Неизбежность

Те из вас, у кого, как и у меня, есть выдающиеся супруги, независимо от того, знамениты ли они (или печально известны) на местном уровне, в масштабах штата или на национальном уровне, знают, каково это — быть "супругом". Моя жена Кассандра — известный местный политик, поэтому мы постоянно посещаем всевозможные мероприятия, на многих из которых её узнают. Я простой бизнесмен (хотя у меня есть собственная компания и финансовые дела идут неплохо, спасибо), и мне не очень нравится быть в центре внимания, но Кассандра настаивает, чтобы я посещал с ней как минимум три четверти мероприятий.

Кассандра — настоящий экстраверт и общается практически со всеми на каждом мероприятии — как она может знать так много людей и помнить их имена и что-то ещё о них, для меня непостижимо, в то время как я амбивалентен и презираю пустые разговоры.

На большинстве мероприятий, которые я посещаю с Кассандрой, я в первую очередь ценю гостей женского пола. Всегда есть много разных типов. Вот некоторые из наиболее заметных. Молодая, пухленькая и очаровательная. Блондинка с недавно увеличенной грудью. Худощавая и среднего возраста с хорошей подтяжкой лица. Пожилая и стильная. Вызывающе одетая, чтобы произвести впечатление. Демонстрирующая большие ноги, чтобы не подчеркнуть недостатки лица или груди. Явно скучающая. Просто привлекательная. А так-же обычная, но жизнерадостная. Я могу найти что—то ценное практически в любой женщине — за исключением тех, кто стар и страдает ожирением.

Хотя в начале этой истории у меня была богатая фантазийная жизнь, когда я восхищался женщинами-организаторами мероприятий (это подходящее слово?). Я был почти до скуки верен себе. Несмотря на то, что при моем возрасте 45 лет и росте 195 см я все ещё играл в баскетбол и весил 100 кг. Мои волосы по-прежнему были практически полностью светлыми (любая седина хорошо ложилась и была незаметна), и я получал больше, чем следовало, внимания со стороны женщин. Тем не менее, я редко флиртовал и уж точно никогда не впадал в крайности. Я умело отталкивал пьяных женщин, которые приставали ко мне.

Майский вечер среды застал меня на почти обычном мероприятии, на котором я присутствовал в качестве "супруга". Поскольку стояла прекрасная погода, на женщинах было меньше одежды, чем обычно, а процент привлекательных женщин был выше, чем обычно. На улице стояла по-настоящему красивая зелень, так что вечер прошел приятно. Затем я увидел её, и это зрелище из приятного превратилось в пугающее. Это была брюнетка, на вид лет сорока с небольшим, с ровным естественным цветом лица.

Она не была самой красивой женщиной, которую я когда-либо видел, и уж точно не выиграла бы конкурс красоты.

Она не была одета особенно вызывающе, хотя её одежда была сшита с отличным вкусом и подчеркивала её лучшие черты.

У нее не было пышной формы.

Она была невысокой (вероятно, 160 см), хотя мне нравятся высокие женщины (рост Кассандры — 180 см).

У нее была небольшая задница (я люблю стройных женщин с большими задницами).

Однако то, что я мог видеть из её ног 

(включая бедра), выглядело так красиво, как я никогда и нигде не видел.

Еще важнее было то, что она держалась так, улыбалась, посмеивалась и потягивала красное вино, что делало её такой же знойной, как тропический бриз в холодный зимний день. Казалось, что она непринужденно встряхивает волосами, достает сумочку или облизывает губы, держит себя за руки, пьет вино и двигает плечами в возбуждающей манере. Однако эти чувственные движения были ничем по сравнению с её походкой, которая меня совершенно заворожила. Когда она прогуливалась, более чем просто шла, её голова была поднята, плечи расправлены, и она демонстрировала свои сиськи (хотя и не большие, но вполне достаточные). Её руки свободно раскачивались взад-вперед, а бедра раскачивались из стороны в сторону, при этом вес тела приходился скорее на пятки, чем на подушечки ступней.

Наблюдая, как она переходит с места на место, я даже не заметил, как мой член напрягся, пока она не скрылась из виду за колонной веранды, и вдруг я почувствовал, как он дернулся. У меня была полноценная эрекция, впервые за все время, что я был на таком мероприятии. Я успокаивал себя, глядя на некрасивых, чересчур разодетых или старомодных женщин, и предостерегал себя от дальнейших попыток найти её и поглазеть.  — Я действительно не хочу, чтобы моя жена, или даже друг или знакомый, внезапно застукали меня со стояком. Это слишком неловко,  — предостерег я себя.

Примерно через пятнадцать минут после того, как мой стояк прошел, я стоял на неровной кирпичной дорожке внутреннего дворика, но смотрел на бассейн слева от меня, а не прямо перед собой — несмотря на мою осторожность, я, вероятно, инстинктивно искал мисс ходячую эротическую мечту,  — когда на меня налетели, и я почувствовал, как жидкость пропитывает мою грудь.

