Дань (глава 4)

Часть 1

Матвей очнулся от боли в плече, ломоты в скованных запястьях, удушливого кляпа во рту и тупой рези в затылке. Это мешало ему открыть глаза.

- Какого хуя ты приволок его? Не мог завалить там же у озера? Теперь машину от крови отмывай, - хриплый бас раздался у самого уха.

- Не скули! Я на мокруху не подписывался. Видал его волыну? Узнаем, что это за хмырь, а потом и порешим. Только Сыча дождёмся, - второй голос раздавался из другого угла гулкого помещения.

- Ага! Ты порешишь! Только пиздеть и можешь.

- А в рыло?!

- Заткни хлебало! Лучше Сыча ещё раз набери. Сообщи, что пидорок у нас.

Наконец, Матвей сумел разлепить глаза. Но тут же зажмурился от яркого света лампы, что на длинном проводе висела практически у самого лица.

- Гля! Оклемался! - первый с силой сжал раненое плечо.

Матвей с трудом сдержал стон, в глазах потемнело от нового удара боли, и он изо всех сил постарался удержаться в сознании.

- Подонки! Не смейте! - промычал Семён, который так же сидел на стуле со связанными за спиной руками и с таким же кляпом.

От хлёсткой пощёчины его голова мотнулась назад, из разбитой губы закапала кровь.

- Держи руки при себе! Он не должен потерять товарный вид. Сыч сказал, что этот сучило ещё понадобится, - второй с рябой рожей метнулся к Семёну, взял его за подбородок и выдохнул. - А ты не рыпайся! Тогда, может, и выживешь.

Семён с ужасом смотрел на верзилу, из его глаз градом лились слезы.

- А может, пока Сыча ждём, завафлим сучку? - первый надвинулся, приспуская штаны.

- Зачехлись! - второй оттолкнул "хриплого". - А то Сыч тебе самому ствол за щёку сунет!

- Да как он узнает то?! Ты же будешь молчать, шлюшка? - первый оскалился в щербатой улыбке. - Наверное, ебальник твой уже соскучился по хую?

- Отъебись от пацана, говорю! Глянь, как этот упырь глазеет. Только связанные руки и дырка в плече и спасают тебя от него.

И действительно, Матвей предпринял отчаянную попытку освободиться и дёрнулся на стуле. Рана в плече снова закровила.

- Лучше перевяжи его чем-нибудь, - скомандовал "рябой". - А то ещё сдохнет до Сыча.

- Я тебе чо - Айболит? Сам перевязывай. Ни хуя с ним не будет. Рана сквозная. Счас затянется.

Пока похитители собачились, Матвей осмотрелся. Оказалось, их привезли в однокомнатную хрущобу, убранство которой состояло из стульев, изодранного топчана в углу и нестиранных занавесок. Такое убожество кричало о том, что квартира была нежилой. В каком районе и даже посёлке находятся - не понять. Вряд ли это была Москва.

Пока дожидались Сыча, похитители вполголоса что-то обсуждали, постоянно курили, сплёвывали на обшарпанный линолеум, щелчками швыряли непотушенные окурки в Семёна.

В дверь постучали. "Хриплый" пошёл открывать и вернулся с Сычом. Мерзкая ухмылка прочертила его лицо, но глаза сверкали злостью.

- Хорошо поработали. Хвоста не было?

- Обижаешь! Мы его ещё по дороге к озеру скинули.

- Как?

- Как и договаривались. На трассе их Пашка тормознул для проверки документов. Просил тебя отблагодарить.

- Отблагодарю, когда дело выгорит. Расслабляться рано. Кто это был, знаете?

- Хуй проссышь. Только та тачка за нами от самого коттеджа тащилась. Вот и позвонили Пашке, чтоб наверняка было.

- Правильно.

Сыч подошёл к Матвею, осмотрел, обходя вокруг, проверил крепость пут, встал напротив, наклонился и с прищуром внимательно всмотрелся в лицо.

- А вот за этого отдельное спасибо. Теперь я узнаю его. Это новый охранник и один из тех, что шалаву снимал в харчевне. Я угадал? - обернулся к Семёну и удовлетворённо хмыкнул, поняв, что прав. - Значит, он не только в курсе наших с тобой дел, но и подписался за тебя. Дорожит тобой, да? А ты им? Можешь не отвечать, и без того вижу.

Указал на Матвея.

