Спонтанное возгорание! / Spontaneous Combustion! © Gumbo25

Спонтанное возгорание! / Spontaneous Combustion! © Gumbo25

Впервые я узнал о Таннере Бишопе, играя в молодежной баскетбольной лиге. Он учился в другой школе, чем я. Наши команды встречались в клубе для юношей по субботам. Он был одним из тех детей, которые рано взрослеют, и он был на пять или шесть дюймов (12-15 см) выше всех остальных.

Поразмыслив, я подумал, что моя команда на самом деле неплохо справилась с командой Таннера. Очевиден разрыв в талантах. Я также заметил, что, как только команда Таннера вырвалась вперед, он начал дурачиться, показывать себя, пасовать из-за спины, бросать трехочковые и т. д. Мы вышли, и хотя конечный результат не вызывал сомнений, мы сделали игру более конкурентной, чем она должна была быть на самом деле.

Мы оказались в одной старшей школе и в первом классе оба играли в футбол. Именно тогда я официально познакомился с Таннером. Как я и предполагал, Таннер был крупным, атлетичным и популярным на футбольном поле. Естественно, он был квотербеком.

Я же пробовался на позиции полузащитника. Наш тренер использовал систему с двумя полузащитниками. В нашей команде был парень по имени Нат Уитфилд, который был самым быстрым на позиции первого полузащитника. Я был вторым. Я не был таким быстрым, как Нат, но я хорошо блокировал, защищал Таннера, когда он пасовал, был приличным бегуном и мог поймать пас, выходя из бэкфилда (часть поля за линией схватки).

Там, где Таннер был ярким, я был стабильным. В защите Таннер был средним полузащитником, а я играл защитника. Во время игры в защите не раз случалось так, что он пытался совершить зрелищный рывок, а мне приходилось прикрывать его с позиции защитника. Мы были довольно хороши, и я начал общаться с группой футболистов. Конечно, центром этой группы был Таннер.

Говорят, противоположности притягиваются, и хотя у нас с Таннером было много общего, по характеру мы были почти противоположны. Он был громким, популярным, общительным парнем. Я же, напротив, был немного интровертом, уравновешенным и уж точно не ярким.

Но каким-то образом мы стали хорошими друзьями.

Таннер был умным, но не всегда был внимателен. Не раз я делился с ним своими конспектами или в последнюю минуту занимался репетиторством, чтобы помочь ему с предстоящим тестом. Обычно причиной его невнимания на уроках, была какая-нибудь девчонка.

Отплатой за помощь в учебе, было мое присутствие в солнечной системе Таннера в социальном плане. После уроков, за обедом, на школьных танцах - возле Таннера всегда собиралась толпа девчонок и парней. Мне было тесно в этом социальном кругу. Не поймите меня неправильно, я не был ботаном, но по сравнению с Таннером, мы все выглядели немного бледнее. Благодаря этому общению, я стал членом популярной толпы.

В течение первых нескольких лет учебы в средней школе, ни у кого из нас не было девушки. Мы занимались всеми социальными вещами, которые происходят в школе, но постоянных спутниц не было. Все изменилось в первом классе старшей школы.

Ни с того ни с сего, и я до сих пор не уверен, как это началось, у Таннера появилась девушка, Анна Мари Дюбуа. Анна училась в католической школе Святой Сесилии, расположенной на другом конце города. Тот факт, что она училась не в нашей школе, а в католической, придавал ей некую местную экзотичность. Ее внешность способствовала этой экзотике.

Анна была среднего роста, около 5 футов 7 дюймов (170 см). У нее были темные, почти черные волосы. У нее была оливковая кожа и привлекательное лицо в форме сердца. Слегка миндалевидные глаза и полные губы. Очень красивая, но именно ее тело произвело на меня впечатление. Стройное, с тонкой талией и спортивным крепким телосложением.

Приближались танцы на выпускном вечере, и Таннер, очевидно, увлекся красавицей Анной. У меня не было пары. Однажды, за неделю или около того до танцев, мы с Таннером сидели в кафетерии.

— Макс, у тебя есть пара для танцев на следующей неделе? — спросил меня Таннер.

Я чувствовал, что он что-то задумал. Хотя я считал его близким другом, возможно, лучшим другом, его интерес к моему благополучию редко выражался вслух. Было немного необычно, что он поинтересовался моим статусом для танцев.

— Нет, пока ничего, — сказал я ему.

У нас было много замечательных девушек, с которыми мы учились в школе, но ни одна из них меня не привлекала.

— В таком случае у Анны есть подруга, Миа. Она очень милая и сейчас ни с кем не встречается, — сказал мне Таннер.

— Таннер, я не знаю ее, я никогда ее не видел, она не знает меня, — сказал я ему, — но как она выглядит? — спросил я.

Полагаю, мне все же было интересно.

Оказалось, что Миа Бэттл тоже училась в младшем классе в школе Святой Сесилии. Если Анна была спортивно сложена и выше ростом, то Мия была миниатюрной. Там, где Анна была роскошной крошкой, Мию, скорее всего, сочли бы "милашкой". Маленькая, стройная и милая.

Мы впервые встретились в "Макдональдсе". Мы с Таннером пришли вместе. Мия пришла с Анной. Наверное, физически я прошел какой-то тест с Мией, и она, конечно, тоже. В следующую субботу мы отправились на бал в честь выпускного вечера в паре с Таннером и Анной.

В тот вечер после танцев я сказал Мие, что хорошо провел время. Она ответила, что ей также понравилось. Она мне нравилась. Она была веселой и забавной, а тот факт, что она ходила в другое учебное заведение, придавал ей некую таинственную значимость в нашей школе. Через Таннера я узнал, что и я ей нравлюсь. Мы начали встречаться.

В школе Святой Сесилии был рождественский бал. Думаю, поскольку это была религиозная школа, им могло сойти с рук слово "Рождество". В нашей политкорректной школе, любое декабрьское представление должно было называться "зимним".

Тем не менее, в школе Святой Сесилии это было большим событием, и нас с Таннером пригласили на танец наши соответствующие пары. Танцы проходили не в каком-то дрянном школьном спортзале, а в бальном зале отеля "Hilton" в центре города.

Мы вошли в бальный зал, Таннер, Анна, Миа и я, и я не был готов к враждебному отношению со стороны парней, посещавших школу Святой Сесилии. К нам отнеслись так, словно мы были набегом мародеров из другой деревни, намеревающихся украсть их женщин. Когда мы проходили, было несколько комментариев, и я не увидел ни одного дружелюбного мужского лица.

Я танцевал с Мией, и этот парень, темноволосый и коренастый, вмешался в мой танец. Я вежливо уступил Мию на танец. После двух танцев, она присоединилась ко мне за нашим столиком. Позже мы снова танцевали, и тот же парень снова попытался вмешаться.

— Майкл, я танцую со своим парнем, Максом, — сказала она. — Я уже танцевала с тобой.

— Еще один танец, Ми, — спросил он и попытался придвинуться, слегка толкнув меня, при этом уставившись на Мию.

— Эй, — сказал я и оттолкнул его. — Она не хочет с тобой танцевать.

На этих словах Майкл повернулся ко мне с гневом и злобой в глазах, и ударил меня прямо в подбородок. На секунду я увидел звезды, но не упал. Прежде чем он успел ударить меня еще раз, я схватил его, повалив на пол. Мия кричит на нас обоих, и тут вмешиваются приятели Майкла. Я почувствовал, как меня схватили за руки и оттащили. Он нанес один хороший удар ногой, когда меня оттаскивали от него.

Теперь двое приятелей Майкла держали меня за руки, а он все так же гневно смотрел в глаза, двигаясь ко мне. И тут вмешался Таннер. Я рассказал, что Таннер был одним из самых крупных ребят в средней школе, он и сейчас такой же крупный и авторитетный. Он с силой оттолкнул Майкла и приказал приятелям Майкла отпустить меня. В этот момент подоспел и один из кураторов. Драка, если ее можно так назвать, была официально закончена.

Кураторы посовещались, и я заметил, как один из приятелей Майкла разговаривает с одним из кураторов, вероятно, с родителем. Взрослый кивает, как бы соглашаясь. Итог инцидента таков: нас с Таннером выгнали с танцев. Все протесты, которые мы пытались предпринять, были быстро пресечены. У них есть преимущество домашнего поля.

Миа и Анна любезно уходят вместе с нами.

Выходя, я слышу, как Майкл говорит:

— Увидимся позже, крутой парень.

Мы встречаемся взглядами, когда все вчетвером покидаем бальный зал.

Я не привык иметь врагов. Даже на спортивных площадках я стараюсь быть хорошим спортсменом и пожимать руку сопернику, независимо от того, насколько агрессивными становятся игры. Это новый опыт.

Таннер и Анна смеются, когда мы выходим. Мия собственнически прижимается ко мне, когда мы все выходим из "Hilton".

— Еще рано, а на танцах мы почти ничего не ели, — заявляет Таннер. — Пойдемте в кафе Берни, — говорит он.

Мы набиваемся в кабинку в кафе и немного разговариваем о танцах.

— Макс, спасибо, что защитил меня, — говорит мне Миа, обнимая меня.

Таннер и Анна смеялись над "дракой".

— Ты действительно показал им, Тигр, — со смехом прокомментировал Таннер. — Что это был за придурок? — спросил он.

— Просто какой-то парень, — ответила Миа.

— Немного больше, чем просто КАКОЙ-ТО ПАРЕНЬ, — добавила Анна.

А потом она рассказала нам всю историю.

Этот парень, Майкл Амече, был парнем Мии почти весь второй курс. Летом она застала его с другой девушкой, и они расстались. С тех пор он пытается вернуть Мию.

— Давай не будем говорить о Майкле, — вмешалась Миа. — Теперь ты мой парень, — заявила Миа, прижимаясь ко мне на скамейке в кафе.

Парень! Очевидно, достаточно было толкнуть какого-то парня, получить удар, и теперь мой статус изменился со "свидания" на "парня".

Похоже, стычка с Майклом Амече произвела на Мию впечатление, она стала более внимательной и, казалось, была счастлива быть со мной.

Мы немного посидели, поели и поболтали. До этого я не проводил так много времени рядом с Анной. Я заметил, что, помимо внешности, она еще и милый и внимательный человек. Она поинтересовалась, не пострадал ли я после "драки", и выглядела обеспокоенной. Я заверил ее, что все в порядке.

В итоге мы неплохо провели время. Несмотря на то, что нас выгнали с танцев, мы все равно повеселились.

А еще я понял, как сильно мне нравится Миа. В тот вечер я увидел ее с другой стороны. С хорошей стороны. Возможно, я начал влюбляться в нее. И я также мог сказать, что ее чувства ко мне тоже растут.

Помимо удовольствия от общения с Мией, наши отношения тоже развивались. Я познакомился с ее семьей, а она - с моей. Мы делали обычные вещи для отношений. Ужины с ее семьей, мероприятия с моей, двойные свидания с Таннером и Анной и множество веселых, обычных для отношений занятий.

Мы также говорили о будущем. В первый год обучения вы начинали готовиться к поступлению в колледж. Сдача теста для приёма в высшие учебные заведения, подача документов и экскурсии по кампусам. В моем представлении, наши отношения были неотъемлемой частью будущего. Возможно для Мии, эти мысли были не так серьезны

— - - - - - - - - -

Я был единственным ребенком. Мы с родителями были очень близки. Наша семья не была большой. У моего отца была одна сестра, которая жила недалеко от нас. Мамина семья была со Среднего Запада, и мы нечасто с ними виделись.

У моего отца было собственное страховое агентство, "John Early Insurance". Этим летом я начал работать в его офисе с восьми утра до полудня три дня в неделю. В остальные два дня рабочей недели, я помогал в доме моей тети Хелен.

Тетя Хелен никогда не была замужем и жила в старом доме моих бабушки и дедушки с огромным участком в том месте, которое когда-то было пригородом. Граница городской застройки прошла мимо участка Хелен много лет назад. Вокруг нее выросли новые кварталы. Ее дом стоял в центре большого участка в несколько акров. Многие застройщики интересовались этим ценным участком земли. Хелен не собиралась его продавать.

Я был близким с тетей Хелен, но она была странной. Она постоянно - я не уверен, можно ли назвать это шепотом или мурлыканьем, но этот звук всегда исходил от нее вполголоса. Я привык к этому, но это было довольно странно.

Со всей этой землей всегда было чем заняться. Когда я появлялся, чтобы помочь, она вручала мне список дел на этот день. Она всегда была милой, приятной, и я мог сказать, что я ей нравлюсь, но она никогда не платила мне ни цента и не благодарила, когда я заканчивал работу. Перед уходом, она всегда давала мне мороженое-сэндвич. Вот и все.

Однажды, вернувшись от тети Хелен, я сказал папе.

— Она никогда мне ничего не платит.

— Не волнуйся, тебе заплатят, — сказал мне папа.

Мне было интересно, что он имел в виду.

Между работой в офисе отца, помощью тете Хелен и самостоятельными занятиями футболом, мое лето было насыщенным. Но у меня все равно оставалось время для Мии. По возможности я старался видеться с ней каждый вечер, но обычно это получалось несколько раз в неделю. Оглядываясь назад, можно сказать, что у нас с Мией все было хорошо, просто они не прогрессировали.

В конце лета, перед началом футбольных тренировок, моя семья отправилась в двухнедельную поездку в Калифорнию. Мы каждый год куда-нибудь ездили. В этом году я был менее взволнован. Я бы скучал по Мие.

Как только мы вернулись из отпуска, начались футбольные тренировки. Мы с Таннером вместе ездили на тренировки, и я понял, что за лето мы с ним почти не виделись.

— Как Анна? — спросил я его, когда ехал домой в понедельник.

— Она - история, — небрежно сказал мне Таннер.

— ЧТО?! — ответил я. — Когда это случилось, почему ты мне не сказал, почему? — засыпал я его вопросами.

Я был в шоке от всего этого.

— Полегче, Макс, — хихикнул Таннер, глядя на мою растерянность. — Эй, мы собираемся стать выпускниками, я не хотел быть связанным в последний год учебы в школе, — объяснил он.

— Но, боже, Таннер, — сказал я. — Анна красивая и такая милая. Она идеальна, — заявил я.

— Ого, — сказал он. — Похоже, Макс немного влюблен в Анну?

Он повернулся и улыбнулся мне.

— Таннер! — сказал я. — Все не так, просто вы, ребята, выглядели идеально вместе. Я думал, что это надолго для тебя и Анны.

— Макс, мы учимся в старшей школе, — сказал он. — Такие школьные отношения не длятся долго. Там много девушек. Конечно, Анна замечательная, но мы еще слишком молоды, чтобы остепениться. Может быть, лет через десять. Но не сейчас, — объяснил он.

Я молча обдумывал его слова, пока мы ехали домой. Я думал о Таннере и всех этих девушках. Я думал о Мие и нашем будущем. А еще я думал о прекрасной Анне.

Я забрал Мию в субботу вечером после первой полной футбольной недели. У меня не было времени побыть с ней наедине с тех пор, как мы с родителями отправились в Калифорнию. Мне не терпелось провести с ней немного времени.

Мия, казалось, была рада меня видеть, только немного сдержанно. Наверное, это небольшая адаптация после разлуки, подумал я. Мы ехали и болтали о моих каникулах и возвращении в школу. Довольно невинно.

