Рыжее счастье (глава 2, последняя, Post scriptum)

Мои друзья в письмах спрашивают меня: "неужели именно так закончились твои отношения с рыжим другом, как ты написал", и я долго не отвечал на этот вопрос.

До моей женитьбы я жил в общежитии. И вот после той ночи, проведённой в развалившейся лачуге, под утро мы с моим другом отправились в моё общежитие и два дня не вылезали из постели. Я пару раз тайком выходил из комнаты, покупал в буфете какие-то бутерброды и лимонад, мы наспех кушали и снова лезли в кровать. Страсть не покидала нас, мы не могли насытиться друг другом. Молодой и красивый рыжий мужик меня сильно возбуждал. Не выпив и рюмки спиртного, мы были как во хмелю. Мир для нас не существовал, время остановилось. Мы хотели только одного: быть вместе, и больше ни о чём и не думали. Для нас ничего более и не существовало, мы забыли обо всём, словно были одни на этом свете, ну, и ещё у нас была наша кровать.

Мы наслаждались поцелуями, возбуждались, занимались любовью, дремали, вместе пробуждались и так без конца. Потом, когда потребность в еде сама собой отпала, мы научились сосать одновременно друг у друга, и сперма стала нашим лимонадом и бутербродами. Мы ожесточённо сосали друг у друга, и оба ждали оргазма, вылизывая всё до последней капли, а потом дремали, не выпуская члены изо рта. Потом мы просыпались возбуждённые, снова начинались объятия, поцелуи, и мы по очереди трахали друг дружку. За первую ночь мы кончили 6-7 раз. В комнате стоял одуряющий запах пота, спермы и мочи, так как мы оправлялись тут же, в какую-то банку.

Как тяжелобольные, мы временами приходили в сознание, но толком ничего не соображали. Мы не знали, что нам делать, но не могли расстаться, так как страсть кипела в нас всё сильней и сильней. Два изголодавшихся мужика (одному двадцать пять, другому сорок), представленных самим себе, в маленькой полутёмной комнате с небольшой кроватью непредсказуемы в изощрённости удовлетворения своей страсти.

Мы чувствовали, что совершаем какое-то преступление, ждали неприятностей и от этого ещё неистовей отдавались друг другу. Мы понимали, что нас будут искать, несколько раз в день вставали с кровати, одевались и говорили друг другу:

- Давай последний раз поцелуемся и уходим, - но потом всё повторялось заново, мы вновь быстро раздевались, бросались друг другу в объятия и валились на постель, и так почти два дня подряд.

Передо мной лежал человек, который, словно яркий луч света, похожий на огонь софитов, слепил мне глаза и туманил мой разум, я не видел ничего, кроме него. Его прекрасные слова о любви гипнотизировали меня не меньше, чем его огромное тело, широкие плечи, мохнатая грудь, плоский "железный" живот. Глаза его, как цифры на часах, светились в темноте. Боже, как же он был великолепен, и я ни о чём не мог больше думать, кроме как о любви к нему.

На второй день, когда за окном было уже темно, в комнату кто-то громко постучал, и мы услышали разговор людей, стоявших за дверью. По голосу я узнал молодую женщину, занимавшуюся в общежитии выдачей постельного белья, она была очень внимательна ко мне. Женщина кому-то объясняла:

- Он давно меня предупредил, что женится, и не появлялся здесь уже больше десяти дней. Он обещал прийти за вещами. Как только он их заберёт, в эту комнату поселят другого.

- У вас есть ключи от этой комнаты? - спросил её незнакомый мне голос.

- Нет, у меня ключей нет, запасные ключи могут быть только у коменданта.

Разговор за дверью нас вмиг отрезвил, и, услышав удаляющиеся шаги, мы принялись поспешно одеваться. Вдруг вновь раздался уже тихий стук в дверь, и я услышал женский шёпот:

- Если ты здесь, быстрей выходи. Милиционеры пошли за комендантом.

Одеваясь на ходу, мы выскочили из комнаты. Моя спасительница от удивления рот раскрыла, увидев двоих мужчин, впопыхах застёгивающих пуговицы на рубашках, которые они запихивали в штаны. Не говоря ни слова, я успел только поцеловать её в щёку. Нам удалось незаметно сбежать из общежития. Мы нашли какую-то забегаловку, напились там и, пьяные и довольные собой, еле стоя на ногах, уже очень поздно ночью вернулись домой.

Молодость тем и хороша, что легко переносишь душевные раны, принимаешь их за укус комара, быстро забываешь обиды. По договорённости моих жены и сестры нас с моим другом разлучили. Женщинам было невдомёк, что мы и сами уже решили расстаться, испугавшись последствий нашей любви. Мы оба понимали, что быть вместе нам никак не удастся. Жизнь - это серьёзное дело, а играть с огнём и взрослым опасно...

Друга своего я действительно после этого случая больше никогда не увидел. Жизнь его закончилась трагично. Года через два в полете на большой высоте он почувствовал себя плохо, у него защемило сердце и потемнело в глазах. Он сообщил об этом на землю, предупредил диспетчера о своём состоянии, но обещал, что самолёт посадит. Ему это удалось, и на аэродроме его уже ждала скорая помощь, но сесть в машину он отказался, произнеся:

- Мне срочно нужно домой. В больницу я не поеду, к тому же вроде уже всё в порядке.

Моя сестра жила рядом с аэропортом, и друг через поле пошёл домой. Он дошёл до двери и даже успел позвонить, а потом замертво упал на руки моей сестре...