Любви все возрасты покорны. Серия: Читать рассказы о любви

Часть 1

Не знаю, за какие заслуги Судьба преподнесла мне этот сказочный подарок. Неожиданно у меня появился юный друг и любовник - всё, как говорится, в одном флаконе. К сожалению, счастье длилось недолго и закончилось трагически.

***

Как-то утром мне позвонила моя одноклассница Машка, с которой мы дружим со средней школы. Возможно, потому что она исправляла ошибки в моих домашних сочинениях, а может, потому что со школьных лет хороводилась с моим дворовым приятелем Петькой, за которого, в конце концов, и выскочила замуж. Более странной пары я в жизни не видел, но любили они друг друга по-страшному. Он стал военным спецом редкой профессии - что-то там по террору и взрывам, а она прехорошенькой артисткой, с блеском исполнявшей характерные и комические роли. Даже жили мы на одной ветке метро на расстоянии двух остановок, а их первенца Машка рожала в специализированном отделении нашей клиники, куда я её устроил к лучшим московским акушерам.

Помню, прихожу утром на работу, а мне звонок из родильного отделения:

- Валентин Иванович, ваша протеже только что родила чудесного бутуза. Приходите полюбоваться.

Я, конечно, пришёл, прихватив по пути Петьку, топтавшегося в приёмном отделении. От сообщения, что у него родился сын, Петька чуть не забыл на больничной банкетке коробки дорогущих конфет, букеты роз и, конечно, обязательное для столь важного события "Советское Шампанское".

Любоваться особенно было не на кого: младенец как младенец, только что кричал "ага-ага!" вместо привычного "уа-уа!".

Оставив счастливых родителей выбирать имя сыну, я отправился к себе в отделение.

Шли годы. Денис (имя звучное, красивое, а главное - модное в те годы) рос, радуя родителей успехами в точных науках, игрой на фоно и призами в плавании; первый юношеский разряд - не шутка! Обо всём этом Машка с Петей могли рассказывать часами...

Однако на этот раз Машка звонила не просто поболтать.

- Валик, - так звали меня друзья в юности, - мы с Петей просим тебя помочь нам с Дениской.

- Что случилось? - насторожился я.

- Не мог бы ты потренировать его разговорный английский?

- Слава Богу! Значит со здоровьем у него всё в порядке.

- Конечно, в порядке. А почему ты спрашиваешь? - удивилась Машка.

- Потому что я врач, если ты помнишь, и ко мне обращаются в основном по этой части. Теперь у меня вопрос: почему ты решила, что я могу тренировать кого-то в разговорном английском?

- Во-первых, не кого-то, а Дениса, которого ты знаешь со дня его появления на свет. Во-вторых, ты волею судеб знаешь английский с малых лет, - парировала подруга юности моей.

"Волею судеб... Интересно, из какой роли она позаимствовала эту фразу?"

- Да, но не каждая рыба может быть ихтиологом.

- Валик, тебе не надо никого учить. Просто несколько раз в неделю ты мог бы поболтать с Денисом по-английски за чашкой кофе, например, на прогулке, во время походов в кино и театры, когда приедешь к нам на дачу...

- Ты сумасшедшая? Какой кофе? Какие прогулки? Какие походы в театры? - возмутился я. - Роль гувернёра требует уйму времени, а я в некотором роде служу, причём ежедневно, иногда ещё дежурю по ночам. Наймите носителя языка, их в Москве нынче пруд пруди, и какой-нибудь мистер Смит за ваши бабки будет гулять с Денисом, пить с ним кофе и вести беседы на любые отвлечённые темы.

- Пробовали, - вздохнула Машка, - но ни мистер Смит, ни миссис Смит Денису не понравились; сказал, что у него жуткий диалект, а она зануда и дура. Тебя, Валик, он уважает.

- Но у меня тоже не королевское произношение.

- Прошу тебя, не отказывайся. Ты наш самый близкий друг и последняя надежда. Денис постоянно тебя цитирует, говорит, что ты прикольный и парадоксально мыслишь.

"Господи! Это надо же такое завернуть!"