После того как я отвез ее домой, я не мог отделаться от мысли, что все немного не так. Может быть, мы просто слишком долго были в разлуке. Может быть, нужно немного подстроиться, подумал я.

На следующей неделе я позвонил и попытался вернуть наши отношения к прежней нормальной обстановке. Но что-то все равно было не так. Я спросил ее, в чем дело?

— Я просто была занята, вернулась в школу и все такое, — сказала она. — Моя мама сводит меня с ума, — добавила она.

— Понятно, — сказал я, но все равно чувствовал, что что-то еще не так. — Итак, мы готовы к субботнему вечеру? — спросил я, пытаясь закрепить наше свидание.

— Ну, я не знаю, — ответила она. — Думаю, да, я дам тебе знать.

И на этом все закончилось.

Прежде чем я успел задать еще какие-нибудь вопросы, она сделала какое-то оправдание и положила трубку. Мы определенно не вернулись к нормальной жизни.

Утром в субботу от Мии по-прежнему не было никаких вестей. Я позвонил один раз, ответа не последовало. Я решил, что поеду к ней прямо домой в обычное время.

Дверь открыла ее мама. Я всегда ладил с миссис Бэттл. Она посмотрела на меня с озадаченным выражением лица.

— Макс? — сказала она.

— Здравствуйте, миссис Бэттл, — сказал я.

— Мии нет дома, Макс, — сказала она мне.

У нее было растерянное выражение лица, как будто она хотела мне что-то сказать, подумала и решила промолчать.

— Я скажу Мие, что ты заходил. — И с этими словами, она закрыла дверь.

Я не пропустил жалостливое выражение на ее лице, когда дверь закрывалась.

Во время наших с Мией отношений, у нас всегда хорошо получалось одно - общение. Если я писал ей, она быстро отвечала. Когда мы говорили о проблемах, трудностях, мелких неурядицах и тому подобных вещах, мы всегда их обсуждали. Но сейчас все было по-другому. Она отгораживалась от меня.

Несколько минут я просто сидел в машине. Мия, которую я знал и которая стала мне так близка, не стала бы так со мной обращаться. Мы говорили о будущем. Мы говорили о том, как согласовать наши планы на колледж. В некоторых случаях мы говорили и о совместном будущем после колледжа. Карьера, дом, брак и даже дети. Очевидно, что-то менялось. Я просто не знал, что именно.

В конце концов, я ушел и отправился домой. Я был в оцепенении. Единственное, что я сказал себе что не буду делать, это звонить ей снова и снова. Как бы сильно я ни хотел знать, что происходит, я не буду каким-то жалким, отчаявшимся парнем, который пожертвовал своей мужественностью. Я сказал себе, что не свяжусь с ней, пока не получу от нее первой известие.

Я продумал все ее действия, знаки, невысказанные чувства. К сожалению, логическим выводом было то, что мы расстаемся, у нее просто не хватило порядочности официально оформить разрыв.

Наш первый футбольный матч состоялся в пятницу против "Рузвельта". Во время тренировки на той неделе я был как в тумане. Я не концентрировался, я не играл агрессивно, я был на грани того, чтобы оказаться на скамейке запасных. Каким-то образом я собрал достаточно энергии, чтобы продолжить игру. Но с трудом.

Мы выиграли матч, но разница счета была намного ближе, чем должна была быть. "Рузвельт" был не очень хорош. Я определенно играл не очень хорошо. Я должен был быть мозгом защиты. Плохое исполнение с моей стороны, способствовало сближению счета.

В течение следующей недели, я получал минимум сообщений от Мии. Я устал от вопросов "что происходит?", "ты расстроена?" и т. д. Я пообещал себе, что не буду ныть или умолять ее поговорить со мной. Она просто настаивала, что занята.

На следующей неделе мы проиграли в футбол команде Regis. Мы должны были победить их с перевесом в два тачдауна. На самом деле в прошлом году, мы обыграли их со счетом 34:10. Как бы я ни анализировал игру, моя плохая игра послужила причиной поражения.

Следующим нашим соперником была школа Святой Сесилии. "Крестоносцы" Святой Сесилии были известным спортивным гигантом. Это была частная школа, и они набирали талантов. У нашей команды, "Вашингтон", было небольшое соперничество с "Крестоносцами". Мне было интересно, будет ли Мия на игре. На прошлой неделе наше общение, практически, прекратилось.

Мы начали, и они забили почти сразу. Но затем мы набрали 7:7 в конце первой четверти. Их атакой руководил квотербек всей лиги Габриэль Данте. Их самым результативным защитником был Майкл Амече. Тот самый парень, с которым я подрался на рождественском приеме. Амече был мускулистым, прямолинейным силовым игроком.

"Крестоносцы" забили в начале второй четверти. Наше нападение не смогло пробиться сквозь жесткую оборону "Крестоносцев". Четверть подходила к концу, а атака "Крестоносцев" набирала обороты.

Это был первый гол с нашей девятиярдовой линии. Мы все думали, что Данте отдаст пас, но вместо этого это была игра вничью для Амече. Они вдвоем объединились против Таннера, так что он выбыл из игры. Я видел передачу на Амече. Я с некоторой нерешительностью двинулся, чтобы заполнить дыру. Амече опустил голову, когда мы встретились, и пробежал прямо по мне для тачдауна. Когда я лежал на газоне, ликующий Амече подбежал и встал надо мной, говоря всякую чушь.

— Эй, крутой парень, — сказал он, — теперь не такой крутой? Отличный подкат. Я уверен, Мии понравилось наблюдать за этой игрой, ха, крутой парень, — добавил он со смехом, когда его товарищи по команде окружили его.

Мия, подумал я. Какое отношение это имеет к Мии?

Перерыв в раздевалке, и мы проигрываем 21:7. Таннер встал и обратился к команде.

— МЫ ИГРАЛИ КАК ДЕРЬМО В ПЕРВОМ ТАЙМЕ! — Провозгласил он. — МЫ ЛУЧШЕ ЭТОГО. ЭТА КОМАНДА НЕ ТАК УЖ ХОРОША. СОСРЕДОТОЧЬТЕСЬ, И МЫ ПОБЕДИМ, — продолжил он. — НЕ ПОЗВОЛЯЙТЕ ЭТОЙ КОМАНДЕ ЗАДАВИТЬ НАС!

И с этим заявлением, он посмотрел прямо на меня. Я опустил голову, не в силах смотреть ему в глаза. Смысл был ясен: Амече буквально наехал на меня.

Как раз когда мы готовились выйти из раздевалки, чтобы начать второй тайм, Таннер схватил меня и оттащил в сторону.

— Макс, тебе нужно вытащить голову из задницы и сосредоточиться, — сказал он мне.

Я начал кивать в пассивном согласии. На этот раз он толкнул меня к шкафчикам и посмотрел мне прямо в глаза.

— Ты знаешь, что Миа вернулась к Амече, — сказал мне Таннер. — Он хочет унизить тебя перед ней. Теперь у тебя есть выбор. Ты можешь быть влюбленной киской и жалеть себя. Или ты можешь дать Амече понять, что он участвует в ГРЕБАНОМ футбольном матче. Макс, ты самый умный парень из всех, кого я знаю. Сосредоточься, мать твою.

И с этими словами он присоединился к команде на поле.

Его слова глубоко засели в моем мозгу. Я хандрил, пока Миа возвращалась к Майклу Амече. А тут Амече подбегает ко мне и насмехается надо мной. И все, что я делал - это жалел себя.

Новая эмоция расцвела глубоко внутри меня, когда я выбежал на вторую половину. Это был гнев. Гнев на себя, гнев на "Крестоносцев", гнев на Амече, но больше всего на Мию.

В начале второго тайма мы сразу же забили, но потом стало казаться, что ни одна из команд не может поддерживать атакующие действия.

Примерно, в середине третьей четверти я увидел, что "Крестоносцы" выстроились в необычную расстановку. Я вспомнил ее из видеозаписи игры. Я быстро сказал Нэту, нашему угловому полузащитнику, оставаться один на один с Перкинсом, их крайним принимающим.

— Я прикрою флэт (область поля, простирающееся на десять ярдов в защитное заднее поле от линии схватки и простирающееся за пределы), — сказал я ему.

Он посмотрел на меня, широко раскрыв глаза, и кивнул.

Когда Перкинс и Нат пролетели мимо меня, я ускорился и двинулся к флэту. И вот, как на пленке, Амече выходит на флэт. Пас Данте был немного высоковат, и Амече пришлось немного подпрыгнуть, но он поймал мяч. Тем временем, я быстро приближался к нему со своей позиции свободного защитника.

Все вокруг замедлилось, хотя я двигался на полной скорости. Я видел, как Амече прыгает и следит за мячом, когда тот движется, чтобы поймать его. Инстинкт подсказывал мне, что надо бить ниже. В прошлый раз он перелетел через меня, когда я ударил его высоко. Больше я так делать не буду. Я увидел, как его левая нога прочно уперлась в дерн, весь вес пришелся на эту ногу с бутсами, удерживая ее в течение этого короткого мгновения. Я бросился вперед, головой и плечами, на полной скорости, к этой приземленной левой ноге. У него не было ни единого шанса.

Первым звуком, который я услышал, был треск ломающейся кости и хруст хрящей, за которым последовал крик Амече.

Амече потерял равновесие, а я быстро подхватил мяч и пробежал 57 ярдов (52 метра), заработав тачдаун.

Когда я бежал трусцой к своим ликующим товарищам по команде, я заглянул на трибуну "Святой Сесилии". Я увидел темноволосую Мию, которая смотрела на меня со слезами на глазах. Не удержавшись, я улыбнулся ей.

Амече унесли с поля на носилках. Это, казалось, вырвало жизнь у "Крестоносцев". Окончательный счет был 35-24, в пользу "Вашингтона". Когда мы выстроились в ряд, чтобы пожать друг другу руки, прозвучало несколько гневных комментариев. Последним в очереди стоял парень, который, как я знал, был приятелем Амече. Я ничего не мог с собой поделать, я все еще был так зол.

— Эй, Джордан, — обратился я к приятелю Амече, — передай Майклу, что я надеюсь, что ему скоро станет лучше, — сказал я с очевидной фальшивой искренностью.

— Иди на хуй, говнюк, — это было все, что сказал парень.

Несмотря на мою браваду во время игры, я был глубоко уязвлен предательством Мии. У меня было ужасное чувство, что пройдет немало времени, прежде чем все наладится. Говорят, что противоположностью любви является равнодушие. Но не для меня. Это была ненависть.

— - - - - - - - - - -

Мой выпускной год в школе, казалось, пролетел незаметно, как и четыре года в колледже. Я всегда планировал работать с отцом в страховой конторе. Я специализировался на финансах. Многие мои друзья и одноклассники сменили специальность за время учебы в колледже. Я знал, чем буду заниматься, и в этом было определенное удовлетворение.

За все время учебы в школе и колледже, у меня так и не появилось серьезной девушки. Опыт общения с Мией нанес мне шрам. Меня предали. Я вложил столько эмоций и энергии в наши отношения, а потом она мне изменила. Ей даже не хватило порядочности, чтобы должным образом расстаться со мной. Я научился не доверять женщинам.

Я так и не поговорил с ней, чтобы выяснить, что произошло. Таннер вкратце рассказал мне, что летом они с Амече начали общаться, и дальше все пошло своим чередом. Я не мог этого понять. Наверное, именно поэтому в колледже у меня ни с кем не было серьезных отношений. Я боялся боли от предательства.

Единственное удовлетворение я получал от осознания того, что полностью провалил шансы Майкла Амече играть в футбол в колледже. Я видел его однажды мельком, и он ходил прихрамывая. Хорошо.

Кстати, о футболе в колледже: Таннер получил стипендию для игры в футбол в небольшом колледже в Техасе. В колледже мы с ним общались редко, но когда мы общались, все было как в старые добрые времена. Таннер решил специализироваться на управлении строительством.

Я получил степень бакалавра финансов и с головой ушел в работу. У моего отца был солидный бизнес, и я начал налаживать связи с некоторыми из его клиентов. Я был трудолюбив, искренен и старался быть индивидуальным. Я видел, что в "John Early Insurance" меня ждет очень хорошее будущее.

А потом в нашу семью пришла трагедия. В возрасте чуть менее 60 лет, одной апрельской ночью тетя Хелен тихо скончалась во сне. У нее отказало сердце. Это было печальное время для нас. Мы не были большой семьей. На праздниках и торжествах обычно были только мама с папой, тетя Хелен и я. Теперь ее странной причудливой личности, которую мы все любили, стало не хватать.

Через несколько недель после ее смерти, мы с папой встретились с адвокатом Хелен. По какой-то причине папа настоял на том, чтобы я сопровождал его на эту встречу. У Хелен был небольшой инвестиционный счет, который она оставила моему отцу, но сюрпризом в ее завещании было то, что ее дом и все 9, 7 акра первоклассной недвижимости отходили мне. Сказать, что я был шокирован, значит преуменьшить.

Когда мы выходили из адвокатской конторы, отец обнял меня за плечи и сказал,

— Помнишь, ты как-то говорил мне, что тетя Хелен так и не заплатила тебе за всю твою помощь? — спросил он.

Я утвердительно кивнул.

— Так вот, сынок, я думаю, тебе только что заплатили, — сказал он мне.

Я унаследовал не только дом и землю, но и все вещи тети Хелен. Теперь я оценивал дом с совершенно иной точки зрения. Раньше это всегда был дом тети Хелен с занавесками в цветочек, шкафами, заставленными фарфором, и кружевными салфетками. Теперь он был моим. Это было далеко не холостяцкое жилище. У меня была работа.

Я был занят между владением домом и работой в страховом агентстве. На работе я заметил одну вещь: отец продолжал делать все так же, как и последние двадцать пять лет. Времена в индустрии финансовых продуктов быстро менялись. И хотя папа, скорее всего, сохранит своих клиентов до выхода на пенсию, чтобы бизнес преуспевал и развивался, мы должны были быть готовы к переменам.

Одним из первых дел, которые я сделал, был тщательный осмотр нашего офиса. Он устарел. На окнах висели старые широкие бежевые венецианские жалюзи. На стеклянной входной двери висели маленькие картонные часы с подвижными стрелками, которые сигнализировали о нашем времени. Прямо из 60-х.

Одна из важных вещей, которую я считал важной - это положительное первое впечатление. Озеленение перед входной дверью было очень устаревшим. Большой квадрат корки пыли перед входом, разделенный потрескавшейся цементной дорожкой. Продавленное крыльцо, с устаревшими деревянными перилами. По обе стороны от входной двери висели два блестящих латунных фонаря в колониальном стиле. Ни один из них не был направлен прямо вверх. Все это выглядело старомодно и дешево. Это было первое, что я должен был сделать, чтобы обновить бизнес. Нам нужно было другое первое впечатление.

Я позвонил нескольким ландшафтным архитекторам, чтобы они посмотрели, высказали свои соображения и предложили свой проект. К моему удивлению, когда второй из трех представителей ландшафтного бюро пришел на нашу первую встречу, я увидел что это Анна Дюбуа, школьная подруга Мии.

Сначала я был поражен, увидев ее. Весь негативный опыт с Мией промелькнул у меня в голове. Мне сразу же стало не по себе. Я почувствовал, что краснею, когда мы встретились лицом к лицу.

— Макс, о боже, — сказала она, — это действительно ты?

Она спрашивала с искренней теплотой.