— О, простите, я споткнулась о выступающий кирпич и промочила вашу рубашку,  — раздался отчетливо женский голос.

Я был встревожен своим неожиданным душем, пока не посмотрел вниз и не увидел виновницу — мисс Секс-на-колесах!

— Я... я... не думаю, что это так уж плохо,  — заикаясь, пробормотал я, пока она пыталась вытереть салфеткой красное вино, залившее мою рубашку.

— Не знаю, смогу ли я что-нибудь сделать,  — пробормотала она, продолжая прижимать салфетку к моей груди.

— Ну, по крайней мере, если мне и пришлось принять непредвиденную ванну, то от самой сексуальной женщины здесь,  — усмехнулся я.

Она прекратила попытки стереть вино с моей рубашки, хотя её рука оставалась на моей груди, и посмотрела мне прямо в глаза с выражением, которое было трудно прочесть. Внезапно я смутился своего заявления.

— Мне действительно жаль...  — выдавил я,  — иногда фильтр между моим мозгом и ртом работает не очень хорошо.

На её лице появилась широкая улыбка, и она сказала, все ещё глядя мне в глаза:  — Я больше беспокоюсь о том, что фильтр между твоими глазами и мозгом не работает,  — рассмеялась она.  — Я ведь не плеснула тебе вином на роговицу, не так ли?

Наверное, мой фильтр все ещё работал со сбоями, потому 

что я продолжал, хотя к этому времени у меня уже было время подумать.  — На самом деле мои глаза работают нормально. Если ты не считаешь себя здесь самой сексуальной женщиной, то либо тебе нужны корректирующие линзы, либо у тебя нет реалистичного самоощущения.

— О, правда...  — усмехнулась она. Продолжая вытирать салфеткой мою грудь, она огляделась по сторонам. Мне следовало бы в шутку сказать ей:  — Я даю тебе полчаса, чтобы прекратить этот телесный контакт,  — но почему-то у меня не хватило духу после комментария "самая сексуальная женщина" и продолжения.

— А как насчет той молодой женщины слева от тебя в коротком красном платье?  — хихикнула она, кивнув головой направо.

— Она, конечно, хорошенькая, но в сексуальном плане тебе и в подметки не годится,  — невозмутимо ответил я, глядя на нее сверху вниз, в то время как её взгляд метался между красным пятном на моей рубашке и моими глазами, а затем влево от нее.

— А как насчет женщины в желтой пашмине и с сиськами четвертого размера справа от тебя?

— Некоторые парни, возможно, находят её великолепной, но для меня ты в два раза сексуальнее.

— Не могу поверить, что мы ведем этот разговор,  — усмехнулась она, продолжая вытирать вино с моей рубашки.  — Я думаю, ты просто дразнишь меня, чтобы отомстить за то, что я испортила твою рубашку, потому что я не миссис Америка.

— Может, и нет, но у тебя от природы привлекательные манеры?

— Какие именно?  — спросила она, наконец убирая салфетку с моей груди и пристально глядя мне в глаза.

— То, как ты поправляешь прическу, носишь сумочку и облизываешь губы, держишь руки, смотришь в глаза во время разговора и ходишь — все это сексуально. Сомневаюсь, что кто-то научил тебя чему-то из этого. Мне кажется, это прирожденное.

— Ты что, преследовал меня?  — рассмеялась она, уперев руки в бока, хотя в одной держала влажную салфетку, а в другой — пустой бокал из-под вина.

— Ни в коем случае,  — усмехнулся я.  — Я просто очень наблюдательный парень, которому нравится смотреть — но не трогать и не домогаться — на классных женщин, вот и все.

Мы оба просто смотрели друг на друга с лукавыми улыбками на лицах в течение нескольких секунд, пока она не убрала руки со своих бедер.  — Ладно, Стиви Уандер,  — захохотала она, очевидно, намекая на то, что я якобы слепой, потому что я не черный и не музыкально одаренный,  — раз уж я не могу достать вино, как насчет того, чтобы я заплатила за чистку твоей рубашки, а если это безнадежно, то купила бы тебе новую.

— У меня есть идея получше. Почему бы тебе не пригласить меня на ланч на следующей неделе?  — Ответил я.

— Я счастлива в браке и не состою в открытых отношениях,  — парировала она, поднимая левую руку и показывая безымянный палец.

— Я тоже,  — ответил я, поднимая левую руку и показывая безымянный палец,  — Так что у нас будет много общего и нам будет о 

чем поговорить.

— Почему ты хочешь, чтобы я пошла с тобой на ланч, если мы оба счастливы в браке?  — сделала она мне словесный выпад.

— Потому что я хочу, чтобы все завсегдатаи ресторана, в который я чаще всего захожу пообедать, думали, что я настоящий жеребец, и завидовали мне,  — парировал я.

Она помолчала с минуту, смущенно улыбаясь, а затем рассмеялась:  — Хорошо, но только потому, что я чувствую, что должна быть добра к людям с нарушениями зрения. Когда и где?

