At ex aqua pura

Часть 1

Я вышел из ванной и щёлкнул выключателем, погружая спальню в темноту. Я остановился там, где стоял, позволяя глазам привыкнуть к темноте.

Голос Исмаэля раздался из-за моего плеча.

- Валер, ты уверен, что всё хорошо? Ты не должен делать этого сейчас, если... - я услышал неопределённость в его голосе.

Это было то же самое чувство, что испытывал и я, смотря на себя в зеркало ванной, задаваясь вопросом, готов ли я снова подобным образом открыться мужчине. И действительно ли он мужчина? Я спрашивал себя. Он был им во всех отношениях, и я мог, безусловно, поручиться в его человеческой физиологии, по крайней мере, потому что он реагировал на меня так же, как реагирует мужское тело на другого парня нашей ориентации. Его запах, его широкие плечи и узкие бёдра - всё это заставило мои руки зудеть от желания почувствовать его. Добавьте к этому нематериальные качества, такие как ощущение контролируемой силы, застенчивое поведение и сдержанное доминирование. Это создаёт неоспоримое желание капитуляции во мне. Я хотел отдаться его рукам, подчиниться его чарам и дрейфовать с ним туда, куда он поведёт нас.

Я взял расчёску и провёл ею по своим волосам несколько раз. Моя цепочка с крестиком мелькнула в зеркале. Я потянулся к кресту и зажал его в руке, смотря на себя.

Церковь говорила мне, что однополый секс - это грех. Мог ли я примирить свою веру со своими желаниями? Я провёл пальцами по медальону; стилизованная фигурка Христа была сделана на его внешней стороне. Осудит ли Иисус меня? Всё, что я читал, все истории, отложившиеся в моей голове, говорили мне, что послание Христа - это любовь. Любовь к Господу, любовь к мужчине, любовь друг к другу. Мог ли мужчина за моей дверью быть исключением из этого? Как я мог отказать ему, когда он так явно был достоин этого, и в глубине своего сердца я чувствовал неоспоримую связь, отражение одной души в другой. Было ли это неправильным - служить нуждам друг друга, даже если это исцеление, которое будет найдено в физической любви? Если он хочет меня так же, как я его, я встречу его с открытым сердцем и открытыми объятиями.

Я встретился со своим взглядом в зеркале и признал основу этого страха. Страха, что мне причинят боль, что меня вновь оставят, даже страх вновь впустить кого-то в душу. Но позволю ли я страху остановить меня сейчас, когда что-то настолько трансцендентно таинственное, соблазнительное и прекрасное ждёт меня?

Я скользнул руками за пояс своих шорт и провёл пальцами по оголённой полувставшей плоти, яичкам, что тянулись под моим членом, как улыбка. Господь забрал у меня способность быть нормальным, но не мою способность любить. Я выдохнул безмолвную молитву, умоляя Господа позволить мне свободно любить Исмаэля, как он того заслуживает, потому что я знал, что сделаю так в любом случае. Я любил Господа, я любил свою церковь, но я видел глубокую потребность Исмаэля, которая соответствовала и моей собственной и была совершенно неоспорима. Какими бы сильными не были притязания церкви на мою душу, они бледнели по сравнению с непревзойдённой, бесспорной необходимостью эфирного существа, что ждало меня.

Я бросил взгляд в зеркало и увидел свой рот, сжатый в линию. Господь поставил это испытание на моём пути не просто так, и я буду достаточно храбрым, чтобы последовать своему сердцу. И если это будет неправильным, тогда пусть так и будет. Если я уже проклят и стою в очереди на пороге Ада, тогда позвольте мне войти туда с воспоминаниями, стоящими того пламени, что ждёт меня.

И с этими мыслями я шагнул решительно в спальню, где услышал его голос, предоставляющий мне выбор остановиться или двигаться дальше.

Очень сознательно я снял крестик с шеи и положил его на комод. Серебристая цепочка с шорохом выскользнула из моей руки. Я повернулся туда, откуда доносился его голос, его фигура была едва различима в темноте.

- Если это грех, - прошептал я, - тогда позволь нам быть в грехе вместе.

