Заноза (глава 4, Прощание)

Часть 1

Я вот уже полчаса никак не могу взять в толк, для чего мне нужен этот разговор. Всё это время мы, как двое глухих, пытаемся втолковать каждый своё.

Антон заявился ко мне, как всегда, без предупреждения, через месяц после памятных посиделок. В руках бутылка шампанского, хилый букетик цветов, на лице виноватая улыбка. Первым моим порывом было дать ему в морду и спустить с лестницы. Вместо этого я впустил его и сходу начал выяснять отношения.

- Ты - мерзавец! - орал я на Антона.

Ответный ор Антона был не менее эмоциональным.

- Да, я - мерзавец. Но ты никак не можешь взять в толк, что Игорь - это последнее, что тебе сейчас нужно!

- Так, оказывается, ты ради меня его тогда увёл? Так, что ли?

- Конечно! Ты только перестань истерить и спокойно пошевели мозгами: если бы не я, то через неделю увёл бы твоего ненаглядного кто-нибудь другой.

- Так то был бы другой! А тут - ты! Ты! Понимаешь! А ещё увёл из моего дома! Моего! Ты мне объясни, почему ты так поступил со мной. Опять хотел унизить? Или нежданно влюбился в него? Только не говори, что бес попутал.

- Честно тебе сказать? Специально. Нарочно. Но и ты мне растолкуй, зачем ты себе такого парня выбрал?

- Какого такого? - опешил я.

- Копию мою, вот какого. Только в чернявом варианте: худой, изящный, кудрявый, только мастью чёрный... Ты что, действительно не замечал, как мы с ним похожи?

Мне нечего было ответить на эти слова. И действительно, мне как-то не приходило в голову, что все мои попытки найти парня в противоположность Антону на этот раз дали сбой. Игорь, как мне вдруг открылось, и впрямь был похож на Антона в молодости.

- Что, пьём за перемирие? - из раздумий меня вывел вкрадчивый голос Антона.

Оказывается, сам того не замечая, я на автопилоте откупорил шампанское и разлил его по бокалам.

- Просто пьём! Не пропадать же твоему пойлу зря.

Не чокаясь, синхронно опрокинули по бокалу. Разлили снова.

- Миша, если тебе важно знать, у меня с Игорем секса не было.

- Не ври! Хотя мне действительно это без разницы. Я сумел вырвать его из своего сердца.

- Хорошо. Но, Мишутка, я ведь это сделал не для того, чтобы позлить тебя. Я просто убрал Игоря со своего пути.

- А меня ты спросил? - снова начал спорить я.

- Конечно, спросил. Вернее, сказал, что люблю тебя...

- Хватит. Надоел мне этот разговор... - я устало воззрился на визави и вновь погрузился в размышления.

Передо мной сидел мой давний знакомый. Тот, кто первым открыл для меня мир однополой любви. С которым я испытал незабываемые часы первого мужского секса. Жизнь потрепала его. На лице появились предательские морщины. Некогда пышные золотые кудри поредели и понуро свисали, словно подчёркивали тяжесть разговора. Лишь глаза остались прежними. Иссиня глубокие, они выражали гамму чувств, которые мало трогали меня.

Странно, но сейчас я не испытывал к нему ненависти, законной в подобной ситуации. Скорее я чувствовал жалость к нему. Старался понять, как тяжело ему дался тот подлый поступок. Похоже, он совершенно отчаялся в попытках завоевать меня. В молодости был не понят мною. Позже в пылу мести сам перегнул палку и жутко обидел меня. Не так давно был унижен отказом, когда я грубо прервал его признание в любви. И вот сейчас покорно, как на заклании, пытается найти оправдание своей подлости, облекая её в заботу о моём благополучии.

- Миша, ты слышишь меня? Простишь?

- Антон, а может, я тряпка? - вдруг осенило меня.

- Ты дурак, а не тряпка. Думаешь, я сох бы по тебе, будь ты тряпкой?

Я молчал. Мне стоило больших трудов удерживать нить разговора. Шампанское ударило в голову. В душе росло раздражение. Усталость давила тяжким камнем. Взгляд потух. Мне дико захотелось остаться одному и забыться. У меня не было даже сил выпроводить Антона. А он, почувствовав это, засобирался сам.

- Обещай подумать о моих словах. Я буду ждать. Знаю, что тебе нужно время. И я буду ждать, - снова сказал Антон и вскоре ушёл.

