Крик

Часть 1

Подкатегория: без секса

Надоело ждать, надеяться и верить,

Надоело жить одним лишь днём,

Каждый день входить в чужие двери,

Возвращаться в чуждый сердцу дом,

Полный одиночества и плача,

Первобытного и дикого чуть-чуть,

Всетерпенья. Ну а как иначе?

Вот, опять пытаюсь обмануть

Себя я, ведь тот, кого в нём нету,

Всё-то не нашёл меня в толпе,

Не открыл мне путь к Амура свету...

Снова замыкаюсь я в себе,

Лишь успев построить полумачту

Изувеченного в шторме корабля:

Я ещё хочу любить, а это значит,

Что пока живу не зря...

Взяв листок бумаги, он попытался сделать самолётик, но ничего не вышло: трясущиеся руки лишь измусолили эту "первооснову", превратили её в нечто, ужасно похожее на его теперешнюю жизнь. Да-а-а, как-то нехорошо получается, нужно что-то делать, избавляться от этого невроза, от всего, что наболело-накипело в душе, от дурацких депрессий, от постоянного чувства одиночества, от состояния "где-то между", в конце концов, от ощущения "дырявой крыши". Ну, конечно же, нужно каким-нибудь образом соскоблить с себя всю накопившуюся будничную копоть, но каким?! Ведь всё это так удручало его больное сознание, давило ежедневным серым ливнем изнутри. Всё-таки решившись сделать уже что-нибудь отчаянное, из ряда вон выходящее, он, оставив порядком надоевшее ему обиталище, а вместе с ним и своих "тараканов", медленно, но верно превращающихся в некое подобие динозавров, вышел из квартиры.

Холодный ветер пытался сбить его с ног, зарезать своими острыми порывами, оглушить пронзительным свистом, но не тут-то было: он знал из утреннего выпуска прогноза погоды, что надеть. Казалось, ничего не изменилось на улице со времени его последней вылазки, хотя нет, небо стало ещё темнее, затянутое мрачной пеленой угольной пыли и сажи. Да уж, прямо дыхание спёрло! И он зашагал, ёжась от всё усиливающегося ветра, от своих кошмаров, пытаясь спрятаться в капюшон, как будто кусок ткани мог скрыть его от самого себя...

Никогда не нравилось ездить в общественном транспорте: вечная давка, холодно зимой, душно летом, того и гляди, карманники на тебе разживутся. И на этот раз всё было по-старому. В дверях на выходе чуть не выдавили из троллейбуса, но это ещё полбеды, чуть позже какой-то парень так больно протопал по ноге, что хотелось развернуться и ударить стулом по его голове, жаль, стула под рукой не было. Всё-таки развернулся, чтобы "одарить рублём" обидчика, но, о Боже, не ожидая этого от себя, расплылся в улыбке восхищения. Ну, откуда такие берутся?! Где делают Аполлонов вроде этого, виновато переминающегося с ноги на ногу?! Фигура, черты лица, улыбка - всё казалось идеальным. Нет, зачем ты на меня смотришь? Я этого не переживу, мне надоело разбрасываться чувствами, оставаясь потом один на один с пустотой в душе. Почему я не могу отвести от тебя взгляд?! Это же так легко. И тяжело. Я просто утонул в синеве его весёлых озёр, не легкомысленных, а именно весёлых, полных мудрости и нежности глаз.

Пора выходить. Чуть не проспал свою остановку. Опять увлёкся кем-то, кому на меня просто-напросто наплевать, кто даже и извиниться-то передо мной не захотел. Ладно, потороплюсь, а то надо же хоть изредка на работе появляться. Темно уже, страшновато, хотя времени ещё немного, но, увы, зимой у нас смеркается рано.

Все эти мысли так закрутились в голове, что он даже не заметил, как кто-то попросил у него закурить. Опомнившись, он достал сигарету и с деланной улыбкой протянул её незнакомцу. Он уже было тронулся дальше, но вдруг заметил на себе пристальный взгляд парня.

