Сочинение (глава 1)

Подкатегория: без секса

Всё, как всегда. Вернее, как в последние два года. Беру ручки, журнал, учебники. Поднимаюсь на третий этаж, попутно выключая телефон. Подхожу к двери. На секунду останавливаюсь, поправляю воротничок. Кладу ладонь на дверную ручку... Вдох... Вхожу, слегка улыбаясь.

- Всем добрый день!

В ответ - нестройное шарканье встающего класса...

Я - школьный преподаватель русского языка и литературы. Уже два года работаю здесь, но волнуюсь перед каждой встречей с учениками, как в первый раз. Два десятка пар глаз внимательно следят за мной. Нельзя проколоться ни в чём. Небрежность в одежде или растрёпанные волосы могут разрушить имидж. Я для них пример. Для кого-то может быть даже кумир... Это чертовски трудно быть кумиром. Постоянный экзамен на соответствие, на вшивость...

А зовут меня Михаил Юрьевич Лермонтов.

Вот и вы улыбаетесь. Преподавать литературу с таким именем, может быть, и почётно, но... Ох, немало я слышал шуточек вслед себе!

Школьники своих учителей за глаза часто зовут по имени или даже кличке. А вот меня - всегда по фамилии. И мне это нисколько не обидно.

- Так. Класс, прошу тишины. Всем убрать со столов учебники и достать тетрадки. Будем тренироваться, готовиться к выпускным сочинениям. Тема почти вольная, - пишу её мелом крупно на доске. - Грамматику проверю, но оценка пока в журнал не пойдёт. Только по литературе. Можете писать всё, что угодно. Главный критерий - осмысленное связное изложение материала и раскрытие того, что хотите сказать. Итак, за работу. Этот час - весь ваш.

Среди моих уже 18-летних учеников пошёл шумок. Они явно озадачены темой.

Это хорошо. Внезапность побуждает к работе мозга.

Я больше не вмешиваюсь. Класс живёт сам по себе.

Подхожу к окну. Там дождь с ветром. Непонятно, зачем же тогда два мужика стригут газон своими бензокосилками в такую непогодищу? Мокрая травяная жижа вперемешку с грязью разлетается от крутящейся проволоки во все стороны...

Как много странностей в этом мире...

Перевожу взгляд на класс. Кто-то задумчиво грызёт ручку. Кто-то тоже смотрит в окно. Кто-то на меня...

Я уже научился держать взгляд в мою сторону. Но далось это мне нелегко. Поначалу частенько тушевался и даже краснел. Девчонки хихикали. Зато в их лице я приобрёл мощных союзников перед пацанами - они не видели во мне старшего врага. Раз смущаюсь, значит свой.

- Формат сочинения не ограничен, но написать нужно не менее двух страниц. Прошу сначала хорошо подумать обо всём, что хотите написать. Перечёркивания и исправления не допускаются. Будьте, пожалуйста, внимательны.

Не спеша прохаживаюсь между рядами. Бросаю взгляд на доску. "О моём любимом (любимой)" - выведено там моей рукой. Директор наверняка бы не одобрил подобную вольность. Но я сознательно выбрал такую горячую тему. В возрасте этих парней и девчонок любовь занимает почётное первое место. Значит, они не будут скучать, и я добьюсь от них активности, что очень важно для сочинений. Надо растолкать мозги и заставить их творить, а не пересказывать надоевшие штампы.

***

Дождь так и льёт. В квартире тихо и темно от ранних сумерек. Промозгло и зябко. Батареи отопления ещё не включены. Натягиваю тёплые носки и плетусь на кухню ставить чайник.

Уже не раз меня спрашивали, почему я живу один, без подруги. Отшучиваюсь, что молодость только начинается. Да и какая женитьба в двадцать четыре? Съёмная квартира, маленькая зарплата... Кому нужна эта обуза в виде молодого учителя с неясной перспективой? Мама отговаривала до последнего, но потом махнула рукой и сдалась, когда я заявил, что обязательно пробьюсь в директора...

Вот они - сокровенные мысли моих учеников. В этой небольшой стопке тетрадок. Что же волнует их юные головы? Любовь... К кому? Или чему? Ведь любимым может быть не обязательно человек или кот. Любить можно какое-то занятие, увлечение. Или жратву, например.

Беру первую тетрадь. Ирина Соловьева...

Ну конечно. "Я хочу написать о моей маме..." Тут всё ясно.

Да и Анюта туда же.

А вот Алик не постеснялся и признался в том, что любит девушку. Правда, не написал, как её зовут. Но весь класс и так знает, что это Настя. Настю Кораблёву многие ребята любят. Вернее, хотели бы любить. Однако эта яркая штучка "бесконкурентно" ангажирована Аликом. Без комментариев. Только спортивный красавец Алик допускается до "царственного" тела.

Так... "Мне нравятся паровозы..."

Ничего не понимаю. А как же быть с темой сочинения? Какие же они ещё, в сущности, маленькие...

Рука вдруг задрожала, и я расплёскиваю на себя горячий чай.

- Чёрт!

На лбу выступили капельки пота, холод мгновенно отступает.

