За углом

Часть 1

Сосед

Еду в командировку. Поезд отправляется в десять вечера и прибывает в 7 утра. Решил, как белый человек, взять билет в купейный вагон; если повезёт, то высплюсь. Хотя друг предположил, что меня ждёт ночь безумного траха, я только посмеялся над ним.

Ура. Вагон скорее пуст, чем полон. В моём купе сидит молодая тётка в платочке. Она слегка задёргалась при моём появлении, на что я особенного внимания не обратил. Привык, понимаешь, к тому, что женский пол при взгляде на меня тут же штабелями ложится. Может быть, по причине моей полной незаинтересованности.

Вот и поезд тронулся, уже и молодой, весёлый проводник пошёл по вагону собирать билеты и раздавать бельё. Зашёл и к нам. Тётка тут же что-то ему в ухо зашептала. Тот глянул на меня, подмигнул. Хотел я ей сказать: "Милая! Успокойся. Для меня больший интерес представляет этот парень, который на перроне долго рассматривал мой билет, хотя светил фонариком почему-то не на билет, а на мою ширинку", но нельзя. Проводник кивнул тётке, потом взял наши билеты и оставил на диванах комплекты белья. Я тут же начал стелиться, а она сидела и перебирала бельё.

Минут через десять дверь купе резко отъехала, и тот же проводник стал приглашать мою соседку на выход. Та подхватила сумку и бросилась за ним. "Баба с возу", - подумал я, подбивая подушку. Не успел я пожелать себе спокойной ночи, как дверь снова отъехала, впустив мужчину с чемоданом. Всё ясно, произошёл взаимовыгодный обмен.

Познакомились. Его Игорем зовут, меня Феликсом. Формальности соблюдены, можно и баиньки.

- Мы же знакомы!

Да, мы знакомы, пару-тройку раз были в одной компании, но это же не повод для того, чтобы меня тормошить.

- Постой, мы же познакомились у Ляли.

Да, мы познакомились у Алексея, для своих - Ляли.

- То-то, я смотрю, лицо знакомое.

Твою мать! Пришлось приподняться на локте и изобразить на лице восторг.

- Вот так встреча! Надо же!

Сосед мой, мужчина крупных габаритов, весельчак и душа компании. Но именно такие оптимисты мне не нравятся. Я от него и у Алексея начал уставать уже минут через десять, хотя и сидели мы по разные стороны стола.

Нас и сейчас разделял столик, на котором некстати появилась бутылка коньяка.

- Айн момент, - и через пять минут он вернулся в купе, держа в руке пару пиалок, тарелку и влажный лимон.

Лимон порезан, коньяк разлит.

- Ну, за встречу!

Я пытался отнекиваться, ссылался на завтрашний действительно тяжёлый день, но как остановить несущийся на всех парах паровоз? Пришлось чокнуться и пригубить. А дальше понеслось.

Поначалу от меня ещё требовалось отвечать на вопросы, но затем... затем он начал рассказывать. Впрочем, меня это устраивало. Я клевал носом, вовремя поднимал пиалушку с коньяком, пригублял и делал вид, что слушаю.

Эта пытка продолжалась часа два. Наконец он выдохся, допил, в конце концов, бутылку и сам предложил:

- Баиньки?

Я встретил это предложение с повышенной радостью и со спокойной совестью стал укладываться. Игорь завозился, потом лёг, но через пару минут он тронул меня за плечо:

- Слушай, а как тебе Азиз?

- Это кто? - не понял я.

- Ну, проводник. По-моему, он наш человек.

Я вспомнил внимательный взгляд, брошенный на мои штаны, и пожал плечами.

- Ты не будешь возражать, если я его позову?

И тут же, взамен опустевшей бутылки, возникла новая.

О-о-о! Только не это!

- Я буду спать, а ты - как хочешь, - повернулся я носом к стенке.

- Вот и договорились, вот и договорились.

Игорь исчез, а я поплыл в страну Морфея...

Всё-таки он притащил проводника в наше купе. А дальше? Дальше был открытый урок съёма. Мне бы такое и в голову не пришло. Такая лесть, такие восторги... Мне бы всё законспектировать, пригодилось бы в жизни, но я дремал.