***

Антону не пришлось ждать обещанного три года. Впрочем, он сам с нетерпением обрывал мой телефон или ловил меня на улице. Со временем его попытки построить отношения становились всё реже. И меня это радовало. Я так и не смог простить его, так и не сумел разжечь искру тепла, которая ещё теплилась в глубине души.

Через год, в Рождество он снова позвонил мне. Его голос напугал меня. Он был прерывистым, хриплым, с нотками отчаяния.

- Миша, ты можешь ко мне заехать... Что-то плохо мне... Только не отказывай сразу... молю...

Быстро сел в машину и через полчаса был у него. Слышал, что эту хрущобу он практически даром снимает у какого-то алкаша. Дверь была не заперта. В квартире было темно и тихо. Это пугало. Я с опаской вошёл и в свете уличных фонарей увидел разруху. Повсюду разбросаны вещи, на журнальном столике - остатки снеди. На полу валяются пустые бутылки. Воздух наполнен парами алкоголя, вонью рвоты и немытого тела. В центре всего этого на обшарпанном диване лежит Антон. Мне даже показалось, что он не дышит. Но природный чуткий слух заставил его открыть глаза. Он с трудом сфокусировал взгляд на мне, попытался приподняться, но снова рухнул.

- Ты приехал, Миша... Вот так... Прости... я вот такой... сегодня...

- Думаю, что не только сегодня, - начал ворчать я, но остановился, понимая, что любые увещевания в таком состоянии бесполезны.

- Ха, ну да, ну да... Я это... Новый год отмечаю... Вот тебя позвал... Миша, ты тут располагайся, я счас... приберусь только... А давай выпьем, а? - Антону, наконец, удалось подняться и принять более или менее вертикальное положение.

На него было больно смотреть. И без того худой, он являл собой жалкое зрелище. Иссох настолько, что выпирало каждое ребро, каждый позвонок. Руки превратились в плети, ноги - в спички. На голове - настоящий кошмар: волосы давно не мыты, засалены, потеряли свой изначальный золотой блеск и серыми прядями ниспадают вниз, завершая неприглядную картину опустившегося человека. Антон мутным взглядом обвёл всё вокруг, воззрился на стол и хмыкнул...

- Ой, тут... как-то нечисто... но я счас... быстро... - вновь пьяно начал он.

Я сходил на кухню, нашёл мешок для мусора и одним движением смахнул всё, что громоздилось на столе.

- Ты, это... ты наливай себе... и мне...

- Чего наливать? Тебе мне, кажется, уже и не нужно ничего.

- Ты прав... не надо... Я это... знаешь, чего я тебе звонил? Миша... я... ты помнишь... - Антон начал засыпать и вновь упал навзничь.

Я обречённо взглянул на эту картину и понял, что без моей помощи Антону из алкогольной западни не выбраться.

Первое, что сделал, - навёл относительный порядок в комнате, перемыл гору посуды, которая возвышалась в раковине, пытался проветрить квартиру, но боялся застудить Антона. Потому относительная свежесть в доме появилась не сразу. Следующим шагом стал вызов врача, который обещал вывести Антона из двухнедельного запоя. Хорошо ещё, что продолжались новогодние каникулы, и я, не опасаясь за последствия на работе, согласился три дня провести с Антоном.

Первые несколько часов под капельницей Антон провёл во сне. Изрядная порция снотворного успокоила его, ведь он то и дело пытался вырвать иглу из вены. Доктор уехал, а я провёл остаток ночи в кресле в изголовье Антона и постоянно присушивался к его дыханию. Мне всё казалось, что он перестал дышать. Поутру сбегал в ближайший магазин, купил продуктов для бульона. Антон ещё спал, и у меня было время для приготовления еды.

Он проснулся скоро, открыл глаза и улыбнулся.

- Привет, мне б воды... или чего покрепче... - прохрипел он.

- Ага, счас! И не надейся! Ты теперь под арестом. По правилам питаться будешь, пить только полезное и приходить в себя.

- А я не против... Всегда мечтал проснуться рядом с тобой, - слабо улыбнулся Антон.

Я пропустил эти слова мимо ушей.

- А чего это ты в загул-то ушёл? - попытался я сменить тему.

- Из-за тебя естественно. Только так я смог заманить тебя к себе.