Не может быть! Это же тот самый, с голубыми озёрами, вернее, с глубокими глазами, короче, тот самый парень из троллейбуса! Но как?!

- А спичку можно? - с усмешкой произнёс Парень.

Ничего не говоря, я протянул подожжённую зажигалку и ещё раз рассмотрел при трепещущем свете огня его лицо. Кажется, я влюбился. Но это же абсурд, я даже имени его не знаю!

- Меня Димой зовут, - заулыбался Парень, будто бы пробурив меня своим игривым взором, внезапно наткнувшись на мою последнюю мысль.

Ну, что же я застыл истуканом?

- А тебя как зовут? - спросил Парень, притворившись, что не заметил моего замешательства.

- Сергей... зовут... меня...

В этот миг Сергей готов был сквозь землю провалиться, лишь бы не стоять с Ним наедине, пытаясь выдавить из себя что-нибудь вразумительное. Но он не провалился, и, как оказалось в дальнейшем, к счастью.

Сейчас они вспоминали эту встречу, дружно покатываясь от смеха. Они сидели в кафе, отмечая "годовщину" самого знаменательного события в их жизни: два месяца прошло с того дня, как они встретились. А на улице пахло весной, всё оживало, наливалось бодрящим соком, да и ветер уже не казался злобным. Может, это ещё и любовь "грела". О, любовь! Это странное чувство, иногда именуемое болезнью, закружило парней в безумном вихре страсти, и казалось, что оно не отпустит их никогда. Так оно и было.

Сразу после перекура тогда, рядом с работой Сергея, они, не сговариваясь, пошли куда-то, не понимая ничего, долго бродили по холодному городу и, спустя часа два, наперебой начали расспрашивать друг друга о жизни. Выяснилось, что Сергей работал в одной очень известной фирме дизайнером, а Дима поднялся по карьерной лестнице до менеджера в каком-то магазине электроники. Сергею было просто до неприличия приятно ощущать потом руки обожаемого (уже!) человека на своём теле, когда тот лихорадочно пытался растереть его водкой.

В конце концов, не в силах больше терпеть жжение внизу живота, он подхватил свою (почему это так сразу стало в порядке вещей?) вторую половину и отнёс её в ванную. Этого им не забыть никогда! Всё было как в тумане, но, самое главное, озарённом розовым отблеском расцвета ещё одной искренней любви. А дальше они строили планы на будущее, делились друг с другом своими самыми сокровенными мыслями, любили друг друга, жили полной, счастливой жизнью. Столько прекрасных моментов подарили им те два месяца, проведённых вместе. И сейчас, после бокала обоюдно любимого ими мартини, им было особенно приятно об этом вспоминать.

Подъезжая к дому, Дима заметил в окне на кухне свет. Странно, он не мог оставить его включённым: уезжали парни засветло, поэтому даже светильник в коридоре был им без надобности. О, нет! Мама приехала! Что делать? Как же он мог забыть?! Просто столько всего произошло, как тут не забудешь!

Наталья Сергеевна обещала сыну навестить его как раз в начале весны, и в тот момент Дима был очень рад этому, так как не видел мать уже целых два года. Она всё говорила, что работы в школе много, а добираться до сына из новоиспечённой заграницы ("Надо же было развалить такую страну - СССР! Чтоб им всем пусто стало!") нелегко, волокиты с документами много, времени нет на это. Друзья долго сидели перед дверью, ведущей в подъезд, размышляя о том, как и что они будут говорить маме Димы, и, наконец, решили рассказать ей всю правду.

В квартире было как-то странно: вроде бы горит свет, а комнаты наполнены звенящей тишиной, будто тут нет ни души. Они прошли в кухню - никого нет. В зале - тоже. Подойдя к спальне, Сергей услышал тихий женский плач. Не решаясь зайти, он постучал в дверь. В комнате всё стихло. Немного подождав, собравшись с духом, оба взялись за ручку двери, нацепили на лица улыбки - и шагнули в неизвестное...