— В следующий вторник у Максин в 12:15. Я закажу столик заранее.

— Под каким именем это будет сделано?

— Извини, я так и не представился — Роб Типтон,  — сказал я, протягивая руку.

— Муж Кассандры?  — спросила она, взяв меня за руку.

— Да,  — ответил я, беря её маленькую, мягкую, но твердую руку в свою.  — А ты кто?

— Гейл Престон,  — ответила она, а затем хихикнула, когда я поцеловал её руку.

— Что ж, если ты не возражаешь, Гейл Престон, сейчас я пойду к своей машине, сниму эту неудобную одежду и надену запасную рубашку, чтобы не привлекать к себе ещё более неодобрительных взглядов, чем обычно. Увидимся во вторник, и, пожалуйста, надень то же платье, что на тебе сегодня. Оно такое соблазнительное.

— Может быть! Только может быть! Пока,  — хихикнула она и помахала мне рукой, когда я повернулся и вышел из патио. Я не оглядывался, пока не оказался в добрых 15 метрах от нее, как раз вовремя, чтобы увидеть, как она, явно провожая меня взглядом, поворачивается, чтобы поприветствовать парня, с которым я видел её раньше и который, я уверен, был её мужем.

У меня действительно была запасная рубашка в багажнике машины. Переодевшись, я приложил все усилия, чтобы не искать Гейл, но вместо этого нашел Кассандру, и в течение следующих двадцати минут поддерживал с ней беседу, а затем мы уехали.

— Что это за рубашка?  — Спросила Кассандра, когда мы шли к моей машине.  — Я не помню, чтобы на тебе была она, когда мы приехали сюда. Она выглядит немного поношенной.

— Кто—то пролил вино на мою рубашку, поэтому мне пришлось переодеться в запасную, которая лежала в багажнике — надеюсь, вино уберут в химчистке.

— Кто это пролил?

— Она сказала мне, что её зовут Гейл Престон. Я никогда не видел её до сегодняшнего вечера, и мы не разговаривали, когда это случилось — она просто споткнулась о кирпич в том неровном патио возле бассейна.

— Мне кажется, я узнаю это имя,  — размышляла Кассандра. Затем она продолжила:  — Это было красное вино?

— К сожалению, да.

— Дай-ка я посмотрю на твою грязную рубашку,  — сказала Кассандра, поэтому я открыл чемодан и показал ей.

— Я думаю, тебе следует просто постирать её, а затем использовать как тряпку или для работы во дворе,  — хихикнула она.  — Её нельзя использовать для вечеринок.

•  •  •

Я никогда не изменял Кассандре с тех пор, как мы стали встречаться за два года до свадьбы, или за двадцать один год, прошедший с тех 

пор, как я встретил Гейл Престон. На самом деле я ненавидел изменщиков. Хотя я действительно ценил женщин, и за прошедшие годы ко мне пристала пара, перед которой было трудно устоять, я никогда всерьез не рассматривал это предложение. Помимо очевидной безнравственности обмана, у меня была хорошая жизнь и трое детей, которых я пытался правильно воспитать (18,  1б и 15 лет на тот момент), так что это было бы глупо, потому что разве изменников не всегда ловят? Так что я и не думал заводить роман с Гейл.

Однако, как ни странно, я думал о Гейл, хотя у меня и не было планов заводить роман. Меня раздражало, что я не мог понять, почему она то появлялась, то исчезала из моих мыслей в течение следующих нескольких дней. Дело было не только в том, что она была сексуальной. Как раз в то время, когда я перестал думать о ней, был вторник.

Я добрался до "Максин" примерно в пять минут первого, и мне было хорошо видно входную дверь. Я рассказал хозяйке, как выглядела Гейл, и даже если она не узнала Гейл по моему описанию (я ничего не упомянул о её сексуальной привлекательности), она не стала возражать. Я надеялся увидеть её, когда она войдет.

Около 12:17 — я не слишком часто смотрел на часы, не так ли?  — я увидел, как она вошла. Моё мнение о её привлекательности подтвердилось, когда практически каждая пара мужских глаз проследила за её волнующей походкой, когда она приблизилась к моему столику, одетая в то же самое очаровательное платье, что и на мероприятии. Я поднялся, чтобы поприветствовать её.

— Привет, Гейл, спасибо, что пришла,  — выпалил я, взяв её за руку и поцеловав её.

— Какой ты джентльмен — или грубиян, я ещё не уверена,  — усмехнулась она, когда я отпустил её пальцы.

У нас был очень приятный девяностотрехминутный (не то чтобы я считал) обед. Сначала мы просмотрели меню, затем поговорили о мероприятии, на котором познакомились, о том, что мы с Гейл сделали для нашей жизни, о наших семьях и о текущих событиях. Беседа никогда не была натянутой, всегда была оптимистичной и избегала любых обсуждений сексуальности — за одним исключением.

