Бомж

Часть 1

Ласковое утреннее солнце заливало мягким светом осенний парк. Зрелище было поистине грандиозное. Все оттенки листвы, от нежно-жёлтого до пурпурно-красного, создавали потрясающее впечатление бушующего пламени, объявшего деревья. Я вдохнул полную грудь не самого чистого московского воздуха и двинулся от своего дома на работу.

Покупка квартиры недалеко от офиса принесла несколько ценных бонусов. Не надо было стоять в выматывающих нервы пробках утром и вечером, можно было наслаждаться неспешной прогулкой, и, наконец, несмотря на то, что это был самый центр Москвы, тишина тут была просто оглушающей.

Идя знакомой дорогой, я скользнул взглядом по парню в рабочей спецовке, сидящему на скамейке и уплетающему хот-дог. Сделав несколько шагов, я почувствовал, как ёкнуло сердце, и странное, не до конца осознанное чувство заставило меня буквально замереть на месте. Пытаясь понять, чем были вызваны столь необычные симптомы, я оглянулся вокруг. Взгляд остановился на пареньке с хот-догом.

Оба-на, я въехал!

Уже три дня подряд, идя на работу и возвращаясь с неё, я видел его на одной и той же скамейке. Утром он что-нибудь жевал, а вечером к перекусу добавлялась толстенная книга, и это был явно не детектив из киоска. Я безразлично скользил по нему взглядом, но это только потому, что поношенная спецовка и рабочие ботинки были малопривлекательным зрелищем. Его лицо как-то ускользало от моего внимания. И я понял почему. В те дни на нём была бейсболка и волосы были собраны в хвост. Сегодня он их распустил, и роскошная кудрявая шевелюра до плеч обрамляла лицо. И какое лицо!

Я почувствовал себя полным идиотом, тупо уставившимся на явившееся ему чудо из чудес. Хорошо, что парень был занят поглощением своего завтрака и не обращал на меня ни малейшего внимания.

Мотнув головой, словно отгоняя наваждение, я сел на скамью, стоявшую чуть в стороне. Деловито открыл кейс, достал пустой бланк договора и стал делать вид, что важнее бумаги я в глаза не видывал. А сам тем временем, исподтишка, стал рассматривать своего визави. А это, скажу я вам, был реально феноменальный тип. Ещё никогда я не видел такой кричащей дисгармонии человека и одежды, в которую он был облачён. Фигуру и рост под спецовкой было определить трудно, тем более что он сидел. А вот лицо! Роскошные светлые, платинового оттенка кудрявые волосы обрамляли утончённое аристократическое лицо. Алебастровая кожа резко контрастировала с чёрными изящными дугами бровей, длинными, густыми, выгнутыми вверх ресницами и очень тёмными, почти чёрными глазами. В сочетании с потёртой робой это смотрелось сногсшибательно!

Тут я понял, откуда мне знакомо это лицо. Из моего воображения! Читая Дюма, именно таким я представлял себе виконта де Бражелона (за исключением потрёпанной робы, конечно), ну или молодого Атоса, когда тот обнаружил клеймо на плече миледи! Поправочка - Атоса я представлял себе жгучим брюнетом. Значит это точно Рауль де Бражелон. Тонкий с горбинкой нос, чувственные, пухлые губы и мужественный, но не тяжёлый подбородок.

"Димон, ты фантазёр конченый! Святая Катерина, пошли мне дворянина!" С этой мыслью я убрал бумаги обратно в кейс и посмотрел на соседнюю скамейку. Наши взгляды встретились, по моему телу прокатилась дрожь, а он поспешно отвёл глаза. Ух ты, да мы смущены! С чего бы это?

Я неспешно встал и пошёл к выходу из парка. Пройдя несколько метров, я обернулся. Опять глаза в глаза, опять дрожь, опять взгляд метнулся в сторону.

На работу я опоздал, хотя начальство же не опаздывает, оно задерживается. И у него уважительная причина - оно встретило мечту всей своей жизни!

Путем несложных умозаключений я пришёл к выводу, что парень - Б. О. М. Ж! То есть натурально. Без определённого места жительства, говоря проще - без крыши над головой. Судите сами - ещё раньше я заметил стоявший возле скамейки здоровый рюкзак и пару больших, чем-то плотно набитых пакетов. Ну кто, скажите на милость, таскается в парк с таким багажом, причём как минимум дважды в день? Плюс к этому - бессменная спецовка. А раз так, значит он в любой момент может сменить место дислокации, и я ноги собью, разыскивая его. Надо срочно что-то предпринять!

Я набрал номер Тихони, своего единственного настоящего друга. Дружили мы очень давно, и, разумеется, он был в курсе всего, что со мной происходило. Кличка пошла со школы, он был очень спокойным и незаметным парнишкой, но при этом самым умным и начитанным, не только среди знакомых нам обоим сверстников, но и пацанов постарше. До сих пор не понимаю, что нас свело. Наверное, диаметрально противоположные характеры, как говорится, минус на плюс... Он давно перестал быть тихоней, стал преуспевающим адвокатом и вполне-таки уверенным в себе мужчинкой. Я единственный, кто его называл Тихоней, и это подчёркивало наши особые отношения.

- Привет! Как твоё "ничего"?

- Привет, Дим! Случилось что?

- Ничего не случилось. Ну вот почему я не могу позвонить другу просто так?

- Потому что этот друг завтра ждёт тебя на обед, и смысла просто так звонить нет никакого. Так что выкладывай.

- Засранец, ты меня насквозь видишь! - улыбнулся я, так как это полностью соответствовало истине. - Тихонечка, мне помощь нужна.

- Обожаю, когда ты меня наречием называешь, - голос друга подрагивал от сдерживаемого смеха.

- Мне нужен детектив, ну в смысле частный сыщик. Я в сериале видел, что у каждого уважающего себя адвоката такой есть, да не один.

- Куда ты опять вляпался, горе ты моё луковое?

- Блин, не зли меня, все знают - в гневе я страшён! Никуда я не вляпался. Мне просто нужно как можно больше узнать об одном человеке.

- Пацаном был, пацаном и остался. У тебя есть пара знакомых фээсбэшников и мент на прикорме, попроси их пробить по базам, нафига тебе "топтун"?

- Кто это?

- "Топтунами" мы зовём этих самых частных сыщиков. Они собирают информацию из неофициальных источников.

- Вот именно это мне и нужно! Дело в том, что я не знаю ни имени, ни фамилии, ни где живёт этот человек.

- Приехали! И зачем он тебе сдался?

- Это я тебе завтра за обедом расскажу, а пока выполни мою просьбу.

- Ладно, будет тебе детектив, но он тоже спросит, зачем это тебе. У них с этим строго, вдруг ты с преступными намерениями человека выслеживаешь, он вмиг лицензии лишится.

Тихоня мог быть такой занудой, что моё терпение кончилось, и я в раздражении рявкнул:

- Да люблю я его, и он в любую минуту может слиться в неизвестном направлении!

На той стороне повисла гробовая тишина.

- Так ты поможешь? - прервал я затянувшуюся паузу.

- Ну тогда конечно, Дим! - голос Тихони был слегка офигевшим. - В течение дня он к тебе подъедет, ты в офисе будешь?

- Ага, с места не сдвинусь.

- Дим, только ему такое не выдавай, он скажет, что с чиканутыми заказчиками дела не имеет. Это я в курсе, что ты адекватно-неадекватный. Я ему сам всё объясню, придумаю хрень какую-нибудь.

- Ну до чего остроумные адвокаты пошли! Тебе за шутки не доплачивают?

- Дим, что, всё так серьёзно? - я понял, что стёб закончился. - Ты же сокрушался, что не можешь полюбить по-настоящему?

- Ну да, было дело, а теперь по самые уши втрескался, и не знаю, что с этим делать, - грустно пробубнил я.

- Давай я приеду, - его самоуверенность краёв не ведала; вот он приедет, и хоп - сразу всё станет зашибись!

- Не надо, Саш, завтра встретимся и всё обговорим.

- Ладно, буду ждать, бессонная ночь мне обеспечена.

Он всегда принимал слишком близко к сердцу всё, что со мной происходило, за что я его и любил. Когда я ему признался, что я гей, истерика была не у меня, а у него. И не от того, что оплакивал нашу дружбу, типа: западло дружить с пидором. Нет, он почему-то решил, что это моё проклятье и я глубоко несчастен. Лично я так не считал. Да и сейчас так не думаю; как ни странно, я был рад, что не родился натуралом. Женщин я вообще не понимал.

- Не заморачивайся над всем этим, и пламенный привет маме, ну и поцелуйчик от меня, конечно.

- Передам, она же тебя больше меня любит, - это была не ревность, тётя Валя меня действительно любила, но никак не больше своего образцово-показательного чада, и чадо об этом прекрасно знало.

Я отложил трубу и задумался.

Слова про любовь вырвались сами собой. Я действительно никогда не влюблялся, но всё когда-нибудь бывает в первый раз. На простое увлечение это было мало похоже, бомж де Бражелон прочно засел у меня в голове, хотя, надо признать, что влюбился я во внешность. А вдруг чел окажется говном? Ладно, поживём - увидим, доживём - узнаем, выживем - учтём. Прям жизненная установка родилась, ахаха!

Весь день я бился над дизайн-проектом. Хотя у меня за стенкой сидело семеро дизайнеров высочайшего класса, этот заказ был именной и оплачивался по наивысшей ставке. Моё дизайнерское бюро уже год как перестало работать на клиентов с "улицы". Благодаря нескольким удачно выполненным проектам для очень непростых людей я стал чрезвычайно востребованным дизайнером интерьеров, заказы принимались уже на середину следующего года.

А уж авторские я выполнял только как личное одолжение нужным или просто симпатичным мне людям. И стоило это немерено. Но тщеславие мне было чуждо, я знал, что мой успех зависел не только от таланта, он был добыт потом, кровью, перенапряжением и нервными срывами. В прошлом я иногда днями и ночами не ел и не спал, стремясь достичь совершенства даже в самых незначительных заказах. Моё усердие принесло мне успех.