Наталья Сергеевна всегда была приверженцем нормальной семьи, где было бы трое внуков. Ей так давно хотелось внуков, но первый сын оказался неспособным продолжить свой род, у дочери были одни выкидыши, и поэтому все надежды возлагались ею на "третьего". Так ведь он и пообещал ей "обязательно родить целую кучу карапузов", но, видно, не судьба. Да нет, как же это не судьба, зря она, что ли, отдала ему лучшие годы своей жизни?! Нет, всё это ей просто кажется, её сын нормальный, "аномалия" (как называла Наталья Сергеевна всё, что претило её принципу "нормальной" семьи) - это просто мираж, плод её воображения. Ну и что, что на столе в его комнате стоит букет цветов с открыткой "Любимому Димочке от его преданного Серёжки". Это же может быть просто шуткой, в конце концов. А что тогда здесь делают фотографии в рамочках, на которых её сын стоит в обнимку с каким-то пацаном?!

В таких вот думах и застали Наталью Сергеевну её сын и "какой-то пацан".

Молчание - самая тяжкая пытка, она заставляет человека непроизвольно краснеть, чувствовать себя виноватым. Первым заговорил Дима. Он подошёл, чтобы обнять мать, та подняла голову, пристально посмотрела на него красными от слёз глазами, но всё же приняла его объятия, ответив ему взаимностью, а это уже был признак того, что ещё не всё потеряно. За чаем состоялся длинный и нежеланный для всех разговор втроём. Всё для себя прояснив, Наталья Сергеевна попыталась разложить по полочкам полученную информацию в своей привыкшей к математическому порядку голове и, кажется, даже начала смиряться с "аномалией".

- Самое главное, что ты счастлив, а больше мне ничего и не нужно, - и опять слёзы полились из её глаз.

Дима и Сергей теперь уже вдвоём кое-как успокоили маму. Сергей ей даже начал нравиться, видный такой парень. Это хорошо, не зря она растила сына, отдавая ему всё самое лучшее, воспитывая его, как самого маленького и самого любимого в семье человечка. "Да Сергей и парень вроде бы интеллигентный, порядочный - такого б мужа дочке, а не этого алкаша! Ну да ладно, пора и впрямь успокоиться, всё одно - этим ничего не изменить, видно же, что они души друг в друге не чают", - от этих мыслей ей сразу стало так легко, и та давящая напряжённость, которая возникла между ними при встрече, просто рассеялась. Долго ещё сидели они в кухне, рассказывая друг другу о своих делах, о жизни, расспрашивая о семьях, смеялись, радовались друг за друга. Уснули они, только когда в окна уже заструилось предрассветное марево нового дня.

Наталья Сергеевна прогостила у сына целых две недели. Всё боялась, что на работе ей дадут нагоняй за столь долгое отсутствие. Расставаться с сыном ей не хотелось, было страшно, а вдруг она больше не увидит свою кровиночку с Серёженькой - так она стала называть парня и даже привязалась к нему, как к сыну. Вот ведь парадокс: всю жизнь ей казалось, что с её семьёй такого никогда не случится, поэтому всегда смотрела с укором на молодых "аномальных", стоящих на остановках города, а тут вдруг всё резко поменялось. Теперь ей даже думается, что всё это вполне нормально, ведь какая разница, кто кого любит и как это проявляется, главное, что любит. Счастливую маму Сергей и Дима дружно и весело проводили домой, организовав перед этим совместный выход в ресторан. Там опять был смех, слёзы (теперь уже не от отчаяния, а от тоски расставания), разговоры, танцы до упаду - в общем, они оторвались по полной программе.

Часть 2 (последняя)

После отъезда мамы Дима стал задерживаться на работе всё дольше и дольше, оставаясь там иногда и на всю ночь. Сергей постоянно нервничал из-за этого, но верил тому, что у любимого просто много работы, что в его компании настали тяжёлые времена. Дима приходил домой уставший до смерти, шёл в душ, потом жевал что-то, зарывшись в холодильник, и сразу же валился на кровать, погружаясь в забытьё. Однажды утром перед тем, как уйти на работу, Сергей тихо спросил его:

- Кто?