- Маш, ты умная женщина, - начал я неуверенно. - Рассуди сама... Когда мне этим заниматься. Дом - работа, работа - дом... Два раза в неделю - институт, где я преподаю... Студенты, аспиранты... Семью завести нет времени.

- Мы - твоя семья, - заявила Машка безапелляционно. - Как её член, ты просто обязан помочь Денису. Это твой святой долг, наконец. А время?.. Что время?.. Его всегда можно найти. Я готова тебе помогать по хозяйству и вообще...

- Ты не в моём вкусе.

- Я не это имела в виду, дурак.

- Я тоже. Может, мне переехать к вам? Ты будешь борщи варить и пироги печь, мы с Денисом в английском упражняться, а Петька фейерверки пускать.

- А что, это идея. Жилплощадь позволяет. Мои мужики одобрят.

Я понял, что от Машки так просто не отвязаться.

- Ладно, найду я пару часов для Дениса. Думаю, ему эта затея быстро надоест, и всё вернётся на круги своя.

- Спасибо, милый. Я знала, что ты настоящий верный друг. Дениска тебе позвонит. Я пошлю с ним кусок запечённой буженины. С чем ты хочешь?

- С моими слезами.

- Очень смешно.

Вечером позвонил Денис, и мы договорились вместе позавтракать в субботу в 8:30 утра у меня на кухне.

Столь неудобное время я выбрал специально, чтобы отбить у парня охоту мотаться по утрам по городу.

Он появился с королевской точностью. Пышущий здоровьем и свежестью юноша с обезоруживающей голливудской улыбкой.

Денис не был красавцем, но производил впечатление чертовски обаятельного малого с точёной фигурой античного бога (результат занятий плаваньем!), смуглой бархатистой кожей на лице, лёгким, едва заметным пушком волос на верхней губе. И тем милым нахальством, которым самоутверждаются все юнцы.

- Hi, дядя Валя! Выглядишь потрясно. А можно я буду называть тебя Лео?

- Почему Лео? - спросил я по-английски.

- Потому что ты родился под знаком Льва, - ответил он с американским прононсом.

- OK, then let`s get some tea.

Так начались наши встречи по-английски.

Незаметно пролетел год. Всё это время Денис усердно готовился поступать на физмат университета, регулярно посещал секцию плавания, время от времени играл на пианино и болтал со мной по-английски.

Если честно, то скоро я привык к нему. К его непосредственности и взрослым суждениям. К непредсказуемым поступкам и неназойливой заботе - благодаря Петру он был мастер на все руки. Каждое его появление оживляло мою холостяцкую квартиру, а общение с ним делало жизнь радостной.

Машка время от времени посылала с Денисом пироги и ватрушки, часто звонила, говорила, что я положительно влияю на их сына, который с некоторых пор хорошо занимается не только по любимым предметам. Захлёбываясь от восторга, поведала историю, когда их театр посетил какой-то известный заокеанский киношник, и Денис, по её просьбе и просьбе дирекции, выступил в качестве переводчика, заткнув за пояс американку, которая говорила по-русски с ошибками и жутким акцентом. Штатник глазёнки выкатил, не поверив, что русский юноша, свободно владеющий его языком, никогда не был ни в США, ни в Англии. Он даже предложил Денису попробовать сниматься в кино, на что "мой сын сказал, что в их семье уже есть прекрасная актриса - мама, настоящий полковник - папа и любимый доктор - дядя, так что он намерен посвятить себя физике каких-то там тел, чтобы разнообразить палитру профессий" (конец цитаты).

Упоминание о "любимом дяде" приятным бальзамом растеклось по моему усталому сердцу.

Наконец, Денис окончил с "золотой медалью" школу, легко поступил в университет, причём на бюджет, отпраздновал эти два события крутым, по его словам, "мальчишником" и отдыхом с родителями на Мальорке. Но общаться со мной по-английски не перестал - к радости Машки и моей (что уж скрывать!).

Мне не легко далось бы это расставание. Я привык к фонтанирующему безумными идеями юнцу. Денис вносил в мою застойную, как болото, жизнь свет, радость, безудержную энергию, юмор и вообще хоть какой-то смысл.