В следующий раз меня вытащил из сна шёпот соседа:

- Так, так! Молодец, классная соска, - и причмокивающие звуки.

Я осторожненько повернулся на другой бок. Из-под столика были видны ноги стоящего на коленях проводника. Я тихо порадовался за Игоря - он своего добился.

Но, оказывается, ещё не всего. Через некоторое время они опять зашуршали, и я понял по тихому стону Азиза, что наступила вторая часть марлезонского балета. Ног проводника не было видно, зато голые волосатые икры ног соседа качались, и при каждом толчке он матерился сквозь зубы. Да и характерный запах подтверждал мои предположения.

Я опять отвернулся к стенке. Разбудил меня в очередной раз меня взвизг Игоря:

- Кон-ча-а-а-а-ю! - затем раздался характерный звук, с которым обычно член покидает раздолбанное очко, и громкий шлепок по заднице.

- Молодец, парень!

Всё? Теперь-то угомонились?

Ага! Меня опять трясут за плечо.

- Извини, сосед.

- Что случилось?

- Азиз ещё хочет, ты не возражаешь?

С-сука, у меня надо спрашивать разрешения?

- Слушай, он так классно сосёт и даёт в жопу!

- Я рад за тебя, - хотя мне хотелось просто прибить его.

- Он тебя хочет.

- А я его не хочу! - и я демонстративно укрылся с головой одеялом.

Во-первых, у меня не было презика, во-вторых, мне действительно понравился Азиз, но то, как он легко согласился... И потом, по накатанной колее? Меня такое положение дел не устраивало...

Утром меня разбудил Азиз.

- Ака (дядя), вставайте, через полчаса Ваша станция. Сдавайте бельё.

Игорь спал безмятежным сном, даже прихрапывал.

Я собрал бельё и отправился в купе к проводнику. По коридору скользили заспанные пассажиры с бельём, за мной пристроилась моя так и не случившаяся соседка, зевавшая во весь рот.

Азиз принял бельё, протянул билет. Я вытянул билет из его руки и только сейчас разглядел пушистые ресницы, которыми он, смущаясь, прикрыл глаза.

- Мы ночью пошумели, извините.

- Ничего, бывает.

Когда я вышел из вагона, показалось, что кто-то смотрит мне в спину. Оглянулся. Действительно, держась за поручни, проводник смотрел на меня. Зачем-то я поднял руку и помахал ему.

Уже спускаясь по ступеням перрона, услышал лязг вагонов. Это тронулся поезд. На привокзальной площади меня ждал водитель.

Жених

Машина была скорее для форса, чтобы подчеркнуть значимость столичного гостя, то есть меня. До ведомственной гостиницы минут пятнадцать ходу; соблюдая в такую рань все правила дорожного движения, мы доехали за двадцать минут. В этот раз мне достался двухместный номер, но водитель уверил, что меня никто не побеспокоит и подселять ко мне никого не будут.

Работы было много. Уходил я в девять и в девять же (только уже ночью) возвращался. Быстро принимал душ, съедал пару бутербродов с чаем и ложился спать. Даже телевизор, который принимал только местный канал, толком не смотрел.

В четверг, предпоследний день командировки, я припозднился. Подчищал хвосты, чтобы в пятницу сдать работу.

- У Вас открыто, - сообщила мне дежурная, к которой я обратился за ключом.

И что? Скандалить? Напоминать, что ко мне никого не должны подселять?

- Только на одну ночь. Утром он уедет.

Ладно, чего уж там.

У открытой двери в мой номер стояла местная женщина, по одежде - колхозница, городские так лет десять не одеваются.

- Ой, это мы Вас потревожили? Мой сын не стеснит Вас?

Мне понравилось это "не стеснит", хороший литературный язык. И в моём-то лексиконе "стеснит" находится где-то в закоулках памяти, есть от чего растрогаться.

- Ну что Вы, какие церемонии.