Мгновенно Исмаэль оказался в моих руках, его губы накрыли мои, обе его руки погрузились в мои волосы, когда он захватил моё лицо в свои руки. Его губы двигались по моему лицу, целуя меня, когда я целовал его в ответ, куда только мог дотянуться, пытаясь почувствовать всё и дрожа под его руками. Моё тело начало петь от нетерпения. Я хотел, нет, мне нужно было быть ближе к нему, слиться с ним, и я был поглощён волнением, восторгом и тоской. Тем не менее, под всем этим я чувствовал остриё страха; я ведь прыгал в неизвестность и сразу обеими ногами. Только уверенность в правильности нашего соединения давала мне мужество, позволяющее отбросить всё остальное. Моя рука обвилась вокруг его талии, скользя по тугим мышцам его спины. Они были гладкие, как полированный гранит, но, тем не менее, я чувствовал, как эти мышцы перекатываются под его кожей под моей рукой.

Он остановился и прижался своим лбом к моему.

- Валерик, я так сильно хочу тебя. Но я не могу взять то, что не отдано мне свободно. Ты уверен, что именно этого ты хочешь?

Я поцеловал Исмаэля в щёку и нежно уткнулся носом в гладкую кожу его шеи, позволяя своему носу скользнуть по твёрдой линии его челюсти.

- О да, - выдохнул я. - Да, хочу.

Неожиданная мысль пришла мне в голову. Я слышал неопределённость в его голосе. Я был так потерян в своей борьбе, а что же он? Я позволил своим рукам соскользнуть с его талии.

- А ты? Ты уверен?

- О Валера, - простонал он низко и хрипло и прижал меня ближе к себе. - Больше, чем когда-либо в чём- либо.

После этих слов я полностью потерялся. Его губы встретились с моими, когда я повис на нём, как утопающий на спасателе, наши руки переплелись. Его губы были мягкими и нежными, они пробовали меня так деликатно, будто он смаковал каждое мгновение. Мы стояли в темноте, позволяя тактильным чувствам поглотить нас. Моя вселенная стала зависима от него, от того как он пробовал меня, от его твёрдого тела в моих руках, от ощущения его дрожащих губ на моих губах и лице. Я почувствовал, как льну к нему, словно волна к береговой линии. Я смог почувствовать заклёпки его кожаной куртки через тонкую ткань своей рубашки и грубую ткань его джинсов своими бёдрами и ногами. Его аромат заполнил все мои чувства, окружая и гипнотизируя.

Он прервал наш поцелуй, чтобы прижать меня ближе, и растрепал мои волосы, когда я прижал голову к его груди, глубоко дыша через нос, упиваясь его запахом и позволяя своим рукам путешествовать по его спине.

- Я ничего подобного не делал уже очень долго, Валерка. Я-я...

Я услышал уязвимость в его голосе и поднял голову, смотря в его тёмные глаза, которые заволокло сомнениями в себе. Я позволил бы моей уверенности в нашей близости вести нас обоих. Я поднял руку к его лицу, позволяя своим пальцам проследить уголок его идеального рта в темноте.

- Что ж, я слышал, что это как езда на велосипеде...

Он усмехнулся где-то глубоко в своей груди.

- Что ж, в этом я хорош, - но затем его голос стал серьёзным. - Ты должен сказать мне сразу же, если я причиню тебе боль, - я почувствовал, как его руки сжались на моей спине. - Моя сила... я боюсь... - тихо прошептал он.

Остриё страха проделало ещё одну линию по моему сердцу. Я поискал в себе и понял, что это неизвестность пугала меня, а не мысль о том, что я могу пострадать от его рук.

- Я скажу, - пообещал я, позволяя своим рукам скользнуть на его спину. - Но я не думаю, что ты причинишь мне вред.

Он простонал и прижал меня ближе, его руки начали путешествовать вверх и вниз по моей спине и бокам. Везде, где он прикасался, происходил взрыв чувств, созданный прикосновениями его пальцев. Это вызывало волну необходимости во мне - необходимости почувствовать его кожу, необходимости в трении, необходимости закончить то, что мы начали.

- Валера, - выдохнул он, и я ощутил, как его дыхание перехватило; его слова выходили короткими фразами, его губы прикасались к моему лбу. - Я хочу... Мне нужно... О Господи, твоя кожа, она как...

