Мама обязана выполнять всё, что я говорю. Тематика: Инцест рассказы мама и сын

Я: «Мама, подойди ко мне»

Мама подошла к компьютерному креслу и послушно встала рядом.

Я: «Задери-ка подол халата повыше»

Мама, немного помявшись, ответила:

Мама: «Не надо, прости, я сейчас... без трусов»

Я: «Ничего страшного, я люблю, когда ты без трусов. Ну так что? »

Мама неуверенно взялась за подол обеими руками и стала поднимать его вверх. Вот он уже дошёл до её волосатой голой киски. В этот момент она в нерешительности остановилась.

Я: «Мам, не волнуйся, я же уже видел твою писю! Тебе не нужно больше стесняться. Твоя пися теперь принадлежит мне, я могу делать с ней всё, что захочу, разве ты забыла? Давай, покажи мне её! »

Мама невольно скривилась в угрюмой ухмылке и задрала халат ещё выше, выставив мне на обозрение свою кучерявую волосатую вагину. О, как же это прекрасно, когда мать в открытую показывает сыну свою половую щель! По истине великолепное зрелище!

Обеими руками я отодвинул её кусты и начал раздвигать мамины половые губы в поисках клитора. Было видно, что маме очень стыдно и некомфортно, но она не могла не повиноваться мне. Наконец, найдя заветный маленький бугорок, я аккуратно оголил его от капюшона и защипнул двумя пальцами. Мама ойкнула.

Мама: «Ааай! Осторожнее, мне же больно! »

Я: «Прости, мам, но я считаю, что клитор женщины — это словно сама её душа, как самки. И мне всегда очень нравилось и нравится представлять, как я мучаю его и как издеваюсь над ним»,  — с этими словами я начал выкручивать мамин клитор в сторону. Мама взвизгнула, бросила подол халата и вцепилась в мою руку, пытаясь остановить мучение.

Мама: «Аааа, прекрати, очень больно! Пожалуйста, не надо! Это неправильно! Нельзя так обращаться с женщиной! Тем более, нельзя так обращаться с собственной матерью! »

Я: «Мама, посмотри на меня! Посмотри мне в глаза! »

Мама жалобно взглянула на меня. У неё был довольно грустный вид, казалось, она вот-вот заплачет.

Я: «Послушай, я тебя люблю! Я тебя очень-очень люблю, больше всех на свете! Но я очень развратен. Я люблю твои сиськи, люблю твои соски, люблю твою письку и половые губы. Но больше всего я люблю твой клитор, мама! Это самое сокровенное место, которое у тебя есть. Он очень нежный у тебя, да? Скажи, он нежнее, чем твои соски? Ты ведь постоянно так носишься со своими сиськами, постоянно их оберегаешь, всегда боишься ходить на маммографию, так как их тебе там довольно сильно прижимают пластинами, правда же? Даже говорила, что лифчики на пару размеров больше носишь, чтоб они грудь тебе не сдавливали. У тебя же нежные сиси, правда? »

Мама: «Д-да... »

Я: «А клитор, мам? Клитор же у женщин, по идее, самое чувствительное место. Он у тебя чувствительнее, тем твои груди, чем твои соски? »

Мама: «Ну... мне сложно сравнивать, это... другое»

Я: «Насколько другое? Если бы я начал выкручивать тебе одновременно соски и клитор, где было бы больнее? »,  — я вновь начал с силой проворачивать по оси мамин нежный бугорок меж половых губ, несмотря 

на её безуспешные попытки не допустить этого.

Мама: «Аааа, прекрати! Пожалуйста, хватит, больно!!! »,  — она вцепилась в мои пальцы, пытаясь остановить экзекуцию. Её ладони вспотели от страха и напряжения, а глаза увлажнились от подступающих слёз».

Я: «Так что, мам, ты не ответила? Как думаешь, тебе было бы больнее, выкручивай я твои соски или всё же клитор? Мне правда интересно»

Мама: «Да ну не знаю я!!! Это одинаково очень больно! Просто... это другое... ощущается по-разному. Пожалуйста, перестань! »

Я: «Прости, мам, но я же рассказывал тебе уже о своих фантазиях и о том, как сильно мечтал и мечтаю мучить женские груди и, в особенности, женскую вагину. И нет ничего прекраснее, чем издеваться над пиздой собственной матери! »

Я сжал пальцами мамин бугорок ещё сильнее и начал слегка тянуть на себя, регулируя мамину писечную боль, удерживая её, как мне кажется, на терпимом уровне.