- Кто подстрелил?

- Я! - ответил "рябой".

- Чего не завалил там же?

- Думал, что ещё понадобится.

- Понадобится... - Сыч вытащил из кармана брюк нож, картинно одним щелчком раскрыл его и приставил к горлу Матвея.

Семён снова дёрнулся и замычал отчаянно.

- Не боись! Я его не прирежу, покрошу чуток только. Начну с мизинца. Выбирай, на какой руке.

Странная вещь - память. В самый неожиданный момент она вытаскивает из своих дальних хранилищ воспоминания, которые погрязли под грудой других, похожих или же намеренно спрятанных из-за страшных подробностей и разочарований. Вот и сейчас Матвея вернуло в лето трёхлетней давности, когда его экипаж был вызван бдительными соседями из-за криков, несколько часов раздававшихся из двухкомнатной квартиры. Её снимали приезжие девушки. При этом одна особо осведомлённая бабулька, выкатив глаза, намекала на моральное падение девиц.

Когда дверь вскрыли, застали картину, которую Матвей ещё долго видел в кошмарах. Трупы двух брюнеток сидели на стульях со связанными руками. Их лица были обезображены многочасовыми побоями. Шёлковые халатики, что еле прикрывали обнажённые тела, были насквозь пропитаны кровью. Огромная бурая лужа в ногах была настолько полна, что даже высокий ворс ковра не смог впитать кровь полностью. А в центре лужи было выложено слово "суки". Для этого были использованы отрезанные пальцы убитых.

Тогда одна из соседок вспомнила и даже довольно подробно описала автомобиль, который чуть ранее бесцеремонно припарковался на газоне. А когда она попыталась пристыдить хамов, была грубо послана куда подальше. Потому-то и запомнила в подробностях и ту троицу, и машину, на которой они приехали. Вскоре похожий автомобиль был замечен в соседнем районе, и экипаж Матвея, передавший место преступления следователям, ринулся в погоню, но безрезультатно. Умело лавировавшие по узким улицам центра Москвы подозреваемые скрылись. А преступление так и не раскрыли. И за неудачную поимку Матвей впервые получил нагоняй, выговор с занесением в личное дело и постоянно напоминание о некомпетентности от того самого начальника, из-за которого был вынужден уволиться.

По сигналу Сыча "хриплый" и "рябой" развязали руки Матвея, правую заломили, левую вытянули вперёд.

- Ну!? - Сыч зашипел в лицо Семёна, и в его глазах зажёгся дьявольский огонь. - Я предупредил... Сейчас только от тебя зависит, остановлюсь я на одном лишь мизинце или продолжу резать.

Семён пытался что-то прокричать, но не смог.

- Чего? Не понимаю, - Сыч освободил рот от кляпа.

- Я сделаю всё, что нужно, только не трогай его!

- Ну вот! Я же говорил, что он ему дорог, - мучитель обернулся к бугаям. - Где его мобила?

Когда "хриплый" подал телефон, Сыч, полистав список контактов, указал на номер отца.

- Сейчас мы позвоним твоему папане. И если будешь паинькой, пощадим твоего дружка.

Семён согласно закивал.

- Олег Николаевич?

Сыч сидел напротив парнишки и с ухмылкой наблюдал за его реакцией. На Семёна было страшно смотреть. Его колотила дрожь, в глазах плескались волны ужаса.

- Я сижу напротив вашего сына. Да так, что ближе некуда. Если хотите увидеть его цветущим, здоровым и, главное, живым - перечислите на счёт, который я вам вышлю сообщением, лям... Смешно... Зелени... Дрова - это не навар! Как только деньги капнут, сына верну... И советую не тянуть... Тик-так... Гарантии? А их нет! Придётся рискнуть. Тик-так... тик-так...

Сыч набрал цифры счета на мобиле, переслал сообщение и полез в карман, выудил оттуда сигарету, закурил, затянулся, выдохнул дым в лицо Семёна.

- Посмотрим, насколько прыткий твой предок...

Через несколько минут раздался сигнал сообщения, Сыч вытащил из кармана свой телефон, открыл приложение и проверил пополнение счета.

- Ну, вот! Считай, ты отработал долг! - усмехнулся он, повернулся к корешам, встал и скомандовал. - Кончайте обоих!

Матвей сделал ещё одну попытку вырваться, но замер, когда "хриплый" приставил ствол к виску Семёна.

