В общаге

На первом курсе нам, зелёным в основной массе приезжим студентам, общага была не положена. Не в курсах, чем там руководствовалась администрация универа в официальной версии отказа, мне лично дело представлялось так: чтобы мы, окончательно охуев от спермотоксикоза в первый год студенчества, видели своё счастье в лице этой самой администрации и воспринимали её представителей как благодетелей, получив, наконец, свои крошечные комнатки на двоих или троих, и с ними - возможность всласть трахаться. Ну и в целом жить по-взрослому. Действительно, многим из нас, первачам, приходилось снимать комнаты (так дешевле, чем квартиры) с пуританами-соседями, а кому-то так вообще жить с хозяйкой в другой комнате, а те, кто из близлежащих городов - продолжали тусоваться у родителей.

И вот она, прелесть в чистом виде - у меня комната на третьем этаже, в свежеотремонтированном блоке, с новенькой душевой, балконом практически рядом и всего с одним соседом - Антохой с факультета физкультуры, физвоза, как мы его кратко называли, с офигенным телом (спортсмен, хули), способностью ржать так, что стены дрожат, и... предпочтением мужчин как сексуальных партнёров. Точнее, предпочитал он одного: своего мужа (я тоже был в шоке, когда в первый раз услышал, ага) - такого же спортивного чувака, который на тот момент отдавал долг Родине где-то в степях Забайкалья и должен был вернуться в начале ноября.

Мы сразу договорились с Антошкой, что ни о чём не будем договариваться в плане быта, потому как не так уж давно вышли из-под родительской опеки с присущими ей "сделай то" да "почему бардак". То есть живём себе, кто как считает нужным, но раз в неделю - дежурство. По очереди. Я окунулся в студенческое тусилово, перезнакомившись за сентябрь с девушками практически на всех восьми этажах общаги и даже с одной из них несколько раз переспав у неё в комнате. Антоха же продолжал пребывать в состоянии анабиоза, считая дни до возвращения своего Вадика, которое ожидалось в начале ноября, как раз перед праздниками.

Антон сразу сказал мне, чтобы я не стеснялся водить девушек в нашу комнату, - ему всё равно от этого ни жарко, ни холодно. Я и не стеснялся. Знакомился и водил, не так чтобы часто, но периодически. И ему на самом деле были до фени все наши стоны, хлюпающие звуки, скрип кровати и запах секса - и всё это, вследствие малых размеров комнаты, практически на расстоянии вытянутой руки! Отворачивался и спал, слегка похрапывая.

И вот, наконец, время че: Вадька уже, какгрится, на подступах. Антон вне очереди отдраил комнату заодно с санузлом, натушил мяса с картохой, намылся и сидит, уставившись на часы - ждёт, когда же на вокзал лететь. А время, межпро, остановилось, это я тоже заметил: мне самому не терпелось увидеть того, из-за которого охуительный по всем показателям парень держал такой целибат. Я, конечно, мог свалить, оставив их одних, но, блять... не стал. Ну вот так вот. Не стал и всё. Понимая при этом, что у них по-любому будет секс. Думаю, если что - выйду хоть на кухню, хоть в коридор. Ну не всю же ночь они пороться будут, в конце концов!

Вадькин поезд прибывал около десяти вечера. Антоха ломанулся на вокзал уже в восемь, хотя от общаги до него минут сорок от силы. Около одиннадцати они, наконец, явились.

Ну что я могу сказать. Пиздец, вот что! Если Антоха - несомненно Аполлон, то Вадя - это Аполлон плюс Амур, плюс все остальные, кто там в древнем мире за красоту и сексуальность отвечал. Антоха - блондин, Вадька - брюнет, оба косая сажень в плечах; и как же они охуительно смотрелись рядом, бляяя... картинка, ей-богу. Ну, это, наверное, потому, что я и ниже ростом, чем они, и не так, как они - спортсмены-пловцы, кандидаты в мастера спорта - накачан.

Наверное, нализались они по дороге, потому как, зайдя в комнату, друг на друга не набросились, одежду не стали срывать да и сосаться с разбегу тоже не стали. Смотрели только друг на друга, а глаза аж светятся. И улыбались - искренне так. Но хотели друг друга дико, это я реально ощущал.

Вадик не стал даже ужинать, отправился в душ. Думаю, щас меня Антоха выйти попросит - нифига. Меня он вроде как и не замечал. Ну я и лёг себе тихонько на кровать и к стеночке ебальник свой отвернул. А у самого мандраж - это что-то! Сука, как будто меня сейчас дрюкать будут, вот ведь!

Вадя, наконец, возвращается в комнату. Слышу - начинается. Влажные, громкие, торопливые звуки - целуются, шумно вдыхая и выдыхая воздух, что-то быстро нашептывая друг другу, негромко постанывая. Совсем скоро звук стонов изменяется - один из них начинает кайфовать громче, другой, наоборот, затихает, словно рот чем-то занят. Я разворачиваюсь: будь что будет.

Так и есть - Вадик сосёт Антону, да тааак сосёт... у меня хуй стоит. Я впервые вижу возбуждённый член соседа: не слишком длинный, но толстенький. Мошонка, как по мне, идеальная - крупные упругие яички одинакового размера туго обтянуты гладко выбритой кожей. И Вадька с аппетитом насаживается ртом на ствол, берёт до конца, не торопясь, а доходя губами до основания Антохиного члена, не спешит подниматься вверх - замирает, что-то такое делает своим горлом, как будто проглотить член хочет, от чего Антон судорожно сжимает пальцами простыню и со стоном запрокидывает голову. Но надолго его не хватает:

- Бляя... Ваденькааа... кончу же... се... йчааас...

