Дырочка

Максим перестал играть и устало протёр глаза. Было уже почти три часа ночи, и в ресторане, где Макс подрабатывал пианистом, оставалась только одна компания гостей - собственно, она же оставалась там и два часа назад. Ресторан работал до последнего гостя, и никто не смел сделать компании замечание, тем более что во главе стола сидел сам Алексей Невзоров - один из самых ярких бизнесменов и молодых политиков их города.

Впрочем, на сей раз компания не праздновала. Судя по обрывкам фраз, долетающих до Максима во время перерывов, случилось нечто экстраординарное - Алексей расстался со своей невестой, с которой должен был пойти под венец меньше чем через неделю. И почему? Оказывается, он застал её целующейся со своим одноклассником! Просто невероятно, самому завидному жениху города изменили!

Хотя Максим уже устал настолько, что перипетии чужой жизни перестали его интересовать. С горечью думал он о том, что завтра к девяти нужно быть готовым к важному семинару, а значит, поспать сегодня не удастся.

Максу было двадцать лет - и семь из них он учился выживать, после того как отец ушёл из семьи, а у матери обнаружили хроническое заболевание. Почти все его мысли были о том, где достать деньги, - он играл в ресторане, писал курсовые и дипломные работы, старался заработать фрилансом. И при этом учился, понимая, что даже в статусе студента работу найти проще, чем человеку без образования. Поэтому на личную жизнь времени не оставалось совсем. Максу всерьёз казалось, что он единственный парень в городе, который сумел избежать даже первого поцелуя. Впрочем, иногда, ночью, он чувствовал понятную тяжесть внизу живота, и рука сама тянулась к сокровенному, но даже это случалось куда реже, чем хотелось бы.

Наконец, компания потянулась к выходу, Максим доигрывал последнюю на сегодня мелодию. Он кивнул Владу - официанту и его лучшему другу, проводил глазами остальных работников, спешно собирающихся домой. Сам же слегка задержался, надеясь добыть на кухне остатки еды. Ужинать хотелось и ему, и его матери, которая, он знал, до сих пор не спит и ждёт его.

Но едва Макс вышел из ресторана, как почувствовал сильный толчок в спину. Он не сумел удержаться на ногах, а в следующий момент уже оказался в автомобиле. Всё произошло так быстро, что Макс не успел среагировать - вот он на заднем сиденье, и чьи-то руки прижимают его голову к кожаной обивке, а ноздри заполняются запахом табака, кожи и дорогого одеколона.

И голоса: "Ух ты, музыкант попался! Отлично, подойдёт! Никаких баб! Яйца звенят!" - и смех, громкий, слишком громкий и слишком страшный.

Максиму не было больно, но страх просто парализовал его внутренности, на голову словно надели тяжёлый колпак, и всё воспринималось как сквозь сон. Конечно, он узнал похитителей - Алексея и молодого человека, самого шумного за тем столом, но это знание не могло прорваться сквозь шок, охвативший его.

Потом Макс много раз думал - нужно было сопротивляться, похитители были пьяны, и если бы он только смог открыть дверь, вырваться, закричать... Но в тот момент он только вдыхал запах кожи сиденья и, как никогда, чувствовал себя одиноким.

Потом автомобиль остановился, и Макса волоком внесли в холл большого коттеджа. Бросили на пол, и, кажется, на какое-то время Макс потерял сознание.

А потом была боль - резкая, разрывающая тело, и стыд, и унижение, и снова - страх, страх, страх... Страх и боль, которая не прекращалась, а становилась резче с каждым толчком - толчком горячего чужеродного тела, наполняющего его всего, и казалось, что он никогда и не был Максом, а всегда был просто вот этим телом, которое не может чувствовать ничего, кроме боли и страха.

Затем кто-то приподнял его голову, и тело вторглось в рот, заполняя его вкусом чужой плоти, но боль сзади продолжалась всё так же... И снова руки, которые вертели, крутили его тело, меняя его жизнь, изменяя всё, что было до этой ночи...

Макс не помнил, как добрался домой, как удалось не разбудить мать, которая едва ли не впервые заснула, не дождавшись его. Но он помнил вой, рвущийся из самых глубин, и слёзы, и подушку, которой он пытался заглушить звуки. Помнил ванную, полную воды, и заманчивую бритву, лежащую на полке. Помнил слабый вздох матери за стеной, который заставил отбросить бритву... Помнил голос, казалось, навеки запечатлённый в голове: "Через два дня. Вечером. Ты придёшь. Сам. Иначе - на фото ты очень соблазнительный. Пока, Дырочка...".