Все взгляды мужчин снова устремились на Гейл, когда она вышла из-за стола, чтобы сходить в туалет, а я расплатился по счету. Я встретил её возле "Максин".  — Итак, Гейл, прежде чем мы расстанемся, не могла бы ты хотя бы признать, что реакция мужчин-посетителей "Максин" подтвердила моё мнение о тебе и что я не Стиви Уандер?

— Что... что ты имеешь в виду?  — спросила она, на удивление немного взволнованная.

— Ты не заметила, что за тобой следило несколько мужских глаз, когда ты шла к столику, потом в туалет, а потом обратно сюда?

— Ты все выдумываешь, Роб. Прекрати,  — сказала она, покраснев, а затем игриво ударила меня по руке.

— Ладно, но когда-нибудь нам придется поспорить на этот счет,  — усмехнулся я.

Затем мы взаимно поблагодарили друг друга,  

и она наклонилась, чтобы обнять. Последнее было неудачным, поскольку мой член был сам по себе и предсказуемо отреагировал на её присутствие. Она, должно быть, почувствовала это, и дьявольская улыбка на её лице подтвердила это, поскольку теперь настала моя очередь краснеть. После того, как она, к счастью, отклонила моё небрежное предложение проводить её до машины, я помахал ей на прощание и сказал:  — Я действительно надеюсь увидеть тебя на другом мероприятии,  — на что она хмыкнула:  — Я тоже,  — и, могу поклясться, уставилась на мою промежность.

Мне потребовалась большая часть дня, чтобы успокоиться, и за это время я поклялся держаться от Гейл на расстоянии, потому что моя реакция на нее была нетипичной и вызывала беспокойство. Через неделю я перестал думать о ней — по крайней мере, часто.

•  •  •

Примерно через три с половиной недели после нашего ланча, субботним вечером, я снова увидел Гейл на другом мероприятии, на этот раз в основном в помещении, поскольку день был жаркий и требовался кондиционер. Хотя мы довольно часто поглядывали друг на друга, мы не подходили друг к другу до тех пор, пока не заканчивалась типичная скучная политическая речь, которая служила поводом для нашего собрания.

— Привет, Роб. Так приятно видеть тебя снова,  — выпалила Гейл, подойдя ко мне и обняв сбоку, за что я был ей очень благодарен, так как у меня уже почти встал от одного нашего взгляда украдкой.  — Ты когда-нибудь встречался с моим мужем Джексоном?  — спросила она, поворачиваясь к парню рядом с ней, который, как я подозревал на последнем мероприятии, был её супругом.

— Привет, Джексон,  — сказал я, пожимая ему руку.  — Роб Типтон, приятно познакомиться.

Как раз в этот момент подошла Кассандра.  — Привет. Гейл и Джексон, не так ли?  — поздоровалась она с ними, протягивая руку. Мы несколько минут разговаривали вчетвером, прежде чем подошли другие и увели сначала Кассандру, а затем Джексона, оставив меня "наедине" с Гейл.

— Ты отлично выглядишь, Гейл,  — сказал я, стараясь, чтобы это прозвучало не слишком напористо.

— У тебя все ещё проблемы со зрением, да?  — хихикнула она. Затем она удивила меня:  — На самом деле, я думаю, что здесь больше женщин, которые сочли бы тебя сексуальным, чем мужчин, которые сочли бы меня сексуальной.

— Я бы с удовольствием поспорил с тобой на это, но в любом случае я был бы крайне огорчен, если бы спросил об этом кого-нибудь из присутствующих,  — улыбнулся я.

— Ладно, застенчивый мальчик, тогда больше никаких разговоров о внешности.

Мы ещё немного поболтали — я чувствовал себя очень странно, разговаривая с ней, особенно когда она слегка касалась моей руки, когда что-то доказывала. Я был уверен, что сильно вспотел и что у меня снова встал как камень, хотя я боялся посмотреть на свою промежность или сделать вид, что подхожу к вентиляционному отверстию с прохладным воздухом. Когда стало очевидно, что все идет на спад, Гейл — ещё одним волнующим легким прикосновением своей руки к моей — поразила меня 

кое-чем ещё.

— Да, кстати, в среду утром я буду в том же офисном здании, что и ты, на шестом этаже. Не возражаешь, если я загляну к твой в офис поздороваться?

— Сочту за честь,  — ответил я.  — Однако, несмотря на то, что я был бы польщен, только если бы ты позволишь мне снова пригласить тебя на обед. На этот раз у Burgomaster's.

— Я всегда хотела побывать в этом месте, но я, вероятно, закончу свои дела в 10:30 и не хочу тебя беспокоить, если...

— Не беспокойся об этом,  — перебил я,  — я просто покажу тебе все вокруг.

— Ладно, это свидание,  — прощебетала она.

Я не упустил из виду вероятную двойственность значения слова "свидание".  — Да, это свидание,  — улыбнулся я, снова целуя её руку. Она хихикнула, а затем мы разошлись, чтобы найти наших супругов.

После того, как мы с Кассандрой покинули мероприятие в ту субботу вечером, это было одновременно и приятно, и тревожно.