То, что я добился всего сам, без чьей-то протекции, которую мне неоднократно предлагали, и без толстого кошелька родителей, для меня было наиболее ценным.

Отец с матерью, ведя светскую жизнь и беспокоясь о своей репутации, постарались дистанцироваться от меня. Мня себя современными и толерантными людьми, они не пошли на прямую конфронтацию, а просто вычеркнули меня из своей жизни. Мне было больно, но я пережил это. Счастье ещё, что в Сорбонну они меня отправили до того, как узнали о моей сексуальной ориентации. Так что в данный момент можно было считать меня сиротой при живых родителях. И только Тихоня поддерживал меня в трудные времена.

Часть 2

В середине дня явился так называемый "топтун". Представившись Андреем, он выслушал мои указания, где и кого надо найти, озабоченно почесал затылок, но без возражений отправился на поиски Рауля, так мысленно я стал называть моего незнакомца.

Вернулся он часа через три с пустыми руками. Опрос мамочек с колясками, гулявших в парке, ничего не дал. Да, видели симпатичного парня в спецовке, но он ни с кем не общался. Андрей пообещал продолжить поиски завтра с утра, и это было логично: судя по одежде, де Бражелон где-то работал, а ночевать приходил в парк. Там было предостаточно закутков и мест, где появлялись только бомжи и наркоши.

Я продолжил работу и, как часто это со мной случалось, настолько в неё погрузился, что не заметил, как на улице стемнело. Мои сотрудники знали, что за работой лучше меня не беспокоить, поэтому никто не удосужился сообщить мне об окончании рабочего дня. А кому захочется заглянуть ко мне в кабинет и получить за это тяжеленным старинным пресс-папье (подарок какого-то клиента) по башке? Так что с работы я ушёл в одиннадцатом часу ночи.

Выйдя на улицу, я должен был признаться самому себе, что так лихорадочно работал только затем, чтобы не думать о моём Рауле.

Хм... "моём Рауле" - это дико для меня! Всё должно быть наоборот! Это он должен думать обо мне беспрестанно, изнывая от любви и безнадёги. Так было всегда! Это меня преследовали любовью, это меня домогались, это меня молили о благосклонности, это мне предлагали на полном серьёзе бросить весь мир к ногам. Это из-за меня резали вены, писали стихи и ставили "Rolls-Royce" под окна.

Это был не взрыв моего самолюбия, не бунт собственного эго. Меня бесило, что я сам оказался в такой ситуации.

Видимо, пришло моё время слететь с катушек.

Это было странно!

Это было сладко!

Это было больно!

Так вот ты какая - первая любовь!

Каким же я был счастливым и одновременно пустым без тебя!

Приближаясь к родному парку, я увидел машину дэпээсников. В этом не было ничего странного, полиция постоянно патрулировала парк, отлавливая алкашей и наркоманов. Но смутное предчувствие заставило меня прибавить шаг.

Как в воду смотрел! Двое полицейских вели моего де Бражелона к своему "Форду". На раздумья времени не оставалось, я подскочил к ним и с беззаботным видом обратился к белому, как полотно, бомжу:

- Рауль, - само вырвалось, - прости гада, пробки. Долго ждёшь?

Полицаи в непонятках уставились на меня. Лицо де Бражелона расслабилось, что-то типа улыбки промелькнуло на красивом лице.

- Вы знакомы? - обратился ко мне толстый сержант.

- А Вы как думаете? Конечно знакомы, это он меня тут ждал, - экспромт продолжался. - Что он натворил?

- Собственно ничего, но у него нет документов.

- Это что, повод тащить его в обезьянник? Он пришёл ко мне в гости, я был ещё на работе, он сидел и ждал меня. Покажите мне закон, где написано, что люди в гости обязаны ходить с паспортом. Ко всему прочему он трезв, как стеклышко!

Мой наглый и уверенный вид сбил служителей правопорядка с толку. Но у них есть волшебное слово, которым можно прикрыть любое беззаконие:

- Разберёмся! Можете проехать с нами, раз так беспокоитесь о друге.

- Не, господа, я вас знаю: к вам попадешь - хрен выберешься. Куда вы его везёте? В тридцать восьмой участок?

- Ну да.

- Господа, на минутку притормозите.

Господа опешили от такой наглости. Я нажал кнопку быстрого набора.

- Добрый вечер, Григорий Валентинович, - услышав имя, полицаи вытянулись по стойке смирно; их можно понять - рефлекс! - Как твои дела?.. Понятно. У меня тоже, только сейчас маленький казус произошёл. Ребятки с 38-го забирают моего друга... Он документы, идя ко мне в гости, забыл прихватить... Тебе смешно, а нас тут уже чуть ли не в наручники заковывают... Нет, денег не предлагал... Да вроде сержант... Даю... Это Вас, господин полицейский. И по лицу вижу, что Вы знаете кто! - ехидство в моём голосе так и пёрло.

- Да... Так точно, товарищ генерал. Нет, имя не назвал, он вообще ни слова не сказал... Есть!.. Вас, - он протянул мне трубку обратно.

- Слушаю тебя... Блин, Григорий Валентинович, если бы он назвал своё имя, то через час вас всех бы на уши поставили. Оно тебе надо? - блефовал я по-чёрному, особенно учитывая одёжку моего бомжа. - Снова Вас.

Бедный сержант аж вспотел от волнения.

- Да... Понял... понял... Слушаюсь, товарищ генерал!

Вернув мне айфон, он платком вытер пот с лица и озабоченно сказал:

- Какого лешего надо было генерала беспокоить? Не могли объяснить по-человечески?

- А Вы мне дали это сделать? Вам же для галочки надо людей в кутузку понапихать, а за что и кто они - это, типа, начальство разберётся.

- Ну, он сам молчал как рыба об лёд! Да и одет он странновато.

- Мода такая - ночью по Москве в обносках ходить. Так безопасней, - да, блин, мне впору романы писать, детективные. - Так вы нас отпускаете?

- Приказ начальства. Кстати, у Вас у самого документы есть?

- Может, с этого и надо было начинать? Регистрацию посмотрите, вон мой дом, все 12 этажей.

Я рукой указал на светящиеся окна моего многоквартирника.

- Действительно, он. Хорошо, забирайте Вашего друга, и пусть он в следующий раз паспорт с собой берёт или хотя бы потрудится рот раскрыть и объяснить, почему он без документов.

- Да он по жизни неразговорчив. Всего хорошего, господа полицейские!

Во время всего этого представления бомж стоял с отсутствующим видом, и только взгляд его чёрных глаз внимательно следил за мной.

Полицейские сели в машину и уехали.

Не сговариваясь, мы пошли ко входу в парк.

- Спасибо! - прервал он затянувшуюся паузу.

- Оба-на, а я думал, ты немой! В принципе, не за что, и давай на "ты", коль скоро я стал твоим спасителем, - от его мелодичного голоса моё сердце сладко замерло.

Такая реакция была настолько для меня новой, что я удивился собственным ощущениям: "Это точно любовь!"

- Давай. А зачем ты ввязался?

- Не знаю. Не люблю ментов, - видимо, в этот вечер мне было суждено врать направо и налево. - А где твои шмотки? Они их выкинули?

- Нет, когда я увидел, что патруль идёт ко мне, я их закинул в кусты, - он подошёл к своей заветной скамье и стал вытаскивать из-за неё поочерёдно свой рюкзак и пакеты. - А насчёт высокопоставленных родителей ты здорово придумал!

- Чистый экспромт: менты бояться генералов, генералы бояться скандалов, на этом и сыграл.

- Ты, наверное, непростой человек, раз с генералом на "ты"?

- В общем-то нет, просто он мне кое-чем обязан. А почему у тебя паспорта нет? Или ты своё имя светить не хотел?

- Неплохо иметь такого должника, - улыбнулся де Бражелон.

От вида идеальных жемчужно-белых зубов и ласкового взгляда моя сердечная мышца зашлось в сладостной судороге. Он меня до инфаркта одними улыбками доведёт!

- А паспорт прораб на работе забрал, чтобы я в их спецодежде не свалил.

- Да, ценность великая! Кстати, твоего спасителя зовут Дима - это так, к сведению, - мне надо было хоть что-то сказать, иначе коллапс сердечной мышцы мне был обеспечен.

- А твоего спасённого - Рауль. Интересно, как ты угадал, имя не самое популярное?

Я чуть в обморок не грохнулся, колени подкосились, и я тяжело опустился на скамейку. Видимо, мой ошарашенный вид его слегка напугал:

- С тобой всё в порядке? Что произошло?

Отдышавшись и немного придя в себя, я выдавил:

- Всё норм, я неожиданно открыл в себе дар провидца!

- То есть?

- То и есть! Ты же видел меня, когда я каждый день проходил мимо?

- Конечно, на тебя трудно не обратить внимания.

Это что было? Комплимент?

- Ну, я тебя тоже заметил и дал прозвище!

Он с интересом уставился на меня:

- Какое?

- Рауль де Бражелон! - я прям выпалил это.

Хохотал он заразительно. Запрокинутая назад голова и облако шелковистых волос, которым тусклый свет фонарей придавал какой-то сказочно-анимационный вид. Этот парень сводил меня с ума!

- Забавно, меня так никто не называл, - отсмеявшись, промолвил он. - А почему де Бражелон?

- Игры разума и воображения. Сам не знаю, наверное, такими я представлял дворян Людовика ХIV, когда когда-то читал Дюма.

- Неожиданно. И, если честно, очень приятно. Разглядеть под строительной робой дворянина? У тебя точно бурное воображение.

Его заинтересованный взгляд был прикован к моим глазам. Мне казалось, что им он залез мне прямо в душу. С этим надо было что-то делать! Срочно! А то я прямо здесь брошусь ему на шею, и не факт, что это его обрадует. Хотя внутри меня всё визжало, что он неспроста на меня так смотрит!

Часть 3

- Расскажи-ка мне, братец, с какого перепугу ты в парке ошиваешься? Как твой спаситель требую удовлетворить моё здоровое любопытство!

Он снова ослепительно улыбнулся и коротко ответил:

- Ночую я здесь.

- Это я понял, поподробней можно?

- Ты и вправду любопытен.