И вот наступил день, который я не забуду никогда.

В конце сентября Денис, сияющий, как начищенный самовар, заявился ко мне с букетом садовых ромашек - мои любимые цветы. Вручив их, он с настораживающим волнением заявил:

- Лео, нам нужно серьёзно поговорить.

- То есть до сего дня мы три года говорили одни глупости? - деланно удивился я.

- Лео, я очень тебя люблю!

- Я тоже люблю тебя, Малыш.

- Ты ничего не понял. Я люблю тебя всем сердцем, я постоянно думаю о тебе, я жить без тебя не могу.

- Успокойся, Малыш, я пока ещё жив и в Царствие небесное не спешу.

- Ты что, ничего не понимаешь? Ты же врач! Я люблю тебя! Люблю как мужчину, а не только как друга.

- Престарелого мужчину, - поправил я его машинально.

- При чём здесь возраст?! Ты сам не раз говорил, что love knows no age.

- Ты сошёл с ума? - начал я понимать истинный смысл его слов. - Ты хоть понимаешь, что говоришь? Ты же мне в сыновья годишься! Мы с твоей мамой, как ты знаешь, ровесники, мы в одном классе учились. И родила она тебя не девочкой, а в тридцать пять лет. С твоим папой (он, кстати, старше меня почти на три года) вместе гоняли во дворе мяч. Они ближайшие мои друзья!

- И что? Мама рассказывала, что ты первым взял меня после неё на руки. А у тебя волшебные руки. Я хорошо помню, как ты массировал мне ногу, когда я на тренировке связку потянул. Вот тогда, в день своего рождения, я в тебя и влюбился. Мама говорила, что я тебе тоже очень понравился, - улыбнулся он лукаво.

- Господи! Что ты несёшь?! Послушай старого врача, милый мой юноша...

- Значит, всё-таки милый?!

- Ключевое слово здесь "юноша". Я давно уже олицетворяю известную картину передвижника Максимова "Всё в прошлом".

- Я совершеннолетний молодой мужчина, если ты помнишь, который имеет право любить и очаровывать того, кто ему нравится. Я ведь не король, чтобы жениться не по любви...

- А я пожилой, точнее - старый мужчина, которому скоро потребуется сиделка.

- Не оскорбляй мою маму, свою одноклассницу, - артистично возмутился Денис. - Она вовсе не старая, а очень даже молодая и привлекательная... Я окончу специализированные курсы и буду отличной сиделкой у постели любимого человека, - заявил Денис и бросился мне на шею. - Милый Лео, как же я тебя люблю! Ты напоминаешь мне моего плюшевого мешку, который вырос и стал доктором Айболитом, - сбивчиво шептал он в самое ухо. - Мне нравится в тебе всё: морщинки у глаз и на лбу, серебро в волосах, мягкий, наверное, пухлый животик, горьковатый парфюм... как ты говоришь, как ешь, как ругаешься, как спишь...

- А это-то откуда?

- От верблюда! Помнишь, как-то я пришёл раньше, чем договаривались. Ты ещё спал. Я тогда приготовил кофе и сандвичи, а ты уплетал их, забавно хлопая сонными глазами. Ты сам дал мне ключи, если вдруг на работе задержишься. Забыл, что ли?

Часть 2 (последняя)

Денис притянул моё лицо за уши к себе. Нежно чмокнул в губы, а потом начал покрывать его быстрыми, жгучими поцелуями, пока не добрался до рта. И тогда он начал целовать меня яростно и жарко взасос, будто мы расстаёмся навсегда. Его язык то сплетался с моим, то порхал во рту сладкой бабочкой.

- Боже, как хорошо! - выдохнул я, теряя всякую волю к сопротивлению.

Происходившее напоминало сон, навеянный сюжетами из античных романов. Со мной был прекрасный юноша Ганимед, похищенный за свою красоту на небо, где стал любимцем и любовником самого Зевса.

Я не заметил, как Денис разделся сам и раздел меня, покрывая поцелуями мои шею, грудь... задержался на сосках, пока не превратил их в торчащие пики. Потом опустился к кратеру пупка, вздымающегося от прерывистого дыхания живота и стал ласкать его языком и нежными пальчиками...

