Крушитель

Часть 1

Ваня Вершинин (Вершок) и Саша Скворцов нашли любовь прошлым летом. Пережили беду и снова наткнулись на препятствие. Теперь уже рукотворное. Об этом очередная часть истории долгого пути двух молодых людей к счастью.

Меня всегда удивляет то, как меняется настроение родителей при общении друг с другом, а ещё быстрота смены доброго тона на злой и незаметное перерастание мирной беседы в ругань.

Сейчас я ссорюсь с Ваней. На пустом месте спокойный разговор превращается в перепалку, в абсолютное неприятие доводов собеседника и полную уверенность в собственной правоте.

- Ну, почему ты такой упёртый? - спрашиваю я.

- Потому, что уверен: тебе нужно рассказать про Сапунова.

- Кому? Этим гомофобам в погонах?! Как ты себе это представляешь? Я что, должен рассказать им о нас с тобой всё? Чем мы занимаемся в постели? Перетрясти перед ними нашу жизнь?!

- А ты хочешь и дальше ходить с оглядкой? Или тебе не хватило, что раскололи голову?

- Да при чём тут это!?

- А при том! Сапа же никогда не оставит нас в покое! Но боюсь, в следующий раз будет намного серьёзнее. Я же не за себя волнуюсь, а о тебе!

- Что же ты сам не рассказал о нападении на себя прошлым летом? А ведь сейчас Сапа уже снова сидел бы, не скрой ты этого...

- Значит, это я виноват в том, что произошло с тобой? - Ванька обиделся, насупился, надул и без того пухлые губы.

Не знаю, специально ли делает мой любимый такое лицо, только при этом вся моя злость мгновенно испаряется. Я прижимаю родного человечка к себе, он, играя, сопротивляется, понимая, что за этим последует. Его обида мигом уйдёт, лишь только окажется в крепких объятиях, почувствует себя защищённым, любимым и бесконечно желанным. Вершок напоследок пошмыгает носом, потрётся им о мою грудь и прильнёт. Это последнее, что мы совершаем осмысленно. Затем все наши действия диктует страсть, не отпускающая на протяжении последних месяцев. Наверное, с годами она ослабнет. Но об этом не думаешь, пока рядом единственный и безмерно любимый человек. С ним секс - не просто физиологическая потребность молодости, а всепоглощающее, интимное и прекрасное таинство.

Мы с Ваней занимаемся любовью везде, где нас настигнет желание. Единственным табу является общественное место и присутствие посторонних. Однажды я по глупости ляпнул о третьем в кровати. Тогда обида накрыла любимого на несколько дней. Мне стоило огромных трудов доказать, что это была всего лишь неудачная шутка. И только методичная нежность и обилие приятных слов растопили лёд отчуждения, которым Вершок наказывал меня в те дни.

Вот и сейчас я понимаю, что должен быть максимально тактичным в желаниях. Хотя очень хочется разорвать в клочья футболку, что мешает добраться до прекрасного тела. Я жажду повалить Ваньку на пол тут же, навалиться всем весом, зацеловать каждый сантиметр трепещущего тельца, вкусить чарующий аромат вихров, заласкать руками, искусать сочные губы и стремительно войти в него. Но сдерживаю себя. Сексуальную игру начинаю медленно, как хитрый кот, уверенный в неизбежности финала. Мой "мышонок" принимает правила. Отнекивается, слабо вырывается, словно дразнит. Наконец, медленно стаскивает с себя одежду и подставляется под поцелуи. Я начинаю танец губами по бархату его упругой кожи, кончиком языка ласкаю милую и родную родинку на шее, щекочу горошинки сосочков, спускаюсь по прессу и ныряю в пупочек.

Иногда мне кажется, что всё тело Вершка - это сплошная эрогенная зона. Любая ласка вызывает в нём мгновенную реакцию. Его бьёт дрожь, из груди вырываются стоны. Он тает, как стеарин от жара пламени. Но милый не забывает и о моих потребностях. Как-то я признался, что его мягкие ладошки, которыми он без устали исследует мои напряжённые мышцы, доставляют неимоверное наслаждение. С тех пор получаю двойное удовольствие от предварительных ласк. Хотя в слове "предварительное" есть некая официальность, будто об этом процессе заранее договариваются. У нас же это происходит спонтанно, всегда ярко и обязательно, как бы сильно нам ни хотелось приступить к главному.