Это было приятно, потому что, как только мы убедились, что наши 15—летние и 16—летние девочки находятся в своих комнатах и готовятся ко сну — наша дочь Бриттани осталась с подружкой на ночь,  — и что наша 18-летняя девочка, скорее всего, вернется только перед рассветом, мы впервые за несколько лет приняли душ вместе. Я терзал тело Кассандры, посасывая все, что мог. Я довел её до двух оральных оргазмов, когда она засунула в рот полотенце, а затем я энергично трахнул её раком, вставив анальную пробку в её задницу, доводя до исступления.

Это было тревожно, потому что, когда я ел и трахал Кассандру, я думал о Гейл, и я уверен, что именно это стало причиной того, что я изверг свой самый большой заряд с тех пор, как был возбужденным подростком, в киску Кассандры!

•  •  •

Я пытался выбросить из головы мысли о Гейл перед нашей встречей в среду, но поймал себя на том, что каждый день звоню ей на мобильный, чтобы просто поболтать.

Как-то во время нашего с ней общения в Интернете я случайно наткнулся на статью на Yаhоо, которая меня заинтриговала. Я быстро повесил трубку и внимательно прочитал статью.

По всей видимости, исследователи из Университета Северной Каролины в Чапел-Хилле и SUNY Buffalo провели серию исследований в 2015 и 2016 годах, в которых приняли участие сотни студентов мужского и женского пола. В то время как они оценивали ряд различных личностных черт или способностей, которые представители одного пола находили желательными в представителях другого пола, они пришли к неожиданному выводу, что женщины находили умение рассказывать истории в парнях более привлекательным, чем любую другую черту личности или способность. С другой стороны, мужчин, похоже, не смущала способность женщины рассказать интересную историю.

Это исследование заставило меня задуматься: неужели женщины считали меня привлекательным только потому, что я умел хорошо прясть пряжу?  — потому что это была способность, которой я обладал с детства. Была ли очень позитивная реакция Гейл на меня во время нашего первого ланча и 

на мероприятии в субботу вечером отчасти вызвана моими рассказами, потому что она, казалось, улыбалась и была благодарна мне все это время? Затем я сознательно собрал в своей голове истории, как из моей личной жизни, так и из новостей, которые, как я думал, могли бы ей понравиться. Думаю, я не мог обмануть себя тем, что не пытался произвести на нее впечатление.

Гейл появилась в моем офисе в элегантном деловом костюме около 10:45 утра в среду. Я провел для нее экскурсию по своей фирме, представив её всем женщинам и некоторым мужчинам постарше. Я рассказал много историй. В ответ я получил от Гейл много смеха, смешков, вздохов и её фирменных сексуальных прикосновений к моей руке.

У меня был заказан столик в ресторане Burgomaster's на полдень. Мы пришли туда на пару минут раньше и сели в удобном уединенном месте у окна, но в самой отдаленной части ресторана. Мы провели — по крайней мере, с моей точки зрения, и Гейл тоже, если только она не была опытной притворщицей,  — поистине восхитительное время. Однако наша реакция друг на друга, моё повествование и несколько сексуальный характер некоторых моих историй и наш разговор — все это больше походило на "свидание" за ланчем, чем на совместную трапезу двух друзей. После одной истории, которая была слишком провокационной, Гейл сказала "Фу" и помахала рукой перед своим лицом. Другой рукой она держала меня под столом.

За нашим обедом последовал первый период молчания. Я разрядил напряженность, сказав:  — Мы могли бы снова пообедать где-нибудь на следующей неделе. Мне действительно нравится твое общество.

— Э-э... ну... Боюсь, что нет, Роб,  — пробормотала она, переводя взгляд то на меня, то на стол, то куда-то вдаль.

— Почему нет?

— Ты такой очаровательный, что мне становится не по себе,  — ответила она после долгой паузы, продолжая обводить взглядом комнату.

— Никто не называл меня очаровательным с тех пор, как моя мама, когда мне было пять лет, ещё до моего первого скачка роста,  — усмехнулся я.

Она рассмеялась, а затем пристально посмотрела мне в глаза.  — Ты лжец. Ты знаешь, что ты очарователен. Никто из нас никогда не обманывал, но я вижу предупреждающие знаки на дороге впереди, поэтому мне нужно свернуть и больше не встречаться с тобой один на один. Прости, но ты знаешь, что я права.

После долгой паузы на меня снизошло вдохновение. В преддверии этого я сказал:  — Я привык звонить тебе, болтать с тобой и рассказывать тебе одну-две истории. Я не уверен, что смогу отказаться от этого. Я думаю, что мне придется продолжать с тобой общаться — конечно, не преследуя тебя,  — улыбнулся я.

— Пожалуйста, не надо,  — взмолилась она, сжимая мою руку, которой я держал её под столом.

Я притворился, что меня осенило.  — Есть одна вещь, которая помешает мне когда—либо связаться с тобой, и никогда больше не встречаться с глазу на глаз.

— Что?  — подозрительно спросила она.