Глаза лихорадочно бегают по строчкам, а рука автоматически ставит галочки на ошибках. Но вот карандаш, наконец, отброшен, и я начинаю читать сначала. Потом ещё раз... Подскакиваю. Бегу зачем-то на кухню, но тут же возвращаюсь и опять читаю...

"Ковальский Андрей" - стоит на обложке. "О моём любимом".

"Да, мне есть, что сказать по этой теме. Он у меня есть - мой любимый.

"Мой любимый"... Я часто говорю это, но про себя, не вслух. Потому что нельзя говорить подобные слова тому, кого люблю. Я просто не имею права на это. А так хочется!

Это не одноклассник, но мы часто встречаемся. Каждый день. Даже когда нет его уроков, я всё равно дежурю у учительской, чтобы увидеть его. Иначе весь день насмарку. Иначе не хватает воздуха. Без него я задыхаюсь.

Да и рядом с ним тоже задыхаюсь. Но уже от любви. Это не любовь ученика к учителю. Это совсем другое. Это всерьёз и по-взрослому. Наверное, странно? Ведь между нами пропасть в сколько лет! Хотя со временем эта пропасть может превратиться в маленький ручеёк. А может, мне это только кажется? Может, и нет никакой пропасти? Может, надо обыкновенно подойти после уроков и рассказать ему обо всём? Нет, нет и нет! Ведь он мужчина. И я мужчина, хотя и не настолько взрослый. Так говорит моя мама. Хотя я-то знаю, что уже вполне повзрослел. Ещё несколько месяцев, и я окончу школу, пойду работать или учиться дальше. Но это будет уже студенческая учёба (значит, взрослая).

Что-то я запутался. Взрослый - не взрослый, мужчина - не мужчина... Не в этом суть.

Лучше я расскажу о своих чувствах.

Первый раз я услышал о нём от девчонок. Они хихикали, что литературе нас теперь будет учить писатель Лермонтов. Смешно. А потом я его увидел... Весь урок просидел, как парализованный. Сейчас уже и не вспомню, что снесло крышу. И что настолько понравилось в нём. Может, глаза? Когда его взгляд падал на меня, по спине сразу бежали мурашки и я начинал краснеть (так же, как он). Это прикольно, когда взрослый дядя краснеет. Но девчонкам нравится. И, конечно, мне... Ему это идёт.

Его губы тоже притягивают (да ещё как!). Красивые, правильные. Когда он улыбается, верхняя губа весело задирается вверх, и самому хочется улыбаться. А улыбаться он любит. Потому что очень добрый. Он, конечно, хочет скрыть это от нас (ведь учителю полагается быть строгим), но я знаю наверняка про его доброту. После уроков он часто ходит за хозяйские постройки и подкармливает больного пса, который там живёт. А ещё он подаёт милостыню (я это тоже видел).

Что ещё я в нём люблю? Плечи? Руки? Настоящие мужские, мускулистые. И в то же время аккуратные, всегда с подстриженными ногтями.

Уши?.. Конечно, и их тоже. Но так можно перечислять до бесконечности. Легче сказать, что мне в нём не нравится.

Хотя не легче. Сейчас сидел и минут 10 думал над этим. Нет в нём ничего такого, что мне в нём не нравилось бы.

Однажды слышал, что любовь со временем угасает. Может, и не проходит совсем, но притупляется. Как вкус конфет, если их есть каждый день на завтрак, обед и ужин.

Почему же у меня всё не так? Чем больше я его знаю, тем сильнее меня к нему тянет. Я люто ненавижу воскресенья, потому что не надо ходить в школу. А значит, я не смогу увидеть моего любимого. Одного его беглого взгляда достаточно для того, чтобы сердце взорвалось радостью, сладкой и приятной, как любимое кизиловое варенье.

А ещё эта странная фамилия... Я ведь всего Лермонтова вне всякой школьной программы прочитал из-за него. Выпросил у мамы купить полное собрание сочинений классика, и теперь эти книги стоят у меня на столе, где делаю уроки (чтобы всегда под рукой, в любую секунду)... Он не похож на того писателя и поэта. Он совсем другой. Более современный, более красивый. И родной какой-то. Добрый. Тёплый, как любимая подушка (или как мой щенок Тимка, когда вечером мостится со мной на диване). Только для щенка он очень уж большой и сильный.

Эх, как бы я хотел быть его братом! Играть с ним в футбол или гонять на великах. Мы бы каждый вечер смотрели в обнимку телик. Уверен, что ему тоже нравится сериал "Стрела".

Может, пригласить его к нам домой на чай? Но не придёт ведь. Я же не отстающий ученик.

И в кино со мной он тоже не пойдёт. Уже предлагал однажды, а он только улыбнулся, потрепал меня за плечо, сказал "спасибо" и сослался на занятость. Я же знаю - дело совсем в другом. Не подхожу я ему в компанию. Боги не могут быть вместе с обычными людьми. Это против правил.

И кто же пишет эти правила? Кто устроил в мире такую несправедливость, чтобы нельзя было любить?! Любить того, кого хочется...

Я о Вас, Михаил Юрьевич".

