каждый день, Кайл. Я хочу, чтобы мы были вместе и занимались любовью каждый день. Мы можем это сделать?

Я ответил на её вопрос, поцеловав её и кивнув головой. После ещё нескольких поцелуев она спросила:  — Как ты думаешь, у меня много крови вышло?

Приподнявшись, я попытался взглянуть на наши все ещё соединенные промежности. Я увидел немного крови, но её было немного.  — Подожди,  — сказал я,  — я вытащу и посмотрю.

Я медленно вытащил свой размякший член из её киски и присел на корточки. Да, у нее немного потекла кровь — ну, может быть, даже больше, чем немного. На шелковых трусиках под её попкой виднелось красное пятно, а на полотенце была кровь, но все было не так уж плохо. Я поднял на нее глаза, и она протягивала мне камеру.  — Сделай несколько снимков,  — сказала она,  — чтобы мы могли посмотреть их позже.

Келли подтянула колени, и я начал фотографировать полотенце, шелковые трусики и её киску. Она раздвинулась, и я сделал несколько снимков крупным планом между её ног. Я был рад, что отложил полотенце, потому что, когда она подняла ноги, на полотенце оказалось много крови, но, к счастью, она не попала на простыни. Сделав ещё несколько снимков, я вытер её, как мог, а затем помог ей встать. Мы вместе посмотрели на окровавленное полотенце и её церемониальные шелковые трусики.

— Хорошо, что ты подумал о полотенце.  — Сказала она, смеясь и тыча меня в ребра.

Я начал собирать вещи, но она остановила меня, спросив, можем ли мы вместе принять душ и прибраться, когда выйдем.

— Я никогда раньше не принимала душ 

с мужчиной.  — Келли повернулась, чтобы обнять меня.  — Для меня это тоже будет впервые.

Итак, мы оставили все там — беспорядок в комнате, испачканные кровью трусики, полотенце, список наших неприличных желаний, фотоаппарат и две пары её трусиков — и отправились в душ. Первые несколько шагов, которые она сделала, были немного болезненными, но, думаю, она ожидала этого. Теплый душ был великолепен. Мы пробыли там так долго, что у меня начали морщиться пальцы, а вода стала холодной. Я нежно вымыл её, и мы много целовались и обнимались. Она вымыла мой член, и к тому времени, как мы закончили принимать душ, у меня снова встал, и Келли смеялась над этим.

Пока мы вытирались, мы поговорили о том, как нам нужно быть осторожными в доме, чтобы мама с папой нас не заподозрили. Я попросил её подумать о том, чтобы сменить школу и переехать жить ко мне и закончить школу там.  — Я бы очень хотела,  — сказала она,  — чтобы мы были вместе каждый день.

Когда мы закончили в ванной, мы открыли дверь, и я взял её за руку и отвел обратно в её комнату. Когда я вошел в её комнату, я замер, и каждая молекула воздуха вышла из моих легких.

Там, в комнате Келли, стояла наша мама. В одной руке она держала список наших похотливых желаний, а в другой — фотоаппарат. Услышав, как я ахнул, она повернулась и посмотрела на нас с Келли, голых, только что вышедших из душа, и все ещё державшихся за руки. Она опустила взгляд на мою эрекцию, а затем посмотрела на меня.

— Что ж,  — вздохнула мама,  — судя по всему, ты уже позаботился о желании номер один, и, вероятно, о желании номер два... и, возможно, ещё о нескольких.

Затем, взглянув на кровать, она сказала:  — Довольно умная идея воспользоваться ещё и полотенцем.

— Хорошо,  — сказала она, сделав глубокий вдох,  — Келли, достань из ящика какое-нибудь нижнее белье и надень прокладку. Затем иди в мою комнату, закрой дверь и оставайся там. Я свяжусь с тобой позже. Сначала я хочу перекинуться парой слов с твоим братом.