— Если ты снимешь свои трусики прямо сейчас, пока мы сидим 

за этим уединенным столиком, и отдашь их мне. Я обещаю никогда больше не связываться с тобой.

— Ты серьезно?  — спросила она. Когда я улыбнулся и кивнул головой "да", у нее был такой озадаченный вид, что она сказала:  — Я... не могу этого сделать.

— Почему нет?  — спросил я.  — На тебе ведь есть трусики, не так ли?

— Конечно, есть, извращенец,  — шутливо огрызнулась она, снова сжимая мою руку под столом.  — На то есть веская причина.

— Скажи мне, в чем дело,  — хихикнул я, сжимая её руку.

— Ну, это так неловко — они мокрые.

— Ты их обмочила?  — Спросил я, притворяясь серьезным.

— Нет, придурок,  — парировала она в ответ, выдергивая свою руку из моей и скрещивая руки на груди. Однако на её лице было написано веселье, а не гнев.

— Эй, я бы предпочел, чтобы они были влажными, а не сухими.

— Ты такой дурак,  — хихикнула она, оглядываясь по сторонам. Затем внезапно обе её руки оказались под своей элегантной деловой юбкой, она быстро оторвала свою задницу от стула и, очевидно, сняла трусики. Она наклонилась, когда её ноги задвигались, очевидно, спустив их до лодыжек, а затем сняв их с ног.

Сунув правую руку под стол, она проворчала:  — Ладно, они сняты. Возьми их у меня из рук под столом и положи в карман пиджака. Не жалуйся на их состояние, иначе я заберу их обратно.

С дьявольской ухмылкой я сделал, как было велено — и да, промежность была влажной, может быть, даже более чем влажной. Это заставило меня почувствовать себя лучше, чем когда-либо в жизни (за исключением тех случаев, когда у меня во рту были сиськи или киска, или когда мой член был в женском отверстии).

— Теперь никогда больше не связывайся со мной, понял?  — Отрезала Гейл, скрестив руки на груди.

— Понял,  — сказал я, вставая, поскольку уже расплатился по счету.

Я отодвинул столик, чтобы ей было легче выйти. Она удивила меня, когда взяла меня за руку, и мы молча вышли из ресторана. Когда мы вышли, она схватила меня за галстук, притянула моё лицо к своему и быстро, но многозначительно поцеловала в губы.  — Ты заставляешь меня пожалеть, что я не шлюха,  — пробормотала она, прежде чем поцеловать меня во второй раз, а затем развязала мой галстук и, бросив "Не звони" через плечо, удалилась.

Я почувствовал, как влажные трусики оказались у меня в кармане, и увидел, как покачивающаяся задница Гейл исчезает вдали. У меня были смешанные чувства.

Наше взаимное влечение было опасно ощутимым, и никто из нас не хотел испортить себе жизнь.

С другой стороны, наше взаимное влечение было опасно ощутимым, и это заставляло меня чувствовать себя более живым и возбужденным, чем когда-либо.

Гейл была права — разрыв был необходим.

Я хранил её трусики в своем сейфе в офисе. Я извращенец, и время от времени я их нюхал.

•  •  •

На этом все и закончилось. Мы преодолели свою животную похоть, действовали ответственно, выбросили друг друга из головы и с тех пор жили 

долго и счастливо со своими супругами.

О, подождите — это же история на литературном сайте.

Может, и нет.

•  •  •

В четверг, через пятнадцать дней, два часа и четыре минуты — не то чтобы я следил за временем — после того, как мы с Гейл расстались "навсегда", моя секретарша сказала:  — Миссис Престон на линии 2.

Я был ошеломлен.

— Привет, Гейл, я так рад тебя слышать,  — было моим неоригинальным вступлением.

— Привет, Роб. Да, я говорила тебе никогда мне не звонить, но я не говорила, что не позвоню тебе,  — рассмеялась она.

— Ты могла бы проехать на грузовике через эту лазейку, девочка,  — усмехнулся я.

— Ну, это особый случай. Я не собираюсь приставать к тебе, как ты мне угрожал, пока я не отдам тебе свои трусики.

— Что случилось?

— Я забыла, что Джексон подарил мне эти трусики на годовщину в прошлом году, и он попросил меня надеть их в прошлую субботу, когда мы ходили куда-нибудь. Я сказала ему, что они были в стирке, и я не хотела вытаскивать их и стирать специально, но пообещала надеть их в эту субботу вечером. В субботу он забирает наших двоих детей погулять на все утро и день, но вечером мы с ним собираемся пойти в театр с друзьями.

— Тебе правда нужно, чтобы они вернулись?  — рассмеялся я.  — Что я получу взамен?

— Ах ты, маленький ублюдок... Ты можешь просто вести себя хорошо? Ты можешь просто быть очаровательным?  — хихикнула она.

Я рассмеялся.  — Я говорил тебе, что не был очаровательным с тех пор, как мне исполнилось пять.

— Как насчет того, чтобы я позволила тебе выбрать другую пару?

— Если только они будут подержанными,  — хихикнул я.