Я поднял глаза к его. Они были полны того же самого неистового желания и нужды, что испытывал и я.

Я откинул голову назад, когда его губы спустились вниз по моей шее и плечу, его холодное дыхание послало дрожь по моей спине.

- Да, - прошептал я бездыханно.

Чего бы он не хотел, это было его. О, пожалуйста, пожалуйста, возьми это.

Рука Исмаэля спустилась вниз по моим волосам к коже на моём плече, прохлада его кожи пробудила реки огня, которые, казалось, сжигали мою кожу под его прикосновениями. Как жидкость, как шёлк на стекле, его рука потянулась к моей талии, скользнув под подол рубашки, и я ахнул, когда почувствовал его кожу своей спиной. Я отступил от него и с руками, дрожащими от эмоций, взялся за подол своей рубашки, поднимая их над головой.

- Нет, - прошептал он, накрывая мои руки своими.

Я неуверенно остановился, изучая лицо Исмаэля. Его рот, его глаза горели страстью, и, когда он посмотрел на меня исподлобья, мои колени почти что подогнулись.

- Позволь мне? - тихо спросил он.

Я медленно кивнул и позволил своим рукам упасть по сторонам. Начиная с нижней пуговицы моей рубашки, его длинные пальцы стали расстёгивать все крошечные пуговки. Я наблюдал за лицом мужчины, но его глаза не отрывались от его рук, а брови были слегка нахмурены от концентрации. Я не мог поверить, что такое ангельское, эфемерное существо было предназначено мне. Его взъерошенные волосы, его тёмные глаза с густыми ресницами, выдающиеся скулы и прямой нос были настолько идеальными! Моё дыхание было рваным и неровным, пока я стоял перед ним, едва удерживаясь в вертикальном положении из-за волны страстного желания. Он добрался к самому верху, где узкая лента являлась тем единственным, что осталось, связывая две части рубашки вместе. Болезненно медленно Исмаэль смотрел, как его пальцы мягко потянули шнурок, развязывая его, когда моё сердце бешено стучало в груди. Он застонал, когда его рука проникла внутрь моей рубашки, скользнув по талии, грубо притягивая меня к нему, в то время как вторая рука обхватила мою голову, и Исмаэль снова поцеловал меня. Его движения демонстрировали такой контроль, такую сдержанность, хотя я и был наполнен почти невыносимой необходимостью почувствовать его всего.

Я даже не был уверен в том, когда избавился от остальной своей одежды. Я помнил, как пробегал руками по его плечам и вниз по рукам, когда его куртка упала на пол, удивлялся совершенству его плеч и рук. Я помнил, как он опустился на колени на пол передо мной, когда мои шорты скользнули вниз по моим бёдрам и нежность, с которой он целовал мой шрам, пока мои пальцы перебирали его волосы.

Часть 2

Исмаэль начал расстёгивать свои джинсы, сбрасывая футболку и обувь. Я отступил назад, пока не почувствовал кровать под своими ногами, и сел на неё, переползая назад к изголовью, наблюдая, затаив дыхание, как его джинсы падают на пол. Насколько изысканным он был в одежде, но обнажённым был ещё более изысканным. Как "Давид" Микеланджело; от его молодой мужской красоты захватывало дыхание. Мышцы его рук, торса и бёдер величественно выделялись на его теле; со своей бледной кожей он действительно казался ожившей античной статуей. Моё сердце забилось в глубоком, медленном ритме, в то время как всё тело загоралось в медленном огне. Прошли сомнения, прошли страхи. Теперь осталась только первобытная потребность соединиться, как любовники.

Я почти оказался у изголовья кровати, когда раздался этот глубокий и грохочущий, почти дикий звук из его груди, ибо Исмаэль выбросил руку вперёд и схватил меня за лодыжку, прежде чем я смог ускользнуть ещё дальше от него. Стоя на коленях у подножия кровати, он подтащил меня обратно по одеялу так ловко, будто я был тряпичной куклой. Его глаза не покидали мои, когда он легко усадил меня на свои колени. Шок от встречи нашей кожи заставил меня ахнуть.