Не обращая внимания на мою протянутую руку, она заключила меня в очень приятные объятия. Я сразу же начал расслабляться. Я вспомнил доброту, которую проявляла Анна, когда мы были подростками.

— Как дела? — спросила она. — Выглядишь отлично, так это твой бизнес?

Она засыпала меня вопросами.

Мы потратили несколько минут на то, чтобы наверстать упущенное. Она закончила архитектурный факультет и училась на магистра в области ландшафтной архитектуры. У нее была квартира в городе, и она работала полный рабочий день дизайнером в "GL2 architecture".

Я вкратце рассказал ей о своей работе, но быстро сменил тему на наш офис и некоторые свои идеи по поводу того, что я хотел бы сделать для нашего парадного входа. Анна, казалось, была немного удивлена тем, что я так быстро переключился на бизнес. Она задала несколько вопросов, сделала несколько заметок и сказала, что к пятнице у нее будет для меня несколько предварительных эскизов.

— Я была так рада видеть тебя, Макс, — сказала она мне с широкой улыбкой на лице. — Я позвоню тебе в конце недели.

Еще одно короткое объятие, и она ушла. В целом Анна выглядела даже лучше, чем в старшей школе. То же красивое лицо и то же красивое тело, подумал я. Осторожно, сказал я себе, воспоминания о моем опыте с Мией были уже не свежи, но все еще сильны.

Первый архитектор пришел с огромной сметой, и я исключил его из списка. Третий отложил встречу. Я надеялся, что у Анны есть хороший проект, который впишется в наш бюджет. В четверг днем она позвонила.

— У меня есть пара идей для вашего входа, — сказала мне Анна.

— Хорошо, здорово, — сказал я. — Я с нетерпением жду, когда увижу их.

— Не хочешь встретиться завтра за обедом? — спросила она. — Мы могли бы встретиться в "Синей птице" в любое удобное для тебя время, — предложила она.

Я колебался. Я знаю, что это деловая встреча, но мне казалось, что это свидание. Хотя не то, чтобы я совсем не ходил на свидания. Скорее, ее связь с Мией казалась мне слишком близкой.

Думаю, она почувствовала мою настороженность и быстро вставила:

— Или я могу зайти к тебе в офис, если хочешь, — сказала она.

— Нет, — сказал я, — я могу пообедать завтра, скажем, в 12:30? — спросил я.

Она согласилась на это время, и мы договорились о встрече за обедом.

В тот вечер я испытывал смесь эмоций. Гнев на Мию не утихал до сих пор. Каким-то образом в моем мозгу Анна стала ассоциироваться с этим гневом. Другой мыслью была надежда, что ее проекты приемлемы и укладываются в наш бюджет. И последняя затянувшаяся мысль. Анна была красива, и я наслаждался ее обществом. Зазвенели тревожные колокольчики.

Когда мы встретились в бистро "Синяя птица", она выглядела еще лучше. Казалось, она потратила дополнительное время, чтобы хорошо выглядеть. Уверен, ее внешность помогла упрочить бизнес для "GL2".

И снова теплые объятия в знак приветствия. Мы пропустили светскую беседу и перешли к ее проектам. Первая идея была хорошей, довольно простой. Вторая была немного в азиатском стиле. Мне понравилось. Теперь о стоимости. Первый вариант оказался чуть меньше бюджета, но азиатский дизайн превышал наш максимальный бюджет на 10 000 долларов. Я сказал ей, что мне нужно подумать об этом.

Тут как раз принесли еду, и мы начали разговаривать, но не именно о бизнесе. Она спросила, где я живу, и я рассказал ей историю о тете Хелен и моем наследстве. Казалось, она искренне заинтересовалась моей жизненной ситуацией. Она знала об этом участке земли. Позже она спросила о моих планах на выходные.

— В выходные я занимаюсь либо домом, либо двором, в зависимости от погоды, — сказал я ей. — Когда погода хорошая, как в эти выходные, большую часть субботы и воскресенья я провожу на улице.

— Я люблю сады и растения, — сказала она мне. — Должно быть, это весело - иметь столько земли.

— Я много раз описывал работу на своем участке, — сказал я ей, — но никогда не называл ее веселой. — Со смехом добавил я.

— Что ж, я бы с удовольствием на это посмотрела, — сказала она. — Может быть, однажды я удивлю тебя и загляну.

На следующий день, в субботу, как и сказал Анне, я провел весь день, работая во дворе. Там было так много работы. Тетя Хелен создала на большей части участка формальный английский сад. Скульптурные изгороди, розарии и распланированные насаждения. Я не был уверен, чего хочу, но стиль тети Хелен показался мне слишком старомодным.

Должно быть, была середина дня, когда я увидел пыль, поднимающуюся по подъездной дорожке, сигнализирующую о посетителе. Скорее всего, это были бы мои мама или папа, но я знал, что их нет в городе. К моему удивлению, это была Анна. Я сразу же оценил себя: небритый, грязный, потный и без рубашки.

Я поприветствовал ее и тут же полез за рубашкой.

— Тебе не обязательно было надевать ее для меня, — сказала она. — Я просто любовалась пейзажем, — добавила она со смехом.

Я посмотрел на нее, пытаясь понять, что она имеет в виду. Первая мысль, которая пронеслась у меня в голове, была: - Вау, она действительно усердно работает, чтобы получить этот контракт на ландшафтный дизайн.

Я отогнал эту мысль в сторону и вежливо провел для нее большую экскурсию по участку. Она казалась искренне заинтересованной. Я указал на то, что мне нужно было сделать, и она сделала несколько предложений, которые показались мне хорошими идеями.

— Так над чем ты работал? — спросила она.

Я рассказал ей, и она, не раздумывая, принялась помогать мне в текущей работе. Я оценил ее помощь, но не мог не задаться вопросом о ее мотивации. Мне казалось, что она делает все возможное, чтобы получить контракт.

Мы работали так, бок о бок, в течение нескольких часов. Это была очень комфортная обстановка. Я должен был признать, что мне нравилось ее общество. Ближе к концу дня она сказала, что ей пора идти, но задержалась, как будто ожидая от меня какого-то приглашения.

Я горячо поблагодарил ее, показал ей ванную, чтобы она умылась, а затем она с некоторой неохотой ушла. В тот вечер все мои мысли были заняты Анной. Она была красивой и такой милой, но когда-то она дружила с Мией. Для меня это было огромным знаком "уступи дорогу".

На следующей неделе мы обсудили предложение по ландшафтному дизайну. Я сказал ей, что нам больше нравится дизайн в азиатской тематике, но это выходит за рамки бюджета. Я намекнул, что у нас есть другие предложения, которых не было. К концу недели она вернулась с небольшими изменениями в первоначальном дизайне и с новой стоимостью, превышающей бюджет всего на две тысячи. Мы договорились. Она сказала, что они могут приступить к работе через три недели.

— Нам нужно отпраздновать, — сказала она.

— Ха-ха-ха, — уклончиво рассмеялся я. — Хороших выходных, — сказал я ей.

Она, кажется, была немного обескуражена тем, что я не поддержал идею празднования.

Это были еще одни теплые выходные, и я работал на своем участке. И снова в субботу днем появилась Анна. На этот раз с корзиной для пикника.

— Можешь занести это в дом? — спросила она, протягивая мне корзину. — Над чем мы теперь работаем?

Я сказал ей, и она принялась за работу.

В конце дня она попросила меня принести корзину для пикника и штопор. Она расстелила на земле скатерть. Она приготовила мини-пир и принесла бутылку орегонского пино-нуар.

Мы провели приятный вечер, и мне действительно нравилось с ней разговаривать. Казалось, что у нас много общего. Я также начал думать, что, поскольку мы уже подписали контракт с "GL2", ее фирмой, ей не было причин продолжать быть милой, если это было единственной целью.

Мы продолжали эти случайные встречи в течение следующих нескольких недель. Она либо приходила в офис за информацией по нашему дизайн-проекту, либо заезжала по выходным и помогала мне по дому. Мы продолжали встречаться, и наша дружба росла.

Однако до сих пор ничего романтического. Она не делала никаких шагов, а я, хотя большая часть меня хотела этого... было ноющее напоминание о предательстве Мии, предупреждающее меня о том, что я могу пострадать.

Был вечер пятницы. Я вышел из офиса около шести часов. Пошел домой и совершил вечернюю пятимильную (8 км) пробежку. Когда я раздумывал над ужином, зазвонил мобильный телефон. Это была Анна.

— Привет, Анна, — поприветствовал я. На заднем плане слышались громкие разговоры и музыка. Не получив ответа, я спросил: — Алло?

—. .. у тебя есть девушка? — слегка невнятно ответила Анна.

— Э?! — ответил я.

В этот момент я услышал шорох, затем другой голос на заднем плане, а потом и в телефоне:

— Привет, Макс, меня зовут Линдси, я подруга Анны, — сказала она. — Она немного перебрала с алкоголем и говорила о том, чтобы поехать к тебе, но ей не стоит садиться за руль. Ты можешь приехать в "Палантино" и забрать ее? — спросила она.

Я сказал ей, что могу. Быстро приведя себя в порядок, я направился в центр города. В "Палантино" очень хороший ресторан и бар. Немного слишком хороший, чтобы быть пикап-баром, скорее заведение для свиданий.

Я нашел их и познакомился с Линдси. Она была довольно привлекательной, но потом появилась Анна. В моих глазах она была богиней, никакого сравнения. Анна была слегка пьяна и извинялась за то, что позвонила. Я заказал пиво, и Линдси быстро ушла. Остались только Анна и я.

Пробыв в "Палантино" всего несколько минут, она спросила меня:

— Мы можем поехать к тебе домой?

Я согласился, и мы уехали.

Мы подъехали к дому, и я мысленно оценил его состояние. Я знал, что он все еще выглядит так, словно в нем живет пожилая одинокая женщина. Я еще не успел ничего сделать внутри, все силы были направлены наружу.

Анну это, похоже, не волновало.

Мне было неясно, куда заведет этот разговор. Анна, слегка подвыпившая, спросила, нравится ли она мне, и я ответил, что, конечно, нравится. Она спросила, есть ли у меня девушка, и я ответил, что нет.

— Не хочу показаться тщеславной, — сказала она, — но обычно я нравлюсь парням. Но не похоже, что тебе, — сказала она мне.

Я заверил ее, что она очень привлекательна. Затем она спросила, почему я не приглашал ее на свидание. Я сделал глубокий вдох и рассказал о своей неуверенности, связанной с моими школьными отношениями с Мией. Мы немного поговорили об этом, а потом она заговорила о Таннере.

— Я знаю, что он твой друг, и с ним бывает весело, — сказала она. — Но он может быть и придурком. Я научилась держаться подальше от таких эгоцентричных типов. Мне гораздо лучше с мужчиной другого типа.

Она сказала это и посмотрела мне прямо в глаза.

На мгновение воцарилась тишина, когда она смотрела на меня, а у меня в голове все закружилось. Все это было хорошо... Я надеялся. В этот момент она отлучилась, чтобы сходить в туалет. Я сидел в раздумьях и размышлял о том, каким должен быть следующий шаг.

Мне не следовало беспокоиться. Следующий шаг стал совершенно очевидным, когда она вернулась. Она была голой. И она была прекрасна. Помню, как в подростковом возрасте я рассматривал журналы Playboy, видел этих красивых женщин и мечтал прикоснуться к ним. Это как желание летать или стать невидимым - невозможно, но все же стоит.

Это было немного похоже на это. Я помню, как впервые увидел Анну, как она была красива, и какое у нее было великолепное тело. И вот спустя годы, обнаженная, вырвавшаяся из моих фантазий, она здесь.

Словно противоположные магниты, меня потянуло к ней с неосознанной силой. Я обхватил ее руками и поцеловал. Она начала снимать с меня рубашку, а я - брюки. Мои руки исследовали ее тело. Я чувствовал себя как ребенок, впервые попавший в "Диснейленд", которого привлекает все и он пытается испытать это все сразу.

Мы ласкали, обнимали, целовали и гладили друг друга. Рука об руку мы молча пошли в мою спальню и легли. Я целовал ее лицо, потом шею. Мой рот переместился к великолепной груди, и я целовал и посасывал ее. Ее соски были напряжены, а дыхание участилось.

Мой язык прошелся по ее плоскому животу и нашел ее киску. Несмотря на то что я не так часто встречался, это не означало, что я был неопытен в сексуальном плане. Я старался понять, что нравится и чего хотят женщины. Я хотел доставить Анне огромное удовольствие.

Орально я исследовал ее гениталии. Ее клитор был ярко выражен и набух. Я манипулировал этим источником ее удовольствия и сосал его. Дыхание Анны участилось, ее бедра напряглись, и она разразилась громким оргазмом. Я обхватил ее руками и прижал к себе, моя эрекция стала заметной и очевидной, прижатой к ней.

Через мгновение она прошептала:

— У тебя есть презерватив?

Я ответил, что нет. Мы так и остались в объятиях друг друга, на острие этой дилеммы.

Затем она начала ласкать мою эрекцию. Через мгновение она опустилась ниже и погрузила мой налившийся член в свой рот. Я лежал в экстазе, пока она орально манипулировала моим мужским достоинством вверх и вниз. Я не собирался продержаться долго.

— Анна, — вздохнул я, предупреждая о своем скором извержении.

Она продолжала сосать, и я уже не контролировал себя. Я взорвался у нее во рту, она отстранилась и семя потекло по ее подбородку. Мое дыхание стало прерывистым, глаза закрылись, тело было неподвижно.

— Мне лучше взять полотенце, — сказала она мне.

Я начал смеяться.

Мы начали новую главу в наших отношениях. Сексуальная близость перетекла в другие части наших отношений. Поначалу я был осторожен. Очевидно, что мой подростковый разрыв так и не ушел из моей психики, но мы говорили об этом. Анна знала. И тот факт, что все это время они с Мией были близки, давал ей дополнительную информацию.

И иногда я чувствовал себя неуверенно из-за того, что эта красивая, сексуальная, милая женщина выбрала меня. Однажды вечером, оставшись один, я внимательно осмотрел себя в зеркале. Во мне было шесть футов (183 см) роста, я был в довольно хорошей форме, занимался спортом. У меня были все волосы, и, честно говоря, лицо у меня было неплохое, граничащее с обычным. Что касается моего члена, то, судя по тому, что я замечал в раздевалках, он был не хуже среднего, может, чуть выше. Ничего неправильного или плохого, просто ничего выдающегося.

Анна приложила немало усилий, чтобы успокоить меня. У меня были моменты неуверенности, но их становилось все меньше. Мы отлично ладили. Похоже, у нас были схожие цели и задачи в жизни. Но какая-то маленькая часть моего мозга упорно ожидала, что когда-нибудь произойдет трагедия. Я старался изо всех сил, но было трудно полностью избавиться от этих мыслей.

Сексуальная часть была фантастической. Я уже упоминал, что на протяжении всей моей взрослой жизни у меня было не так много подруг. Но это не значит, что я был сексуально затворником. У меня была своя доля сексуальных увлечений. И я изучал сексуальность и женское удовольствие среди этих увлечений после окончания школы. Я удовлетворял Анну, и она была всем, что я хотел или в чем нуждался.

Я чувствовал, что моя жизнь идет в правильном направлении по нескольким направлениям. Бизнес был в порядке. Я пытался преобразовать наш бизнес, не прерывая и не меняя всего того положительного, что принесло успех моему отцу.