Мама: «Ааай, ну хватит! Зачем ты меня мучаешь? Разве тебе нисколечко не жалко меня? А если бы я тебя так выкручивала за головку? »,  — с вызывающим тоном попробовала охладить меня мама.

Я: «Ха, ну попробуй! Давай проверим, кто дольше выдержит: ты, пока я тебе выкручиваю клитор, или я, пока ты выкручиваешь мне головку члена».

Я приспустил штаны с трусами и вытащил наружу свой порядком вставший член. Всё же лицезрение маминой вагины, щупание женского клитора и причинение ему сладостной боли делали своё дело, вызывая у меня эрекцию. Второй рукой я оголил головку члена, предлагая матери взяться за неё.

Я: «Ну же, мам, возьмись за неё! »

Мама слегка скривилась с отвращением глядя на набухшую залупу собственного сына. Уж не знаю, что ей было больше противно: само предложение взяться за неё или понимание, что член сына встаёт на голое влагалище собственной матери. Вернее, даже на само причинение боли её письке.

Мама: «Перестать, не надо. Я не хочу! »

Я: «Да ладно тебе, возьмись, что тут такого? Я же держусь за твой клитор, верно? И мне очень приятно! Давай, возьмись за мою головку, почувствуй в руках член своего сына! »

Мама: «Прекрати, я не буду! »

Я: «Бери давай! Или ты хочешь, чтобы я ещё сильнее начал выдирать тебе клитор?! »,  — я намного сильнее сдавить пальцами нежнейшую мамину плоть и очень грубо начал поворачивать её вбок, специально причиняя собственной матери как можно больше писечной боли».

Мать заорала, согнулась и вцепилась обеими руками в мои пальцы, пытаясь остановить экзекуцию.

Мама: «Аааа, Славик, перестань! Ааааааа!!! Мне больно!!! »

Я: «Ну же, шлюха, берись за мою залупу! Давай, пизда, знай своё место! Ты должна подчиняться мне, забыла? Или мне надо выдрать твой клитор с корнем, чтобы ты вспомнила?! »,  — я начал проворачивать мамин клитор в другую сторону, чтобы она испытывала писечную боль по-разному.

Мама: «Аааай, хватит! Стой, ну пожалуйста, не мучай меня! Очень больно! »,  — из маминых глаз уже вовсю текли слёзы ручьём, а нос увлажнился сопливыми хныканьями.

Я: «А ты делай, что я говорю, тварь! »

Всхлипывая, мама протянула одну свою руку и обхватила пальцами мою залупу.  

Я ослабил собственную хватку, позволил передохнуть маминой истерзанной плоти.

Я: «Ну как? Ты сейчас держишь у себя в руках член собственного сына! Тебе нравится? Нравится ощущать мою залупу у себя в руке? Чувствуешь, как она набухла? Ощущаешь эту развратную пульсацию внутри? Понимаешь, в каком она восторге, когда я трогаю твою материнскую пизду? Как мне нравится издеваться над твоей писькой? »

Мама стыдливо молчала, одной рукой держась за мою залупу, а другой всё ещё удерживая мои пальцы у себя между ног, опасаясь возможного повторения экзекуции.

Я: «Так что, мам? Тебе нравится держать в руках член собственного сына? »

Немного помявшись, мама ответила

Мама: «Нет, мне не нравится. Это неправильно. Так нельзя! »

Я: «Нельзя? Почему нельзя? Я же тебя держу за клитор, и всё в порядке. А ты держишь меня за член. Мне очень даже приятно. Кто сказал, что нельзя? Я считаю, что можно. И я разрешаю тебе держать меня за член! А теперь, мам, давай, начинай выкручивать мне залупу! »

Мама в страхе посмотрела на меня не совсем понимая, зачем я прошу её о подобном.

Я: «Ну чего ждёшь? Давай, крути! Ты же сама предлагала! Начинай проворачивать её вбок, как я это делаю с твоим жалким отростком. Или ты хочешь, чтобы я специально начал делать тебе больнее, чтобы мотивировать? »,  — я сильнее сжал мамин клитор в своих пальцах, но больше для устрашения, нежели с желанием причинить очередную порцию писечной боли.

