Разбитая любовь aka Истории про любовь

Стоял жаркий июль. С самого утра стояла такая жара, что к 11 часам асфальт стал мягкий, как пластилин. Я, позавтракав, вышел во двор, где меня сходу обдало горячим порывом воздуха. Прибрав по хозяйству, я решил сходить на конюшню, где работал мой брат. Навстречу мне вышел Иван - так звали этого златокудрого паренька 18 лет. Иван работал тут уже полгода, и мне он очень нравился своими золотыми кудрями. Меня тянуло к нему, как муху к мёду; какая-то странная, непонятная мне тогда ещё сила притягивала меня к нему, как магнитом.

Увидев меня, он открыл ворота на конюшне. Никого не было, все ушли обедать, а Иван остался дневалить, то есть присматривать за лошадями, чтобы не завалились. Мы поздоровались.

- Что тебя притащило сюда в такую жару? - спросил Иван.

- Да не знаю, какое-то странное чувство с утра заставило сходить на конюшню. А ты что здесь, один?

- Да.

В конюшне стояла прохлада. Сделанная из самана (глиняный кирпич), она (конюшня) держала внутри себя приятный холодок. Мы прошли в каморку, где отдыхают конюхи и спортсмены между седловкой. Тут стоял терпкий запах конского пота вперемешку с запахом навоза; ну, кто общался с лошадьми, тот знает, что это такое.

Иван прилёг на стоявший тут топчан, прикрыв глаза правой рукой. Постояв у порога, я решил тоже прилечь к нему. Как я уже говорил, Иван не был мне безразличен, и, полежав немного, я предложил снять футболки, чтобы не потеть в них. Ивану это предложение понравилось, и он тут же скинул с себя тёмно-серую с олимпийскими кольцами футболку.

О, какое же это наслаждение - видеть его красивый накачанный торс! Кубики на его животе просто завораживали. А тёщина дорожка из золотистых кудрявых волосков, убегая вниз, терялась под его тёмно-зелёными шортами.

Полежав немного, я начал смахивать с Ивана мух, которые не давали ему отдыхать, но мне всё время хотелось дотронуться до него, особенно почему-то мне было интересен тот бугорок, который находился как раз между его ног. Смахивая в очередной раз муху, я как бы невзначай, скользом шмякнул рукой по этому самому бугорку.

- Ты что делаешь, идиот? - вскрикнул Ванька. - Оставишь меня так без наследства. Лежи тихо, дай мне отдохнуть.

- Вань, а можно я твои мышцы потрогаю? - спросил тихонько я.

Мне так хотелось потрогать его тело, которое так давно меня манило!

- Можно, если осторожно, - продолжая лежать на спине и закрыв рукой глаза, ответил он.

Я начал с рук. Приятные жёсткие бугорки, так идеально выделяясь, украшали его руки. Потрогав мышцы на руках, я аккуратно переместился на грудь, всю поросшую золотыми волосками. Медленно двигая ладонью по груди, я заметил, что соски начали медленно съёживаться и теперь торчали эдакими бусинами. Мне захотелось потрогать их, и я, протянув руку, начал медленно их гладить, массировать. Иван сначала лежал тихо, но как только я начал нашествие на соски, стал как бы постанывать, но не требовал, чтобы я убрал руку. А я тем временем, видя, как он реагирует на мои прикосновения, увеличил амплитуду своих движений.

Постепенно я начал снижаться, с груди начал переходить на живот. Ванька застонал чуть сильнее, и бугорок на его шортах заметно увеличился. Мне стало интересно, что же это за мощь там такая, которая заставляет так оттопыриваться шорты. Я дошёл до пупка, Ванин живот начал нервно подрагивать, но парень молчал. Поглаживающими движениями по волоскам тёщиной дорожки я добрался до шорт.

Я был в растерянности: что делать дальше, как мне узнать, что там под шортами? Недолго думая, я повёл рукой поверх шорт; медленно я дошёл так до того самого заветного бугорка. Медленными движениями я начал его поглаживать. Реакции со стороны хозяина бугорка не последовало. Я продолжил свою работу. Чем дольше я его гладил, тем больше он становился. Но мне этого было мало; мне надо было потрогать, пощупать то, что находилось под шортами.