- Тебе процитировать Сент-Экзюпери? Цитату из "Маленького принца" про ответственность.

- Не надо, заезженная фраза, и к нашему случаю имеет весьма косвенное отношение. Ладно, секрета никакого нет, и всё до ужаса банально. Я ушёл из дома после ссоры с родаками, гордо ушёл, громко хлопнув дверью. И теперь расплачиваюсь. Денег ни копейки, диплом и все документы, кроме паспорта, там остались. Пришлось, как гастарбайтеру, идти на стройку разнорабочим. Вдвоём с парнем со стройки снимаем комнату, но приехала его жена в отпуск, и на две недели мне пришлось переселиться в парк.

- А это нормально - вот так тебя выставить на улицу? Вы же, наверное, пополам платите?

- Он и не выставлял, я сам ушёл. Что мне им, свечку держать?

- Они же не сутки напролёт сексом занимаются!.. Ладно, это твои заморочки. А друзья из прошлой жизни?

- Как оказалось, друзей у меня нет, все боятся моего отца.

- Он что, из якудзы?

Он опять улыбнулся:

- Забавный ты, а по виду айсберг. Нет, не из якудзы. Скажем так: когда ты плёл ментам байку про моих родителей и возможный скандал, ты был недалёк от истины.

- Ага, я не ошибся, ты наследный принц. Точняк, я провидец!

Он снова расхохотался, на этот раз я тоже не выдержал, и мы оба ржали, как кони на конопляном поле. Он над шуткой, а я от счастья, что случай свёл нас и теперь я мог помочь ему.

- Если бы ты знал, как давно я вот так искренне не смеялся! - сказал он, вытирая руками выступившие от смеха слёзы.

- Я тоже. Не с кем было... У меня предложение. Только сходу на дыбы не вставай. Я живу один, можешь у меня перекантоваться, пока жёнушка твоего соседа по комнате не уедет.

Он на минуту задумался:

- Я тебя не стесню?

- Смеёшься? У меня квартира 210 квадратных метров. Правда, студия, но есть три свободные гостевые комнаты.

- Так ты у нас богатенький Буратино? - в его устах это прозвучало на удивление необидно.

- Не бедствую.

- Родители?

- Нет, мы почти не общаемся, я сам заработал.

- А разве можно честным трудом заработать денег на 210 квадратных метров элитного жилья в центре Москвы?

А вот это уже было до смерти обидно. За кого он меня держит? За киллера по найму? Продажного чиновника? Владельца финансовой пирамиды? Между нами словно стена выросла. Я молча развернулся и пошёл к своему дому. Минуту спустя он меня догнал, обежал вокруг, преграждая путь.

- Ну извини! Ляпнул, не подумав. Мне надоело копейки считать, вот и типа пролетарская обида на буржуев.

- Я не буржуй, я каждую копейку собственным горбом заработал. И я не виноват, что за свои понты люди готовы платить любые деньги! - голос мой дрожал от обиды.

- В каком смысле?

- Ну, раз ты из московского бомонда, то можешь прикинуть, сколько зарабатывает модный дизайнер интерьеров.

- Дим, ну прости дурака, я понимаю, что в некоторых профессиях можно честно зарабатывать кучу бабла. Я же о тебе ничего не знаю. Если честно, я думал, ты модель, а они известно, чем зарабатывают.

- Вот ты опять! Обо всех судишь со своей колокольни! Модели тоже пашут будь здоров и не все ложатся под "папиков".

- Ну, вот такое я говно, - теперь обиделся он. - Таскаю раствор и кирпичи и обо всех сужу с подвального этажа жизни. Я заслужил, чтобы ты меня послал.

Он опустил голову и пошёл к своей скамейке. Сердце болезненно сжалось. Сейчас уже не от любви. Скорее, от жалости. Пусть у меня не получится затащить этого принципиального парня в постель, но бросить его без помощи я тоже не мог.

- Послушай, де Бражелон, давай начнём сначала, а то мы оба обидчивы до ужаса. Мир? - я протянул руку, он, не раздумывая, пожал её. - Пойдём, я так жрать хочу, аж переспать негде.

Он снова заулыбался. Значит, как и я, он отходчив. Это большой плюс, учитывая мой взрывной темперамент и непростой характер.

Мы пошли к моему дому, по пути обсуждая, как менты обосрались от генеральского гнева и как сам генерал испугался скандала.

Возле самого подъезда мой бомжик вляпался в единственную на всю округу лужу. Видимо, дворник поливал розы под окнами и натекло маленькое такое озерцо. Он сел на бордюр и снял кроссовок:

- Дим, ты иди, я носок выжму и догоню.

- Хорошо, третий этаж, третья квартира.

- Третья справа или слева?

- Номер три. Там только одна дверь, не заблудишься.

Он с удивлением уставился на меня:

- У тебя квартира на целый этаж?

- Да, но только этого подъезда.

- Ни хрена себе, сказал я себе!

- Опять начинаешь? Не я так строил.

- Нет, всё нормально, просто раньше такого не видел.

- Давай побыстрей, я пока пиццу в микроволновку поставлю. С разносолами у меня беда.

- Ага, я по-быстрому.

Прошло минут двадцать, когда я стал думать, почему он так долго. Я выглянул с балкона - внизу никого не было. Бегом я ринулся вниз. Моего виконта нигде нет! Как ветром сдуло. Я на минуту задумался и всё понял. Парень морочил меня, он и не собирался у меня жить. Но только вот почему?

Всю ночь я промучился этим вопросом.

Злой, в диком раздражении, я двинулся на работу. У знакомой скамейки стоял мой "топтун":

- Привет, Андрей! Его не было?

- Доброе утро, Дмитрий Антонович! Нет, я здесь с семи утра.

- Так, план меняется. Сейчас обойди парк - по идее, на работу ему надо идти позже. Может, сменил скамейку, вчера его здесь менты замели.

- Так, может, он в обезьяннике?

- Да нет, я его отмазал, а он, сука, из благодарности проводил до подъезда и втихаря свалил.

- Ну свалил и свалил, зачем он Вам?

- Ты с меня три шкуры дерёшь не за вопросы, - я был в бешенстве, но не из-за Андрея, а из-за этого бомжа-принца, мать его. - Если не найдёшь, пробей все действующие стройки в округе. Его стройка должна быть поблизости, иначе зачем ему таскаться именно в этот парк?

- Я Вас понял, Дмитрий Антонович. Фотка бы не помешала, но длинноволосых блондинов среди разнорабочих, думаю, не много. Я постараюсь его найти.

- Извини, Андрей, что сорвался на тебя. День с утра не задался.

- Всё нормально, я понимаю.

Так начался мой кошмар. Я ни на минуту не мог отвлечься от мыслей об этом засранце. Почему он сбежал? Что я сделал не так? Эти и ещё с десяток вопросов отравляли мою жизнь.

В обед я поехал к Тихоне, обещал ведь. Там всё ему выложил. Сказать, что тот слегка охренел от моей внезапной любви, было бы слишком мягко. Свою подружку Аллу он любил ещё со школы. Их любовь была спокойной, как штиль на море. Ни тебе ссор, ни тебе разборок. Свадьба, сыновья, внуки - всё распланировано на много лет вперёд. Скукотища голимая! А тут такие шекспировские страсти. Но, как всегда, в стороне он не остался, сказал, что подключит ещё троих, более опытных в розыске человека людей. Я сел и по памяти нарисовал портрет де Бражелона, и когда Тихоня его увидел, то, смутившись, заметил:

- Я где-то тебя понимаю. Хотя после тебя меня сложно удивить мужской красотой. В нём есть какая-то изюминка, честно скажу, лицо неординарное. Что ж, будем искать твоего дворянина...

Вот уже неделю трое сыщиков безрезультатно прочёсывали не только стройки, но и вообще любые близлежащие производства. Результата не было. Мы с Андреем первые три дня с вечера до поздней ночи прочёсывали парк. Рауль как сквозь землю провалился.

Всё это время у меня противно ныло сердце. Воспоминания о его светлой улыбке приносили только боль. Я не мог спать, аппетит пропал напрочь. Работа, требующая не только усидчивости, но и вдохновения, замерла в мёртвой зоне. Я сам себя ненавидел за эту любовь.

В один из дней, поздно вечером, я возвращался домой знакомым маршрутом. Измотан я был конкретно всеми этими переживаниями. Шел, не замечая ничего вокруг.

В частности, я не заметил компанию подвыпивших парней, увязавшуюся за мной. Где-то на середине аллеи мне со всей дури въехали по почкам. Согнувшись от боли, я почувствовал, что чьи-то руки тащат меня в глубину парка. Глупая гордость не позволила мне звать на помощь.

Скорость, с которой произошло нападение, не дала мне оценить обстановку. Я не знал, как много у меня противников и насколько они подготовлены. Так как я всё-таки был мастером спорта по самбо, без боя я сдаваться не собирался. Схватив одну из тащивших меня рук, я резко дёрнул её на себя. Обладателем руки оказался щуплый пацан, и мой рывок бросил его далеко вперёд. Выскользнув из плаща, в который вцепилась не одна пара рук, я наконец смог оглянуться и заценить этих уродов.

Всего их было пятеро, но один уже валялся на земле, жалобно подвывая, схватившись за вывихнутое плечо. Четверо других окружили меня и дружно бросились со всех сторон.

Это в кино показывают, как герой лихо отрубает многочисленных нападающих. И всегда по одному. Но это в кино, здесь всё было по-другому. Напали они все одновременно. Удары сыпались градом. От каких-то я уворачивался, какие-то блокировал, успевая изредка отвечать, но большинство пропускал. Один раз мне повезло, удар моей ноги пришелся в самое больное для мужчины место. Короче, яйца я ему расплющил. Но тут же получил сокрушительный удар в челюсть, сваливший меня на землю. И тут пошла веселуха. Меня пинали со смаком, я лишь прикрывал лицо руками и, подогнув колени в позе эмбриона, пытался защитить живот.

Но в какой-то момент пинки прекратились, я явственно услышал звук ломающейся кости, а затем долгий крик жуткой боли. Кто-то из подонков крикнул: "Пацаны, у него бита, валим отсюда", и, судя по последующим звукам, кричавший подавился собственными сломанными зубами.

