У старшей сестры. Из книги Инцест рассказы брат и сестра Часть 1

Как только Вовка закончил 11 класс, встал вопрос о дальнейшей судьбе отрока. Вертеть в колхозе коровам хвосты, задирать подолы девкам, шарахаться по улице и дожидаться то ли повестки от военкома, то ли повестки от участкового — не та дорога, по которой стоит идти. Так решили мать с сестрой. Сестре хорошо. Отучилась, замуж вышла, в городе осела. Вот и из братика решили сделать городского жителя. Хоть на первых порах.

А тут ещё председатель подсуропил, пообещав платить приличную стипендию, если подпишем договор на отработку после окончания учебы. Кадры на селе нужны. Матушка с сестрой и купились. проблема жилья не стояла. Сестра сказала, что общага — сосредоточие разврата, алкоголизма и прочего бесчинства. Вертеп и ничего более. Ей лучше знать, сама в общаге жила. Интересно, она об этом говорит основываясь на собственном опыте? Жить буду у них с зятем. Места хватает, зять не против и ей облегчение, когда мужик в командировку уедет. Он у неё на вертолётке техником работает и мотается по всему союзу. Дома бывает редко.

Об учёбе чего рассказывать? Учиться Вовчик любит. Ему всё интересно: новые знания, умения. недаром всё свободное время в колхозных мастерских проводил. И мужики, уяснив, что не ради баловства пацан крутится рядом, делились знаниями, доверяли и на тракторе поработать, и на машине поездить, и в ремонте поучаствовать. Так что с этой стороны проблем не возникло. А проблему свободного времени решила сестра, прилично загружая брата домашними делами. Иногда вечерами в кино ходили. В театр. И всё бы хорошо, только вот Вован взрослел, мужал и гормоны попёрли во все щели. А тут сестра, продолжая считать брата несмышлёнышем, позволяла себе щеголять дома в неглиже. То в сорочке коротенькой, а под сорочкой ничего. То из ванны идёт, прикрыв перед полотенцем и выставив голую задницу. Короче, сплошные мучения. Хуй колом стоит не только ночами, но и днём светлым. Да ещё не мальчик ведь, в деревне баб попробовал. Одиночек в самом соку полно, да и не только одиночек, готовых раздвинуть ноги перед парнем. Так что от дефицита женского снимания не страдал. Преимущество перед взрослыми мужиками в том, что не связан семейными узами, да и не болтливый. Одна попробовала, а потом уж передавали эстафетой. А в городе наступил полный дефицит. нет, можно, конечно, было бы поискать, да где и когда, ежели сестра ни на минуту без внимания не оставляет. Бог ребёнка не дал, так Вовика окружила теплотой и заботой. Плотненько так.

А тут случилось Вовану договориться с девочкой из соседней группы на палку чая. Куда вести её? Домой, конечно. Сеструха до вечера не придёт, так что времени вполне хватит. А что с занятий сорвались, так все студенты этим грешат.

Времени, конечно, вполне бы хватило, коли девочка, по своей бабьей сущности, не начала вертеть жопой. Все они такие: согласится, а потом начинает невесть что строить. Пока уломал, пока раздел, так возбудился, что 

первый разок и не понял ничего. Кончил, едва вставив. Зато потом, передохнув, показал класс, не посрамив мужского звания и достоинства. Старался, заставив девочку не единожды содрогаться в сладких муках. Три гондона истратил. Купил их, пока шли домой. Как раз появились классные, проверенные электроникой.

Успели. Почти. Расслабившись, перестали следить за временем и чуть не поплатились за невнимательность. Одевались в спешке, когда сестра уже звенела ключами в замочной скважине. Вован даже трусы надевать не стал, запнув их под кровать. И девочка, запутавшись в спешке в своих трусиках, просто сунула их в задний карман джинсиков. Едва расселись подальше друг от друга, приняв позы первоклашек: руки на коленях, мордашки сама невинность, сестра зашла. Весёленькая, слегка пьяненькая.

Поздоровалась, попеняла, что гостью даже чаем не напоил, пригласила на кухню. Гостья отказывается, поясняя, что очень торопится и к дверям. А в комнате духан стоит — ровно кошки на случке побывали. Причём всем своим сообществом. Запах ебли не спутать ни с чем. Да если ещё и времени нет подмыться. Сестрица носом повела, принюхиваясь, а девочка уж в прихожей. Вован, идя следом, заметил, что у той из кармана торчат трусики. И сестрица заметила. Стерва. Нет, чтобы промолчать, она сочувственно окликнула девочку:

— Ты что, так и пойдёшь?