Я сидел на его бёдрах, согнув колени, мои ноги обхватили его бёдра, а грудь была прижата к его гладкой, безволосой груди. Он прижимал меня к себе одной рукой, когда вторая бродила по моему бедру, голени, ягодицам. Я мог чувствовать тепло между ног, где наши тела ещё не соприкоснулись, его твёрдость, прикасающуюся к моей нежной плоти, которые посылали волны желания, говоря, что мы достигнем нашей кульминации, когда сольёмся вместе.

- Валерик, - прошептал он, целуя мою шею и плечи. - Такой прекрасный...

Я мог бы ответить, если бы у меня был хоть какой-то связный ответ, сказать ему, насколько идеальными чувствовались его волосы под моими пальцами, когда я убирал их с его лица, насколько изящно его шея переходит в плечи, какие маленькие впадинки в его ключицах, прямо умоляющие о моих губах. Я мог бы сказать, какими изысканными его округлые плечи чувствовались под моими руками, когда я сжимал его, онемев от желания.

Его руки поднялись к моей груди и сжали сосок, заставляя меня вздохнуть с трепетом удовольствия, пронзившего меня. Всё моё тело было взвинченным, как будто электрический ток проходил через него, и я положил голову в изгиб его шеи, задыхаясь от вольтажа этих чувств. Медленно Исмаэль наклонил меня назад, чтобы прикоснуться своими губами к моей груди, сначала к одной, затем к другой, губы втянули эрегированный кончик, и он скользнул своим языком вокруг соска, вытягивая из меня длинные, хриплые стоны. Это было почти больше, чем я мог вынести, и я прижался своими бёдрами к его, пытаясь выразить всю безотлагательность моего желания.

Неожиданно я оказался на спине, а Исмаэль навис надо мной. Я развёл колени ещё шире вокруг его бёдер и вцепился в его спину, выгибаясь всем телом, отчаянно пытаясь создать трения, которых так жаждал.

- Валерка, - выдохнул он, - мне нужно... пожалуйста, остановись.

Это отрезвило меня от эротического безумия, в котором я потерялся. Я изучал его лицо, находящееся всего в нескольких дюймах от моего, понимая, что он дрожит от силы своей концентрации. Его лицо выглядело почти пугающим, и я понял, как сложно ему было сдерживать себя. Я кивнул и задышал медленно.

- Всё... что тебе нужно... - выдохнул я.

Его рука гладила мои волосы.

- Такой прекрасный, - снова прошептал он и глубоко поцеловал меня в губы.

Я задыхался от усилий сдерживать себя, когда каждый нерв моего тела требовал трения, жёсткости и контакта. Возвышаясь надо мной, упёршись на свои локти, я чувствовал, как его твёрдость нежно входит в меня, и, услышав длинный, грохочущий рык, вырвавшийся из его груди, сам забросил голову назад и ахнул. Мы не двигались мгновение, оба тяжело дыша, привыкая к этому ощущению единения. Я закрыл глаза и закусил губу, сражаясь с необходимостью начать двигаться, готовый позволить ему весь тот контроль, что был нужен.

А затем Исмаэль сам начал двигаться, создавая волны удовольствия, пробегающие через меня. Медленные, небольшие движения сначала - а затем его руки сжали мои плечи, обездвиживая меня под ним. Мы нашли наш ритм, и с каждым проникновением я приподнимался, чтобы встретиться с ним, каждый из нас тихо рычал с каждым движением наших тел. Его толчки становились медленнее, длиннее и сильнее, его руки покинули мои плечи и схватили постельные простыни. Я впился ногтями в его спину, мои ноги обвились вокруг его бёдер, пытаясь притянуть Исмаэля ещё ближе. Ощущения были настолько интенсивными, фрикции стали единственным, что имело значение во всём мире, а затем, слишком быстро, он застонал и излился, потерявшись в наслаждении. Дрожь пробежала по его телу от плеч до кончиков ног, когда он кончил, в то время как с закрытыми глазами я вцепился в него, покачиваясь на остаточных волнах нашей страсти, позволяя его удовольствию омыть и меня.

Я продолжал двигаться под ним, выжимая всё то наслаждение, что мог, из нашего контакта, не совсем достигнув оргазма сам, в то время как каждый мой нерв продолжал петь от восторга, скрученный сильнее, чем струны рояля.