Часть 4

Спустя минут пять всё затихло. Я пошевелился, но от боли заскрежетал зубами и тихо застонал.

- Дим, не шевелись, я сейчас "скорую" вызову, - от звука родного голоса вся накопившаяся во мне за эти дни горечь и прямо сейчас мучившая меня боль вылились в настоящую истерику.

Я ревел в голос, а рука Рауля нежно гладила меня по голове. Из-за слёз, застилавших глаза, его самого я не видел.

- Всё будет хорошо, потерпи.

Я слышал, как он разговаривал с диспетчером 112. Через минуту он опустился возле меня на колени.

- Куда ты пропал, я пол-Москвы с собаками обыскал! - всхлипывал я.

- Дим, у меня всё так сложно, зачем тебе мои головняки?

- А, может, мне нужны твои проблемы! - от боли тормоза у меня не работали.

- В каком смысле? - удивился он.

Надо было срочно выкручиваться, не признаваться же ему в любви, лёжа в луже крови.

- Я совсем один. Думал, встретил родственную душу, а ты слился, даже не попрощавшись, - неся откровенную ахинею, я попытался повернуться к нему лицом.

- Ради Бога, не шевелись, диспетчерша приказала тебя не кантовать, неизвестно, что у тебя там сломано и отбито. Нас перебросили на другую стройку, там есть вагончики, так что за меня не волнуйся, мне есть где ночевать, и платить теперь за комнату не надо.

- А ты хоть позвонить мог?

Картинка не складывалась, он сбежал, когда о другой стройке речи не шло. Скорее всего, сам уволился и нашёл другое место. Но почему?! Это был вопрос всех вопросов.

- А ты давал мне свой номер?

- Ты же втихаря свалил, как я мог тебе его дать? - наши препирательства напоминали пинг-понг.

- Я действовал импульсивно, в тот момент мне показалось, что не стоит втягивать тебя в мои проблемы, я и свалил по-тихому.

- Рауль, я по доброй воле встрял с ментами и от чистого сердца хотел помочь тебе выбраться из этой ямы. Зачем нужны деньги, если не можешь помогать людям? - Бог меня когда-нибудь покарает за враньё: не от чистого, а от влюблённого сердца я хотел заполучить этого парня.

- Ты филантроп? На кой тебе сдались мои головняки?

- Значит сдались! Просто мне очень нужен друг. Ты больше не сбежишь? - Боже, как же жалко это прозвучало!

Ответить ему не дал вой сирены. Рауль сорвался с места, чтобы встретить "скорую". Через минуту вокруг меня хлопотали врач, фельдшер и двое санитаров.

Блять! Я на минуту отвлёкся, отвечая на вопросы врача, а мой бомж опять испарился. Типа отдал должок, и адью, мы квиты!

Он издевается?!

Мы же нормально разговаривали?!

Что с этим малахольным не так?!

Тут один из санитаров попытался приподнять меня, и сознание милостиво вырубилось.

Очнулся я уже в больнице. Рядом сидел Тихоня.

- А ты здесь откуда?

- Мило! Это вместо: "Здравствуй, Саша! До чего же я рад тебя видеть!" - за его улыбкой можно было явственно разглядеть беспокойство.

- Знаешь, Саша, мне не до политесов. Эти сволочи ни одного живого места на мне не оставили.

- Знаю, говорил с врачом. Ничего не сломано, но потоптали они тебя изрядно. Хоть селезёнку удалось спасти, так что операции не будет.

- Так откуда ты здесь? - меня почему-то мало волновало собственное здоровье.

Меня переполняла боль и злость.

- Когда ты не вышел на работу, мне позвонил Андрей, вы договаривались с утра с ним встретиться. По сводкам мы узнали, что в парке была драка. Ну, а дальше дело техники. Вот скажи на милость, какого хрена я выбивал тебе разрешение на ношение оружия?

Я вспомнил про "Glock", одиноко лежавший в сейфе.

- Это была твоя идея, я с самого начала сказал, что не смогу стрелять по людям.

- Но для острастки в воздух пальнуть-то можно?!

- Всё произошло слишком быстро, даже если бы он был со мной, я бы не успел его достать, - моя голова и левый бок жутко болели. - Попроси, чтобы мне дали обезболивающее.

- Хорошо.

Тихоня вернулся с сестрой, и та сделала укол в вену. Через минуту боль как рукой сняло, и мир вокруг меня медленно поплыл.

- Как же классно!

- Лежи уже, наркоман недоделанный! - улыбнулся друг. - Кстати, прикол хочешь?

- Валяй, - мне всё стало безразлично, даже злость на Рауля испарилась.

- Те отморозки, что метелили тебя в парке, сами явились в полицию с повинной!

- Ты гонишь! С какого перепугу? Я же их почти не видел, слишком темно было.

- Похоже, кто-то, не знаю кто, на них конкретно наехал, и этого человека они боятся больше полиции. Мне это следователь сказал. Их хотели выпустить под подписку, так как заявления от тебя ещё нет. Они умоляли запереть их в камере.

- Чёртов Рауль!

- А он тут каким боком?

- А, ты же не в курсе. Это он меня отбил у этой своры. Он жил в парке и наверняка знает всю местную гопоту.

- Тогда куда он делся?

- Опять по-тихому свалил, - мой голос не выражал никаких эмоций.

- Он больной на всю голову? Снова начнёшь искать?

- Нет, хватит бегать за призраком. Раз убегает каждый раз, значит есть причина. Знать бы какая.

- А как же любовь-морковь?

- Насильно мил не будешь. Если он сбегает, не зная, как я к нему отношусь, то, узнав, сбежит тем более.

- А ты? - в глазах друга светилось сочувствие.

- А что я? Переживу как-нибудь. Мне, вон, раны зализывать надо... Ох, блин, заказ! - я вспомнил о незаконченной работе. - Можешь мне сюда Алину из офиса вызвонить?

- Что, прям сейчас? Это не потерпит, пока ты оклемаешься?

- Немедленно! У меня сроки горят, я не могу подвести людей.

Тихоня послушно набрал номер. Передав мои указания, он грустно на меня посмотрел.

- У тебя вся жизнь - одна работа. Я в школе думал, что, когда мы вырастем, ты останешься таким же раздолбаем неприкаянным, каким и был. Ан нет, даже по тусам не ходишь.

- Сменил жизненные приоритеты, - улыбнулся я. - Разве это плохо?

- Нет, хорошо. И хорошо, что ты остался всё тем же пацаном в душе. Не меняйся, Дим.

И за что Бог благословил меня таким другом? Вероятно, это компенсация за нерадивых родителей.

- Слушай, мне на работу надо, - он озабоченно посмотрел на часы. - Через часик мама принесёт тебе поесть, а вечером мы с Аллой тебя покормим.

- Ты всех мобилизовал? Небось, и родакам позвонил?

- Звонил, они в Греции. Передавали наилучшие пожелания. Меня в жизни никто так не бесил, как твои папа с мамой.

- Плюнь, я давно плюнул. Каждому своё. Они меня вырастили, дальше уже не их ответственность.

- Какая-то кукушечья мораль получается. С глаз долой - из сердца вон. Никогда их не пойму.

- Не очень-то они в этом нуждаются. Ладно, беги уже, а то мы языками как зацепимся, так до ночи проговорить можем.

- Ты прав, вечером поговорим.

Он направился к двери, но у самого порога обернулся:

- Может, мне пока не отзывать гвардию с розыска? Я же тебя знаю, пока ты не выяснишь причину его постоянного бегства, ты себя поедом есть будешь.

- Да пошёл он, - из-за лекарств я купался в море собственного безразличия к происходящему.

Но Тихоня, зная моё самоедство, приказал продолжать поиски, более того, он увеличил бригаду сыщиков, и теперь Рауля искало семь профессионалов.

Через месяц с небольшим меня выписали. Из больницы меня забирал Тихоня на своём новом "Крайслере". Я уже сто лет уговаривал его сменить тачку - несолидно преуспевающему адвокату ездить на старом "Шевроле", даже хотел подарить ему машину, но он каким-то макаром (на самом деле мама Валя проговорилась) узнал об этом и устроил мне персональное Ватерлоо. Наконец клиент созрел, для этого всего лишь надо было, чтобы его долбанули в "зад". Слава Богу, произошло это на стоянке и в машине никого не было. Долбанула девушка на "ВМW", ну кто ещё может въехать в машину на стоянке? Отчасти именно из-за таких мелочей я счастлив, что я гей и гарантировано не полюблю вот такую тупоголовую курицу.

Я, прихрамывая, шёл к сияющему авто и к не менее сияющему Тихоне. Он получил новую игрушку! Мне бы его беды и радости.

- Паршиво выглядишь, - констатировал факт Тихоня. - Краше в гроб кладут.

- Тебя бы так отмутузили, я бы посмотрел, как бы ты выглядел.

- Ничего, отдохнёшь, поднаберёшься сил, станешь прежним прекрасным принцем. Молодость своё возьмёт.

- А я и не гружусь по этому поводу. Кому я нужен?

- Кстати, насчёт этого. Я тоже голову сломал, что не так с твоим Раулем. Вполне может быть, что он бежит от тебя, потому что сам влюбился и боится своих чувств.

- Подбодрить пытаешься? Даже если так, то он уже успешно справился со своими чувствами, больше месяца прошло.

Новостей о Рауле действительно не было. Каким-то непостижимым образом ему удавалась скрываться от Тихониных ищеек. Поиски затрудняло то, что мы не знали его фамилию. Они пытались искать среди отпрысков богатых и знаменитых, но сына влиятельных людей с редким именем Рауль ни у кого не оказалось.

Как и предполагал Тихоня, образ этого засранца не покидал меня ни на минуту. Я продолжал гадать о причинах его нежелания общаться со мной. Может, он вычислил, что я гей, и от этого бежал? Маловероятно.

