Птицы жаркого неба

Часть 1

Закончив второй курс института, Никита угодил в жернова настоящей взрослой жизни. Пять дней в неделю он торчал в душном салоне сотовой связи, отвечая на однообразные вопросы вечно недовольных покупателей, а на выходных мать гнала его в деревню со множеством утомительных поручений, поток которых казался столь же неисчерпаемым, как и её недовольство проделанной работой.

В деревне мать бывала наездами. Старания сына не слишком волновали её, и приезжала она скорее для того, чтобы поглазеть на новые дачи, заполонившие округу, и составить очередной список заданий. Вечером она уезжала обратно в Москву, и пустой деревенский дом оказывался в полном распоряжении Никиты, однако у него не оставалось уже сил, чтобы по достоинству оценить этот щедрый дар фортуны.

Главных развлечений у Никиты было два, зато оба доставляли ему огромное удовольствие. Днём он иногда ходил искупаться на речку, а по вечерам украдкой подглядывал через дыру в заборе за парнем, предававшимся сладостному ничегонеделанию на соседнем участке.

Соседа звали Максим. Как и Никита, он частенько приезжал сюда на выходные, иногда с родителями, но чаще с шумной компанией однокурсников, готовых веселиться до утра по любому поводу, а то и вовсе без оного. Отец Максима был обеспеченным, но чрезвычайно занятым человеком, и пьяные гулянки сына беспокоили его мало, если он вообще о них знал.

Их двухэтажный дом, построенный на участке спившихся аборигенов, неизменно вызывал у матери Никиты самые мрачные чувства, разузоренные всеми оттенками зависти и бессильной злобы. Она не уставала повторять, что на честные деньги такие хоромы не построишь, хотя дом поражал скорее своей утончённой неброскостью, нежели каким-то особым богатством или шиком.

Неудивительно, что соседний участок сделался вскоре объектом самого пристального внимания Никиты, но куда больше его интересовал сам Максим - высокий широкоплечий брюнет с мускулистым телом, прокачанным скорее всего под руководством личного тренера, и с широкой белозубой улыбкой, от которой сердце Никиты сладостно сжималось, предвещая очередную бессонную ночь, наполненную до краёв самыми смелыми фантазиями и мечтами.

О том, чтобы просто подойти и познакомиться, не могло быть и речи. На фоне Максима Никита чувствовал себя чем-то средним между гадким утёнком и серой мышью. Последнее, пожалуй, было ближе к истине. Никита был самым обычным парнем: не красавцем и не уродом, не качком и не задротом, в меру обаятельным и безмерно застенчивым. В общем, типичный маменькин сынок, выросший без мужского воспитания в душном чулане материнской любви.

В конце концов, первый шаг сделал Максим.

Первые выходные августа выдались необычайно жаркими и засушливыми. Наплевав на все указания матери, Никита дремал в плетёном кресле на открытой веранде и всерьёз подумывал о том, чтобы сбросить ненавистные шорты. Он почти дозрел до этой маленькой победы над врождённой своей стыдливостью, как вдруг услышал приятный бархатный голос, сказавший:

- Ну и жарища, а?

Никита подпрыгнул от неожиданности и заозирался. За кустами смородины над забором виднелась голова и немного обгоревшие плечи Максима. Он стоял на каком-то возвышении и, склонив голову набок, с весёлым прищуром глядел на Никиту.

- У меня сейчас мозги расплавятся, - сказал он, не дождавшись ответа.

Никита собрался с мыслями и выдал первое, что пришло на ум:

- Да, по радио сказали плюс тридцать четыре, а завтра тридцать шесть и без осадков.

А про себя подумал: "Господи, что за бред я несу! Зачем ему прогноз погоды?".

- А я тут один скучаю, - продолжал Максим. - Всем лень в такую жару куда-то переться. Может, зайдёшь?

- Э-э...

- Ты занят, что ли?

- Нет. То есть да, нужно докрасить дом, но сил нет.

- Тогда заходи, поболтаем. Я тебе открою.

Максим спрыгнул вниз, а Никита заметался по веранде в состоянии, близком к панике, словно его застали за каким-то непристойным занятием. Он спешно закрыл дверь, бросил ключ под коврик и, приглаживая на ходу светлые непослушные волосы, вышел на улицу.