Парень, стоящий у косяка двери со стороны номера, был типично деревенский. Невысокого росточка, как раз вровень с матушкой, простодушная физиономия, приятная улыбка.

Я прошёл мимо разговаривающих. Полномера было уставлено сумками и коробками.

- Это мы делали закупки на его свадьбу.

- Значит, ты у нас куёв (жених)? - тут я блеснул знанием узбекского.

Женщина еле заметно поморщилась, (ну, не то у меня произношение), но потом улыбнулась:

- Да, он у нас жених, - и такая гордость была в её словах! - Я пойду, соседушки мои уже заждались, - она вдруг заторопилась. - Спокойной ночи.

Женщина тихо прикрыла дверь, и я стал переодеваться в спортивный костюм.

- Ну что? Будем пить чай, или сначала в душ?

- А можно?

- Почему нельзя? Бери полотенце и пошли. Кстати, давай познакомимся. Меня зовут Феликсом.

- Фениксом? - удивился парень.

- Нет, феникс - это птица счастья, а я Феликс.

Хотя и приятно, когда тебя птицей счастья называют.

- А меня Аликом зовут.

- Ну, пошли, Алик, дневные заботы смывать.

В предбаннике я лихо разделся и пошлёпал в душевую. Алик чуть-чуть затормозил. В душевую он зашёл, не снимая трусики. Ясно, стесняется.

Фигура у парня была классная, и попка - самое то, что я люблю... Ох, уж эти мысли нехорошие. Вон-вон поганой метлой их.

- Может, тебе спину потереть? - я всё же не удержался.

- Нет, не надо, - он смутился, отступая под струи душа.

Но член он мой разглядел - это я понял по тому, как он уважительно посмотрел на меня.

Вольному воля.

Я домылся и, чтобы не смущать парня, покинул душевую.

Часть 2 (последняя)

Когда Алик вернулся в номер, я уже заваривал чай. Сели чаёвничать. Я обратил внимание на то, что треники его намокли. Ясно, он так трусы и не снял.

Поговорил с ним, порасспросил парня. Мама его - учительница русского языка, потому-то и "стесняем", и "соседушки". Парню двадцать два, к женитьбе как к неизбежному злу отношение философское, работает после училища ветеринаром.

- Уважаемая профессия, - похвалил я его.

Пора спать. Предложил ему перед сном сходить в туалет, чем опять вогнал парня в краску. Он отказался. В туалете я снова отогнал от себя нехорошие мысли - кыш-кыш.

Вернулся, а он уже лежит на спине, вытянувшись в струнку. Трусики на спинке кровати я не заметил, значит лёг в мокрых.

- Что же ты трусы не снял? Сыро же спать в мокрых. Или меня стесняешься? - и тут я ляпнул сокровенное: - Может, боишься, что я буду к тебе приставать?

Он улыбнулся, а я прошлёпал к выключателю - свет выключил.

Лежим, молчим. В окно из-за шторы заглядывает любопытный фонарь. Ничего интересного, двое в комнате, и никакого секса.

Я так вымотался за день, думал, что только голову на подушку - как тут же усну. А тут сон не идёт. И он, чувствую, не спит. Сопит, глаза прикрыты, но напряжён.

Чайку хлебнуть? В горле пересохло.

Я встал, уселся у стола, плеснул в стакан чаю. Алик лежит на животе, тихо так лежит. Эх, был бы я пьяным, притворился бы, что кровати перепутал, а тут и такого шанса нет.

Была не была. Уселся я на край его кровати - он не шелохнулся. Ну, чудила, вспомни Игоря. Вот кто бы уже давно завалил парня. А я развожу антимонии.

Что я теряю? И я осторожно положил руку на манящие холмики.

Уже был готов вскочить, начать извиняться, но парень только затих. Тогда я погладил, осторожненько погладил его попку. Тонкое одеяло на ощупь было влажным. По-моему, он дрожал. Тогда я откинул одеяло и решительно взялся за резинку трусов.

- Я же говорил, что будет холодно, - проворчал я и попробовал их стянуть.

Мне показалось, или он действительно приподнял попу, облегчая мне задачу?