Я, конечно, симпатичный, но не манерен, ручками не машу, головку не вскидываю, глазки не закатываю. Может, сработал стереотип: красивый дизайнер - значит, стопроцентный педик? Ну, а если даже и так, я же не в кровать его тащил. Предложил свою помощь и дружбу. Это не повод сбегать от меня при каждом удобном случае; просто скажи открытым текстом: "Отвали" и забудь о моём существовании. Я понимал, что правду мне может открыть лишь сам Рауль. Но от этого легче не становилось. Я похудел и осунулся.

Часть 5

Слава Богу и моим сотрудникам, дела в конторе шли своим чередом. Мы не просрочили ни одного заказа, фирма, даже без меня, работала как отлаженный механизм. Поэтому я подумал сменить обстановку и слетать на неделю в Испанию. Попросту отдохнуть и набраться сил. Избавиться от своего наваждения по имени Рауль я не рассчитывал.

Вернувшись домой, я превратился в сомнамбулу. Я ел, пил, изредка выходил из дома, пару раз был на работе. Но ничего из окружающего мира меня не трогало. Я сосредоточился на саднящей боли внутри себя, не переставая задаваться вопросом "Почему?". Ответа не было, да и не нужен он уже был.

Разочарование и боль от этой любви скрутились во мне в ядовитый клубок змей, постоянно жалящих прямо в сердце. Стоило мне отвлечься, как через минуту перед глазами вставал стройный силуэт или благородный профиль блондина с чёрными глазами. Он мягко улыбался, и это вызывало то прилив нежности, то волну гнева на него.

Крыша моя съехала капитально, и понял это только Тихоня. Он проводил у меня каждую свободную минуту. Если бы не он, я бы забывал есть и пить лекарства, день и ночь для меня сместились, и порой я не понимал, какое сейчас время суток. Разговаривать мне тоже не хотелось, поэтому Тихоня даже не пытался завести разговор. Он просто был рядом.

Видя моё стабильно никакое состояние, он решил, что коли один я в Испанию поехать не смогу, то он бросит все свои дела и поедет со мной. Даже этот жест оценить я был не в силах. Но Тихоня и не рассчитывал на мою реакцию, ему было важно вытянуть меня из омута безразличия к жизни, пробудить меня, встряхнуть и привести в себя. Наша дружба давно не нуждалась в словах благодарности.

Он купил билеты, и через 5 дней мы должны были вылететь в Барселону. Я любил этот город больше всех остальных европейских городов. Даже не знаю за что. Мне там было и комфортно, и интересно одновременно. Там я мог часами рассматривать творения Гауди, храм Саграда Фамилия или Дворец Гуэль действовали на меня завораживающе. Именно на такой эффект рассчитывал Тихоня.

Я вяло скидывал выбранные для поездки вещи в чемодан, не заботясь о том, что они помнутся и мне придётся их снова гладить. Уже минуты три кто-то долбился в дверь и обрывал звонок. Меня это не трогало - у Тихони были ключи, а больше никого я видеть не хотел.

Где-то на десятой минуте меня начала бесить непрерывная трель звонка. Я стряхнул оцепенение и пошёл к двери с твёрдым намерением выматерить настойчивого доставалу, не имея ни малейшего понятия, кто бы это мог быть.

Я провернул замок, но под нажимом извне дверь внезапно распахнулась, и буквально мне на руки упало чуть живое тело. Я не верил своим глазам, мою меланхолию как рукой сняло. У меня на руках повис Рауль. Сначала я решил, что он ранен, но следов крови было не видно, а принюхавшись к зловонному перегару, я понял, что мой бомж пьян в стельку.

Ничего не понимая, я попытался усадить его в кресло. Но он упорно с него соскальзывал на пол. После третьей попытки я потащил его в одну из комнат, которую уже давно называл комнатой Рауля. Ещё с того первого раза, когда он смылся, пока я его ждал с разогретой пиццей. И потом я сотни раз представлял, что он живёт в ней, а однажды она становится нашей общей спальней. Что же, она дождалась своего хозяина!

С трудом подтащив его к кровати, я попытался рывком отправить пьяный груз на её середину. Но сил после больницы у меня не хватило, и он со всего маху брякнулся об пол. Видимо, это его несколько протрезвило, и он уселся, удивлённо хлопая длиннющими ресницами. Наконец его взгляд сфокусировался на мне, и он пьяно пробормотал:

- Всё-таки я дошёл до тебя!

- Дополз, я бы сказал, - с этими словами я подхватил его под мышки и водрузил на кровать.

Правда, на кровати оказался только его торс и задница, ноги же упрямо отказывались присоединиться к остальным частям пьяного тела. С большим трудом мне наконец удалось уложить этот полутруп на постель. Выбившись из сил, я опустился рядом.

Гадать о том, каким ветром его занесло в мою обитель, не было смысла. Проспится - сам расскажет, а нет, так я вытрясу из него правду, слишком долго я находился в лапах неизвестности.

Я посмотрел на мою вусмерть пьяную любовь. На этот раз на нём были рваные джинсы, футболка с драконом и тонкая кожаная косуха. Из-под задранной футболки проглядывал кусочек пресса, идеальные белоснежные кубики. Так близко с предметом моих переживаний я не был и невольно возбудился. Нет, остановил я свои похотливые мысли, это не дело - воспользоваться его беспомощностью, будет смахивать на изнасилование.

Я направился ванную и минут пять мыл лицо ледяной водой, пока возбуждение не оставило меня. Со всеми этими передрягами у меня слишком долго не было секса.

Я вернулся в комнату Рауля. Он беззвучно спал. Я решил снять с него куртку и обувь. Кашемировое покрывало под ним всё равно придётся отдавать в химчистку, но, по крайней мере, парню будет комфортней.

С кроссовками я справился в момент, а вот с косухой пришлось повозиться. Чтобы освободить руку из рукава, мне пришлось низко склониться над Раулем. Так низко, что я чувствовал на шее его легкое дыхание. И вдруг прямо в моём мозгу раздался шёпот:

- Я люблю тебя!

Я в панике отпрянул.

Здец, слуховых галлюцинаций мне только не хватало! В том, что это было именно они, я не сомневался. Слишком сильно мне хотелось услышать от него эти слова, но тело передо мной оставалось недвижимым. Вдруг ресницы задрожали, глаза открылись и внимательно уставились на меня. В них ещё плескался алкоголь, но взгляд был ясным и осмысленным.

- Ты не ослышался, я действительно очень люблю тебя. И полюбил задолго до нашей встречи в парке.

Колени подогнулись, но я успел развернуться и плюхнуться на край кровати. Я обхватил руками голову: "Просыпайся, просыпайся". Для верности я дёрнул себя за волосы. Больно, я не сплю, да и сердце заходится, то и дело пропуская удары, отчего мне становится трудно дышать.

Сзади меня обнимают две руки, к обнажённой спине прижимается тело в тонкой футболке. Я чувствую его жар. Одинокая слеза катится с уголка глаза. Влажный язык длинным мазком от подбородка до виска слизывает её. Это возвращает меня в реальность.

Одним рывком я сбрасываю с себя руки и вскакиваю с кровати. Шквал гнева накрывает меня с головой. Я разворачиваюсь, наклоняюсь близко к его лицу, впиваюсь взглядом в его бездонные глаза и шиплю:

- Что... блять... с тобой... не так?!

- Всё! - спокойно отвечает он.

Я выпрямляюсь и иду к окну. Гнев клокочет во мне раскалённой лавой, но я знаю, что бессмысленно извергать его. В глазах бомжа я увидел, что он готовился к этому извержению, что он примет от меня всё что угодно, вплоть до пощёчин и рукопашной. Именно для этого он напился. Набраться смелости. Сейчас его и обухом не перешибёшь. А раз так, значит он действительно любит меня. Эта мысль превращает кипящую во мне лаву в тёплую морскую волну с привкусом слёз.

Я не уловил движения позади себя, но вот две руки снова обвивают мою шею, и со спины ко мне прижимается разгорячённое тело. Я в одних шёлковых шароварах, поэтому каждой клеточкой чувствую его изгибы, вплоть до швов на джинсах. Мои вздыбленные плечи бессильно опускаются. Он мягко разворачивает меня и берёт в плен мои губы. Руки, безвольно висящие вдоль тела, оживают и скользят по его спине. Как в забытьи, я цепляю край его футболки и тяну её вверх. Теперь мы оба обнажены по пояс. Его язык ненавязчиво скользит по моему нёбу, переплетается с моим языком. Я сначала слабо, а потом с нарастающей страстью отвечаю на его поцелуй. И вот уже два языка танцуют сальсу, руки всё смелее скользят по тесно сплетённым телам. Нас обоих пробивает крупная дрожь. Голубые искорки статического электричества покалывают обнажённые торсы. Каким-то чудом шаровары спадают с меня шёлковой волной. Я точно проваливаюсь во временной портал, я не почувствовал движения, не понял, каким образом он тоже оказывается абсолютно обнажённым.

Мы, не прерывая поцелуя и не размыкая объятий, валимся на кровать.

Я с трудом отрываюсь от его губ и привстаю на одной руке.

Мне жизненно необходимо рассмотреть его тело - тело, о котором я так долго грезил. Сравнить свои фантазии с действительностью.

Она превосходит все мыслимые представления о красоте.

Подо мной юный греческий бог. Широкие плечи, потрясающая грудь с розовыми бусинками сосков, выточенный из белоснежного мрамора торс, узкие бёдра и изящный большой член в обрамлении аккуратно подстриженных чёрных, как смоль, кудряшек. На коже ещё видны следы раздражения от бритвы. В мозгу мелькает мысль, что он готовился к этому, он знал, чем закончится признание.

В моей душе происходит третья трансформация. Тёплая морская волна превращается в мощное, но нежное цунами со вкусом страсти.

Я понятия не имею, что он любит в сексе, и мне пофиг.

Я готов ради него на всё, даже впервые в жизни выступить в пассивной роли. Но сейчас мне безумно хочется попробовать его на вкус.

Часть 6

Без прелюдий я припадаю к необыкновенно пропорциональному и большому орудию.

Минуя полость, он сразу оказывается в моей гортани.

Тело подо мной изгибается в сладкой истоме.

Слышен слабый стон.

Я наращиваю темп, руки парня берут меня за голову в тщетной попытке оторвать от этого животворного органа. Слабый вскрик, и мощная струя бьёт прямо в моё горло.