В этот момент лампа, освещавшая комнату, погасла. Одновременно с этим Матвей, изловчившись, наугад метнулся в сторону Семёна, сшиб его со стула и накрыл своим телом. Раздался треск вышибаемой входной двери, звон разбитого стекла, и комната наполнилась лучами лазерных прицелов.

- Лечь на пол! Руки за голову! - голоса возвестили об удачном захвате.

Через минуту сразу несколько рук потащили Семёна и Матвея к выходу, вслед понеслись крики и мат скручиваемых похитителей.

Часть 2

Матвей очнулся только следующий день. Хирургическая операция прошла успешно. Его залатали, накачали обезболивающим и снотворным. Плечо ещё болело, но не так сильно. Он осмотрел комнату, слева сидела мама и держала его за руку.

- Привет...

- Сыночек, слава Богу, очнулся!

- Давно ты тут?

- Недавно. Меня только-только к тебе пустили. Родненький, как же так? - слезы катились по её щекам.

- Ма, перестань! Всё же хорошо...

- Да, сыночек, теперь всё хорошо...

- Ну, вот и не плачь. Уже и не болит почти. А что с парнишкой, который был со мной?

- Он ждёт в коридоре. Его долго расспрашивали. Кажется, приезжал его отец, хотел увезти домой, но он отказался. Всю ночь просидел, ожидая вестей.

- С ним всё хорошо? Он не ранен?

- Нет. Он здоров, только подавлен и расстроен. И сильно за тебя переживает.

- Его ко мне пустят?

- Не знаю. Надо спросить у врача и следователя. Он все ещё тут. Дожидается, когда ты очнёшься.

Когда мама вышла, в палату зашёл Макс.

- Хорошо, что тебе поручили расследовать это дело.

- Было не просто. Пришлось рассказать, откуда наводка на похищение. Было правильно спрятать в твоей обуви маячок. Когда нас остановил какой-то гаишник, мы потеряли след, но я позвонил в отдел. Так мы отследили вас и отправили группу захвата. Теперь придётся объясняться, почему разработкой Сыча я занимался самостоятельно без санкции. Пока вроде отболтался. Но разбирательства ещё будут.

- Я помогу. В конце концов, факт похищения налицо. А дальше...

- А вот дальше будет сложнее. Твой пацанчик по настоянию отца отказался от показаний. Да ещё сразу два адвоката подключились. Надо решить, готов ли ты раскрыть следствию всё. Иначе расследование не приведёт к нужному результату.

- Думаю, Олег Николаевич не хочет огласки. Но я попытаюсь уговорить его.

- Я очень на это рассчитываю. Только так мы сможем надолго засадить Сыча и всю его банду. Иначе, его снова отмажут...

- Как?

- Не мне тебе объяснять... В общем, надеюсь, ты уговоришь своего нанимателя. Попытайся переубедить его... Поправляйся... И с почином! Стоило уйти из полиции, чтобы получить пулю.

- Да иди уже, остряк! Спасибо за помощь!

Матвей долго прокручивал в голове предстоящий разговор с Олегом Николаевичем. Но тот не пришёл ни в этот день, ни на другой. Ни разу не посетил его и Семён. Не по своей воле - это было понятно. Влияние отца на сына оказалось слишком большим. Тем более, с учётом всего произошедшего. Матвей не был уверен, рассказал ли Семён обо всех обстоятельствах похищения и его причинах. Но во влиятельности и даже всесилии воротилы бизнеса не сомневался. Правда, его немного обижало, что Семён так легко сдался. Хотя бы на одну встречу и простое "спасибо" от него он надеялся. Думать о плохом не хотелось. Матвей понял, что родительская любовь не позволит причинить боль пареньку, а вот нужные слова убеждения смогла найти.

Матвея выписали на амбулаторное лечение через неделю. Вместе с рекомендациями доктор передал запечатанный конверт. В нем оказалось извещение, что контракт на личную охрану по прежнему адресу аннулирован. В приписке почерком Олега Николаевича было рекомендовано подписать ознакомление об извещении как можно быстрее. И ещё оставлен номер телефона для важного разговора.

На звонок ответил Олег Николаевич.

- Матвей, хочу поблагодарить тебя за спасение Семёна. Надеюсь, не нужно объяснять, что всё должно остаться в тайне. Правда только навредит нам. Мне и сыну в первую очередь. Как благодарность за твою работу я погасил все твои долги. Одно условие - ты больше никогда не встретишься с Семёном. Никогда. Это ясно?!