- Сейчас я тебя согрею, - и уже смелее я стал растирать ладонями это чудо - от пояса к плечам, затем опять ниже.

И тут я рискнул. Стал согревать дыханием его спину. Ниже, ниже. Не удержался и поцеловал - сначала одно полушарие, затем второе.

Молчит.

Ну же, вскочи, возмутись! Хотя бы скажи твёрдое "Нет!".

Молчит.

Я уже сижу на его ногах, мой любопытный змей уже нашёл себе пристанище в ложбине и трётся, каменея, между полушарий. Где-то здесь должна быть дырочка. Вот уже мои шаловливые пальцы обнаружили и ласкают её.

Надо, надо спросить...

- Можно? - а горло пересохло, один хрип.

Кивает, уткнувшись головой в подушку.

- У тебя уже было? - глупейший из вопросов.

- Нет, - шелестит он.

Так, салфетки, крем из тумбочки на палец, заодно схватил презик. Вот для чего я их купил, когда пошёл в аптеку за таблетками от головной боли?

Мой палец проник в тело, преодолевая сопротивление узкого колечка. Похоже, что я буду целку ломать? А, всё когда-то бывает впервые... Теперь добавим ещё один палец. Сопротивление ослабевает... Так, свою подушку ему под попу.

- Приподнимись, - шепчу.

Он послушно приподнимает попку.

- Потерпи, потерпи, - заговариваю я его.

Одной рукой раскатываю презик по члену, вторая рука занята - уже два пальца свободно ходят в его дырочке. Надо как следует смазать. Вот, теперь уже попробуем... Не получается. Он зажался.

- Расслабься, расслабься.

Подействовало. И я начал путешествие.

Сразу припомнил все ласковые Игоревы слова. Повторяю их, прибавляю от себя, двумя руками лаская полушария... Всё, попа коснулась моего лобка. Он тихо простонал.

- Мой сладкий, мой ненаглядный, мой хороший.

Надо дать ему привыкнуть.

Пора? Пора! Теперь начнём движение.

Он послушен, словно глина, подчиняется моим рукам.

- Продолжать?

- Да.

- Не слышу.

- Да!

То ли переволновался, то ли неделю секса не было - не могу кончить. Он только постанывает. Переворачиваю его на спину, задираю парню ноги и смотрю в лицо. Опять начинаю движение. Глаза по-прежнему закрыты, лицо искажено гримасой.

Нежно беру в ладонь его перчик. Парень подаётся вперед.

- Да, да, милый мой, - наклоняюсь и целую его в губы.

На ладони остатки крема, потому легко скольжу по его члену. Нравится. Стал приподнимать зад, одновременно проталкивая в мой кулак член. А лицо-то, лицо - такое сосредоточенное, но уже без гримасы боли.

Чувствую, он уже на подходе. Задышал тяжело, лицо скривилось, губу закусил.

Свершилось - кулак мой взмок, покрываясь его кончой, а мой-то не торопится - налит кровью, а оргазм всё не приходит.

Что делать? Знаю, что сейчас уже делаю ему больно. Пришлось изобразить оргазм и задёргаться.

Вытаскиваю засранца, запашок пошёл по комнате, хватаю салфетку и снимаю презик. Ах, красавчик, что же ты так подвёл меня! Обтираю его одной салфеткой, другой промокаю сперму парня с живота. Теперь надо его поцеловать в губы. Он несмело отвечает.

- Всё нормально? - интересуюсь - так, на всякий случай - складываю грязные салфетки в пакет (не забыть его выбросить утром) и отправляюсь спать.

Проснулся в семь. Сосед спал, безмятежно так спал, на боку, кулак под щёку. Я тихо-тихо собрался, подхватил пакет со следами ночного приключения, чайник и полотенце. Чайник с водой поставил на плиту на кухне, а сам двинулся в душ.

В душе никого. Пары раз хватило, чтобы проснувшийся член выплеснул сперму. Свой же, что его ругать?

Выхожу с закипевшим чайником, навстречу движется делегация дам во главе с матерью Алика.

- Доброе утро, - я приподнял цилиндр.