Та себя оглядывает, старается понять что не так с одеждой. А сестрица продолжает

— Ты же без трусиков, всё там себе джинсами сотрёшь. Я женщина, я знаю, что говорю. Ты в ванну зайди и трусики надень. Потом пойдёшь.

Рывку девочки позавидовал бы любой олимпийский чемпион. Ясно, что с этой девочкой у Вовика больше ничего быть не может. Такое не прощают.

Едва за гостьей захлопнулась дверь, Вовик начал выражать своё возмущение, высказываясь, что сестра смогла бы и промолчать, не вводить девочку в смущение. Сестра фыркнула:

— Вот ещё! В своём доме я молчать буду! Не дождётесь! И к тому же теперь она спрячет трусики нормально, если уж не успела их надеть. Представь, что она по улице бы так пошла. Или домой к маме в таком виде заявилась.

Пока сестра высказывалась, Вовка переместился в свою комнату, сестра за ним, продолжая

— И вообще, это мой дом. И если уж ты водишь домой всяких...  — тут она замолчала, потому что её взгляд наткнулся на использованные презервативы, про которые в спешке Вовка совсем забыл.  — Ничего себе! Это что, ты её три раза выебал? Жеребец! Ах же ж она, шлюха такая! Пришла впервые и сразу ноги раздвигать. Я-то думала, что вы так, потискались. А вы вон оно что! Да я... Да она...

Дальше слушать было интересно с познавательной точки зрения. Об этой девочке, о себе самом, обо всех женщинах сразу, к каковым в данное время сестра себя не относила. Разгорячившись, раскрасневшись, произнося обличительные речи сестрица одновременно раздевалась. И так увлеклась своим монологом, что не заметила, как разделась совсем. То есть полностью. Сняв с себя трусики и размахивая ими, будто демонстрант 

транспарантом, гневно вещала о падении нравов, о недопустимости в дальнейшем с Вовкиной стороны таких действий, порочащих честь семьи, женщин и мужчин, и всего подрастающего поколения. И в какой-то момент поняла, что стоит перед братом совершенно голой. Эх, кабы не водка да не гнев, разве бы она себе такое позволила. Спохватившись, прикрыла грудь и лобок руками, извечным женским движением, прячущим самое сокровенное и дорогое, выскочила в свою комнату.

Воспользовавшись её отсутствием, Вовка спрятал следы произошедшего, успел сходить туалет. Сестра, впрочем, отсутствовала недолго. Переодевшись в халатик, посетив ванну, позвала на кухню пить чай. Слава Богу хоть за столом мораль не читала. Только лишь обозвала наглецом, бесстыдно рассматривающем сестру. Голую. Вроде как она и не при чём, а это всё из-за него произошло. Пронесло.

Ага. Это в туалете проносит диарея. Жди, пока успокоится эта училка. Она такая и есть. Учитель русского языка и литературы. Воспитатель по жизни.

Едва Вовик в свою комнату после чаепития, она за ним. Взялась проверять конспекты, зачётку и прочие атрибуты студента. И вновь понеслось. Воспитательный процесс в разгаре. Вот если бы брат, как все нормальные люди, то есть студенты, думал об учёбе, а не о шлюхах, с которыми можно накоротке перепихнуться (Да и что это за девочка? Разве нормальная домой к парню пойдёт?), то были бы у него в зачётке одни пятёрки и в итоге красный диплом. А так вон сколько четвёрок. Нет, с таким отношением к учёбе красного диплома не видать. И далее в том же духе. И вообще, не рано ли братец на баб засматриваться стал? Что, стояк мучать начал? Так мигом обломит.

И тут Вовка, под натиском необоснованных обвинений, не стерпел и высказал всё, что накипело. И что он давно уже не маленький, что относиться к нему надо, как ко взрослому. Сестрица сама провоцирует, разгуливая по дому хрен знает в каком виде, а потом возмущается. И далее в том же духе. Закончил тем, что пообещал уйти в общагу. Сестра от возмущения задохнулась, на некоторое время потеряв дар речи. Мысль перебраться в общагу отмела сразу и безоговорочно. И продолжила:

— И чем тебе мой вид не нравится? Как это я тебя провоцирую? Чем?

Вовка рванул в стороны полы халата. Как и ожидалось, под халатом не было ничего. От слова совсем.

— Вот, ты всегда так ходишь! А я же мужик. Мне что, на узел завязать или тебя изнасиловать?