Он всё ещё возвышался надо мной, удерживая свой вес на локтях, медленно двигаясь во мне.

- Валерик, любимый, - прошептал Исмаэль, оставляя быстрые, нежные поцелуи на моих щеках, носе и веках.

- Ох, Исмаэль, - выдохнул я, прижимая его ещё ближе, всё ещё невероятно заведённый.

Он медленно вышел из меня, оставляя чувствовать пустоту и заставив ахнуть ещё раз. Он перекатился на сторону, скользя взглядом вверх и вниз по моему телу.

- С тобой всё хорошо?

- М-м, да, очень хорошо, - ответил я, поворачиваясь и позволяя своей руке скользнуть по его руке и плечу.

- Никаких повреждений? - спросил он с беспокойством, опираясь на свой бок, когда я повернулся лицом к нему.

Его глаза были мягкими и нежными. Я не мог справиться, мои пальцы скользнули вдоль резко очерченной линии его челюсти к шее, где находился его кадык.

- Нет, - рассмеялся я. - Это хорошо, да?

- О да, это очень хорошо, - он усмехнулся, и я смог услышать облегчение в его голосе. - Правда, боюсь, что твой матрас так не считает, - сказал он с притворной грустью.

Я поднял голову, а затем повернулся, чтобы увидеть то, на что смотрели его глаза. Чуть выше того места, где лежала моя голова, было два отверстия размером с кулак, пронизывающих простыню и матрас.

Я сел и обернулся, чтобы прикоснуться к ним пальцами.

- Чёрт... - я посмотрел на него с недоверием. - Ты сделал это?

- Прости, - ответил он, но голос его звучал не так уж смиренно, он положил руку на моё бедро, посылая импульсы восторга по моим ногам. - Я куплю тебе другой.

- Чертовски верно, купишь, - легко ответил я, игриво хмурясь на него.

- Но есть кое-что ещё, о чём мы должны позаботиться в первую очередь, - сказал он, притягивая меня к себе, пока я не оказался лежащим на спине рядом с ним, наши ноги переплелись.

Моё дыхание перехватило, когда я увидел блеск желания в его глазах.

- И о чём же? - спросил я, смотря на его идеальное лицо.

Отблеск рассвета только начал проникать в комнату, но лицо Исмаэля по-прежнему было скрыто в тени ночи.

Он перекатил нас, так что я оказался поверх его твёрдого, мускулистого тела. Исмаэль убрал волосы мне за ухо и прижался своими холодными губами к моему уху, шепча в него и посылая дрожь по моей спине.

- Тебе.

Я смог только захныкать в ответ, когда его руки начали двигаться по мне, посылая реки огня по моим нервам. Вскоре я вновь начал задыхаться, когда его руки и его рот, казалось, были повсюду. Окутанный туманом эротизма, я даже потерял ощущение своего положения в кровати, пока не осталось ничего, кроме его пальцев, ловко двигающихся по и внутри моего тела, чувства его холодных губ, когда они посасывали и ласкали мою кожу, его запаха, его невероятного запаха и его голоса, бормотавшего что-то низко и нежно. Он прижимал меня к своей твёрдой груди, напевая что-то на ухо, когда я кончил в первый раз, эти ритмичные сокращения были настолько сильными, что я свернулся на нём, рыдая, ибо волны интенсивного наслаждения накатывали на меня.

Когда наконец-то удовольствие утихло, я лежал на спине, тяжело дыша, его руки обнимали меня, моё тело всё ещё пело в экстазе. Исмаэль проследил линию вниз посредине моих яичек своим указательным пальцем, я же закрыл глаза и выгнулся под его рукой.

- М-м, - пробормотал я, всё ещё хмельной от интенсивности кульминации.

- Это должно быть неправильным, - прошептал он.

Я открыл глаза. Его лицо было безмерно грустным:

- Нет ни шанса, что я заслужил это.

Я положил руку на его лицо, и он повернулся, целуя мою ладонь.

- Исмаэль, не говори так.

- Я не могу. Быть здесь с тобой... У меня такое чувство, будто я вошёл в чужую жизнь. Моя жизнь была такой мрачной... очень долго. Я потерял надежду...