Она присела в реверансе:

- И Вам доброго утра. Не очень досадил Вам мой сын?

- Что Вы, что Вы! У Вас замечательный сын, и я побыстрее ретировался.

Захожу в номер. Парень уже одет, сидит на краю своей койки. Вот он - момент истины. Сейчас я услышу про себя всё-всё.

Я быстро открыл окно, чтобы проветрить номер, засуетился у стола, заваривая чай. На него не гляжу. Боковым зрением вижу, как он встаёт и подходит ко мне. Режу колбасу, ломаю лепёшки - хозяйничаю. Алик стоит рядом, молчит.

Вроде бы всё. Теперь надо выпрямиться и спокойно посмотреть на него.

А Алик? Он берёт меня за плечи, приподнимается на цыпочки и вытягивает губы трубочкой для поцелуя.

Раз пошла такая драка... Отступаю, ногой пытаюсь прихлопнуть дверь поплотнее, одной рукой ищу защёлку, другой обнимаю парня.

Целуемся, обнимаемся.

- Хочу посмотреть на Вашего богатыря.

Хотел отмахнуться, но какое там! Он опустился на колени, задрал мою футболку и начал целовать мой далеко не идеальный живот, приспустил мне штаны, освобождая бойца, который как ни в чём не бывало, удивляя меня, принял стойку. А ладони у него были удивительно мягкие и нежные. Обхватил ствол и любуется им.

Была не была...

- Поцелуй его, - прошу, а сам проталкиваюсь в приоткрытые губы, проталкиваюсь миллиметр за миллиметром; положил ладони ему на затылок и подталкиваю его; он сопротивляется, но слабо.

Тут меня пронзает мысль: "Сейчас постучит в дверь его мать". Надо, надо успеть, и я усиливаю давление.

- Только в рот не кончайте, - просит он, а сам массирует, массирует мой член.

Я киваю, а сам продолжаю-тороплюсь...

Чувствую приближение. Искушение велико, слишком велико. Будь, что будет. И я изливаюсь ему в рот. Он губ не разжимает, только укоризненно взглядывает на меня.

Вот Алик поднялся с колен и опять прижался ко мне. А я сжимаю, сжимаю его в объятиях. Не отдам, никому тебя не отдам!

Идиллию нарушает осторожный стук в дверь и тихое:

- Али?

В бешеном темпе я натягиваю штаны и оправляю футболку. Парень быстро разливает чай, показывает мне знаком сесть, а сам открывает дверь.

- Вы завтракаете?

Я-то только начал, а сынок Ваш уже откушал лёгкий французский завтрак.

- Да, мама, мы уже заканчиваем.

"Мама, сын Ваш никуда с Вами не поедет, я забираю его с собой, и мы будем жить долго и счастливо"...

- Десять минут, мама?

- Хорошо, мы будем ждать тебя в фойе.

Как виновато он на меня посмотрел! Затем подошёл, присел на корточки и положил голову на мои колени. Я погладил его по голове, а потом подтолкнул в плечо:

- Ждут тебя.

Он вздохнул и поднялся. Не поворачиваясь, собрал сумки и коробки, подошёл к двери и посмотрел на меня с грустной улыбкой. А я, сука, увлечённый бутербродом, только кивнул ему.

- До свидания?

- До свидания, - с полным ртом пробурчал я ему вслед.

Мерзко так стало, противно.

Надо было проводить, проститься, но ноги стали ватными и перестали слушаться.

Дверь закрыта, приключение закончилось...

На работе я развил бурную деятельность. Акт выполненных работ подписали ещё до обеда, и я отправился за вещами в гостиницу.

Почему я решил, что он будет ждать меня у входа в гостиницу на скамейке?

Не ждал...

Вагон вечернего поезда был переполнен. В моем купе сидели трое уже весёлых мужичков. Я забрался на верхнюю полку и провалился в сон.

Конечно, я убаюкал совесть, отогнал от себя его прощальный взгляд.

А что я ему мог предложить, что я ему мог дать? У меня своя жизнь, у него своя.

Так, командировочное приключение...

страницы [1] [2]