- Предельно.

- Вот и хорошо. Уверен, это - наш последний разговор.

- Простите, а как там Семён?

- С ним всё хорошо. Разговор окончен. Больше не звони и не ищи с ним встреч.

***

Дни в собственной квартире тянулись, как в заточении. Не радовали ни звонки, ни приезды родителей. Не отвлекали от дум разговоры по телефону и встречи с братом. А ещё огорчали новости от Макса. Ничего кроме похищения предъявить задержанным не получалось. Показания Матвея о ранении указывали только на одного из похитителей. Молчание фигурантов дела сделало Сыча лишь свидетелем. У следствия не было организатора и, главное, мотива преступления. Слова Матвея мог подтвердить только Семён, но он на контакты не шёл. За него говорили адвокаты, ссылались на шоковое состояние клиента и на его лечение в частной клинике, адрес которой наотрез отказывались называть.

Матвей с каждым днём становился все угрюмее. Он понимал, что финансовая помощь родителей не может быть долгой. Искать новую работу по профилю не хотелось. Возвращаться в ментовку тоже. Когда позволило здоровье, устроился курьером в небольшую фирму неподалёку от дома. Обязанности не ахти какие, но ежедневные поездки на общественном транспорте отвлекали от переживаний. Больше всего ему хотелось узнать о Семёне. Он даже несколько раз приезжал к знакомому коттеджу, бродил в отдалении в надежде увидеть его, но тщетно. Ворота особняка были наглухо закрыты. Из них выезжал только Олег Николаевич или кто-то из обслуги. Свои обещания бывший наниматель держал - встретиться с Семёном не получалось. И номер его был заблокирован. Препоны на пути парней построили капитальные.

Матвей почему-то был уверен, что Семён тоже пытается связаться с ним. Уж очень не хотелось верить в то, что произошедшее между ними не оставило следа. Дружба, а может, что-то более серьёзное явно зародилось между парнями. Вот только проверить это не получалось. Так в жизни Матвея появилось ещё одна потеря - болезненная, саднящая, приходящая во снах и тревожащая постоянным напоминанием при виде каждого встречного, похожего на Семёна.

Через два месяца состоялся суд. На скамье подсудимых двое. В зале только близкие родственники Матвея и всё те же адвокаты. Ни Семёна, ни его отца не было. Как и предсказывал Макс, процесс походил на фарс. Всё сводилось к нападению с применением оружия. Но, как показали "хриплый" и "рябой", они пошли на это с целью ограбления. Похищение, мол, не было спланировано и получилось спонтанным. А Сыч появился в квартире случайно, как наниматель жилья. Доводы прокурора не возымели никакого действия. Судья отмахивался от них, как от назойливой мухи. За Семёна ответ держали адвокаты, зачитали его показания и передали судье. Из них получалось, что никого из обвиняемых потерпевший не знал и пострадал минимально. Так и вышло, что "рябой" получил реальный срок в пять лет лишения свободы, его подельник отделался двумя годами в поселении, а Сыч прошёл свидетелем. В очередной раз ему удалось выйти сухим из воды, правосудие показало свою продажность, а расследование - бессилие.

Обещания Макса продолжить искать доказательства вины Сыча, родительские настояния подать апелляцию уже не интересовали Матвея. Он был разочарован, подавлен и апатичен. Впервые в жизни его ничто не радовало. Работал на автопилоте, тренировался без удовольствия, и без того редкие общения свёл до минимума. Яркие краски мира для него померкли, поблекли, стали черно-белыми, холодными, чужими. Мама пыталась вытащить его из этого состояния. Старался и брат. Только безуспешно. Матвей чувствовал себя очень одиноким и преданным. Поначалу пытался разобраться в себе, встряхнуться, найти новую цель, следовать ей. Но ежедневно, ежечасно только одна мысль стучала в его голове, единственная страсть билась в усталом сердце, терзала и рвала его в клочья - безудержное желание увидеться с Семёном. Пусть ненадолго, всего на несколько минут. Оглядеть его стройный стан, полюбоваться ёжиком волос, насладиться милыми чертами худого лица, окунуться в омут карих глаз. Этот малец раскалённой занозой вошёл в плоть, заставил бредить бессонными ночами, раз за разом возвращал в сладкие минуты былой близости, заслонял собой всё вокруг, манил и очаровывал.