— Боже, ты извращенец. Ладно, думаю, у меня нет особого выбора. Когда ты сможешь их привезти?

— Как насчет субботнего утра — у тебя будет время постирать их, прежде чем ты оденешься для спектакля, а у Кассандры большую часть субботы запланировано мероприятие, на котором я не обязан присутствовать.

— Хорошо. Джексон с детьми уедут около 9 утра и вернутся около 4 часов дня, так что лучше всего будет в любое время между 10 и 2 часами. Как добраться до моего дома, записывай...

После того, как я записал инструкции, я сказал:  — Увидимся в субботу в 10 утра,  — и мы быстро попрощались.

Я достал трусики из сейфа, положил их в непрозрачный пластиковый пакет и спрятал пакет в портфель.

Я трахал Кассандру до изнеможения в четверг вечером и в пятницу утром. В пятницу она едва могла ходить, хотя, конечно, не жаловалась.

— Что на тебя нашло, парень?  — спросила она, поглаживая мои яйца вскоре после того, как я излил литр спермы в её киску в пятницу утром.

— Я представлял, как трахаю Гейл Престон,  — был мой ответ, к счастью, только в моей голове. К счастью, фильтр между моим мозгом и ртом сработал идеально.  — Разве я не могу просто быть влюбленным в свою жену?  — Спросил я, посасывая её сиськи.  — Неужели на меня что-то нашло?

— Нет... Я не жалуюсь 

и не допрашиваю,  — рассмеялась она, а затем вскочила, чтобы принять душ и смыть сперму, стекающую по её бедрам.

В субботу утром я подъехал к дому Гейл в 9:45. Как мог, я огляделся, чтобы убедиться, что Джексон ушел. Около 9:55 я позвонил в её дверь, держа в руке непрозрачный пакет. Гейл открыла дверь в шортах и топике на бретельках, без обуви и макияжа.

Она выглядела чертовски сексуально. Сексуальнее, чем когда-либо, когда я её видел.

— Извините за мой внешний вид. Я тут немного прибиралась.

— Черт возьми, ты выглядишь лучше, чем когда-либо,  — прорычал я, и фильтр между моим мозгом и ртом снова вышел из строя.

— Теперь я знаю, что ты слепой,  — хихикнула она.  — Заходи. Хочешь чего-нибудь выпить?

— Мне достаточно смотреть тебе в глаза,  — усмехнулся я.

— Такой же болтун, как и слепой, да?  — хихикнула она.

Мне было очень, очень приятно смотреть на Гейл. В её шортах я действительно хорошо разглядел её бедра — они были мирового класса. Я начал болтать о всяких пустяках, пытаясь разглядеть каждый изгиб и выпуклость её тела, не обращая внимания на то, что мой член пытался разорвать молнию на моих штанах. Наконец-то мы добрались до причины моего визита.

— Итак, Роб, ты вернул мои трусики?

— Э-э-э... да, конечно,  — пробормотал я, протягивая пластиковый пакет.

Гейл подошла ко мне, взяла пакет, заглянула внутрь и сказала:  — Спасибо. Теперь у меня в спальне есть трое трусиков, из которых ты можешь выбрать. Я сейчас вернусь.

Ее задница покачивалась, когда она совершала свою в высшей степени сексуальную прогулку в спальню. Через пару минут она вернулась, держа в правой руке три пары трусиков. Пока её не было, я обратил внимание на состояние своей промежности. Я уверен, что большая часть моей крови была там, а не в мозгу, потому что мои мысли противоречили всему, во что я верил.

— Итак, вот три пары, из которых ты можешь выбрать,  — улыбнулась она.

— Вообще-то, я хочу другую пару,  — сказал я, даже не взяв у нее эти три.

— Какую ещё пару?  — озадаченно спросила она.  — Ты сказал, что хочешь использованную, и это единственные три, которые я не постирала.

— Нет, есть четвертая. Та, что на тебе сейчас,  — сказал я, пристально глядя на нее.

— Ладно,  — проворчала она, поворачиваясь, чтобы вернуться в свою спальню.

— Нет, я хочу, чтобы ты сняла их здесь, чтобы я был уверен, что получу то, что хочу,  — сказал я с раздражением в голосе.

Я услышал, как она пробормотала себе под нос:  — О, ни хрена себе, ни хрена себе.  — Затем, без сомнения, её взгляд упал на мою промежность. Она стояла, уставившись на меня, секунд тридцать, очевидно, размышляя, стоит ли делать то, о чем я прошу. Я поднял ставку, сбросив шорты и боксеры, а вскоре и футболку. Мой член торчал вверх, и он был таким твердым.

Гейл пробормотала — О, черт, нет, черт возьми,  — ещё пару раз. Затем она уронила трое трусиков, которые держала в 

руке, быстро стянула шорты и трусики в цветочек, которые были на ней, переступила через них и швырнула трусики мне в лицо. Я поймал их в воздухе, бросил поверх своей сброшенной одежды и подошел к ней. Она была похожа на оленя в свете фар, пока я не начал нежно поглаживать её руки, затем плавно снял с нее топ и лифчик, и мы соприкоснулись губами. Когда мы прервали наш первый поцелуй, это было как на скачках.