Когда Келли не пошевелилась, мама сказала ей ещё раз, на этот раз более настойчиво. Келли, даже не взглянув на меня, направилась прямиком к ящику с бельем, открыла его, вытащила пару трусиков и вышла. Я слышал, как она открыла дверцы шкафчика под раковиной в ванной, где хранила свои женские принадлежности, а затем я услышал, как она прошла по коридору в комнату наших родителей и закрыла за собой дверь.

Мама снова обратила внимание на наш список неприличных пожеланий, а затем посмотрела на меня. Мне вдруг стало стыдно за то, что я стою перед матерью с эрекцией, поэтому я попытался прикрыться руками.

— Тебе не кажется, что для скромности уже поздновато, Кайл?  — Спросила мама, взглянув на мои слабые попытки прикрыть очевидную эрекцию.

Она сделала несколько шагов к столу Келли и отодвинула стул. Затем, повернув его лицом ко мне,  

она села и указала на кровать.  — Садись.  — сказала мама.

— Можно, я сначала оденусь?  — Спросил я в ответ.

Мама покачала головой и снова указала на кровать.  — Нет,  — сказала она.  — Сядь и просто помолчи пока.

Неохотно присев на край кровати, я посмотрел на полотенце и шелковые церемониальные трусики, испачканные девственной кровью моей младшей сестры. Всего в метре от меня лежали две пары трусиков, которые моя сестра надевала на меня перед тем, как мы занялись любовью. Я видел мокрые пятна на них обоих. Яркое воспоминание о том, как Келли раздвинула ноги, обнажилась и коснулась своей киски в этих трусиках, вернулось ко мне, когда я увидел их, и одна мысль обо всем этом заставила мой член запульсировать.

Когда я, наконец, набрался смелости поднять глаза на маму, она снова просматривала наш список сексуальных желаний. Я видел, как она читала, переводя взгляд слева направо, вчитываясь в каждую строчку. Время от времени она поднимала глаза на меня, а затем возвращалась к списку. Закончив читать, она подняла на меня глаза. Я не мог смотреть ей в глаза, поэтому отвел взгляд и опустил его на ковер.

— Убери руки.  — Услышал я её слова через несколько секунд.

Когда я поднял голову, чтобы посмотреть на нее, мама держала в руках цифровую камеру Келли и просматривала снимки. Она остановилась на секунду и посмотрела на меня.

— Я сказала,  — она помолчала, глядя мне прямо в глаза,  — убери руки.

Мама была серьезна. У нее на лице было выражение "Не дави на меня" — выражение, которое мы с Келли очень хорошо знали. И когда мы видели это, мы понимали, что она не шутит. Итак, я сделал то, о чем она просила. Я развел руки в стороны, обнажая свой твердый и пульсирующий член.

Я увидел, как её взгляд опустился к моей промежности, и она целую минуту смотрела на мой член, прежде чем вернуться к фотографиям на камере Келли. Я не был уверен, сколько снимков мы сделали, но, я бы сказал, по крайней мере, пятьдесят или шестьдесят. Она, должно быть, просмотрела их два или три раза, периодически поднимая на меня глаза. За все это время она ни разу не выказала никаких эмоций. Я ждал, что она накричит на меня или скорчит гримасу, но она этого не сделала.

Тот факт, что она никак не отреагировала на список неприличных пожеланий или фотографии, начал меня беспокоить. Я начал искать признаки того, что она вот—вот взорвется — возможно, запустит в меня фотоаппаратом или даже стулом, на котором сидела, но она этого не сделала.

И, к счастью, пока она рассматривала фотографии, мой член начал размягчаться. Не знаю, было ли это из-за моего смущения или нервов, но я решил, что лучше стоять голым перед своей матерью без эрекции, чем стоять перед ней с эрекцией.

Просмотрев все снимки, моя мама положила фотоаппарат себе на колени. Затем она указала на две пары трусиков, лежащих на кровати.  — Я полагаю,  

это для тебя?  — Спросила мама.