- Всегда есть надежда, - прошептал я. - Даже самую тёмную ночь сменяет рассвет. Мы создадим этот свет вместе.

- Я вижу свет, - проговорил Исмаэль, рисуя что-то своим пальцем у меня на щеке. - Он здесь, на твоём лице, и каждый раз, когда я смотрю на тебя, я слепну... - он задумчиво покачал головой. - Как это может быть предназначено мне?

Я запутался в своих эмоциях.

- Ох, но это так. Так должно быть. Я никогда не чувствовал себя более уверенным.

Он положил свою руку на мою, ладонь к ладони. Исмаэль смотрел на наши руки, выводящие круг в воздухе.

- Я бы пожертвовал всем, всем ради тебя, - он посмотрел на меня, его глаза были решительными. - Всем, - прошептал он.

Моё дыхание прервалось, когда он посмотрел на меня этими своими проникающими глазами.

- Я бы никогда не попросил о таком.

- Тем не менее, всё это твоё, - заявил он, поднося мою ладонь к своим губам и целуя.

Его руки стали вновь двигаться по моему телу, пока я не застонал от желания и потребности. Я всё ещё был ошеломлён, когда он развернул и уложил меня поверх своего тела, ухватив руками мои бёдра и приподнимая их, пока его твёрдость не заполнила меня, а я не заскользил вниз по его стержню, постанывая. Он был во мне, глубоко, так глубоко; я никогда не чувствовал себя таким открытым, таким уязвимым и одновременно таким защищённым и лелеемым. Мы двигались в одном ритме, я раскачивался на нём, когда его руки блуждали по моим бёдрам. Это было занятием любовью, в прямом смысле этого словосочетания, слиянием душ. Я услышал его шёпот:

- Всем, каждым, - прежде чем его руки медленно поднялись по моим бёдрам и сжали их, когда мы соединились.

Будучи настолько открытым и в то же время таким наполненным, я ахнул от чувств, которые обрушились на меня, вздрогнув, проваливаясь в тёмные волны своей кульминации. А затем он присоединился ко мне, его спина выгнулась подо мной, а голова откинулась назад в тихом крике.

Часть 3 (последняя)

Я лежал, свернувшись на его груди, тяжело дыша, мои волосы рассыпались вокруг него, и я выдохнул. Я рухнул, прижав голову к его стальной шелковистой груди. Такая удивительная коллекция противоречий: такой твёрдый и в то же время такой мягкий; такой могущественный и в то же время невероятно контролируемый. Даже сейчас, настолько удовлетворённый, я не мог остановить свою руку, ласкающую его округлое плечо, длинные мышцы его рук, нежные шелковистые пряди на его лбу, широкие плоскости его груди.

- Как ты можешь быть таким красивым? - пробормотал я почти себе под нос.

Он перевернул нас так, что я почти лежал под ним.

- Более важно, - произнёс он, - как можешь ты быть таким?

Он провёл своей рукой вниз по моей, положив её раскрытой ладонью на простыни, а затем вновь поднялся своими пальцами по моей руке вдоль чувствительной кожи внутренней стороны. Его лицо было элегантно безмятежным, элегантно спокойным, а волосы спутаны самым соблазнительным образом. Моё созерцание его захватывающей красоты было нарушено настойчивым ощущением его пальцев на моей коже. Я выгнулся напротив него; внутренняя сторона моей руки была особенно щекотливой частью моего тела.

- Щекотно, - выдохнул я в ответ на его озадаченный взгляд.

Исмаэль снова сделал так, и я снова выгнулся, пытаясь прижать свою руку к себе.

- Это заставляет тебя смеяться?

- Ну, вроде, - ответил я, хихикая.

- Ох, мне нравится, как это заставляет тебя корчиться, - дьявольски улыбнулся он.

Я поднял руку к его подмышке, пытаясь пощекотать его в паре мест вдоль его торса, но он только смотрел на меня.

- Хм, - я разочарованно поморщился. - Ты не боишься щекотки?

- Не то чтобы я знал... - он посмотрел куда-то вдаль на мгновение. - Может быть... когда я был маленьким...

Я сел рядом с ним, поджимая ноги под себя, когда он перевернулся на бок и положил голову на свою руку.