Обычно Вершок цепляется мне в спину, закидывает ноги на плечи и приглашает к проникновению. А я не спешу. Едва касаясь членом его дырочки, тут же движусь назад. Ванька, придавленный моими килограммами, умудряется скользнуть вниз в попытках догнать ствол, недовольно мычит, сильнее впивается ногтями и мечет искры недовольства. Я сдаюсь, ведь мне и самому не терпится почувствовать лёгкое сопротивление, с которым тугой анус паренька встречает мой таран. Одно движение, и, кажется, что он войдёт без труда. Но нет! Головка, обильно смоченная смазкой, всегда долго раскрывает мышечную розетку. С лёгким трением медленно проникает внутрь, пока не падёт первый оборонительный редут. В эти мучительные секунды Вершок всегда кусает губы, пытаясь заглушить стон, терпит, ждёт. И легко улыбается, когда первое сопротивление пройдено, а я продолжаю движение, даря приятное чувство наполненности и тепла. Затем начинается гонка. Я внимательно наблюдаю за реакцией Вершка и стараюсь оттянуть разрядку. А он, не в силах ждать, подгоняет меня к оргазму. Обычно он наступает у нас почти одновременно. И чаще всего без стимуляции Ванькиного крепкого члена.

Но сегодня всё пошло как-то не так с самого начала. Было покусывание губ, но тугое сопротивление при вхождении, сопровождалось гримасой боли. Ожидание разрядки оказалось терпеливым, а член Вани почти вялым. Поэтому моё семяизвержение впервые стало пресным и неярким. Не было искр в мозгу и сладкой истомы в усталых мышцах. А в глазах любимого не читалась безмерная благодарность за доставленную радость. Я почувствовал себя скорее насильником, чем желанным любовником.

Вершок быстро встал, отправился в ванную комнату, оставил меня в недоумении и разочаровании. Обычно Ваня возвращается, нежно будит меня, чтобы отправить под душ. Но сегодня молча ложится рядом, желает спокойной ночи и поворачивается ко мне спиной. Такого не было никогда. Похоже, в наших отношениях появилась пугающая проблема, заставляющая провести бессонные часы в раздумьях и тревоге.

***

Завтрак проходит в тягостном молчании. Вроде бы обычные блюда, привычный утренний ритуал. Но безмолвие и напряжение терзают душу, страшат и требуют объяснений. Продолжать вчерашний разговор бессмысленно. Усугублять положение не хочется. Понимаю, что разубедить Вершка невозможно. Тем не менее, чувствуется, что ситуация пугает обоих. Нужно срочно решить, как быть с Сапой. Ведь и родственники уже достали недоумёнными расспросами, почему затягивается следствие. Да и очередную повестку к следователю больше игнорировать нельзя, ссылаясь на плохое самочувствие. Однако переступить страх перед откровенными признаниями о взаимоотношениях с Вершком тяжело. А о них рассказать придётся. Скрыть, чем было вызвано нападение, точно не удастся.

Пока эти мысли "скрашивают" наш тихий завтрак, раздаётся звонок в дверь. Открывать иду я.

- Это ваш участковый - Петренко Роман Сергеевич, - слышу из-за двери.

Мимолётный взгляд в глазок, размытая корочка в обзоре и лязг отпираемого замка.

- Здравствуйте! - совсем юный на вид парень всё ещё протягивает удостоверение и ждёт приглашения. - Разрешите? Я по поводу недавнего нападения на вас.

Я безотчётно прикасаюсь к повязке на голове и отступаю в сторону, давая визитёру войти. На разговор из кухни появляется Вершок.

- Александр Николаевич, дело в том, что вы до сих пор не написали заявление о нападении. Это, конечно, формальность, но совершенно необходимая. Уголовное дело о покушении на вас уже заведено. Но заявление всё-таки требуется. Таков порядок. Может, напишете сейчас? А я отнесу его следователю. Понимаю, что вам пока ещё трудно выходить из дома, поэтому помогу.

Мне этот ментик не понравился сразу. И дело не в возрасте, и не в смазливом личике. Покоробило, что пока он своим бархатным баритоном произносил тираду, не переставал разглядывать моего Вершка.

Раздражение вызвал и мой любимый, который уж слишком услужливо начал зазывать нежданного гостя в дом.

Всё ещё не сводя с Ваньки изучающего взгляда, Роман ловко разувается, скидывает куртку и подаёт мне. Я молча раздвигаю двери гардероба и указываю на свободный крючок. Участковый хмыкает, но куртку вешает сам.