Стыдясь признаться в этом, я кивнул головой вверх-вниз вместо того, чтобы ответить "Да".

— Понимаю. Как трофеи?  — Спокойно спросила мама.

Я снова кивнул и опустил глаза на ковер, готовясь к худшему.

— Кайл,  — начала мама,  — я хочу, чтобы ты начал с самого начала и объяснил мне все это. И тебе лучше ничего не упускать и ничего не выдумывать. Я собираюсь поговорить с твоей сестрой после того, как мы закончим, и если две ваши истории не совпадут полностью, я просто передам все это твоему отцу и позволю ему разобраться с этим.

— Блядь!  — подумал я про себя.  — Мой отец? Черт, если мама вернулась из магазина, значит, папа был дома!  — Я тут же запаниковал, повернулся к дверному проему и наклонился как можно дальше, чтобы убедиться, что не вижу и не слышу его.

— Он знает?  — В ужасе спросил я.

— Его здесь нет.  — Объяснила мама.  — Пока мы ходили по магазинам, позвонили с его работы. У них на заводе какая-то утечка химикатов. Его не будет дома ещё несколько часов.

— Так что же это будет?  — Спросила она, откидываясь на спинку стула, держа в руках наш список сексуальных желаний и камеру Келли, заполненную нашими компрометирующими снимками.  — Ты хочешь объяснить это мне или попытать счастья со своим отцом?

В этом не было никаких сомнений. Мы все знали, что папа очень заботился о Келли, своей единственной дочери, и я могу себе представить, как бы он отреагировал, увидев фотографии, полотенце, список пожеланий и гору улик против нас. Без сомнения, от меня бы отреклись и, вероятно, вышвырнули из семьи. Поэтому, как бы неловко это ни было, я собирался поговорить с мамой.

— Я бы предпочел тебя, мама.  — Ответил я так уважительно и четко, как только мог.

— Хорошо, тогда,  — ответила она,  — я хочу услышать всю историю целиком. Меня не волнует, что это займет у тебя три часа. Никакой лжи и никаких недомолвок. И запомни мои слова, сынок... если твоя история не совсем совпадает с историей Келли, ты встретишься со своим отцом, когда он вернется домой. Понимаешь?

Я глубоко вздохнул и кивнул головой.  — Хорошо,  — ответил я,  — я понимаю.

Я сделал пару глубоких вдохов.  — Ну,  — начал я,  — мы составили список желаний пару часов назад.

— Подожди,  — резко сказала мама.  — Когда я сказала начать с самого начала, я это и имела в виду. Я дам тебе ещё один шанс, Кайл. Вернись на пару лет назад, когда ты начал воровать её трусики.

Я сидел в шоке, глядя на нее и гадая, откуда она узнала о трусиках. Мама просто сидела, скрестив руки на груди, и ждала, что я что-нибудь скажу.  — Кайл,  — наконец сказала она,  — моё терпение на исходе. Ты либо начинаешь объяснять с самого начала, либо можешь приберечь это для своего отца. Итак, что же это такое?

Внезапно меня охватил ужасный страх, что, возможно, мама знала больше, чем я думал. Это откровение серьезно осложнило ситуацию 

и могло вынудить меня рассказать обо всех моих подглядываниях и кражах трусиков за последние пару лет, что фактически заставило меня признаться во всех моих извращенных поступках.

Черт, что же мне было делать? Она видела этот мерзкий список желаний и снимки, сделанные камерой. Она, очевидно, догадалась, что я лишил девственности свою младшую сестру — черт возьми, доказательства лежали на кровати рядом со мной! Я не знал точно, как много ей было известно из прошлого, но я не был готов спорить с ней. Не имея другого выбора, я неохотно решился рассказать ей все.

— Мама...  — начал я снова.  — Хорошо, я расскажу тебе абсолютно все с самого начала. Ты обещаешь, что не возненавидишь меня, когда услышишь это?