Мама: «Нет! Не надо больше! »

Немного помешкавшись, мама слегка сжала мою залупу своими пальцами и еле-еле начала поворачивать вбок. Это не причиняло мне совершенно никаких неудобств.

Я: «Ты что, боишься? Крути сильнее! Это же всего лишь член, ничего с ним не сделается! »

Мама удивленно на меня посмотрела и чуть сильнее стала сдавливать, что особо-то и не изменило картину.

Я: «Мам, че ты как целка-то? Дави и крути сильнее, до боли, как я тебе! »,  — я больно сжал мамочкин клитор и начал с силой проворачивать его вбок, причиняя маминой писе большие страдания.

Мама: «Аааа, хватит! »,  — мать вновь вцепилась обеими руками в мои пальцы, пытаясь остановить издевательство. Её ляжки, половая щель и подмышки взмокли от напряжения и бросившего в неё жара.

Я: «А ты делай, что тебе говорят! Ты крутишь и давишь очень слабо. Разве с твоим клитором я также обращаюсь? Нет, я давлю и кручу его тебе до боли, ты даже орёшь от этого! »

Мама: «Но я не хочу делать тебе больно! »

Я: «Ха-ха, перестань! Мне не будет больно, а если и будет, я тебя остановлю. Ну же, не бойся, давай, начни крутить мне залупу, как я кручу твой клитор. Давай, я разрешаю. Попробуй, пизда! »

Мама: «Не... не называй меня так больше, пожалуйста. Мне это очень не нравится».

Я: «Как? Пизда? Прости, мам, но ты и есть пизда! Любая женщина — это пизда. Ты же женщина? Женщина! Значит и ты пизда! Да вот же она у тебя, прямо тут передо мной! Ты — настоящая пизда, мама! Моя самая 

любимая, самая родная и самая желанная пизда на свете. Единственная, уникальная пизда во всем мире! Материнская! И я тебя и её очень-очень люблю! Поэтому я буду всегда называть тебя пиздой, мама! Это вовсе не обзывательство, ты не подумай. Ты — пизда, не потому что ты какая-то плохая, вовсе нет! Для меня «пизда» — это хорошее и возвышенное слово! Эти квинтэссенция самой женской сути, главное её отражение. Я очень люблю женские пёзды. И твою я тоже очень люблю. У тебя самая уникальная пизда на свете, ведь я появился именно из неё! »

Мама: «Это очень вульгарно! И ты не должен так общаться со мной! »

Я: «Мам, перестань! Понятие вульгарности у всех разное. То, что для тебя вульгарно, для других нормально. Тебя совершенно неправильно воспитывали, совершенно не просвятили сексуально, ты ужасно закомплексована. Пусть ты уже и ебалась с разными мужчинами по многу раз, пусть у тебя уже давно и нет девственной плевы, но, по-большому счёту, мам, ты — целка! Целка по уму и в самом плохом значении этого слова! Увы, но это правда. Ты — целка, ты недостойна называться женщиной, ты очень многого не знаешь и не понимаешь. Это, конечно, не твоя вина, так уж тебя воспитывали. Но ничего, теперь я возьмусь за твоё воспитание. Ты перестанешь быть целкой и начнёшь становиться настоящей женщиной, умеющей правильно распоряжаться своей пиздой! Я понимаю, для тебя это будет очень сложно — всегда очень сложно переделать взрослого человека. Тебе будет казаться, что я издеваюсь, глумлюсь над тобой, унижаю. Но не волнуйся, когда-нибудь тебе самой начнёт всё это очень-очень нравиться! Просто по-первости и с непривычки мне придётся сильно ломать твою мораль, прививая новое виденье и понимание. Это долгий процесс. Да что там, он и унизительный, и развратный, и запретный, и очень болезненный. Но такова ситуация, мама. Если бы тебя правильно воспитывали с детства, если бы тебя трахали, имели, развращали и приучали к сексу и всяким извращениям с младенчества, ты бы, постигая всё это шаг за шагом, искренне бы считала, что только так и нужно! Тебе бы даже в голову не пришло, что что-то, якобы, не так. Но тебя воспитали зажатой, тебя воспитали ханжой, целкой по уму, и лишь поэтому ты сейчас так сопротивляешься. Но всё это чушь, я перевоспитаю тебя, я сделаю из тебя настоящую женщину! Доверься мне — пройдет несколько лет, и ты искренне полюбишь все сексуальные извращения, полюбишь быть моей матерью-пиздой, будешь постоянно кончать в самых развратных и недопустимых ситуациях, ощутишь себя настоящей женщиной! »