Усаживается за стол, ухоженными руками картинно расстёгивает папку и подаёт лист бумаги с ручкой.

- Если хотите, я продиктую форму заявления. Но можно писать и в свободной форме. Для нас, повторюсь, нужна формальная бумажка с живой подписью, - наконец, удосуживается обратиться ко мне участковый.

- Справлюсь! - бурчу я под нос, но замолкаю под укоризненным взглядом Вершка.

Царапаю дежурные фразы в заявлении, а участковый с интересом рассматривает обстановку нашего жилища. Чему-то улыбается под нос, словно ясно представляет, чем занимаются в уютной квартире двое молодых людей.

- Могу я задать несколько вопросов? - Роман снова пялится на Ваньку, хотя по елейному тону понятно, что вопрос обращён ко мне.

- А у вас что, есть полномочия следователя? Кажется, вы пришли только за заявлением! - грублю я и удивляюсь, почему столь раздражён.

- Нет, конечно! Вашим делом занят другой сотрудник полиции, - участковый делает упор на слове "другой". - Я же просто знакомлюсь с жильцами своего участка. Тем более "такими".

- Не понял? На что этот намёк?!

- Нет никакого намёка. Только у нас на участке не часто нападения совершаются. Правда, я недавно работаю участковым, но мой предшественник ничего такого не рассказывал.

Примирительный тон Романа не успокаивает. Наоборот, неприязнь к нему растёт с каждой минутой.

- Мы готовы ответить на все ваши вопросы, - встревает в пикировку Ванька.

- Так уж и на все!? - улыбается парень, и его красивое лицо освещает улыбка.

Ему вторит мой друг, лыбится, как чеширский кот, и не замечает моих гневных взглядов.

- Мне сказали, что вы оба - москвичи.

- И кто же это такой осведомленный? - продолжаю ёрничать я, завершая писать.

- Мне знакомы некоторые детали вашего дела, - участковый явно выучен выдержке и не отвечает на колкости. - Могу я посмотреть договор аренды квартиры?

Ванька лезет в шкаф, выуживает нужный документ и протягивает полицейскому. Благодарная улыбка за столь быструю реакцию снова зажигает во мне ревность. А то, как участковый продолжает рассматривать моего парня, практически бесит.

- Ну, с договором, вроде как, всё в порядке. У меня остался только один вопрос: куда вы направлялись, когда на нас напали?

- Не думаю, что это важно...

- Не скажите. Очень даже важно. И позвольте мне самому решать, какие вопросы задавать для дела.

Перепалка становится явной, и тон, с которым меня осаживает юный страж порядка, не сулит ничего хорошего.

- Он встречал меня, - разряжает обстановку Ванька и усаживается за стол к участковому близко-близко. Я и это отмечаю для себя с болью.

- А тебя всегда встречает друг? - внезапно переходит на "ты" Роман, словно они с Вершком давние друзья.

- Друг на то и друг, чтобы заботиться, - я уже откровенно хамлю наглецу, впрочем, того это мало трогает.

Часть 2

Участковый продолжает разговор только с Вершком. Повернулся в его сторону, смотрит лишь на него и игнорирует не только мои ответы, но и колкости.

- Нам не удалось рассмотреть на видео нападавших. Кажется, они прекрасно знали о камерах во дворе и тщательно прятали лица. Это даёт основание полагать, что всё делалось обдуманно, было спланировано заранее, и к этому долго готовились. Значит, преступники знают вас.

Официальный тон, с которым всё это говорит Роман, раздражает не меньше, чем его бесцеремонность.

- Знаете, кто это мог быть?

Я молчу. Смотрю, как Вершок мимикой подаёт знаки, но отмалчиваюсь.

- Вы слышите меня? Кажется, вам известны нападавшие. Или, по крайней мере, вы догадываетесь, кто это был...

- Сань, да скажи ты уже! - тянет умоляюще Вершок.

- Александр, это же в ваших интересах. Статья, по которой они загремят за решётку, суровая. Их посадят, и вы сможете жить спокойно.

Впервые в голосе участкового прозвучало что-то похожее на сочувствие. И это окончательно растопило сердце Вершка.