- Очень оригинально! Главное - действенно!

- Ты же здесь? Здесь! Значит, мой план удался! - снова попытался улыбнуться Антон.

И всё же он был ещё очень слаб. Прежде чем задремать, просил меня не бросать его. В следующий светлый период он продолжил разговор.

- Миша, и всё же скажи мне, почему ты не любишь меня?

Я молчал, делая вид, что внимательно рассматриваю что-то в окне.

- Я же не плохой. Талантливый, даже симпатичный... Не сегодня, правда... Я ведь помню, как нам было хорошо тогда на кухне много-много лет назад. Веришь, я всегда каждого своего партнёра сравниваю с тобой. Закрываю глаза и представляю, что это ты со мной, а не очередной мужик. Каждый день ревную тебя к твоим парням, явным и несуществующим. А уж когда я узнал, что у тебя появился Игорь, мне совсем крышу снесло... - голос Антона дрогнул, и он заплакал.

Мне хотелось думать, что это остатки алкоголя плачут сейчас, а не гордый мужик.

Так, в полубредовом состоянии, за бесполезными разговорами и обвинениями прошёл ещё один день. Ближе к вечеру Антону поставили очередную систему. Она и горячий бульон начали своё благодатное дело. На лице Антона появился румянец, отёки почти сошли, дрожь в руках уменьшилась, дыхание выровнялось, периоды сна увеличились. Эту ночь я провёл спокойно. Даже выспался.

Часть 2 (последняя)

Меня разбудил звон посуды. Оказывается, Антон проснулся раньше меня и пошёл хозяйничать. Из кухни раздавался аромат кофе и свежеприготовленных тостов. Антон встретил меня в неглиже. Его исхудавшее тело украшали лишь широкие семейные трусы, которые нелепо смотрелись и вызвали у меня невольную улыбку.

- Привет, родной! - рассмеялся Антон и пригласил к столу. - Помнишь, вот так же на кухне мы с тобой "познакомились" по-настоящему?

- Помню... Только это было уйма времени назад, и мы были с тобой сильно моложе, - решил поддержать разговор я.

За завтраком Антон рассказал, как он жил всё это время без меня. И в его речи на этот раз не было никакой позы. Он просто изливал душу, и это было впервые.

Семейная жизнь у него не удалась. По возвращении из Израиля, несмотря на рождение сына, брак стал распадаться. Супруга была слишком умна: она быстро распознала сексуальную ориентацию Антона, но делить его с кем-либо была не намерена. Она не препятствовала его общению с сыном. И Антон, насколько это возможно в разводе, старался быть хорошим отцом. Общался с сыном в каждый удобный момент. Следил за его успехами в учёбе, поддерживал его интересы, искренне радовался победам в хоккее. Сейчас сын перешёл в среднюю школу и растёт очень похожим на Антона - таким же гордым, талантливым, весёлым и отчаянным.

За мной он следил. Узнавал у знакомых, где работаю, с кем общаюсь. Нашёл даже одного из моих бывших партнёров. Его он встретил в сауне и после классического съёма привёл к себе домой. За ними увязался третий, и Антон не стал отказывать ему, лишь бы не упустить главный объект своего интереса. Эти двое оказались давними сексуальными партнёрами и частенько устраивали оргии.

Выяснилось, что мой бывший партнёр - настоящая находка для шпиона - болтун, каких не сыскать. Словоохотливым он становился после жаркой ебли. Особенный кайф он получал от двойного проникновения в свой ненасытный анус. Антон, несмотря на то, что ему не особо нравилась вся эта ситуация, дважды проделал этот финт, лишь бы разузнать побольше обо мне. Когда, усталые и опустошённые, они рухнули на постель для отдыха, мой "бывший" и выложил все подробности наших сексуальных утех. Какую роль играл я, что предпочитаю в сексе, как это было, сколько раз за ночь, какие слова при этом говорились. С каждой подробностью настроение Антона портилось всё больше. Когда он достиг точки кипения, бесцеремонно взашей выбросил из дома обоих, не обращая внимания на брань и угрозы.

Я не перебивал Антона. И он не ждал ничего в ответ на своё откровение.

- Слушай, а давай потрахаемся?

Я онемел от такого резкого поворота.

- Правда, из меня трахальщик сейчас никакой. Значит трахни меня ты, если не брезгуешь.