Мама какое-то время молчала, переваривая всю информацию и не до конца веря своим ушам. Наконец вздохнула и ответила:

Мама: «Что за бред в твоей голове? Когда я тебя упустила? Как ты можешь верить во всё это и считать нормальным? Разве ты не понимаешь, что всё, что ты говоришь, всё это ужасно? Всё это совершенно неправильно! »

Я: «Мам, давай откровенно. Ты во многом сама 

виновата. Если бы ты с детства не делала, как все, тайну из своей пизды и сисек, если бы ты с детства не прикрывалась, не пряталась, а показывала мне свои сиськи и вагину, давала их рассматривать, щупать, трогать, теребить и пробовать, то я бы давным-давно утолил своё детское любопытство и юношеский интерес и перестал на всём этом концентрироваться. Но ты решила вести себя как все, типа, «нормальные» матери, пряча от меня собственную дырку и груди, словно это самая запретная и драгоценная вещь на всём белом свете! Ты хоть понимаешь, что своими благими намерениями оградить меня от какой-то там пошлости на твой взгляд, замалчивая и игнорируя вопрос, делая из своего женского тела запретную тайну, лишь с каждым годом всё больше и больше распаляла мой интерес?! Заставляла меня изнывать от мыслей "да что же у вас, девочек, там такого интересного, что вы из своих половых органов чуть ли не запретный культ делаете"? Ты сама виновата! А тут ещё и судьба распорядилась так, что любимой девочки у меня всё нет и нет. И всё это время, все эти долгие годы, я неистово дрочил, ублажал себя мечтая о прекрасных и запретных женских грудях и вагинах. Со временем мои желания и фантазии требовали всё больше и больше «перчинки», из-за чего я заходил во всё большие дебри, желая не просто наслаждаться, но и сексуально извращаться и издеваться над женскими половыми органами! Особенно над твоими, как над самыми близкими ко мне и в то же время как самыми запретными и недоступными в обществе. Для сына нет ничего запретнее, чем пизда его матери. А я о твоей, как уже сказал, мечтал долгие и долгие годы. И большую часть времени, я бы сказал, подавляющую, я представлял, как жестоко тебя насилую и мучаю твои сиськи и письку, как раскрываю твою тайну, твой самый главный женский секрет! Как глумлюсь над ним, являю его миру, не оставляя от этого чёртового секрета, так долго сводившего меня с ума, и следа!!! И вот, мама, твой час расплаты наступил. Теперь ты обязана делать абсолютно всё, что я скажу. Сама понимаешь, теперь тебя ждут весьма жестокие и болезненные сексуальные извращения. Можешь сказать "спасибо" себе самой, за такое моё целомудренное воспитание. Воспитание в неведение, в итоге породившее нездоровый интерес. Нет смысла взывать к моему «вразумлению» — я и так люблю тебя, мама. Люблю больше всего на свете! И я люблю твоё женское тело, я люблю твои сиськи и пизду. Я познал прекрасный мир извращений и наслаждений, недоступный большинству. Тебе он пока недоступен, но я помогу тебе открыть его. Я люблю тебя, мама. И так я выражаю свою любовь. И если требуется привести тебя к счастью через боль и мучения — что ж, значит будет так. Это как родитель, воспитывающий своего ребенка ремнём — он бьет его вовсе не со зла и 

не потому, что хочет обидеть. А потому что он хочет его научить чему-то важному, желая всяческого блага в будущем. Поэтому, мама, я тоже буду тебя сексуально мучить — ради твоего будущего блага! »

Мама: «Мучить? А я-то тебя никогда не мучила! Никогда не обижала, никогда не делала больно! Разве после всего я заслужила такого обращения с собой? »