— Ты мой сын, Кайл.  — Ответила мама.  — Я никогда не смогла бы тебя ненавидеть.

И вот, поверив ей на слово, я начал. Я начал много лет назад и рассказал, как при каждом удобном случае подглядывал за Келли. Я рассказал ей все о том, как подглядывал за ней через дверь ванной и в её спальню. Я сказал ей, что уже много лет ворую трусики Келли. Сначала я не стал вдаваться в подробности, но когда она приподняла брови и наклонилась ко мне, я решил, что она предупреждает меня о том, чтобы я рассказывал ей все. И вот, стыдясь самого себя, я признался ей, что во время мастурбации пользовался её трусиками.

Когда она никак не отреагировала, я рассказал ей об остальных постыдных вещах, которые я делал, например, лизал и сосал трусики моей младшей сестры, даже обернул их вокруг своего члена и дрочил ими себе. Хотя я и не мог смотреть ей в глаза, я выложил все, что у меня было, и рассказал ей всю подноготную своих поступков, связанных с мастурбацией. Я ничего не упустил, ни одной мелочи. Я даже сказал ей, что дрочил, стоя в коридоре перед дверью спальни Келли и подглядывая за ней, и, хотите верьте, хотите нет, но с её стороны по-прежнему не было никакой реакции. Она просто сидела и слушала, пока я рассказывал ей обо всем, что я сделал.

Можно было бы подумать, что после моего многолетнего унизительного признания я не смогу ничего сделать, кроме как дрожать от страха перед своей матерью. Но, к сожалению, когда я рассказал маме о том, как нюхал и облизывал трусики моей младшей сестры и подглядывал за её подростковым телом, мой член предал меня и снова вырос во всю длину, высунув свою сердитую головку из-под моих коленей. Слушая меня, она время от времени поглядывала на него, но по-прежнему никак не реагировала.

Я прервала свою исповедь на полпути, чтобы сделать несколько вдохов и успокоиться. Пока я отдыхал, мама наклонилась, достала салфетку из коробки на столе Келли и протянула её мне. Сначала я не понял, что она делает, но, когда она кивнула на мой член, и я посмотрел на себя. Я 

был потрясен, увидев, что большая капля преякулята пузырилась на кончике моего члена.

Я почувствовал, как моё сердце замерло в груди, когда я протянул руку, чтобы взять у нее салфетку и вытереть головку своего члена. Затем она снова протянула мне пустую руку ладонью вверх, призывая меня вернуть ей салфетку, испачканную спермой. Чертовски смущенный, я наклонился вперед и вложил салфетку в её ладонь, а она сжала её в своей и положила себе на колени.  — Продолжай,  — сказала мама.  — Продолжай то, что ты рассказывал.

В своем объяснении я дошел до того момента, когда собирался рассказать ей о том, как сегодня утром завтракал со своей сестрой, и, продолжая рассказ, рассказал ей, как Келли обвинила меня в том, что я украл её трусики и подглядывал за ней. Зная, что она тоже собирается поговорить с Келли, я проглотил свою гордость и подробно описал ей нашу деятельность и все, что мы делали. Она продолжала молча сидеть, пока я рассказывал ей, как интимно прикасался к своей младшей сестре, нюхал и лизал её трусики и даже заставил её сесть мне на лицо.

Единственной её реакцией было то, что я рассказал ей, как кончил Келли на лицо, когда она сидела на мне верхом в позе шестьдесят девять и терлась своей обтянутой трусиками киской о мой нос. Мама, казалось, напряглась и наклонилась вперед, когда я рассказал ей, как Келли дрочила мой член, приближая меня все ближе и ближе, пока я не кончил ей прямо в лицо. Моя мама заметно покраснела, когда я закончил эту часть рассказа, и я не мог сказать, было ли это из-за того, что она была рассержена, испытала тошноту, отвращение или что-то ещё.