Не торопясь, я выпускаю его из своего плена и продолжаю языком исследовать это чудо природы.

Стоны становятся похожи на всхлипы.

Неожиданно тело подо мной переворачивается, и передо мной предстают ягодицы идеальной скульптурной формы.

Проводя языком по линии ноги, я перехожу к этим восхитительным тугим бугоркам.

Моё цунами скапливается внизу живота и грозит затопить близлежащие районы.

Я замедляюсь, стараясь предотвратить преждевременное извержение.

Руками приоткрываю волшебную расселину; розовая, никем не тронутая пещерка призывно раскрывается навстречу моему языку.

Э, да ты девственник!

Не волнуйся, ты в надёжных и опытных руках.

Римминг - это моя фишка. Некоторых индивидов я доводил до оргазма, пользуясь только пальцами и языком.

Но времени у меня всё меньше, я слишком долго этого ждал, к тому же тут можно излиться, только любуясь на это совершенное тело.

Язык нежно, но настойчиво расширяет вход, мышцы становятся мягкими и податливыми.

Всё готово, но вставать за презервативом и смазкой - значит разрушить волшебство момента.

Впервые в жизни я не сомневаясь иду на риск, двойной риск. И второй меня беспокоит гораздо больше первого.

Нельзя сделать любимому больно, первый неудачный анальный опыт может навсегда отбить желание его повторять.

Я снова припадаю губами к пещерке, стараясь максимально её смочить слюной.

Ну вот, всё готово к проникновению, но мне нужны его глаза.

Я нежно руками показываю ему, что хочу, чтобы он лёг на спину. Он понимает, переворачивается, и наши глаза встречаются.

Его, затуманенные наслаждением, становятся похожи на чёрные дыры вселенной, зрачок на них неразличим, они бездонны.

Это настолько сексуально, что у меня уже нет сил сдерживаться.

Я смачиваю свой нехилый инструмент слюной, первый раз в жизни жалея о его внушительных размерах.

Пропускаю свои руки под его колени, он охотно распахивается передо мной. Осторожно пытаюсь найти место сцепления, нахожу, и вдруг его тело со всей дури подаётся вперёд ко мне, я практически насаживаю его на себя и с нескрываемым ужасом ловлю его взгляд.

Любовь и наслаждение светятся в его глазах.

Чёрный бывает необычайно выразительным.

И ни малейшего признака боли.

Это очень странно, так не бывает, первый раз всегда очень болезненный.

Как будто читая мои мысли, он мелодичным голосом произносит:

- Просто я очень сильно люблю тебя и слишком долго этого ждал.

Душа взрывается невысказанными эмоциями, глаза туманят непрошеные слёзы, я делаю первый осторожный толчок.

Он с наслаждением изгибается, и его бёдра оказываются на моих.

Такую позу я ни разу не использовал. Мои движения ограничены его телом, поэтому я двигаюсь с минимальной амплитудой, и так мне будет сложно найти его главную точку.

Но, оказывается, мой младший всё нашёл сам, малейшее движение вызывает невероятную реакцию, Рауль елозит бёдрами, сладострастно стонет и изгибается, и не успеваю я даже двинуться, как его грудь и пресс орошаются белыми струями.

Мышцы ануса начинают сокращаться в такт извержению, и мой предел не заставляет себя ждать.

Этот оргазм я запомню на всю жизнь.

Видимо, всё, что со мной происходило в эмоциональном плане до и во время этого момента, слилось в одно, меня буквально разорвало, и извержение длилось, как мне показалось, бесконечно.

Сокращения не переставали сладко терзать мо тело.

Слёзы текли по щекам, чуть слышный, но необычайно похотливый стон, не прерываясь, слетел с уст.

Счастье, что такое случается нечасто, иначе моя психика не выдержала бы и трёх раз. На тот момент я ещё не знал, что каждый раз, когда мы будем заниматься любовью в будущем, эта самая психика будет подвергаться ещё большим испытаниям.

Абсолютно обессиленный бурным и продолжительным оргазмом, я упал рядом с Раулем. Он повернулся ко мне, опёрся на локоть и стал нежно водить по моему лицу пальцами.

- Любуешься делом рук своих, изверг? - не открывая глаз, спросил я. - Из-за тебя я постарел лет на десять.

- Ты прекрасен!

- Ага, прям необыкновенно красив! - сарказм был моим коньком.

- Именно так, - на мою иронию он отказывался реагировать. - Я очень сильно люблю тебя!

- Странная у тебя любовь!

- Какая есть!

- Почему ты бегал от меня?

- До встречи с тобой мне нравились девушки и не нравились геи. Я думал, ты такой же. Признаюсь тебе, а ты меня пошлёшь. И тогда без вариантов, хоть в петлю...

Чёрт, прав был Тихоня.

- А для начала просто другом стать? Даже окажись я натуралом, и то не стал бы посылать.

- Я не хотел быть тебе другом!

- Максималист, значит. Всё или ничего? А то, что я чуть коньки не отбросил, тебя это не волновало? Чисто по-человечески прийти в больницу, поддержать?

- Я бывал там. Каждый день. Знал, что с тобой и как ты себя чувствуешь.

- А повидаться? Не судьба?

- Я бы не выдержал! Расплакался бы и всё тебе выложил.

- Боже, какой идиот! Я мечтал об этом больше всего!

- Тогда я этого и предположить не мог.

- А сейчас что произошло? Что изменилось?

- Тихоня меня нашёл и всё рассказал.

Меня как током ударило. Я попытался привстать, но сил реально не было.

- Когда?

- Часа три назад. Он сказал, что ты по мне с ума сходишь, и не фигурально, а на самом деле. Чтобы я брал себя за жопу и летел тебя спасать. Я вмазал для храбрости, но не принял во внимание пустой желудок. Меня развезло, еле до тебя добрался.

Наконец всё встало на свои места. Облегчение, радость и необыкновенное счастье переполняли моё истерзанное сердце.

- Что теперь собираешься сделать? Снова сбежать? У меня не будет сил тебя остановить.

- Если не прогонишь, теперь я всегда буду рядом, - просто и бесхитростно ответил он.

Я всмотрелся в чёрный омут бесподобных глаз:

- Значит ты не разочарован?

- Сбрендил? Так хорошо мне никогда не было!

- А то, что я оказался такой тряпкой - не смущает?

- За это я люблю тебя ещё больше. Ты оказался не красивой куклой, а глубоко чувствующим человеком. Даю слово больше не расстраивать тебя! Так не прогонишь?

- Дурачок! Это твоя комната. Ещё с того дня, когда ты остался внизу носки выжимать. Это же надо такое придумать - то же самое, что шнурки гладить! А я, осёл, повёлся!

- А где твоя комната? - в голосе послышалось разочарование.

- Знаешь, мне кажется, в этой нам обоим места хватит.

Счастливый заливистый смех, и его влажные губы накрывают мои. Миллионы молний пронзают тело. В сладостной неге привлекаю его к себе. Мы лежим обнявшись, и я не замечаю, как засыпаю.

Просыпаюсь я в одиночестве. Чувство тревоги теснит грудь, но приглушённый шум и вкусные запахи со стороны гостиной моментально меня успокаивают. Я с трудом встаю с кровати, натягиваю на голое тело шаровары и иду в студию. Огромная комната залита солнечным светом, у плиты колдует моё божество в фартуке, повязанном на стройное обнажённое тело. Две соблазнительные округлости хорошо видны в его разрезе. Мгновенная эрекция, и я прижимаюсь к стройному телу, целуя белоснежную шею.

- С добрым утром, точнее, днём! Горазд же ты дрыхнуть!

Холодок пробегает по моей спине. В 8 утра мы с Тихоней должны были быть в Шереметьево, чтобы лететь в Барселону.

Почувствовав моё напряжение, Рауль оборачивается, обнимает меня и успокаивающе говорит:

- Меня Тихоня разбудил. Сказал, что Испания тебе теперь не нужна и твоё лекарство уже здесь. Он с Аллой туда полетел. У тебя потрясающий друг!

- У меня не только друг потрясающий!

- А кто ещё? - он притворяется, что не догнал.

Вместо слов тяну его в сторону спальни.

- Стоп, был приказ откормить тебя, да и мне позавтракать не помешает, ночка была ещё та.

Он ласково подталкивает меня к столу:

- Не обессудь, на кухне я профан, но омлет делать умею. Не против?

- Я сейчас дохлую лошадь съем. Там ещё сыр в холодильнике был. Короче, давай всё, что найдёшь. Мне силы нужны, мнооого сил, - я кровожадно улыбаюсь, нагло уставившись на его полуобнажённое тело, похотливо облизываю губы и хищно спрашиваю: - Может, снимешь фартук?

Он хохочет, запрокинув голову:

- А тебе кусок в горло полезет?

Я призадумываюсь:

- Да, пожалуй, не стоит. Я сам сниму... после завтрака...

Не знаю, что на меня подействовало, откуда взялись силы в истощённом теле, но мы вылезали из постели, только чтобы подкрепиться. Секс-марафон длился больше суток. Таких ощущений и такого наслаждения я не испытывал ни разу в жизни. По ходу пьесы я впервые впустил чужеродное, но такое родное тело в себя. Мой неопытный любовник, не мудрствуя лукаво, применил те же приёмчики, что и я прошлой ночью. Ученик превзошел учителя, и его вторжение вызвало лишь минутный дискомфорт, а когда он начал долбиться в мою чувствительную точку, я впервые в жизни орал от наслаждения и кончил, не прикасаясь к своему младшему.

Что любовь и физиология творит с людьми!

Мне казалось, что мы никогда не насытимся друг другом. Стоило нам прерваться, как желание накрывало с новой силой.

Трэш сменялся нежностью, я испытал всю гамму чувств - от жёсткого захвата до покорной сдачи всех позиций в этом любовном противостоянии.

О Рауле можно было сказать, что он не уступал мне в эмоциональности. Он то в остервенении беспрестанно входил меня, то со слезами в чудесных глазах извивался подо мной. И всё это под аккомпанемент сладострастно-похотливых стонов.