Жизнь разделилась на "до" и "после". Максим уже не мог, как раньше, улыбаться другу, шутить, что-то обсуждать на парах, он не мог заставить себя снова прийти в ресторан. Он только пытался заставить себя жить.

Два дня прошли быстро, и каждый раз, когда Макс смотрел на часы, что-то внутри болезненно сжималось, разливая по телу неприятную тяжесть. Он не мог позволить снова сотворить это с собой - ему до сих пор было ужасно больно, и он знал, что второго раза пережить не удастся.

Он занял столько денег, сколько мог, продал компьютер и гаджеты, на которые собирал с большим трудом, с каждой новой купюрой всё больше надеясь, что сможет купить то, что раньше не замечал, - свободу.

Когда Максим звонил в дверь коттеджа, он уже едва держался на ногах. Силы просто утекали, и поднять руку и позвонить оказалось подвигом.

Дверь открылась только спустя десять минут.

- Бля, ну кто тут ещё... Я же просил - сегодня оставьте меня в покое, - на пороге появился Алексей, одетый в одни боксёры и явно только что проснувшийся.

Макс словно в первый раз увидел его - высокая стройная фигура, тёмные волосы спутались со сна, зелёные глаза жмурятся от яркого солнца, губы привычно ухмыляются.

- О! Дырочка! Явился!

Речь, которую Максим старательно готовил два дня, забылась. Он только прошептал:

- Пожалуйста, - и протянул деньги - всё, что удалось собрать.

Алексей рассмеялся. Не издевательски, как ожидал Макс, а как-то удивительно искренне.

- Заходи, Дырочка!

Максим на негнущихся ногах переступил порог - сил сделать ещё шаг не было.

- Пожалуйста... Деньги... Возьмите, я достану ещё... Я всё сделаю, только не надо... Я больше не выдержу... Мне было очень больно тогда... Моя мама... Она не справится... Пожалуйста, пожалуйста...

- Хм... - Алексей подошёл к Максу, от чего тот сильнее вжался в стену. - У нас проблема, Дырочка. Может, я и ошибся той ночью - прошу прощения, я не зверь, период был неудачный. Но сегодня я жениться должен был - представляешь? А проблема проста: у меня стояк, ты, Дырочка, рядом, но давать не хочешь. И что мы делать будем?

Бёдра Алексея коснулись бёдер Макса. Максим последним усилием воли не давал себе упасть.

- Договоримся, Дырочка? Я буду ебать тебя - на этот раз медленно и, может, даже нежно, - Алексей улыбнулся. - И, если тебе будет больно и противно - я тебя отпущу, удалю фото, считай, что ничего не было. Но если ты кончишь... - руки Алексея скользнули под брюки Макса, тонкие пальцы проникли между ягодиц, - если ты кончишь, пока я буду ебать тебя, пока я буду в тебе - ты мой, Дырочка...

Тихий смех Алексея не смог заставить Макса встать - ноги всё-таки подвели его, и сейчас Максима держали только руки - те самые руки.

- Ну о’кей! Что ты думаешь о гастролях симфонического - того, что приезжает через месяц?

Если бы Макса ударили, он не был бы так ошеломлён. Голова совершенно отказывалась думать.

- Ч-что?

- Ну, ты ведь музыкант? Рекомендуешь?

- Н-наверное...

- Да проходи, у меня тут останки свадебного пира - что отменить не удалось. Выпьешь? Выпьешь.

Алекс провёл Макса в гостиную - там действительно был накрыт стол, и везде, куда падал взгляд, стояли всевозможные цветы. Алексей налил бренди в два бокала и протянул один Максу. Тот залпом выпил. К сожалению, он почти не ел последние два дня, и алкоголь сразу ударил в голову - как иначе объяснить, что следующий час он слушал весёлые рассказы Алекса - о музыке, бизнесе, знакомых - расслабился и даже смеялся?

А потом вдруг Алексей оказался совсем рядом.

- Как зовут тебя, Дырочка?

- Максим, - Максу снова стало трудно дышать.

- А ты баб ебал, Максим?

- Н-нет...

- И правильно, не стоит. Суки они. А ты симпатичный, Дырочка. Светлые волосы, голубые глаза, фигурка... Хотя бы целовался?

- Нет, - на выдохе ответил Макс.

- Поцелуй, Дырочка - это вот так...

Алексей наклонился к Максу и коснулся его губ своими. Макса словно накрыло какой-то волной, он чувствовал только движение языка, который скользил во рту в каком-то рваном ритме, и не сразу заметил, что он сам бедрами жмётся к Алексу и повторяет этот самый ритм.