Затем я начал рассказывать ей остальное — о том, как составлял список неприличных желаний. Наконец мама заговорила, перебивая меня и прося объяснить каждое из моих желаний. И пока она зачитывала каждое вслух, я объяснял, почему я это записал. Она больше не делала никаких замечаний, пока мы не перешли к номеру 8 — моему желанию увидеть её, мою собственную мать, обнаженной и непристойно выставленной напоказ.  — Мне любопытно, зачем тебе это нужно.  — спросила мама.

Я рассказал маме, как увидел её той ночью в спальне, когда она стояла перед зеркалом и трогала своё тело. Она покраснела, как свекла, когда я объяснил, что долго наблюдал за ней, пока она доставляла себе удовольствие. Когда я закончил говорить, между нами повисло очень неловкое молчание, и хотя я знал, что совершил огромный грех и непростительное вторжение в личную жизнь моей матери, мой член снова запульсировал, когда я рассказал ей об этом. На протяжении всего моего объяснения мама то и дело поглядывала на мой член, и каждый раз, когда она смотрела на него, я чувствовал, что становлюсь немного тверже.

После минуты или двух молчания мама посмотрела на меня и тихо спросила:  — Ты мастурбировал, наблюдая за мной?

Устыдившись своих действий, я кивнул головой, отвечая 

"Да".

— Значит ли это,  — спросила она,  — что ты хотел бы увидеть меня обнаженной, чтобы поближе рассмотреть мои женские части тела?

— Наверное.  — Тихо ответил я.

— И когда ты записывал это желание,  — спросила мама,  — ты намеревался мастурбировать, глядя на меня, выставленную напоказ в таком непристойном виде?

Я не мог смотреть на нее. Я с трудом сглотнул и посмотрел маме в глаза, надеясь, что она не заставит меня отвечать. Мы смотрели друг на друга несколько секунд, прежде чем она просто сказала:  — Я расцениваю это как "Да".

Когда мы закончили обсуждать список, я рассказал ей все о том, как мы начали фотографировать и почему мы это делали. Затем я рассказал ей всю историю о том, как мы занимались любовью, и рассказал о шелковых церемониальных трусиках, запятнанных кровью Келли, которые она увидела на кровати. Когда я наконец закончил говорить, я поклялся своей маме, что честно пытался рассказать ей все и намеренно ничего не упускал.

— Я верю тебе,  — тихо сказала она, ерзая на стуле. Затем, подняв список и быстро просмотрев его, она спросила:  — И это те вещи, которые вы двое собирались сделать друг для друга? Твой список неприличных желаний?

— Угу.  — ответил я.

— Ты хочешь ещё что-нибудь добавить, прежде чем я поговорю с твоей сестрой?  — Спросила мама.

Я на мгновение задумался и сначала хотел попросить её не рассказывать папе о том, что я сделал, или о том, что мы с Келли сделали. Но, в конце концов, я не хотел давать ей никаких советов. Однако, по-моему, я мог бы сказать кое-что, что могло бы помочь.

— Просто это,  — сказал я, глядя прямо на нее,  — все это... все, что случилось, это моя вина, мама. Нет причин злиться на Келли — я несу ответственность за все. Если тебе нужно кого-то наказать — накажи меня.

— Я хочу поговорить с твоей сестрой обо всем этом сейчас.  — сказала она.

Я встал, чтобы уйти, но в этот момент она протянула руку, взяла меня за запястье и мягко притянула к себе. Затем, потянувшись к коробке с салфетками на столе Келли, она достала из нее ещё одну салфетку. Я наблюдал, как в замедленной съемке она протянула левую руку и, придерживая мой возбужденный член, приложила салфетку к моему члену. Она нежно сжала мой член, отправив ещё один пузырь спермы на головку, а затем вытерла и это.

