Нарцисс

Владеть собой – большое благо. Не владеть вовсе – в некоторых случаях беда, а в некоторых – счастье, описать которое не достанет слов.

Он жил один. Так было, впрочем, не всегда. Давно, когда только пришел из армии, у него было желание того, что называется "жить как все". Посему, на одной из дискотек задорно и дураш-иво подкатил к одной из красивых девчонок, прилепился и начал ухаживать. Он делал все, что казалось правильным – цветы, мороженое, вино, разные благоглупости, которые исторгает из себя мужчина ради того, чтобы понравиться женщине. Усилия его не пропали даром. Он и она сошлись на общей территории для того, чтобы "проверить чувства". Им хватило двух лет бесконечной череды из ссор и молчания, чтобы понять – не судьба. Расставались с обоюдным облегчением.

Смутно, со страхом он угадывал, что виной всему произошедшему явился сам. К своей избраннице он относился как к... кукле, что ли, которую каждый мужик обязан иметь в домашнем хозяйстве. Только "кукла" имела голос, привычки, капризы, желания, требования, свое мнение по каждому событию или человеку. Он понял, что просто не любил. Этот факт дошел до него с пугающей ясностью, от которой не отвертеться.

Любая попытка возродить прежнее течение жизни неизменно терпела крах.

Егор затосковал. Обычно мы с трудом переносим пустоту рядом с собой. Вот уж верно.

Иногда он пристально вглядывался в свое отражение в зеркале. 25 лет – возраст не мальчика, но мужа. Два года семейной жизни не успели оставить на нем отпечатка всех тех котлет и отбивных, которые любила готовить подруга. Да и работа, которую в советские времена называли "снабженец", не позволяла накапливаться всяким там жирам и углеводам на всяких заметных местах. В зеркало смотреть на себя было не совестно, как некоторым, со вздохом скользящим незамечающим взглядом по дряблой коже и припухлости в районе живота.

Все у него было тип-топ, как и полагается мужику – мощный разворот плеч, полукружия грудных мышц, "кубики" пресса, крепкие ноги, легкая небритость и взгляд... Этот вечно ищущий взгляд! Надо сказать, что хотелось ему лет с 13 всегда. Любая мелочь могла привести его "парня" в состояние наиполнейшей боевой готовности. Да уж, "парень" не дремал!

Егор любил играть с ним. Особенно перед зеркалом. Особенно перед душем, когда все запахи еще на нем, а вся обескураживающая сила тела, предчувствующая теплую очищающую воду, отдавалась потной, сводящей с ума похоти. Он напрягал мышцы, улыбаясь себе особой улыбкой, в которой масса сладких обещаний, поворачивался крепким здоровым телом в разные стороны, а потом опускал руки вниз... к сосредоточию блаженства, которое его никогда не обманывало. Да, да... Для начала потрогать яички. Легко. Едва касаясь. Но чтобы они вздрогнули и начали движение. Вслед за этим всегда начиналось чудесное преображение того, что было, казалось, таким, как и у всех. Его буравчик медленно, но верно и мощно вытягивался, наливаясь кровью, ветвясь венами, пульсируя в нетерпении, увеличиваясь в несколько раз...

О, Егор никогда не спешил, хотя его "парень" требовал, умолял взяться за дело поскорее! Нет, нет! Руки покидали его, перемещаясь к соскам – крупным, со стоящими торчком темными горошинками. Егор расставлял ноги, позволяя яйцам продолжать свои свободные движения. Потом слюнявил пальцы и проводил по соскам теплой влагой, чуть сдавливал, ощущая сначала отдаленное, но потом все усиливающее жжение в груди. Это было приятно. Если звучала музыка, то он начинал двигать бедрами и всем телом чувствуя в каждой клеточке электрический ток желания, свою свободную молодую силу и счастье от того, что эта сила в его власти, в его полном подчинении.

Да, еще немного движения... Вот так. Бедра двигаются легко, мышцы перекатываются под кожей, выступает пот... Член вздыбился так, что его не надо лишний раз стимулировать – он почти прижат к прессу, покачиваясь где-то у пупка, расположенного у Егора весьма и весьма высоко.

Музыка льется, словно водопад. Он поднимает руки, потом обнимает себя, продолжая танцевать у зеркала. Он видит себя с ног до головы и знает, что будет дальше...

Руки опускаются вниз. Член, словно ждал этого момента, напрягается еще больше, чем доставляет боль, сравнимую разве только с наслаждением.

Никаких кремов! Только естественные жидкости – девиз Егора. Капля слюны обволакивает головку, набухшую и ярко-красную. Один палец начинает порхать под уздечкой, вызывая приступ сладчайшего жжения и распирающего желания проткнуть восставшим орудием хоть весь мир! Да, да... Бедра непроизвольно начинают помогать рукам. Новая порция слюны меняет ощущения. Теперь это безумство! От головки хуя по всему телу расплываются искристые волны, мутящие рассудок. Каждая клеточка – словно маленькая грозовая туча, сверкающая молниями. Дрожат мышцы, колени... Все тело устремлено вперед, словно стрела уложенная в ложе заряженного арбалета...

Уже скоро, скоро! Но нет! Терпение.

Егор останавливается, сжимая хуй у самого основания. Дышит прерывисто, жарко, ощущая, как пот струится по лопаткам и лбу.

Минута терпения, и снова руки приходят в движение. На этот раз они ласково обнимают весь член, сдвигая кожицу, пробегая по венам, касаясь головки... Темп убыстряется. Рука-мучительница ходит вверх-вниз все быстрее и быстрее. Слюны уже не нужно, первые прозрачные капли растекаются по члену, словно сановники перед выходом Короля.

В этот момент душа, казалось, отделилась от тела. Все дрожит в предчувствии Главного... Оно не начинается неожиданно! Сначала что-то томное, почти нереально сладкое разрастается в чреслах. Это чувство растет, захватывает, кружится и взрывается с ослепительной вспышкой полного освобождения, почти полета!

Тугая белая струя выскакивает из хуя и со шлепком оказывается за зеркале. Снова и снова, как будто количеством спермы можно погасить этот пожар.

Волны оргазма утихают. Егор прислоняется потным лбом к зеркалу и судорожно хватает воздух ртом.

Чудно! Никакой наркотик не сравнится с этим.

Он смотрит на свое отражение и улыбается...