Сестра, шлёпнув Вовку по рукам, одёрнула халат, ни капли, как показалось, не смутившись:

— Смотри-ка, насильник нашёлся! Это ты своих мандавошек-мокрощелок валяй как хочешь. Му-у-жик!  — Иронично протянула.  — Какой ты мужик? Так, мужичок. Да и то не совсем. Изнасилует он. Сейчас вот заверну, да по заднице. Мигом дурь из башки выколочу.

И она попыталась завалить брата на кровать.

Давно минули те времена, когда у неё могло бы это получится. Через некоторое время роли поменялись и теперь она лежала внизу, придавленная тушкой 

брата, а он держал её руки, задранные вверх. В пылу борьбы халат распахнулся, полы выскользнули из-под пояска и ткань сползла по торонам, открыв тело молодой женщины. Животик, перечёркнутый полоской пояска, грудки, задорно торчащие в стороны, треугольничек тёмных волос в месте смыкания бёдер и живота, ровные красивые ноги. И раскрасневшееся в пылу борьбы лицо, с капельками пота на верхней губе и на переносице.

— Отпусти! Отпусти, кому говорят! Щас как дам! Насильник, блядь!

Угу. Учитель словесности. А какая красивая! Вовка впервые посмотрел на сестру не взглядом брата, а мужчины. И у него вдруг возникло дикое желание прямо здесь и сейчас обладать этой женщиной. Двигая ногами, стянул с себя штаны. Благо под ними ничего не было. Освободившийся член выскочил и упёрся в живот сестры. Она, почувствовав прикосновение, опустила глаза, сумев разглядеть что это там её коснулось и задёргалась, извиваясь

— Пусти! Пусти, сука! Пришибу! Не прощу! Не трогай меня! Я кричать буду! Ай, мама! Ты что делаешь? Ты куда суёшь? Я всё расскажууу...

Поздно. Подхватив ноги сестры на сгибе под коленями, загнул их, придавив к груди да ещё и навалился сверху. Её зад приподнялся, пизда раскрылась, будто ракушка-мидия, и Вовка совершенно свободно, без затруднений проник головкой в эту раковинку. А чтобы сестра не оглашала окрестности криком и не вводила в искус соседей, заглушил её вопли, впившись в рот поцелуем.

В ответ дождался лишь того, что сестра больно прикусила ему губу. Но не очень сильно. Пожалела брата. Руки давно отпустил и она колотила по спине кулачками, отталкивала Вовку от себя, но это у неё как-то не совсем получалось. Будь Вовка поопытнее, догадался бы, что это часть игры со стороны женщины. Ну не может она просто так сдать крепость. И скорее всего к подобному развитию событий сестрица была готова. А может это водочка, запах чужого совокупления, увиденные гондоны, что-то ещё. Простое стечение обстоятельств. Да ещё то, что мужика давно не было.

Вскоре удары прекратились, превратившись в поглаживания. Губы уже никто не кусал, их целовали. С губ её слетали какие-то слова и бессвязные звуки. Тело жило отдельной жизнью, отдаваясь наслаждению. Глаза были прикрыты. Носик сморщился и губы, при особо глубоком проникновении, кривились, расплываясь тут же улыбкой. И вот она замерла, сжалась, мелко задрожала. Её лобок плотно прижался к Вовкиному. Внутри что-то сжималось, надавливая на хуй, вздрагивало, трепетало. Потом она расслабилась. Открыла глаза, влажные и счастливые, улыбнулась

— Я всё! А ты сволочь! Слазь, придавил! Так ты не кончил? Вот и хорошо. Теперь так и будешь мучатся. Ладно, ладно уж. Дай встану на коленки. Тяжёлый ты.

Встав коленями на кровать, упираясь титечками в матрас, высоко задрала попку.

— Давай.

— А ты?

— Что я?

— А ещё захочешь?

— Ты кончай. Захочу, так покажу как ублажить. давай говорю, а то передумаю.

— Боже! Сколько в тебе! Ты же с этой матрёшкой три раза кончил. Три? Вот. И меня залил.  

Точно, жеребец. Давно надо было тебе дать. Это что? Снова встаёт? Нет? Он у тебя всегда такой? Ууу какой. Приличный. А внутри не почувствовала. Дай-ка рассмотрю. Ну не дёргайся, не оторву. Фу, мокрый. Иди, помой. Нет, подожди. Сначала я. Как вместе? Совсем охуел, братик? Я ещё при тебе подмываться... А пошли. Сам испачкал, сам и мыть будешь. А в другой раз вылизывать заставлю. Что? Ты мне? В рот? Да я и сама возьму, когда надо будет. Подумаешь, невидаль. Да, и проглочу. А за это ты у меня по струночке теперь ходить будешь. Ноги мыть и воду пить. Да, и жопу целовать. Да, с этого и будешь начинать свой день.