- Я вам расскажу всё... Мы действительно знаем одного из них. Пётр Сапунов - уголовник, с которым когда-то вместе учились в школе. И это не первое его нападение. Прошлым летом он с друзьями избил меня. Тогда я не стал заявлять на него в полицию. Решил, что будет проще больше не пересекаться с ним. Поэтому сюда мы и переехали.

Роман слушал, не перебивал, делал пометки в своём блокноте. Наконец, после некоторой паузы сочувственно обратился к Ване.

- Ты зря не сообщил об избиении. Сильно он тебя побил?

Ванька кивнул и погрустнел, вспомнив, через какие мучения тогда прошёл.

- Мне только не понятно, почему он напал снова не на тебя, а твоего друга. Мстил? Хотел этим сделать больно? Что тебя связывает с гражданином Скворцовым? Почему ты тогда не заявил в полицию? - участковый кидает в Вершка вопросами, будто понимает - откровение может прекратиться в любой момент.

- Хватит расспросов! Вы познакомились с нами? Увидели договор? Осмотрелись? Получили моё заявление? Всё остальное буду рассказывать следователю! - я грохаю ладонь по столу и тут же понимаю, что перегнул палку.

Участковый снова сдерживается. Демонстративно медленно укладывает в папку листок с блокнотом, протягивает Вершку визитку и, желая удачи, направляется к выходу.

- Если будут проблемы, звони! - обращается он к Ване и выходит.

Когда захлопнулась дверь, я дал волю чувствам. Метался по комнате, как загнанный зверь. Не давая возможности ответить, обвинял Ваньку в болтливости и клял последними словами участкового. Поток отборного мата и оскорблений в его адрес не иссякал минут пять. Всё это время Вершок, примостившись на диване, с удивлением наблюдал за мной и всё сильнее вжимался в спинку.

Наконец, шёпотом произнёс:

- Саша, прости. Я же хотел как лучше. И мне непонятна твоя реакция. В конце концов, я думал о тебе...

- Обо мне? Если бы это было так, ты не стал бы мести своим языком направо и налево и строить глазки этому... этому... пидору!

Глаза Вани мигом наполнились слезами. Дрогнувшим голосом он попытался возразить мне, но видя, что это бесполезно, встал и вышел из комнаты.

Я остался один. Ярость отпустила. Слёзы Вершка отрезвили, сердце заныло от жалости к нему, а ненависть обернулась на себя за несдержанность. Но чёрное дело было уже сделано. Обиду любимому я нанёс сильную. Это было понятно по тому, как звенит посуда, намываемая Вершком, по шмыгающим звукам, что доносились из кухни, по игнорированию, которым он отвечал на мои оклики и призывы поговорить...

День провели в молчании. Старательно избегали друг друга. Вечером Вершок впервые за много месяцев лёг отдельно. Ко мне вернулась головная боль, и таблетки её не унимали. Я долго ворочался в постели, прислушиваясь к соседней кровати. Ваньке тоже не спалось. Только под утро меня сморил сон, который принёс кошмар. В нем я, скованный по рукам и ногам, беспомощно наблюдаю, как участковый лапает моего Вершка. А любимый не только не отбивается, а сам провоцирует его. Манит к себе, направляет жадные ментовские руки в самые интимные места, улыбается, страстно стонет и с любопытством поглядывает на меня, безуспешно пытающегося помешать разврату. Петренко без устали сравнивает насколько он лучше, расчехляет свой неимоверных размеров болт и трясёт им у влажных губ Вершка. Член участкового подобно исполинскому удаву лезет в разверзшийся рот Ваньки, шурует в нём, словно выискивает что-то. Искуситель помогает себе руками, дрын проникает всё глубже и глубже. Я беззвучно кричу и... просыпаюсь.

Мартовское утро проникло сквозь приоткрытые жалюзи, причудливым узором раскрасило тело Вершка, который уютным, трогательным комочком одиноко лежит на соседней кровати. Его руки спрятались под подушкой, милое личико озаряет лёгкая улыбка. Похоже, Ванечке снится приятный сон.

Я отворачиваюсь, чтобы не видеть блаженство на его лице, прикрываю глаза и пытаюсь забыться. Только червь ревности уже начинает проедать брешь в моем сердце. Чтобы в последующие дни привести к катастрофе отношений, которые ещё совсем недавно казались идеальными и незыблемыми.