Матвей умом понимал, что Семён стал для него навязчивой идеей, недостижимой целью, болью, с которой трудно справиться в одночасье и в одиночку. Душевные терзания жалили, отвлекали, мучили, но не отпускали. И одному Богу известно, когда они минуют, и случится ли это бесследно для Матвея, для его характера, для мироощущения и веры.

Часть 3 (последняя)

Так прошло ещё три месяца. Суровый ноябрь сорвал последнюю пожухлую листву с деревьев. Сырые ветры загнали её в подворотни и жуткой слякотью размазали по газонам. Грозные тучи намертво скрыли от людских глаз лучи короткого солнца, заморозки стали всё чаще наведываться по ночам, серебрили одинокие травинки, пытающиеся в последней отчаянной попытке удержаться, перед тем как уснуть, искрошиться от стужи и дать жизнь новой зелени.

Матвей шёл по парку, не обращая внимания на промозглый вихрь, трепавший волосы, гнавший одиноких прохожих в тепло жилья или офисов. Он брёл в сторону дома после очередной безуспешной попытки забыться, из одного одиночества среди миллионов чужих ему горожан в другое одиночество своей пустующей квартиры.

У подъезда увидел одинокую фигуру. Кто-то ёжился на ветру, топтался, чтобы согреть озябшие ноги, кутался в длинный шарф, озирался.

"Он! Это мой Семён!" - молнией пронеслась догадка в мозгу Матвея, заставила рвануть навстречу ему. Сёмка тоже узнал своего друга, и также помчался, поскальзываясь на первой наледи луж. Парни обнялись крепко, до хруста в костях, до ломоты в мышцах, головокружения от нахлынувшего счастья. Так встречаются только абсолютно искренне влюблённые люди, измученные вынужденной разлукой и томительным ожиданием. Они стояли, замерев, словно боясь спугнуть мираж, посланный шаловливой природой, которая, аккомпанируя воссоединению, разорвала-таки полог туч, блеснула лучами заходящего солнца, зажгла икры счастья в глазах, одарила радостью и покоем.

- Наконец-то я нашёл тебя! - прошептал в ухо Семён и заплакал.

- Как?! Где ты был всё это время? Замёрз совсем! Пошли скорее в дом.

Ребята никак не могли наговориться, перебивали друг друга, пытаясь узнать подробности последних месяцев. Оказывается, Олег Николаевич, буквально насильно вывез Семёна в Англию, приставил к нему двух охранников и практически изолировал от внешнего мира. С большим трудом Семёну удалось купить новую симку и с её помощью тайно выходить в интернет, чтобы найти хоть какие-то следы Матвея.

- Вот уж не думал, что ты такой дремучий человек! Я тебя нигде не смог найти. Прошерстил все социальные сети, замучил гугл вопросами о тебе. Везде - ноль. Ты либо сверхзасекреченный чел, либо абсолютно чуждый цифровому миру. Хорошо, что я ещё догадался обратиться к следаку, что меня расспрашивал в больнице. Так я тебя и нашёл, - широкая улыбка Семёна не обманывала, он явно ждал новостей о похитителях.

- Был суд. Посадили стрелявшего в меня, второй тоже сидит, но на поселении. А вот Сыч отделался испугом. Его выпустили, - Матвей не стал вдаваться в подробности, как этой мрази удалось отвертеться.

Семён сразу посерьёзнел. Он явно готовился к важному разговору. Это было понятно по тому, как мигом потух его взгляд.

- Знаешь, а ведь я всё тогда рассказал отцу. Во всех подробностях. Думал, что это поможет. Но нет. Это случилось после того, как мы вернулись домой из больницы. И тогда он впервые в жизни ударил меня. Уж лучше бы отругал, обозвал или ещё что... Он запер меня в комнате на три дня. Не передать, как тянулось это время! Не потому, что мне было стыдно или обидно, а потому что я не мог навестить тебя или чем-то помочь. Потом, в аэропорту он рассказал, что подключил все возможные рычаги, чтобы вернуть деньги, заплаченные в качестве выкупа. И сказал, что только одно позволит мне как-либо вернуться домой - поездка в Лондон. Наверное, он понял, что я не оставлю попыток помочь тебе или хотя бы встретиться. Надеялся, что со временем это пройдёт. Но просчитался.