Да, прямо так: Дорогая сестричка, позволь поцеловать тебя в жопу. Хи-хи-хи! Нет, вот в неё вставлять не надо. Очень уж у тебя, как бы это сказать... Да, точно. Толстый он у тебя. Кто-кто? Хуй твой. Не хуй, хуина. Всё, мой меня и не разговаривай. да, я маленькая девочка. Да, посади на горшочек, писать хочу. Теперь отнеси в кроватку. Нет, не в твою, в мою. Вот так, положи, укрой. И иди мыться. И приходи, смотреть буду. Чего-чего? Его. Да, не наигралась. И вообще, не спорь со старшими. Всё, иди. Я сейчас ещё захочу.

•  •  •

Зятек вернулся из очередной командировки. Совсем не на долго. Их после каждой командировки в санаторий-профилакторий на месячишко запирают. Типа стресс снять, здоровье проверить. Так что пару-тройку дней дома и вперёд на морские берега. А пока дома — отрыв по полной программе. Вначале раздача слонов. В смысле подарков. Потом гульба. В смысле пьянка с корешами и прочими приглашёнными. А уж после гульбы, по возвращении домой, отдача семейного долга жене. За всё время отсутствия. Поднакопилось, однако.

Ну и понеслось веселье. Тут затыкай уши, не затыкай, всё одно. Поебутся, зятёк на кухню, к столу, на котором кое-что стоит в бутылочке, а сестрица в ванну, жопу и прочее мыть. Зятю одному пить скучно, он меня с собой тянет. Смотри-ка, вроде мужик, а стыдится, трусы надевает. А вот сестрица нагишом в ванну и из ванны. В таком же виде к столу. Зятёк попытался её пристыдить, что не гоже в таком виде парад братом-то. Сестра фыркнула

— Подумаешь! Он что, меня за столько лет не видел, если вместе росли? В одной комнате спали, в бане вместе мылись. Ты вот лучше скажи, муж мой, будет сегодня кто-нибудь за дамой, единственной между вами, ухаживать? Или мне самой разливать?

Зять ухватился за бутылку, разлил привезённый коньяк:

— За что пить будем?

— А чтобы у вас, у мужиков, стоял и не падал столько, сколько нужно нам, женщинам. Нормальный тост?

Зятёк слегка засмущался

— Люд, ты не думай чего. Я же не машина. Той и то надо передышку давать, обслуживать, ремонтировать...

— Да, ври дальше. Так я и поверила. Столько дома не было и уже выдохся. Поди там всех встречных-поперечный 

обслужил. Вот и кончился ресурс.

— Да ты что?! Да я...

Сестра фыркнула и пропела:

— Поистратил все силёнки в стороне, не оставил ничего своей жене. Вон, как тряпочка болтается.

И она, перегнувшись и коснувшись титьками стола, потянулась и ухватила зятя за мошонку. Он подскочил.

— Ну что ты сразу? Сейчас передохнём и...

— И ничего не получится. И так еле-еле последний раз. А бедной женщине что делать? Ждать, пока у мужа снова встанет? А если сил нет ждать? И так сколько ждала.

Это она врёт и не краснеет. Вот же сучка, хоть и сестра. Всё последнее время мы с ней спали в одной постели. И не просто спали, еблись. Она мне без слов давала. Точнее даже не так: она требовала от меня и не принимала никаких отговорок. За это время научила уму-разуму, всяким способам удовлетворить женщину, перепробовала со мной не только Кама Сутру, но и все фантазии, что приходили в её голову. Да так, что позабыл обо всех однокурсницах и прочих девушках. Спасало то, что закваска деревенская. На молочке и мясе вырос, вот сил и хватало. Да ещё молодость. Зять в этом отношении слегка проигрывал. Чистый горожанин, старше не только меня, но и сестры. Да и усталость сказывается. Ему и прямь передышка не повредила бы. А сестра продолжала:

— И что мне мой муж посоветует? Не молчи, Володенька. Скажи. Перед тобой баба голая сидит, а ты ни ухом, ни рылом. Ну хоть у кого-нибудь на меня встанет?