Медленно я начал двигаться к пупку. Спрыгнув, как говорится, с шорт снова на тёщину дорожку, я попытался подсунуть руку под шорты, но, увы, они сидели на парне очень плотно. Мне предстояла тяжёлая работа: расстегнуть ширинку. Тихо-тихо я расстегнул верхнюю пуговицу - реакции не было, и я продолжил дело. Расстёгивая пуговицу за пуговицей, я, таким образом, расстегнул ширинку на всю её длину. Медленно положив руку снова на тёщину дорожку, я начал вводить ладонь под серые плавки, из которых уж выглядывала красивая влажная головка, чуть прикрытая крайней плотью.

Продвигая дальше руку, я, наконец, почувствовал крепкий бугристый член. Немного помассировав его, я понял, что мне этого мало, и решил снять с Вани шорты и плавки. Чтобы это сделать, мне пришлось привстать и перенести одну ногу на другую сторону Ваньки. Проведя эту манипуляцию, я подсунул руки под Ванину попу, взялся обеими руками за шорты и плавки одновременно и начал медленно их стаскивать. Ваня как бы невзначай приподнял ягодицы, отчего оные вмиг слетели с него чуть ли не до колен.

О, Боже! То, что я там увидел, ввергло меня в дрожь, внутри растеклась какая-то нега с холодком. Дрожащими руками я взял это произведение природы и начал медленно то опускать, то поднимать крайнюю плоть. Красавец стоял, как оловянный солдатик. Вся его поверхность была покрыта тёмными венами. Мне захотелось его понюхать. Опустив голову к самому члену, я почувствовал нежный мускусный аромат мужской плоти.

Немного понюхав ствол, я почему-то решил попробовать его на вкус. Лизнув его пару раз, я ничего не понял и решил облизать его весь. Тут на конце появилась прозрачная капелька. Слизав её, я начал облизывать весь член; на вкус он был солёный с нежным мужским запахом. Я с наслаждением погрузил все 16-17 см в свой рот и начал совершать движения головой вверх-вниз. Ваня тем временем, обхватив мою голову своими руками, начал двигать бёдрами в такт движениям моей головы. Иногда он, не сдерживая эмоций, вгонял мне его прямо в горло, приятно касаясь волосинками лобка моего носа.

Через минут десять член Ивана отвердел, запульсировал, и я впервые в жизни попробовал, каков на вкус этот мужской нектар. Спермы было так много, что я не успевал её всю проглотить, и она капала Ване на лобок. Я выпустил обмякший член изо рта и нежно так слизал те капли, которые упали на лобок.

После этого я собрался было ретироваться, но Иван, ухватив меня за голову, прильнул к моим губам своими. Мы долго нежно целовались. Закончив с поцелуями, Иван поднял мою голову и нежно сказал:

- Я люблю тебя и хочу.

На что я ответил:

- Если бы ты знал, как я тебя люблю, так что возражать не стану.

И сразу же на пол полетела вся наша одежда.

Смазав моё очко вазелином, которым они пользовались для ухода за лошадьми, мой Ванечка положил меня и, лёжа, начал вводить своего друга ко мне в пещеру. Резкая боль пронзила меня, не выдержав, я вскрикнул, и Ваня приостановил натиск, давая мне возможность привыкнуть. Затем одним резким рывком он вогнал своего монстра на всю его длину в меня. Боль была такая, что я чуть не потерял сознание. Через некоторое время парень возобновил движения, боль потихоньку стала отступать, и на её место пришло такое наслаждение, которого до этого момента я ещё не испытывал.

Вынув из меня своего монстра, Ваня перевернул меня и, закинув мои ноги себе на плечи, вновь погрузил свою палицу в мой пылающий адским огнём зад. Прошло ещё немного времени, и парень глубоко задышал, а я почувствовал, как из пульсирующего отвердевшего члена, выбрасываясь, меня стало наполнять что-то горячее. Не испытываемое никогда ранее чувство заставило меня жадно впиться в Ванины горячие губы...

Мы с моим любимым Ванечкой встречались ещё целый год. Потом его забрали в армию, но я живым его больше не видел. Когда он ехал с армии домой, его хладнокровно скинули с поезда. Когда его привезли хоронить, его нельзя было узнать: всё лицо было разбито. А я его узнал: у него на шее, ближе к ключице, родинка была с горошину...

Вот так и разбили нашу любовь.