- Как насчёт этого? - спросил я, испробовав новое место вдоль его рёбер.

- Это должно быть весело? Я имею в виду, это заставляет тебя смеяться, да? - он был в искреннем недоумении, и я испытал досаду, что был так невероятно податлив к щекотке, которую на самом деле мои кузены использовали немилосердно, когда я рос в Петербурге.

Я пощекотал его у бедра, а затем под коленом, но Исмаэль усмехнулся и покачал головой. Я нагнулся к его ногам и провёл ногтем вдоль подошвы его стопы, смотря через плечо. Он снова покачал головой:

- Может быть, я не боюсь щекотки, - сказал он почти грустно.

Я сделал ещё одну попытку. Я собрал прядь своих волос в руку и их кончиками легко провёл вдоль его пальцев. Его нога резко дёрнулась.

- Думаю, я нашёл твоё слабое место, - лукаво произнёс я, когда на его лице появилось удивление.

- Сделай это ещё раз, - сказал он, предоставляя мне во власть свою ногу.

Я снова воспользовался кончиками своих волос и легко провёл ими под пальцами его ног. Исмаэль начал смеяться, что только поощрило меня, пока я не начал щекотать его так яростно, что он лежал на спине, смеясь от всего сердца. Что-то во мне прямо расцвело, хотя я и не узнал это чувство, пока не оказалось слишком поздно. Это была разделённая между нами радость, и это привязало меня к нему. Смотря на то, как он лежит на спине во всём своём обнажённом великолепии, его голова откинута назад, а тело дрожит от смеха, я почувствовал себя в гармонии с вселенной, с любовью, с Господом - больше, чем когда-либо раньше.

Его смех наполнил маленькую спальню, как музыка, как куранты, настолько же прекрасные, как смех малышей. Я был безмерно рад, что показал ему нечто новое о нём. Поэтому когда он сел и притянул меня к своей груди, то широко улыбнулся, будучи таким же счастливым, как и я.

- Думаю, я всё ещё хочу исследовать эту щекотку, но на твоём теле, - игриво произнёс Исмаэль, переворачивая меня на спину и укладывая на матрас; теперь мы лежали лицом к лицу. - Как насчёт этого места? - спросил он, проводя рукой вниз по моему животу.

- Нет, тут всё нормально, - выдохнул я.

- А здесь? - спросил он, проводя своими пальцами по моим бёдрам и мгновенно заставляя меня извиваться и хихикать.

- Да, там щекотно, - подтвердил я.

- А здесь? - прошептал он, обхватывая рукой мою плоть, отчего я резко выдохнул сквозь зубы.

- Нет, не щекотно, - вздохнул я, выгибая спину.

- А здесь? - спросил он, спускаясь рукой вниз по моему паху и накрывая рукой место между бёдрами.

В ответ я забросил руки вокруг его шеи и поцеловал мужчину.

Наше воссоединение на этот раз было намного более энергичным, более игривым и более примитивным. Дождь принялся стучать за окном, тьма ночи уступила место тёмно-серому рассвету. Мы начали в этой ленивой позе, лёжа на боку, когда я забросил ногу на его бедро, соединяя нас вместе, но едва ощутимо, позволяя жару разгораться между нами. Затем мы сдвинулись так, что я оказался сидящим на его коленях, обхватив ногами бёдра Исмаэля, мои руки обвились вокруг его плеч, чувствуя, как он медленно двигается подо мной. Мы смотрели друг на друга, в то время как ощущения становились всё более требовательными и сильными, видя растущее возбуждение в наших глазах и слыша наши разделённые тихие вздохи и стоны. Я понял, что если кручу своими бёдрами в определённый момент, когда он входит в меня, то Исмаэль закрывает свои глаза и выдыхает, и каждый раз, когда он делал так, острые ощущения экстаза пробегали по моим нервам. Радуясь, что могу доставить ему такое наслаждение, я игнорировал лёгкую боль, ведь чувствовал себя слишком хорошо, слишком интенсивно, чтобы остановиться. Влажность и тёплый воздух вызвали струйки пота, которые потекли вниз по моему телу, и вскоре наша кожа стала скользить вместе очень интересным образом.

