Рыжий

Господи, дай мне мужика, просто мужика, задолбали бабы.

Чтобы он жил в моём доме, делил со мной постель и стол и разделял мои интересы.

Ноябрь был холодным, необычно холодным. Ветер пронизывал насквозь, из старых рам дуло, было слышно, как за стеной завывает ветер. Кутаясь в покрывало, он согревал замёрзшие ноги. Летом в этом доме было прекрасно, сосны во дворе и тёплое летнее солнце. А сейчас, во мгле глубокой осени, этот дом казался затерянным в небытии. Растопил печь, и комната наполнилась теплом, он расслабился и хотел задремать, как вдруг в дверь постучали. На холодном пороге стояла соседка с испуганными, как у волчицы, глазами, одной рукой она держалась за живот, другой за холодный косяк двери. "Началось!" - выкрикнула она. А куда деваться, не мы решаем, где и когда кому суждено появиться в этом бренном мире. Пришлось одеться и завести старенькую "Ниву".

Он не знал, чей это, - может быть, его, а может быть, и нет. Путь до городского роддома был недолог, но мучителен ожиданием. Заглушив двигатель, он посмотрел в её глаза, ответом на его вопрос был утвердительный кивок. Любил ли он её? Думаю, нет, их свело просто одиночество и скука. А через шесть часов вышла старая акушерка, и по её глазам было понятно, что что-то пошло не так. Плакал ли он? Не думаю, но ноябрьское утро привнесло в его одиночество нового человека. Он судорожно рылся в её телефоне, ища номер хоть какого-нибудь родственника, но увы, это было его бремя и его сын. Так подходил к концу миллениум, двухтысячный год. Имела ли она право умереть? Думаю, имела, она так же устала от жизни, как и он. Никому не было дела до него, лишь одна подруга помогла ему поднимать сына первые пару лет, а потом и она ушла, увидев свет в конце своего тоннеля.

Решение увезти сына своей матери далось нелегко, но вариантов не было, нужно было работать, а с малым некому было сидеть.

Казанский вокзал пестрил лицами, кого-то встречали, с кем-то расставались. Вдруг за его спиной раздался шум. Он обернулся - была потасовка, кто-то кого-то ударил; простой народ отхлынул в стороны, и он увидел суть проблемы: два бугая пинали некое тело. В нём проснулась добродетель? Не думаю, просто жалость. Он попросил подержать сына постороннюю женщину и кинулся в кучу-малу. К его удивлению, мужики бросили свою жертву, и на асфальте перрона продолжало лежать тело, закрывавшее голову руками. Ему нелегко далось оторвать эти руки от этой головы, а когда удалось, то на него посмотрели два бездонно-голубых глаза сквозь кровь, текущую из брови.

Он должен был сесть в поезд, но не сел, вместо этого он поковылял по вокзалу, одной рукой держа сына подмышкой, другой поддерживая незнакомца. В метро все смотрели на них; странная троица: рыжий мужик тридцать с небольшим, рыжий сын у него на руках и дремлющий на плече окровавленный парень.

Легко ли переплетаются судьбы? Легче, чем мы можем представить. За окном дул холодный зимний буран, он лил тёплую воду на незнакомую белую голову, поток воды смывал обиды прошедшего дня; этот незнакомец появился в его жизни так же неожиданно, как и всё в его жизни. Первые дни он был молчалив, но удивительно близок. Андрей лечил его раны, а в ответ на него смотрели голубые глаза, такие глубокие и такие незнакомые.

Слышит ли Бог наши молитвы? Думаю, слышит, когда мы действительно этого хотим. Я был тем парнем с голубыми глазами. До встречи с Андреем моя жизнь не имела смысла, всё катилось в тартарары, ни работы, ни денег, ни счастья. И вдруг появились его руки, и они вдруг стали самыми родными на свете.

В его доме была только одна кровать, и я лёг в неё. Нет, он не трогал меня и не домогался, просто дал мне чувство защищённости, а утром просто ушёл на работу, оставив меня наедине с его сыном.

Скажете, так не бывает? Бывает, просто он доверился мне.

Мы не выбирали друг друга, мы просто стали жить вместе, в этом маленьком домике в глухом Подмосковье, и первые слова его сына услышал именно я.

Прошёл почти год с момента, как он меня спас от этих ублюдков. Было 31-е декабря, он приехал с работы с пакетами, набитыми едой, и мы встретили бой курантов втроём, и его рыжая голова снова лежала на соседней подушке; мы смотрели друг на друга, когда он первый раз провёл по моим волосам рукой. Хотел ли я близости с ним? Это не важно. Я просто отпустил ситуацию, и мы поцеловались. Его губы не были первыми в моей жизни, но были первыми мужскими. Мягкое постельное бельё укрывало нас, он был ласков, он ласкал меня, как свою женщину, его руки были сильными и такими желанными... Я сам повернулся к нему и позволил ему сделать то, что он хотел. Была боль, но сквозь наслаждение, и в этот момент существовали только я и он. Он двигал бёдрами в такт ударам моего сердца, слёзы катились по моим щекам, а дыхание любимого было совсем рядом, он пыхтел мне в ухо. Он первый раз сказал мне, что любит меня, так хорошо мне никогда не было, я словно провалился в наш собственный мирок... А потом мы стояли на морозном крыльце и курили. Я видел, как он смотрит на меня. Я понял, что обрёл то, что хотел в этой жизни, - не деньги, не успех, а просто своего мужика. И его рыжие волосы - это всё, что мне нужно в этой жизни.

С того момента прошло почти пятнадцать лет, того домика давно нет в нашей жизни, и сын наш уже совсем вырос, и рыжие волосы уже посеребрила седина, и мне давно не двадцать лет, а мы по-прежнему вместе.

Почему я решил написать об этом? Не знаю, но, наверное, затем, чтобы ни один человек не отчаивался. Где-то на земле бродит именно ваш человек, и судьба обязательно сведёт вас вместе, иначе быть не может. А когда это произойдёт, просто не бойтесь этого и примите как должное, вы ведь так хотите любить и быть любимым.