Максим уже ждал его, приоткрыв дверь в железных воротах. На нём тоже не было ничего, кроме шорт и шлёпанцев. Никита пожал протянутую руку.

- Макс.

- Никита.

- Проходи.

Никита боком протиснулся мимо Макса, ощутив исходящий от него приятный аромат загоревшей кожи и мяты. Макс оказался не таким высоким, как казалось издалека, всего на полголовы выше Никиты. Почему-то парня это очень обрадовало.

На участке наблюдался лёгкий беспорядок, типичный для логова молодого самца, оставленного ненадолго без присмотра. В глубине двора стоял шезлонг, на котором любил нежиться Макс под пристальным взглядом своего тайного поклонника. Рядом на столике стоял полупустой запотевший стакан с белой соломинкой.

Макс перехватил взгляд Никиты.

- Заходи в дом. Я налью нам чего-нибудь холодненького.

В просторной гостиной Макс указал ему на диван и спросил неожиданно официальным тоном:

- Ты алкоголь употребляешь?

- Да, конечно. А что?

- Не люблю трезвенников. С ними абсолютно не о чем поговорить.

Макс скрылся в коридоре.

- Что будешь пить? - прокричал он из кухни.

- На твой выбор, - отозвался Никита, чьи познания в спиртном ограничивались тремя сортами пива и двумя сортами водки.

- Сам напросился, - заржал Макс, позвякивая стаканами.

Несмотря на открытые окна, в доме царила всё та же нестерпимая духота. Никита изможденно провёл ладонью по лбу, смахивая с него выступившую испарину.

Макс вернулся с двумя стаканами, в которых шипела и пузырилась прозрачная жидкость. Поставив один стакан на столик перед Никитой, Макс плюхнулся в кресло, скинул шлёпанцы и, блаженно зажмурившись, сделал большой глоток.

Никита взял стакан и откинулся на спинку дивана. Пригубив напиток, он почувствовал приятную лимонно-мятную прохладу на языке, а потом горло его внезапно обожгло огнём, и Никита судорожно закашлялся.

- Крепкая штука, - ухмыльнулся Макс.

- Что это?

- Много всего и ром. Нравится?

Второй глоток пошёл лучше, и Никита согласно закивал. В горле сделалось прохладно, а в животе разлилась томная теплота.

- Тогда пей. У меня этого добра навалом... Чем занимаешься?

- В смысле?

- Ну, учёба там, работа... Рассказывай. Мне скучно сидеть в тишине.

Следующие полчаса Никита сбивчиво рассказывал о своей жизни, стараясь сгладить самые неприятные моменты, чтобы не выглядеть совсем уж полным неудачником. Макс слушал вполуха, постоянно перебивал его вопросами невпопад, а потом принялся увлечённо рассказывать об автомобилях, которые Никита никогда в жизни не видел и даже не подозревал об их существовании...

Ближе к вечеру ветер стих, и жара сделалась воистину невыносимой.

- Всё! Я больше не могу, - вскочил Макс и, ничуть не смущаясь, стянул с себя шорты.

Бросив их в угол, Макс рухнул обратно в кресло. Взгляд Никиты непроизвольно скользнул вниз по его рельефному животу, от пупка по тонкой дорожке волос к тёмным зарослям, обрамлявшим предмет его самых сокровенных фантазий, чуть задержался и тут же стыдливо метнулся вверх. Макс, казалось, ничего не заметил. Он по-хозяйски махнул Никите рукой:

- А ты чего паришься? Раздевайся!

Всего пару часов назад Никита, не раздумывая, отказался бы от подобного предложения, но сейчас он достиг уже той стадии опьянения, когда любая стеснительность кажется излишней и даже оскорбительной по отношению к окружающим.

Сняв шорты, он аккуратно положил их на диван и сел рядом. На Макса его нагота не произвела ни малейшего впечатления, и пьяный разговор покатился дальше. Никита окончательно разомлел на мягком диване, и глаза его всё чаще теперь опускались вниз, стоило ему лишь на несколько мгновений потерять нить беседы.