Одной рукой он поглаживал волосы на лобке, а шаловливыми пальчиками другой уже щекотал промежность, пока не добрался до горящей от ожидания дырочки, в которую и ввёл свой развратный пальчик... Я дёргался от истомы, стонал от наслаждения, почти теряя сознание... А он уже принялся за восставшего из долгой спячки и бездействия дружка. Обхватив пухлыми губами налившуюся страстью головку моего члена, он начал её посасывать - медленно и смачно, как леденец чупа-чупс, а потом вдруг заглотил её и тотчас выпустил на свободу, словно зверя из клетки... "Где только он всему этому научился?" - пронеслось в моём перевозбуждённом сознании и утонуло в волнах блаженства...

Наконец я пришёл в себя и уже сам начал исследовать губами, языком, кончиками пальцев прекрасное, ароматное тело Дениса, отвечавшее на каждую ласку лёгкой дрожью. Атласная кожа груди призывно светилась, скрывая рельеф натренированных мышц.

Под томные вздохи и стоны юноши я сначала облизал его набухшие розовые соски, потом двинулся к пупку, будто горлышку сосуда с дивным нектаром... Над покрытым мягкими завитушками волос лобком гордо возвышался стальной красавец член с чуть приоткрытой головкой, из которой сочилась смазка - предвестник бурного оргазма. Нежным многообещающим поцелуем я поприветствовал Денискиного дружка, в ответ он готов был уже излиться, но я, тщательно облизав яички, углубился в исследование промежности пары раскинутых спортивных ног, которые тотчас сжали мою голову в угарном экстазе.

Затем я перевернул парня на живот. Открывшаяся картина потрясла меня, заставила сердце учащённо биться. Как врач я видел много обнажённых мужчин, но тела такой грациозной красоты - никогда так близко, разве что в кино или на экране ТВ. Развернутые плечи пловца, ровная конусообразная спина вершиной вниз, узкая талия и рельефная попка, состоящая из двух трепещущих свежих булочек, покрытые лёгким пушком ноги.

Нежно поглаживая это сокровище, я покрывал каждый его сантиметр поцелуями, упивался до умопомрачения ароматом юношеской кожи, испытывал неземное счастье предстоящего соития.

Я повернул его на бок лицом к себе. Его юное, трепещущее от возбуждения тело вжалось в меня, наши губы слились в бесконечном поцелуе, ноги сплелись в эротическом экстазе.

И вдруг неожиданно... мы кончили вместе, забившись в судорогах восхитительного оргазма. Такого со мной никогда ещё не было. Ладно Денис, в его возрасте и при его юношеской гиперсексуальности всё возможно, но я?..

В эти минуты я понял, что окончательно и бесповоротно влюбился в парнишку.

Залитые спермой, в основном его спермой, мы лежали без движения, думая каждый о своём.

Наконец, он приподнялся на локте, погладил меня по щеке и сказал:

- Теперь ты навеки мой, любимый Лео. Я счастлив, а ты?

- Я тоже счастлив, Денис. Только почему ты не встретился мне лет этак ... дцать назад?

- Перестань говорить о возрасте! Теперь мы всегда будем вместе, и всё у нас будет пополам. Оскар Уайльд говорил, что горе, поделённое пополам - половина горя, а радость, помноженная на двоих - двойная радость. Так что наш общий возраст, поделённый на двоих - всего каких-то несколько десятков лет...

- Полтинник не хочешь?

- Ты неисправимый пессимист, Лео.

- Господи, что скажут твои родители, если вдруг узнают?! Они проклянут меня.

- Не узнают и не проклянут, - рассмеялся Денис. - Мы не должны посвящать их в наши маленькие тайны. За три года нашего тесного общения им и в голову не пришло, что я в тебя влюблён.

- Мне, кстати, тоже.

- Вот видишь, я унаследовал от мамы актёрский талант. Поцелуй меня, а то я по тебе уже соскучился. Я просто обалдеваю, когда ты гладишь меня. У тебя волшебные руки, но это я, кажется, уже говорил.