Я: «Прости, мам. Делая тебе больно, я вовсе не пытаюсь сделать тебе плохо. Просто ты неправильно воспитана и по-мягкому с тобой уже не получится. Тебя надо полностью перевоспитывать, выбивая всю твою «целочность» у тебя из головы. К сожалению, для этого придётся уничтожить твою нынешнюю заплесневелую мораль, сломать все её стены и грани допустимого, а для этого тебя придётся приучать ко всевозможному изврату, приучать терпеть и наслаждаться сисе-писечной болью, ведь именно это является запредельным для твоей нынешней системы ценностей. Поначалу это тяжело, но как только ты со всем смиришься, поймешь всю безвыходность своего положения, осознаешь, что с тобой теперь так будут обращаться всегда, и у тебя нет ни единой возможности что-то изменить, тебе не останется ничего другого, как свыкнуться и принять свою судьбу, попытаться принять свой новый мир. Опустившись на самое дно, падать ниже уже будет некуда и ты сама не заметишь, как свыкнувшись с плохим, ты перестанешь на нём концентрироваться, начнешь постепенно обращать внимание на плюсы, находя всё большие и большие удовольствия в своём уязвимом развратные положении. Удовольствия как моральные, так и физические. Не сомневаюсь, рано или поздно тебе и правда станет легче, а потом ты даже сама будешь меня благодарить за то, что я открыл тебе новый дивный мир разврата и извращений. Это просто начать сложно»

Я: «Да, мне очень нравится делать больно твоему клитору, очень нравится издеваться над самым святым и важным участком твоего тела. Но я делаю это не только ради собственного удовольствия, но и с целью твоего обучения. Поэтому убери руки от моих, задери вновь подол повыше и позволь мне беспрепятственно измываться над этим сладким нежным женским бугорком. Терпи, мам. Я же всё равно буду его мучить, я всё равно буду постоянно причинять тебе писечную боль и наслаждаться этим. И чем быстрее ты привыкнешь, тем лучше. А теперь давай, делай, что я сказал. А второй рукой бери меня опять за залупу»

Мать нехотя покривилась, но была вынуждена подчиниться. Теперь ей предстоит всю жизнь выполнять приказы собственного сына, какими бы ужасными, отвратительными или болезненными они ни были. А они, к сожалению для неё, будут именно такими. Мама выпустила мои пальцы, вцепившиеся ей между ног, одной рукой задрала подол собственного халата так, что её волосатая кучерявая киска вновь предстала открытому взору, а другой пальцами взялась за мою упавшую за это время залупу.

Я: «Молодец, держись только сильнее. Ещё. Ещё! Да жми сильнее! »

Мама довольно сильно сжала между пальцами головку моего члена. Было неприятно, но терпимо.

Я: «Хорошо, держи пока так,  

а я тебя немножечко «подою» Не мешай мне и не убирай руки, поняла? »

Я вновь усилил хватку на мамином клиторе и начал потихоньку дергать его на себя, постепенно усиливая оттягивание и глядя маме в глаза. Очень приятно было наблюдать за тем как она, не имея возможности помешать мне, вынуждена терпеть подобное болезненное дёрганье собственного "нижнего сосочка", словно её доят как корову. Она морщилась и кривилась каждый раз, когда я с силой вытягивал её нежненький клитор на себя. Даже просто держать столь чувствительную и интимную плоть собственной матери — волшебное ощущение, а уж причинять ей боль, мммм! Мой член в маминой цепкой хватке начал набухать.

Я: «Мне так нравится дергать тебя за клитор, мама! Тебе же больно? Чувствуешь пальцами, как наливается кровью мой член? Это сыновий член! Это член твоего родного сына, который начинает вставать от того, что я мучаю твой клитор. Здорово же, правда? Давай, повторяй за мной! Имитируй все движения, которые я делаю с тобой. Давай, дергай меня за залупу туда-сюда! »

Нехотя мама стала дергать меня за головку члена взад и вперед подобно тем движениям, которые я проделывал с её клиторком.

Я: «Дергай сильнее, чего ты боишься? Это же всего лишь член! »

Мама: «Но я не хочу делать тебе больно! Можете тебе и нравится причинять мне боль, а вот мне тебе нет! »,  — вновь с укоризной бросила мама.

Я: «А кто тебе сказал, что мне будет больно? А может у меня высокий болевой порог? Это у тебя сиськи-писька чувствительные, у меня, может, и нет? Давай, пизда, дергай сильнее! Сильнее! Ещё! Дергай с силой, словно хочешь оторвать! »

С каждым моим призывом мама всё сильнее и сильнее вцеплялась в мою залупу, дергая на себя всё больнее и больнее. Однако осознание, что мама пытается сделать больно моему члену, пока я в этот самый момент до боли дергаю её за клитор, лишь сильнее возбуждали меня психологически, позволяя моральным наслаждением глушить всё большую и большую физическую боль.