Часть 7

Именно во время этих любовных игр я понял для себя непреложную истину. Мне больше ни с кем не будет так хорошо, как с Раулем. Сейчас я уже любил не только "оболочку", я любил в нём всё! В моменты затишья наших страстей он так трогательно прижимался ко мне, шептал такие нежные слова, что наслаждение от них не уступало физическому.

Когда страсти поутихли, мы лежали в объятиях друг друга и разговаривали, постепенно узнавая наши истории.

Как в сказке, под личиной бомжа оказался прекрасный принц. Принц в том смысле, что его отец был в международном рейтинге Forbes под каким-то там номером, а о российском я так вообще молчу. Это не сделало его беззаботным мажором, он любил литературу, и папаша отправил его получать высшее образование, да не куда-нибудь, а в Оксфорд.

Это упрощало наше сближение - равно умные, равно образованные, равно обеспеченные. Но, положа руку на сердце, мне хотелось, чтобы он был несчастным бомжиком, которому через свою помощь я мог бы выразить всю ту неимоверную любовь, что охватила меня.

С родителями он поссорился, как оказалось, из-за меня. Как он и сказал, в меня он влюбился давно, где-то год назад. Я не верю в любовь с первого взгляда, тем более что взгляда как такового и не было, по крайней мере, с моей стороны. В том смысле, что на приеме у мэра, где он меня увидел, я на него не обратил никакого внимания. С того дня я не выходил у него из головы (что-то мне это напоминает! Ах да - меня в недавнем прошлом). И тут его родаки подыскивают ему выгодную, в финансовом отношении, партию и принуждают жениться. Дикость средневековая какая-то! Но факт остаётся фактом: он встаёт на дыбы и рассказывает им о своей "постыдной" любви к мужчине. И уходит из дома.

Дальше всё ещё больше стало смахивать на бульварный роман.

Он абсолютно случайно видит меня в парке. И не знает, что делать. Поставив себя на его место, я понял, что его положение было ещё более тупиковым, чем моё. Трудно было представить, что он решился бы со мной даже заговорить, не говоря уже о том, чтобы познакомиться и признаться в своих чувствах.

И кто это сказал, что это не судьба управляет нашими жизнями? Цепь случайностей, приведших к счастливому союзу.

Когда он мне всё это выкладывал, я почувствовал, что он любит родителей и несчастен из-за ссоры с ними. И вот тут я мог хоть что-то сделать для него. Я собирался поднять свои связи, попасть если не на прием к его отцу, то хотя бы оказаться вместе с ним на одном из многочисленных московских раутов. Там познакомиться с ним и попытаться навести мосты. План был так себе, но, как оказалось, он и не понадобился.

Мы жили уже месяц вместе, и это было самое счастливое время в моей жизни. Я настолько был напуган предыдущими побегами Рауля, что старался не отпускать его от себя ни на минуту. Он, видимо, понял это и был не против неотступно находиться рядом. Я надеялся, что быть постоянно вместе - это наше взаимное желание, и я ему со временем не осточертею.

Наш практически непрерывный секс меня не утомлял и не выматывал, напротив, я быстро набрался сил и вошёл в былую форму. Желание жить вернулось ко мне, счастье окрыляло, и я мог приступить к работе. Так как специальность у моего де Бражелона была английский язык и литература, подходящей должности в своей фирме я ему найти не мог. Но, ко всему прочему, он был дока в компьютерах, буквально на уровне хакера. Я понимал, что быть у меня на содержании он не захочет, - это было бы логично, но унизительно. Так как компьютерщик у меня в компании был приходящий (его приглашали по мере надобности), я предложил Раулю на первых порах заняться нашей техникой. Он охотно согласился и с энтузиазмом принялся за дело. Мои сотрудники намолиться на него не могли.

Теперь я мог не волноваться, на работу мы тоже ходили вместе. И, кажется, Рауля это не тяготило.

Я всё время говорю о его чувствах в предположительной форме, потому что для меня он оставался загадкой. Я не сомневался, что наша любовь была взаимной и что он мог скрывать своё отношение к моим действиям, боясь потерять меня. А я не хотел, чтобы он делал что-то в угоду мне, наступая на горло собственным желаниям и чаяниям.

Однажды в моём кабинете он неожиданно выдал:

- Дим, я хочу съездить домой.

- Что мешает?

- Я думал, ты спросишь - зачем? - он обнял, прижался ко мне, и меня незамедлительно начало колбасить от его близости. Ну что тут скажешь? Привычная реакция!

- Хорошо. Зачем? - я попытался взять себя в руки.

А вот фигушки, не получилось, да и никогда не получалось.

- Ну, поругался-то я с отцом, а мама, как всегда, молчала. Они любят меня, только в тот момент не понимали, что не буду я жениться, что мне нужен только ты. Может, я не дал им время всё осознать, проанализировать и сделать выбор?

Разговор намечался серьёзный, а в его объятиях я мог думать только об одном (понятно, о чём, - о сексе, конечно). Поэтому, мягко высвободившись из любимых рук, я сел на диван и усадил Рауля рядом, но не очень близко - не стоит менять шило на мыло.

- Я тоже об этом постоянно думаю.

- Почему? Зачем это тебе?

- Глупыш, я тебя люблю и хочу, чтобы ты был абсолютно счастлив. Моя любовь - это много, но недостаточно для тебя. В отличие от моих, твои родители были поставлены перед фактом, но они не смогли правильно отреагировать на него. Ты эмоционален, хлопнув дверью, ты сам за них всё решил. Может, не всё так плохо, как рисует твое воображение. Одно меня смущает: твой отец имеет безграничные возможности, почему он тебя не ищет?

- Ещё как ищет, только я умею заметать следы, - моё солнце лукаво улыбалось.

- И каким образом?

- Дело техники. Не дав им опомниться и начать поиск, я купил билеты в Новосибирск. Сбивая их со следа, я постоянно оставляю электронный след в разных местах. Они знают, что денег у меня нет, поэтому всё крутится в Сибири. Здесь я паспорт не светил, поэтому в Москве они меня не ищут. Наверное, с ног уже сбились, шаря по сибирским городкам и посёлкам, - он явно гордился своей смекалкой.

- Кстати, о следах. От отца ты намеренно скрываешься, но почему Тихонины следаки не смогли найти твой официальный след в Москве, в официальных базах? Правда, у нас было только имя, но хоть что-то накопать они должны были.

Мой бывший бомж расхохотался.

- Потому что это не моё имя, - сквозь смех проговорил он.

- Как это? - если честно, я охренел.

Значит всё это время он мне врал?

Он отсмеялся и пояснил:

- Моя мама наполовину испанка. Её отец приехал из Мадрида в Москву в 30-х, когда в Испании шла гражданская война. В честь него меня назвали Ральфом. Так и в паспорте записано. Отцу жутко не нравилось это имя, и меня всегда звали Раулем. В испанском это эквивалентные имена. Ну, примерно как Александр и Саша. Не уменьшительное, а равнозначное имя. В Европе полно Саш. Саша Коэн, например.

- Теперь понятно, - я с облегчением вздохнул: любимый мне не врал.

Минуту подумав, я сказал:

- Тогда, Ральфик, тебе надо срочно поговорить с родичами. Я их не знаю, но, думаю, твоя мама точно с ума сходит, предполагая худшее. Это у всех матерей в генах. Да и отец, наверное, тоже.

- Ты поедешь со мной? - он умоляюще смотрел на меня.

Я понял, что ему нужна моя поддержка.

- Конечно, куда ты без меня, а вместе мы всё сдюжим.

С благодарностью он прижался ко мне. Важное решение было принято, теперь можно было и пошалить! Я нашёл губы Рауля и стал расстёгивать на нём рубашку.

Решив не откладывать встречу в долгий ящик, уже на следующий день мы отправились в ближайшее Подмосковье. Нет, не на Рублёвку и не в Барвиху. Истинно богатые люди предпочитают уединение и в важных вещах никогда не следуют моде.

Дом стоял в сосновом бору, на берегу большого пруда. Ещё на подъезде к лесу во мне шевельнулись смутные воспоминания. А когда мы подъехали к особняку, выполненному в викторианском стиле, память отбросила меня на два года назад.

Я тогда только вернулся из Франции и болтался без дела, пытаясь найти достойное применение полученным знаниям. И тут на одном приёме отец познакомил меня с бизнесменом из Тюмени, недавно купившим квартиру в Москве и ищущим дизайнера интерьера. Мужчина был не похож на нувориша, поднявшегося на нефти и тотальном отстреле конкурентов в лихих 90-х. Это был интеллигент с благородной осанкой и внимательным взглядом... чёрных глаз.

Меня осенило: кажется, я знаю не только отца Рауля, но и цвет обоев в каждой комнате их дома. Тогда я сделал внутреннюю отделку не только квартиры в Москве, но и этого дома тоже. Как я мог забыть? Ведь именно тому первому заказу я был обязан началом моей высокой репутации, а деньги с этого заказа пошли на открытие моего дизайнерского бюро.

А забыл я потому, что сильно постарался это сделать, - слишком неприятными были те воспоминания. Дело в том, что отношения с этим бизнесменом не ограничились чисто деловым сотрудничеством. Я пару раз переспал с ним. Нет, о романе речь не шла. Просто я был молод и одинок, а заказчик привлекателен и напорист. Это был секс без обязательств, он даже на сумму моего гонорара не повлиял. После я дал себе зарок не вступать в отношения с клиентами, взяв за принцип пословицу: "Не трахайся с тем, на кого работаешь, не работай на того, с кем трахаешься".

И, выходя из "Maybach", я молился Богу, чтобы дом сменил хозяина и чтобы сейчас там жили другие люди. Но это для проформы; я знал, кого я сейчас увижу, такие чёрные глаза могли быть только у отца моего Рауля. Была маленькая надежда, что он меня не помнит. Хотя кого я обманываю? Без лишней скромности - меня трудно забыть. Ну убейте меня за то, что я красавчик!

Часть 8 (последняя)

Охранник на входе, видимо, узнал Рауля, так как засуетился и что-то передал по рации. Когда мы подходили к дому с башенками в неоготическом стиле, навстречу нам выбежала худенькая женщина и без слов бросилась к Раулю.