Мы вновь слились в сладком поцелуе, а потом он повернулся спиной и прижался ко мне своей горячей трепещущей попкой. Боже, какое блаженство!

И вдруг мой член вскочил и взял на караул (неожиданный реприманд!). Я помассировал тугое девственное очко любимого и обильно смазал его мазью.

- Будет больно, Денис.

- Потерпим. Своя ноша не тянет, - сказал он прерывающимся от ожидания голосом.

Я осторожно провёл головкой члена по открывшейся между ягодичками дорожке от мошонки до розовой дырочки, которая открылась, но не раскрылась подобно бутону волшебного аленького цветка. Легонько надавив на цветок, я стал медленно, по миллиметру входить в пещерку, которая трепетала, но пускать внутрь не торопилась. Я крепко обнял и плотно прижал к себе дышащее желанием тело Дениса. Одной рукой я взял его налившийся страстью член, а другой стал массировать набухшие соски и живот. Парень сладострастно стонал, прижимаясь спиной и попкой ко мне.

Вдруг пещерка приоткрылась, и я вошёл внутрь. Денис охнул, а я замер, боясь пошевелиться и сделать ему больно. Но вот попка ожила и стала сама насаживаться на мой член. Наслаждение от всего этого словами не передать. Я чувствовал себя на седьмом небе от счастья. Он тоже. Его стоны смешивались с моим прерывистым дыханием ему в затылок и в спину, а его отдельные слова - "глубже", "не спеши", "ещё", "спасибо", "я люблю тебя" - с моими восклицаниями: "Боже!", "Как хорошо!".

Почувствовав приближающийся финал, я крепко сжал его в своих объятиях, и тут же мы кончили опять вместе: я в него, а он мне в руку. Его живительный нектар оставил незабываемое послевкусие игры страстей у меня во рту.

Через минуту (вот она, молодость!) он уже резво входил в меня. И мне роль пассива с ним или под ним несказанно понравилась, хотя было это со мной впервые...

Судьба благоволила нам, предоставляя возможности для встреч. То родители разъезжались в командировки, то отъезжали на дачу, а Денис оставался в Москве готовиться к занятиям, то отбывали без него на отдых в зарубежье, а то отправляли "уставшего от города сына" дышать свежим воздухом за город. Не раз Машка уговаривала меня поехать к Денису на дачу, чтобы тот не забыл английский, а заодно отдохнуть самому и присмотреть за ним - не дай Бог попадёт в плохую компанию. Знала бы она всю правду!

Каждая наша встреча была праздником души и тела для обоих. Изобретательности Малыша в постели могли позавидовать авторы Камасутры. То он гарцевал на моём члене, предоставляя возможность любоваться его попкой или похотливой мордашкой, жаждущей поцелуев взасос, то танком влетал в мою раздолбанную им задницу, то брал за щеку моего подуставшего дружка, чтобы у него открылось второе дыхание, то... Но больше всего ему нравилась поза, с которой началась наша любовная горячка.

Так продолжалось несколько лет. Он любил меня до умопомрачения, мечтал о нашей совместной жизни и страшно ревновал к каждому столбу, хотя поводов для этого не было даже в намёках.

Однако слишком уж всё было хорошо и безоблачно, чтобы продолжаться вечно. Гром ударил тогда, когда его никто не ждал.

Как-то летом в погожий воскресный день университетские однокашники пригласили Дениса отдохнуть на пляже в Серебряном бору. Ехать ему страшно не хотелось, но я поддержал Машку, которая справедливо, но, как всегда, безапелляционно заявила: "Что в такую погоду дома сидеть, да и с товарищами надо чаще общаться - не в пустыне живём".

С этой прогулки Денис не вернулся. Тонут не те, кто не умеет плавать, а совсем наоборот.

Рассказывать об этом нет ни желания, ни сил.

Отныне моя жизнь поделилась на две неравные части: с появлением Дениса в ней и после его неожиданного ухода в мир иной, говорят - лучший. Дай-то Бог!

А я с тех пор, несмотря на весь свой медицинский скепсис и отсутствие жизненных, а не литературных примеров, поверил, что любовь молодых к людям намного старше себя существует.

страницы [1] [2]