Закончив вытирать меня, она подняла глаза и сказала:  — Я хочу, чтобы ты отошел и встал рядом с кроватью своей сестры. Я собираюсь позвать твою сестру, и не смей произносить ни слова или делать какое-либо выражение лица. А потом, когда я скажу тебе, я хочу, чтобы ты пошел в свою комнату и оставался там — в таком виде, как сейчас, и держал руки подальше от своего пениса, Кайл.

Затем, не сказав больше ни слова, она жестом пригласила меня вернуться, и я встал рядом с кроватью, как она мне и велела. Поднявшись, она 

повернулась ко мне и уперла руки в бока.

— Скажи мне,  — попросила моя мать,  — и я была бы признательна, если бы ты сказал правду... Ты любишь ее? Я имею в виду, ты думаешь, что влюблен в нее?

Я кивнул головой.  — Да. Думаю, что да,  — сказал я.  — Я занимался с ней любовью, мам. Я не просто трахал какую-то девчонку. Мы хотим быть вместе.

— Ладно,  — сказала она,  — просто оставайся на месте и держи язык за зубами.

Мама пересекла холл и открыла дверь в свою спальню.  — Келли,  — тихо позвала она,  — пожалуйста, зайди ко мне.

Через несколько секунд я увидел, как появилась моя сестра. Она явно плакала — её глаза были красными и опухшими. Она все ещё была обнажена, если не считать трусиков, которые она надела. Я мог видеть выпуклость её женской киски под трусиками, когда она вошла в комнату, и она дрожала — очевидно, была напугана, не зная, чего ожидать от рук моей матери. Келли перевела взгляд на мой член, и когда она увидела, что он твердый, я думаю, это её удивило.

Мама посмотрела на меня, когда вела мою младшую сестру за руку в комнату. Затем, сев и притянув сестру к себе, она посмотрела на меня.  — Иди сюда, Кайл.

Я подошел к маме и посмотрел на Келли. Келли робко протянула мне руку, и, несмотря на то, что моя мать сидела прямо перед нами, Келли взяла меня за руку в знак единения. Келли улыбнулась мне, и я улыбнулся в ответ и сжал её руку в ответ. Что бы ни случилось, сейчас или в будущем, я точно знал, что Келли любит меня, и я знал, что тоже люблю её.

— Возьми на себя ответственность за свои действия, Кайл.  — Сказала наша мать.  — Проверь, не идет ли ещё кровь.

Слова матери застали меня врасплох, и я не был уверен, о чем она просила меня.

— Я в порядке...  — начала было Келли, но мама подняла руку, останавливая сестру на полуслове.

— Кайл,  — сказала мама, глядя на меня,  — первый раз для девочки может быть травмирующим. Нам нужно знать, продолжается ли у нее кровотечение. Возьми на себя ответственность и осмотри её.

Я не был уверен, что ещё можно сделать, кроме как посмотреть, поэтому, пожав плечами, опустился на колени перед сестрой и посмотрел на её промежность. Когда я снова посмотрел на маму, она сказала:  — Кайл, ты не сможешь увидеть ничего подобного, если у тебя нет рентгеновского зрения. Тебе придется спустить с нее трусики и проверить, нет ли крови на киске.

Я не мог поверить, что моя мама только что сказала мне спустить трусики с моей сестры и проверить, не кровоточит ли её киска после того, как я лишил её девственности. Но, когда я оглянулся на маму, чтобы убедиться, она кивнула головой, как бы подбадривая меня.

С этими словами я взялся руками за пояс трусиков моей младшей сестры и под наблюдением мамы начал стягивать трусики с Келли,  

пока она раздвигала ноги. Я чуть не съежился, когда край трусиков соскользнул с киски моей сестры, открывая маме прекрасный вид на её безволосую вагину. Если мама и не знала, что у Келли бритая киска, то теперь она точно это знала. Когда я спустил трусики ещё ниже, женская прокладка высвободилась из её промежности, и когда я спустил её трусики до половины бедер, мы все трое заглянули внутрь трусиков моей младшей сестры в поисках каких-либо следов крови на её прокладке.