Когда стаканы в очередной раз опустели, Макс нетвёрдым шагом отправился за следующей порцией, а возвратившись, неожиданно уселся рядом с Никитой так, что их бёдра едва не соприкоснулись. Никогда ещё Никита не находился так близко к обнажённому мужчине. Девушки не в счёт, да и было их всего две - две одноактные пьесы, разыгранные неумелыми актёрами на потеху друг другу. С Максом всё было по-другому, от него исходила какая-то звериная мощь и уверенность в своём праве брать всё, что приглянётся.

Макс поставил стаканы на столик и повернулся к Никите:

- Слушай, может, ты объяснишь мне одну вещь?

- Какую?

- У тебя уже минут двадцать вовсю "стоит". С чего бы это?

Никита посмотрел на себя и с ужасом понял, что Макс прав. Он прикрылся шортами и попытался встать, но Макс схватил его за плечо и силой усадил назад.

- Мне кажется, что ты меня хочешь, - протянул Макс, в упор глядя на Никиту.

- Нет.

- Кажется, я тебе нравлюсь.

- Нет!

- Нет? Правда?!

Макс холодно рассмеялся и, обхватив Никиту за шею, притянул его к себе и вниз. Его член успел уже слегка набухнуть, и Макс немного подрочил себе свободной рукой. Почти сразу же головка показалась из кожи и устремилась вверх, покачиваясь на слегка изогнутом стволе, покрытом причудливой вязью вен.

- Нравится? - спросил Макс, горделиво вскинув голову.

Посмотреть действительно было на что. Природа не поскупилась, богато наградив Макса всеми мужскими достоинствами, однако Никита никак не ожидал увидеть их так близко.

- Что? - спросил он, запоздало разыгрывая недоумение.

- Не прикидывайся. Ты весь вечер только на него и пялился.

Макс положил руку на свой волосатый лобок и похабно оттопырил член, покачивая им из стороны в сторону:

- Так нравится или нет?

- Нет, - проблеял Никита, чувствуя нарастающее возбуждение.

Страх и похоть боролись в нём, и страх пока был намного сильнее желания.

- Не-ет? - передразнил его Макс. - Может, ты плохо рассмотрел? Посмотри поближе.

Никита рванулся, но Макс ещё сильнее сдавил его шею сгибом локтя и потянул парня вниз. Набухшая и побагровевшая головка неумолимо приближалась к лицу Никиты, оказавшись в самом центре кружащейся комнаты.

- Пусти!

- Не отпущу, пока ты всё хорошенько не рассмотришь.

Часть 2 (последняя)

Горячая головка скользнула по щеке Никиты, оставив на ней влажный след. Макс был пьян и возбуждён. Внутри у Никиты всё похолодело, слабость сковала его мышцы, и он вдруг понял, что не может больше сопротивляться.

Макс принялся водить своей головкой по его лицу. Никита взмолился:

- Отпусти меня. Пожалуйста!

- Я же сказал, что не отпущу, - задышал ему в ухо Макс, - пока ты не скажешь, что тебе нравится.

- Макс!

- Нравится? Нравится мой член?

- Да, - сдался Никита.

Шорты соскользнули с него на пол, явив неоспоримое доказательство его искренности.

- Скажи: мне нравится твой член.

- Мне нравится твой член.

- Он такой прекрасный...

- Он такой прекрасный...

- ... что я с удовольствием пососу его.

- Что?

Никита вздрогнул. Глаза заволокла пьяная дымка. Он хотел этого больше всего на свете и одновременно боялся, потому что не знал, что за этим последует.

Гладкая упругая кожа упёрлась в его губы и замерла в ожидании.

- Говори, - потребовал Макс.

Никита зажмурился и хрипло проговорил:

- Я с удовольствием пососу его.

- Да, - выдохнул Макс. - Начинай.

- Нет, давай не будем...

- Заткнись и открывай рот!

Боль пронзила шею Никиты. В голове наступила звенящая тишина, и сочная пульсирующая плоть раздвинула его губы. Он вдруг вспомнил, как сотни раз проделывал это с Максом в своих мечтах. Он думал об этом всякий раз, когда любовался сквозь щели в заборе его красивым телом, обладавшим врождённой грацией хищника, как будто созданного лишь для охоты и удовольствий.