Вот дура пьяная. Обижает же мужика. Хотя не должна бы, слишком умная. Провоцирует на что-то? На что? Зять молодец, не стал обижаться. А может и не понял издёвки. Тоже ведь прилично набрался. Ответил:

— Вон у брата твоего встал. Говорил же, что хоть бы срам прикрыла.

Сестра подскочила, осмотрела себя:

— Это я срамная? Что, постарела для тебя? Ты меня обидеть хочешь?

На глазах заблестели слёзы. Она села, молча замахнула налитый коньяк, поморщилась:

— Всё! Вы все дураки. Я на вас обиделась.

И мы в два голоса принялись убеждать её в том, что Вовка ничего не имел в виду такого. Это он в том смысле, что она хоть и сестра, всё же женщина, да ещё такая красивая, с таким шикарным телом. Вот у брата и встал. Естественная реакция на красивую женщину. И ей совсем нет нужды прятать тело под всякими тряпочками. Это уродки пусть наряжаются, а ей и так хорошо. И далее в том же духе. И понимала же, что враньё большая часть наших уговоров, а всё одно приятно. Хотя, если честно, она и правда красивая. Тело молодой, не рожавшей женщины, хорошо сложенное. Милое личико. Так что особо против правды не погрешили. И потому были прощены. Но не совсем. Заставив нас выпить всё же за предложенный тост продолжила допрос зятя.

— Намёк на то, что у моего брата встал, как понимать? Как предложение заняться с ним любовью? Раз 

у тебя пока техобслуживание. И как ты это себе представляешь? Кроме моральных препон, есть же и простая ревность. Как ты будешь себя чувствовать, зная, что твою жену сейчас ебут, пусть даже и брат? Или брат не в счёт? Родня.

В её вопросе заранее была заложена подсказка для зятя для наилучшего выхода из создавшейся ситуации. Если не дурак, то сообразит. И сам предложит. Только для чего сестре это? Алиби на будущее? Типа сам предложил и разрешил. И он, поворочав пьяными мозгами, что-то решил и озвучил

— Кгхм!... Ты это, Люд... Ты это правильно... Это же брат... Это же не в счёт... Родня же... Кто ещё поможет?... А так... Кгхм!... И я вот уеду, а ты одна... А это же брат... Так что, я думаю, с ним можно. Он если согласен, то и ладно, то и хорошо. Вот! Давайте выпьем и вы это... Вов, ты как?

Изобразив страшное смущение, покивал головой вроде как в раздумье:

— Ага, ты ещё предложи прямо здесь, что бы ты посмотрел и проверил, всё ли в порядке. Можно начинать? Дураки вы оба.

Теперь уже сестра с братом удерживали меня от желания уйти из кухни и в два голоса уговаривали, что ничего плохого не имели в виду, что кто-то же должен сестре помогать. Правда, не идти же ей на блядки. Да и мне хорошо. Тоже никого не надо искать. То есть со всех сторон хорошо: сестра сыта и её никуда не тянет, я в шоколаде, мне тоже никого искать не надо. И зять спокоен, зная, что жена под присмотром.

И потому выполняет задание Родины с полной отдачей всех сил. А мы с ней, можем заняться этим делом прямо здесь и сейчас. Тут я прав, надо присмотреть первый раз. Или на кровать можно пойти. Только вот боится зять, что на кровати заснёт. Отяжелел что-то, слегка перебрал. Если бы только сегодня ночью не драл сестрицу, поверил бы ей без вариантов. А она, улучшив момент, подмигнула. Вроде как сказала

— Хорош выёбываться. Соглашайся.

А что мне оставалось делать? Или так и стоять истуканом, или уходить. Сестра всё решила за меня. Встав и подойдя ко мне, рывком стянула с меня трусы до колен. Из трусов тотчас же выскочил напряжённый хуй, закачался. Зять ревниво посмотрел, сравнивая, даже пощупал у себя там в трусах. Успокоился. А сестра толкнула меня на стул, присела, до конца стягивая трусы, повернулась ко мне задом и села.

— Направь хорошо.

Вовка даже не обратил на эту реплику внимания. Он, подавшись вперёд, наблюдал, как его жена, приподнимаясь и опускаясь, еблась со своим братом. А тот, охальник, поймав руками титечки, крутил соски, целовал шейку, спинку. Конечно, концерты, выданные ими перед этим, несколько возбудили. Но сегодняшнее ночное опустошение пошло на пользу и я смог продержаться до той поры, пока сестра, вскрикнув, обмякла, получив разрядку. Немного посидев, спросила:

— Ты не кончил? Нет? Тогда 

ещё потерпи. Я ещё разок. Мужчины, вы не против?