Наконец-то первобытное стремление взяло вверх, и Исмаэль переместил нас к краю кровати. Удерживая мои ноги в воздухе, он стоял на полу, держа мои лодыжки широко разведёнными, когда я схватился руками за одеяло, в то время как он снова и снова входил в меня, пока мир не превратился в одну единственную точку внутри меня, а затем и вовсе взорвался. Он излился в меня, дрожа, с криком, который исходил из глубин его естества. Я схватился за его спину, мы оба покачивались на волнах экстаза, пока Исмаэль не опустился поверх меня; мы оба тяжело дышали. Я бормотал что-то ему на ухо, пытаясь успокоить, пока он дрожал от силы эмоций, что проносились сквозь него. Что-то открылось в нём, оставляя его уязвимым и почти испуганным, вызывая к жизни все защитные инстинкты во мне, пока я гладил его лоб.

"Мой ангел. Он мой ангел", - подумал я, будучи более уверенным, чем когда-либо, что Господь действительно хотел, чтобы мы были вместе. Это не могло быть грехом, не тогда, когда всё чувствуется таким правильным, будто вселенная наконец-то обрела равновесие и всё готово обрести смысл.

Мы вернулись на кровать и нежно обнимали друг друга, совершенно удовлетворённые, прислушиваясь к дождю за окном. Я, похоже, дремал, когда почувствовал, как он перемещается в моих руках.

Он поцеловал меня в макушку.

- Я бы хотел, чтобы ты поехал со мной в Стокгольм. Ты поедешь? Ты можешь поехать?

- Когда?

- Сегодня... после обеда. Сейчас спи, а я вернусь и заберу тебя позже.

- Что ж, я сегодня ночью должен работать... - даже не поднимая головы, я знал, что он ждал.

Он, должно быть, всё ещё не понимал, что, если попросит меня о чём угодно, я смогу только беспомощно дать ему это.

- Пожалуйста, - произнёс он. - Я бы хотел показать тебе свой дом.

- У тебя есть дом в Стокгольме? - спросил я, поднимая голову и кладя свой подбородок на его грудь так, чтобы видеть его лицо.

- Это один из нескольких, но этот самый важный. Я бы хотел разделить его с тобой, - в слабом свете тёмного утра его глаза выглядели почти красными.

- У тебя несколько домов? - произнёс я в неверии.

- Да, - ответил он, как будто не было ничего особенного в том, чтобы владеть несколькими домами. - Я много путешествую, так что это необходимость, - он погладил меня по щеке тыльной стороной пальцев. - Так ты поедешь?

- Думаю, я могу спросить Селену, не могла бы она прикрыть меня сегодня, - эта напускная задумчивость стоила того, ведь я увидел, как его лицо озаряется от моего согласия.

Он крепче прижал меня к себе.

- Существует так много всего, что я хочу показать тебе. Одной жизни явно не хватит.

Я вздохнул и положил голову на его грудь.

- Одна жизнь - это всё, что у нас есть.

Он снова поцеловал меня в макушку, но ничего не сказал.

Постепенно стук утреннего дождя погрузил меня в бессознательное состояние, и Исмаэль, должно быть, выскользнул из постели, пока я спал. Я слабо помнил, как он поцеловал меня в щёку и сказал, что ему нужно кое о чём позаботиться и что он вернётся ко мне позже. Я не мог сказать, было это сном или реальностью, когда он прошептал мне на ухо:

- Я люблю тебя, Валера.

В своём сне, по крайней мере, я шёпотом ответил:

- Я тоже люблю тебя.

Пустота кругом, пустота,

Нереальное всё, пустое -

И цветок, и лазурное море,

Чей-то смех или чьё-то горе,

Или чей-то прыжок с моста.

Новый день, куча глупых фраз,

И вопросов никчёмных много.

Дом, работа, дела, дорога -

Потерял я иглу средь стога.

Что кричу? Ведь игла, не шанс!

Электронный веду дневник.

Не решит он мои проблемы,

Чёрный цвет - он не станет белым,

Не наполнится кровью, телом

Мой ничем не приметный ник.

А по сути, простая мечта -

Друг мохнатый, родные стены,

Ты и я, два раба без плена.

Только нет... Только режет вены

Окружившая всё пустота.

страницы [1] [2] [3]