Я вздохнул с облегчением, когда увидел, что прокладка была совершенно белой. На ней не было даже следов крови. Я думаю, это означало, что с Келли все в порядке и у нее не было разрыва или чего-то подобного.

— Похоже, что нет ни крови, ни выделений.  — Заметила мама, глядя на меня.  — Давай, забери у нее прокладку, а ты можешь пойти в свою комнату, пока мы с твоей сестрой поговорим.

Для меня это было впервые. Я никогда не видел, чтобы кто-то из моих подруг или других женщин что-то делал с тампоном или женской прокладкой, поэтому, когда мама попросила меня вынуть её прокладку, я не был уверен, что делать. Я неуверенно полез в трусики сестры, но тут же отдернул руку.

— Она тебя не укусит, Кайл.  — Сказала мама, усмехаясь.  — Она просто приклеена клейкой лентой. Все, что тебе нужно сделать, это сунуть туда руку и вытащить её.

Чувствуя себя глупо, я протянул руку и снял прокладку с трусиков Келли, а затем увидел, как мама наклонилась и снова натянула трусики моей сестры.  — Ладно,  — сказала она мне,  — шоу окончено. Иди в свою комнату и оставайся там.

Я посмотрел на Келли, когда встал, держа в руке её прокладку. Она храбро улыбнулась мне, и я ответил ей такой же улыбкой, а затем вышел из комнаты. Как только я завернул за угол и направился по коридору в свою комнату, я услышал, как закрылась дверь Келли. У меня возникло искушение вернуться и посмотреть, смогу ли я подслушать их разговор через дверь, но я не хотел искушать судьбу. Пока что мама довольно хорошо справлялась с нашим кровосмесительным романом. Я не хотел портить отношения ни для кого из нас, особенно для Келли, поэтому я пошел в свою комнату, закрыл дверь и стал ждать.

Келли пробыла с нашей мамой больше часа — час и сорок одну минуту, если быть точным. Наконец, в мою дверь постучали, и секунду спустя моя мама заглянула в мою комнату и попросила меня присоединиться к ним в комнате Келли.

К счастью, мой стояк прошел, и, когда я шел за мамой по коридору в комнату Келли, я не был уверен, чего ожидать. Келли сидела на кровати, её глаза все ещё были красными, и она шмыгала носом, а рядом с ней лежала пачка бумажных платков. Когда моя сестра увидела меня, она встала и нерешительно протянула мне руку. Каким-то образом её трусики исчезли,  

и моя младшая сестра была так же обнажена, как и я. Подойдя к ней и взяв её за руку, мы оба посмотрели на нашу маму, которая указала на кровать и сказала:  — Вы оба садитесь, чтобы мы могли поговорить.

Мне было любопытно, почему моя сестра была голой, но я мог подождать с ответом. Я понял, что мы оба собираемся покончить с "нытьем" в нашей жизни, поэтому, сев рядом со своей обнаженной младшей сестрой, я взял её за руку и приготовился к худшему.

— Прежде всего,  — начала мама,  — я ценю, что вы оба говорите мне правду обо всем. Ваши истории совпадают, и, поскольку я знаю, что у вас не было времени что-то придумать, я думаю, это правда.

Мама продолжала говорить, что не сердится на нас. Посмотрев на меня, она сказала, что давно знала, что я ворую трусики сестры, добавив, что она почти уверена, что Келли разрешает мне это делать. Она также сказала мне, что видела, как я мастурбировал в коридоре, когда подглядывал за Келли через её почти закрытую дверь. Она была удивительно спокойна, пока разговаривала с нами, и через несколько минут я начал понемногу успокаиваться.

— Твой отец никогда не должен узнать ни о чем из этого,  — сказала мама очень серьезным тоном.  — Я не знаю, как он это воспримет, но, наверное, будет лучше, если он не узнает.