Я: «Да, вот так, пизда, вот так! А теперь крути её с силой вбок! »,  — я стал пальцами выкручивать мамин клитор по часовой стрелке словно показывая, каких действий я жду от неё. Мама вскрикнула, но не одернула меня, стойко терпя новую порцию мучений. По аналогии она начала больно выкручивать мою головку, поворачивая вбок.

Я: «Да, сука, да! Мам, мне больно — молодец! Продолжай! Каково тебе зная, что ты сейчас мучаешь член собственного сына? Тебе нравится? Нравится эта недопустимость, этот разврат? Нравится ощущать эту власть надо мной? Только подумай, что ты сейчас мучаешь член родного сына, член, который встаёт на то, как я до боли мучаю тебе клитор! Разве тебе не обидно? Не противно от этого? Уверен, что именно так оно и есть! Давай же, тупая блядина, этот член надо наказать! Скрути его так, чтобы он больше никогда не захотел причинить боль твоей письке! Ну же, оторви ему шапку, оторви его 

головку! »

Я видел, как мама сквозь боль и слёзы смотрела на мою залупу и с каждым разом крутила и дёргала её ещё сильнее, в конце концов, начав причинять мне по-настоящему неприятные и болезненные ощущения. Но я намеренно терпел, не хотел одёргивать и останавливать собственную мать от развратных действий, хотел победить её в честной борьбе. Поэтому вместо того, что остановить собственные мучения, я с ещё большей силой и теперь уже ногтями впился в мамин клитор, начал выдавливать его словно прыщ, тем самым причиняя маме невероятные писечные страдания. Мать громко закричала, отпустила меня и вцепилась обеими руками в мои пальцы, пытаясь унять собственную боль.

Мама: «АААА! ХВАТИТ! БОЛЬНО! »

Я отпустил и убрал руку от маминой промежности, позволив ей, наконец, схватиться и защитить свою израненную половую щель. «Хех, я победил»,  — усмехнулся я про себя.

Я: «Ну что ж, молодец, шлюха, ты хорошо себя показала! Не волнуйся, у тебя всё заживёт, боль скоро пройдет. Давай, сядь теперь на диван, ты ж, поди, устала уже на ногах стоять».

Усадив маму на кровать, я задрал ей ноги вверх, повалив на спину, затем раздвинул их врозь и примкнул лицом к маминой писечке. Мама до сих пор обеими руками держалась за свою промежность, пытаясь унять всё ещё ноющую боль. Слёзы ручьём текли по маминым щекам прямо на простыню.

Я: «Давай, мам, убери свои ручки. Дай мне попробовать твою писечку — хочу оценить её на вкус! Не волнуйся, я не буду делать тебе больно. Пока что... Ну же! »

Сомневаясь в моих словах, мама всё же заставила себя убрать ладони от своей волосатой вульвы, открыв моему взору сильно покрасневший и измятый моими грубыми действиями клитор. Пожалуй, сейчас любое прикосновение к нему будет причинять матери сильную боль.

Я поднёс лицо к маминой вагине, уткнулся носом в её влажную дырку и глубоко вздохнул столь запретный родной писечный аромат. Это была смесь терпкого, отчасти неприятного, а отчасти желанного запаха, исходившего из женского влагалища. Осознание, что это запах половой щели моей мамы, будоражил донельзя. Я вдохнул ещё. Снова и снова. Как же это приятно с моральной точки зрения — дышать пиздою своей матери! Затем я провёл языком по внутренней поверхности её половых губ и дырки, насколько это было возможно, попробовав пиздёнку своей родительницы на вкус. Довольно солоноватый и терпкий вкус давно желанной вагины. Забавно, как один и тот же запах по-разному влияет и воспринимается тобой, когда ты возбужден и когда в состоянии покоя. Но то, что это запах и вкус межножной дырки моей матери, просто сводил с ума!