***

Однажды я где-то прочёл афоризм, что измена другу - это преступление без оправдания и прощения. Никогда не задумывался о его правдивости и глубине, пока не совершил измену сам. Наверное, каждый неверный может найти оправдание своему проступку. Приведёт тысячи причин. Только это - временная отдушина в душевных терзаниях, бессмысленная и бесполезная микстура от сердечной боли при виде обиженного тобой человека. Когда собственные переживания несравнимы с теми, что у любимого, раздавленного страшным открытием.

Вы скажете, что адюльтер не обязан быть раскрытым. Но разве груз тайны не станет тяготить вас каждую минуту? Вы сможете не прятать предательских глаз и вести себя непринуждённо, словно ничего не произошло? Любого, в ком осталась хотя бы толика порядочности, будет снедать пусть минимальный, но стыд за обман. Что уж говорить о ситуации, когда вина в измене полностью лежит лишь на тебе одном! Ничем необоснованная, надуманная, рождённая воспалённым мозгом ревнивца мыслишка, раздутая настолько, что толкнула на предательство. И оно грубо растоптало доверие, искреннюю и даже выстраданную любовь, надежду на долгое взаимное счастье.

Не уверен, что читателю интересна история моего нравственного падения, но думаю, что рассказ поможет мне самому свыкнуться с мыслью о крахе отношений. И это никакая не попытка оправдаться. Нет! А хочу проанализировать события, приведшие к измене, чтобы не повториться вновь, если мне выпадет шанс вернуть любовь.

Итак, мне пришлось пойти на встречу со следователем. Как и ожидалось, ничем особенным она не стала. Мужик средних лет, уставший от рутины, методично и обыденно задавал вопросы. Что-то записывал на бумаге, в завершение попросил расписаться в протоколе допроса и отпустил с дежурным обещанием непременно разыскать преступников, тем более, что одного из нападавших я назвал. Доказательная база, по его словам, была слабой - лишь моё показание против слов Сапы. "Но расколоть его на допросе всё-таки попытаться можно" - сказал он на прощание.

К счастью, никаких компрометирующих вопросов сыскарь больше не задал. Словно ежедневно встречался с ненавистью на гомосексуальной почве. И всё же неприятный осадок от посещения участка остался. Меня не покидало ощущение, что дело будет спущено на тормозах. Или новые неприятности ждут впереди. Ведь предстояла очная ставка с Сапой. А она могла завершиться как угодно: начиная с полного отрицания, завершая оскорблениями.

С такими мыслями я вернулся домой. Вершка ещё не было. Он нагонял занятия, которые пропустил, ухаживая за мной после больницы. Тем временем на улице стемнело. Обеспокоенный долгим отсутствием любимого и тем, что он не предупредил о задержке, я вышел его встречать. Послонялся по двору и решил идти привычным маршрутом к ближайшей станции метро. Путь вёл через небольшую аллею с рядом скамеек. На них, не смотря на достаточно прохладную весеннюю погоду, было многолюдно. Мамаши мерно раскачивали коляски, влюблённые парочки, прижавшиеся друг к другу, залипли в гаджетах и чему-то радовались. Среди праздной толпы я увидел знакомую фигуру. А рядом того, чей образ неприятно врезался в память.

Сегодня на участковом формы не было, но я его узнал. Достаточно высокий и стильно одетый он сидел в неприличной близости от Ваньки и что-то увлечённо шептал ему почти в самое ухо.

Первым порывом было рвануть к ним. Но демон на левом плече заставил отступить в тень, чтобы издали наблюдать за тем, как будут развиваться события. Я с ангелом-хранителем на правом плече окончательно проиграли невидимый бой, когда моя рука самопроизвольно потянулась к телефону и набрала номер Вершка. Показалось, что он раздосадован этим вызовом, но, тем не менее, встал со скамьи, отошёл на несколько шагов и ответил.

- Ты скоро?

- Привет, прости! Я задерживаюсь. Ещё многое нужно сделать... Буду через час-другой... Поужинай без меня... Я не голоден, - Ванька говорил скороговоркой и оглядывался на Романа, который с улыбкой прислушивался к монологу.

- Ты ещё в институте? - как можно более равнодушно спрашиваю я, а сам буквально киплю от ревности.

- Я же сказал, что есть ещё дела, - послышались недовольные и даже раздражённые нотки в голосе Вершка.

- Понял, - я завершил разговор и отступил в тень для дальнейшего наблюдения.