Алексей снова тихо рассмеялся - Макс уже стал привыкать к этому звуку. Пальцы Алексея ловко избавили Макса от одежды, он подхватил гостя на руки и понёс наверх.

В прошлый раз всё происходило внизу - поэтому Макс только сейчас увидел огромную кровать и задрожал.

Макс дрожал вполне натурально, если данное слово здесь уместно - сердце колотилось как бешеное, тело била дрожь, и при всём при этом он неосознанно всё крепче и крепче прижимался к Алексею.

А тот осторожно опустил Макса на кровать и куснул подбородок - дрожь усилилась. Губы Алексея коснулись соска, втянули его в себя, руки скользнули ниже, обхватили ствол.

Макса выгнуло. За свои двадцать лет он и предположить не мог, что тело способно чувствовать столько всего и сразу, ему казалось, что его разорвёт эмоциями. Всё его тело превратилось в инструмент с натянутыми струнами, и Алекс прекрасно играл на нём.

- Пожалуйста... - не выдержал снова Макс, но это "пожалуйста" кардинально отличалось от сказанного ранее.

Алекс достал небольшой тюбик, нанёс гель на пальцы и скользнул ими внутрь Макса - осторожно, но настойчиво. Макс застонал и прогнулся, насаживаясь глубже.

Алексей закинул ноги партнёра себе на плечи - Макс был максимально открыт, но не чувствовал страха, желая только, чтобы хоть немного утих пожар, обжигающий тело. Но он не собирался утихать - источник жара проник в Макса, и, казалось, все органы чувств сконцентрировались на простой комбинации: внутрь-наружу-снова внутрь. Тело изгибалось, извивалось, билось под Алексом, и Макс не сразу понял, что эти громкие стоны издаёт он. А потом жар усилился, что казалось невозможным, и тело выгнулось сильнее, и наступила разрядка.

- Ну как ты, Дырочка?

Макс лежал, зарывшись лицом в подушку. Он был полностью опустошён, мыслей, эмоций было слишком много, одновременно хотелось смеяться и рыдать, спать и танцевать. Больше всего он боялся обернуться и увидеть самодовольное лицо Алекса.

- Эй... - Алексей участливо приподнял голову Макса и заглянул ему в лицо.

Самодовольства не было. Зелёные глаза светились теплом.

И почему-то Максим ясно осознал, что это самый счастливый вечер в его жизни.

А потом они вместе принимали душ, и разговаривали, и смеялись, и целовались - снова и снова, и опять соединялись на огромной кровати, и не было больше сомнений и страха. Только радость и невероятное, искрящееся чувство непередаваемого счастья. И мысль: я больше никогда не буду одинок.

***

Максим проснулся от ощущения пустоты - за эту ночь он успел привыкнуть к тяжести и теплоте любимого теперь тела. С первого этажа доносились голоса.

Натянув одежду (к счастью, за ночь он успел поднести её к кровати), Макс спустился вниз - и застыл, глядя в холодные, отчего-то пустые чёрные глаза. Второй. Шумный... Мысли спутались.

- Дырочка? Алекс говорит, вы неплохо покуролесили? Отсосёшь?

- Нет! - Макс инстинктивно отпрянул и тут же упал на ступеньки.

Ему вдруг стало холодно.

- Алекс! Я-то думал, ты его выдрессировал? Сосать не хочет!

- Кажется, дрессировал... - Алексей подошёл к всё ещё лежащему на ступеньках Максу. - Ну что ты, Дырочка? Друга моего не уважаешь? Сделай Стасу приятно!

Воздух куда-то исчез. Сейчас Макс уже завидовал себе вчерашнему - он был жертвой, всё было определённо... Он не знал, что бывает такое счастье и такая боль.

Максим затравленно посмотрел на Алексея - тот улыбнулся и выдержал взгляд. Тогда он медленно пошёл наверх, Стас пошёл следом. Снова чернота и снова туман...

Алексей равнодушно кивнул Максу, когда тот спустился вниз.

- Вот что, Дырочка, фото я удалил. Если ты придёшь сюда снова - то только потому, что сам этого захочешь. И ты знаешь, что тебя здесь ждёт.

- А ты уверен, что я приду? - только на такой вызов Макса и хватило.

Несмотря на холод, охвативший его, он не мог спокойно смотреть на Алекса - смотреть и не вспоминать небывалое наслаждение, которое тот подарил ему.

- Да мне наплевать, Дырочка...

Дверь закрылась.