Я начал лизать свою маму языком, вылизывая её щелочку и половые губки. Руками в этот момент я зафиксировал на кровати раздвинутые врозь мамины ноги и начал ладонями поглаживать мамину попу и внутренние стороны ляжек, возбуждая свою измученную сисястую сучку. Намеренно не касаясь клитора и позволяя ему чуть передохнуть, второй рукой я начал аккуратно входить во влагалище своей 

матери пальцами и трахать её ими, отчего мама стала томно дышать и отчётливо увлажняться своими материнскими пиздовыми соками. Лизать истекающую развратными вагинальными соками пизду собственной матери — огромнейшее наслаждение! Постепенно я вводил ей в дырку всё больше и больше пальцев, заставляя эту самку наслаждаться процессом, а потом, наконец, перешёл и к истерзанному клитору «испытуемой».

Мама слегка дернулась и даже попыталась меня остановить, но быстро опомнилась, памятуя о неминуемом наказании за подобное, и тут же убрала руки. Наверняка её израненный клитор причинял ей боль даже от соприкосновения с моим влажным языком. Что ж, зная по себе, сексуальное наслаждение вскоре позволит моей маме игнорировать физическую боль и полностью отдаться наслаждению процессом. К тому же, не сомневаюсь, оргазм у моей кормилицы будет довольно сильным, ведь так всегда бывает, если прежде помучить половые органы. Сколько раз я и сам кончал в разы сильнее, если предварительно изобью собственные яички какой-нибудь лопаткой или палочкой. Уверен, с бабами та же фигня, и моя мама тоже кончит гораздо сильнее после того, как я измучил её вульву.

Лизать писю собственной матери было очень приятно особенно с моральной и психологической точки зрения. Я совершенно не уставал, хотя активно работал своим языком уже минут 10. Мама даже стала слегка постанывать от удовольствия, позволяя вести её к неминуемому оргазму. К тому же, второй рукой я начал дрочить свой член, дико возбудившийся от лизания щели собственной матери, останавливая дрочку перед оргазмом, тем самым, продляя самому себе удовольствия. Из-за этого я мог не уставать лизать эту сучку ещё дольше!

Я: «Я хочу, чтобы ты сказала, когда начнёшь подходить к оргазму и особенно чётко, когда начнёшь кончать, поняла? Хочу насладиться твоим материнским оргазмом, увидеть его из первого ряда, не упустив не единой капельки, ни единого сокращения твоей вагины. Тебе понятно? »

Мама лишь продолжала постанывать в такт. Наверняка её «угу» затерялось где-то в этих стонах.

Я: «Называй себя вслух пиздой! Матерью-пиздой! Слышишь? Проси вылизать тебя до оргазма, проси выпить тебя и проглотить все твои оргазменные писечные соки! Умоляй кончить своему сыну в рот! »

Помявшись, мама стала что-то невнятно бормотать себе под нос, но тут же получив от меня нагоняй и угрозу начать делать больно, а не приятно её письке, повиновалась:

Мама: «Я... пизда. Пизда... пизда... я... мать-пизда, я твоя мать пизда... Ааа, дааа. Доведи меня до оргазма, сынок. Вылижи меня, вылижи меня до оргазма, до последней капельки! Лижи, лижи свою мать-пизду! Позволь мне кончить прямо тебе в рот, позволь излить свои соки прямо тебе в горло. Выпей меня, выпей до дна, выпей свою маму-пизду... »

Вылизывая свою маму-сучку и дроча при этом, мне особенно было приятно, как она, вынужденная повторять мои грубые пошлые слова, забывала некоторые фразы и импровизировала уже своими, невольно показывая, чего она хочет, как сама видит ситуацию и какие именно фразы и словосочетания выдумывает. Да уж, по истине, баба на гране оргазма пизде 

не хозяйка. Даже если это вагина матери, которую ублажает языком родной сын. Я начал активнее лизать эту шлюху, чувствуя по ускоренным вздохам и более обильным писечным выделениям скорый оргазм. Наконец, мама, как и было ей велено, сказала, что вот-вот кончит. Неистово начав лизать ей клитор и трахать пальцами, я стал свидетелем родного материнского оргазма из первого ряда, причиной которого стал и я сам.