- Что "кто"?!

- Ну, кто у тебя? Кто у тебя, кроме меня? Только, пожалуйста, не ври мне, я всё пойму.

- Да никого у меня нет! - отмахнулся Дима.

- Тебе даже поговорить со мной некогда, не говоря уже о чём-то большем. Я устал ждать тебя каждый вечер, надеясь на то, что вот сегодня ты придёшь хотя бы не в полночь. Почему ты так со мной поступаешь? Разве я заслужил такое к себе отношение?

- Слушай, сейчас мне не до тебя, извини, мне пора, - оборвав парня на полуслове, Дима хлопнул входной дверью.

В этот день Сергей не пошёл на работу, а, давясь комком обиды, отправился в бар. Изрядно напившись там, он решил податься в ночной клуб. "Надо же, как долго я проторчал в этой пивнухе! Хех, ну, ничего, пусть поволнуется, если ему вообще есть до меня дело. Вот возьму и не приеду сегодня домой!" - решил Сергей.

В клубе было, как всегда, много народа, и душно, как в бане, но Сергей решил стойко вынести все тяготы этого места и, разомлев от жары и выпитого, уснул на кожаном диванчике рядом с барной стойкой. Проснулся он от того, что кто-то тряс его за плечо:

- Молодой человек, Вам плохо? Может, отвезти Вас домой? - мужчина лет сорока пяти тщетно пытался привести Сергея в чувство.

- Да какой дом?! Нет у меня его, - неожиданно для себя пролепетал Сергей.

- Ну, давайте, я Вас тогда к себе отвезу, - предложил мужчина.

"Будь, что будет", - подумал Сергей, махнув на всё рукой, и произнёс:

- А, поехали!

После пяти минут колыханий в авто Сергей почувствовал себя нехорошо и решил, что лучше уж болеть дома, чем в гостях. Он вежливо попросил мужчину отвезти его по указанному адресу, тот неохотно, но согласился и подвёз его прямо к подъезду. Сергей практически вывалился из машины, доковылял до квартиры, провозился с ключом и, наконец, кое-как заполз в дом, где его ждал "горячий приём".

Не успев ещё ничего понять, Сергей увидел у себя перед глазами мерцающие звёзды, потом почувствовал адскую боль, а затем его осенило: ведь это же Дима так "рад" его видеть! Подавив в себе слёзы, он рассмеялся злобным хохотом:

- И ты тоже здравствуй, любовь моя!

Ещё один удар сбил Сергея с ног:

- Так вот как ты развлекаешься в ожидании меня! Что, развеялся?! Натрахался с этим стариканом? Отвечай!

- И вовсе он не старикан, а мужчина в самом расцвете сил! - съязвил Сергей.

Ему хотелось чем-нибудь задеть Диму, да так, чтобы ему тоже стало больно, поэтому он начал сочинять на ходу:

- И, между прочим, он очень даже ничего в посте... - очередной удар не дал ему договорить.

- Убью-у-у! - взревел Дима. - Я тебе покажу "ничего", шлюха! Ненавижу тебя, ты всю жизнь мне испортил, а ведь я хотел, как и все, иметь нормальную семью, сыновей, а не тебя, тварь!

Так обидно Сергею ещё никогда не было. Он собрался с силами и сквозь слёзы, медленно поднимаясь с пола, произнёс:

- Я тебя всегда любил и буду любить, ничего у меня ни с кем, кроме тебя, не было, а за твои слова... Да пошёл ты к чёрту, урод! - и выбежал из квартиры.

Пулей он вылетел из подъезда, пронесся вдоль улицы, устав, присел на лавку в парке и тихо зарыдал. Казалось, он никогда не успокоится.