Просунув язык под головку, Никита принялся легонько посасывать её, чувствуя, как начинает ослабевать железная хватка на его шее. Макс раздвинул ноги пошире и положил руку Никиты на свои мохнатые яйца. Никита осторожно сдавил их и вновь сосредоточился на мощном отростке, проникавшем всё глубже и глубже в его широко разинутый рот.

Вскоре тяжесть исчезла, и Никита смог двигать головой, опускаясь всё ниже к зарослям Макса. Наконец, головка упёрлась в горло, и Никиту едва не стошнило. Он подался назад, но Макс схватил его за волосы:

- Не дёргайся.

Член снова оказался во рту Никиты, щедро источая солоноватую смазку. Макс убрал руки. Скосив глаза вверх, Никита увидел, что Макс сложил их за головой и откинулся на спинку дивана, полностью отдавшись наслаждению.

Никита быстрее задвигал головой, слегка подрачивая ствол Макса у самого корня. Макс замычал от удовольствия, а потом вдруг несильно хлопнул Никиту по уху.

- Не части.

Никита повиновался, ожидая, что вот-вот тяжёлые яйца Макса разродятся щедрым потоком семени, но Макс всё никак не кончал. Это было удивительно, ведь забавы Никиты с собственным телом редко длились так долго. Впрочем, скоро выяснилось, что у Макса были иные планы...

- Эй!

Никита с трудом оторвался от своего занятия и мутным взглядом посмотрел на Макса.

- Вставай, - приказал тот.

- Зачем?

- Сейчас узнаешь.

Никита послушался. Макс встал рядом:

- Повернись.

Он развернул Никиту и бросил его на диван лицом вниз.

- Нет, подожди, - затрепыхался Никита. - Я так не могу!

- Всё ты можешь.

Подчиняясь жестам Макса, Никита встал на колени, утопая в мягкой обивке, и облокотился на высокую спинку дивана. Сил сопротивляться не оставалось, его тело полностью находилось во власти Макса.

- Шире ноги, - распорядился тот.

Мокрый от слюны палец проскользнул между ягодицами и упёрся в естественную преграду.

- Расслабься, не то больно будет.

Никиту его слова ничуть не успокоили, и всё же он попытался хоть немного побороть своё девственное напряжение. Длинный палец с трудом протиснулся в него, затем к нему присоединился второй. Макс подвигал пальцами, словно собирался ограничиться лишь этой невинной забавой, и неопределённо хмыкнул.

Но вот пальцы исчезли, и в Никиту упёрлось что-то упругое, горячее и невероятно большое. На ощупь Макс казался намного больше, слишком большим, чтобы его затея могла увенчаться успехом.

Парень поводил головкой вверх-вниз, размазывая слюну, а потом несильно надавил. Никита сжался от страха.

- Расслабься, я сказал! - Макс несколько раз шлёпнул парня по заднице.

Головка продолжала давить, и тут Никита почувствовал сильную боль. Он дёрнулся, но Макс схватил его свободной рукой за шею и нагнул вперёд. Давление усилилось. Никита тихо завыл, чувствуя, как в его внутренности забирается огромный беспощадный чужак, настоящее орудие пытки, несущее только боль и страдания.

Остановившись на полпути, Макс подвигал членом, не вынимая его. Никиту захлестнула волна облегчения. Неужели на этом всё кончится? Но нет. Дав ему небольшую передышку, Макс продолжил свой трудный путь, пока Никита не почувствовал прикосновение яиц партнёра к своим ягодицам. Его член переполнял Никиту, пробуждая в нём помимо боли какие-то другие, доселе неизведанные ощущения, скорее приятные и, быть может, даже желанные, но ещё слишком хрупкие для того, чтобы раскрыться в полную силу.

Макс схватил Никиту за талию и начал медленно вытаскивать свой член. Не вынимая головку, он снова устремился вперёд, на этот раз быстрее и увереннее. Никита снова зажмурился и жалобно заскулил.

Между тем движения Макса сделались более частыми и ритмичными. В какой-то момент Никита вдруг понял, что боль исчезла и что он неосознанно подстраивается под грубые толчки Макса. Перемена была удивительной, но ещё удивительнее была волна удовольствия, поднимавшаяся вверх по его телу.

Уши Никиты горели. Он выгнул спину и застонал от наслаждения. Это подстегнуло Макса, и он ещё поддал жару. С каждым его движением Никиту пронзало острое ощущение на грани оргазма, которое становилось всё сильнее, но никак не могло достигнуть кульминации.