- Мама! - в глазах любимого стояли слёзы, женщина же плакала в голос, обнимая сына.

Я остался позади и с щемящим чувством в душе наблюдал эту встречу. Когда волнения первых минут улеглись, на Рауля посыпались вопросы. Он отвечал, не сводя любящего взгляда с матери. Потом, когда поток вопросов прервался, он повернулся ко мне и сказал:

- Мам, познакомься, это мой Дима, - и слова, и тон его голоса не оставляли сомнений в природе наших отношений.

Я стойкий оловянный солдатик, но в ту минуту был готов развернуться и бежать со всех ног к воротам.

Если бы на месте этой хрупкой женщины был отец Рауля, я бы гордо вскинул голову и с вызовом на него посмотрел. Но в этой ситуации я был готов провалиться сквозь землю.

"Заподлянщик, я с тобой дома разберусь!" - мысленно обратился я к Раулю, сопроводив свои мысли неодобрительным укоряющим взглядом.

Однако произошло странное - женщина приветливо улыбнулась и протянула мне руку:

- Анастасия Павловна. Мне очень приятно.

Формальная фраза прозвучала так тепло и искренне, что в растерянности я не пожал, а поцеловал тонкие изящные пальцы.

- Какой он у тебя галантный кавалер! - улыбнулась Анастасия Павловна, обращаясь к сыну.

- Ага, сам удивляюсь, первый раз вижу, как он кому-то руки целует, - Рауль открыто веселился.

"Я сам в ахуе!" - мысленно отправил я ему послание.

- Идёмте в дом, отец ждёт, - она приглашающим жестом указала на дом.

- Судя по тому, что он не вышел, приём нас ждёт не самый радушный, - весёлость Рауля исчезла.

- Нет, сынок. Всё будет нормально. Он искал тебя, всех поднял на ноги. Он понял, что может тебя потерять, поэтому смирился с твоим выбором. А не вышел, потому что его ишиас замучил, он с кресла не встаёт.

- Понятно. Только, мам, вы там что-то напутали. Я ничего не выбирал. Просто я не такой, каким вы меня хотели видеть.

Ох, блять, помня наши кувыркания с его папашей, я бы мог много чего добавить к словам Рауля. Но пока я помолчу, посмотрю, как будут развиваться события дальше.

- Не сердись, сынок, ты же понимаешь, как ему трудно было принять тебя таким, какой ты есть.

"Аха, счаз! Образец добродетели хренов", - не удержался я от мысленного комментария.

Мы зашли в до боли знакомый холл - моя историческая веха, можно сказать. Хозяин дома сидел в глубоком кресле возле стрельчатого окна, украшенного витражами. Это я их рисовал!

Я сделал знак Раулю, что не хочу попадаться на глаза его отцу, видимо, он понял это и кивнул. Я встал в тень полуколонны. Отец и сын оставались в поле моего зрения, но хозяин дома меня видеть не мог.

- Здравствуй, отец! - голос Рауля предательски дрожал.

- Помнится, ты меня папой называл! Иди сюда, блудный сын, мне без помощи не встать.

- Не вставай, - Рауль подошёл к отцу и неловко обнял его. - Ты сердишься?

"Блин, Рауль, не принимай тон жертвы, будь твёрже". Почему влюблённые не могут слышать мыслей друг друга?

- Сержусь, что исчез, что водил за нос такое количество людей. Но я рад, что ты вернулся живой и невредимый.

У меня отлегло от сердца.

- Я скучал по вам! Прости, что психанул тогда, но ты не хотел меня слушать.

- Всё в прошлом, сын! Ты дома, и это главное! Хорошо, что ты выбросил эти глупости из головы и вернулся. Мы всё забудем и заживём как прежде, в мире и согласии.

Оба-на, события стали выходить из-под контроля, но моё слово будет последним, по-любому! А пока подождём. Может, я что не так понял?

- О каких глупостях ты говоришь? - голос любимого уже срывался от возмущения.

Значит я всё правильно понял. Или мы оба ошибаемся.

- Неужели ты думаешь, что я смирюсь с тем, что мой сын пидор и говномес? Подумай, что будет с моей репутацией!

- Мама! Ты говорила... - на Рауля было жалко смотреть.

Анастасия в растерянности только руки развела, но ни слова не вымолвила.

Итак, господа, наступило время моего коронного выхода. Сейчас я всё расставлю по своим местам.

- Вот как, Александр? - я эффектно вышел из тени. - Значит Вы не смиритесь, значит Ваш сын пидор, да ещё и говномес, - где Вы только слов-то таких нахватались? Значит Ваша репутация Вам важнее родного сына?

- Кто ты такой? - взвился хозяин дома.

- Вы что, знакомы? - растерянно спросил Рауль.

Оба вопроса прозвучали одновременно.

- Конечно знакомы! Надеюсь, Вы не станете отрицать, что отделкой этого дома и апартаментов в Башне "Империя" занимался я?

- Дима? Откуда ты взялся? - было приятно наблюдать, как с этого холёного индюка слетает спесь и он на глазах сдувается.

- А я, Саша, любимый человек твоего сына! - я опёрся руками на подлокотники его кресла и прошипел это ему прямо в лицо. - И поверь, мне жутко неприятно было услышать о твоём отношении к его сексуальной ориентации. Особенно от тебя.

У Рауля и Анастасии глаза на лоб лезли от моей наглости. Это и понятно, они не знали, что я могу позволить себе такой тон с олигархом.

Тот же был не в курсах, что все его ванильно-елейные любовные письма я удалил из почтового ящика, равно как и наши фотки в ночном гей-клубе, куда я его затащил практически силком.

Тогда он не совался в политику и гораздо меньше заботился о своей репутации. Так что даже если бы я захотел его шантажировать, то мне нечем было бы это делать. Фишка была именно в его незнании.

Да и если бы у меня был компромат на этого лицемера, я бы никогда не пустил его в ход. Он не знал, что я люблю его сына больше жизни и никогда не сделаю ему больно, он никогда не узнает, что мы были любовниками с его отцом.

Я развернулся, взял Рауля за руку и сказал:

- Пойдём, твой отец ещё не созрел для примирения, дадим ему время.

Мы двинулись к выходу. Проходя мимо Анастасии, я поймал себя на мысли, что из всех сторон этого противостояния её мне было жалко больше всех. У Рауля был я, а она была вынуждена разрываться между любимым сыном и мужем с его лицемерной упёртостью. Необходимо было поддержать её. Я подошёл и ободряюще улыбнулся:

- Анастасия Павловна, не расстраивайтесь, надеюсь, у вашего мужа хватит мудрости принять сына таким, каков он есть, и ваша семья воссоединится. А пока милости просим вас в наш с Раулем дом, - я протянул ей личную визитку с адресом нашей квартиры, на деловых его не было.

- Спасибо, Дима, я обязательно к вам загляну. И спасибо за ваши слова, мне надо было это услышать!

Мы двинулись к выходу, когда сзади раздался львиный рык:

- Вернитесь!

Мы остановились, но я не дал Раулю развернуться.

А ну-ка, мужик с яйцами, добавь-ка волшебное слово.

Александр как будто услышал мои мысли.

- Пожалуйста, подойдите ко мне.

Не размыкая рук, мы подошли к нему. В этот момент тучи за окном разошлись и солнечный луч упал на нас двоих, держащихся за руки.

- Господи, Александр, посмотри, какие они красивые! - голос Анастасии звучал восторженно.

- Вижу Настя, вижу, - передо мной сидел прежний благородный и очаровательный Саша - чуть постаревший, но всё тот же. - Простите меня оба, считайте, что это не я сказал слова, оскорблявшие моего любимого сына. Я заигрался, я потерял себя... что ли. Я ни минуты так не думал, Рауль. Прости меня. Ты счастлив, и это самое главное! И насрать мне на репутацию. А тебе, Дима, спасибо за то, что вправил мне мозги, как в былые времена.

- Для чего же ещё нужны друзья? - я встрял в его покаянную речь, с тем чтобы его не понесло и он не начал исповедоваться о сути наших отношений. Раулю и Анастасии ни к чему было о них знать.

- Так вы друзья? - Рауль с интересом смотрел на отца.

- Да, были, но судьба нас развела. Надеюсь, что теперь мы не потеряем друг друга?

Александр всё правильно понял. Я вздохнул с облегчением.

Пришла пора разрядить обстановку и убедиться в том, что у Александра это было не минутное просветление в мозгах:

- Вообще-то мы не обедали - в надежде, что вы нас покормите.

Иногда я бываю на редкость беспардонным.

Анастасия, от радости потерявшая дар речи, пришла в себя и с улыбкой заметила:

- Я как чувствовала и много наготовила, и, хотя вас мы не ждали, хватит на всех. Сейчас распоряжусь, нам накроют здесь, чтобы отцу не надо было двигаться...

В тот день я впервые попробовал пельмени с медвежатиной. Оставлю это... специфическое блюдо без комментариев, чтобы никого не обидеть. Обед прошёл на ура. Удивительно, как преображаются люди, когда отпадает нужда корчить из себя тех, кем они не являются. Саша был оживлён, он действительно был рад такому повороту событий, с одной стороны, по моей вине он потерял лицо, с другой - стал гораздо ближе к своей семье. Про Анастасию я молчу, мать всегда остаётся матерью. Рауль же находился в лёгкой эйфории и не сводил с меня влюблённого взгляда бездонных чёрных омутов, в которых я каждый раз с наслаждением тонул.

Мир в семье был восстановлен.

Уехали мы поздним вечером, договорившись, что будем у них в гостях каждую субботу. А Саше я тоже разрешил навещать нас, когда он поправится и выберется в Москву. Чувств у меня к нему никогда не было, но он был отцом моего возлюбленного, и игнорировать это я не мог...

Сидя на кожаном сидении "Майбаха", я повернул голову в сторону Рауля и спросил:

- Счастлив?

- Теперь полностью! Я ужасно тебя люблю!

Только русский человек может употребить прилагательное "ужасно" перед глаголом "люблю"!

страницы [1] . . . [6] [7] [8]