Между тем, из глубины парка к нему приближалась кучка пацанов, ищущих, где бы и чем поживиться, а то ещё выпить хочется, а денег нет.

- Эй, дядя, есть закурить?

Парень молчал.

- Ты чё, немой, что ли? Пацаны, а давайте его обшарим?

- Пошли вон, паразиты! - заорал Сергей...

Майские рассветы по-особому прекрасны. Нет ни малейшего движения, ветер ещё не поднялся, молодая листва деревьев даже и не начала, подрагивая, пробуждаться от ночного забвения, воздух наполнен ароматом свежести прохладного сибирского утра. Нет ни гари автомобилей, ни шума толпы, всё залито ровным холодным светом пробивающегося солнца с одной стороны неба и бледнеющей луны, окружённой чуть теплящимися звёздами, с другой. Просыпаться в такое время - одно удовольствие! Принимая на себя неимоверную волну энергии отдохнувшей природы, волей-неволей выпрыгиваешь из бездны тёмного царства грёз...

Сначала Дима вообще не понял, что произошло: стоял у окна, смотрел, не появится ли его Серёжа, весь извёлся за эти вечер и ночь. Телефон не отвечает, знакомых всех обзвонил - они его не видели, на работе он не появлялся. Он уже думал в милицию обращаться, а тут у подъезда остановился чёрный BMW, за рулем которого сидел какой-то старик, и из этой самой машины выкатил Сергей, еле держась на ногах. В Диме всё вскипело, заклокотало от ярости: ну, только зайди, мы с тобой поговорим о прекрасном! А потом всё было как в пьяном угаре. Он накричал на Диму, вроде даже ударил его пару раз, и вот друг опять куда-то убежал.

Ну, зачем я ему наговорил столько гадостей?! Да он сам виноват - за что боролись, на то и напоролись! Да нет же, это я виноват в том, что всё так получилось. Но я ведь хотел, как лучше! Это что же получается? Я кручусь целыми днями, как белка в колесе, пытаюсь сделать всё для того, чтобы ему было хорошо, а он устраивает тут сцены ревности, да ещё и припёрся непонятно с кем под утро.

Пытаясь хоть как-то подавить в себе чувство вины, Дима всё больше и больше накручивал себя, распалялся, додумывая то, чем, возможно, занимался Сергей в его отсутствие. "И не пойду я его искать, пусть делает, что хочет! Достал уже! Всё, ложусь спать, всё-таки мне на работу завтра, вернее, уже сегодня", - решил он. Чудо-методика самовнушения сделала своё дело, раздув в Диме титаническую гордыню, овладевшую им целиком и сразу, без остатка, не оставляющую ни одного, даже самого тёмного уголка души для зубастой совести.

Окончательно успокоившись, Дима побрёл в спальню. Мертвенно холодный шёлк простыней встретил его, пройдясь по венам леденящей бритвой одиночества, пускающей кровь даже самым сильным мира сего.

Карапузы... много карапузов... Странный парень, ой, я оттоптал его руку... Да почему руку? Телефон же не звонил! Ещё надо отчёт приготовить на послезавтра... смотрит на меня... тридцать три коровы, тридцать три коровы - это же, вроде, Шаинский, а может, и Мэри Поппинс сочинила... Нет, не могла она этого сделать... Значит, я ему тоже нравлюсь... Хорошо... Проваливаюсь в кровать... скользко, болото какое-то... нет, это озеро. Только что была ночь - и уже утро... Кувшинка проснулась! Красивая, а какая огромная - наверное, с меня ростом... И не надо мне ничего, сижу и любуюсь... Что за шум? Поезд идёт, но их тут не должно быть, это же вода, как он по ней поплывёт без плавников? "And I will always love you", - она ещё и поёт! Здорово, но это не она... Ой, нет! Стойте-е-е! Не надо-о-о!

Кувшинка от столкновения с поездом разлетелась вдребезги, возвращая Диму в реальность. На тумбочке разрывался сотовый - так вот откуда песня!

- Да.