Неожиданно Макс полностью вышел, и Никита испуганно закричал:

- Нет! Мне осталось ещё немного. Пожалуйста...

Но Макс не слушал его. Он перевернул Никиту на спину и встал перед ним на правое колено. Схватив ноги Никиты за лодыжки, он развёл их широко в стороны и снова проник в его раскрасневшееся пульсирующее отверстие. Никита смотрел на блестящую от пота грудь парня, на рельефные мышцы его живота, на мощные руки, разведённые в стороны, словно крылья у птицы, приготовившейся к полёту, и снова ощутил пульсирующее пламя где-то у самого основания своего члена.

Крепкая ладонь обхватила напряжённый ствол Никиты и принялась неистово надрачивать его. Через несколько секунд Никита выгнулся дугой от захлестнувшего его оргазма, превосходившего все удовольствия его прежней жизни вместе взятые, и россыпь тёплых жемчужин усеяла его живот и грудь.

Иссякнув, Никита ненадолго потерялся в ощущениях собственного тела, но потом настойчивые движения Макса вновь привлекли к себе его внимание. Наслаждение никуда не делось, оно лишь затаилось где-то на пороге, обернувшись смутным обещанием новых блаженств.

Макс разогнался в полную силу, неистово долбя разжавшееся после долгого оргазма отверстие. Его яйца шлёпались по ягодицам Никиты, словно аплодируя его успеху. Вдруг Макс запрокинул голову, утробно зарычал и несколькими мощными движениями исторг семя в Никиту. Затем он отошёл, и ноги Никиты бессильно опустились на пол.

Отдышавшись, Никита приподнялся на локтях. Макс сидел в кресле и жадно пил из стакана. Никита вновь почувствовал лёгкое беспокойство. Хищный оскал Макса вызывал в нём потаённый ужас жертвы, чья судьба всегда зависит от воли победителя.

Прикончив стакан, Макс посмотрел на его вытянувшуюся физиономию и расхохотался:

- Ну и трус же ты! Так всё лето и дрочил бы на меня через дырку в заборе.

- Ты всё знал? - недоверчиво улыбнулся Никита, вспоминая свои забавы в саду.

- Да не ссы. Ты мне понравился, честно. А сейчас мне надо прилечь. Я устал. Жарко... - и Макс, не глядя, поставил стакан на стол и поплёлся по коридору вглубь дома.

За окнами начинало темнеть. Никита выпил свой стакан и, не вставая, натянул шорты. Он с трудом поднялся на ноги, кое-как попал ими в отлетевшие к стене шлёпки и вышел из дома. Его шатало из стороны в сторону, ноги дрожали от слабости, а в голове стоял монотонный гул разгорячённой крови.

Добравшись до дома, Никита ткнулся в дверь, но она оказалась заперта. Вспомнив о ключе, он нагнулся и неловко откинул коврик. Ключ отлетел в сторону и скрылся в полумраке. Искать его впотьмах у парня не было никакого желания. Никита доковылял до плетёного кресла и, обессиленный, рухнул в него, мгновенно заснув.

Никита проснулся на следующее утро ближе к полудню и несколько минут не мог понять, где он находится. Воспоминания о минувшем вечере казались слишком невероятными, чтобы быть правдой. Быть может, он задремал от жары, и встреча с Максимом ему просто привиделась? Да, скорее всего так оно и было. А жаль, чертовски жаль, что щель между их мирами была слишком узкой, чтобы это свидание могло состояться наяву.

Тяжело вздохнув, Никита поднялся на ноги, и тут сладостная боль пронзила его тело, отзываясь в растянутых мышцах томным отзвуком испытанной неги.

- Чёрт, - вырвалось у Никиты; он посмотрел на свою грудь, покрытую множеством мелких засохших пятен. - О, чёрт!

Никита подхватил ключ, валявшийся на краю веранды, и кинулся в дом искать одежду и полотенце. Затем всё затихло, а спустя несколько минут из приоткрытой двери разнёсся звонкий смех, похожий на щебет птицы, наконец-то вырвавшейся из своей клетки навстречу жаркому небу.

страницы [1] [2]