- Дело не в брезгливости, - я, наконец, нашёл, что ответить. - Просто устал я, спасая твою худощавую задницу. Дай время, мы придём в себя, тогда, может, и встретимся для, как ты говоришь, траха.

Мне казалось, что я с достоинством вышел из этой неловкой ситуации.

За разговорами о жизни, перекусом и последней системой прошёл третий день наедине с Антоном.

Утром я собрался на работу, Антон тепло проводил меня и клятвенно обещал взяться за написание моего портрета, который вот уже несколько лет оставался только в планах. Теперь-то, мол, когда у нас всё налаживается, картине самое время явиться на свет, сказал он с уверенностью.

Я же, весь день размышлявший обо всём этом, не был уверен, что у нас складывается хотя бы что-то. Последние три дня с Антоном открыли мне глаза на него. Я увидел его другим - ранимым и слабым. Оказывается, за всей бравадой и спесью скрывался совсем иной человек. Незнакомый мне, а потому пугающий. Стоит ли говорить, что на все последующие приглашения Антона я находил отговорки. Я намеренно бежал от таких встреч.

***

Шло время. Мы случайно пересекались с ним на улице. Обменивались вежливыми поздравлениями по телефону, но никогда не встречались, чтобы остаться наедине.

Как-то летом Антон позвонил снова.

- Привет, дружище, а ведь ты негодник! Как ты мог забыть поздравить меня с днём рождения?

Я и впрямь запамятовал. Обычно вежливо звонил или писал ему смс-ку. Сегодня же моему молчанию объяснения не было.

- Молчишь? И правильно делаешь, потому что никаких отговорок я не потерплю. Ноги в руки - и дуй ко мне! Посидим тихо, по-семейному. Не переживай, всё будет в норме.

Меня ничто не насторожило ни в тоне, которым это было сказано, ни в самих словах. И через час я стоял у двери Антона.

Он встретил меня босой и голый по пояс. Мокро чмокнул в щёку и потянул в комнату. Антон был пьян. Войдя в комнату, я понял почему. За накрытым столом восседал ещё более пьяный мужик весьма непрезентабельного вида. И дело не только в том, что из одежды на нём была лишь рубашка Антона. Она была застёгнута кое-как, словно наспех. Мужика шатало, он глядел злобно и исподлобья, взгляд был стеклянный от выпитого.

- Знакомься, это... это... как там тебя? - Антон рыкнул на мужика.

- Костя.

- Ага, точно! Это Костя. И, кстати, он мент, - заговорщицки пьяно выдохнул мне в ухо Антон.

- Ясно... Поздравляю тебя с днём рождения, - процедил я и направился к выходу.

Но Антон вцепился в руку и продолжал тянуть к столу.

- Да ладно тебе, не лезь в бутылку! Давай посидим, поболтаем, расслабимся.

Я обречённо рухнул на стул и только тут заметил, что Костя действительно почти гол. Он вальяжно сидел на краю стула, грузно опираясь локтями о стол. Из-под рубашки к земле тянулись огромные, прямо-таки бычьи яйца, которые "украшал" крохотный, скукожившийся чёрный членик. Сквозь прореху в рубашке наружу выбивалась бурная поросль.

- Зацени! А? Какой самец! - Антон перехватил мой взгляд и грузно навалился на меня, дыша в ухо. - Миха, хочешь трахнуть его? А то я уже не в состоянии. Уже дважды чпокнул, а ему всё мало. Такой, бля, ебливый попался, сучонок, - продолжал он, совершенно не боясь быть услышанным.

Костю это, похоже, совсем не смущало. Пошатываясь, он встал из-за стола и взгромоздился на расправленный диван. С третьей попытки сорвал с себя рубашку. Выпятив волосатую задницу, порылся в постели и выудил использованный презерватив. Отбросил его в сторону и разлёгся, пытаясь принять соблазнительную позу.

Всё это я наблюдал в полной тишине. Антон пьяно сопел у моего уха и копошился в расхлыстанной ширинке своих джинсов. Поняв, что мять там бесполезно, схватил за пах меня. Жаркой ладонью заелозил там и продолжал наблюдать за Костей. А тот беспорядочно водил руками по своему волосатому пузу, мял членик, пытался откинуть тяжёлую мошонку, чтобы добраться до заросшего густым волосом очка. Осоловелым взглядом упёрся в нас и, словно заправская проститутка, облизывал растрескавшиеся губы.