Я пребывал в полной растерянности. Шок парализовал мозг, и я бестолково шлялся по квартире.

Опять сходил на кухню, вернулся в комнату, лёг на диван, встал, выглянул в окно... Снова кухня - диван - окно...

Андрюша Ковальский... Конечно, я прекрасно помню этого пацана.

Он всегда притягивал своей весёлостью, неугомонностью. Литературу знал на "отлично", и этим он нравился мне ещё больше. Однажды я даже пошутил, ставя ему очередную пятёрку:

- Это не просто пять баллов. Это похвала от самого Лермонтова!

Очень симпатичный брюнет... Да что там - настоящий красавчик-обаяшка! Вокруг него крутится много девчонок. И я был уверен в том, что парень вполне счастлив, не зная недостатка во внимании и любви. Даже, признаюсь, открывая его сочинение, ожидал там прочесть про его очередное увлечение соседкой по парте.

Но то откровение, которое сейчас лежало на моём столе, совершенно сбило меня с толку. Более того - мне стало страшно. Если об этом узнают в школе, разразится катастрофа.

Я не думал сейчас о себе. Парня просто затюкают и загнобят.

В моих руках оказалась настоящая бомба!

Его тетрадь я, конечно, порву... Но там столько чувств! Такое трогательное признание...

Нет, лучше спрячу у себя. А ему скажу, что...

Блин! Как я вообще с ним теперь смогу говорить? О чём? Прочитать банальную лекцию о морали? Или поругать за...

Нет. Не могу я пойти на эту подлость. Мне тут всю душу наизнанку вывернули, а я, как последний засранец - парня в угол.

Господи, что за мука!

Наконец я перестал мотаться в своей будке и лёг на пол, забыв про холод. Мне было жарко!

Ах, Ковальский, Ковальский... Задал ты мне задачку.

Образ Андрея постоянно стоял перед глазами. Я как бы пристально разглядывал его, словно увидев впервые. Сочные малиновые губы, живые угольки глаз... Его стильную чёлку смоляных волос. Его очаровательнейшую улыбку... Не было никаких шансов, чтобы не подпасть под его обаяние, не влюбиться в него...

Блин, о чём я? Какая, на фиг, любовь?! Не смешите мне рейтузы, как говорят в Одессе.

Но как я мог пропустить всё это? Не почувствовать, не увидеть... Ведь сколько часов мы находились друг напротив друга! Или совсем рядом - у доски...

В памяти отчётливо всплыл его внимательный взгляд - более настойчивый, чем у других. Может быть, он давно хотел передать им свои чувства ко мне? Возможно, там была даже мольба о помощи?

Как же я не разглядел всё это в его глазах-смородинках? Как не услышал биение сердца, рвущегося ко мне? Какой же я после этого, к фигам, учитель?! Меня самого надо - в школу за последнюю парту... А лучше за парту с Андрюшей...

Стоп! Маразм крепчает...

Вскакиваю и бегу под холодный душ...

Струи упруго бьют по плечам, вызывая гусиную кожу. Но я упорно терплю, дрожа всем телом.

Надо бы кончать эксперимент с моржеванием. Не хватало ещё свалиться с простудой в середине четверти. Выключаю кран, прислоняюсь к стене и закрываю глаза.

И тут же опять вижу его смеющееся лицо. А через минуту грустный, затуманенный взгляд (такой тоже у него иногда бывал)... Слышу его юношеский басок:

- Я к вам пишу случайно; право,

Не знаю как и для чего.

Я потерял уж это право.

И что скажу вам? - ничего!

Что помню вас? - но, Боже правый,

Вы это знаете давно;

И вам, конечно, всё равно.

"Ой, так это ж почти о его сегодняшнем сочинении! - холодок пробегает по спине и прячется между ягодицами. - Андрю-ю-юшка! Что же ты, засранец, делаешь со мной?"

Вдруг чувствую, как член сильными толчками устремляется к пупку.

"О, господи! Я не хочу!.. Не должен! Не имею права!"

Но плоть не обманешь. Она хочет. Она жаждет!

Сползаю спиной по кафелю и утыкаюсь головой в колени. Плечи мелко вздрагивают от плача. В куски разодранная душа мечется раненой птицей между "Невозможно не любить!" и "Любить нельзя!"...

"Надо было слушать маму. Учительство не для меня. Да и хер с ним, с этим учительством! Что же мне с Андрюшкой-то делать?"...

Кое-как вытираюсь, обматываюсь мокрым полотенцем и выхожу из ванной. Механически бреду на кухню и (в который уже раз) включаю чайник. В это время и раздаётся звонок в дверь. Без всяких задних мыслей (да и вообще без оных) иду в прихожую, распахиваю дверь и...

- Ко-Ковальский?! - мой голос пропитан испугом, даже ужасом.

В темноте дверного проёма стоит насквозь мокрый парень и прячет под курткой пушистого щенка.

- Я убежал из дома. Можно войти?..

Эпилог

Здесь можно поставить многоточие...

А можно фразу "Конец первой главы".

А можно и вообще ничего не ставить. Жизнь сама расставит знаки препинания и акценты.

Что скажешь, Читатель?