Мой дом преображался. Анне нравилось там работать. Особенно ей нравилось заниматься садоводством, посадкой растений, ландшафтным дизайном и оформлением открытых пространств. Не раз она умоляла меня никогда не продавать этот ценный и уникальный участок земли, который она преображала.

И конечно, мои отношения с Анной были прекрасными. Маленькие неуверенные голоса сомнений, превратились в редкий шепот. Анна продолжала уверять меня в своей любви. И секс был так хорош.

Была одна вещь, которую я откладывал, но знал, что должен сделать.

Мне нужно было позвонить Таннеру. Я должен был рассказать ему о своих отношениях с Анной. Я знал, что прошло уже почти девять лет с тех пор, как они были вместе, но существовал некий мутный мужской кодекс, которому мы должны были в какой-то мере следовать. Я встречался с его бывшей девушкой. Насколько мне известно, срока давности не существует. Я должен был позвонить ему.

Таннер жил в Техасе. Он пошел работать на крупную компанию-застройщика в окрестностях Хьюстона. В моих нечастых разговорах с ним все выглядело так, будто дела идут хорошо. Он утверждал, что ему нравится Техас, но он не прочь когда-нибудь вернуться на Тихоокеанский Северо-Запад.

Я позвонил. Через несколько минут я заговорил о причине своего звонка.

— Таннер, — начал я. — Я хотел бы поговорить с тобой кое о чем, — сказал я.

Наступила пауза, он молчал.

— Э-э, ну я хотел сообщить тебе, что у меня есть отношения с Анной, — сказал я ему.

— Дюбуа?! — воскликнул он после паузы.

В тоне слышалось недоверие.

— Да, с Анной из школы Святой Сесилии, — сказал я.

Сначала на линии повисло молчание, а потом я услышал смешок, исходящий от Таннера.

— Ну, поздравляю, — сказал он. — Она отличная девушка. Чувак, я горжусь тобой. Я знаю, что какое-то время ты стеснялся женщин.

Мы поговорили еще несколько минут, и его непринужденное согласие с нашими с Анной отношениями развеяло все мои опасения.

Когда мы закончили разговор, он сказал:

— Мне придется встать и навестить вас всех в ближайшее время.

Вас всех? Похоже, Техас начинал прирастать к Таннеру.

Проходили месяцы, и наши отношения, казалось, продолжали развиваться. Анна занялась садом и ландшафтным дизайном в моем доме. Мы работали бок о бок, чтобы изменить всю атмосферу этого места. Мы были единой командой, работающей вместе.

Я подумывал о том, чтобы сделать предложение, и обсуждение этого вопроса с Таннером словно устранило одно из препятствий. Теперь, когда все было сделано, у меня не было никаких сомнений? Мои проблемы с доверием, практически, исчезли. Заверения Анны в том, что она испытывает ко мне чувства, погасили во мне остатки неуверенности. Я начал искать кольцо.

Одним из побочных продуктов такого бизнеса, как страхование, является то, что вы встречаетесь с большим количеством людей. Вам также нужно продавать себя этим людям. Всегда было приятно, когда мне действительно нравился человек, с которым я вел дела. Одним из моих новых друзей/клиентов стал человек, немного старше меня, по имени Грег Бостон.

Впервые я познакомился с Грегом, когда был его клиентом. Он строил для меня рабочий сарай на моем участке. Однажды вечером, когда он закончил работу, мы выпили пива и разговорились. Я рассказал ему о своем бизнесе, и в итоге он стал моим клиентом. Что еще важнее, он стал моим хорошим другом.

Грег переходил от мелких работ по реконструкции дома, как он делал для меня, к строительству домов. В нашем районе, ключом к успеху строителя была пригодная для строительства земля. Грег постоянно спрашивал меня в добродушной манере, не хочу ли я когда-нибудь продать участок. Я вежливо отказывался.

В конце концов, я сделал предложение, и счастливая, обрадованная Анна согласилась. Теперь нам предстояло заняться свадебными делами. Анна и ее мама сделали большую часть этой работы. Я так подружился с Грегом, что попросил его быть моим шафером. Таннера я попросил быть моим свидетелем.

Однажды во время планирования свадьбы мы с Анной были в сарае, который построил Грег. Она повернулась ко мне с серьезным выражением лица.

— Макс, мне нужно с тобой кое о чем поговорить, — сказала она мне.

О, о, что теперь. Я молча кивнул ей.

— Это касается списка гостей. И Мии, — сказала она.

Волна облегчения омыла меня. А я подумал, что это что-то серьезное.

— Я должна пригласить Мию и ее мужа, — сказала она мне. — Я знаю Мию почти всю свою жизнь. Она не будет подружкой невесты или кем-то еще, просто гостьей.

Она сказала это, пристально глядя на меня.

Я на мгновение задумался. Я знал, что Анна все еще дружелюбна, если не сказать, что дружит с Мией. Также знал, что Мия вышла замуж за этого говнюка Майкла Амече. И еще я знал, что их дружба ослабла, главным образом, потому, что Анна знала, как сильно я недолюбливаю Мию.

Я обнаружил еще одну вещь. Когда Анна не хотела отвечать на вопрос, она отвечала вопросом на вопрос. Впервые я заподозрил это, когда однажды вечером она гуляла с друзьями. Когда она вернулась домой, я спросил ее, с кем она была?

— Почему ты хочешь это знать? — ответила она.

Я подозревал, что в компании друзей была Миа. Я пропустил это мимо ушей, потому что знал, что она пытается защитить меня. Но эту ее особенность стоило отметить.

Я сделал небольшую паузу и сказал.

— Конечно, она твоя старая подруга. Я понимаю, что она должна присутствовать.

Я пошел по широкому пути.

— Спасибо! — сказала она и крепко поцеловала меня.

Я обнял ее в ответ, и тогда она стала удаляться в сторону раковины, чтобы продолжить то, над чем работала. Я последовал за ней.

Я начал поглаживать ее по спине, пока она трудилась в раковине. На ней была тонкая футболка без лифчика и черные шорты для бега. Типичная одежда для работы во дворе.

Она застонала от удовольствия, когда я крепко погладил ее по спине. Я поднял тонкую футболку и продолжил растирать ее гладкую оливковую кожу. Она прекратила свои занятия, наклонилась вперед, закрыла глаза и наслаждалась массажем.

Быстро и решительно я стянул с нее шорты.

— Макс... э... что ты делаешь... — воскликнула она с вялым протестом.

Затем я полностью стянул с нее футболку. Она была обнажена в нашем садовом сарае. Любой проезжающий по нашей дорожке мог увидеть, как минимум, ее большие красивые сиськи. Но мне было все равно. Я раздвинул ее ноги и нанизал ее сзади на свой эрегированный член.

Медленно и полностью я входил в нее, отступал и повторял. Мои руки массировали ее упругие груди и соски. В отражении окна в раковине я видел ее закрытые глаза и приоткрытый от удовольствия рот, пока я продолжал трахать ее.

Одна из особенностей свадьбы в наше время было то, что вам постоянно доставляли все необходимое для свадьбы. Украшения для торта, фата, ленты и прочее. В основном, с Amazon. И вот среди нашего удовольствия в сарае появился один...

Я увидел грузовик с фаллическим логотипом, который ехал по нашей дороге. Я не остановился. Я продолжал трахать ее. Анна, закрыв глаза, не знала о прибывшей доставке. И в этот момент водитель понятия не имел, что происходит в садовом сарае. Но вот он припарковался.

Он порылся в грузовике, достал нужный пакет и пошел ставить его на крыльцо. И тут он увидел, как трахают Анну. Я держал ее сиськи, которые были видны водителю Amazon, обнажая их и выставляя на его обозрение.

Он остановился на месте. С минуту смотрел в сторону, потом не смог удержаться и уставился. Я его не винил, она была просто великолепна. Через несколько мгновений Анна заметила посетителя, ахнула, прикрылась и оторвалась от нашего соития. Она быстро отошла от окна, скрывшись из виду. Через минуту мы услышали, как отъезжает грузовик.

— Макс, курьер нас видел! — воскликнула она. — Разве ты его не видел? — спросила она.

— Ну, вроде того, — ответил я.

— Почему ты не остановился? — логичный вопрос.

— Думаю, по двум причинам, — сказал я.

Она озадаченно посмотрела на меня, почему-то все еще прикрывая грудь.

— Во-первых, мне действительно нравилось то, что я делал, и тебе, похоже, это тоже нравилось, — сказал я ей. — Во-вторых, я думал о водителе.

— Водителе?! — воскликнула она.

— Да. Я подумал, какая у него скучная работа. И я подумал, что если бы я был на его месте, какой приятный сюрприз - увидеть красивую женщину с великолепными большими сиськами, которую трахают, — сказал я ей. — И он выглядел так, будто оценил это.

— Понятно, — ответила Анна. — Ну, надеюсь, ты сегодня тоже хорошо рассмотрел эти сиськи. — Она продолжила. — Может пройти некоторое время, прежде чем ты сможешь увидеть их снова.

Она сбросила покрывало, повернулась ко мне лицом, обнажив предмет нашего разговора, и, не говоря больше ни слова, пошла обратно в дом обнаженной.

— - - - - - - - - - - -

Свадьба была замечательной. Мы сыграли ее на нашей территории. Сады и территория выглядели фантастически. Анна отлично справлялась с ландшафтным дизайном и гордилась проделанной работой. Свадьба дала ей возможность показать, как она все преобразила.

Среди гостей было несколько человек, заслуживающих внимания.

Первым был Таннер, мой хороший школьный друг и бывший бойфренд Анны. Общительная личность Таннера быстро развеяла все неловкости, связанные с многолетней дружбой Анны и Таннера.

Кстати, о характере: несмотря на то, что он был в смокинге, техасское влияние было очевидным. Вместе со смокингом он носил шляпу "Стетсон" и черные ковбойские сапоги. Я сбился со счета, сколько раз он сказал "вы все". Но образ ему удался. Я и забыл, каким веселым может быть Таннер.

Он также привел с собой спутницу. Сногсшибательную блондинку, с намеком на какой-то европейский акцент. Ее звали Грета Сент-Китс. Она была великолепна. И хотя я считал свою Анну красавицей, мне неприятно об этом говорить, но рядом с Гретой она выглядела немного невзрачной.

А потом я понял, что должен поприветствовать Мию и Майкла. Я избегал любых контактов и разговоров о них еще со школы.

— Поздравляю, приятель, — сказал мне Амече и протянул руку.

— Спасибо, Майкл, — сказал я и пожал протянутую руку.

Миа направилась ко мне, чтобы обнять. Я быстро протянул руку в знак приветствия. Она мгновение колебалась, а затем пожала мне руку.

— Ты прекрасно выглядишь, Миа, — сказал я в знак приветствия.

Она посмотрела на меня со смесью смущения и неуверенности в моей искренности. Она открыла рот, чтобы что-то сказать, огляделась по сторонам и промолчала.

— Каким бизнесом ты занимаешься? — спросил меня Амече.

Я вкратце рассказал ему о своем страховом агентстве, а затем почувствовал себя обязанным ответить на вопрос взаимностью. Это было ошибкой.

Амече почти пятнадцать минут рассказывал о своей работе и о том, насколько хорошо она у него получается. Он работал в сфере управления недвижимостью в компании, о которой я слышал. "Weingrass Properties". Я вспомнил его дружбу с Джорданом Вайнграссом из средней школы. У компании была сомнительная репутация хозяев трущоб, которые использовали, в лучшем случае, неэтичные методы для приобретения недвижимости. Майкл ничего об этом не говорил. Отец Джордана, Сидни, был ее владельцем.

— Загляни как-нибудь, — сказал мне Амече. — Может быть, вы сможете сэкономить нам немного денег на страховке.

И он протянул мне визитную карточку.

Я кивнул в знак подтверждения, прекрасно понимая, что ни за что на свете не хочу иметь ничего общего с Амече или Вайнграссами.

Еще один гость, которого я должен отметить - это наша секретарша в страховом офисе, Ясмин Рейноса. Она была замечательной, трудолюбивой, с небольшим акцентом и ростом чуть выше пяти футов (1, 5 метра). Она проработала у нас почти два года и стала бесценной для компании.

Я никогда не встречался с ее мужем, видел его пару раз, когда он забирал ее после работы, и махал рукой, но это было все. Ясмин представила мне своего мужа, Энджела. Если бы мне пришлось гадать, просто глядя на него, я бы сказал, что Энджел Рейноса может состоять в банде. Татуировки покрывали его руки и сползали на шею. У него также был суровый вид. Но разговор был очень вежливым.

— Куда вы собираетесь на медовый месяц? — спросил Энджел.

Я сказал ему, что мы едем на Гавайи. Он, казалось, искренне заинтересовался и стал расспрашивать меня о поездке. Я рассказал ему немного о том, куда мы едем и чем будем заниматься.

Пока мы разговаривали, он обнял миниатюрную Ясмин.

— Когда-нибудь, детка, — сказал он Ясмин, — я отвезу тебя туда.

Он сказал это с такой искренностью, что меня это тронуло.

Остальная часть свадьбы прошла замечательно. Мы хорошо провели время, и гости, похоже, тоже были довольны. Мы провели медовый месяц, как я уже говорил Рейносе, на Гавайях и прекрасно провели время.

Все закончилось, и мы вернулись к обычной жизни, только теперь я был женат.

Наша супружеская жизнь была прекрасной. Мы оба работали полный рабочий день. Мы разработали небольшой план по дому и территории. Если что, Анна, похоже, была более мотивирована, чем я, чтобы вникнуть в суть дела и выполнить работу, которую нужно было сделать, пока мы преображали старый дом тети Хелен.

После свадьбы, нанятый нами фотограф попросил приехать и сделать несколько снимков территории. Он был впечатлен. Он объяснил, что они готовят статью в воскресную газету и ищут уникальные пейзажи.

Анна была в восторге от этого, к тому же это была бесплатная реклама для нее и ее ландшафтной архитектурной фирмы "GL2". Анна проводила каждый свободный час перед фотосессией, работая над садами.

Когда фотосессия вышла в воскресной газете, Анна появилась на двух фотографиях. Ее фотогеничная красота, я полагаю, была одной из причин ее появления. В газетной статье ее также несколько раз цитировали. Похоже, она была естественной в работе со СМИ.

Еще одно событие произошло в нашей жизни, примерно, через год после свадьбы.

Таннер переехал обратно.

Он рассказал мне, как преуспел в Техасе, работая в крупной фирме. Ему казалось, что он сможет привнести часть своего опыта на Тихоокеанский Северо-Запад и создать собственную компанию. Он назвал ее "Texas-Pacific".

Таннер снял дорогое офисное помещение в центре города. Он нанял привлекательную секретаршу. Он обставил офис в стиле хай-энд (элитный). Однажды он сказал мне, что для того, чтобы быть успешным, нужно выглядеть успешным. Я в какой-то степени согласился, но Таннер был на грани эпатажа.

Таннер стал частью нашей с Анной жизни. Таннер был холост, гламурная Грета Сент-Китс и Таннер больше не были вместе. У меня были моменты ревности, но, по большей части, мне было вполне комфортно, когда Таннер, Анна и я были вместе.