Затем она на мгновение склонила голову, а когда подняла на нас глаза, по её лицу скатилась маленькая слезинка.  — Мой старший брат Гэри был моим первым любовником,  — сказала мама, доставая салфетку, чтобы вытереть слезы,  — так что я могу посочувствовать вам двоим.

— Мой отец, э-э... твой дедушка, однажды застал нас в постели, когда пришел с работы пораньше. Он был так зол... он выгнал Гэри из дома и не разговаривал со мной несколько недель. Гэри, который приходился тебе дядей Гэри,  — объяснила мама,  — уехал, и я так и не узнала, куда он делся. Однажды ночью нам позвонили из дорожного патруля и сообщили, что Гэри был сбит пьяным водителем. Я обвиняла их в том, что они прогнали Гэри, и даже по сей день ни моя мать, ни мой отец никогда не произносят его имени, и мы никогда об этом не говорили.

— Я вижу, что вы любите друг друга, наверное, так же, как мы с Гэри любили друг друга, поэтому я не собираюсь осуждать вас и относиться к вам так, как мои родители относились ко мне и Гэри,  — добавила мама.

Она сказала, что позволит нам быть вместе, как паре, в доме, пока нашего отца нет дома.  — Я не возражаю, если вы поменяетесь школами, чтобы быть вместе.  — Объяснила она.  — Я думаю, мы сможем придумать что-нибудь правдоподобное, чтобы сказать вашему отцу по этому поводу.

— Пока вы будете дома на каникулах,  — продолжила мама,  — я не буду мешать вам быть вместе или работать над своим списком желаний. Но вы должнв быть 

осторожны и уважать чувства своего отца.

Она сказала нам, что ей все равно, будем ли мы ходить голыми или трахаться, как кролики, но предупредила нас:  — Когда ваш отец дома, вы должны вести себя как брат и сестра, а не как любовники. Вы меня понимаете?

Я посмотрел на Келли, и она улыбнулась от уха до уха. Мы оба согласились, а потом мама сказала кое-что ещё.  — Послушайте,  — мягко сказала мама,  — позвольте мне дать вам совет, который я дам вам за многие мои годы.

— Что бы у вас ни было вместе, если вы действительно любите друг друга, не позволяйте никому указывать вам, что правильно, а что нет. Если вы останетесь вместе, у вас никогда не будет детей, поэтому я предлагаю одному из вас исправиться — возможно, тебе, Кайл.  — Сказала она, указывая на меня пальцем.

— Далее,  — сказала она,  — никогда не позволяйте своей сексуальной жизни становиться скучной. Когда вы закончите составлять список желаний, составьте ещё один. Относитесь с пониманием к фантазиям и желаниям друг друга, но не делайте ничего, что могло бы поставить под угрозу ваши отношения. И помните, что между двумя любящими друг друга людьми все формы секса могут быть прекрасными и приносящими удовлетворение. Я знаю, вы только начинаете идти по этому пути, но поверьте мне, как только искра любви угасает, её трудно вернуть. Поэтому старайтесь изо всех сил поддерживать интерес друг к другу. Будьте открыты для всего нового и, что бы ни случилось, общайтесь друг с другом.

И если то, что она уже сказала, не слишком поразило меня, то то, что она сказала, действительно поразило меня.  — Не становись таким, как мы с вашим отцом,  — сказала мама, вытирая глаза салфеткой.  — Он любит меня, я знаю это, но,  — сказала она, и ещё одна слезинка скатилась с её глаз,  — искра любви давно погасла, и для нас больше не существует того волнения. Не позволяйте этому случиться с вами.

С минуту мы сидели молча, пока мама приходила в себя. Немного погодя она вытерла слезы и вручила мне список пожеланий, а также вернула фотоаппарат Келли.  — Как насчет того, чтобы я помогла вам прибраться здесь?  — Спросила она, вставая со стула.