Не дожидаясь ответа, заскакала, закачалась, постанывая и прикрыв глаза. Хотя я и не видел её лица, привычки уже изучил. Вовка, встав, подошёл к нам, присел перед нами на колени, убрал мои руки с сестричкиных титечек и начал их целовать. Сестра обхватила его голову, прижала. И вот так, обрабатываемая с двух сторон, вновь вскоре кончила. Ну и я заодно. Соскочив с моих коленей поторопилась в ванну, сказав, что у молодого спермы выше крыши и залил её всю. Зять хихикнул:

— Так насмотрелся, наслушался.

Пока сестра была в ванне, зятёк разлил по полной, предложил выпить, завёл речь

— Ты не думай... Я это... Я для Людмилы всё... И ты это... ей же хорошо. Бабе надо. Вот.

Его монолог прервала сестра

— Что обсуждаем? не ругаетесь?

В два голоса начали убеждать, что у нас мир, дружба, жвачка. Сестра рассмеялась

— У султанов три жены, а у меня два мужика. Три жены не совсем правильно: где силы брать? А вот три мужика... Мммм!!! И кстати, милый, по-моему ты готов кое к чему. Может пригласишь жену в спальню? Или не дотерпишь и прямо здесь? Я готова.

И она наклонилась, опёрлась руками об стол, выставила зад:

— Ну давай!

А у зятя и правда встал. Позже, со временем я убедился, что созерцая чужую еблю, возбуждаешься и готов на подвиги, даже если перед этим сил уже не было. А зятёк, пристроившись, уже наяривал милую супругу, звонко шлёпая животом по её ягодицам. Сестра отдавалась без желания, просто терпела и мне было хорошо это видно. Но что же поделать? Сама начала.

Утро туманное, утро седое... Я-то немного выпил, а зятёк на банкете, потом дома. Потому и рожа у него была — без слёз не глянуть. Сестра лучилась довольствием. Вот же загадка: чем больше женщину мы любим, в смысле ебём, тем она счастливее и довольнее выглядит. А мы с зятем ещё и смущённо прятали друг от друга глаза. Сестра приметила это

— Э, мужчины! Вы никак ревности устроить решили? Или вам стыдно стало? Так я вам такие ревности и смущения устрою, мама не горюй! Ну-ка, быстро посмотрели друг на друга и вспомнили моё лицо. Вспомнили? Мне было хорошо? А вам? То-то. Быстро завтракать и по местам.

Зятю надо за командировку отчитываться, мне на учёбу, а сестра вся в шоколаде, отгулы взяла. Провожая нас уже у дверей, пропела:

— Капитаны, капитаны, улыбнитесь! Вова, ты не забыл, что твоя сестра в гости придёт? Так что не задерживаться. Вот тебе списочек, по магазинам проскочишь. Я пока генералку сделаю. А ты, мандюк, без задержек после занятий. Знаю я твою любовь к приборке. А вечером меня ублажать будете. И попробуйте не удовлетворить. Можете сразу с балкона без парашютов. И без отговорок. Ну-ка, подождите, поцелую и проверю, как выдоила вас.

Она чмокнула мужа, провела рукой по ширинке.

— Хорошо! Пустой, до звона. Теперь ты.

Повторила ту 

же процедуру.

— Ах ты, гадёныш!  — Она больно дёрнула меня за ухо.  — Филонил? Полный. Вечером будешь отдуваться за двоих. Мне мужа надо поберечь, он ещё пригодится. От него только по возможностям, а ты будешь через не могу. Понял? Всё. Чешите. Стопэ!

Мы в недоумении остановились.

— Ты иди, а ты вперёд — переодеваться. Я сейчас кураторше позвоню. Так что вперёд на уборку. Посуда ждёт вас, сэр. А потом прибраться в своей комнате. Нет, сама приберу. И без возражений. Всё, все по местам.

Зять, не дожидаясь лифта, застучал по ступенькам, торопясь убежать. А я поплёлся в свою комнату переодеваться.

Переоделся, вышел в зал. Сестра сидела на тахте.

— Готов? Сюда иди. Представляешь, вы, сволочи, вчера всё мне там стёрли. Кто будет жалеть?

Она откинулась на спину, разведя в стороны ноги. Пизда, и правда красная, раскрылась.

— Ну, чего встал? Жалей. А... это... Не волнуйся. Потом отсосу.

Встал на колени перед тахтой.