Я также стал страховым агентом Таннера. Я застраховал его личное имущество, а также его бизнес. Таннер попал в категорию клиентов с высоким уровнем обслуживания. Я постоянно звонил ему, потому что он должен был оплатить страховой взнос. Несколько раз мне приходилось ехать к нему в офис и просить выписать мне чек, чтобы я мог убедиться, что он застрахован. Мне постоянно приходилось следить за всем. Это не входило в мои обязанности, но я делал это ради Таннера. Пропустишь платеж - и страховка пропадет.

Однажды вечером Анна, Таннер и я были у нас дома, потягивали вино и говорили о наших профессиональных и жизненных целях.

— Мне нравится помогать людям делать правильный финансовый выбор в их жизни, — сказал я. — Не думаю, что когда-нибудь разбогатею, но мне нравится то, что я делаю, и я люблю видеть, как люди, которым я помог, становятся успешными. Меня устраивает приятная спокойная жизнь.

Через минуту сказала Анна:

— Когда-нибудь я хочу открыть собственную компанию по ландшафтному дизайну. Я хочу быть известной в обществе. Хочу иметь дизайны, которые люди демонстрируют и о которых говорят. Наверное, я хочу быть в некотором роде знаменитой.

Она немного смеялась, когда говорила это, но я знал, что она говорит серьезно.

Через несколько минут заговорил Таннер:

— Я немного не такой, как вы оба, — сказал он. И говорил он очень нехарактерным для него искренним голосом. — Я хочу зарабатывать столько денег, чтобы мне не нужно было делать то, что я не хочу делать. Я хочу иметь большой куш. Я хочу знать, что могу уйти из бизнеса в любой момент, когда захочу, и чтобы это не влияло на мой образ жизни. Вот чего я хочу.

Я молча наблюдал за Таннером и, хотя мы были хорошими друзьями, понимал, насколько мы разные.

— - - - - - - - - -

Шли месяцы, и месяцы складывались в годы. Я часто думал о том импровизированном разговоре о целях, который состоялся между мной, Таннером и Анной в тот июньский вечер. Я чувствовал, что, хотя, возможно, мои цели были не столь высоки, я их достигал.

Дела в страховом агентстве шли хорошо. Мой папа работал по двадцать-тридцать часов в неделю. Он появлялся утром около девяти с газетой. Я продолжал привлекать новых клиентов и постоянно обдумывал идеи по расширению бизнеса.

Анна тоже работала над своими целями. Меньше года назад она ушла из "GL2" и стала самостоятельной. Благодаря небольшой дополнительной работе моего друга, Грега Бостона, сарай превратился в полноценный офис. Да, тот самый сарай, где я трахнул Анну на глазах у курьера. Я часто подшучиваю над ней по этому поводу и не раз успешно воссоздавал эту сцену.

Сарай стоит среди множества садовых дизайнов, которые она создала на территории моего участка. Для Анны и ее бизнеса, это стало прекрасным местом для демонстрации ее ландшафтных способностей. Она заключила несколько контрактов на ландшафтный дизайн на нашем заднем дворе, пока клиент бродил по территории.

Оставался Таннер. Судя по тому, что я видел, дела у Таннера шли неплохо. Он всегда был активен и постоянно работал над какими-то проектами или разработками. Из своих деловых отношений с ним я знал, что временами его денежные потоки становились довольно нестабильными. Как я уже описывал, мне постоянно приходилось напоминать ему о том, что нужно заплатить премию. Я бы не назвал его неорганизованным, скорее, просто с высокой долей заемных средств.

Но я знал его цель. Он хотел большой сделки.

Однажды вечером в середине мая он позвонил мне и предложил встретиться за выпивкой. Он хотел о чем-то поговорить со мной.

— Давай встретимся в "Evergreen" около шести вечера, — сказал он мне.

"Evergreen" был хорошим баром и рестораном, рассчитанным на молодую, тусовочную публику. Не мой выбор, но все было в порядке.

— Макс, как дела? — Он обнял меня в знак приветствия, и мы сели.

Я достаточно хорошо знал Таннера, чтобы понять, что он был в своей агрессивной манере продавца. Я знал, что он чего-то хочет, просто пока не знал, чего именно.

— Возможно, у меня есть сделка всей жизни, — начал он, потирая ладони. — Это немного сложно, но это гарантированно окупится. Я хотел дать тебе возможность поучаствовать в сделке, Макс.

Я не сомневался, что Таннер считает меня хорошим другом, однако я провел с ним достаточно времени, чтобы понять, что участие в этой сделке не было свидетельством нашей дружбы. Ему что-то было нужно от меня.

Таннер рассказал мне, что у него есть опцион на ценный участок недвижимости на острове Кауаи на Гавайях. Вдова одного из руководителей фирмы, на которую он работал в Техасе, владела этим участком и подумывала о его продаже. Очевидно, Таннер подружился с ней и всегда говорил ей, что если она захочет продать участок, то должна сначала спросить его. Похоже, он очаровал пожилую вдову.

Теперь она предлагала землю Таннеру.

— Она хочет миллион за участок, — взволнованно сообщил он мне. — Он должен стоить в два-три раза больше. Он находится на прекрасном песчаном пляже. Когда мы что-нибудь построим, то получим не меньше пяти миллионов за дом на берегу, — пояснил он.

Он достал папку и показал мне фотографии этого голого участка земли, заросшего кустарником и пальмами. На заднем плане сверкало сине-зеленое море. Я определенно мог видеть, насколько особенной была эта недвижимость.

— Я могу взять несколько займов и с имеющимися у меня деньгами собрать полмиллиона, — сказал мне Таннер. — Если ты вложишь полмиллиона, мы сможем купить недвижимость 50 на 50. Я подготовлю несколько высококлассных маркетинговых материалов. Мы продадим пляжную недвижимость, и минимум, через год твои деньги удвоятся. Максимум - за восемнадцать месяцев.

Его глаза оценивали мою реакцию. Его энтузиазм был в какой-то степени заразителен. Я немного посидел и подумал. Он продолжал добавлять убедительные комментарии, пока я обдумывал его предложение.

— Таннер, — начал я. — Вау, ты застал меня врасплох. Это действительно прекрасная недвижимость, но полмиллиона долларов - это большие деньги. У меня нет возможности получить такую сумму немедленно. Это потребует большого залогового кредита, — сказал я ему.

Все это время он кивал головой, пытаясь передать мне свое волнение.

Он еще несколько минут рассказывал о сделке, собственности и прибыли. В конце концов, я сказал ему, что мне нужно поговорить с Анной и все обдумать. Остаток вечера Таннер был в ударе. Он с энтузиазмом относился ко всему. Он был в режиме серьезных продаж.

— Макс, — воскликнул он. — Ты мой лучший друг. Мы давно знаем друг друга. Я искренне верю, что это будет хорошо для нас.

Я сказал, что свяжусь с ним завтра, но было забавно, что чем больше он убеждал меня, тем больше я опасался вступать в какие-либо партнерские отношения с Таннером.

Позже вечером я рассказал Анне о предложении Таннера. Она с любопытством отнеслась к этому. Во всяком случае, она была заинтересована в этой возможности чуть больше, чем я. У меня были смешанные чувства, и чем больше я думал об этом, тем меньше воодушевлялся. Я бы переспал с этим.

К середине утра, я по многим причинам решил отказаться от предложения вложить деньги в недвижимость. Основных причин было две: я был слишком консервативен в своей инвестиционной философии. И вторая причина - я беспокоился, что это может нанести вред моей дружбе с Таннером в долгосрочной перспективе, если возникнут проблемы.

Я написал Таннеру и спросил, не согласится ли он встретиться за обедом. Он согласился.

Я знал, что он будет разочарован, когда я скажу ему "нет", но я не был готов к тому, что он будет разочарован. Он разозлился.

— Это же верняк! — сказал он мне. — Как ты можешь отказаться от полумиллионной прибыли?"

Дружелюбие давно исчезло. Теперь он сомневался в моем интеллекте и здравом смысле. Наконец, он разыграл свою последнюю карту. Он поставил под сомнение мою дружбу.

Когда я попытался объяснить, что меня беспокоит то, как эта сделка может повлиять на нашу дружбу, он отверг мои доводы. Чем больше он оживлялся по поводу моего отказа присоединиться к его сделке, тем больше я был уверен, что принял правильное решение.

— Таннер, — наконец, сказал я ему. — Если это настолько верное дело, как ты описываешь, то, конечно, у тебя будет еще много желающих сотрудничать с тобой.

Он просто уставился на меня. Я мог сказать, что мои слова его разозлили, я просто не знал, почему.

— Даже Анна считает, что это хорошая сделка, — сказал он мне.

— Анна? — сказал я. — Ты говорил об этом с Анной?

С каких это пор, он говорит с Анной о таких вещах? В моем мозгу вспыхнула эмоция, с которой, как мне казалось, я уже давно покончил. Ревность. Он попытался объяснить, что хотел получить от нее идеи по ландшафту для предлагаемого участка.

Ха, подумал я. Надо будет выслушать Анну.

Когда мы вышли, было далеко от восторженного тепла прошедшего вечера. Теперь нашу дружбу разделяла небольшая пропасть. Будет интересно посмотреть, чем это все обернется.

— - - - - - - - - -

Прошли недели. Анна рассказала мне, что разговаривала с Таннером об этом участке и он спрашивал ее о тропическом ландшафтном дизайне. Она была рада поделиться с ним своими идеями по проекту. Она сказала, что раньше не работала с тропическим дизайном, и ей было интересно. Она сказала мне, что считает инвестиции в землю выгодной сделкой, но также понимает, почему я отказался.

Постепенно, в течение нескольких недель, мои дружеские отношения с Таннером в какой-то степени восстановились, мы вели совместный бизнес, поэтому нам нужно было разговаривать. Я никогда не спрашивал его о проекте, но мне казалось, что он каким-то образом продвигает этот план.

Однажды я зашел к нему в офис, чтобы забрать очередной почти просроченный премиальный чек. Я увидел глянцевую брошюру с изображением великолепного тропического дома. Я мог сказать, что он находится на том прекрасном участке на берегу моря на Кауаи. Пока я рассматривал ее, Таннер вышел из своего кабинета. Он сказал мне, что у него есть заинтересованная сторона в этом доме.

Он рассказал мне, что лично собрал деньги, оформил кредит и купил землю на Кауаи. Он сказал, что почти закончил строительство большого дома из кедра в деревенском стиле на большом участке в "Винной стране" (винодельческий регион Калифорнии). Как только он закончит работу над ним, он временно переедет на Кауаи, чтобы начать строительство поместья, примерно, через месяц.

Я спросил о сделке по продаже поместья на Кауаи.

— Оно будет продано за 5, 5 миллиона, — сказал он мне.

— Вау, пять с половиной миллионов долларов?! — воскликнул я. — Кто покупатель? — спросил я.

— Вообще-то, местный парень, — сказал Таннер. — Ты знаешь Сидни Вайнграсса?

Да, я знал, кто такой Сидни Вайнграсс. На него работает этот урод Майкл Амече. У него была не очень хорошая репутация, но я полагал, что он богат.

— Таннер, — сказал я, — будь осторожен в общении с Вайнграссом. Я слышал кое-что не совсем хорошее о нем и его бизнесе.

— Макс, — сказал Таннер. — Не волнуйся, я знаю Сида. Мы вместе вели дела. Он отличный парень.

Таннер отмахнулся от моих опасений.

Через несколько дней пришла Анна и сказала, что у нее новый клиент. Таннер. Она объяснила, что создаст дизайн для дома на берегу моря, который он строит на Кауаи.

— Я в восторге от этого, — сказала она. — Я всегда хотела сделать тропический проект.

— Что для этого потребуется от тебя? — спросил я.

— Большая часть работы будет вестись в моем офисе. Но... Я надеюсь, что в октябре, когда мне нужно будет быть там, мы с тобой сможем провести второй медовый месяц. И это будет списываться с налогов, — сказала она мне.

На самом деле это звучало замечательно. Особенно в октябре на Тихоокеанском Северо-Западе. Когда дождь, ветер и холод кажутся постоянной частью жизни. Теплый тропический отпуск звучит замечательно. И я бы хотел увидеть этот дом. К тому же я чувствовал, что это будет полезно для наших отношений. Оживить их.

Неделю спустя Анна ворвалась ко мне, чтобы сообщить еще одну потенциально хорошую новость. Одна из местных телестанций, KPAL, хотела добавить еженедельную передачу о саде, и они хотели поговорить с Анной о ее проведении.

Жизнь, казалось, двигалась в положительном направлении и для Анны, и для меня. Все было хорошо, хотя я начал чувствовать себя немного похожим на Анну, и моя связь была не такой сильной. Я объяснял это тем, что мы оба были заняты.

Однажды вечером Таннер, Анна и я пошли гулять. Таннер должен был уехать на Кауаи в ближайшие несколько дней. Мы обсудили наш второй медовый месяц/рабочий отпуск в октябре, когда мы увидим место работы Таннера.

Таннер немного рассказал о финансах, связанных с покупкой участка и строительством дома на пляже на Кауаи. Это было сложно, я не мог уследить за всем этим и задавался вопросом, насколько все это законно. Похоже, он смешивал средства. Деньги на достройку коттеджа в "Винной стране", могли пойти на оплату части поместья на Кауаи. Это было сложно и, по меньшей мере, неэтично.

— Судя по тому, как я все устроил, — сказал он нам, — когда мы закроем сделку по продаже недвижимости на Кауаи, я должен получить почти четыре миллиона после уплаты налогов.

Он улыбнулся и откинулся на стуле.

Я надеялся, что у него все получится, но сомневался. Выслушав его, я не сомневался в одном - в своем решении не вступать с ним в партнерство по покупке этой недвижимости.

Когда мы расстались с Таннером и ехали домой, я высказал некоторые свои опасения по поводу рискованной сделки Таннера.

— Разве ты не можешь просто порадоваться за него? — сказала Анна. — То, что он рискует больше, чем ты, не означает, что он поступает неправильно.

Я ничего не ответил. Для меня было сюрпризом ее защита Таннера.

Несколько месяцев спустя Анна прошла собеседование с KPAL, местным телеканалом, который искал специалиста по садоводству для ведения еженедельной передачи по пятницам. Идея заключалась в том, чтобы привлечь местные садовые центры к спонсорству передачи и побудить домовладельцев планировать садовые проекты на ближайшие выходные.

Она нервничала и волновалась. Анна прекрасно выглядела и была фотогенична, и это должно было сыграть в ее пользу. У нее также были все прекрасные сады на моем участке, которые она создала, чтобы служить фоном для ее еженедельных советов по садоводству. А еще у нее был сарай/офис, который можно было переоборудовать в импровизированную студию.

Да, то самое здание, в котором я однажды трахнул Анну перед водителем Amazon. Почему-то я всегда вспоминал тот приятный опыт, когда думал об этом сарае.

В начале сентября с ней связались с KPAL и предложили контракт на еженедельное ведение программы "В саду с Анной", начиная с конца ноября и до праздников, а затем возобновляя ее в конце зимы.

Анна была в восторге. Она не только получала зарплату от KPAL, но и бесплатную рекламу для своей компании по ландшафтному дизайну "Distinctive Gardens". Все это было отличной новостью. Я чувствовал, что в последнее время большая часть ее энергии была направлена на карьеру, и это было вполне справедливо. Тем не менее я не мог отделаться от мысли, что сейчас меньше ее энергии сосредоточено на нас.