Часть 3 (последняя)

Вершок возвратился к Роману, что-то вполголоса сказал ему, хлопнул успокоительно по коленке и продолжил беседу. Через какое-то время оба неторопливо встали и, переговариваясь, пошли в обратную от меня сторону. Медленно, словно наслаждаясь общением. Более терпеть подглядывание я не смог. Бросил злой взгляд на две удаляющиеся фигуры и повернул к дому. Брёл, как слепой. Всю дорогу во мне клокотала злость вперемежку с недоумением: почему Вершок так себя ведёт, отчего обманул, куда направился с участковым и что может говорить ему, да ещё так интимно?

Его не было без малого два часа. Пришёл, как ни в чем не бывало, обнял, привычно чмокнул в щёку, поинтересовался делами и отправился в душ. Ужинать не стал, сослался на усталость. И быстро уснул на соседней кровати. Я же провёл бессонную ночь в раздумьях и самых разных подозрениях. Передумал многое: вначале попытался найти приличное объяснение всему, что увидел, но ближе к рассвету думы стали самыми мрачными. Картины в воспалённом ревностью мозгу рисовались чересчур грязные. Вспомнился кошмар с участием Романа и его удавоподобным членом у рта Ваньки. Неужели сон был в руку? Неужто этот хлыщ охмуряет моего Вершка? А тот ещё и одобряет ухаживания? И куда они отправились с аллеи? Чем занимались всё это время? Почему со мной был так холоден Ванька этим вечером? И что значит его демонстративный сон на другой кровати? Откуда взялась эта блаженная улыбка на лице, после того, как сухо пожелал мне спокойной ночи?..

***

Утреннее настроение, несмотря на солнце, что било в окно, нельзя было назвать светлым. Голова гудела. Я злился на себя, на Ваньку, который проснулся в отличном расположении духа, на его весёлое щебетание за завтраком, вкус которого я так и не прочувствовал, ведь кофе не бодрил, а тосты не лезли в горло. Руки то и дело нервно сжимались в кулаки, и я еле сдерживался, чтобы не накинуться на Вершка с расспросами.

Сейчас-то я понимаю, что, наверное, так и надо было сделать. Погасил бы я тогда свою ярость и подозрительность, спокойно и откровенно поговорил бы, признался о сомнениях, то не натворил бы дел вскоре. Но, как говорится, шанс был упущен.

Улучшив момент, пролистал список звонков в телефоне Ваньки. Он был подозрительно полон контактов с неким "Р". Так я сделал вывод, что общение с нашим участковым длится с самого его появления на нашем пороге.

А когда через день Ванька под надуманным предлогом снова свалил из дому, я решился. Искать парня для сексуальной мести в злачных местах не хотел. Завёл фальшивый аккаунт в социальной сети, нашёл группу "секс без обязательств" и ткнул в первую попавшуюся страницу парня, внешне чем-то напоминавшего ненавистного Романа. Удовлетворённо отметил, что тот ищет именно актива. Сразу назначил ему встречу и отправился мстить.

В назначенном месте ждал молодой мужчина. Чуть старше, чем на фотографии в соцсети. Но это не имело никакого значения. Ростом он оказался почти что моего, и внешне действительно похож на нашего участкового. Издали мне даже показалось, что это именно он. Только вблизи я удивился причуде природы. Но для моего плана лучшего варианта и придумать было сложно.

Мгновенно погуглил квартиру на час. Туда мы и отправились. По пути парень попытался завести разговор, но по тому, как я мрачно отмалчивался, понял, что мне от него необходим лишь секс. Никаких соплей, воспоминаний или откровений. Только то, о чем договорились.

Выхватил ключ из рук толстой мымры у подъезда, проигнорировал её мерзкое "гм-м-м", сунул оговорённую сумму в лапу и поднялся в хату.

Мы быстро по очереди ополоснулись, разделись и приступили к тому, для чего пришли. Парень полез было с поцелуями, но я сразу это пресёк. Единственное, что позволил - объятия. И то лишь для того, чтобы пришло возбуждение. А оно, несмотря на привлекательность мужчины, долго не наступало. Я уже хотел было всё бросить и смыться, но парень решил взять дело в свои руки. Вернее в рот. Засосал мой отросток, который после достаточно длительных манипуляций всё-таки ожил, набрал размеры, но не обрёл нужной крепости. Бедняга аж сопрел в трудах и устал. А я бессмысленно смотрел на мерно раскачивающуюся макушку сосущего и представлял, как тем же самым занимаются Вершок с участковым. Когда прошло минут десять безуспешного минета, парень усадил меня на кушетку, чуть задрал мои ноги и нырнул к очку. Стал ласкать его, да так умело, что моя физиология сдалась. Член, наконец, крепко встал. Тут же минет продолжился остервенело. При этом парень не переставал ласкать основание члена руками, даже пытался погрузить палец сквозь заросли волос в анус, но я сжал мышцы и оттолкнул руку. Сигнал был понят.