— Ну, чего ждём? Жалей!  — Приподняла попу.  — Хорошо жалей.

•  •  •

Зятёк, отметившись в конторе и закончив все свои дела, вернулся к самому приятному: нужно было завершить убору. Пылесос сиротливо притулился в уголке, ожидая момента, когда он сможет попасть в надёжные руки Вовчика и взвоет дурнинушкой, засасывая пыль и мусор, втягивая в себя всё, что можно. Почти с таким же аппетитом, как совсем недавно сестричка засасывала молодой член братика, отвечая на его лечение истерзанной пиписьки. Истерзанной двумя озабоченными самцами. Ну не подумали, что два смычка будет многовато для одной пизды. Честно говоря и сама слегка виновата сестричка, перестаравшись в стремлении ублажить двух мужиков. Нежно исцеловав красненькую от потёртостей писю, вылизав каждый закуточек этого бутончика, благоухающего ароматом, подарив старшей пару оргазмов, был ответно обласкан и отсосан. Или высосан? Неважно. Главное, что сейчас яйца звенели пустотой, как ботало на шее коровы. И даже мелькающая из-под короткого халатика аппетитная попа сестрички не вызывала никаких эмоций, кроме разве что эстетического наслаждения. Красивая задница, что бы там ни было. Зятёк, кстати, водя щёткой пылесоса по полу, вычищая ковры, смотрел на жопу жены без излишнего возбуждения, так же насытившись ещё вчера умелыми действиями спермодавки. Уж чего хорошего, а этого у Людмилы не отнять. Я тоже шустрил, наводя блеск и лоск в ожидании гостей. Точнее одной гостьи — Вовкиной сестры.

Людка вдруг вспомнила, что не всё куплено к праздничному столу и предложила мне прогуляться до магазина. Не угадала. Едва заслышав, что нужно пробежаться по торговым заведениям, зятёк выключил противно визжащее чудо японческих производителей (и кто сказал, что японское — самое лучшее?) и через минуту уже был готов бежать бегом куда пошлют, лишь бы не оставаться дома. К слову сказать, зять мой оченно большой любитель шарахаться по всяким торговым заведениям. Не стой какой бабы-модницы может часами таращить глаза на выставленный товар, щупать, приценяться, примериваться, даже не имея в мозгу желания что-либо купить из того, что щупал, нюхал, пробовал едва не на зуб. Детство, что ли,  

было трудное? Хотя, вроде бы, нет. Всё как у всех. Тк что Вовчик, зажав в кулаке записку что и сколько купить, испарился, аки тот джин, что достался Алладину вместе со старой лампой. Ну ты скажи: вроде старьё, хлам, а как подфартило чуваку. Ну да ладно. У них там на Востоке свои заморочки. Товарищ Сухов не зря говорил, что Восток — дело тонкое. Джин в наших условиях навряд ли выживет. Да ещё при наших запросах. Тут Хоттабыч побреется, Золотая рыбка утопится, а Емелина щука скорее к евреям пойдёт на фаршированную рыбу.

Людка опёрлась о подоконник, высматривая мужа, который вроде как должен вскоре выйти из подъезда. А вот и он. Помахав милому, собралась развернуться, выпрямляясь. Не угадала. Выглядывая мужа, забыла, что халатик скорее мужская рубашка. То есть прикрывает задницу чисто номинально. И потому, едва халатик задрался, обнажая попу, получила то, что и было вполне предсказуемо: братец, молодой и страдающий постоянным стояком, пусть и совсем недавно выдоенный, стал пристраиваться к попе с целью погрузить восставшую от созерцания голой задницы плоть в многострадальную пизду сестры. Видимо лечение оказалось действенным, потому что Людмила не стала отказывать мелкому, раздвинула слегка ноги, принимая в себя сколько там у брата есть сантиметров. Повернув голову попросила:

— Медленно. И нежно.

Ну так два раза повторять не нужно, с первого понимаю. Приучила. Придерживая попу, плавно вгонял в писю свой напружиненный конец. Интересно, как так получается, что у Вовки встаёт через большой промежуток времени, а у меня раз за разом. Это наследственное? Или это приобретённое? Судя по злоебучести сестрички, скорее наследственное. Наслаждаясь горячим лоном сестры, дарил наслаждение ей, плавно скользя внутри хорошо смазанной пещерки. Припухлость, как и краснота, исчезли и сейчас пизда была обычного розового цвета, блестящая от смазки. Головка раздвигала упругую мякоть, жадно обнимающую малыми губами достаточно толстый ствол, пропадала в глубине. И где-то там упиралась во что-то, слегка надавливала на это что-то, выдавливая из сестры стоны наслаждения. Задержавшись на миг, плавно скользила назад, почти выходя, задерживаясь самым краешком и вновь устремлялась в самое нутро, ныряя, как аквалангист ныряет в глубину вод.