Мы начали обсуждать нашу поездку на Кауаи. Анна вела переписку с Таннером по поводу проекта строительства на побережье океана на Кауаи. Похоже, дело продвигалось, но, возможно, не так гладко, как предполагал Таннер. На самом деле я не был уверен, как часто она разговаривала с Таннером, но несколько раз я заходил к ней в офис, когда она разговаривала с ним, и то, что я слышал, было меньше похоже на деловой разговор. Больше похоже на светский разговор.

Мы должны были уехать в пятницу и остаться на следующие выходные, восемь дней в отеле "Шератон" на Кауаи. Я с нетерпением ждал перерыва. Думаю, нам нужен был хороший отпуск, чтобы вернуть наши отношения в прежнее русло. Мой папа и Ясмин позаботятся обо всем, пока меня не будет. Я знал, что с Ясмин все будет в надежных руках.

За два дня до того, как мы должны были уехать, произошла катастрофа. У моего отца случился сердечный приступ. Он был дома, и у него начались боли в груди. Мама позвонила мне и в службу 911. Скорая помощь отвезла отца в больницу Святого Луки.

Мы с Анной встретили маму в больнице. Папа был в сознании, но испытывал боль. Мы побыли с ним несколько минут, прежде чем нас выпроводила его медсестра. Позже мы встретились с кардиологом, и он сказал, что мой папа пробудет в больнице несколько дней, а потом будет соблюдать постельный режим дома.

И Анна, и я знали, что это значит. Никакой поездки на Кауаи для меня не было. Мне не только нужно было поддерживать родителей, но и быть в офисе в течение недели. Анна сказала, что тоже останется дома, но мы оба знали, что ей нужно быть на месте, чтобы следить за ландшафтным дизайном. Я был занят своим отцом. Мы оба решили, что она должна поехать, а затем постараться вернуться домой как можно скорее. Второй медовый месяц мы отпразднуем в другое время.

Отец все еще находился в больнице, когда я вез Анну в аэропорт. Я был поглощен беспокойством о здоровье отца и, похоже, не придавал значения поездке Анны. Я пытался сосредоточиться на ней во время поездки. Говорил ей, как сильно я буду по ней скучать, и просил ее найти время, чтобы расслабиться и насладиться Гавайями.

Мы попрощались, обнявшись и поцеловавшись. Она быстро исчезла в длинной очереди на досмотр в аэропорту. Я пообещал звонить ей ежедневно. Я вернулся к постели отца.

В субботу отца выписали, дав четкие указания соблюдать постельный режим. Врачи рассматривали варианты хирургического вмешательства, включая шунтирование. Один из нас с мамой должен был находиться у его постели в течение следующей недели или около того, чтобы убедиться, что он правильно восстанавливается.

Мой отец всегда рано ложился и рано вставал. Я сказал маме, что приеду в воскресенье к пяти утра, чтобы побыть рядом с ним и дать маме возможность немного поспать. Она сменила меня около девяти утра.

Когда я ехал домой, меня удивил звонок Таннера. Он спросил о моем отце, а затем попросил меня заехать на стройплощадку в "Винной стране", в большой кедровый коттедж, который он уже заканчивал. Ему нужно было кое-что, что оставил инспектор. Я сказал ему, что сегодня буду с отцом, но смогу забрать это как-нибудь на следующей неделе. Он ответил, что в любое время в течение недели. Я также сказал ему, что его страховой взнос просрочен.

— Да, да, я передам это тебе, — сказал он мне.

Типично. Надо будет заскочить к нему в офис и взять чек.

Когда я разговаривал по телефону, мне захотелось оказаться с Анной на Гавайях. Думаю, виной тому была тихая гавайская музыка, которую я слышал на заднем плане, пока разговаривал с Таннером. Она заставила меня вспомнить о нашей поездке в медовый месяц. Гавайская музыка ассоциировалась у меня с тем прекрасным временем, которое мы провели там.

Я решил позвонить Анне. Прошло несколько мгновений, но она сонно ответила.

— Доброе утро, — поприветствовала она меня.

И тут до меня дошло, что там еще рано. Между Гавайями и западным побережьем разница во времени составляет три часа. На Кауаи было всего шесть утра.

— Я забыл, насколько сейчас рано, извини, — сказал я ей.

— Все в порядке. Как твой папа? — спросила она.

Мы продолжили разговор о моем отце и ее поездке. Я жаждал быть с ней. Я представлял себе открытые двери на балкон, теплый бриз, шум океана, тропический запах в воздухе и постоянную, прекрасную гавайскую музыку. Мы были в самом разгаре разговора, и я хотел обсудить с ней еще пару вещей, когда позвонила мама и мне пришлось откланяться.

— Я позвоню тебе позже, — сказал я ей и переключился на разговор с мамой.

Я пообедал с папой, пока мама бегала по делам. Когда она вернулась, то спросила, не могу ли я сделать кое-какую работу по дому, пока она сидит с папой.

Я начал заниматься делами по дому и думал об Анне на Кауаи, снова желая оказаться там. Я вспоминал наш короткий разговор и чувственные образы Гавайев. Пляжи, пальмы, закаты, музыка. Музыка?

Хм. Я начал думать о музыке. Я вспомнил музыку, которая звучала на заднем плане, когда я разговаривал с Анной. Я также вспомнил ту же самую музыку, когда разговаривал с Таннером. Меня охватила вспышка подозрительной ревности.

Я проанализировал факты: Таннер позвонил мне, и я услышал гавайскую музыку. Через несколько минут я позвонил Анне. На Гавайях было еще раннее утро воскресенья. Похоже, Анна была в постели и только что проснулась. Я услышал ту же самую гавайскую музыку. Были ли они вместе? И если да, то что они делали вместе в шесть утра в воскресенье?

Был ли я параноиком? Может, Таннер просто остановился в том же отеле, что и Анна, и музыка звучала из динамиков? На мгновение это показалось мне возможным, и я расслабился. Но при дальнейшем рассмотрении, Таннер не стал бы проживать в "Шератоне" за 300 с лишним долларов в сутки несколько месяцев подряд, пока работает над домом на пляже. Ему нужно было найти другое, более экономичное жилье.

Ночевал ли Таннер у Анны прошлой ночью?

Я решил позвонить Анне. Я сказал ей, что моему отцу стало лучше, и мы немного поболтали. Ничего конкретного. Затем я решил задать несколько вопросов. Я спросил ее о проекте и о некоторых общих вопросах.

— Тебе удалось пообщаться с Таннером после работы? — невинно спросил я.

Она заколебалась.

— Почему ты спрашиваешь? — ответила она.

О-о. Я знал, что когда она не хочет отвечать на вопрос, то задает вопрос в ответ.

— О, да ничего особенного, — продолжал я непринужденно. — Просто спрашиваю.

— Ну, то есть я видела его на стройке, — сказала она мне. — Вот и все.

Я поддерживал легкий разговор, но в душе звенели тревожные колокольчики. У меня не было точных доказательств, но были кое-какие зацепки, которые усиливали мои подозрения.

Позже я позвонил Таннеру, якобы чтобы напомнить ему о просроченном взносе.

— Да, да, я знаю, — сказал он. — Утром я свяжусь с Бернадетт.

Я поддерживал легкий разговор, ничего конкретного, просто обычная болтовня. Затем я поблагодарил его за то, что он позаботился об Анне, пока она была там одна.

— Без проблем, — ответил он. — Не могу позволить, чтобы красивая жена моего приятеля оставалась вечером без присмотра, — добавил он.

Мы еще немного поговорили, а потом я отключился. Что-то было не так. Анна говорила мне, что встречается с Таннером только на стройке, а Таннер - что сопровождает ее по вечерам? Истории не сходились. Но у меня не было никаких конкретных доказательств того, что что-то происходило. Только множество зацепок.

Я начал разрабатывать план. Я позвонил по телефону и назначил встречу на завтрашнее утро ровно в девять утра.

В понедельник утром в офисе я встретился с Ясмин и Энджелом Рейносой. Я попросил их о полной конфиденциальности. Они согласились. Я объяснил им свои опасения по поводу Анны и Таннера. Они не задавали вопросов, просто слушали. Я спросил их, не могли бы они поехать на Кауаи и провести неофициальное расследование. Я дал им папку с фотографиями Таннера и Анны для опознания.

— Когда, мистер Макс? — спросил Энджел. — Когда вы хотите, чтобы мы это сделали?

— Завтра, — сказал я им. — Я хочу, чтобы вы были там до следующего воскресенья. Вы остановитесь в том же отеле, что и Анна. Просто присматривайте за ней. Если ничего не происходит, просто наслаждайтесь неделей, — объяснил я.

Энджел и Ясмин сразу же согласились. Я сказал Ясмин, что сделаю все приготовления, и дал им тысячу долларов на расходы помимо жилья и авиабилетов. Я сказал им, что утром отвезу их в аэропорт. Но никому ни слова о том, зачем они едут. Они согласились.

Когда они выходили из офиса, Энджел остановил меня.

— Мистер Макс, — сказал он. — Спасибо вам. Если вам когда-нибудь понадобится услуга... Спросите Энджела.

Он посмотрел мне в глаза, пожал мне руку и ушел.

Может, я и параноик, но для меня несколько тысяч долларов стоит того, чтобы услышать от Рейносы, что Анна и Таннер невиновны во всем, что напридумывало мое слишком ревнивое воображение.

Я продолжал ежедневно звонить Анне. Но ни разу не уловил от нее никаких признаков того, что произошло что-то неладное. Я начинал чувствовать себя немного глупо из-за своей паранойи и отправки Рейносы шпионить.

В четверг днем я решил отправиться на почти завершенный проект Таннера в "Винной стране". Он попросил меня забрать один документ из округа. Как только я подъехал к коттеджу, мне позвонила Ясмин. Я просил их не звонить, если не будет повода для сообщения.

Я ожидал, что она скажет мне, что все в порядке. Но все было не так.

— Макс, — начала она. — Энджел сделал несколько фотографий, которые ты должен увидеть, — сказала она мне.

Я попросил ее рассказать мне, но она просто продолжала говорить:

— Посмотри на фотографии.

Я услышал, как мой телефон просигналил о принятых сообщениях. Я сказал ей, что перезвоню. Там было четыре фотографии.

На первой они шли, обхватив друг друга руками, на закате по дорожке перед "Шератоном" - плохо, но не ужасно. На втором они целовались за столиком в темном ресторане. Уже хуже. На третьей - они на балконе номера в "Шератоне", снова целуются, и кажется, что его рука лежит у нее на груди. Довольно плохо. И наконец, эта фотография была нечеткой, но похоже, что это тот же номер, что и предыдущий, с двумя обнаженными людьми за белыми шторами. Это было плохо.

Я сел на пятигаллонное ведро в гараже дома. Я был опустошен. Моя жена и мой лучший друг. Я не мог поверить в это. После всего, через что я прошел с Мией несколько лет назад, сейчас все повторилось. Но хуже, намного хуже.

Я не знаю точно, сколько просидел, но больше часа, размышляя о том, что моя жизнь, которую я знал, заканчивается. Я не знал, что делать. Могу ли я простить ее? Могу ли я простить его? Ответы были: нет и, черт возьми, нет.

И тут со мной начали происходить две вещи. Первая: в мой мозг начал закрадываться гнев. Раскаленный до бела гнев. Второе: у меня началось головокружение от масляной краски, которую нанесли на кедровую черепицу.

В углу гаража я увидел кучу промасленных тряпок. Я вспомнил, как на одном из занятий по страхованию рассказывали об опасности самовозгорания промасленной ветоши. Я пошел убрать их, но вдруг остановился.

Я осторожно надел пару легких перчаток. Я собрал все тряпки и сложил их в металлическое ведро, сбив в кучу. Затем я налил в ведро еще немного морилки на масляной основе. Рядом с ведром я положил связку кедровой черепицы номер один. После этого я включил обогреватель рядом с ведром с промасленными тряпками. Затем я ушел.

Я взял документ, который был нужен Таннеру, и уехал. Здесь, в "Винной стране", поблизости не было соседей. Кроме того, у меня была цель, ради которой я здесь оказался. Если сгорание действительно произошло, как можно обвинять меня?

Я вспомнил дискуссию о спонтанном возгорании. Оно происходит, когда промасленные тряпки или ткань медленно нагреваются до температуры воспламенения в результате окисления. По мере окисления, вещество начинает выделять тепло. Если у этого тепла нет выхода, как, например, в куче, температура поднимется до уровня, достаточного для воспламенения масла и поджигания тряпки или ткани. Огонь от этого может быстро распространиться на другие горючие материалы и причинить большой ущерб.

Я отправил Таннеру сообщение о том, что документ у меня. Позже я получил в ответ "спасибо". Я также начал думать о страховке Таннера. Теперь она была просрочена. Я несколько раз писал ему об этом в начале недели. Я ни за что не заеду к нему, чтобы получить ее. На данный момент, технически, у него не было страховки от пожара.

Я подумал об Анне. Я не мог ее простить. Она никак не могла понять, как сильно она меня обидела. Я просто хотел бы, чтобы она испытала такую же боль. Через несколько минут у меня возникла идея. Я позвонил Грегу Бостону, своему другу-строителю.

Мы договорились встретиться вечером. Я сказал ему, что это важно и срочно.

Мы встретились в небольшом ресторане. Он посмотрел на меня и понял, что что-то не так. Он спросил, а я отмахнулся от него.

— Грег, ты уже несколько раз спрашивал меня о моей земле, — сказал я ему, и он кивнул. — Я хочу продать, но у меня есть несколько условий. Самое главное - я хочу, чтобы дом и сад были расчищены и демонтированы в ближайшие три дня.

Он чуть не поперхнулся, услышав расписание.

— Три дня! — фыркнул он. — Это невозможно! — сказал он мне.

Я сказал ему, что если нет, то я найду кого-нибудь, кто сможет это сделать.

— Подожди, Макс, дай мне подумать, — сказал он.

Через мгновение он сказал, что думает, что сможет это сделать. Но это будет сложно. Мы обсудили цену и еще одно важное условие. У нас было джентльменское соглашение. Мы пожали друг другу руки, и он сказал мне, что приступит к работе завтра.

— Макс, как друг я должен спросить тебя, что происходит? — сказал он.

— Грег, — сказал я, — когда-нибудь мы это обсудим, но сегодня не тот день.

Он кивнул, и мы оба ушли.

Тем вечером на прикроватной тумбочке зажужжал мой телефон. Таннер. Я не взял трубку. Когда я проснулся, у меня было срочное голосовое сообщение от Таннера с просьбой позвонить ему. Я не спешил. Я пролистал утренние новости. Пожар с четырьмя тревогами в округе Ямхилл. "Винная страна". Никто не пострадал, дом был пуст. Но это была полная потеря.

По дороге я позвонил Таннеру, и он в отчаянии ответил.

— Макс, дом, который мы достраивали, сгорел, — сказал он. — Мне нужны эти деньги. Когда мы сможем получить компенсацию?

— Подожди, — сказал я. — Какой дом?

Я становился довольно хорошим актером.

Он бессвязно рассказывал о доме, о своем денежном потоке, который сливался с домом, который он строил для Вайнграсса на Кауаи. Он был в панике, перескакивая с одной темы на другую. Я не был уверен, что смогу помочь ему, даже если захочу. А я не хотел.

— Таннер, — спокойно сказал я. — Позволь мне пройти в офис и взглянуть на ситуацию. Мы можем поговорить позже. Ты сказал Бернадетт, чтобы она выслала чек на премию? — спросил я.