Через несколько минут я выстрелил. Спермы было много. Она накопилась за несколько дней отсутствия секса с Вершком. А вот удовольствия не было никакого. Только пустота в душе и ломота в яйцах, словно по ним звезданули со всей мочи. Я чувствовал себя препогано. Облегчения от мести не было. Громадное отвращение к себе - вот, что обуяло меня.

- Хотя бы так! - произнёс парень, стирая остатки спермы с краешка губ. Устало встал с колен, молча, оделся и первым покинул квартиру. А я ещё минут десять бездумно просидел, не понимая, как мог пойти на эту мерзость. Только потом свалил из бедлама тоже.

Не помню, как дошёл до дома. Меня колотило словно на морозе, хотелось рыдать, хотя я этого не делал с далёкого прошлого. Медленно преодолел ступени до квартиры, отпер дверь и ввалился внутрь.

Ванька уже встречал. На его лице сияла широкая улыбка, он кинулся мне на шею и принялся крепко целовать, словно мы не виделись годы. Его радости не было предела. Но по моей реакции малыш понял, что что-то произошло. Испуганно отступил, с тревогой посмотрел на меня и спросил:

- Что случилось? На тебе лица нет!

- Всё нормально, - я стал разуваться.

Ванечка недоуменно рассматривал, как я сосредоточенно снимаю верхнюю одежду.

- Сань, ты сильно устал? Опять был у следователя?

- Нет, просто гулял...

- Знаешь, я тут приготовил праздничный ужин.

- В смысле? Что празднуем?

- Да ты иди, мой руки! Я всё тебе расскажу за столом.

Я долго стоял над раковиной и намывался, словно это могло смыть грязь и с души тоже.

- Ну, где ты там? Что так долго? Мне уже не терпится рассказать хорошие новости.

Я сидел за столом и ковырял в тарелке, не поднимая глаз. Вначале из того, что говорил Вершок, ничего не понимал, словно меня обухом по голове огрели. Только когда услышал имя Романа, сознание вернулось, и я сфокусировался на рассказе.

- Ты был прав во всём! Оказалось, твой следователь - конченый гомофоб. И он твоё заявление попросту сунул под сукно и не стал ничего расследовать. Роман открыл мои глаза на него. Говорит, что, похоже, у того мента какие-то завязки в криминальном мире. Он - оборотень в погонах, одним словом. Поэтому Роман уговорил меня написать заявление о нападении на себя и с помощью хорошего друга завёл дело на Сапу в другом отделении полиции. Теперь-то уж точно ему придётся ответить за всё - и за тебя, и за меня. Я боялся, что ты не одобришь мои действия, поэтому до сих пор скрывал это. Ты же был против, чтобы раскрылась наша тайна. А новый следователь оказался очень порядочным человеком. Ему без разницы, что именно нас с тобой связывает. А за насилие над кем бы то ни было обязаны отвечать все. Тем более такие отморозки, как Сапа. Так что нам нужно пойти к нему и рассказать о нападении и на тебя тоже. Да, и не забудь взять все выписки из больницы, чтобы показать всю тяжесть увечий. Да что с тобой, Санёк!? Ты же белее мела! Снова голова болит? Не молчи же!

- Я... Я... изменил тебе... Только что... С каким-то парнем... - выдавливаю я из себя и вижу, как словно от хлёсткого удара под дых, съёживается напротив меня Ваня. - Я думал, что ты с Романом...

- Думал, что? Что я с Романом трахаюсь? - шепчет Вершок и медленно встаёт из-за стола.

Я скован и раздавлен стыдом. Не в силах ни шевельнуться, ни что-либо сказать. Только безвольно наблюдаю за лихорадочными сборами Ваня и его побегом из квартиры.

Смотрю, как тонет в тарелке супа связка брошенных ключей, и слепну от букета в вазе.

Мир съёжился до размера тюльпанов цвета разлуки в центре украшенного стола...

страницы [1] [2] [3]