— Поиграй.

Да всё для тебя, сестричка. Вытащил головку и начал водить ею меж губ, раздвигая их, скользя от попы до клитора, слегка придавливая в крайних точках, заставляя сестричку судорожно сжимать попу. А вдруг в попу влезет. Глаз-то у хуя отродясь не было. Слепой от рождения. Всё нюхом да на ощупь. И раскрываться, едва головка касалась клитора. Эта игра заводила сестричку даже больше, чем вылизывание. Ну так на головке кожа гладкая, а язык слегка шершавый. Вовка возвращаться не спешил потому и мы не торопились. Людка сдерживалась, оттягивая оргазм. А мне чтобы кончить нужно было ого-го сколько времени. Так сама виновата. Нечего было так старательно освобождать братика от семени.

Сколь не оттягивай, а конец должен быть по логике вещей, если, конечно, не вмешается третья сила и 

не обломает кайф в самый неподходящий момент. Так что сестричка, ахнув, нанизалась на кукан пойманной рыбкой, прижалась, кончая. Повернула голову, смотря через плечо, улыбнулась:

— Я всё. Будешь кончать?

Ну уж нет, потерплю до вечера. Вовкину сестричку бы уломать на палку чая. Ладная девка. Чуть крупнее сестры, титястей, жопастей. Но в пределах нормы. Как представлю её, стоящую раком, аж яйца ломить начинает. Видел в купальнике и в брючках, обтягивающих эти восхитительные полушария. И чего же я не учитель географии? Я бы по этому глобусу своей указкой не уставал водить, выискивая меридианы и широты. А та черта, что делит ровно пополам этот замечательный глобус, точно Гринвич. То есть точка отсчёта. Эх, провести бы указкой от копчика до почти что пупка. Едва вспомнил, как привычно заломило в пахах и я быстро, спеша, пока никто не помешал, доебал сестричку, стараясь выплеснуть сперму во избежание в дальнейшем ломоты и прочих неприятных ощущений. Сестра, приняв порцию, удивилась:

— Ты же не хотел кончать. Что случилось?

— Маринку представил.

Сеструха согнулась, придерживая живот и задыхаясь от смеха.

— Ой, бля, не могу! Одну ебёт, вторую представляет! Ну братик, ну клоун! Насмешил!

Отсмеявшись, стала более серьёзной, спрашивает

— А ты её хоть видел? В смысле голую. Нет? А выебать хочешь?

— Да!

— Ладно. Сегодня на пару с Вовкой выебите. Задавака какая, братику мозги парить будет.

— Да я у неё и не просил.

— И не надо. Кто тёлку спрашивать будет. Хвостик в сторону откинул и засадил. А потом и Вовка попробует. Справедливо будет: ты ебёшь свою сестру, а он чем хуже? Ладно, я в ванну подмыться. Заканчивать уборку пора. Сэр, вас ещё посуда ждёт.

До прихода Маринки успели сделать всё. Сестра заканчивала приборку, я шуршал на кухне у раковины, отмывая гору посуды. Нет, не вчерашняя. Зятёк готовил, потому и посуды гора. Готовит, паразит, пальчики оближешь. Но замарашка ещё та. Чашки, плошки, кастрюли и сковороды только отлетают, мыть не поспеваю. Вроде бы всё. Сестра погнала нас принять душ. Сама на стол накрывает. Вовка сбегал первым, начал помогать. Я сачканул, растягивая время помывки. В лом таскаться с чашками, расправлять всякие салфетки, раскладывать вилки, ложки и ножи. Моя бы воля, так вообще руками бы ел. Кроме супа, конечно. Горячий суп из чашки не попьёшь. Через весьма короткое по моим меркам время был за ушко вытащен из ванны, отшлёпан, будто маленький, по заднице, а рука у сестры весьма тяжёлая, препровождён в свою комнату для принаряживания и прихорашивания.

Звонок возвестил о том, что ожидаемая гостья на пороге и ждёт, пока ей отворят двери. Вовка пошёл отпирать. Из прихожей послышались чмоки поцелуев, Маринкин щебет, а вот и она, пухлозадая, на пороге. Улыбнулась:

— Здравствуйте.