— Что?! — Он брызгал слюной. — Разве ты не понял? Кажется, я просил ее. Разве это имеет значение? — продолжал он.

Я сказал ему, что посмотрю и отключился. Когда я вешал трубку, он все еще продолжал говорить. У меня не было намерения продолжать разговор. С нашей дружбой было покончено. Теперь мне предстояло разобраться с Анной.

В течение следующих нескольких дней, я звонил Анне и изо всех сил старался вести себя нормально. Думаю, она чувствовала, что что-то случилось, но ничего не говорила. Я получил еще несколько фотографий от Энджела Рейносы. Они лишь подтвердили предыдущие снимки. Анна и Таннер трахались.

Таннер продолжал звонить. В каждом голосовом сообщении звучало все больше отчаяния.

Анна должна была вернуться домой в понедельник, послезавтра.

Я пока ничего не сказал родителям. Папа не должен был подвергаться еще большему стрессу. А мне нужно было, чтобы мама сосредоточилась на папе.

У Грега Бостона было несколько машин тяжелой техники, грейдеры, экскаваторы, тракторы, которые готовили землю к застройке. Мне доставили несколько контейнеров, и я поместил в один из них все личные и деловые вещи Анны. Мои вещи отправились в другой. Было так странно подъезжать к своему участку. Горизонт был совершенно другим. Ни дома, ни садов.

В понедельник рейс Анны прибыл около шести вечера. Я поднял ее и обнял, но когда она потянулась поцеловать меня в губы, я повернулся, и поцелуй пришелся на мою щеку. Она бросила на меня вопросительный взгляд. Я проигнорировал его и спросил, как прошел полет.

По дороге домой она поняла, что что-то не так. Мы поговорили пару минут о пожаре. Но после короткого разговора я сменил тему. Я был неплохим актером, но это предательство я не мог полностью замаскировать. Я предложил заехать в небольшой бар по дороге домой.

— Макс, я уже шесть часов в пути, я просто хочу вернуться домой, — сказала она.

— Это займет всего минуту, — сказал я ей и заехал в бар.

Когда мы уселись и выпили по бокалу, она озадаченно посмотрела на меня.

— Что такого важного, что мы должны были остановиться? — спросила она.

Я протянул ей папку с фотографиями, которые прислал мне Энджел. Я распечатал их.

Когда она открыла их, она ахнула. Она перевела взгляд с фотографий на меня и снова на фотографии.

— Макс, Макс, это не то, чем кажется, — начала она. — Я немного потусовалась с Таннером, но ничего особенного не произошло. Ты должен мне поверить!

Я придержал одну фотографию. На ней была изображена обнаженная Анна вечером на балконе, Таннер стоял позади нее, обнимая каждую из ее грудей. Я положил ее перед ней.

— Неужели ничего не произошло? — спросил я.

Она всхлипывала. Она сказала мне, как ей жаль. Она сказала, что все вышло из-под контроля. Таннер был агрессивен и убедителен. Он заставил ее снова почувствовать себя молодой. Мы сможем пройти через это. Этого больше никогда не повторится. И так далее, и так далее, и так далее. Это был просто секс. Я ждал этого.

— Анна, — сказал я со спокойным, контролируемым гневом, — я не уверен, что ты понимаешь, как глубоко ты меня ранила. Надеюсь, однажды, и может быть скоро, ты почувствуешь такую же боль.

— Макс, мне очень, очень жаль. — Она всхлипнула. — Может, мы просто вернемся домой и попытаемся все уладить? — взмолилась она.

— Да, — сказал я. — Пора ехать домой.

И мы уехали.

До конца поездки я ничего не говорил. Анна рыдала и молила о прощении. Я молчал. Мне было интересно, в какой момент Анна поймет, что все изменилось. Долго ждать не пришлось.

— Макс? — спросила она, когда мы подъехали ближе. — Что... Что происходит?

Она увидела тяжелую технику и сровненный с землей дом.

Она продолжала вглядываться в сумерки, словно не могла поверить в то, что видит. Я молчал, ожидая реакции.

— Макс, Макс! — Ее голова вертелась между изменившимся видом и взглядом на меня. — Где все: дом, мой кабинет, мои сады?!!!

Ее голос повысился.

— Я решил развивать эту собственность. Я получил хорошее предложение за землю, — спокойно сказал я ей. — Они собираются построить двадцать восемь домов. Я получил очень хорошую цену. Думаю, все получится, — сказал я ей с ложным энтузиазмом.

— Ты продал наш дом? А как же мои сады? Мой бизнес? — Она была в бешенстве. И тут ее осенило. — А как же мое телешоу!? — завопила она.

Я пожал плечами, воздев ладони к небу в жесте "ну и ладно".

Анна шла по тому, что когда-то было ее садом. Куски некогда аккуратно посаженных кустарников и цветов смешались с сырой землей, которую взрыхлила тяжелая техника. Несколько минут она просто стояла на месте, разглядывая изменившийся пейзаж.

— Ты сделал это, чтобы причинить мне боль? — спросила она. — Это мое наказание? — закричала она на меня.

Я молчал.

— Отвечай. Ответь мне, ты, гребаный засранец!!! — крикнула она.

А потом она рухнула в сидячее положение, по ее щекам текли слезы. Возможно, она испытывала ту же боль, что и я.

Я не испытывал абсолютно никакого сочувствия.

— Я сделал тебе больно? — спросил я с преувеличенным недоверием.

— Мы женаты. А ты улетаешь на Гавайи, пока я ухаживаю за больным отцом, и трахаешься с моим лучшим другом, — сказал я ей. — Когда я это узнал, то понял, что моя жизнь изменилась. Навсегда. После этого я решил внести и другие изменения.

— Твои вещи в этом контейнере. — Я указал на ближайший. — А вот ключи от машины. — Я протянул ей ключи. — Мне нужно ехать к родным. Возможно, тебе придется остаться с семьей.

Сказав это, я начал идти к своей машине.

— Макс! — крикнула она. — Так вот оно что. Ты разрушил мой сад, испортил мои карьерные планы, а теперь просто уходишь? Неужели это все, чего стоит наш брак? — спросила она.

Я повернулся к ней и уставился на нее.

— Не смей подвергать сомнению МОЮ приверженность нашему браку, — сказал я ей. — Мы поговорим обо всем, но не сегодня.

И я ушел.

На следующее утро в офисе я рассказал Ясмин обо всем, что произошло. Она знала большую часть этого. Я также сказал ей, что Таннер будет звонить и чтобы она выполняла роль моего привратника. Ясмин также подтвердила, что мы так и не получили чек на оплату страховки ни от Таннера, ни от "Texas-Pacific". Их страховка была официально аннулирована в прошлый понедельник. За три дня до пожара в доме в "Винной стране".

В середине утра меня навестил пожарный инспектор округа Ямхилл. Каким-то образом, вероятно через Таннера, ему сообщили, что я был в доме в четверг, в день пожара.

Я сказал ему, что да, я был там. Я забирал документы по просьбе Таннера. Он спросил, не заметил ли я чего-нибудь, не почувствовал ли какого-нибудь запаха, или что-нибудь выглядело необычно? Я ответил, что был в этом доме всего один раз, несколько месяцев назад, так что мне не с чем сравнивать. Но нет, я не заметил ничего необычного.

Затем я спросил, установили ли они причину пожара.

— Пока ничего официального, но, — сказал он, — это могло быть спонтанное возгорание.

Я выгнул брови и посмотрел на него с растерянным выражением лица.

— Спонтанное... что? — спросил я.

Он продолжил объяснять свойства самовозгорания. Я кивнул, задал несколько любознательных вопросов, а потом он ушел. Это было последнее, что я слышал от пожарной службы.

Я попросил Ясмин разобраться с претензиями Таннера к "Guarantor", компании, которую мы представляем по страхованию имущества и ответственности. Я не хотел связываться с этим иском. Мой гнев на Анну, затмевал только мой гнев на Таннера.

Таннер продолжал пытаться дозвониться до меня и по мобильному, и по офисному телефону. Я игнорировал сотовый, а Ясмин отклоняла звонки в офис. Похоже, он все больше и больше отчаивался. Ясмин начала процесс получения страхового возмещения через "Guarantor" для Таннера. Но, как я знал работу страховых компаний, при просроченном платеже получить компенсацию может оказаться непросто.

Однажды рано утром, после многочисленных звонков я, наконец, принял телефонный звонок Анны.

— Макс, — сказала она. — Нам нужно поговорить. Мне так жаль. Я так тебя люблю. Ты мне нужен.

Я решил, что эта встреча неизбежна. Я все еще был в оцепенении от ее предательства, но я хотел понять это. То, что она трахалась с Таннером в то время, которое должно было стать нашим вторым медовым месяцем, было более чем неприемлемо.

— Хорошо, — согласился я. — Давай встретимся в "Кофе Клатч" в Старом городе в четыре часа дня, — сказал я и положил трубку, когда она согласилась на встречу.

Мы встретились, без объятий или какого-либо физического взаимодействия. Она продолжала смотреть на меня, как бы оценивая мое душевное состояние. Злость, грусть, прощение - она хотела понять, к чему я пришел.

Я решил начать.

— Анна, — начал я. — Когда мы впервые встретились, ты, как никто другой, знала, насколько я пострадал от отношений с Мией в старших классах...

— Я знаю, и мне было так плохо, что я... — перебила она.

Я поднял руку.

— Анна, — сказал я. Спокойно, но с раздражением. — Позволь мне закончить. Твоя очередь еще придет, но мне кажется, тебе важно услышать, к чему я веду.

Она молча утвердительно кивнула головой.

— После Мии, — продолжил я, — я почти решил, что буду жить закоренелым холостяком. Я ходил на свидания, но ничего серьезного. Но потом появилась ты. Ты подбодрила меня. Я думал, что ты понимаешь. Я доверял тебе. Мне казалось, что я исцелился. И вот теперь это. Ты изменила мне, причем не только со своим бывшим парнем, но и с моим лучшим другом. Мне было бы очень любопытно узнать, почему, — сказал я ей.

Она несколько минут рассказывала, как ей жаль и какой большой ошибкой все это было. Я с каменным лицом смотрел на нее, пока она пыталась найти хоть какое-то прощение.

Затем она рассказала мне историю.

Она была в восторге от поездки на Гавайи, хотя меня там не было. Она сказала, что звуки, виды и запахи напомнили ей о том, как мы прекрасно провели медовый месяц. У нее было хорошее настроение.

Таннер встретил ее в небольшом аэропорту в Лихуэ. По дороге в Колоа он провез ее мимо стройплощадки. Она сказала, что удивлена тем, как мало было сделано. Тем не менее, Таннер по-прежнему оптимистично оценивал ход работ.

Они приехали в отель "Шератон", и Таннер настоял на том, чтобы в тот вечер пригласить ее на ужин. Он заехал за ней в семь часов, и они отправились в местное заведение, "Рай Кеоки". Она была в хорошем настроении, он - в хорошем настроении, и, очевидно, тропические напитки текли рекой.

Таннер начал рассказывать о старых временах. После ужина они прогуливались по пляжу перед отелем "Шератон", сняв обувь. Таннер продолжил предаваться воспоминаниям об их прошлых отношениях. Анна сказала, что была подвыпившей, счастливой и обсуждение своих школьных дней с Таннером, заставило ее почувствовать себя молодой.

Таннер настоял на стаканчике на ночь и попросил показать ему ее комнату. Той ночью он трахнул ее.

Анна сказала, что знала, что это так неправильно, но в то же время думала, что раз я никогда не узнаю, то это будет просто интрижка. Она выкинет это из головы и больше не будет об этом говорить.

По ее словам, они продолжали быть интимно близки, пока она была на Кауаи.

— Макс, пожалуйста, не надо рушить нашу жизнь из-за такой незначительной вещи, как секс. Он ничего для меня не значит, Таннер ничего для меня не значит. Я сделаю все, что ты захочешь. Пожалуйста, я умоляю тебя. Пожалуйста, пожалуйста, хотя бы подумай об этом! — взмолилась она.

Я согласился подумать. На следующий день я подал ей прошение о разводе.

Дело в том, что в тот вечер, оставив Анну в "Кофе Клатч", я действительно думал над этим. И чем больше я об этом думал, тем больше злился. В конце концов. я понял, что, несмотря ни на что, никогда больше не смогу полностью доверять ей. Я не могу так жить.

Она звонила мне, писала смс и, наконец, пришла в офис, когда я не ответил.

Она ворвалась в кабинет, злясь на меня за то, что я ее обслужил. Она сказала, что я обещал подумать над этим. Почему я отказался от нашего брака? Неужели у меня нет сострадания? Разве я никогда не совершал ошибок? И так далее.

Я почти не разговаривал.

Потом она заговорила о том, что я разрушил ее бизнес-возможности в KPAL. Похоже, без ее садов, они произвели переоценку "В саду с Анной". Сады должны были стать фоном. Без них, привлекательность шоу снижалась. Мое молчание, похоже, разозлило ее. Затем она заявила, что имеет право на половину нашего имущества, включая дом и землю.

— Анна, эта земля находится в семейном трасте. Моя тетя Хелен так распорядилась, — сказал я ей. — И даже несмотря на это, я был смотрителем за этим имуществом до того, как мы с тобой сошлись. Я проконсультировался со своим адвокатом. У тебя нет никаких прав на собственность или что-либо из траста.

— А теперь, если ты не возражаешь, мне нужно закончить еще немного работы.

И с этими словами я повернул экран компьютера к себе и начал работать. Она посидела минуту, встала, вышла и, уходя, хлопнула дверью.

Только через три дня Таннер появился у меня в офисе. Я думал, что он все еще на Гавайях. Я услышал шум в приемной, где сидела Ясмин. Прежде чем я успел разобраться, Таннер ворвался в мой кабинет.

— Убирайся, — сказал я ему, указывая на выход.

— Макс, дай мне минутку. Я заслужил это. Мне нужно поговорить с тобой, а не с... — и он показал большим пальцем назад, туда, где сейчас стояла Ясмин.

Я был взбешен, но мне также было любопытно, что он может сказать о своем финансовом положении и о сексуальных контактах с Анной.

— Мне нужно, чтобы ты продвинул этот иск, — сказал он мне с отчаянием, которого я никогда раньше не видел у Макса. — У меня время поджимает с недвижимостью на Гавайях. Мне нужны деньги за коттедж в "Винной стране", чтобы закончить дом на пляже, — сумбурно говорил он.

Я задумался над его словами. Похоже, он заложил коттедж в "Винной стране", чтобы купить лот на Кауаи. Затем взял депозит у Вайнграсса, чтобы закончить с "Винной страной". Затем он заложил лот на Кауаи, чтобы получить материалы для строительства прибрежного дома. Или что-то в этом роде.

В итоге у него был большой заемный капитал, и он задолжал Сидни Вайнграссу прибрежный дом.

— Во-первых, — сказал я ему. — Вместо того чтобы проводить время на Гавайях, трахая мою жену, тебе следовало бы заплатить страховой взнос. Во-вторых, я не контролирую претензии. "Guarantor" решает, является ли претензия обоснованной. Не я. Я всего лишь агент. В-третьих, я сомневаюсь, что ты получишь компенсацию по иску. Твой полис был аннулирован из-за отсутствия оплаты. Наконец, убирайся отсюда. Я больше никогда не хочу тебя видеть.