Я без особых усилий приподнял её 50-килограммовое тело, перевернул её вверх тормашками, двигая её киску даже своим ртом, и начал неистово облизывать. Она схватила мой член — легкодоступный для нее в этой позе — и почти сразу же глубоко заглотила его. Когда она испытала свой первый оргазм, как мне показалось, спустя всего минуту, я перевернул её на спину, поставил на ноги, наклонил к мягкому креслу в гостиной, одним толчком погрузил свой член в её влажную, тугую киску, и, пока она кричала в экстазе, я яростно входил и выходил из нее.

Я не мог поверить, как хорошо было в её уютной киске. Я знал, что долго не продержусь, и хотел, чтобы она кончила вместе со мной, поэтому одной рукой я ущипнул твердый, как ластик, сосок, а большим пальцем другой руки засунул палец ей в зад. Мы кончили, как товарные поезда. У меня подкосились колени, а она попеременно кричала и хныкала, когда на нас обрушились несинхронные подземные толчки, каждый из которых был достаточно мощным, чтобы сравнять с землей небольшой город, если бы это были землетрясения подобной силы. Время словно остановилось — мой разум был лишен мыслей — мелатонин, прегненолон, тестостерон и вазопрессин безудержно циркулировали по моему телу.

В конце концов я рухнул на пол, потянув Гейл на себя. Мы лихорадочно целовались и гладили тела друг друга. Наконец, когда я все ещё был занят посасыванием одного из её невероятно чувствительных сосков идеального размера, а она ласкала мои яички, она поцеловала меня в лоб и сказала:  — Я сейчас вернусь.

Когда её задница отодвинулась, меня наполнила гордость, когда я увидел, как мои сливки стекают по её рельефным бедрам. Она вернулась с простыней. Она сбросила подушки со своего большого дивана в гостиной на пол, накрыла их простыней и села.

Я бросился к ней. Она схватила меня за член, пока я сосал её сиськи, а потом простонала:  — Я ненавижу тебя, ненавижу себя, ненавижу то, что мы делаем, и я никогда не чувствовала себя более живой. Трахни меня снова, прямо сейчас!

•  •  •

Когда в 2:15 я снова оделся и засунул трусики, которые были на ней, в карман своих шорт, у меня кружилась голова, но я был на порядок более сексуально удовлетворен, чем когда-либо в своей жизни. Эта женщина была богиней и взяла от меня все лучшее, что у меня было — в сексуальном плане. Я действительно не знаю, в скольких разных позах мы трахались, сколько раз 

я сосал её клитор, сколько раз она облизывала мой член своим ртом и сколько спермы я залил в её отверстия. Когда мы поцеловались на прощание, у нас был вкус секса.

— Это ещё не конец,  — прорычал я, сжимая её задницу.

— Лучше бы этого не было,  — прорычала она, все ещё обнаженная, с блестящими бедрами, в ответ, прежде чем запечатлеть на мне прощальный поцелуй, и я вышел.

•  •  •

В течение следующих трех лет — пока Гейл и её семья не переехали за полторы тысячи километров отсюда — я многое узнал о жизни, сексе и особенно о чувстве вины.

В то время как во время секса с Гейл я получал слишком много эндорфинов — в среднем два разных сеанса, по несколько трахов на каждый сеанс, в неделю,  — чтобы думать во время наших сексуальных приключений, в остальное время чувство вины было моим постоянным спутником. Однако вместо того, чтобы позволить этому разъедать меня изнутри, я претворил его в действие.

За неделю до переезда Гейл, Кассандра подвела итоги моего превращения чувства вины в действие, когда мы с Кассандрой лежали в посткоитальном блаженстве после энергичного траха.

— Роб, ты, должно быть, самый лучший муж и любовник в истории. Ты откликаешься на все мои желания, терпишь моё дерьмо, когда я в плохом настроении, и трахаешь меня лучше, чем кто-либо другой, даже лучше, чем когда мы только поженились. К тому же, дети и все их друзья, за исключением парней Бриттани, которые боятся тебя до смерти (Бриттани, нашей восемнадцатилетней дочери), думают, что ты самый крутой папа на свете. Я так сильно тебя люблю.

— Ты должна поблагодарить за это Гейл. Она превратила меня в секс-машину, и чувство вины, связанное с этим, заставило меня ещё усерднее, чем когда-либо, стараться быть хорошим мужем и отцом.

Ну, на самом деле, я не сказал того, что было в предыдущем абзаце — хотя это правда. Фильтр между моим мозгом и ртом работает лучше, чем если бы я произнес что-то подобное вслух. На самом деле мой ответ был таким:  — Ты и дети такие замечательные, что легко ответить взаимностью.

А потом я снова трахнул Кассандру, думая о сладкой и энергичной попке, бедрах и киске Гейл.

Вздох!