- Алло? Вы знакомы с гражданином РФ Сафоновым Сергеем Александровичем?

- Да, а кто это? Подождите, я ничего не понимаю.

- Дело в том, что он сейчас находится в реанимации, в первом отделении скорой помощи.

Ударом по голове, ножом по сердцу для Димы прозвучали эти слова, сняв остатки его сна. Быстро собравшись, в каком-то сомнамбулическом состоянии он тут же приехал в больницу.

- Его дворник нашёл в парке, у него ножевое ранение в области печени.

- У кого, у него? Какое ранение, какой дворник? Что вы мне говорите, нет у него никакого ранения!

- Послушайте, успокойтесь, случай тяжёлый, но шансы есть.

- Где он? - одними губами произнёс Дима. - Где он? - переходя на крик, он встал с кресла в приёмной и тут же сел: ноги его не слушались, в ушах зазвенело.

Он крикнул: - Пустите меня к нему! Где он?! Отдайте мне его! - и, отталкивая дежурного, побежал по коридору.

- Постойте, куда вы? Вам туда нельзя! Сейчас же вернитесь! Он в реанимации, ему нужен покой! Да послушайте же!

Тут всё оборвалось. Дима пришёл в сознание, уже лёжа на кушетке. Сразу же подскочил и ощутил резкую головную боль. Попросил дежурного, чтобы провели к Сергею. После слёзной мольбы дежурный согласился пойти на нарушение распорядка.

- Только недолго!

- Хорошо, я мигом!

Зайдя в палату, Дима сразу же припал к постели, где неподвижно лежало какое-то подобие Сергея. Бледная кожа, синяки под глазами...

- Серёжа, Серёженька! Вернись, пожалуйста! Проснись! Я тебя Богом прошу, очнись, я всё для тебя сделаю! Хочешь, я с работы уволюсь? Будем вместе всю оставшуюся жизнь! А сыновья... Да и ладно, не надо нам сыновей, и без них можно прожить! Пожалуйста! Ну, хочешь, я на колени встану? - прижавшись щекой к холодной руке, парень упал на колени, продолжая рыдать. - Пожалуйста, прости меня, я дурак, я тебя люблю, люблю больше жизни, больше всего на свете, только не бросай меня! Прости, прости, прости!

Отдаляясь от одра, улетая в Неизведанное, Сергей пытался прокрутить в голове всё моменты, которые связывали его с этим миром, с Ним, которые могли бы удержать его здесь, в больничной палате среди каких-то трубочек, аппаратов, меланхолически белых стен, рядом с тем, кто сейчас надрывно ревел, прижавшись к нему...

Странное чувство. Захватывает всего с ног до головы, правда, звучит это сейчас как-то иронично: смотрю сверху на своё тело, а оно как будто и не моё вовсе. А что же тогда я? Что бы это ни было, себя я не вижу, только чувствую неповторимую лёгкость. Мне так хорошо, хотя нет, всё-таки не хорошо, что-то щемит в том месте, где должно быть сердце, видимо, по привычке. Да, вот оно! Наверное, это любовь. Любовь вечна - это знают все, но понимают суть этих двух слов, только прочувствовав, испытав сей великий дар на себе, поняв, что нет смысла ни в чём, даже в жизни, без любви. Можно ходить по улицам, на работу, на учёбу, есть, спать, веселиться, но всё это только существование, а не жизнь. Всегда нужен кто-то, ради кого ты всё это делаешь... Ой, а где это я? Но я же не хотел! Просто задумался - и вот я уже не в больнице. Нет-нет, я этого не хочу-у-у! Верните меня обратно, к Нему, к моему милому Диме, пожалуйста, умоля-я-я-ю-у-у!

Это было последнее, что оставил во вселенском тлене Сергей - один из многих, решивших, что любовь может всё: крик, знаменующий начало и конец жизненного пути. Повиснув в Нигде, он так и не вырвался из его груди. А после не было абсолютно ничего. Даже пустоты...

страницы [1] [2]