— Макс, — начал он и действительно включил обаяние. — Слушай, дело с Анной - это пустяк. Это было лишь в старые добрые времена. Это ничего не значит. Она любит тебя, ты - все, о чем она говорит, — заливался он соловьем.

Я прервал его.

— УБИРАЙСЯ! — прорычал я.

Наконец, он ушел. Я задумался о том, что он сделал. Я все еще не мог уследить за всеми займами и обеспечениями, но я знал одно. Он был в глубоком дерьме с Сидни Вайнграссом. Не тот человек, с которым я хотел бы оказаться на плохой стороне.

Жизнь, в течение следующей недели или двух, шла своим чередом. Грег Бостон превращал старый участок тети Хелен в то, что в какой-то момент должно было стать районом. Моему отцу тоже становилось лучше.

Анна обзавелась адвокатом, и наши юристы занимались сортировкой имущества, постепенно распутывая финансовые составляющие нашего брака. Эмоциональная часть была словно темное облако, поглотившее меня.

В окружении других, я старался держаться бодро и позитивно. А вот в одиночестве было очень трудно. У меня было несколько мрачных мыслей, в основном, сосредоточенных на Таннере и Анне.

Я решил обратиться к психологу. Постепенно я начал замечать слабые проблески позитива в своей жизни.

Однажды вечером, спустя несколько недель после той последней встречи с Таннером, я встретился с парой друзей, чтобы выпить и поесть в обычном ресторане недалеко от города. Направляясь к темной парковке, я начал думать о том, что, возможно, моя жизнь может вернуться к какому-то нормальному состоянию.

Подходя к своей машине, я заметил пару человек неподалеку от места, где я припарковался. Два крупных мужчины, казалось, бродили возле моей машины. Рядом был припаркован черный Chrysler 300 с нестандартными колесами.

Когда я двинулся, чтобы сесть в машину, двое парней приблизились ко мне.

— Эй, что! — сказал я, когда каждый из них схватил меня за руку.

— Привет, приятель, — услышал я и повернулся, чтобы увидеть, как ко мне подходит Майкл Амече.

— Мистер Вайнграсс хочет поговорить с тобой, приятель, — сказал Амече.

— Он может назначить мне встречу утром, на сегодня я закончил, — сказал я Амече.

При этом я начал бороться за то, чтобы освободиться от двух головорезов. Их хватка усилилась. Пока я корчился, Амече, урод, подошел и ударил меня тыльной стороной руки прямо по лицу. На мгновение, когда из губы потекла кровь, я был ошеломлен.

— Мистер Вайнграсс хочет сейчас тебя видеть, — сообщил он мне. — Парни, посадите его на заднее сиденье, — приказал он головорезам.

Это было нереально. Меня похищали. Я был уверен, что Вайнграсс копается в своей сделке с Таннером и почему-то считает, что я имею к этому отношение. Я был уверен, что смогу объяснить свою непричастность, но все это выглядело так грубо. Я не мог игнорировать нахлынувший на меня страх.

Нашим пунктом назначения было старое здание в промышленной части центра города, недалеко от доков. В это время суток там было пустынно. Не было ни одного заинтересованного наблюдателя, который пришел бы мне на помощь.

Меня затащили в темный подвал. Я заметил, что все окна, ведущие в подвал, были заколочены. Здесь стоял затхлый запах, а по каменным стенам местами капала вода.

Вскоре я заметил еще кое-что. Примотанный скотчем к деревянному стулу, в глубине тени сидел Таннер. Он выглядел немного побитым, а в его лице читалось отчаяние скрываемом от посторонних глаз. Это было далеко от той уверенной личности, которую он обычно носил.

Амече и один из головорезов ушли после того, как меня примотали скотчем к такому же стулу. Один парень молча остался с нами в этом мрачном подземелье.

Вскоре Амече и второй засранец вернулись.

— Мистер Вайнграсс задерживается, он скоро будет здесь, — сказал нам Амече. — А пока, приятель, у нас с тобой есть незаконченное дело.

И уставился на меня.

— Помнишь, как ты проебал мне ногу? — спросил он.

Я промолчал.

— Пришло время отомстить, — сказал он мне.

И с этими словами Майкл Амече избил меня, когда я сидел, примотанный к стулу. Он бил меня по лицу снова и снова. Я знал, что лишился зубов и, скорее всего, был сломан нос. Возможно, я потерял сознание. Мои глаза превратились в щели от отеков. Похоже, он получал огромное удовольствие от этого действа. К счастью, у Амече зазвонил телефон.

— Мистер Вайнграсс уже в пути, — сказал он, вытирая тряпкой мою кровь со своих рук.

Они втроем поднялись наверх, чтобы подождать.

— Макс, Макс, — шептал мне Таннер. — Вайнграссу нужны деньги. Нам нужно держаться вместе. Я могу найти полмиллиона, чтобы расплатиться с ним. Ты сможешь достать миллион? Я думаю, мы сможем договориться, но нам нужно держаться вместе. Хорошо, Макс?

С моими травмами было трудно говорить. В этот момент по лестнице спустились Амече, двое головорезов и Сидни Вайнграсс.

Вайнграсс был одет в сшитый на заказ черный костюм, белую рубашку и в красный галстук с узлом. Вайнграсс был худощав, с уложенными темными волосами, зачесанными назад со лба. Вид у него был волчий.

— Майкл, включи свет, — приказал он. — Я хочу видеть, с чем имею дело.

Амече быстро включил единственный верхний свет.

Вайнграсс со сцепленными за спиной руками вышагивал по подвалу, обходя нас по кругу и изучая Таннера и меня.

— Сид, мистер Вайнграсс, — начал Таннер. — Как только я получу деньги по страховке, я смогу вернуть вам деньги. Нужно только, чтобы Макс одобрил это. Он должен был получить чек от меня в моем офисе.

Он бубнил без остановки. Очень много для того, чтобы мы были заодно.

Заложив руки за спину, Вайнграсс обратился к нам.

— Джентльмены, я честный бизнесмен. Я стараюсь найти сделку, которая устроит все стороны. Я считаю, что это лучший способ ведения бизнеса. Каждый получает свой кусок.

Он продолжил:

— Но я никогда не хочу показывать слабость. Когда вы, как бизнесмен, проявляете слабость, ваши партнеры, конкуренты, даже те, кого вы считали друзьями, попытаются воспользоваться вами. Я не могу так вести бизнес, — объяснил он.

— Итак, мистер Бишоп, — обратился он к Таннеру. — Мы договорились, что вы построите для меня прекрасный дом на Гавайях. Мне нравится идея дома в тропическом месте. Я даю вам деньги. А вы тратите их на достройку какого-то другого дома, а потом этот дом сгорает. И вы говорите мне, что у вас нет страховки? Это правда? — спрашивает он.

Таннер что-то бубнит о страховой компании, о том, что я должен был получить чек, и все это может сработать, и так далее. В его отчаянии не было смысла.

Вайнграсс хлопнул в ладоши, призывая к тишине.

— Мистер Эрли, — кивнул он в мою сторону, — как страховой агент вы должны заботиться о своем клиенте, мистере Бишопе.

Теперь он кивнул в сторону Таннера.

— И мистер Бишоп заявляет, что это ваша вина, что он не застрахован. А теперь мистер Бишоп подал заявление о банкротстве. А у меня нет дома в тропиках, за который я заплатил. Я спрашиваю вас обоих, разве это справедливо?

Он смотрит на нас с Таннером.

Таннер тут же начинает свою историю о том, что я должен был забрать чек, что это не его вина и так далее.

Я вижу, что Вайнграсс начинает злиться. Чем больше Таннер оправдывается, тем злее он становится. Наконец, он обращается к Амече.

— Избавься от них обоих. — И направляется к лестнице.

Таннер сходит с ума, борется и придумывает все те же старые оправдания, что это была не его вина. Вайнграсс продолжает идти к лестнице, в то время как головорезы движутся к нам с Таннером.

— Мистер Вайнграсс, — говорю я.

Говорю в первый раз, и мне трудно выговаривать слова с избитым лицом.

— Могу я задать вам вопрос.

Он останавливается и частично поворачивается ко мне. Он кивает, как бы говоря: продолжайте.

— Я подозреваю, что вы, как бизнесмен, застраховали свои активы, включая имущество, — говорю я. Вайнграсс не отвечает, но слушает. — Я спрашиваю вас, приходит ли ваш страховой агент к вам в офис, чтобы получить чек на страховую премию? Или вы сами или кто-то в вашем офисе отправляет его, когда наступает срок оплаты?

Он смотрит на меня. Таннер начинает перебивать, но ему велят заткнуться.

— И еще один вопрос, — говорю я. — Если арендатор арендует у вас недвижимость и не платит, когда должен, это ваша вина?

Он начинает утвердительно кивать, как будто понимает мою мысль.

— Если вы позволите, и просто освободите одну руку, я хочу показать вам кое-что еще.

Он кивает первому головорезу, чтобы тот разрезал клейкую ленту.

Я потянулся в карман и осторожно извлек свой iPhone. Протягиваю его головорезу.

— Премия должна была быть выплачена 15 октября, — говорю я, а Вайнграсс уже изучает мой айфон. — Как видите, я отправлял ему смс с напоминанием о премиях 6, 8 и 13 октября. Если вы посмотрите на мои отправленные письма, то увидите, что я написал ему 9 октября, а также 11-го. В моих письмах вы увидите, что я еще раз подчеркнул важность оплаты, — говорю я ему.

Вайнграсс сосредоточенно изучает то, что, как я предполагаю, является моими письмами Таннеру.

— Я согласен с вами, — говорю я Вайнграссу. — Часть моей работы - заботиться о своих клиентах. На мой взгляд, если я буду связываться с ними пять раз в течение недели, у клиента будет достаточно возможностей оплатить услуги, которые я ему оказываю. Я считаю, что это справедливо. А вы? — спросил я.

При этом он смотрит в сторону, кивая головой, а его указательный палец постукивает по сжатым губам. Он задумался. Наконец, он поворачивается к Амече.

— Майкл, отвези мистера Ранно к его машине, — говорит он Амече. — И мистер Эрли, никому ни слова об этом. Пожалуйста, знайте, я знаю, где вы живете, где работаете, и я знаю людей, которые вам близки. Я понятно объясняю? — спрашивает он.

Я молча киваю в знак согласия. Как бы мне ни хотелось сообщить об этом, я не хочу всю жизнь переживать и оглядываться через плечо.

Когда мы с Амече уходим, Таннер сходит с ума, умоляя спасти его. Я не испытываю никаких угрызений совести.

— Макс, пожалуйста... — последнее, что я слышу, когда мы с Амече покидаем этот сырой подвал.

По дороге обратно, Амече пытается быть дружелюбным.

— Эй, никаких обид, приятель. Бизнес есть бизнес, — говорит он с фальшивой усмешкой.

Я ничего не отвечаю.

Через мгновение он продолжает.

— Думаю, мы в расчете. Ты разбил мне ногу. Я немного попортил тебе лицо. — И снова фальшивая усмешка.

Я молчу всю дорогу. Амече отказался от светской беседы. С одной стороны, я испытываю огромное облегчение от того, что меня не постигнет участь Таннера. С другой стороны, Амече мне никогда не нравился, и он получил огромное удовольствие от того, что избил меня.

Уже выходил из машины, как Амече перегнулся через сиденье и сказал мне через открытую пассажирскую дверь.

— Запомни, что сказал мистер Вайнграсс, — говорит он мне. — Ни слова об этом.

Я уставился на Амече и коротко кивнул ему. Глядя на него, я подумал: не знаю, где и когда, но я отомщу.

— - - - - - - - - -

Много месяцев спустя...

Солнце было великолепным, когда я смотрел на голубую воду своего бассейна. Частью моих переговоров с Грегом Бостоном, моим другом-строителем, который разработал этот объект, была моя собственная резиденция.

Я взял пол-акра с задним двором, выходящим прямо на юг, на самой возвышенной части участка. Он спроектировал прекрасный одноуровневый дом в стиле "mid century modern" с задним двором, похожим на курорт, и прекрасным бассейном.

Развод был трудным. Мой адвокат хорошо постарался, защитив меня от необходимости делиться с Анной доходами от имущества тети Хелен. Она, конечно, пыталась получить свою долю. В итоге мне пришлось выписать ей чек, но это было намного меньше, чем она просила. Последнее, что я слышал, она все еще огорчена этим.

Мои мысли, как это часто бывает, вернулись к нашим отношениям. По какой-то причине я размышлял о том вечере, когда Анна, Таннер и я сидели и обсуждали наши индивидуальные мечты. В итоге никто из нас не получил того, чего хотел.

Таннер хотел быть богатым, Анна - знаменитой, а я просто хотел спокойной жизни со своим бизнесом и женой.

Таннер не был богат, и вряд ли он вообще был жив. Анна, по крайней мере, на данный момент, не была знаменита. Возможность работать с KPAL исчезла. Одна вещь, которую я вспоминаю в связи с нашими размышлениями - это то, что я сказал, что никогда не буду богатым. В этом я тоже ошибался. Продав недвижимость, я быстро стал мультимиллионером.

И, конечно, у меня не было спокойного существования с женой, которого я так хотел в тот момент своей жизни. Временами меня это беспокоило, но я уже смирился со своей холостяцкой жизнью.

В этот момент я поднял голову и увидел, как моя новая подружка выходит топлес из дальнего конца бассейна. Вода стекала по ее острым соскам. Я улыбнулся.

— Макс, — спросила юная Бриттани. — Можешь намазать меня кремом для загара?

— Да, — улыбнулся я: мне становилось комфортно в роли холостяка.

ЭПИЛОГ

В бальном зале царило оживление, все были одеты в изысканные вечерние наряды. Моя спутница, Кай, была сногсшибательна в черной мини-юбке. По всему залу стояли десятки круглых столов. Ежегодный детский благотворительный бал был одним из главных светских мероприятий года.

В дальнем конце зала я увидел Сидни Вайнграсса с привлекательной женщиной, которая была моложе его, как минимум, лет на десять.

Я решил подойти к его столику и пожать ему руку. Сначала он меня не узнал. В последний раз, когда он меня видел, я был кровавым месивом. Узнав меня, он проявил любезность в своих изысканных манерах. Я только что обеспечил себе алиби. Я быстро ушел. Когда я повернулся и пошел обратно к своему столику и Кай в мини-юбке, по позвоночнику пробежала дрожь. Мне нужно было вымыть руки.

Тем же вечером в другом районе города, Майкл Амече вышел из центрального бара, вероятно, выпив на пару рюмок больше, чем положено для вождения.

Он зашел на парковку и стал искать ключи. Он заметил, что в этом углу парковки было темнее, чем обычно. Он также заметил невысокого смуглого человека, лицо которого было скрыто во мраке, прислонившегося к переднему крылу его "Крайслера".

— Шеф, подвинься, — сказал он мужчине.

После этих слов мужчина встал и уставился на Амече. И тут из тени появились еще двое мужчин. Первый удар был подобен удару кнута, когда маленький человек нанес молниеносный удар. Затем еще один и еще. У Амече не было ни единого шанса. Он был избит до полусмерти и потерял сознание.

Пока первый мужчина продолжал пинать безжизненного Амече, один из его спутников тихо прошептал.

— Энджел, vamanos (пойдем - исп.), нам нужно идти.

КОНЕЦ