- Гля, как его раззадорило! Опять потекла сучка! - Антон усилил нажим на мой пах. - Чего ж ты, Мишенька, до сих пор не возбудился? Не хочешь его, что ли?

Я отбросил руку Антона и попытался встать. Но он снова налёг на меня и перегарно заныл:

- А может, ты меня выебешь? Посмотри, я уже почти готов, даже раздеваться не придётся.

Путаясь в штанинах, он начал стаскивать узкие джинсы. Этой заминки хватило, и я, наконец, освободился из цепкого плена рук. Антон потерял равновесие и рухнул к ногам.

- Что?! И я тебе не нужен? - кричал он вслед мне, торопливо покидавшему этот бардак.

Уходя, я дал слово, что никогда и ни под каким предлогом не появлюсь в его доме. Спешно сбегал по лестнице, а в спину летели проклятия.

- Ты, сука! Всю жизнь мотаешь мне нервы! Чего ты хочешь? Чего???!!

Я закрыл уши руками, чтобы не слышать пьяной истерики. И сильно жалел, что не смогу отключить воспоминания об очередном разочаровании в Антоне.

***

Как-то раз я сидел за компьютером. За спиной бубнил телевизор. Но одна новость заинтересовала меня. Рассказывали о выставке талантливого художника Антона С., которая на днях открылась в одной из городских галерей.

Я обернулся, чтобы посмотреть на ряд красивых портретов известных людей и на посетителей, которые с интересом рассматривали картины.

Голос за кадром завершил рассказ фразой: "Художник не дожил до выставки всего несколько дней. Куратор не стал отменять открытие, сказав, что это будет последним подарком мастера для горожан". На этих словах на экране я увидел мой портрет - светлый, лёгкий и одухотворенный.

Моё сердце остановилось, в мозгу взорвалась тишина и заполнила собой каждый закоулок сознания. Лишь через несколько минут там заметалась спасительная мысль: это я чего-то недопонял, это другой талантливый Антон С., а мне всего лишь послышалось всё это.

Я еле дождался, когда на сайте телекомпании появится злосчастная новость в разделе опубликованных. Но с каждым просмотром сюжета умирала частица моей души, а воздух выходил из груди с хрипом, чтобы вылиться в финальный стон.

Следующие несколько дней я пытался узнать подробности. Обзвонил всех общих знакомых, постучался к каждому приятелю со страницы Антона в социальной сети. Выяснилось одно: он разбился, упав с балкона ещё несколько недель назад.

Версий, почему так произошло, было много. Одни писали, что виной всему алкоголь и потеря равновесия. Другие - что Антон узнал о смертельной болезни и сам шагнул вниз, третьи - что его столкнули в пьяной потасовке. Но большинство склонялось к версии о неразделённой любви.

***

Никто толком не знал, на каком кладбище нашёл покой Антон. Но он постоянно является ко мне во сне. Я не помню в подробностях эти сновидения, но знаю, что они всегда тяжелы. Я не хочу верить, что мой Антон покончил с собой. Поэтому я начал ходить в церковь, чтобы ставить свечу за упокой души Антона.

Бабка, торговавшая свечами, начала меня узнавать и однажды спросила:

- Сынок, ты кого поминаешь-то так часто: матушку или отца?

- Друга, мать, друга...

- Ну, и ладно... - закивала она. - Видать, хороший он был человек - твой друг, раз так часто вспоминаешь о нём. Хороший и со светлой душой...

- Да, хороший, мать, хороший...

Зажигая свечу, я произношу: "Упокой, Господи, душу усопшего раба Твоего Антона", а вслед шепчу: "Прости меня, Антошенька, прости, если сможешь... прости, даже если не за что прощать...".

Мне, покаянно согбенному перед кануном с упокойной свечой, 44 года.

Антону, так скоропостижно отпустившему меня, всегда будет 38.

P. S.: Он всегда был занозой для меня. В институте, где впервые познакомился с ним, потом по жизни, когда судьба пересекала нас. И сейчас, когда его уже нет. Заноза в моём сердце, потрёпанном и израненном не только им, к слову сказать. Но почему-то лишь он вызывает у меня болезненные и грустные воспоминания. Я написал этот рассказ с надеждой, что боль отступит и я избавлюсь от этой занозы, имя которой Антон.

страницы [1] [2]