Мама: «Аааа, я кончаю! Твоя мама-пизда кончает! Ааааа, да! Пей, пей, сыночек, пей меня! Выпей всё до дна! Аааах! »

Когда мама задергалась, из её вагины стало сочиться ещё больше соков, которые я жадно сглатывал, продолжая яростно вылизывать дырку своей родительницы. Я хотел, чтобы эта сучка очень бурно кончила, чтобы ей понравился весь этот экспириенс, чтобы она запомнила, насколько хорош и приятен разврат, особенно после того, как её письке причинили столько боли. Если проводить аналогию с дрессировкой собак, когда им дают вкусняшку за правильно выполненную команду, то это называется "положительное закрепление". Вот и я натаскивал эту сучку, давая ей "сахарок" в конце.

Когда моя мама-шлюха кончила, я привстал повыше и вставил матери во влагалище свой член. Начал её трахать. Долго ебать мне её не пришлось — я и так был на взводе ввиду всего увиденного и услышанного, да и из-за собственного подрачивания всегда был на пределе. Поняв, что я собираюсь спускать ей внутрь, мама испуганно стала причитать.

Мама: «Только не в меня, не надо! Ты же не хочешь, что б я... »

Но было поздно. Я начал кончать прямо в незащищённое влагалище собственной матери. Собственно, даже если бы и было время спорить, я бы все равно предпочёл кончить именно ей в вагину, ведь мысль о том, что она может от меня, от родного сына, забеременеть, уже многие годы будоражила моё воспалённое воображение.

Я: «Нет, в тебя, именно в тебя, пизда! Прямо в твою материнскую дырку! Мммм, да, туда, туда! Беременей, беременей, сука! От родного сына! Беременей от родного сына!!! »,  — я кончал внутрь матери, продолжая её трахать и одновременно сосясь с ней в грязном развратном поцелуе, глушащим её страхи и слова возмущения»,  — Ооох... чувствуешь? Чувствуешь мою сперму, сперму родного сына внутри себя? Ты же хочешь, чтобы я оплодотворил тебя? »

Мама: «Зачем? Зачем же ты сделал это? А вдруг я и вправду... Ты же без презерватива, а я же... я не пью никаких таблеток! Почему ты не вытащил? »

Я: «А может я хочу, чтобы ты от меня забеременела, мама? Только представь: забеременеть от родного сына! Разве тебя это не возбуждает? Хе-хе. От этого оргазмы только ярче! Да ладно тебе, мам, не боись. Не факт, что ты сейчас залетишь — вон сколько пар годами пытаются зачать, и ничего! А ты уже не так молода, тебя, наверняка, не так уж и легко оплодотворить. Да и я не знаю, вдруг детей не могу иметь? Я столько лет издевался над своими яичками во время извращённой 

мастурбации, постоянно шлёпал их обо что-то твёрдое, бил их лопаткой, палкой, толкушкой, стягивал резинкой по 20 минут до посинения, опускал с горячую воду, в спирт и т. д., терпя жжение и боль... Может я уже бесплодный и тебе бояться нечего? Хех. Ну а если я тебя всё же осеменю, оплодотворю матку той, которая меня родила... Это же так сексуально! »

Мама: «Не вижу в этом ничего сексуального! От этого дети уродами рождаются! Мне что, аборт тогда делать? Всё, слезь с меня, хватит, я пошла! »

Я: «Да ладно тебе, пизда, не расстраивайся! Если вселенной не угодно, ты не залетишь. Ну а если угодно — забеременеешь! Не бери в голову! Ладно, пока отпускаю, иди, можешь подмыться, если тебе так будет спокойнее. Я всё равно буду теперь постоянно кончать в тебя. Рано или поздно ты все равно от меня залетишь! »

Мама встала, выбежала из комнаты и побежала подмываться в ванну. Что ж, неплохо я её сегодня выебал. Жаль, что после оргазма пропадает всё желание сексуально извращаться. Так бы хотелось обернуть своё состояние вспять и после оргазма очутиться со свежими мужскими силами до всего этого. Чтобы моя истерзанная и обессиленная мать уже кончила, а я как ни в чём не бывало. И продолжить сексуально издеваться над этой опущенной сукой, попутно мучая ей сиськи и дырку, трахая, насилуя и снова кончая в неё. А когда изнасилую, кончу в неё во второй раз, снова «вернуть» себя в состояние «до» и опять извращаться над этой блядью. Снова и снова, час за часом, день за днём, превращая мамину жизнь в одно сплошное и непрекращающееся изнасилование!