- Не понял! - Матвей напрягся. - Ты что, сбежал из Англии!?

- А! Не впервой! Если помнишь, только тебе удавалось остановить меня. А те олухи, что были ко мне приставлены, хуже прежних. Расслабились донельзя, вот я и воспользовался!

- Ты понимаешь, что отец станет искать тебя? И в первую очередь у меня?!

- Ну и что? Ты же не отдашь меня ему! - протянул Сёмка, совсем как малыш, напуганный перед сном страшной сказкой о монстре.

- Пипец! Какой же ты всё-таки глупый у меня! - Матвей притянул к себе родное улыбающееся лицо и впервые впился в Сёмку поцелуем.

-М-м-м, - шутливо протянул парень, ероша в ответ волосы. - Я думал, что никогда не дождусь этого.

Последние слова он прошептал приглушённо, прижался к Матвею всем телом, словно хотел раствориться в нем.

- Я очень скучал по тебе! А ты?- в его глазах заплясали знакомые чертенята.

- Молчи! Иначе отшлёпаю!

- А я не против! Всегда хотел этого, с первого же дня.

- Врунишка! - Матвей уже не сдерживался, потянул Сёмку к дивану, легко, как пушинку, откинул его в своих сильных руках и осторожно лёг сверху.

- Мы будем это делать это одетыми? Это что-то новое! - продолжал острить Семён.

В ответ Матвей снова впился в него поцелуем, лихорадочно расстёгивал толстовку, шарил по ремню, дёргал за пряжку в попытках снять узкие джинсы с любимого. То же самое проделывал и Сёмен. Наконец, оба были обнажены, а члены своей крепостью кричали о желании секса.

Семён выгнулся дугой, подставляя своё тело под поцелуи Матвея, которыми тот не переставал осыпать его, стонал, бился в экстазе от наслаждения, шептал что-то бессвязное. А когда его член оказался во рту Матвея, закричал в голос. И с первыми порциями семени, вырвавшимися наружу, он уже ничего не соображал, его колотила дрожь от оргазма, что подарил ему самый любимый, самый желанный и единственный в целом мире человек. Из истомы в реальность его вернули нежные поглаживания Матвея и крепкий член, что также ждал разрядки. Ничего не говоря, Семён перевернулся, раздвинул ноги и чуть приподнял зад. И снова его накрыла волна наслаждения, когда после череды жадных поцелуев в ход пошёл язык Матвея, заплясавший у ануса, ввергая его в неистовое желание отдаться, почувствовать сладкую боль от вторжения, лёгкое жжение при введении, испытать пульсацию простаты от трения, сжаться от впившихся в бедра крепких рук, услышать стремительное биение сердца партнёра.

Матвей был слишком голоден и слишком захвачен этой картиной, чтобы быть осторожным. Одним резким движением вогнал член до основания, на секунду задержался и начал размашисто двигать своим поршнем. Его взгляд метался от милого ёжика волос к изящной шее Семёна, скользил по бусинам позвоночника к самому копчику, замирал на раздвинутых половинках любимой попки, следил, как его орудие туго входило внутрь и еле уловимо тянуло мышечное кольцо по стволу в обратном направлении. Всё было сконцентрировано на этом волшебстве, на этом почти животном соитии, на шторме наслаждения, который волна за волной мчался от паха к основанию черепа. С последним ударом, с рычанием дикого зверя он начал изливаться. И, казалось, этому потоку не будет конца, сердце не выдержит такой спринтерской встряски, взорвётся от счастья в момент высшего экстаза. Такого оргазма Матвей ещё не испытывал. Он без сил рухнул на хрупкое тельце Семёна и понял, что томительные месяцы ожидания стоили этого чувства. И его хочется повторять вновь и вновь.

***

Матвея выдернул из сна сигнал о пришедшем сообщении на телефон. Макс написал всего несколько слов. Имя Сыча и адрес, по которому его нашли. Парень тихо встал, нежно погладил Семёна по голове. А тот лишь слабо улыбнулся, уютнее устроился в кровати, но не проснулся.

Матвея озарила внезапная догадка. Только одно может заставить Олега Николаевича разрешить встречаться с сыном - это месть за поруганную честь любимого чада. Поэтому Сыча надо убить.

Короткая записка встретила Семёна тёмным утром начала зимы. "Я люблю тебя, что бы не случилось. Твой М.".

страницы [1] [2] [3]