Вадим берёт ноги любовника под колени и прижимает их к его животу, отчего задница Антона поднимается кверху. Вадя вылизывает очко, проходя по окружности и проникая языком внутрь дырки, с каждым разом всё глубже. Я уже сижу на своей кровати, буквально в метре от них, ощущая, как и член мой, и мозг вот-вот взорвутся от дикого возбуждения.

Вадик берёт тюбик со смазкой и, щедро плеснув на пальцы, начинает разрабатывать Антохино очко, всунув в тело сначала один палец, а потом второй и почти сразу третий... Антон рассказывал мне про тот самый орган в заднице, от стимулирования которого и сносит крышу. И в этот момент мой сосед, как я понимаю, в шаге от этого: он хватается рукой за свой член и с силой сжимает его у основания, буквально зарычав сквозь сжатые челюсти.

Вадим перестаёт мучить парня, приставляет свой член к анусу Тохи и осторожно проталкивает головку в его подготовленную дырку, чуток повременив, медленно входит до конца. А член у Вадьки, что называется, ох и прелесть что такое. Длиннее Антошкиного, но по объёму такой же. Головка крупная, в форме клубники, да и по цвету почти как эта аппетитная ягода - тёмно-красная, блестящая от смазки.

Закинув Антошкины ноги на плечи, Вадюха начинает двигаться, неторопливо вначале, но постепенно убыстряясь. И вот он уже долбит парня, втрахивая его в постель, а у того одна рука так и сжимает член, чтоб не спустить раньше времени, а в другую он вгрызается, чтоб не завыть в голос на всю общагу.

Вдруг Вадим приостанавливается, оборачивается ко мне и говорит:

- Хэй, малой, у тебя стоит?

Из меня вылетает хриплое:

- Дааа...

- Так подрочи, хули ты... как целка. На нас только не брызгай. И, если что - третьим не зовём. Извиняй.

Я поднимаюсь с кровати, приспускаю трусы, обхватываю ладонью член и понимаю: вот сейчас разика два-три передёрну и кончу - ебать-колотить, настолько накрыло меня. А так не хочется быстро-то!

Вадик тем временем, после этой небольшой передышки, снова плавно увеличивает обороты, и вот уже он опять смачно трахает своего Антоху, а тот, хоть и пережал свой член, так ловко подмахивает ему, что и у Вади тоже терпелка оказывается на исходе, что видно по тому, как он периодически прикусывает нижнюю губу и зажмуривает глаза. Вскоре он убирает руку Антона с его члена и прижимает её к кровати. Теперь уже вбивается в него размашисто так, целенаправленно проводя головкой по простате, от чего Антон каждый раз запрокидывает голову и ещё сильнее вжимает в рот кулак.

Первым не выдерживает Тоха. Его член напряжённо приподнимается над животом и начинает разбрызгивать на грудь и живот густые крупные молочного цвета капли. Практически тут же кончаем мы с Вадькой: он в задницу своего парня, рыча и матерясь, а я, тоже со стонами, себе в руку, замечая при этом, что никогда при дрочке у меня не было настолько сильного оргазма. Да что говорить, не с каждой девушкой я так сладко кончал... Вадик, выйдя из Антохи, стаскивает с себя гандон - пиздец, сколько в нём спермы. Похоже, тоже на голодном пайке в Сибири был. Парень завязывает презик узелком и кидает рядом с их кроватью, после чего тут же обессиленно заваливается рядом с любимым, обнимая его и рукой, и ногой.

Я тоже падаю на кровать, вытерев перед этим руку о первое попавшееся полотенце.

Отдышавшись, Антон вытаскивает из-под подушки какой-то бело-розовый тюбик, откручивает колпачок и только собирается выдавить себе на пальцы крем (непонятно пока для меня, зачем - неужто снова трахаться?! какие шикарные ненасытные парни!), как Вадим поднимается, отбирает у него тюбик, садится у любимого между ног, щедро выдавливает крем себе на пальцы и начинает массировать тому анус. При этом наклоняется к Антохиным губам, и парни целуются. Блять, и вот тут у меня дух захватило от этой потрясающей картины. Два мускулистых тела обнимаются, красивые мужские сильные руки переплетаются друг с другом, грубовато, но уверенно, и одновременно с этим любовники целуются, а поцелуи их жадные и торопливые, ненасытные и громкие. А потом, уже перестав смазывать растраханное очко, Вадя перемещается под бок к Антохе, подсовывает свою руку тому под голову, закидывает его ногу на себя, отчего мне видны теперь Тохины соблазнительные яйца, и, лёжа лицом к лицу, безумно скучавшие друг по другу парни о чём-то шепчутся, посмеиваясь, под аккомпанемент своих же поцелуев, то звонких, то почти неслышных, а я, разинув рот, с восторгом любуюсь при свете фонаря, светящего в окно, их охуенно-красивенными телами.

Позже, сквозь сон, я услышал, что они ещё раз начинают трахаться, и тоже проснулся. И Антоха не согласился быть сверху, хотя Вадим, жалея его зад, предлагал смену ролей. Под утро я увидел, что они делают друг другу минет.

Им и правда не нужен был третий. После того, как Вадька предложил мне подрочить, больше внимания на меня они не обращали. Дрочил на них я уже без приглашения. И я вовсе не в обиде на парней. Но стоит ли уточнять, что мысль о том, чтобы испытать то, от чего парни так шикарно кончали, вживилась мне в подкорку. И вскоре мне представился такой случай. Но это уже, как говорится, совсем другая история...